CC BY
71
УДК 343 ББК 67.4
УГРОЗА В АДРЕС УЧАСТНИКА УГОЛОВНОГО СУДОПРОИЗВОДСТВА КАК СПОСОБ СОВЕРШЕНИЯ РЯДА ПРЕСТУПЛЕНИЙ ПРОТИВ ПРАВОСУДИЯ
Юлия Владимировна Юшина,
старший преподаватель кафедры уголовного права и криминологии Крымского филиала Краснодарского университета МВД России,
кандидат юридических наук E-mail: [email protected]; Дмитрий Васильевич Волков, доцент кафедры философии и социально-гуманитарных дисциплин Университета экономики и управления, кандидат юридических наук
E-mail: [email protected]
Научная специальность 12.00.08 — уголовное право и криминология; уголовно-исполнительное право Citation-индекс в электронной библиотеке НИИОН
Аннотация. Предлагается расширить способ выполнения объективной стороны преступлений, предусмотренных ч. 1 ст. 296 и ч. 2 ст. 309 УК РФ.
Ключевые слова: угроза похищением или лишением свободы человека, шантаж, участник уголовного судопроизводства.
THE THREAT TO THE PARTICIPANTS OF CRIMINAL PROCESS AS A WAY OF IMPROVEMENT A NUMBER OF CRIMES AGAINST JUSTICE
Yuliya V Yushina,
Senior Lecturer of the Chair of Criminal Law and Criminology of the Crimea branch of the Krasnodar University of the Ministry of the Interior of Russia, Master of Law;
Dmitriy V Volkov,
Assistant Professor of the Chair filosophy and social-humanitarian disciplines University of Economics and management, Master of Law,
Abstract. In presented article the author suggests to widen a method of implementation objective aspect of crime, provided in part 1 article 296 and part 2 article 309 of criminal code of Russian Federation.
Keywords: threat, kidnapping or deprivation of freedom, members of criminal process, blackmail, crime against justice.
Обращение к источникам русского права свидетельствует, что ответственность за угрозу как способ сопротивления исполнению судебных определений и законным действиям чиновника в отправлении его должности впервые была предусмотрена Уложением о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. [1]. Так, ст. 293 раздела IV «О преступлениях и проступках против порядка управления» устанавливала наказание виновному за удержание чиновника от законного исполнения им обязанностей по службе угрозами такого рода, которые позволяли последнему считать себя в опасности [2]. Акцентируем внимание на том обстоятельстве,
что законодатель не конкретизировал вид угрозы (убийством, применением насилия, уничтожением имущества и т.д.), то есть определил преступлением угрозу любого вида вызывающую у чиновника опасение в случае законного исполнения им своих служебных обязанностей, в т. ч. и в сфере уголовного судопроизводства.
В российском уголовном законодательстве раннего советского периода (УК РСФСР 1922 и 1926 гг.), а также в законодательстве большинства союзных республик бывшего СССР ответственность за угрозу в адрес потерпевшего в целях воспрепятствования осуществлению правосудия
предусмотрена не была. Только в 1989 году Указом Президиума Верховного Совета РСФСР Уголовный закон был дополнен статьей 1762, которая предусматривала ответственность за угрозу убийством, насилием или уничтожением имущества по отношению к судье, народному заседателю, а равно их близким родственникам в связи с осуществлением судьей, народными заседателями правосудия [3]. При этом деятельность прокурора, следователя и лица, производящего дознание, регламентированная нормами уголовно-процессуального законодательства и направленная на осуществление целей и задач правосудия необоснованно была поставлена под уголовно-правовую охрану ст. 1913 УК РСФСР («Воспрепятствование служебной деятельности прокурора, следователя или лица, производящего дознание»), то есть отнесена к преступлениям против порядка управления, а не к преступлениям против правосудия. Отмеченное несоответствие в последствии было устранено по средствам внесения изменений в УК РСФСР в 1995 году.
В настоящее время УК РФ предусмотрена ответственность: за угрозу убийством, причинением вреда здоровью, уничтожением или повреждением имущества в отношении судьи, присяжного заседателя или иного лица, участвующего в отправлении правосудия, а равно их близких в связи с рассмотрением дел или материалов в суде (ч. 1 ст. 296 УК РФ), а также за аналогичные угрозы, в адрес прокурора, следователя, лица, производящего дознание, защитника, эксперта, специалиста, судебного пристава, судебного исполнителя, а равно их близких в связи с производством предварительного расследования, рассмотрением дел или материалов в суде либо исполнением приговора, решения суда или иного судебного акта (ч. 2 ст. 296 УК РФ).
