CC BY
43
У.УХаген
Фатальный балканский национализм The Balkans' lethal nationalism
Hagen W.W. The Balkans' lethal nationalism // Foreign affairs. - Wash., 1999. - Vol. 78, № 4. - P. 52-64.
V
у \ аген, профессор истории Калифорнийского университета (США), анализирует причины косовского конфликта и выявляет исторические корни этнического национализма на Балканах. Война в Косово, отмечает У.Хаген, еще раз подтвердила представление о Балканах как о "котле этнической ненависти" (с.52). В многочисленных публикациях, посвященных косовским событиям, как правило, высказываются две совершенно разные точки зрения на причину нынешнего конфликта. Одни авторы усматривают ее в историческом прошлом и в качестве иллюстрации приводят многочисленные примеры, когда отношения между народами, населяющими этот регион, достигали такой остроты, что приводили к войнам. Другие, напротив, считают, что нынешний конфликт в регионе носит искусственный характер и "спровоцирован циничными действиями посткоммунистических демагогов, стремящихся узаконить свое пребывание у власти" (с.52). По мнению У.Хагена, и тот и другой подход страдают однобокостью. Неверными являются как утверждения о том, будто бы этнические столкновения на Балканах происходили всегда, так и о том, будто бы они возникли лишь с приходом к власти Слободана Милошевича. Он связывает первое проявление этнических конфликтов в этом регионе с распадом Оттоманской империи и подъемом национализма. "Корни нынешнего Балканского кризиса следует искать прежде всего в идеологии и психологии экспансионистского национализма", -подчеркивает автор (с.52).
Захват Балкан Оттоманской империей в XIV в. положил конец начинавшемуся здесь процессу формирования самостоятельных государств. Установление турецкого владычества сопровождалось рассеиванием и смешением этнических групп, заселявших до этого Балканы и Придунайскую Европу. Как известно, любая империя всегда включает в себя множество разных народов, отличающихся этническими, культурными особенностями, а также формами политического управления. В Оттоманской империи в основу организации общества у покоренных народов был положен принцип вероисповедания. Такая схема общественной организации не предполагала обязательного компактного проживания сторонников одной религии. Поэтому в одних случаях религия выступала как фактор единения народа, в других, напротив, она вольно или невольно способствовала его расколу.
Так, например. Сербская ортодоксальная церковь сыграла огромную роль в формировании культурной идентичности сербской нации. С албанцами дело обстояло иначе. Хотя все они говорили на одном и том же языке, 3/4 из них (вплоть до 1945 г.) были исламистами, суннитами или бекташа-ми, а остальные принадлежали либо к Восточной ортодоксальной церкви, либо к Римско-католической. Хорваты-католики, боснийцы-мусульмане и ортодоксальные сербы говорили на одном и том же языке, но их разделяла не только религия, но и политическая история (с.53).
Когда в XVIII столетии начался распад Оттоманской империи, на Балканах стала быстро распространяться идеология европейского национализма. Приверженцами этой идеологии стали, в первую очередь, христиане, активно выступавшие за освобождение от турецкого правления, которое принимало все более жестокий характер. Крупные европейские державы в этой ситуации заняли разные позиции. Одни из них, например Россия, встали на сторону своих братьев по вере и начали оказывать активную поддержку национально - освободительному движению. Другие,
такие, например, как Великобритания, не верили, что "усталые европейцы" смогут выжить, если Оттоманская империя окончательно распадется (с.53).
Борьба за освобождение принесла свои плоды. В 1815 г. возникло независимое государство Сербия, в 183 0 г. - Греция, в 1 8 5 6 г. - Румыния, в 1 87 8 г. - Болгария, в 19 13 г. - Албания (с.53). Все вновь образовавшиеся страны в этническом отношении отличались крайней неоднородностью, в каждой из них помимо титульной (основной) нации оказалось и множество разных национальных меньшинств. Именно в этот период, подчеркивает У.Хаген, и были посеяны семена будущих этнических конфликтов. Но наибольшая опасность, по его мнению, состояла в том, что новые, только еще формировавшиеся националистические элиты рассматривали образовавшиеся государства лишь как прообраз будущих идеальных, сконструированных в их умах государств - Великой Сербии, Великой Албании, Великой Греции и т.д. (с.53).
Итак, делает вывод У.Хаген, возникшие в XIX и начале XX столетия балканские страны не были окончательно сформировавшимися национальными государствами. Уже изначально в их стремлении к национальному возрождению была заложена идея завоевания еще "не освобожденных" национальных территорий. Их легитимность целиком зависела от того, удастся ли им собрать воедино национальное "воображаемое сообщество" (с.53).
