CC BY
193
Е. С. Дунаевская
ТРАДИЦИИ САЛОННОЙ СКАЗКИ В ТВОРЧЕСТВЕ ЭНДРЮ ЛЭНГА
Эндрю Лэнг (1844-1912), один из наиболее заметных английских литераторов рубежа Х1Х-ХХ вв., внес вклад в различные области литературы и науки. Лэнг был историком, фольклористом, антропологом, переводчиком, поэтом, писателем. В современной Великобритании он известен, прежде всего, переводами из Гомера, переложениями для детей античных мифов и, что явилось важнейшим вкладом в развитие детской литературы, составлением «разноцветных» (названных так из-за разных цветов обложки) сборников сказок. Выход первых двух из двенадцати книг этой серии вызвал огромный интерес к сказкам и подготовил наступление «золотого века»1 английской детской литературы, т. е. литературного периода, когда для детей писали такие авторы, как Э. Несбит, Р. Киплинг, К. Грехем, Дж. М. Барри и др. В современной отечественной2 и англоязычной критике Лэнг упоминается в основном именно в связи с этой серией, причем Руфь Боттингхеймер утверждает, что в ней Лэнг создал канон для написания современной детской сказки3. Однако предыдущее поколение специалистов по сказкам высоко оценивало и его оригинальное творчество. Так, его биограф Р. Л. Грин говорит следующее: «Помимо того, что он обогатил наше литературное наследие несколькими стихотворениями и переводами, чьи достоинства бесспорны, Лэнг написал по меньшей мере одну книгу, за которой по праву должно быть прочно закреплено особое место в нашей литературе: это его авторская сказка „Принц Приджио“. Она менее известна, чем его стихи и переводы, и, может быть, я являюсь первым из тех, кто всерьез заявляет о ее бессмертии, но мои долгие и кропотливые штудии в той важной области литературы, к которой она относится, не оставляют мне другого выбора, кроме как причислить ее к той полудюжине книг, куда входят „Роза и кольцо“ и „Алиса“»4.
Далее, говоря о стилистике Э. Лэнга, Грин считает, что только в «Золоте Фэйрнили» Лэнг отклонился от того, что стало впоследствии общепризнанным методом написания современной литературной сказки, но в «„Хрониках Пантуфлии“ и в „Принцессе Ниенте“ он движется в русле почтенной литературной традиции, избрав У. Теккерея в качестве своего непосредственного предшественника»5.
Ни Р. Л. Грин, ни другие авторы не уточняют, в чем именно состоит традиция, которой придерживается Лэнг, хотя его творчество (как оригинальные сказки, так и переложения) послужило связующим звеном между салонной сказкой конца XVII — середины XVIII вв. и английской литературной сказкой «золотого века», определив стилистику обширного пласта произведений данного жанра.
Обычно основополагающая роль в создании современной сказочной литературы для детей приписывается Эдит Несбит6, но известно, что Несбит и Лэнг состояли в переписке7, стилистические приемы их творчества очень близки и творчество Лэнга предшествовало творчеству Несбит. Высказывания Грина о малой известности оригинальных сказок Лэнга не вполне справедливо, поскольку, например, Джиллиан Эвери утверждал: «Во времена моего детства „Принц Приджио“ был известен достаточно широко. Мне запомнилось
© Е. С. Дунаевская, 2008
издание этой книги для школьников, которым мы пользовались на уроках чтения...»8 Таким образом, эту книгу проходили в школах, она вошла в память поколения и, бесспорно, оказала влияние на последующую детскую литературу.
Цель данной работы — выявить на примере сказочного творчества Эндрю Лэнга основные черты английской литературной сказки исследуемого периода и, в частности, непосредственные аллюзии на салонную сказку, к которой Э. Лэнг тяготел с детства.
Стиль авторских сказок и переложений Эндрю Лэнга прямо связан с его детским чтением, т. е. со сказками предшественницы Перро мадам Д’Онуа, о которых он в книге “Adventures among books” вспоминает: «Внезапное превращение Белой кошки в королеву после того, как ей отрубили голову, глумливая злобность Желтого Карлика, непонятное печенье из крокодильих яиц и проса, которое мать принцессы Фрутиллы испекла для феи Пустыни, — вещи неожиданные и удивительные, но безусловно заслуживающие доверия — таковы мои первые воспоминания о контакте с миром вымысла (world of romance)»9.
В семь лет Лэнг, помимо произведений мадам Д’Онуа, ознакомился с рядом сказок из «Тысячи и одной ночи», которые, появившись в переводе Франсуа Галлана в 1704 г. во Франции, породили вторую волну салонных сказок. Разумеется, этим чтением его интересы не ограничивались. Он увлекался античной историей, читал переводы из Ариосто, а также Поупа, Диккенса, Лонгфелло, Дюма и «всю приключенческую литературу, которая была ему доступна»10. Именно эта приобретенная в детстве привычка жить в мире литературы и поможет Лэнгу впоследствии создать сказки, местом действия которых является этот мир.