Наличие уголовно-правового запрета на совершение выше указанного деяния не вызывает сомнения в его необходимости. Надлежащее исполнение процессуальных обязанностей судьями, а также участниками уголовного судопроизводства, призванными содействовать суду в осуществлении задач правосудия, во многом зависит от уровня правового обеспечения их безопасности и безопасности близких им лиц от противоправного
воздействия со стороны лиц, противодействующих правосудию.
В этой связи, уместно привести мнение А.С. Горелика и Л.В. Лобановой, что: «... и сама деятельность по отправлению правосудия и связанная с ней процессуальная деятельность других органов и лиц требует для своего осуществления особых условий. Это, главным образом, объясняется тем, что все эти виды деятельности протекают в той сфере жизни общества, которая характеризуется повышенным уровнем конфликтности интересов. В наибольшей степени, это обычно относится к уголовному судопроизводству. Отсюда потребность в усиленной уголовно-правовой охране жизни, здоровья и личной безопасности всех лиц, принимающих участие в этой деятельности. Этим же обуславливается появление норм непосредственно направленных на защиту таких ценностей как честь и достоинство лиц, призванных содействовать суду» [4, с. 30].
Отмечая справедливость приведенного мнения, мы полагаем целесообразным его расширение в части отнесения свободы личности к разряду ценностей, требующих усиленной уголовно-правовой защиты. Одной из форм такого противоправного воздействия, несомненно, является психическое насилие, направленное на подавление воли потерпевшего для достижения преступной цели, осуществляемое путем высказывания различного вида угроз.
Современный русский язык определяет угрозу как запугивание, обещание причинить неприятность, зло кому-нибудь [5]. Запугивать, по мнению В.И. Даля, значит: «грозить, стращать, наводить опасность» [6].
Под угрозой вообще понимается воздействие на психику другого человека и сущность угрозы представляется в воздействии на психическую деятельность потерпевшего путем сообщения ему сведений о совершении немедленно либо в будущем нежелательных (вредных) для него или близким ему лиц действий, в возбуждении у него чувства страха и принуждении его к какой-либо деятельности или бездействию.
Применительно к сфере правосудия (с учетом специфики деятельности потерпевших) вследствие применения виновным лицом угроз, создается атмосфера неуверенности в собственной безопас-
ности и безопасности своих близких, сохранности имущества. Такие действия представляют собой форму вмешательства в надлежащее осуществление правосудия, давление на соответствующих работников в целях обеспечения выгодного для угрожающего приговора, решения, процессуального акта. Опасения реализации угроз способны заставить лиц, участвующих в отправлении правосудия или предварительного расследования, принимать незаконные решения и совершать незаконные действия, которые могут нарушить нормальное осуществление правосудия или предварительного расследования.
Конструируя объективную сторону ряда статей, предусматривающих ответственность за преступления против правосудия, законодатель избрал путь указания в них исчерпывающего перечня угроз (угроза убийством, причинением вреда здоровью, уничтожением или повреждением имущества), исключив тем самым возможность их расширительного толкования.
Так, только при использовании виновным лицом указанных угроз, а также шантажа, представляющего собой разновидность угрозы, наступает уголовная ответственность за принуждение свидетеля, потерпевшего к даче ложных показаний, эксперта, специалиста к даче ложного заключения, переводчика к осуществлению неправильного перевода (ч. 2 ст. 309 УК РФ). Немного уклоняясь от заявленной темы и определяя шантаж как угрозу распространения сведений, позорящих потерпевшего или его близких, либо иных сведений, которые могут причинить существенный вред правам или законным интересам потерпевшего или его близких [7, с. 162], мы полагаем уместным обратиться с вопросом к законодателю: почему априори он полагает, что в целях противодействия правосудию такая разновидность угрозы как шантаж не может быть использована виновным лицом, в отношении судьи, прокурора, следователя, работника дознания или их близких? Почему опасение реализации такой разновидности угрозы не способно заставить лиц, участвующих в отправлении правосудия или в проведении предварительного расследования (дознания) принять незаконное решение (процессуальное действие)? Разве указанные лица и их близкие, в отличие, например, от эксперта или специалиста,
наделены каким-то особым иммунитетом от такой разновидности угрозы?