Все эти вновь образовавшиеся государства имели чрезвычайно неразвитую социальную структуру. В результате покорения турками балканские государства лишились своих средневековых династий и знати. Когда же империя рухнула, во вновь образовавшихся государствах к власти пришли люди, сотрудничавшие с завоевателями. Основную часть населения этих стран составляли крестьяне, численность же торговцев, промышленников и национальной интеллигенции была незначительной. Для интеллектуалов, связавших свою судьбу с правящей элитой, единственный способ приобретения высокого статуса в обществе и личного обогащения состоял в обслуживании интересов буржуазного национального государства. Капиталистический индивидуализм в этих странах не поощрялся, главной целью провозглашалось создание сильного государства, способного отстоять освобожденные от турецкого владычества земли от посягательств потенциальных врагов. В этом отношении Балканы не были уникальными, считает У.Хаген, поскольку примерно по такой же схеме развивались и многие постколониальные страны Латинской Америки, Африки и других частей мира.
Некоторые из вновь образовавшихся государств встали на путь создания демократии, но это была популистская демократия, находившаяся под контролем олигархических структур и отстаивавшая исключительно интересы правящей нации. Эти общества базировались на родственных связях и системе подчинения по принципу патрон-клиент. Такая система отношений являлась важным условием социального выживания не только мусульман, но и других народов еще в эпоху правления Оттоманской империи.
Национальные меньшинства оказались перед сложной дилеммой. Мусульмане не могли требовать, чтобы их признали полноценными гражданами в христианских балканских государствах, поскольку в сознании народа они ассоциировались с ненавистными турками, почти повсеместно изгнанными из этих государств. Но и национальные меньшинства, исповедовавшие христианство, могли рассчитывать на терпимость общества только в том случае, если они ограничивали свои требования лишь предоставлением им права говорить на собственном языке и исповедовать собственную религию. При этом они должны были изучать язык господствующей нации и преданно служить государству, в котором проживали. Если бы они стали выдвигать более широкие требования, то столкнулись бы с враждебностью со стороны своей новой родины.
Таким образом, нынешние балканские государства не имеют ничего общего с западными либеральными традициями, придающими столь важное значение индивидуализму и всемерной защите оппозиционно настроенных граждан и
национальных меньшинств, подчеркивает У.Хаген. Балканские государства, испытавшие на себе многовековой гнет Оттоманской империи, отчаянно стремились восстановить национальную идентичность. Даже их религиозные чувства носили националистическую окраску, что объясняется не только длительным турецким владычеством, но и поведением их собственной интеллектуальной элиты. В период между двумя мировыми войнами либеральная демократия на Балканах не получила существенного развития, хотя в 20-х годах, до того как здесь установилась диктатура, в независимых балканских государствах была создана многопартийная политическая система. Однако эти партии были такими же националистическими, как и пришедшие к власти в 30-е годы авторитарные монархии и профашистские режимы. Именно из-за неразвитости либерализма правые силы практически не встретили сопротивления, когда они предприняли попытку установить в некоторых балканских странах диктатуру.
Коммунистические правители, пришедшие к власти после Второй мировой войны, несмотря на используемую ими интернационалистическую фразеологию, также были националистами. Коммунистический режим в Югославии по существу представлял собой популистскую форму диктатуры, существование которой оправдывалось необходимостью сохранения единства нации и достижения успехов в состязании с развитым капиталистическим миром, считает У.Хаген. В годы правления И.Тито, особенно после разрыва отношений между Тито и Сталиным в 1948 г., национализм в Югославии практически стал государственной политикой (с.55).
В то же время И.Тито старательно поддерживал в глазах народа свой имидж харизматического лидера, зорко следящего за тем, чтобы ни одна из национальных групп не могла пользоваться большими правами, чем другая, чтобы соблюдался баланс интересов всех национальностей. Так, в 1966 г. он отстранил от власти своего возможного преемника Александра Ранковича за то, что тот якобы способствовал чрезмерному усилению Сербии, входившей в состав Югославской Федерации (с.55).
Некоторые исследователи считают, что поскольку Югославия в годы правления И.Тито представляла собой коммунистическую диктатуру, здесь не было условий для формирования оппозиционного движения, стремящегося к созданию либерального гражданского общества. Именно поэтому антикоммунистическое движение якобы было вынуждено выступать под флагом национализма. У.Хаген выражает категорическое несогласие с подобными утверждениями и подчеркивает, что крайний национализм восторжествовал в Югославии потому, что он отвечал помыслам и сокровенным чаяниям большинства из тех, кто был недоволен коммунистическим режимом. Среди обвинений, выдвигаемых в адрес "титовской тюрьмы народов", было, в частности, и обвинение в том, что режим якобы защищал такие национальные меньшинства и таких аутсайдеров, как мусульмане в Боснии и албанцы в Косово.
