CC BY
87УДК: 81-23+296.32
Ельяшевич Вячеслав Алексеевич3 E_ma.il: eliashevitch(@vandex. ги
ТРАДИЦИОННАЯ КАРАИМСКАЯ КУЛЬТОВАЯ ТЕРМИНОЛОГИЯ ПО МАТЕРИАЛАМ ОПИСЕЙ ИМУЩЕСТВА КЕНАС И ДРУГИХ ИСТОЧНИКОВ
Аннотация. Проживающие в Крыму караимы до середины XX века были тюркоязычными. Отличительной особенностью языка крымских караимов являлось присутствие в нем большого пласта религиозной лексики на древнееврейском -«священном языке», который представлял своего рода лингвистический анклав, устойчивый к языковой ассимиляции. Несмотря на это, наиболее обиходная часть религиозной лексики, в частности культовая терминология, была подвержена определенному влиянию со стороны крымскотатарского языка. Термины, обозначавшие культовые предметы и их детали, а также храмовую утварь, в большинстве своем имели тюркские аналоги (или же русские), и в редких случаях полностью заменялись на тюркские. Данная работа является первым опытом реконструкции ныне утраченной традиционной терминологии культовых предметов у крымских караимов на крымскотатарском языке на основе описей имущества кенас и других источников.
Ключевые слова. Крымские караимы, культовая терминология, храмовая утварь, крымскотатарский язык.
Вся утварь караимской кенасы4, начиная со свитка Торы в арон hа-кодеш (шкаф в алтаре для хранения свитков Торы) и заканчивая ковриком для молитвы, в караимской традиции обозначалась термином hа-кодешлер, образованным из древнееврейского корня кодеш со значением «святыня» и тюркского аффикса множественного числа «лер» - то есть «святыни». Словообразование при помощи древнееврейских корней и тюркских аффиксов было характерно для всей религиозной лексики крымских караимов. Например, самоназвание караимов карайлар также состоит из древнееврейского корня карай - «чтец», и тюркского аффикса множественного числа «лар». На обиходном же тюркском языке утварь кенасы называлась более прозаично - эшъялар («вещи», «предметы»).
Как правило, святыни hа-кодешлер приносились в дар, или правильнее сказать посвящались членами общины (в редких случаях приобретались за счет общины) и обладали статусом неприкосновенности: их нельзя было продать, обменять или вынести из здания кенасы. Как правило, hа-кодешлер дарились членами общины в память (ле-зехер) о своих близких умерших родственниках, чаще всего родителей, в год смерти, или же в честь какого-то значимого события, связанного со смертельной опасностью, например, после выздоровления от тяжелой болезни, или избавления от гибели, а также на освещение кенасы. На многих предметах, которые жертвовали в кенасу делали надпись, сообщающую о том, кто и когда и в какую кенасу сделал пожертвование. Надпись выполнялась исключительно на иврите (древнееврейском) - священном языке лешон кодеш, и строилась по такой формуле: «Зэ (зот) (...) hикдиш/hикдиша (имярек) бен/бат (имярек) бейом (...) леходеш (...) бишнат (...)» - Этот (эту) (...) посвятил/а (имярек) сын/дочь (имярек) в (...) день (...) месяца в (...) году».
Основным источником для изучения традиционных религиозных терминов предметов храмовой утвари служат описи имущества караимских кенас и списки предметов,
3 Ельяшевич Вячеслав Алексеевич, студент Крымского федерального университета, факультет крымскотатарской и восточной филологии (Симферополь, Крым).
4Кенаса - караимский молитвенный дом.
