CC BY
107
УДК 94(430).086
ТРАНСФОРМАЦИЯ ЭЛИТЫ ГЕРМАНСКОЙ «КОНСЕРВАТИВНОЙ РЕВОЛЮЦИИ» В ПРОЦЕССЕ СТАНОВЛЕНИЯ НАЦИОНАЛ-СОЦИАЛИСТИЧЕСКОГО РЕЖИМА
© 2009 г. О.Ю. Кутарев
Шахтинский филиал Гуманитарного института, Shakhty Branch of Humanitarian Institute,
ул. Советская, 279, корп. 3, г. Шахты, 346500 SovetskayaSt., 279, build. 3, Shakhty, 346500
Анализируются изменения, которые произошли в рядах приверженцев «консервативной революции» в Германии первой трети XX в., её причины и результаты, основное внимание уделено интеллектуальному компоненту этого исторического явления. Становление национал-социалистического режима противопоставляется революционному процессу.
Ключевые слова: «Консервативная революция», национал-социализм, фашизм, «третий путь», либерализм, антисемитизм, капитализм.
The article devotes to the changes which occured among the supporters of «conservative revolution» in the first third of the XX century in Germany. The reasons and the results of «conservative revolution» are analyzed in this article. The intellectual aspect of this historical phenomenon is paid attention in it. The formation of the national-socialist regime is contrasted with a revolutionary process.
Keywords: «Conservative revolution», national-socialism, fascism, «the third way», liberalism, anti-Semitism, capitalism.
Концепция «консервативной революции» родилась из «Великого страха», природа которого прекрасно показана И. Фестом [1], страха перед либерализмом Запада и коммунизмом Востока. Как позднее писал Р. Никсон, если приходится выбирать между безбожным капитализмом, поощряющим наживу, и безбожным коммунизмом, утверждающим строгий эгалитаризм, то мы в большой беде. Осознание такой беды пришло в Западную Европу и в первую очередь в Германию. «Никому не известно, кто поселится в этой клетке в будущем, и появятся ли к концу этого колоссального развития совершенно новые пророки, или же начнется великое возрождение прежних идей и идеалов, или же, если не произойдет ни того, ни другого, наступит механизированное существование, которое будет скрашивать нечто вроде судорожного чувства собственной значимости. Ибо не будет ошибкой сказать о последней стадии этого культурного развития: "Специалисты, лишенные духа, сенсуалисты, лишенные сердца: и это ничтожество воображает, будто достигло такого уровня цивилизации, какого раньше никто не достигал», - предупреждал М. Вебер [2]. Прямо или косвенно философские изыскания апологетов консервативной революции заложили основы фашизма и национал-социализма, причём в большей степени последнего. Э. фон Вайцзеккер точно заметил, что итальянские faceva il fascista «играли» в фашизм, как будто находясь на сцене, в то время как немцы в их отношении к национал-социализму были серьёзны, методичны и последовательны. Есть доля истины и в шутке, что в Италии насчитывается 80 млн населения, поскольку к 40 млн фашистов, живших в этой стране до 1943 г., следует прибавить 40 млн антифашистов, обнаружившихся после 1943 г.