Положение в регионе усугублялось еще и слабостью балканских государств. Вплоть до Второй мировой войны их экономика была отсталой, и в силу этого они испытывали нехватку средств, необходимых как для поддержания в боевом состоянии армий, так и для финансирования государственных институтов, способных осуществлять контроль над обществом. Спорадические войны, происходившие между отдельными балканскими странами, обескровливали их. Стремясь восполнить нехватку финансовых средств, балканские государства обращались к внешним заимствованиям, что не способствовало укреплению их самостоятельности. Зависимость балканских стран от крупных держав, капиталистических или коммунистических, постоянно возрастала, и в конце концов они превратились в их вассалов.
Концепция Великой Сербии впервые появилась в 1840-х годах и по существу ставила перед Сербией задачу - подчинить себе земли, заселенные сербами и расположенные в Боснии, Македонии, Венгрии (Воеводина и Бана), Хорватии
(Кражина), Черногории, а также в Косово, колыбели средневековой сербской монархии (с.56).
Хотя между двумя мировыми войнами Сербия занимала доминирующее положение в Югославии, в годы правления И.Тито сербские националисты выражали недовольство ослаблением влияния сербов. Это недовольство, особенно усилившееся после снятия с поста А.Ранковича, сохранялось вплоть до распада Югославской Федерации в 1992 г. Сербские националисты начали критиковать коммунистический режим в Югосла- . вии сразу же после смерти И.Тито в 1980 г. Они обвиняли режим в пагубной национальной политике и в подтверждение своей правоты ссылались на ситуацию, сложившуюся в Косово, где влияние сербов особенно ослабло, поскольку к этому времени албанское население в численном отношении здесь уже существенно превышало сербское. В 1989 г. Милошевич в своей знаменитой речи, в которой он, по существу, "идентифицировал себя и сербское государство", также говорил о недопустимом положении сербов в Косово и использовал при этом ту же лексику, что и сербские националисты (с.56).
Позиции сербов в Косово ослабевали непрерывно. Начало этому процессу было положено еще в 16 89 г., когда сербы потерпели неудачу в попытке сбросить турецкое иго. Однако Оттоманская империя, несмотря на серьезные неудачи в борьбе с империей Габсбургов, была еще в состоянии сохранять господство над сербскими землями. Опасаясь кровавых репрессий со стороны турков, сербский архиепископ Пек увел 30 тыс. сербских семей в Южную Венгрию, находившуюся в тот период под управлением Габсбургов. Спустя два столетия Оттоманская империя, в результате великого Восточного кризиса 1875- 1 878 гг., частично развалилась. Воспользовавшись этим, крошечное сербское государство попыталось захватить Косово, но столкнулось с серьезным сопротивлением со стороны албанских националистов. Это столкновение закончилось серьезным кровопролитием (с.57).
Во время Балканской войны 1912 г. Сербия захватила Косово, после чего отсюда была изгнана вся элита, состоявшая из турок и албанцев-мусульман. Во время Первой мировой войны и сразу же после ее окончания христиане (в основном сербы и черногорцы) неоднократно устраивали резню албанцев-мусульман, турок и мусульман-словенцев в Косово, Черногории, Боснии и Южной Сербии. В период между двумя мировыми войнами Косово по существу превратилось во внутреннюю колонию Сербии, входившей в состав Югославии. Албанцы, составлявшие большинство населения Косово, постоянно испытывали давление со стороны сербских властей, пытавшихся насильственно заставить албанцев говорить по-сербски.
Во время Второй мировой войны, когда нацисты захватили Югославию, они отторгли от нее Косово и присоединили его к Албании, которая в 1939 г. стала итальянской колонией. Таким образом, хотя и с иностранной помощью, была претворена в жизнь программа албанских националистов по созданию "Великой Албании". После падения режима Муссолини и выхода Италии из войны в 1943 г. нацисты оккупировали Албанию и стали использовать косоваров в борьбе против сербов и партизан, которых возглавлял И.Тито. Нацисты сформировали дивизию СС, состоявшую из косоваров-мусульман. Кровавые атаки на<ербов совершали и хорваты, так как в массе своей они были настроены пронацистски.