Кроме этого, актуальным остается вопрос, какими соображениями руководствовался законодатель, признавая эксперта и специалиста потерпевшими как от преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 296 УК РФ (в конструкции объективной стороны которой такая разновидность угрозы как шантаж отсутствует), так и от преступления, предусмотренного ч. 2 ст. 309 УК РФ (где шантаж включен в исчерпывающий перечень уголовно наказуемых угроз)?
Наличие уголовной ответственности за принуждение эксперта и специалиста к даче ложного заключения соединенное с шантажом и отсутствие вообще ответственности за такую же угрозу примененную виновным лицом в отношении, например, прокурора, следователя, да и эксперта, специалиста в ходе предварительного расследования, по нашему мнению, во-первых: сигнализирует о нарушении принципа равенства граждан перед законом, а во-вторых: представляет сложности в процессе квалификации такого деяния, поскольку ст. 296 и ст. 309 УК РФ не соотносятся как общая и специальная нормы Особенной части Уголовного закона.
Устранение созданной законодателем ситуации и установление одинакового уровня уголовно — правовой защиты безопасности участников процессуальной деятельности видится в введении такой разновидности угрозы в редакцию части первой статьи 296 УК РФ. Вместе с тем, необходимо отметить, что шантаж, как форма психического насилия, направленная на подавление воли потерпевшего, доступен к применению лишь для незначительной категории субъектов. Во-первых, адресат такой угрозы (судья, прокурор, следователь) или их близкие должны, в соответствии с английской пословицей, «иметь свой скелет в шкафу», то есть совершить в прошлом поступки или действия (иметь осуждаемые обществом привычки или наклонности, физические недостатки, болезни), распространение сведений о которых способно опозорить потерпевшего или причинить существенный вред его правам или законным интересам; во-вторых, виновное лицо (шантажист) соответственно должно располагать такими сведениями; в третьих, именно у
адресата угрозы должно находится в производстве или на рассмотрении дело (материал) по которому виновное лицо желает добиться достижения нужного ему результата (принятия незаконного процессуального решения).
Исходя из теории вероятности совпадение в одном месте и в одно время указанных факторов теоретически возможно, однако, в реальной жизни на наш взгляд это, маловероятно и представляет единичные случаи. Аналогичные вопросы логично поставить законодателю и по причинам отсутствия в редакции объективной стороны ч. 1 ст. 296 и ч. 2 ст. 309 УК РФ уголовной ответственности за угрозу похищением или лишением свободы человека. При этом, под угрозой похищения человека следует понимать высказывание намерения завладеть потерпевшим любым способом, изъять его из природной микро социальной среды, переместить из места постоянного или временного нахождения с последующим удержанием вопреки его воли в другом месте, а под угрозой лишения свободы — запугивание противоправным лишением возможности свободного перемещения в пространстве и времени, выборе места своего нахождения.
Следует отметить, что указанные вопросы возникли не спонтанно и уже длительное время являются предметом дискуссии в среде ученых-правоведов. В юридической литературе неоднократно поднималась проблема законодательного расширения содержания угрозы в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования. По мнению А.С. Горелика и Л.В. Лобановой за рамками содержания состава преступления, предусмотренного ст. 296 УК РФ (дополним «и ч. 2 ст. 309 УК РФ) оказалась угроза совершения целого ряда деяний, обладающих повышенной общественной опасностью, например, угроза похищением человека (дополним «и незаконным лишением свободы) [4, с. 114]. Эту позицию разделяют и другие ученые, указывая: что поскольку в названии ст. 296 УК РФ идет речь «о насильственных действиях, следует прийти к выводу, что угроза совершить такие преступления, как изнасилование и похищение человека также должна влечь ответственность по данной статье» [8, с. 718]. Постановка вопроса о необходимости привлечения лица к ответственности за воздействие на участников отправления
правосудия угрозой изнасилования или похищением человека представляется актуальной. Тем более что законодатель предусмотрел ответственность за угрозу причинения вреда здоровью или за угрозу уничтожением или повреждением имущества, которые сами по себе являются менее общественно опасными, чем изнасилование или похищение человека [4, с. 78]. «Угрозы подобного характера, по силе воздействия на потерпевшего не только не уступающие криминализированным ее видам, но и превосходящие их (особенно ярко это видно при сопоставлении угрозы повреждением имущества и угрозы, например, похищением ребенка, супруга (супруги), родителей, близких родственников и т.д.» [9, с. 174].
