CC BY
143
УДК 316.3;316.422
Вестник СПбГУ. Сер. 12. 2013. Вып. 1
К. С. Кокомбаев
ТРАДИЦИОННАЯ КУЛЬТУРА И СОЦИАЛЬНАЯ ОРГАНИЗАЦИЯ КЫРГЫЗОВ
Основы традиционного кочевого образа жизни, связанные с экстенсивным видом скотоводческой хозяйственной деятельности, сыграли определяющую роль в становлении ментального, стереотипного мировосприятия и самосознания кыргызов. Зависимость людей от окружения и мысленное выражение единства с той или иной частью естественной природно-географической среды легли в основу восприятия всего живого в органической зависимости. Это наиболее ярко отражается в бытовании у кыргызов тенгриянства (верования в духов природы, отождествления себя с природными явлениями, священности определенных видов фауны — оленя, барса и т. д.). Известный российский социолог А. О. Бороноев отмечает, что территориально-географические формы способствуют проявлению модальных черт населения — представлений, символов, ценностей, установок, родовых предрасположенностей (архетипов), традиций; в целом социально-нравственных смыслов населения территории, их умонастроений, которые создают определенные стили, схемы отношения и понимания и структуры поведения [1, с. 9].
Символизм может быть рассмотрен как одно из свойств традиционной системы мышления. Тенгри (небо) — символ вечности и высоты духа, символ Умай-эне обозначает исток жизни человека, животные символизируют происхождение родов, символ предков подчеркивает историческую преемственность поколений кыргызов. Дж. Аши-ралиев, обращаясь к значимости тенгриянства в жизнедеятельности кочевого кыргызского общества, подчеркивает роль социальной памяти, выраженной в различных традиционных культах. В частности, существование культа предков у кыргызов, которые должны были знать семь своих отцов, является не только мнемонической традицией, цементирующим фактором образования семьи, продолжения рода и этноса, но и свидетельством обладания устойчивой исторической преемственности [2, с. 185]. В то же время, единство всех членов общины воспринималось как главный фактор жизнедеятельности людей, представлявших определенный род, племя, тем самым сохраняя обособленность и консервативность социальной организации.
Главным правилом была обязательная взаимная поддержка, распределение ролей каждого члена общины и согласованное, коллективное действие трудоспособной части населения кочевой социальной организации. Социальная организация и взаимодействие, как постоянное, взаимно заинтересованное действие идентичных социальных субъектов (кочевых общин), обеспечивала некую защиту и сохранность кыргызского этносоциума. Исследователь В. А. Тишков этничность трактует как форму социальной организации культурных различий, а саму этническую общность понимает как группу людей, члены которой имеют одно или несколько общих названий и общие элементы культуры. Общие элементы обладают мифом (версией) об общем происхождении
Кокомбаев Кубатбек Суптанапиевин — канд. социол. наук, доц., Санкт-Петербургский государственный университет; e-mail: [email protected]
© К. С. Кокомбаев, 2013
и тем самым обладают как бы общей исторической памятью, могут ассоциировать себя с особой географической территорией, а также демонстрировать чувство групповой солидарности [3, с. 229-230].
Традиционной формой социальной организации кыргызов, сохранившейся на данное время, выступают родовые или аильные общины, образованные на основе семейно-родственных групп. В общинах широко практиковалось совместное проведение значимых мероприятий, включающих обязательную материальную помощь и трудовое участие аилчан «ашар», укрепляющих кровнородственные узы. Кровнородственные узы, лежащие в основе идентификаций, оказали главное воздействие на формирование у кыргызов чувства коллективизма, взаимной помощи, общинных форм взаимоотношений. Неразвитость производственных отношений, некая ограниченность родоплеменной организации жизнедеятельности диктовали особые, коллективистские правила общежития и соответствующую общинную идентичность, подчиняли индивидов собственно выработанным ценностям. При этом, роды, являясь субъектами коллективной общности на землю, скот, имущество, организовывали материальную взаимопомощь и физическую взаимозащиту от внешних угроз. Они могли иметь своих предводителей, адаптировали в свой состав новых членов и обладали развитым родовым культом, а также выраженным сознанием родовой принадлежности, находившем отражение в общем самоназвании [4, с. 122-123].