Почти год после окончания Второй мировой войны косовары вели отчаянную борьбу против включения Косово в состав Югославии. Но в конце концов они оказались под господством сербских коммунистов, проводивших в отношении албанцев-мусульман дискриминационную политику, в результате чего 250 тыс. албанцев были вынуждены эмигрировать из Косово. Бурные демонстрации албанцев, прокатившиеся в 1968 г., вынудили И.Тито предоставить Косово автономию. В течение последующих 20 лет албанцы-косовары пытались использовать этот новый статус для укрепления своих позиций.
В 1989 г. сербские националисты вынудили Милошевича пойти на ликвидацию автономии Косово, ввести прямое правление из Белграда и расставить на государственные должности исключительно сербов. В ответ на это косовары-
албанцы начали формировать неофициальное "оппозиционное общество" со своей налоговой и правовой системой, со своими школами и полицией. Они взяли на вооружение идеологию "ненасильственного националистического сепаратизма", которую активно проводили в жизнь под руководством своего лидера Ибрагима Руговы (с.58).
Распад Югославии в 1991 -1992 гг., отделение Словении и Хорватии и последовавшая за этим гражданская война, в которую оказалось втянутым сербское население Хорватии и Боснии, способствовали тому, что среди албанцев, населявших Югославию, резко усилилось стремление к обретению политической независимости, за которую они проголосовали еще в 1991 г. После падения коммунистического режима в Албании в середине 90-х годов косовары стали еще более настойчиво требовать предоставления им независимости. Этому способствовало не только то, что они получали поддержку со стороны своих братьев из Албании, но и то, что мощь Освободительной армии непрерывно возрастала, так как из охваченной анархией Албании в Косово хлынул поток оружия.
У.Хаген расценивает сам факт создания Освободительной армии как трагический момент в истории Косово, поскольку, начиная с 1997 г. и вплоть до конференции в Рамбуйе, Милошевич оправдывал этнические чистки, убийства и изгнание нескольких тысяч косовских албанцев именно тем, что они имели в своем распоряжении хорошо вооруженную армию.
Условия, которые выдвинули в Рамбуйе США и их союзники, были неприемлемы для Милошевича. Если бы он согласился их выполнить, Сербия могла бы потерять контроль над Косово, так как на референдуме, который должен был состояться через три года, население Косово, на 90% состоящее из албанцев, проголосовало бы за отделение от Сербии. Поэтому любое сербское правительство, если бы оно пошло на такие уступки косова-рам, пало бы под натиском сербских националистов. Такой исход событий представляется УХагену настолько очевидным, что у него вызывает удивление, почему США и другие страны - члены НАТО рассчитывали на то, что Милошевич примет условия, выдвинутые ему в Рамбуйе. Не меньшее удивление у автора вызывает и то, что страны НАТО понадеялись, что бомбардировки Югославии не приведут к усилению этнических чисток в Косово. Но от Милошевича нельзя было ждать иного поведения, подчеркивает автор, поскольку только так он мог ответить на военную акцию НАТО.
У.Хаген разделяет позицию британского журналиста, специалиста по Балканам М.Гленна, критикующего США и европейские страны за то, что они не смогли понять, что гражданская война, вспыхнувшая после распада Югославии, представляла действительно серьезную опасность для интересов Сербии. Вместо того, чтобы попытаться выявить истинные причины конфликта на Балканах, западные страны возложили всю вину за насилие в этом регионе на Милошевича и его соратников, которые, с их точки зрения, "чрезмерно заражены сербским национализмом" (с.59).
Если бы в 1991 г., когда Хорватия вышла из Югославской Федерации, страны -члены НАТО предоставили сербскому населению, составляющему здесь меньшинство, гарантию безопасности, сценарий развития событий не только в Хорватии (из которой насильственно были изгнаны 200 тыс. человек), но и в Сербской Кражине в 1995 г., а также в Боснии, мог бы быть совершенно иным. Если бы международные посредники в 1991 -1992 гг. смогли обеспечить права сербских меньшинств в Хорватии и Боснии, это позволило бы оказать серьезное давление на Милошевича и потребовать от него гарантий соблюдения прав косовских албанцев, в том числе и права на самоуправление. Вполне вероятно, что в этом случае трагедию в Косово удалось бы предотвратить (с.60).
Когда западные державы обвиняют Милошевича в национализме, они забывают, пишет У.Хаген, что на Балканах существует не только сербский национализм. Так, словенцы, обретшие независимость и имеющие собственное государство, в настоящее время, к счастью, не предъявляют претензии ни к своим соседям, ни к
собственным национальным меньшинствам, но не следует забывать, что в прошлом они неоднократно участвовали в национальных конфликтах с итальянцами и австрийскими немцами. Хорватский, албанский национализм или национализм боснийских мусульман имеет не меньшую склонность к насилию и авторитаризму, чем сербский национализм. Хорваты доказали это на практике, когда они развязали кровавую бойню в Кражине с целью вынудить сербов покинуть эту территорию, а Освободительная армия Косово проявляла по отношению к сербам жестокость, сравнимую лишь с жестокостью нацистов.