В работах различных исследователей фашизм определён как агент или союзник капиталистических слоев, партия мелкой буржуазии, неизбежный результат специфического развития национальной истории, следствие определенной стадии модернизации страны, результат
определенного социально-психологического импульса, продукт культурного и морального распада, специфическая форма господства одного человека или форма проявления тоталитаризма [3]. Все перечисленные признаки имеют отношение к событиям Германской истории, поэтому можно считать консервативную революцию в этой стране классическим вариантом реализации «Третьего пути». Своё развитие она получила практически сразу после ноября 1918 г., когда антивеймарские и антиверсальские настроения набирали силу. Организационное оформление в виде НСДАП, «Стального шлема», СА и родственных им структур происходило в начале 1920-х гг. «Никто из тех, кто читал "Майн кампф" или слышал речи Гитлера, не сомневался в его стремлении радикально сломать все, что хотя бы отдаленно напоминало о либерализме и Просвещении» [4]. Вместе с тем нельзя ставить знак равенства между консервативной революцией и национал-социалистическим движением, ибо, хотя национализм присутствует в консервативной идеологии, для национал-социализма более важным всё же является расизм. В центре программы НСДАП стоял антисемитизм, составлявший в некотором роде общую рамку националистических, антикапиталистических и антисоциалистических требований. В трудах идеологов консервативной революции антисемитизм просматривается не так явно, например, у К. Шмитта: «Мировая история трактуется как борьба языческих народов между собой... Евреи же стоят поодаль и смотрят, как народы Земли взаимно истребляют друг друга; им эта священная резня и бойня представляется закономерной и "кошерной". Они питаются плотью умерщвлённых народов и тем живут» [5]. Как пишет Шмитт в предисловии, эта работа возникла на основе докладов, прочитанных им 21 января 1938 г., т.е. уже после прихода НСДАП к власти в Германии.
Национал-социалисты вплоть до своей полной победы в 1933 г. не обладали монополией на пропаганду пангерманизма. Германская национальная народная пар-
тия была крайне популярна на севере страны до своего раскола в 1922 г., а после него симпатии завоевала обособившаяся Германская народная партия свободы, получившая на выборах 4 мая 1924 г. 32 места в рейхстаге (НСДАП даже в 1928 г. получила только 12 мест). Кроме того, после введённого Гитлером 27 февраля 1925 г. «фюрерпринципа» всё самостоятельнее действовало «левое крыло» национал-социалистов, акцентировавшее внимание на антикапиталистических пунктах программы и группировавшееся вокруг братьев Штрассеров. Гитлер приложил немало усилий к тому, чтобы до поры удержать движение в рамках относительной легальности и терпимости к парламентским формам политической деятельности [6]. Представители германского Сопротивления, как правило, также не были сторонниками либерализма. Участник «кружка Крайзау», боровшегося против нацизма, Адам фон Трот цу Зольц выступал против «формального провозглашения принципа индивидуальной свободы, который подверг насилию имевшиеся реальности национального, исторического, культурного и конфессионального рода» [7]. В «Красной капелле», как выяснил Ю. Даниэль, собрались люди с очень различными традициями, мировоззренческими и политическими связями в поиске альтернатив агонизирующей веймарской демократии и пришедшему ей на смену национал-социализму. Просоветская ориентация группы Харнака и Шульце-Бойзена была скорее исключением, чем правилом для германского Сопротивления. Таким образом, борьба с фашизмом вовсе не означала противостояние консервативной волне как таковой (и наоборот). Кроме того, существовали организации, подобные «Молодёжному немецкому ордену» («Jungdeutsche Orden») -антидемократической, но не национал-социалистической направленности.
Разбуженное интеллектуальными отцами консервативной революции движение было достаточно пёстрым по своей политической окраске. Рано или поздно между участвующими в нём группами должен был возникнуть спор за право держать революционное знамя. На лидерство могли претендовать военные и близкий к ним «Стальной шлем» (обходившие, где это возможно, статьи Версальского договора), национал-социалисты и их авангард - СА (сосредоточившие свои усилия в первую очередь на борьбе с коммунистами), националистические партии «Центр», Немецкая национальная народная партия (НННП) и Немецкая народная партия (ННП) в лице своих наиболее видных представителей - Гуген-берга и Штреземана, проявлявших активность прежде всего в парламентской деятельности.
Основными положениями программы «Центра» были: во внешней политике - реваншистские устремления, во внутренней - построение социального государства и защита интересов католического меньшинства Германии. После партийного съезда 1928 г., когда лидером стал прелат Л. Каас, появилось требование «сильной власти». НННП представляла интересы лютеранской церкви и привилегированных слоёв германского общества. Гугенберг склонялся к союзу с НСДАП и вошёл в переходное правительство Гитлера (январь - июнь 1933 г., а его партия прекратила своё существование 28 июня 1933 г.).