пожертвованных в кенасу. Из описей имущества кенас, называемых пинкас келе hа-кодеш -«пинкас священной утвари», известно две - это, прежде всего самая большая и подробная опись феодосийской кенасы (165 страниц) и опись кенас Бахчисарая и Чуфут-Кале (12 листов). Кроме описей мы располагаем также списками пожертвованных в кенасу предметов, предоставленных в Таврическое и Одесское Караимское Духовное Правление в 1879 году газзанами и габбаями разных городов: Бердянска, Екатеринослава, Карасубазара, Мелитополя, Одессы, Перекопа, Херсона, Севастополя, Симферополя, Феодосии, Ялты5. Эти списки для удобства в изложении мы также будем называть описями. Все они написаны на караимском (крымскотатарском) языке еврейской графикой с большим количеством древнееврейской лексики. Надо сказать, что хотя религиозная терминология крымских караимов не переводилась с иврита и переходила практически без изменений в караимский (крымскотатарский), а затем и русский язык, все же частично тюркская лексика проникла и в эту, священную, область. Поэтому для обозначения многих священных предметов в кенасе существовали аналоги на караимском (крымскотатарском) языке. Рассмотрим терминологию предметов утвари кенасы в том порядке, в котором они указаны в описях имущества, начиная со свитка Торы.
За редким исключением описи имущества кенасы начинаются с описания свитков Торы6, которые хранились в алтарной части кенасы, называемой гехал (евр. «чертог», «дворец»). Традиционное название Свитка Торы - Сефер Тора (букв. с иврита - «книга Торы»). В старинных кенасах таких Свитков Торы могло быть более десятка. Так, например, в кенасе Феодосии хранилось шестнадцать свитков Торы, в кенасах Бахчисарая и Чуфут-Кале на 1879 год - 18 свитков, в среднем же в каждой кенасе было от двух до четырех свитков. По сравнению с печатной книгой к рукописному свитку Сефер Тора относились с большим пиететом и по нему читали в праздничные дни и особые субботы. Вот как описывает Сефер Тора И.И. Казас в очерке «Богослужение караимов»:
«Рукописная Тора представляет длинный пергаментный свиток, вложенный в деревянный ящик цилиндрической формы и намотанный на две палки, концы которых выходят наружу сверху и снизу и посредством которых он развертывается и свертывается по желанию читающего. Ящик изящно разрисован или обложен бархатом или серебром. На верхние концы палок вдеваются серебряные украшения, называемые таппухим (яблоки), и к ним привешены на тонких цепочках бубенчики, издающие приятный звук при каждом движении ящика. Такой рукописный экземпляр Закона, в отличие от печатного, караимы называют не просто Тора, а Сефер Тора. Он считается верным списком с оригинала, в котором, как известно, упомянутые выше гласные и нотные знаки совершенно отсутствовали. Рукописному списку караимы придают более святости, чем печатному, и потому он вынимается из ковчега только в известные субботы и другие праздничные и высокоторжественные дни» [5, с. 83 - 84].
Рассмотрим более подробно терминологию из очерка И.И. Казаса: «Длинный пергаментный свиток, вложенный в деревянный ящик цилиндрической формы» - такой деревянный ящик, или футляр, называется арон (евр. «ящик») или тик (евр. «футляр»), а по-караимски - къап («футляр») [7, лл. 1 - 9]. Если судить по феодосийской описи, то футляр изготавливался, как правило, из орехового дерева, сверху покрывался бархатом -фиолетового, красного, зеленого цветов. Свиток Торы в футляре назывался на иврите Сефер Тора арони - «свиток Торы в футляре» [12, л. 11] или по-караимски Сефер Тора къапалы [12, лл. 247 - 249, 11], без футляра - Сефер Тора аронсыз (букв. «свиток Торы без футляра») или Сефер Тора чаплыкъ (букв. «голый Свиток Торы») [12, л. 11]. Сефер Тора в футляре, отделанном серебром, назвался Кумуш Тора (тюрк. «кумуш/гумуш» - серебро, серебряный) [12, л. 11] или Сефер Тора гумуш къапалы [12, лл. 247 - 249, 11]. Сверху на футляр одевается чехол (покрывало для Торы), называемый масах (евр. «занавес») [12, л. 46] или на караимском (крымскотатарском) языке Тора орьтюсю («покрывало для Торы») [12, л. 231], чаще всего из атласа бордового, малинового, кофейного цвета, иногда
5ГКУ РК ГАРК. - Ф. 241. - Оп. 1. - Д. 260.
