CC BY
156
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 3 (51) 2011
УДК 343.12 О. А. Зеленина*
Уголовно-процессуальные отношения
как форма реализации процессуального статуса
участником уголовного судопроизводства
В статье анализируется сущность уголовно-процессуальных отношений и соотношение указанной категории с процессуальным статусом участника уголовного судопроизводства. Исследуется субъектный состав двухсторонних и многосторонних процессуальных отношений, а также воплощение в процессуальную реальность статусных прав и обязанностей участников уголовного судопроизводства.
Ключевые слова: уголовно-процессуальные отношения, правоотношения, уголовнопроцессуальный статус, участник уголовного судопроизводства, уголовно-процессуальная деятельность.
O.A. Zelenina*. Criminal proceeding relations as the form of realization of the procedural status by the participant of the criminal legal procedure. The author of the article analyzes the essence of the criminal proceeding relations and correlation between this category and the procedural status of the participant of the criminal legal procedure and studies the subjective composition of the two-side and multi-side procedural relations as well as embodiment of the status rights and obligations of the participants of the criminal legal procedure in the procedural reality.
Keywords: criminal proceeding relations, legal relations, criminal proceeding status, participant of the criminal legal procedure, criminal proceeding activities.
Статусные права и обязанности участников уголовного процесса равноценны, взаимозависимы и коррелятивны; процессуальному праву одного субъекта корреспондирует процессуальная обязанность иного субъекта (субъектов). Такую связь1 или отношение2 между правом и соответствующей ему обязанностью принято обозначать как «правоотношение». Значимость исследования этого аспекта заключается в том, что именно динамическое взаимодействие прав и обязанностей позволяет оценить эффективность регламентации процессуального положения участников уголовного судопроизводства и определить ценность полезного коэффициента их процессуального статуса. Изучив процессуальные отношения в рамках конкретного уголовного дела, мы можем составить собственное суждение о ходе производства по делу, о развитии процессуальных связей между его участниками, о динамике и трансформации процессуального статуса участников и т.д. Этим объясняется необходимость анализа института процессуальных отношений в рамках исследуемой темы.
Текстуальное удостоверение в нормах УПК статусных прав и обязанностей участников уголовного судопроизводства еще не свидетельствует о процессуальной «жизни» этих элементов, поскольку для того, чтобы они были реализованы, необходимо осуществление прав и обязанностей, претворение их в процессуальную реальность. «...Через правоотношения активная энергия права по закономерной для явлений правовой действительности цепочке обратной связи (юридические нормы — правоотношения — их материальное содержание) переходит в систему реальных, фактических отношений, передается ей, организуя и упорядочивая эти отношения»3. Вне правоотношений нормы права лишь устанавливают содержание и пределы должного или возможного поведения участника уголовного судопроизводства. Получение реального процессуального результата возможно в ходе практического осуществления участниками процесса правил процессуального поведения, закрепленных соответствующей нормой уголовно-процессуального закона.
Общая теория права выработала устойчивое понятие относительно сущности правоотношения, рассматривая его как правовую связь между субъектами права, имеющую собственный объект и содержание. Так, в учебнике под ред. В.В. Лазарева правоотношение раскрывается в широком и узком смысле. Под правоотношением в широком смысле понимается объективно возникающая до закона особая форма социального взаимодействия, участники которого обладают взаимными, корреспондирующими правами и обязанностями и реализуют их в целях удовлетворения своих потребностей и интересов в особом порядке, не запрещенном государством. В узком смысле слова исследуемый термин предполагает разновидность социального отношения, урегулированного юридической нормой, участники которого обладают взаимными, корреспондирующими правами и обязанностями и реализуют их в целях удовлетворения своих потребностей и интересов в особом порядке, гарантированном и охраняемом государством в лице его органов. Иными словами, под правоотношением этого вида понимается юридическая норма в действии4.
* Зеленина, Ольга Александровна докторант кафедры уголовного процесса Санкт-Петербургского университета МВД России, кандидат юридических наук, доцент. Тел. 8 (965) 047-82-77. Почтовый адрес: г. Санкт-Петербург, ул. Летчика Пилютова д. 1. Эл. адрес: alizela@yandex.ru.
* Zelenina Olga Alexandrovna, doctoral student of the Criminal Proceedings Department, Saint Petersburg University of the Ministry of Internal Affairs of Russia, candidate of legal sciences, assistant professor. Tel.: 8 (965) 047-82-77. Mail address: Saint Petersburg, Pilot Pilyutov Street, Bldg. 1. E-mail address: alizela@yandex.ru.
Статья поступила в редакцию 30 июня 2011 года.
С.С. Алексеев определяет правоотношение как возникающую на основе норм права индивидуализированную общественную связь между лицами, характеризуемую наличием субъективных юридических прав и обязанностей и поддерживаемую (гарантируемую) принудительной силой государства5.
Общеизвестно, что процессуальные отношения формируются в ходе уголовно-процессуальной деятельности ее участников и зависят от объективных условий (юридических фактов), но при этом любые процессуальные отношения всегда обусловлены волей субъектов, вступающих в процессуальную связь в рамках уголовного дела. Так, каждый участник производства по уголовному делу оценивает целесообразность собственных будущих процессуальных действий и принимает внутреннее мысленное решение относительно своего дальнейшего процессуального поведения, исходя из собственных процессуальных интересов.
Ряд ученых включают правоотношения в состав правового статуса субъекта6. С указанной точкой зрения трудно согласиться в силу того, что процессуальные отношения, так же как и процессуальные функции, располагаются в иной плоскости процессуальной реальности в сравнении со статусными правами и обязанностями участников, составляющими суть процессуального положения субъекта. В противном случае, руководствуясь утверждением В.П. Божьева о том, что содержанием уголовнопроцессуальных отношений являются действия, а формой — права и обязанности7, можно сделать вывод, что состав процессуального статуса составляют права, обязанности и действия участников процесса. Но в данном случае идет речь об элементах процессуальной системы разного порядка, поскольку именно в процессуальных действиях реализуются статусные права и обязанности участников судопроизводства, т.е. процессуальный статус участника уголовного судопроизводства воплощается в процессуальную реальность в форме процессуальных отношений.