Франц фон Папен считал Гугенберга хорошим администратором и финансовым экспертом (но без задатков вождя), а Штреземана - единственным крупным государственным деятелем, порожденным веймарской эпохой. ННП главным политическим противником считала СДПГ, возлагая на неё ответственность за события 1918 г. Штреземан недолго возглавлял правительство (13.08. 1923 - 23.11.1923), затем до своей смерти в 1929 г. занимал пост министра иностранных дел. Затем в ННП возросло стремление к союзу с правыми силами. Растеряв свой электорат, эта политическая организация самораспустилась 27 июня 1933 г. Партия «Центр» была увлечена исключительно парламентской борьбой и поиском союза с социалистами. Бесконечные компромиссы помешали ей стать силой, направляющей ход консервативной революции. Ещё сохранявшая влияние на значительную часть избирателей партия в решающий момент проголосовала за предоставление Гитлеру чрезвычайных полномочий, и «в награду» была распущена последней (3 июля 1933 г.).
Таким образом, основным вкладом «Центра», НННП и ННП в дело консервативной революции можно считать их уход от активной самостоятельной борьбы. «Веймарская система не была разрушена её врагами, а пала вследствие законодательного вакуума и самовыключения парламента» [8]. Положение армии определилось 10 ноября 1918 г., когда между её штабом (т.е. Гин-денбургом и Грёнером) и лидером социал-демократов Ф. Эбертом был заключён союз. Офицеры пошли на службу к новому режиму, но глава рейхсвера Рейнхардт поставил два условия: во-первых, командование армии должно иметь чёткую структуру, а во-вторых, следовало устранить власть солдатских комитетов. В законе об образовании временного рейхсвера (6 марта 1919 г.) о солдатских советах не было сказано ни слова. Большая историческая заслуга Рейнхардта, по мнению первого начальника штаба, заключалась в том, что он путём прямых действий помешал народным депутатам и первому президенту рейха принять радикальный курс. В марте 1920 г. его место занял фон Сект. В рейхсвер устремились офицеры «свободных корпусов», боровшихся против всего, что подогревало «большевизм» и сепаратизм, но существовавших без легальной основы. Хотя генералы, говорившие от лица армии, всячески подчёркивали её «аполитичность», именно вооружённые силы страны волей-неволей оказались в первых рядах консервативного движения.
О том, насколько обыденным делом для населения Германии стала забота о возрождении армии, свидетельствуют, в частности, воспоминания Л. Штейдле: «Однажды в 1924 году друзья привезли из Мюнхена ружья, револьверы, ручные гранаты и патроны. Все это мы спрятали в своей усадьбе. Делалось это тогда и в других крестьянских дворах, даже в монастырях. В сущности, таким способом - более или менее сознательно - создавались убежища для черного рейхсвера, боевой организации, которая действовала против революционного рабочего класса. В то время уже во многих общинах идеология была проникнута националистическим духом. Дошло до того, что на некоторых уединенных ху-
торах прятали авиамоторы с запасными частями» [9]. В них также содержится достаточно информации о популярности в крестьянской среде монархических идей, характерных для мировоззрения военнослужащих старшего возраста и членов организации «Стальной шлем». Упомянутое объединение сближалось с НСДАП на основе националистических взглядов его членов. Союз бывших фронтовиков очень поможет Гитлеру в первые дни после его прихода к власти 30 января 1933 г., заявив через своего представителя Ф. Зельдте о поддержке нового канцлера. Позднее в «благодарность» за это Гитлер разделит членов «Стального шлема» между СА и СД, а Зельдте назначит министром труда.