Одним из любимейших писателей Лэнга был Вальтер Скотт. В его стиле Лэнг впоследствии напишет романтическую сказочную повесть «Золото Фейрнили» (“The Gold of the Fairnilee”, 1888), укорененную «.в традиции шотландских легенд и баллад, где фейри11... крадут у людей их души. <.> Это — прекрасная викторианская литературная сказка, в действительности, одна из лучших сказок своего времени»12. Ее действие происходит в период битвы при Флоддене, и в ней живо переданы опасности жизни на границах Шотландии. Влияние Скотта проявляется и в этнографически подробном описании быта, и в привязке сюжета к конкретным историческим событиям. Сюжет ее связан с кельтскими легендами, в которых столь распространен увод в царство фейри. Однако, как уже сказано выше со ссылкой на Р. Л. Грина, она лежит вне русла сказочной традиции «золотого века» и нетипична для сказочного творчества Лэнга.
Традиция же, созданная салонной сказкой, состоит, в частности, в том, что действие литературной сказки разворачивается в литературном антураже (setting), т. е. в созданном литературой, искусством, а также философией и другими гуманитарными науками мире, который может взаимодействовать или не взаимодействовать с миром реальным.
У Лэнга действие всех его сказок, не считая «Золота Фейрнили», развивается исключительно в созданном литературой мире.
Первая его сказка «Принцесса Ниенте» (“The Princess Nobody”)13 написана так, чтобы можно было повторно использовать комплект иллюстраций Ричарда Дойла (Richard Doyle) к стихотворению о феях Уильяма Аллингэма (William Allingham)14, и представляет собой нанизывание необязательных для движения сюжета традиционных сказочных ситуаций. Ее композиция подкрепляет тезис Лэнга о том, что новую сказку написать нельзя, можно только по-разному варьировать ситуации и функции персонажей, встречающиеся в старых сказках. (Таким образом, Лэнг предвосхитил одну из основных идей «Морфологии
волшебной сказки» В. Проппа15.) Традиция сочинять произведения для детей, основанные на комплектах иллюстраций к другим литературным произведениям, была принята в XIX в. еще до Лэнга16.
Сказка начинается с того, что бездетный король соглашается отдать Ниенте (“Niente” — по-итальянски «Ничто») карлику-колдуну, если у королевы родится ребенок. Когда король возвращается ко двору, то оказывается, что у королевы родилась дочь, которую решили называть Ниенте, чтобы король впоследствии смог сам выбрать ей имя. Принцесса вырастает, безобразный карлик является за ней верхом на лягушке, и король в ужасе соглашается на то, что принцесса исчезнет и он не увидит ее до тех пор, пока ее не найдет в стране Фейри отважный принц. За принцессой отправляется множество искателей, среди них — до смешного уродливый принц Комик. Но сердце у него доброе, он выручает одного из обитателей волшебной страны, тот становится его магическим помощником, и после ряда смешных и необязательных приключений в Грибляндии принц посещает ее королеву, которая превращает его из принца Комика в Прекрасного принца и вручает ему Ниенте. Но принц в нарушение запрета королевы узнает и произносит имя принцессы, которая внезапно растворяется в воздухе, а он опять становится Принцем Комиком. В конце сказки Королева фей воды, крестная мать принцессы, возвращает Ниенте (сиречь Гвендолин) принцу, который, уже в облике Прекрасного принца, пробуждает от заколдованного сна своих принцев-попутчиков. Принц с Гвендолин живут долго и счастливо.
Хотя англоязычные критики усматривают в сказке влияние Гоцци, она, на наш взгляд, ближе всего к пародийным салонным сказкам, таким как «Тернинка» Антуана Гамильтона17 и «Чудесная овца» (“The Wonderful Sheep”) мадам Д’Онуа18. Когда в дальнейшем Лэнг в «Голубой книге сказок» перелагал, избавляя от избытка золота и драгоценных камней, сказки салонные, в них особенно отчетливо проявились такие свойства, как причудливость и необязательность сюжета, над натяжками в котором посмеиваются сами авторы, и веселый вызов логике, характерный для барокко. Как отметил А. Строев, «Антуан Гамильтон в „Тернинке“ (1705, опубликована в 1730) хотел спародировать, как некогда Сервантес, безудержное увлечение вымышленными историями, но в итоге проложил дорогу новому жанру: ироничной сказочной повести. Стремление к литературной игре, литературному маскараду, самопародирование пришлось как нельзя кстати в эпоху расцвета рококо. Поэтому оказалось совсем непросто создать пародийную сказку — она сливалась с каноном.»19
Эти особенности салонной сказки и позволили Лэнгу создать ее стилизацию, привязанную к разнородному собранию иллюстраций.
В основном же сказкам Лэнга, как и всей английской литературной сказке исследуемого периода, свойственна четкая композиция, в ней отсутствует «умножение сущностей», т. е. введение по ходу действия новых фей и волшебников, двигающих сюжет извне, а также необязательные, т. е. не способствующие движению сюжета, чудеса.