Процессуальные отношения не столько входят в состав правового статуса участника уголовного судопроизводства, сколько определяются этим правовым институтом. Дело в том, что диапазон процессуального взаимодействия субъектов ограничен рамками (пределами) их статусных прав и обязанностей, соответственно, полезный коэффициент процессуального взаимодействия участников определяется содержательным качеством процессуального статуса последних.
Следует признать, что исследование правоотношений позволяет оценить не только наличие необходимых процессуальных средств для защиты субъективных интересов участника, но и степень эффективности таких процессуальных средств. Так, наличие равновесного баланса между интересами участника и средствами его защиты свидетельствует о действенности процессуальной системы. Причинами нарушения процессуального равновесия могут быть, в одном случае, неполная, необъективная, соответственно, и неэффективная законодательная регламентация статусных прав и обязанностей участника; в другом — несоответствие процессуальных действий участника законодательному правилу, содержащемуся в соответствующей норме права8.
В конечном итоге следствием правоотношения будет тот процессуальный результат, который был достигнут в процессе столкновения, «спора» статусных элементов, обусловленных субъективными интересами участников. Следует заметить, что цели, преследуемые участниками конкретного процессуального отношения, не всегда характеризуются состоянием взаимного согласия процессуальных интересов. Как следствие, содержание изначально желаемой цели и полученного конечного результата могут не совпадать. Участники, используя имеющиеся в их распоряжении процессуальные средства, стремятся к той субъективной идеальной цели, которая отвечает их процессуальным интересам, однако указанное обстоятельство еще не означает, что результат такого взаимодействия удовлетворит всех его субъектов. Чем более тождественно субъективное представление участников правоотношения относительно конечного процессуального результата их взаимодействия, тем больше шансов, что реальный результат взаимодействия будет отвечать цели, изначально искомой и желаемой для субъектов. В ситуации противоборства интересов и полярности целей участников в рамках отдельного процессуального действия его реальный результат может представлять собой как средний итог взаимодействия сторон, так и объективно совпасть с искомой целью одного или всех участников правоотношения.
В первом случае промежуточный результат достигается, например, в ходе очной ставки, когда результатом процессуального «противоборства» участников является итог, частично удовлетворяющий их интересы. Иллюстрацией второй ситуации является процессуальное отношение, складывающееся по поводу допроса свидетеля, когда цель следователя — получить сведения, имеющие значение для уголовного дела, — совпадает с целью свидетеля дать соответствующие показания в ходе допроса. Конечный результат такого правоотношения будет отвечать первоначальным целям обоих участников.
Следует отметить, что инициативным элементом правоотношения может явиться как право участника, что типично для большинства процессуальных действий и решений, так и его процессуальная обязанность. Например, обязанность следователя допросить лицо немедленно после предъявления ему обвинения (ч. 1 ст. 173 УПК) инициирует правоотношение допроса.
В уголовном судопроизводстве деятельность всех участников детально регламентирована. Однако нормы разд. 2 УПК определяют процессуальный статус не всех субъектов, которые могут быть вовлечены в уголовное судопроизводство. Так, ст. 106 УПК устанавливает право лица внести залог в целях обеспечения надлежащего процессуального поведения подозреваемого, обвиняемого. Объективно существующая процессуальная связь между залогодателем и должностными лицами, правомочными принимать данное решение, является основанием для признания этих лиц субъектами процессуального отношения по избранию и применению соответствующей меры пресечения. Поскольку такая связь процессуально значима и законодательно регламентирована, субъекты данного отношения являются участниками уголовного судопроизводства.
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 3 (51) 2011
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России №9 3 (51) 2011
Таким образом, отличительным признаком статуса участника уголовного процесса является вовлеченность этого субъекта в производство по уголовному делу вне зависимости от содержания его процессуальных интересов или отношения участника к доказательственному процессу.
Законодатель в различной степени определяет и конкретизирует стороны процессуальных отношений. В одном случае процессуальный статус субъектов правоотношения законодателем абсолютно определен, например, в случае допроса следователем потерпевшего. В другом одна из сторон правоотношения представлена группой его возможных участников. Такой тип отношений предполагает процессуальную связь между конкретно определенным участником (следователь, потерпевший и т.д.) и относительно определенным множеством участников процесса. Например, в соответствии с ч. 4 ст. 21 УПК требования, поручения и запросы прокурора, руководителя следственного органа, следователя, органа дознания и дознавателя, предъявленные в пределах их полномочий, установленных УПК, обязательны для исполнения всеми учреждениями, предприятиями, организациями, должностными лицами и гражданами. В рассматриваемом случае, совокупность субъектов — возможных участников указанного правоотношения — обособляется общим признаком: они являются адресатом требований, поручений должностных лиц. Помимо этого, в ряде случаев законодатель свободно оперирует термином «стороны» в отношении субъектов процессуальных прав и обязанностей (п. 55, 61 ст. 5; ч. 2 ст. 14; ст. 15; ст. 25 УПК и др.), тем самым обозначая круг лиц, которые имеют возможность участия в конкретном процессуальном отношении. Такое множество предполагает не массовое участие в правоотношении, а вариантность субъектного состава, исходя из обособленной законодателем группы.