В поисках выхода из сложившейся ситуации И.В. Лукьянова предлагает свой вариант решения проблемы — криминализировать подобные угрозы путем введения в уголовный закон обобщающего термина «угрозы причинением вреда иным правоохраняемым интересам». В этом случае любая общественно опасная угроза, высказанная в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования или исполнением судебного акта, будет признана преступной» [10, с. 54]. Вместе с тем, введение в уголовно-правовую норму понятия «вред иным правоохраняемым интересам» несомненно, повлечет его расширенное толкование, что, как справедливо отмечают А.В. Бриллиантов и Н.Р. Косевич, приведет к применению уголовного закона по аналогии, а это является недопустимым согласно ч. 2 ст. 3 УК РФ. Объективная сторона рассматриваемых преступлений должна заключаться в выполнении действий, прямо указанных в диспозиции статьи [11, с. 78].
Признавая аксиомой утверждение, что не всякого рода угрозы представляют собой повышенную общественную опасность, достаточную для их криминализации, мы солидарны с позицией авторов полагающих, что угроза совершения ряда иных действий, не указанных в ст. 296 УК РФ (уволить с работы, разгласить позорящие сведения), не образует состава данного преступления [12, с. 518]. Так, по поводу угрозы увольнения с работы следует согласиться, что действия виновного могут квалифицироваться как воспрепятствование осуществле-
нию правосудию и производству предварительного расследования (ст. 294 УК РФ), с учетом особого порядка назначения и освобождения от должности судьи, прокурора, следователя, лица, производящего дознание и т.д., который недоступен для реализации частным лицом.
Относительно, высказанного в юридической литературе, предложения криминализировать угрозу изнасилованием мы полагаем, что для признания угрозы способом выполнения объективной стороны ряда преступлений против правосудия необходимо наличие возможности ее осуществления. Не будучи реальной, угроза не способна причинить вред ни одному объекту уголовно-правовой охраны. Поэтому, мы разделяем по данному вопросу позицию Л.В. Сердюка, полагающего, что реальность угрозы следует понимать, как «объективный фактор, который воздействует на психику потерпевшего, убеждая его в возможности и неотвратимости осуществления этой угрозы и тем самым нарушает свободу волеизъявления потерпевшего и причиняет ему психическую травму» [13, с. 38].
В нашем случае, большинство потенциальных потерпевших являются лицами мужского пола. Объективная сторона изнасилования представляет собой половое сношение, то есть совершение естественного (природного) полового акта между мужчиной и женщиной с применением насилия или с угрозой его применения либо с использованием беспомощного состояния потерпевшего лица. Теоретически можно смоделировать ситуацию, когда лицо женского пола любыми способами доводит до сведения адресата мужского пола угрозу его изнасилования, однако чисто риторическим представляется вопрос о возможности ее осуществления, о неотвратимости такой угрозы, о порождении у потерпевшего чувства страха, неуверенности, незащищенности, которые способны заставить его принять незаконное процессуальное решение.
По нашему мнению, угрозу изнасилования, обычно выражаемую виновным лицом нецензурным словом, исходя из ее степени общественной опасности и при наличии соответствующих оснований, следует рассматривать и квалифицировать как оскорбление участников судебного разбирательства (ст. 297 УК РФ), т.е. унижение чести и до-
стоинства, выраженное в неприличной, циничной, глубоко противоречащей нравственным нормам форме. Совершенно иной по степени общественной опасности, возможности осуществления, неотвратимости, доступности, реальности, уровне воздействия на психику потерпевшего и последствиям, представляется угроза похищением или лишением свободы человека. Обобщая и систематизируя точки зрения ученых — правоведов по вопросу необходимости привлечения лица к ответственности за воздействие на участников отправления правосудия такого вида угрозой, мы приходим к следующим выводам:
1. В соответствии с нормами Конституции Российской Федерации (ст. 2, 18) обязанностью государства, наряду с защитой жизни, здоровья, собственности, является и защита таких ценностей как честь, достоинство, личная свобода и неприкосновенность [14, с. 7—8];
2. Угроза похищением или лишением свободы человека по степени общественной опасности не уступает, а даже превосходит, криминализованные законодателем в ч. 1 ст. 296 и ч. 2 ст. 309 УК РФ, такие виды угрозы как уничтожением или повреждением имущества (которое, если оно ценное, как правило, застраховано) или распространением позорящих потерпевшего сведений;
3. Вследствие применения такого вида угрозы создается атмосфера неуверенности в безопасности своих близких (особенно малолетних), данная угроза представляет собою форму вмешательства в надлежащее осуществление правосудия, опасение ее реализации способно принудить лицо, участвующее в отправлении правосудия или производстве предварительного расследования, принять незаконное решение либо совершить незаконные действия;
4. Такая угроза является реальной, особенно если она подкреплена сообщением сведений о том, какое дошкольное либо общеобразовательное учреждение, кружки, секции посещает ребенок, маршрут его движения и т.д., и вполне осуществима;
5. Угроза совершить такое преступление носит универсальный характер и может быть применена практически к любому участнику отправления правосудия, поскольку все они имеют детей, вну-
ков, близких им лиц. При этом действенность угрозы и степень ее воздействия на потерпевшего существенно возрастает в случаях, высказывания намерения похить малолетних членов семьи (например, внука федерального судьи, дочери прокурора, сына следователя и т.д.).