Тот факт, что национализм, граничащий с расизмом, был распространён в вермахте, теперь уже редко подвергается сомнению. Долгое время исторические исследования в Германии обходили тему антисемитизма в армии кайзеровской Германии, Веймарской республики, в годы национал-социализма, отрицали преемственность существования этого образа врага, а ответственность за его неоспоримое наличие во время Второй мировой войны возлагалась на национал-социализм. Однако взаимосвязи очевидны. Речь идет о переписи еврейского населения 1916 г., о политических убийствах политиков-евреев в первые годы Веймарской республики, совершённых немецкими офицерами, об «арийском параграфе» союза солдат-фронтовиков «Стальной шлем» в 1920-е гг., о введении такого пункта в рейхсвере в 1934 г. и о последующей политике уничтожения [10]. В этом заключалась «частичная идентичность целей» офицерского корпуса и верхушки нацистского движения [11]. 1, 2 и 22 пункты Программы НСДАП, принятой 24 февраля 1920 г., вполне совпадали с чаяниями военных: 1. Объединение всех немцев в границах Великой Германии; 2. Отказ от условий Версальского договора и подтверждение права Германии самостоятельно строить отношения с другими нациями; 22. Замена наемной профессиональной армии на национальную армию, введение всеобщей воинской повинности.
Другое дело, что в той же программе содержались 6 пунктов «левых» требований: 11. Незаконно полученная прибыль подлежит конфискации; 12. Все прибыли, полученные за счет войны, подлежат конфискации; 13. Все крупные предприятия должны быть национализированы; 14. Участие рабочих и служащих в прибылях на всех крупных производствах; 15. Достойная пенсия по старости; 16. Необходимо поддерживать мелких производителей и торговцев, крупные магазины должны быть переданы им. Непосредственно целям консервативной революции условно соответствовал 19-й пункт: обычное римское право должно быть заменено на «германское право»; безусловно - только 25-й: сильная центральная власть, способная эффективно осуществлять законодательство. «Социалистический» компонент не противоречил антилиберальным установкам. Однако сам по себе он препятствовал слиянию с консервативным движением. Собственно, первоначально партия и не имела такой цели. Понимание общественных потребностей и выявление симпатий избирателей приходило в процессе накопления опыта политической борьбы. Идеи
имущественного равенства достаточно популярны в обществе, переживающем экономический кризис. Не удивительно, что всплеск популярности НСДАП отмечен в 1929 г. (начало «Великой депрессии»). Он также совпадает с ростом милитаристской пропаганды.
Начиная с 1929 г. в Германии появляется множество националистических книг и кинофильмов, посвященных войне [12]. В этой ситуации для партии, стремящейся к власти, крайне важна была поддержка финансово-промышленных кругов. А упомянутым кругам была необходима диктатура, защищающая их интересы. Без реальной электоральной поддержки власть в Германии той поры была возможна только как тоталитарная; старая же политическая элита, воспитанная в аристократическом духе, была не способна создать такой режим. Руководители германской промышленности нуждались в «правом» диктаторе, готовом защитить страну от установления «левого» режима. А Гитлеру и его партии была необходима материальная поддержка. Рассмотрению отношений монополистических группировок и НСДАП посвящены работы Ю. Кучинского и К. Гос-свайлера. Ю. Кучинский утверждает, что владельцы новых отраслей промышленности (химии, электротехники) относились к НСДАП настороженно, поддерживая республиканское правление. Руководители старых отраслей (каменноугольной, металлургической) выступали носителями авторитарных установок. Первые желали ограничения буржуазно-парламентских институтов, а вторые стремились к ликвидации парламентского строя в Германии. Именно последние оказали давление на Гинденбурга в вопросе назначения Гитлера рейхсканцлером [13].