Исходя из субъектного состава, уголовно-процессуальные отношения можно дифференцировать на простые отношения, предполагающие взаимодействие двух участников уголовного судопроизводства, и сложные, где наличествует процессуальная связь между тремя и более участниками в рамках одного действия. В теории права такие отношения обозначаются как отношения двухсторонние и многосторонние. Более того, субъектами процессуального отношения могут являться различные по своему процессуальному статусу и должностному положению участники уголовного судопроизводства.
Рассмотрим возможные варианты субъектного состава, взаимодействующего в рамках двухсторонних правоотношений по уголовному делу.
1) Должностное лицо — должностное лицо. Например, праву руководителя следственного органа поручить производство предварительного следствия конкретному следователю корреспондирует обязанность последнего осуществить расследование по порученному ему уголовному делу.
Следует приняать во внимание, что не всегда инициатива процессуального отношения зависит от «величины» статуса должностного лица. Например, право ведомственного контроля со стороны руководителя следственного органа в отношении следователя является очевидным. Однако следователь может выступить инициатором обжалования указаний своего начальника. Такому праву следователя корреспондирует обязанность вышестоящего должностного лица рассмотреть, оценить и разрешить процессуальный конфликт.
Невзирая на то, кто из должностных лиц инициировал конкретное правоотношение, властное начало в такой взаимосвязи присуще лишь одному из его участников. Так, ст. 163 УПК регламентирует создание и деятельность следственной группы, состав которой представлен только должностными лицами — руководитель следственной группы и следователи. Кроме того, в соответствии с ч. 2 ст. 163 УПК к работе следственной группы могут быть привлечены должностные лица органов, осуществляющих оперативно-розыскную деятельность. Процессуальные отношения между участниками следственной группы имеют четкую иерархическую структуру: руководитель следственной группы принимает уголовное дело к своему производству, организует работу следственной группы, руководит действиями других следователей, принимает все значимые решения по делу (прекращение, приостановление уголовного дела, привлечение лица в качестве обвиняемого и т.д.), в т.ч. те, которые требуют судебного согласия. В данном случае интерес представляет процессуальное положение следователя. Последний, будучи членом следственной группы, тем не менее не наделен процессуальными полномочиями данного участника в полной мере, его процессуальная самостоятельность ограничена полномочиями руководителя следственной группы. Пределы процессуальной самостоятельности следователя установлены ч. 5 данной статьи: эти субъекты вправе участвовать в следственных действиях, производимых другими следователями, лично производить следственные действия и принимать решения по уголовному делу в порядке, установленном УПК РФ. Смысл таких ограничений состоит в том, чтобы исключить процессуальную анархию и бесконтрольность процессуального поведения должностных лиц в ситуации, когда расследованием одного уголовного дела занимаются несколько должностных лиц. Тогда возникает вопрос, правомерно ли использование термина «следователь» по отношению к члену следственной группы, поскольку содержание процессуального статуса следователя и следователя — члена следственной группы различно, что предопределяется и различным объемом их специальной правосубъектности.
Полагаем, что указанная ситуация может быть разрешена путем дополнения ст. 38 УПК «Следователь» частью 4 следующего содержания: «Следователь, включенный в состав следственной группы, вправе самостоятельно производить следственные и иные процессуальные действия и принимать процессуальные решения, в пределах компетенции, установленной ст. 163 настоящего Кодекса». Четкое разделение полномочий должностных лиц, составляющих следственную группу, способствует в т.ч. и персонифицированной ответственности этих лиц в случае нарушения ими требований уголовнопроцессуального законодательства.
Участником всех процессуальных отношений на стадии судебного разбирательства является суд (судья), который в соответствии с ч. 3 ст. 15 УПК создает необходимые условия для исполнения сторонами
их процессуальных обязанностей и осуществления предоставленных им прав. На данном этапе именно суд выражает государственно-властное начало, но не стороны, в т.ч. прокурор. Последний представляет интересы государства, однако в пределах судебного разбирательства деятельность прокурора — государственного обвинителя подчинена усмотрению суда, разрешающего уголовное дело.
На первый взгляд, инициатива процессуальных отношений в судебном разбирательстве принадлежит исключительно суду (судье), поскольку именно этот участник, как было уже отмечено, руководит судебным заседанием. Однако ч. 7 ст. 246 УПК устанавливает полномочие государственного обвинителя инициировать отказ от поддерживаемого им в суде обвинения в случае, если он в ходе судебного разбирательства придет к убеждению, что представленные доказательства не подтверждают предъявленное подсудимому обвинение. Корреспондирующее полномочие суда заключается в принятии решения о прекращении уголовного дела или уголовного преследования полностью или в соответствующей его части. В анализируемой ситуации суд, обладая исключительными процессуальными полномочиями, тем не менее не может игнорировать указанную позицию прокурора так же, как не может и сам инициировать такое полномочие в силу отсутствия у него соответствующей процессуальной функции. У суда нет иной процессуальной альтернативы кроме той, которая обозначена в законе и фактически может быть сведена к его обязанности. В данном случае процессуальная инициатива правоотношения исходит от прокурора, которому корреспондирует соответствующее полномочие суда. «Власть» суда в стадии судебного разбирательства имеет свои пределы, что способствует устойчивости процессуальной системы, в т.ч. в вопросах соотношения и разделения процессуальных функций.
2) Должностное лицо — частное лицо. Такая ситуация наиболее характерна для досудебного производства, характеризующегося розыскным типом уголовного процесса. Следователь вправе привлечь лицо в качестве понятого, последний же обязан выполнить законное требование должностного лица (ч. 4 ст. 21 УПК).
Примечательно, что все участники, не обладающие публичными полномочиями в рамках уголовного дела, «появляются» в нем только по решению лица, осуществляющего производство по уголовному делу. Это решение может быть выражено в форме соответствующего постановления (постановление о привлечении лица в качестве обвиняемого, постановление о признании лица потерпевшим и т.д.), либо достаточно только волеизъявления следователя, которое тем не менее должно отвечать требованиям любого процессуального решения: законность, обоснованность, мотивированность (например, привлечение лица в качестве специалиста для участия в следственном действии). Только вследствие решения лица, осуществляющего производство по уголовному делу, такие участники приобретают процессуальный статус, в котором выражается процессуальная роль этого субъекта.