6. Возникновение умысла при совершении данного деяния напрямую связано с рассмотрением дел или материалов в суде, производством предварительного расследования либо исполнением судебного акта. При этом виновный осознает, что дает потерпевшему обещание угрожающего характера, нарушая тем самым его психическую безопасность, он осознает содержание этой угрозы, а также те особые свойства, которыми обладает потерпевший, а именно то, что на последнего возложено осуществление соответствующих процессуальных функций (вынесение приговора, разрешение гражданского дела в пользу определенного лица, освобождение от наказания, освобождение обвиняемого из-под стражи и т.д.);
На основании изложенного, мы с большой степенью вероятности, прогнозируем, что принятие Государственной Думой России пакета законодательных актов по противодействию преступлениям террористической и экстремистской направленности, в качестве ответной реакции преступных организаций и сообществ, может повлечь активное вмешательство в процесс осуществления правосудия. В этой связи, наличие легитимной возможности, применять угрозу похищением или лишением свободы, как способа противодействия осуществлению правосудия, представляется нецелесообразным, а поэтому возможность применения такого вида угрозы должна быть пресечена, путем внесения законодательных дополнений в редакции ч. 1 ст. 296 и ч. 2 ст. 309 УК РФ.
Литература
1. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных (1845 г.) URL:// http://музейреформ.рф/ node/13654
2. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 года // Российское законодательство Х—ХХ вв. Т. 6. М.: 1996. С. 194.
3. О внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс РСФСР и Кодекс РСФСР об адми-
нистративных правонарушениях (утратил силу с 01.07.2002 на основании Федерального Закона от 30.12.2001 № 196-ФЗ) URL://http://sudrf.kodeks.ru/ document/9014093
4. Горелик А.С., Лобанова Л.В. Преступления против правосудия: монография / А.С. Горелик, Л.В. Лобанова. СПб.: Издательство Р. Асланова «Юридический центр Пресс», 2005. 491 с.
5. Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка. 3-е изд., стереотип., М., 1996. с.733.
6. Даль В.И. Толковый словарь русского языка. М., 1935. с. 467.
7. Преступления против правосудия / под ред. А.В. Галаховой. М.: Норма, 2005. 416 с.
8. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации / Отв. ред. В.И. Радченко: Науч. ред. А.С. Михлин. М., 2000. С. 718.
9. Курбанов М.М. Уголовно-правовая охрана субъектов уголовного процесса: дис. ... канд. юрид. наук. Махачкала, 2001.
10. Лукьянова И.В. Уголовно-правовое регулирование угрозы в связи с осуществлением правосудия или производством предварительного расследования. // Право: теория и практика. 2004, № 6.
11. Бриллиантов А.В., Косевич Н.Р. Настольная книга судьи: преступления против правосудия. М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2008.
12. Бриллиантов А.В., ДолженковаГ.Д., Жевла-ков Э.Н. Комментарий к Уголовному кодексу Российской Федерации (постатейный): в 2 т. / под ред.
A.В. Бриллиантова. М., 2015. Т. 2.
13. Сердюк Л.В. Криминологическое и уголовно-правовое исследование насилия: Автореф. дис. д-ра юрид. наук. Саратов, 2003.
14. Хазов Е.Н., Иванцов С.В., Горшенева И.А., Егоров С.А., Ларина Л.А., Воробьев В.Ф., Зинчен-ко Е.Ю., Михайлова Е.В., Грачева М.А., Дурнев
B.С., Саудаханов М.В. Конституционное право, конституционный судебный процесс, муниципальное право // Учебно-методическое пособие для кандидатов (соискателей) системы МВД, поступающих в адъюнктуру по научной специальности 12.00.02 — конституционное право; конституционный судебный процесс; муниципальное право / Изд-во МосУ МВД России им. В.Я. Кикотя. М., 2017. с. 60.