Процесс становления албанской нации протекает трудно. Это, по мнению У.Хагена, объясняется не только тем, что коммунистический режим, установившийся в Албании после Второй мировой войны, носил очень жестокий и репрессивный характер и потому не способствовал национальному единению всех албанцев, но и тем, что косовские албанцы, равно как и многочисленные албанцы, населяющие Македонию, отличаются, и весьма значительно, от своих братьев по языку, проживающих на территории Албании.
У албанцев нет союзников на Балканах. Греция настроена по отношению к Албании враждебно. Это объясняется не только тем, что между этими государствами существуют серьезные разногласия по поводу границ, но и заинтересованностью Греции в альянсе с Сербией. Такой альянс позволил бы им вместе противостоять Болгарии и независимой полиэтнической Македонии. Единственным защитником Албании на Балканах является НАТО, и это обстоятельство следует учитывать, когда мы пытаемся представить себе возможную картину развития событий в этом регионе, подчеркивает автор. Если Альянсу удастся добиться возвращения изгнанных косовских албанцев и падения режима Милошевича, в Косово может возникнуть кризис власти, о последствиях которого официальные лица на Западе предпочитают не говорить. Кто может гарантировать, что в случае, если Косово получит автономию, здесь восторжествуют либерально-демократические ценности? Что следует предпринять, чтобы не допустить усиления албанского национализма? Где гарантии того, что албанский национализм, неважно откуда исходящий - из Приштины или из Тираны - не приведет к дестабилизации ситуации в Македонии, стране хотя и чрезвычайно слабой, но занимающей важное стратегическое положение в регионе? Не послужит ли албанский национализм причиной осложнения отношений между Грецией и Македонией? Не рискнут ли греки или болгары опять, как это уже было в 1913 г., развязать войну за установление контроля над Македонией? Все эти вопросы неизбежно возникают, когда мы пытаемся определить возможные варианты развития событий на Балканах, считает У.Хаген (с .61).
Этнические чистки в Косово очень часто сравнивают с геноцидом евреев, осуществленным нацистами в годы Второй мировой войны. На первый взгляд такое сравнение, действительно, напрашивается. Так например, и в том, и в другом случае людей насильственно выселяли, их перевозили в железнодорожных составах в нечеловеческих условиях. Но по сути своей этнические чистки в Косово и геноцид евреев - абсолютно разные вещи. Холокост - это осуществление на практике программы биологического уничтожения евреев, основанной на расистской евгенической теории. В отличие от Холокоста, этнические чистки на Балканах имели своей целью не массовое уничтожение людей, а скорее их массовое переселение. Переселение косоваров сопровождалось убийствами и насилием, но причины этого насилия иные. Оно объясняется кровавой межнациональной враждой между сербами и албанцами и накопившейся за долгие годы жаждой мести.
Эти различия, по мнению У.Хагена, позволяют утверждать, что у Милошевича и Гитлера мало сходства. Хотя Милошевич и его сподвижники по военным преступлениям заслуживают морального и юридического осуждения, их не следует демонизировать. Западу следует понять, что он имеет дело с безжалостными националистами, но эти националисты выполняют совершенно определенную задачу -они стремятся защитить границы собственного государства. Это стремление разделяют и одобряют все балканские народы. Поэтому желание НАТО разрушить
сербское государство не может способствовать установлению мира на Балканах. Оно может привести лишь к тому, что Сербия превратится в источник постоянной нестабильности и страха в этом регионе.
Что же следует делать в этой ситуации? Прежде всего, считает УХаген, надо приложить все усилия, чтобы заставить Сербию согласиться на возвращение албанских косоваров на свою родину. Надо дать гарантии Сербии, что она сохранит свои интересы в Косово, предоставить компенсацию сербам, изгнанным из Хорватии в 1995 г., и, возможно, пойти на другие экономические уступки. Задачу установления мира и возвращения албанцев, изгнанных из Косово, должна решать не Америка, а все страны - члены НАТО. Североатлантический альянс слишком серьезно ввязался в конфликт на Балканах и потому должен осознать, какую ответственность несет он за обеспечение стабильности в этом регионе. Если эта стабильность не наступит, заключает американский исследователь, Западу будет трудно найти оправдание своему военному вмешательству в косовский конфликт (с.64).
Т. СКондратьева