6Исключение составляет опись имущества кенасы Карасубазара.
с вышитым цветочным орнаментом. Свиток Торы мог быть пожертвован как одним лицом, так и целой группой лиц и в таком случае он назывался аркъадашлар Торасы (евр. и тюрк., букв. «Тора товарищей») [8]. Обычно в дарственной надписи в свитке Торы указывалось в какую именно субботу следует выносить его из арон hа-кодеш для чтения недельного раздела, но были свитки Торы и на каждую субботу, и назывались они параша Тора или параша Торасы с тюркским суффиксом принадлежности [12, лл. 68, 115].
«И намотанный на две палки, концы которых выходят наружу сверху и снизу и посредством которых он развертывается и свертывается по желанию читающего» -деревянный стержень, на который наматывается свиток, называется на иврите эч хаим -«древо жизни» (евр.). У этого термина был более прозаичный аналог на караимском (крымскотатарском) языке - туткъуч (тюрк. «ручка, рукоятка») [9].
«На верхние концы палок вдеваются серебряные украшения, называемые таппухим (яблоки), и к ним привешены на тонких цепочках бубенчики, издающие приятный звук при каждом движении ящика» - в отличие от еврейской раввинистической традиции, навершия шарообразной формы, одеваемые на верхние концы эч хаим, у крымских караимов и крымчаков назывались таппухим (мн. число от евр. таппувах - «яблоко») [7, лл. 19 - 23; 12, л. 11]. В русском языке такие навершия назывались венцы. Как правило, таппухим были из серебра и также имели дарственные надписи чаще на трубочке, одеваемой на эч хаим, реже - на самом «яблоке».
Достав Свиток Торы из арон hа-кодеш, его клали на духан (см. далее) и читали при помощи специальной серебряной указки, имеющей несколько названий на иврите - яд (евр. «рука»), море (евр. «указка») и шарбит (евр. «трость») [7, л. 23; 12, л. 244]. Интересно, что у этого предмета было также и название на караимском (крымскотатарском) языке косьтеревич/косьтюревич (от косьтермек - «показывать»), то есть «указатель» или «указка» [7, л. 23; 12, лл. 51, 231].
Немаловажную роль играло освещение кенасы, и поэтому караимы охотно жертвовали в храм подсвечники, канделябры и люстры в память о своих умерших родственниках. Все без различия осветительные приборы в кенасе назывались на иврите словом менора (евр. «светильник»), а на караимском (крымскотатарском) языке - шамдан («подсвечник», ср. -устар. шандал), кандиль («лампада»), позднее - канделябр (рус.). Подсвечники были из серебра или бронзы, чаще однорожковые и реже - двухрожковые или трехрожковые. Рожок назывался словом бутакъ (ветка), и если подсвечник, например, был трехрожковый, то его название звучало так - уч бутакълы шамдан. Однорожковые подсвечники ставились на низкие скамеечки для каждого молящегося и поэтому их в кенасах обычно было много. Например, в кенасе Феодосии было 44 однорожковых подсвечника из серебра. Подсвечники для одной большой свечи назывались бой чыракъ (тюрк. «длинная свеча») [7, л. 32], подсвечник, подвешиваемый к стене - дивар шамдан (тюрк. «настенный подсвечник»), хрустальный подсвечник - биллур менора (тюрк. евр.). Обязательным атрибутом алтаря был подвесной светильник/кадильница, зажигаемый во время богослужения - нер тамид (евр. «неугасимый огонь»).