3) Частное лицо — должностное лицо. Право инициирования процессуального отношения законодатель предоставляет и частным лицам. Так, обвиняемый имеет право на защиту, что предполагает обязанность следователя такую защиту обеспечить; заявитель имеет право обратиться с заявлением о совершенном преступлении к должностному лицу, последний обязан принять заявление, рассмотреть и разрешить и др.
4) Частное лицо — частное лицо. В науке уголовного процесса существует устоявшееся мнение относительно того, что одним из участников уголовно-процессуального правоотношения всегда является представитель власти, что характеризует публичный характер уголовно-процессуальных отношений, поскольку они не только осуществляются в интересах государства и общества, но и обеспечиваются государственными гарантиями. «В силу публично-правового начала, присущего ... уголовному судопроизводству, специфической особенностью каждого уголовно-процессуального отношения является участие в нем представителя государственной власти (следователь, прокурор, суд). Без властного начала в уголовно-процессуальных отношениях невозможно развитие уголовного судопроизводства, достижение стоящих перед ним задач»9.
Однако данное утверждение не в полной мере применимо к современному состоянию уголовнопроцессуального законодательства, содержание которого дает нам основание утверждать, что существцют процессуальные отношения, где субъектами являются частные лица. Эти субъекты, вступая в процессуальное взаимодействие друг с другом, реализуют корреспондирующие друг другу статусные права и обязанности; кроме того, такие действия не требуют специального разрешения должностных лиц, осуществляющих производство по уголовному делу.
Указанные изменения стали возможными благодаря расширению частного начала в уголовном судопроизводстве. Так, ч. 3 ст. 86 УПК предоставила право защитнику собирать доказательства путем получения предметов, документов и иных сведений, опроса лиц с их согласия, истребования справок, характеристик, иных документов от органов государственной власти, органов местного самоуправления, общественных объединений и организаций, которые, в свою очередь, обязаны предоставлять защитнику запрашиваемые им документы или их копии. Вопрос правомерности использования термина «собирание доказательств» по отношению к лицу, не наделенному властными полномочиями, подвергается справедливой критике, однако это вопрос грамотного использования профессиональной терминологии, который не ставит под сомнение возможность осуществления указанных действий. Указанное право защитника регламентируется нормами уголовно-процессуального закона и коррелирует с соответствующими обязанностям иных участников процесса, с которыми такое взаимодействие допускается.
Кроме того, УПК закрепляет право подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, гражданского истца и гражданского ответчика собирать и представлять доказательства по уголовному делу10, что предполагает возможность существования отношений между этими участниками и иными лицами,
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России №9 3 (51) 2011
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России №9 3 (51) 2011
также не наделенными публичными полномочиями в рамках производства по уголовному делу. Аналогичное правило распространяется и на законных представителей и представителей потерпевшего, гражданского истца, гражданского ответчика, которые имеют те же процессуальные права, что и представляемые ими лица (ч. 3 ст. 45, ч. 2 ст. 55 УПК).
Следует отметить, что, признавая существование процессуальных отношений между частными лицами, тем не менее право «властного веления» (не в смысле реализации субъективного права, а в значении руководства производством по уголовному делу) принадлежит исключительно должностным лицам, расследующим и разрешающим данное уголовное дело. Так, в досудебном производстве следователь наделен полномочием принимать единоличные процессуальные решения, касающиеся хода производства по делу (возбуждение уголовного дела, привлечение лица в качестве обвиняемого и др.) и требовать надлежащего процессуального поведения от других участников производства по делу (поручить органу дознания производство следственного действия, поручить государственному учреждению производство ревизии и т.д.). Такие полномочия следователя обеспечиваются процессуальными гарантиями — возможностью применения мер принуждения.
Одним из недостатков настоящего уголовно-процессуального закона видится слабая регламентация применения мер принуждения в отношении тех участников, которые отказываются исполнять законные требования следователя. Так, в соответствии с ч. 4 ст. 21 УПК, требования, поручения и запросы прокурора, руководителя следственного органа, следователя, органа дознания и дознавателя, предъявленные в пределах их полномочий, обязательны для исполнения всеми учреждениями, предприятиями, организациями, должностными лицами и гражданами. Однако закон не регламентирует процессуальные ситуации в случае неисполнения указанными субъектами законных требований следователя. В частности, следователь имеет право привлечь лицо в качестве понятого для участия в следственном действии, последний же обязан подчиниться законному требованию следователя. При этом УПК не разрешает ситуацию, когда это лицо отвечает отказом. Более того, законодатель вообще не регламентирует процессуальную ответственность понятого, кроме случаев разглашения данных предварительного расследования (ст. 310 УК РФ). Для того чтобы исключить неопределенность в вопросе процессуальной ответственности, необходимо в разд. 2 УПК РФ четко и доступно регламентировать не только процессуальные обязанности участников уголовного судопроизводства, но и вид/размер ответственности, которая является надлежащей гарантией правомерного поведения субъекта. Такая ответственность должна быть конкретна и персонифицирована, что будет способствовать достижению цели позитивной ответственности со стороны участников процессуальных отношений.