Благодаря строгому соблюдению почитания многолетних традиций, связанных с поклонением духам природы, покойных предков, праху известных в роду аксакалов, укреплялось религиозное мировоззрение кыргызов. Именно в семье осуществляются передача социального опыта и возвышение своих предков, постепенное распространие их значимости в общине. Под влиянием внешних факторов обращение к своим духам родоначальников стало усиливаться или ослабевать, обретая более совершенные и открытые формы возвышения на разных уровнях. И весьма характерной особенностью возрождения этнокультурных традиций является придание им региональной окраски, когда отношение людей к историческим событиям и личностям нередко инициируется в основном только представителями того или иного региона. Негласная конкуренция регионального, территориального, кланового характера подчеркивает непозитивную тенденциозность кыргызского трайбализма в организации общезначимых мероприятий и разобщенность в ценностях духовного наследия собственного народа.
Социально-культурная историческая преемственность традиций, исходящая из родоплеменной социальной организации, имеет существенное значение в образе жизни кыргызов, в факторах социализации и этноидентификации. Возвращение к истокам, корням своего происхождения усиливает процесс стремления людей к обязательному знанию предков до седьмого колена. Имея богатый и сложный по своему содержанию этнокультурный комплекс, родоплеменная социальная организация претерпела различные исторические периоды. На разных уровнях социально-экономического и культурного развития образ жизни подвергался трансформации, на протяжении определенного исторического времени принимал усложненные формы, когда кровнородственные узы не ослабевали.
А. Ибраимов, обращающий свое внимание на истоки кыргызской этничности и этнонационального сознания, подчеркивает, что «необходимость подчинения и освоения новых земель потребовала от кочевников еще более сильного этнического и военно-политического объединения, конечным итогом которого было возникновение
общего национального сознания». Однако слияния и исчезновения родов и племен не произошло. Сохранение до настоящего времени племенных структур внутри единой нации явление довольно редкое. Далее он утверждает, что «генофонд кыргызского этноса вобрал в себя биологический потенциал огромного количества родов и племен, представляющих сильно различающиеся расовые и этнические группы».
Сохранение родов и племен А. Ибрагимов объясняет экономическими причинами: высокогорье — основная среда обитания кыргызов и вытекающие отсюда экстенсивное отгонное животноводство и примитивное земледелие требовали общинного хозяйствования. К психологическим причинам он относит то, что род и племя для кыргызов имеют весьма важное нравственное и воспитательное значение. Без преувеличения можно утверждать, что чувство долга перед сородичами («тууганчылык»), столь развитое у кыргызов и помогавшее им выжить в суровых условиях, подкреплено именно родоплеменным самосознанием, имеющим немаловажное значение для формирования личности и мировосприятия кыргызов. Неукоснительное соблюдение чести и достоинства своего рода является сильной нравственной опорой, без которой любой кыргыз потеряет себя как личность [5, с. 25-27]. Однако, идентификация по родоплеменному делению и связанные с ним стереотипные представления о собственной и групповой обособленности способствовали усилению трайбалистских форм общественных отношений.
В данное время стремление к своим родовым истокам нередко становится угрожающей тенденцией этнонациональной идентичности кыргызов, подверженных трайбализму. Интересно мнение Д. Джунушалиева по поводу социально-психологической основы родоплеменной идентичности, которую составляли коллективистские обычаи, традиционная общинность, групповые ценности, выражавшиеся в различных формах взаимодействия и взаимопомощи. Он считает, что самоорганизация общества у кыр-гызов на принципах трайбализма распространялась почти на все сферы жизни рода. Давая историческую оценку роли и месту родоплеменной идентичности кыргызов, в форме трайбализма, он делает следующие выводы: кыргызский трайбализм отличала внутриплеменная, чаще внутриродовая объединительная способность, но в масштабе народа, в целом, эта способность была уже с противоположным знаком. И это было естественно, ибо узкоплеменные и родовые интересы и потребности, которые обслуживает трайбализм, во многих своих моментах не совпадают с общенародным и общенациональным, поскольку эти последние этнические общности появляются после и на смену родоплеменных [6, с. 268-269].
Характеризуя современное состояние внутриэтнического отношения у кыргызов, Т. У Усубалиев пишет следующее: «Воскрешение кыргызских родоплеменных делений, выискивание принадлежности людей к родам и племенам, восхваление их основателей расшатало и расшатывает единство кыргызского народа. Он сейчас разделился на ро-доплеменные квартиры. Идет «холодная война» между родами и племенами, каждый из них старается протолкнуть как можно больше своих представителей во властные структуры, в состав правительства. Одним словом, родоплеменная борьба во всех сферах социально-экономической, политической и культурной жизни Кыргызстана все больше разгорается, то есть так, как это было в дореволюционном прошлом. К чему это приведет не трудно угадать» [7, с. 325].