Люстра - менора (евр. «светильник», «семисвечик»), асма кандиль (тюрк. «подвесной светильник»), люстра (рус.). Например, в кенасе Феодосии было девять бронзовых люстр в три ряда (напротив гехала, слева и справа от него) и одна деревянная люстра в мошав зекеним (букв. «седалище старцев» - отделение в кенасе для пожилых людей и пребывающих в трауре, занимающее все пространство под женским балконом между северной стеной и аркадой балкона). Самая большая из них - в шестнадцать свечей. В Бердянской кенасе была бронзовая люстра в двадцать четыре свечи, названная менора [12, л. 46]. В кенасе Евпатории люстр было двенадцать [3, с. 27]. Во всех известных нам описаниях внутреннего убранства кенас обращается внимание на большое количество люстр и светильников. В Большой евпаторийской кенасе светильников разных форм и размеров было так много, что на посетившего ее Н.С. Филипова она произвела впечатление лампового магазина: «Дело в том, что с потолка свешиваются целые десятки люстр самых разнообразных форм, цветов и материалов, точь-в-точь как в магазинах, торгующих
бронзой и лампами». На вопрос, почему все люстры разные Н.С.Филипов получил ответ, что они пожертвованы в разное время [10, с. 25]. В бахчисарайской описи упоминаются люстры под названием могъор Сулейман (тюрк. «печать Сулемана»), представляющие собой скрещенные звездообразно треугольники [12, л. 244]. Кадильница - гавиа (евр. «чаша», см. кн. Бытие, 44:5), небольшая серебряная чашечка с крышкой для оливкового масла, подвешиваемая на трех цепочках. В бахчисарайской кенасе хранились кадильницы для гавдалы (евр. «окончание субботы»), которые назывались гавдала фильджаны1. [12, л. 240]. Здесь же, вопреки распространённому мнению о том, что караимы не пользовались мезузами, хранились четыре серебряные мезузы с молитвой «Слушай, Израиль.» [12, л. 242]. В некоторых описях отдельно указывается надпись «Слушай, Израиль», асерет hа-деварим («десять заповедей) и Кетер Тора (евр. «корона Торы») на алтаре [12, лл. 51, 68, 235, 244].
Учитывая, что все светильники в кенасе назывались словом менора, практически не представляется возможным выделить из них собственно семисвечники, если таковые вообще были. Например, в описи карасубазарской и симферопольской кенас все светильники разделены на меноры, шамаданы и кандили, из чего можно сделать вывод, что в этом случае менорами названы именно семисвечники. По словам Б.С. Ельяшевича в Большой кенасе Евпатории на духане перед алтарем стоял семисвечник или два однорожковых подсвечника - это редкое упоминание о семисвечнике в кенасе [4, с. 12].
Неотъемлемым культовым предметом караимской кенасы является алтарный занавес -парохет (евр. «занавес» - по аналогии с завесой в Скинии Завета, закрывающей Ковчег Завета и отделяющей Святилище от Святая Святых). Парохетом также называлась скатерть на духан (см. далее). В Феодосийской описи такой парохет назван парохет катан (евр. «маленький парохет»). В описях встречаются названия буюк парохет и кичик/уфакъ парохет (тюрк. и евр., большой и маленькие парохеты). Изготавливался парохет из дорогих материй, таких как атлас, шелковый фай, баракан, парча, и с более простой хлопчатобумажной подкладкой на тыльной стороне. Очень часто, если парохет был сделан из фая или парчи, то он обрамлялся полоской из атласа или бархата. Обычно украшался цветочным орнаментом, иногда - бахромой (тюрк. сачакъ) или кистями (евр. пюскюль). Цвета парохета самые разные: зеленый, красный, коричевый, синий, бордовый, малиновый, вишневый, лимонный, молочный и т.д. В верхней части парохета пришивался наличник, называемый на караимском (крымскотатарском) языке манълайча (тюрк. «налобник», от «манълай» - лоб), на котором вышивалась дарственная надпись с указанием имени дарителя, места и времени пожертвования, в честь чего или в память о ком оно сделано [11, л. 1]. Интересно, что в описи феодосийской кенасы вместе с парохетами упоминается также иерусалимская бохча, которая, видимо, служила для хранения вещей.