Сложная форма процессуального отношения обозначает совокупность процессуальных связей, которую необходимо реализовать для решения конкретной процессуальной задачи. Наиболее часто ученые-процессуалисты подвергают анализу трехсторонние процессуальные отношения между участниками судопроизводства, предполагающие взаимодействие трех субъектов, одним из которых является суд/судья11. В частности, при решении вопроса о заключении обвиняемого под стражу полномочию следователя по избранию данной меры пресечения корреспондирует процессуальная обязанность обвиняемого подчиниться указанному решению. Однако такая корреляция не имеет непосредственного характера, потому что только от решения обязательного третьего участника — судьи, зависит возникновение соответствующей обязанности у обвиняемого. В данном случае механизм осуществления этого правоотношения усложнен дополнительным субъектом, играющим ключевую роль в его осуществлении.
Дифференцируя анализируемое действие на отдельные связи между участниками, мы получим совокупность двухсторонних отношений. Следователь имеет право обратиться с соответствующей просьбой в суд — суд обязан ее рассмотреть и разрешить (первое отношение). В случае положительного судебного решения следователь реализует его в отношении обвиняемого, у которого возникает соответствующая обязанность подчиниться (второе отношение). Поскольку указанные связи направлены на решение одной задачи, на более высоком иерархическом уровне их можно объединить в одно процессуальное отношение, имеющее сложную форму и характеризующееся множественными процессуальными связями между несколькими участниками процесса. Наиболее типичны такие отношения для судебного производства, где все процессуальные сношения между двумя равноправными сторонами осуществляется через суд (судью), уполномоченный принимать процессуальные решения.
Однако сложные правоотношения возможны и в досудебном производстве, например, в ходе очной ставки между потерпевшим и обвиняемым. Участниками этого следственного действия являются, как минимум, три субъекта — свидетель, следователь, обвиняемый, каждый из которых преследует свою процессуальную цель. Для следователя такой целью является установление истинности показаний участников и устранение имеющихся противоречий в их показаниях; для свидетеля и обвиняемого таковой целью будет подтверждение своих показаний в присутствии друг друга, в соответствии с собственными процессуальными интересами. Поскольку все участники наделены процессуальными правами и корреспондирующими им обязанностями, участие в правоотношении трех субъектов является очевидным. Право производства этого следственного действия принадлежит следователю, который не только выступает инициатором очной ставки, но и руководит ее производством: ему принадлежит право допроса участников очной ставки, право задавать вопросы каждому из допрашиваемых лиц, право разрешить или отвести вопросы участников друг к другу и т.д. Таким образом, процессуальное взаимодействие следователя с одним из участников образует самостоятельную двухстороннюю связь, осуществляемую в присутствии второго участника. Поэтому очная ставка является сложным процессуальным отношением, в котором реализуются процессуальные связи между следователем и потерпевшим, следователем и обвиняемым.
Однако данное процессуальное отношение может быть усложнено дополнительными субъектами, которые также имеют возможность участия в очной ставке. Речь идет о представителе и защитнике обвиняемого, адвокате со стороны свидетеля. Дополнительные участники предполагают и дополнительные процессуальные связи между следователем и защитником (представителем) обвиняемого, следователем и адвокатом свидетеля. В частности, адвокат со стороны свидетеля имеет право в рамках оказания юридической помощи задавать с разрешения следователя вопросы допрашиваемым лицам (ч. 2 ст. 53 УПК), что корреспондирует с полномочием следователя дать соответствующее разрешение или отказать в нем.
Рассмотрим иную ситуацию — привлечение лица в качестве обвиняемого. Как правило, в этом процессуальном действии участвуют следователь, обвиняемый и его защитник. Указанные лица наделены процессуальным статусом участников уголовного судопроизводства, соответственно, имеют в своем распоряжении процессуальные права и обязанности для удовлетворения собственного процессуального интереса. При этом обвиняемый и его защитник не имеют процессуального противоречия в уголовном судопроизводстве, поскольку их деятельность охватывается единой процессуальной функцией защиты и обусловлена интересом подзащитного. Исходя из этого, отношение между обвиняемым и его защитником следует рассматривать как общую процессуальную единицу, представляющую собой одну из сторон процессуального отношения.
Следует отметить, что отношения между обвиняемым и его защитником не являются процессуальными отношениями в полном смысле этого слова, поскольку у защитника нет инициативных прав в отношении своего подзащитного. В процессуальном плане деятельность защитника представляет собой юридическую помощь обвиняемому, защитник представляет и защищает интересы своего доверителя. При этом защитник действует в рамках процессуального интереса обвиняемого, а в основе процессуального поведения обвиняемого лежит его собственное добровольное волеизъявление. Конфиденциальные отношения между указанными субъектами находятся за рамками уголовнопроцессуальных отношений, поскольку не регламентированы уголовно-процессуальным законом.
Вместе с тем нельзя вести речь о полном отсутствии процессуальных отношений между защитником и его подзащитным. Во-первых, защитник свои полномочия получает не только от законодателя, но и от самого обвиняемого. Во-вторых, законодатель наделяет обвиняемого инициативными правами в отношении своего защитника, например, обвиняемый имеет право пригласить его для участия в производстве по делу с целью защиты своих прав и интересов — последний, вступив в производство по делу, обязан осуществлять защиту обвиняемого12. Собственно процессуальная связь с подзащитным и позволяет защитнику участвовать в производстве по уголовному делу. Более того, в отсутствие процессуальной фигуры обвиняемого (подозреваемого, подсудимого) объективно невозможно существование его защитника.