К. Госсвайлер подвергает критике представление о владельцах «новых» отраслей как либеральной группе финансово-промышленного капитала, а «старых» - как реакционно-консервативной. Он считает, что эти группы переплетены до невозможности самостоятельной идентификации. Либеральная и реакционная тенденции были представлены во всех группах промышленного и финансового капитала [14]. У. Ширер, ссылаясь на О. Дитриха, датирует начало активного сотрудничества Гитлера с промышленными магнатами 1931-м г. Сам Дитрих в своих воспоминаниях пишет, что «всё началось с дружбы Гитлера с Эмилем Кирдорфом, главой Рурского угольного синдиката», а окончательно «лёд был взломан» только в 1932 г., когда «Геринг установил тесные связи с Фрицем Тиссеном, лидером "Стального шлема", и тот на встрече промышленников Дюссельдорфа открыто выступил в поддержку Гитлера» [15]. Но союзу олигархии с НСДАП могли помешать «социалистические» пункты программы последней, в связи с чем Гитлер откровенно заявил о том, что «с этим словом "социализм" сплошные проблемы» [16]. Союз с капиталистами означал уход «вправо» из фарватера консервативной революции. Отчасти её идеалы сохранили в своей программе братья Штрассеры, хотя предлагаемую ими модель государственного устройства вряд ли можно считать жёстко централизованной и в любом случае нельзя назвать милитаристской. «В области экономики мы выступали как против капитализма, так и против
марксизма. Мы предполагали построить гармоничную экономику на основе своеобразного государственного феодализма. Государство должно было стать единственным владельцем земли, которую оно будет сдавать в аренду отдельным гражданам... В области экономики мы отказались от тоталитаризма в пользу федерализма. Парламент должен был состоять не из представителей партий, а из представителей различных социальных групп (Влияние идеи корпоративного государства. -О.К.). Германия должна быть децентрализована и разбита на кантоны по швейцарскому образцу. Пруссия. утратила бы гегемонию и попросту прекратила бы своё существование. Процветание страны необходимо обеспечить национализацией тяжёлой индустрии и распределением крупных поместий в качестве государственного имущества. По новой конституции предусматривалось создать маленькую профессиональную армию или территориальное ополчение по швейцарскому образцу» [16]. Их планы противоречили 22-му и 25-му пунктам Программы НСДАП, а также имперским амбициям идеологов консервативной революции.
Позиции «левее» Штрассеров занимал Э. Рем со своими штурмовиками. Он призывал к совершению «национал-социалистической, и в первую очередь социалистической революции», а также «отправке изменника Гитлера в длительный отпуск». Последний пункт программы Рема предопределил схватку с потенциальным «отпускником». Гитлер 11 апреля 1934 г. на борту линкора «Deutschland» заключил договор с Бломбергом, в частности, о поддержке вермахтом акции, направленной против СА. Особое внимание фюрер уделил усилению частей СС, хотя формально их руководитель Г. Гиммлер подчинялся Рему [17]. Счёты с Ремом и Г. Штрассером были сведены 30 июня 1934 г. Многие наблюдатели пришли к заключению, что «ночь длинных ножей» была атакой на идеологию левого крыла национал-социалистического движения. Однако убийство Эдгара Юнга, которому приписывали авторство «Мар-бургской речи» фон Папена (сам Папен, видимо, тоже не находился в полной безопасности) нельзя назвать ударом по «левым» силам. «Ночь длинных ножей» была тем закономерным установлением диктатуры, которое обычно завершает любой революционный процесс. Когда, возглавив правительство, Гитлер объявил об окончании национал-социалистической революции в 1933 г., это было не полной правдой. Фактически её завершением стала «ночь длинных ножей», в которой была уничтожена политическая элита, способная составить конкуренцию вождю германского народа. Гитлер в своё время говорил Раушнингу: «Там, где есть мы, там нет места никому другому», но мог бы сказать точнее: «Там, где есть Я, ...».
До той поры, пока внутри национального движения сохранялись различные группы, в той или иной мере выражающие идеалы консервативной революции, духовные отцы этого движения могли быть спокойны за судьбу своего детища. Окончательная же победа «правого крыла» под руководством Гитлера означала «термидорианский» финал революции. «Ночь длинных ножей» стала приговором не столько политическим лиде-
рам консервативной революции, сколько её интеллектуальной элите. «Ночь» была ударом по идеалам Движения, нанесённым в соответствии с неумолимой логикой политической борьбы.
Какие цели консервативной революции были достигнуты в Германии к 1934 г., а какие - нет? Реализовались антикоммунистические и антидемократические принципы. Авторитарный режим перерос в тоталитарный, сформировался репрессивный аппарат. Национальная идея трансформировалась в откровенный расизм. Имперские амбиции привели к мировой войне, поражение в которой предопределило крушение режима в целом. Хотя престиж человека труда несколько возрос, торговцы и банкиры как минимум сохранили, а многие и укрепили свои позиции. Если значительная часть германского общества и прониклась официально насаждаемыми идеалами, то это вовсе не означало полного поражения церкви и девальвации мещанских ценностей. Сразу же после крушения третьего рейха они заняли привычное место в сердцах людей.