В самой подробной из известных нам описей имущества кенас - феодосийской - вслед за парохетами указываются таллеты8 и чичиты. Таллет - молитвенное облачение газзана и митпаллеля в виде покрывала из шелковой или льняной ткани белого цвета с синими кистями на четырех углах. Этимология слова не ясна. Существует предположение, что в древности так называлась повседневная верхняя одежда. Таллет украшался бархатным наличником/налобником (нашивка в виде широкой бархатной полоски) с двумя стихами из ТаНаХа, значительно реже - с дарственной надписью. Такой наличник во время облачения находился на голове молящегося и потому назывался, так же, как и в случае с парохетом, манълайча - «налобник». Существовало несколько традиционных пар стихов из Священного Писания, вышиваемых на манълайча, но чаще всего встречается следующая пара: «Жить буду вечно в шатре Твоем, укроюсь под сенью крыл Твоих. Села!»; «Во всякое время будут белы одежды твои, и да не оскудеет елей на голове твоей»9. Интересно, что в описи карасубазарской кенасы таллет имеет название дюльбент таллет, видимо, из-за
1 ГАРК. Ф. 241. Оп. 1. Д. 260. Л. 240; ГАРК. Ф. 241. Оп. 1. Д. 1665. Л. 4.
8 В произношении крымских караимов.
9 Псалтырь, 61:4; Экклезиаст, 9:8.
сходства с таким предметом женской одежды как дюльбент (то же самое, что и марама) -накидкой на голову [13, л. 2].
После таллетов в описях указываются чичиты - сложенные в несколько раз в виде шарфа таллеты. Другое название чичита у крымских караимов - арба кенафот (евр. «четыре края [одежды]»). В очерке И.И. Казаса чичиту дается следующее определение: «Это тоже, что и таллет, но сложенный в несколько раз и накидываемый на плечи так, что концы его падают спереди почти до колен, а висящие на шелковых шнурках кисти его надеваются на мизинцы обеих рук» [5, с. 79]. На краях чичита делались квадратные нашивки из бархата, обычно бордового, красного и кофейного цветов с цветочным орнаментом, нередко вышитым канителью и пайетками пуллу (чичит пуллары илен). Такие нашивки назвались чичит баши (евр. и тюрк. букв. «глава/начало чичита») [7, л. 96]. Интересно, что у феодосийских караимов петля в чичите, в которую вдевался мизинец, назвался также как и ручка Сефер Тора - туткъуч [9]. Чичиты, как и остальные предметы в кенасе, жертвовались членами общины, и поэтому на некоторых чичит баши можно было увидеть имя дарителя. Нам известно, что в Большой кенасе Чуфут-Кале чичиты висели на стенах, а в Большой кенасе Евпатории - в специальных мешках, подвешенных к колоннам женского балкона [1, с. 48; 3, с. 28].
Говоря о традиционной караимской религиозной терминологии, следует упомянуть статью Н.В. Кашовской «Караимская коллекция в фондах ГМИР», в которой упоминается еще одно название таллета - «шапсей». По словам Н.В. Кашовской так был назван таллет в описи караимских культовых предметов, переданных А.И. Полкановым в 1932 году в Музей истории религии АН СССР. «Это культовые ритуальные вещи, - пишет Н.В. Кашовская, которые караимской традиции неизвестно под двумя названиями: чичит (цицит) или шапсей...» [6, с. 59]. Вопреки этому утверждению в караимской традиции название «шапсей» неизвестно - нет его ни в одной из известных описей имущества кенас, а также и в других караимских источниках. Кроме того, в указанной статье слово йип (тюрк. «веревка», «нить») - в данном случае нить на конце чичита, ошибочно выводится из древнееврейского слова «йофи» - «красота». Что касается термина «шапсей», то надо сказать, что морфологический состав этого слова не позволяет отнести его ни к одному из традиционных для караимов языков: древнееврейскому и тюркскому. Скорее всего, здесь мы имеем дело с вкравшейся ошибкой в описи. С другой стороны Н.В. Кашовская сообщает нам караимский аналог термина парохет - гехал орьтюсю (тюрк. «покрывало для алтаря»), не выявленный в описях и семантически близкий к термину Тора орьтюсю (см. выше).