Невзирая на то, что деятельность обвиняемого (подозреваемого) и его защитника подчинена единой функции защиты, законодатель предоставляет различные процессуальные средства этим участникам для достижения тождественной цели — защиты интересов подозреваемого (обвиняемого). Так, подозреваемый (обвиняемый) имеет право отказаться от дачи показаний, дать заведомо ложные показания; за эти действия он не несет юридической ответственности. В отличие от него, деятельность защитника, с одной стороны, должна в максимальной степени отвечать интересам своего подзащитного, с другой — не должна противоречить интересам правосудия. Поэтому не все процессуальные средства, которые УПК предоставляет в распоряжение обвиняемого для собственной защиты, являются приемлемыми для защитника. Ч. 1 ст. 10 Кодекса профессиональной этики адвоката устанавливает, что закон и нравственность в профессии адвоката выше воли доверителя. Никакие пожелания, просьбы или указания доверителя, направленные на несоблюдение закона или нарушение правил, предусмотренных указанным кодексом, не могут быть исполнены адвокатом. Кроме того, ст. 12 данного акта обращает внимание адвоката на то, что, участвуя или присутствуя на судопроизводстве, он должен соблюдать нормы соответствующего процессуального законодательства, проявлять уважение к суду и другим участникам процесса, следить за соблюдением закона в отношении доверителя и в случае нарушений прав последнего ходатайствовать об их устранении. Возражая против действий судей и других участников процесса, адвокат должен делать это в корректной форме и в соответствии с законом13.
Таким образом, защитник при осуществлении собственной процессуальной деятельности, не связан в полной мере волей своего подзащитного. Это утверждение является не только обоснованным, но и справедливым, иначе истинная цель этого участника, заключающаяся в содействии объективному правосудию путем выявления обстоятельств, оправдывающих подозреваемого (обвиняемого), смягчающих его ответственность, будет трансформирована в процессуальную функцию противодействия правосудию, что является прямым нарушением назначения уголовного судопроизводства.
Помимо этого, у защитника возможны самостоятельные правоотношения с иными участниками уголовного процесса: следователем, судом, прокурором и т.д. Например, праву защитника знакомиться с протоколами следственных действий, произведенных с участием обвиняемого, соответствует процессуальная обязанность следователя обеспечить такое право.
Проанализируем другой пример сложного правоотношения, где процессуальное взаимодействие осуществляется через субъекта, статус которого не регламентирован разд. 2 УПК. Так, в соответствии с ч. 2 ст. 3 УПК процессуальные действия, предусмотренные УПК РФ, в отношении лиц, пользующихся иммунитетом от таких действий в соответствии с общепризнанными принципами и нормами
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России №9 3 (51) 2011
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России №9 3 (51) 2011
международного права и международными договорами Российской Федерации, производятся с согласия иностранного государства, на службе которого находится или находилось лицо, пользующееся иммунитетом, или международной организации, членом персонала которой оно является или являлось. Возникает вопрос: следует ли считать иностранное государство и международную организацию в данном конкретном случае участником производства по делу? По нашему мнению, следует, поскольку, во-первых, это лицо наделяется правом дачи согласия на производство процессуальных действий в отношении лица, находящегося под их защитой и охраной, во-вторых, указанные лица обязаны отреагировать на соответствующий запрос должностного лица, осуществляющего производство по уголовному делу, в-третьих, только от их решения зависит возможность свершения процессуального правоотношения. Поэтому указанные субъекты вовлекаются в производство по уголовному делу и имеют возможность процессуального взаимодействия с иными участниками производства по уголовному делу, например, при обращении с жалобой на действия и решения следователя в суд.
Следует четко разделять процессуальные отношения, имеющие сложную форму и совокупность отдельных правоотношений, которые соотносятся между собой как причина и обязательно наступающее следствие. В частности, правоотношения между следователем и подозреваемым по факту задержания последнего являются причиной для возникновения последующих отношений, заключающихся в допросе следователем подозреваемого в течение 24 часов с момента его фактического задержания. Такое правоотношение производно от первоначального, непосредственно с ним связано и не зависит от желания его субъектов.
Но в уголовном судопроизводстве имеют место производные процессуальные отношения, возможность существования которых зависит только от волеизъявления одной из сторон. В частности, в результате правоотношения между руководителем следственного органа и следователем по факту дачи указаний последнему о производстве конкретных следственных действий в ходе производства по уголовному делу у следователя появляется возможность обжалования этих указаний, реализация которой зависит лишь от его волеизъявления и не является обязательной.
В заключение необходимо отметить, что изучение правового статуса участников уголовного судопроизводства, реализуемого в процессуальных отношениях, объективно необходимо для понимания и оценки «работы» составляющих его элементов, а именно, прав и обязанностей участников уголовного процесса. Законодатель должен учитывать реально существующие фактические отношения участников уголовного судопроизводства и при необходимости «вводить» их в правовое поле путем регламентации и упорядочивания их содержания.
Выводы
1. Статусные права и обязанности участников уголовного процесса равноценны, взаимозависимы и коррелятивны; процессуальному праву одного субъекта корреспондирует процессуальная обязанность иного субъекта (субъектов). Взаимодействие этих статусных элементов осуществляется в форме процессуального отношения. Совокупность всех процессуальных субъективных связей в рамках уголовного дела представляет собой единое отношение между участниками уголовного судопроизводства, обусловленное решением вопроса уголовного права. Отличительным признаком статуса участника уголовного процесса является вовлеченность этого субъекта в производство по уголовному делу вне зависимости от содержания его процессуальных интересов или отношения участника к доказательственному процессу.
2. Процессуальные отношения обусловлены волей субъектов, вступающих в процессуальную связь в рамках уголовного дела. Каждый участник производства по уголовному делу оценивает целесообразность собственных будущих процессуальных действий и принимает внутреннее мысленное решение относительно своего дальнейшего процессуального поведения, исходя из собственных процессуальных интересов.
3. Правоотношения не входят в состав правового статуса субъекта, поскольку располагаются в иной плоскости процессуальной реальности в сравнении с правами и обязанностями участников, составляющими суть процессуального положения субъекта. В данном случае идет речь об элементах процессуальной системы разного порядка, поскольку именно в процессуальных действиях реализуются статусные права и обязанности участников судопроизводства, т.е. процессуальный статус участника уголовного судопроизводства воплощается в процессуальную реальность в форме процессуальных отношений.