Несмотря на социальные трансформации, происходившие в ХХ — начале XXI вв., природа этничности, этнического образа жизни и факторов идентичности все же
остаются одними из ее определяющих элементов. Для успешного этнокультурного процесса, по мнению А. Асанканова, следует стремиться к единению и консолидации самого кыргызского народа, осуществить переход от этнического к национальному самосознанию. При этом необходимо изжить в обществе родоплеменные деления, землячества, региональные чувства. Кыргызы только тогда, утверждает он, сформируются в нацию, когда смогут избавиться от реликтов феодально-патриархального сознания [8, с. 170]. Безусловно, в целях избавления от негативных последствий трайбализма следует особое внимание обратить на позитивность факторов идентичности.
Однако в историческом прошлом образа жизни кыргызов имеются множественные случаи, когда благодаря родоплеменной идентичности народ обеспечивал свое единство и жизнеспособность. Поэтому различные тенденции к идентификации требуют осторожного подхода к данной проблеме, когда традиционализм не изживается в общественной жизни, обретая определенную поддержку в обществе и немалочисленных последователей. В аспекте общеэтнической идентификации система народных традиций остается важным компонентом, и люди в большей мере в своих поступках и решениях ориентируются на традиции. Об этом свидетельствуют данные исследования, проведенного в 2011 г. в г. Бишкек (350 респондентов), где 46,6% опрошенных отметили значимость в их жизни традиционной культуры. В то же время 53,7% респондентов отмечают, что традиции и обычаи воспринимаются как главное отличие кыргызов от других народов1, которые представляют собой богатый и сложный по содержанию этнокультурный комплекс. Исторический образ жизни кыргызов, уровни социально-экономического и культурного развития динамично сформировывали целый пласт различных культурных основ. Тем не менее, трансформация общества подвергает изменению значимости традиционных обычаев и обрядов в жизни современного кыргызстанца.
В условиях трансформации образа жизни кыргызов наблюдается возрастание интереса населения к своим истокам, значимости этнических традиций, идентичности самосознания и стремление к возрождению культурных ценностей посредством социально исторической памяти. Еще сильны родственные чувства у кыргызов (особенно в сельской местности), сильны чувства родовой принадлежности, где потомки одного предка, как правило, живут компактно, на основе обязательной взаимопомощи. У каждого такого рода есть уважаемые лидеры, отличающиеся мудростью и умом, благодаря которым родовое начало постепенно распространилось и на городскую инфраструктуру, когда новостройки на окраинах Бишкека получили названия в их честь, например, такие как Дордой, Беш Сары, Чекиш-ата, Бакай-ата, Баят и др.
Трайбализм, исходящий из традиционной формы социальной организации, не только подвергает трансформации самосознание народа, но и играет ключевую роль в организации государственного управления. Поэтому анализ основ традиционного образа жизни кыргызов, самосознания и духовно религиозного мировоззрения позволяют осмыслить историю народа, несмотря на доминирование в обществе светских норм культуры.
1 Данные социологического опроса, проведенного автором в г. Бишкек в 2011 г.
Литература
1. Бороноев А. О. Территориальная ментальность и проблемы социокультурного развития региона // Сибирская ментальность и проблемы социокультурного развития региона. СПб.: Изд-во С.-Петерб. унта, 2007. С. 9-10.
2. Аширалиев Дж. А. Методологические аспекты изучения номадической культуры // Кыргызский государственный университет строительства и архитектуры; Дипломатическая академия КР. Бишкек, 2008. 228 с.
3. Тишков В. А. Этнология и политика // Научная публицистика. М.: Наука, 2001. 235 с.
4. Социально-экономические отношения и соционормативная культура. М.: Наука, 1986. 123 с.
5. Ибраимов А. И. Кыргызы и их генофонд. Бишкек: Кыргызстан, 1992. 221 с.
6. Джунушалиев Д. Традиционный общественный строй и культура быта кыргызов // Цивилизация скотоводов и земледельцев Центральной Азии. Самарканд-Бишкек, 2005. 348 с.
7. Усубалиев Т. У. Надо знать прошлое, чтобы не ошибиться в будущем. Бишкек: Илим, 1996. 624 с.
8. Асанканов А. А. Кыргызы: рост национального самосознания. Бишкек, Мурас, 1997. 228 с.
Статья поступила в редакцию 10 октября 2012 г.