Вслед за таллетами и чичитами в описях обычно указываются ковры, называемые по-караимски килим («ковер») и славянским заимствованным словом ковёр. Коврами застилался весь пол кенасы, а так как они были в основном небольших размеров, то и ковров в кенасе было в большом количестве. Так, например, в кенасе Феодосии было 54 ковра в среднем размером 1,5 м*0,8 м (были, конечно, и больше) и 33 так называемых аршинных ковра. Материалом для ковров служил бархат, войлок, плюш. Упоминаются персидские, стамбульские, туркменские, тифлисские и московские ковры. В некоторых описях встречается коврик для молитвы седжаде и орта килим (тюрк. «серединный ковер») - вероятно, ковер, стелившийся в центре помещения [13, л. 2].
Сложно себе представить кенасу без традиционного культового предмета, называемого духан (евр. «прилавок», «лоток») - высокого и узкого столика для свитков Торы и богослужебных книг (алтарный столик, аналой). Покрывало на духан называлось парохет или масах10. Такой парохет записан в феодосийской описи как парохет катан -«маленький парохет» (евр.) [7, л. 69], а в 1920-х годах встречается его название на русском языке надуханник [14, л. 5]. В кенасе обычно было три духана. Один напротив арон hа-кодеш по центру кенасы - для газзана, который вел службу; два других, справа и слева от него, - для его помощников (в 1920-х годах встречается название на русском языке боковой
10 Термином масах называлось любое покрывало: на свиток Торы, на гехал и духан.
алтарный столик) [15, л. 67], реже - один, два или четыре. Например, в кенасе Феодосии четвертый духан был предназначен для чтения Торы в те субботы, когда не выносили Сефер Тора, а также для чтения учениками мидраша гафтарот и книги «Минхат Йегуда» [7, л. 113]. Всего же в кенасе Феодосии на 1906 год было пять духанов. Кроме духана в богослужении использовался также и стол - шулхан (евр. «стол»). Как следует из феодосийской описи шулхан в кенасе предназначался для чтения за ним молитв за здравие (берахот) и поминальных молитв (зихронот). В Феодосии такой стол находился справа от арон hа-кодеш, это был низкий (50 см. высоты) и длинный (1, 5 метра длины) столик за которым сидели на полу [7, л. 115]. Шулхан в кенасе был как правило один и редко два, как, например, в кенасе Бердянска [12, л. 46]. Обычно шулханы были из орехового дерева.
Из мебели в кенасе были также кресла, скамьи, шкафы для книг и, как правило, один гардеробный шкаф. В описях встречается одно или два кресла, которые называются заимствованным русским словом кресло. О предназначении этих кресел нам известно со слов Е. Горчаковой, посетившей Большую евпаторийскую кенасу в 1882 году: «С обеих сторон этой кафедры (духана - В.Е.) стоят два старинные, большие кресла; на одном из них сидит, во время богослужения, главный раввин, или гакам, а на другом, в первую субботу после своей свадьбы, садится новобрачный» [3, с. 28]. Кресел не обязательно было два, как в Евпатории и Феодосии, например, в Бердянске было одно кресло, а в Одессе целых три [12, л. 46, 51].