Процессуальные отношения определяются процессуальным статусом участника уголовного судопроизводства. А именно, диапазон процессуального взаимодействия субъектов ограничен рамками (пределами) их статусных прав и обязанностей, соответственно, полезный коэффициент процессуального взаимодействия участников определяется содержательным качеством процессуального статуса последних.
4. Субъектами процессуального отношения могут являться различные по своему процессуальному статусу и должностному положению участники уголовного судопроизводства:
а) должностное лицо—должностное лицо. Право инициирования правоотношения может принадлежать как одному, так и другому должностному лицу. Кроме того, инициативным элементом правоотношения может явиться как право участника, что типично для большинства процессуальных действий и решений, так и его процессуальная обязанность. Невзирая на то, кто из должностных лиц инициировал конкретное правоотношение, властное начало в такой взаимосвязи присуще лишь одному из его участников.
Предлагается дополнить ст. 38 УПК «Следователь» частью 4 следующего содержания: «Следователь, включенный в состав следственной группы, вправе самостоятельно производить следственные и иные процессуальные действия и принимать процессуальные решения, в пределах компетенции, установленной
ст. 163 настоящего Кодекса». Четкое разделение полномочий должностных лиц, составляющих следственную группу, способствует в т.ч. и персонифицированной ответственности этих лиц в случае нарушения ими требований уголовно-процессуального законодательства.
В судебном разбирательстве право инициировать процессуальное отношение принадлежит не только суду (судье), но и иным участникам уголовного судопроизводства, например, государственному обвинителю, который имеет право отказаться от обвинения. «Власть» суда в стадии судебного разбирательства имеет свои пределы, что способствует устойчивости процессуальной системы, в т.ч. в вопросах соотношения и разделения процессуальных функций;
б) должностное лицо — частное лицо. Такая ситуация наиболее характерна для досудебного производства, характеризующегося розыскным типом уголовного процесса.
Все участники, не обладающие публичными полномочиями в рамках уголовного дела, вовлекаются в производство по уголовному делу только по решению лица, осуществляющего производство по уголовному делу. Только вследствие решения лица, осуществляющего производство по уголовному делу, такие участники приобретают процессуальный статус, в котором выражается процессуальная роль этого субъекта;
в) частное лицо — должностное лицо;
г) частное лицо — частное лицо. Эти субъекты, вступая в процессуальное взаимодействие друг с другом, реализуют корреспондирующие друг другу статусные права и обязанности; такие действия не требуют специального разрешения должностных лиц, осуществляющих производство по уголовному делу. Указанный вид правоотношений стал возможным благодаря расширению частного начала в уголовном судопроизводстве. Так, ч. 3 ст. 86 УПК предоставила право защитнику собирать доказательства, кроме того, законодатель регламентировал право подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, гражданского истца и гражданского ответчика собирать и представлять доказательства по уголовному делу.
5. Одним из недостатков настоящего уголовно-процессуального закона видится слабая регламентация применения мер принуждения в отношении тех участников, которые отказываются исполнять законные требования следователя. Для того чтобы исключить неопределенность в вопросе процессуальной ответственности, необходимо в разд. 2 УПК РФ четко и доступно регламентировать не только процессуальные обязанности участников уголовного судопроизводства, но и вид/размер ответственности, которая является надлежащей гарантией правомерного поведения субъекта. Такая ответственность должна быть конкретна и персонифицирована, что будет способствовать достижению цели позитивной ответственности со стороны участников процессуальных отношений.
6. Сложная форма процессуального отношения обозначает совокупность процессуальных связей, которую необходимо реализовать для решения конкретной процессуальной задачи. В данном случае механизм осуществления правоотношения усложняется дополнительными субъектами (субъектом), в некоторых случаях, играющими ключевую роль в его осуществлении (процессуальная роль суда как арбитра сторон). Поскольку указанные связи направлены на решение одной задачи, их можно объединить в одно процессуальное отношение, имеющее сложную форму и характеризующееся множественными процессуальными связями между несколькими участниками процесса.
7. В процессуальных отношениях обвиняемый и его защитник не имеют процессуального противоречия в уголовном судопроизводстве, поскольку их деятельность охватывается единой процессуальной функцией защиты и обусловлена интересом подзащитного. Исходя из этого, отношение между обвиняемым и его защитником следует рассматривать как общую процессуальную единицу, представляющую собой одну из сторон процессуального отношения.
Вместе с тем нельзя вести речь о полном отсутствии процессуальных отношений между защитником и его подзащитным. Во-первых, защитник свои полномочия получает не только от законодателя, но и от самого обвиняемого. Во-вторых, законодатель наделяет обвиняемого инициативными правами в отношении своего защитника, например, обвиняемый имеет право пригласить его для участия в производстве по делу с целью защиты своих прав и интересов — последний, вступив в производство по делу, обязан осуществлять защиту обвиняемого. Собственно процессуальная связь с подзащитным и позволяет защитнику участвовать в производстве по уголовному делу. В отсутствие процессуальной фигуры обвиняемого (подозреваемого, подсудимого), объективно невозможно существование его защитника.
Защитник при осуществлении собственной процессуальной деятельности, не связан в полной мере волей своего подзащитного. Это утверждение является не только обоснованным, но и справедливым, иначе истинная цель этого участника, заключающаяся в содействии объективному правосудию путем выявления обстоятельств, оправдывающих подозреваемого (обвиняемого), смягчающих его ответственность, будет трансформирована в процессуальную функцию противодействия правосудию, что является прямым нарушением назначения уголовного судопроизводства.
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России №9 3 (51) 2011
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 3 (51) 2011
Список литературы
1. Алексеев, С. С. Общая теория права : учебник. — М.: Проспект, 2009.