Вряд ли можно сделать вывод о благополучном завершении германской консервативной революции 1930-х гг. Она не нашла полного материального воплощения, но продолжила существование в качестве воспоминания о поисках «Третьего пути», потенциально сохраняя свою идеологическую привлекательность.
Литература
1. Фест И.К. Гитлер. Пермь, 1993. Т. 1. С. 151-178.
2. WeberМ. The Protestant Ethic and the Spirit of Capitalism / Translated by Tallcot Parsons. N.Y., 1958. P. 182.
3. См.: Випперман В. Европейский фашизм в сравнении 1922-1982 / пер. с нем. А.И. Федорова. Новосибирск, 2000. URL: http://www.kulichki.com/mosh kow/ POLI-TOLOG/fascio.txt (дата обращения: 10.09. 2008).
4. Winkler H.A. Der lange Weg nach Westen. Deutsche Geschichte. Muenchen, 2002. Bd. 2. S. 552-555.
5. Шмитт К. Левиафан в учении о государстве Томаса Гоббса. Смысл и фиаско одного политического символа / пер. с нем. Д.В. Кузницына. СПб., 2006. С. 116.
6. См.: Kuhnl R. Die nationalsozialistische Linke 19251930. Meisenheim, 1966; Wortz U. Programmatik und Führerprinzip. Das Problem des Strasser-Kreises in der NSDAP. Phil. Diss. Erlangen, 1966; M. H. Kele. Nazis and Workers. Chapel Hill, 1972; Нот W. Führerideologie und Parteiorganisation in der NSDAP (1919-1933). Düsseldorf, 1982; Huttenberger P. Die Gauleiter. Studie zum Wandel des Machtgefuges in der NSDAP. Stuttgart, 1969.
7. Mommsen H. Gesellschaftsbild und Verfassungspläne des deutschen Widerstands. Widerstand im Dritten Reich. Probleme, Ereignisse, Gestalten. Frankfurt am Main, 1994. S. 41.
8. Erdmann K.-D. Die Geschichte der Weimarer Republik als Problem der Wissenschaft. Vierteljahrshefte für Zeitgeschichte, 1955. H. 1. S. 16.
9. Штейдле Л. От Волги до Веймара. М., 1975. С. 78.
10. См.: Wette W. Die Wehrmacht. Feindbilder, Vernichtungskrieg, Legenden. Frankfurt am Main, 2002.
11. Messerschmidt M. Die Wehrmacht im NS-Staat. Die Zeit der Indoktrination. Hamburg, 1969. S.15.
12. Wette W. Von Kellogg bis Hitler (1928-1933). Die offen-tliche Memung zwischen Kriegsachtung und Kriegsverherrlichung. В Holl/Wette (Hrsg), Pazifismus in der Weimarer Republik Beitrage zur historischen Friedensforschung. Paderborn, 1981. S. 149-172.
13. Кучинский Ю. Очерки по истории государственно-монополистического капитализма в Германии с 1918 по 1945 г. М., 1963.
Поступила в редакцию
14. Госсвайлер К. Финансовый капитал, промышленные монополии, государство (1919-1932). М., 1971.
15. Дитрих О. Двенадцать лет с Гитлером. Воспоминания имперского руководителя прессы. 1933 - 1945 / пер. с англ. Л.А. Игоревского. М., 2007. С. 160 - 161.
16. Штрассер О. Гитлер и я. Ростов н/Д, 1999. С. 153.
17. См.: WegnerB. Hitlers politische Soldaten: Die Waffen-SS 1933-1945. Leitbild, Struktur und Funktion einer nationalsozialistischen Elite. 3. Aufl. Paderborn, 1988.
9 октября 2008 г.