Скамьи, называемые в описях эскамле или отуракъ/отуракъ къона - это длинные и невысокие деревянные скамейки, часть из которых служила столами, а часть - сиденьями. Вообще, скамьи для сиденья в кенасе - это достаточно позднее явление, возникшее на рубеже XIX-XX вв. До этого времени низкие скамьи в кенасе, за исключением сидений в мошав зекеним, по своему предназначению были столами, на которые ставили подсвечники и клали книги во время богослужения. Это видно также из описания кенасы Чуфут-Кале Э. Гендерсона: «Синагога заставлена столами для чтения (reading desks), на них разложены еврейские Библии, молитвенники и тома татарского таргума» [2, с. 203]. Как следует из описей в XIX веке скамьи в кенасе были в только в мошав зекеним и эзрат hа-нашим (или хатынлар кенаса - «кенаса для женщин») [7, лл. 116 -119]. Об этом нам также известно со слов Е. Горчаковой, сообщающей следующее: «Она (кенаса Евпатории - В.Е.) разделена на две части колоннами; от входа до колон (площадь мошав зекеним - В.Е.) стоят рядами низкие скамеечки; на каждой скамейке шандальчик и книга для каждого молящегося» [3, л. 28]. В остальной части кенасы скамьи появляются, видимо, позже. В кенасе Феодосии в 1906 году было восемь скамей в главном помещении кенасы (длина каждой 2, 8 метра), одна в мошав зекеним, две в азара (портик) и четыре в эзрат hа-нашим (женское отделение кенасы, иначе называемое хатынлар кенаса, кенаса hа-нашим, къысаякълы кенаса). Из этих скамей только одна, в мошав зекеним и четыре в эзрат нашим были предназначены для сиденья, а остальные служили столиками для молитвенников. В кенасе Одессы в мошав зекеним и эзрат hа-нашим было двадцать скамей (то есть в остальной части кенасы их не было) [12, л. 50], в Севастополе - 18 [12, л. 10], в Бердянске всего две длинные скамьи - узун эскмлелер с чехлами из зеленого сукна в эзрат hа-нашим [12, л. 46], также две скамьи и в кенасе Симферополя [12, л. 231].
В последнюю очередь в описях указываются печатные Пятикнижия, книги ТаНаХа (Ветхий Завет), Тегилим (Псалтырь) и сиддуры (молитвенники), что уже само по себе говорит нам о том, как велико для караимов было значение рукописного свитка, с которого начинались описи, в сравнении с книгой. Во время богослужения караимы пользовались Пятикнижиями и книгами ТаНаХа в основном венского издания разных годов, реже лондонского и берлинского изданий. Книги жертвовались прихожанами, а также в большом количестве покупались на средства общины, так что в кенасе их всегда было достаточно. К примеру, на 1879 год в кенасе Севастополя было двадцать два Пятикнижия, две книги ТаНаХа и десять книг Тегилим, в кенасе Симферополя - семнадцать Пятикнижий и восемь книг ТаНаХа, в кенасе Одессы - общее количество Пятикнижий и
книг ТаНаХа - двадцать два, в Бердянске - десять Пятикнижий лондонского издания, два Пятикнижия берлинского издания и два ТаНаХа [12, лл. 10, 21, 46, 231].
Молитвенников, как правило, было больше, чем Пятикнижий. Иногда прихожане жертвовали (или закупала община) полные комплекты молитвенников на весь год, но чаще лишь отдельные тома: на день субботний, на каждый день и на праздники. Молитвенников на день субботний - шаббат сиддур - в кенасе Севастополя было всего 14 (десять из них -молитвенники, составленные А.С. Фирковичем), а вот в кенасе Одессы было 42 сиддура, изданных в Чуфут-Кале и Евпатории, в симферопольской кенасе было восемь субботних молитвенников - шаббат сиддур, пятнадцать ежедневных молитвенников - холь сиддур, пятнадцать молитвенников на Йом Киппур - Киппур сиддур, в кенасе Бердянска общее количество молитвенников - восемнадцать. Рекордное количество богослужебных книг отмечено в Феодосии в 1906 году: 114 Пятикнижий венского издания, 148 книг Тегилим венского и вильнюского издания и 89 сиддуров также венского и вильнюского изданий (двадцать из них молитвенники, изданные в Евпатории в 1903 году, шестнадцать -изданные в типографии М. Тришкана в Евпатории в 1836 году) [7, лл. 147 - 156; 12, лл. 10, 46, 231].