2. Божьев, В. П. Уголовно-процессуальные правоотношения. — М.: Юридическая литература, 1975.
3. Большой толковый словарь русского языка. Российская академия наук. Институт лингвистических исследований. — С.Пб.: Норинт, 2003.
4. Власов, В. И. Теория государства и права : учебник. — Ростов-на-Дону, 2002.
5. Ефимичев, П. С. Уголовно-правовые и уголовно-процессуальные отношения
при привлечении в качестве обвиняемого по делам о налоговых преступлениях // Журнал российского права. — 2002. — № 6.
6. Калиновский, К. Б. Законность и типы уголовного процесса : дис. ...канд. юрид. наук. — СПб., 1999.
7. Мамузов, Н. И. Правовая система и личность. — Саратов, 1987.
8. Общая теория права и государства : учебник / под ред. В.В. Лазарева. — М.: Юристъ, 2001.
9. Ожегов, С. И., Шведова, Н. Ю. Толковый словарь русского языка / Российская АН: Российский фонд культуры. — М.: Азъ, 1995.
10. Смирнов, А. В. Типология уголовного судопроизводства : дис. .. .докт. юрид. наук. — М., 2001.
11. Смрогович, М. С., Алексеева, Л. Б., Ларин, А. М. Советский уголовно-процессуальный закон и проблемы его эффективности. — М., 1979.
12. Шесмакова, С. А. Проблемы состязательности в российском уголовном процессе : дис. .канд. юрид. наук. — СПб., 1998.
13. Элькинд, П. С. Сущность советского уголовно-процессуального права. — Л., 1963.
Literature
1. Alexeev, S. S. General Theory of Law. — Moscow, 2009.
2. Bozhyev, V. P. Criminal Proceeding Relations. — Moscow, 1975.
3. Big Thesaurus of the Russian Language. — St. Petersburg, 2003.
4. Vlasov, V. I. Theory of State and Law. — Rostov-on-Don, 2002.
5. Efimichev, P. S. Criminal and Legal and Criminal and Procedural Relations upon Engagement as the Charged in the Tax Crime Cases / / Magazine of Russian Law. — 2002. — № 6.
6. Kalinovskiy, K. B. Lawfulness and Types of the Criminal Process. — St. Petersburg, 1999.
7. Matuzov N. I. Legal System and Individual. — Saratov, 1987.
8. General Theory of Law and State / ed. V.V. Lazarev — Moscow, 2001.
9. Ozhegov, S. I., Shvedova, N. Y. Thesaurus of the Russian Language. — Moscow, 1995.
10. Smirnov, A. V. Typology of the Criminal Proceedings. — Moscow, 2001.
11. Strogovich, M. S., Alexeeva, L. B., Larin, A. M. Soviet Criminal Proceeding Law and Problems of Its Efficiency. — Moscow, 1979.
12. Shestakova, S. D. Problems of Adversarial Nature of the Russian Criminal Process. — St. Petersburg, 1998.
13. Elkind, P. S. Essence of the Soviet Criminal Proceeding Law. — Leningrad, 1963.
1 Связь — отношение взаимной зависимости, обусловленности, общности между чем-нибудь; часть строительной конструкции, соединяющей ее строительные элементы. — Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка / Российская АН: Российский фонд культуры. М.: Азъ. 1995. С.694.
2 Отношение — связь между кем-нибудь, возникающая при общении, контактах. — Ожегов С.И., Шведова Н.Ю. Толковый словарь русского языка / Российская АН: Российский фонд культуры. М.: Азъ. 1995. С.466; Отношение - взаимная связь, зависимость разных величин, предметов, явлений, соотношение между чем-либо; связи между кем-, чем-либо, образующиеся в процессе общения, какой-либо деятельности / Большой толковый словарь русского языка. Российская академия наук. Институт лингвистических исследований. С-Петербург: Норинт, 2003. С. 753.
3 Алексеев С.С. Общая теория права: учебник. М.: Проспект, 2009. С. 335.
4 Общая теория права и государства: Учебник / Под ред. В.В. Лазарева. М.: Юристъ, 2001. С. 144.
5 Алексеев С.С. Указ. соч. С. 328.
6 Власов В.И. Теория государства и права: учебник. Ростов на Дону, 2002. С. 474; Матузов НИ. Правовая система и личность. Саратов, 1987. С. 59.
7 Божьев В.П. Уголовно-процессуальные правоотношения. М.: Юридическая литература, 1975. С. 144.
8 В этом случае следует вести речь о непрофессионализме со стороны участника уголовного судопроизводства, о злоупотреблении им своими правами и обязанностями и о нарушении требований уголовно-процессуального закона.
9 Божьев В.П. Указ. соч. С. 153.
10 См. п. 4 ч. 4 ст. 46, п. 4 ч. 4 ст. 47, п. 4 ч. 2 ст. 42, п. 2 ч. 4 ст. 44, п. 7 ч. 2 ст. 54 УПК РФ.
11 Шестакова С.Д. Проблемы состязательности в российском уголовном процессе: Дис. „.канд. юрид. наук. СПб., 1998. С. 24-25. Смирнов А.В. Типология уголовного судопроизводства: Дис. „.докт. юрид. наук. М., 2001. С. 20-21. Калиновский К.Б. Законность и типы уголовного процесса: Дис. „канд. юрид. наук. СПб., 1999. С. 54.
12 В соответствии с ч. 7 ст. 49 УПК адвокат не вправе отказаться от принятой на себя защиты подозреваемого, обвиняемого, что также продублировано в ч. 3 ст. 6 ФЗ «Об адвокатской деятельности и адвокатуре Российской Федерации».
13 Кодекс профессиональной этики адвоката (принят Всероссийским съездом адвокатов 31 января 2003 г.) / / Российская газета. 5 октября 2005 г. N 222.