Итак, сделанный нами обзор традиционной терминологии утвари кенасы показывает, что в этой области повседневной жизни караимы использовали лексику двух языков: священного языка «лешонкодеш», он же древнееврейский, и караимского (крымскотатарского) языка. Мы видим, что большинство терминов культовых предметов имеют аналоги на караимском (крымскотатарском) языке, а некоторые из них, в основном это аксессуары культовых предметов, известны нам исключительно только на караимском (крымскотатарском) языке. При этом все же надо отметить явное преобладание лексики древнееврейского языка, из которой менее всего были подвержены влиянию такие термины, как Сефер Тора, парохет, чичит, таллет, не переводившиеся на караимский и русский языки11. В целом же караимская культовая терминология представляет собой интересный еврейско-тюркский симбиоз, характерный для всей культуры крымских караимов.
Yelyashevich Vyacheslav Alekseyevich
TRADITIONAL KARAITE CULT TERMINOLOGY BASED ON INVENTORY OF KENASА PROPERTY AND OTHER SOURCES
Summary. Karaites who lived in Crimea until the middle of the XX century were Turkic speaking. A distinctive feature of the language of the Crimean Karaites was the presence of a large layer of religious vocabulary in Hebrew - "sacred language " in it, which represented a kind of linguistic enclave resistant to language assimilation. Despite this, the most common part of religious vocabulary, in particular, cult terminology was subject to a certain influence on the part of the Crimean Tatar language. The terms referring to cult objects and their details, as well as temple utensils, mostly had Turkic (or Russian) analogues, and in rare cases were completely replaced by Turkic ones. This work is the first experience of the reconstruction of the now-lost Turkic terminology of cult objects of the Crimean Karaites based on inventory of kenаsa property and other sources.
Keywords. Crimean Karaites, traditional religious terminology, Hebrew, Crimean Tatar language.
ЛИТЕРАТУРА И ИСТОЧНИКИ:
1. Бейм Соломон. Память о Чуфут-Кале / Соломон Бейм. - 1862. - 81 с.
11Не переводились на русский язык даже в акте приема-сдачи имущества кенасы в 1960 году (ГКУ РК ГАРК. - Р-3295. - Оп. 3. - Д. 8. - Л. 66).
2. Гендерсон Э. Библейские разыскания и странствия по России / Э. Гендерсон; пер. с англ.:
B.Л. Вихновича, А.А. Алексеева. - СПб, 2006. - 350 с.
3. Горчакова Е. Воспоминания о Крыме / Е. Горчакова. - М, 1883. - 182 с.
4. Ельяшевич Б.С. Евпаторийские кенасы. Краткое описание / Б.С. Ельяшевич. -Евпатория, 1928. - 16 с.
5. Казас И.И. Богослужение караимов / И.И. Казас // Караимская жизнь. - 1911. - Кн. 3-4. -
C. 78 - 85.
6. Кашовская Н.В. Караимская коллекция фондов ГМИР / Н.В. Кащовская // Труды ГМИР. - 2015. - С. 65 - 71.
7. Опись имущества кенасы Феодосии // Архив Б.Я. Кокеная. Караимская национальная библиотека «Карай-Битиклиги» (Евпатория). - 1906. - 165 л.
8. Письмо Т.С. Леви-Бабовича Б.Я. Кокенаю от 26.06. 1926 // Архив Д.М. Гумуша. Караимская национальная библиотека «Карай Битиклиги» (Евпатория).
9. Письмо Т.С. Леви-Бабовича Б.Я. Кокенаю, 29.10.1930 // Архив Б.Я. Кокеная. Караимская национальная библиотека «Карай-Битиклиги».
10. Филипов С.Н. По Крыму. Отражения / С.Н. Филипов. - М., 1889. - 469 с.
11. РО библиотеки Академии наук Литвы имени Врублевских. - Ф. 143. - Д. 1538.
12. ГКУ РК ГАРК. - Ф. 241. - Оп. 1. - Д. 260.
13. ГКУ РК ГАРК. - Ф. 241. - Оп. 1. - Д. 1679.
14. ГКУ РК ГАРК. - Р-663. - Оп. 10. - Д. 15.
15. ГКУ РК ГАРК. - Р-3295. - Оп. 3. - Д. 8.