В 1889 г. вышла «Голубая книга сказок» (“The Blue Fairy Book”)20 — первая из серии уже упоминавшихся компилятивных «разноцветных сборников». Выход «Голубой» и последовавшей за ней «Красной» книг в корне изменил отношение к сказкам. В то время на детских книжных полках царили нравоучительные сказки Джулианы Горации Юинг (Juliana Horatia Ewing) и повести из жизни девочек Марии Луизы Моулсворт (Mary Louse Molesworth), и перелом в отношении к сказкам вызвал именно Лэнг21. Он же возродил в английской литературной сказке традиции сказки салонной.
Лэнг активно писал переложения только для «Голубой» и «Красной» книг, остальными занимался в основном как составитель, а переводы и переложения делали его жена и друзья. Состав первой книги весьма эклектичен, в нее входят даже миф о Персее и эпизод из «Гулливера», русские сказки изложены в крайне непривычной форме.
Однако шестнадцать сказок из сорока восьми, включенных в «Голубую» книгу, относятся к эпохе салонов, хотя переработаны они в духе Лэнга: иронично, с сокращением излишних для современного вкуса красот. Если сюда прибавить четыре сказки из «Тысячи и одной ночи», собрания, введенного в европейский литературный обиход Антуаном Г алланом и породившего новую волну салонных сказок22, и еще одну восточную, а также одну без указания автора, но явно ориентированную на салонную традицию «Водяная лилия. Златопряхи» (“The Water Lily. The Gold Spinners”), то окажется, что в русле салонной традиции выдержана почти половина сборника.
В это же время Лэнг писал собственные литературные сказки в ключе, определившем развитие последующей английской сказочной литературы: это «Принц Приджио» (“Prince Prigio”, 1888-1889)23, ставший принцем Зазнайо в переводе Н. Рахмановой24, и «Принц Рикардо» (“Prince Ricardo”, 1893)25. Речь в них идет о сказочном королевстве Пантуфлия, причем история правящей династии прослеживается с момента, когда ее основатель, в то время покинувший свою страну принц, поцеловал в пещере страшного дракона, который оказался зачарованной принцессой. Обретя человеческий облик, принцесса решительно предложила ленивому принцу свою руку и сердце и вошла в династию, к которой принадлежали Золушка (бабка короля Грогнио, отца принца Приджио), маркиз де Карабас и «Спящая Красавица, тоже родоначальница правящей королевской фамилии»26. В соответствии с примечанием Н. Тихонова27, все они созданы воображением Шарля Перро, и даже хронология соблюдена точно. Золушка могла быть бабкой Грогнио, поскольку в 1697 г., когда вышло первое издание сказок Перро, ей было лет 16, а действие сказки Лэнга относится к 1762 г.
Такое создание сказочных родословных, закрепляющее в сознании читателя сложность и протяженность во времени сказочного мира, восходит к «Белой кошке» мадам д’Онуа28. Аналогичным образом Маргарита де Любер в шуточной сказке «Принцесса Скорлупка и принц Леденец» связывает родственными узами Болтушку, служанку принцессы, и Санчо Панса29. Мадам Д’Онуа пользуется еще более смелым приемом. Ее Белая Кошечка не только читала Лафонтена, но и прямо говорит, что в стане ее врагов есть крысы Рубака и Отшельник из его басни30, т. е. ее герои не только читают классику, но действующие лица читаемых ими книг живут в их мире. Это раннее свидетельство о некоем уже упоминавшемся общекультурном пространстве, населенном, в частности, литературными героями. В нем и происходит действие многих салонных сказок. Впоследствии эту же стилистику будет разрабатывать в своих сказках Эдит Несбит (См., например, “Melidande or Long and Short Divisions”31).
Итак, в «Хрониках Пантуфлии» Лэнга лет за двадцать до названной даты (1762) у правящей четы родился долгожданный наследник, но королева не верила в фей и поэтому не пригласила их на крестины. Они прилетели сами, и было их около ста. Они подарили принцу ковер-самолет, сапоги-скороходы, шапку-невидимку и пр., но, по традиции салонных сказок, одна злобная фея решила навредить принцу и прошамкала: «Ты будешь слишком умным, дитя мое»32. Королева, не верившая в фей, забросила волшебные дары в самую дальнюю башню, принц вырос и действительно стал слишком умным, при дворе его за это терпеть не могли.
«Из тех, кто не любил Зазнайо, хуже всего к нему относился родной отец Грогнио. И было отчего. Он отдавал себе отчет в том, что сам умом не блещет. Когда ему случалось,
сидя в казначействе и пересчитывая свои деньги, произносить: „Шестнадцать шиллингов плюс четырнадцать плюс два пенса будет три фунта пятнадцать шиллингов“ — и он слышал, как Зазнайо шепчет: „Один фунт, десять шиллингов и два пенса“ (что, конечно, было правильнее), король впадал в дикую ярость. Он боялся, что Зазнайо составит заговор, чтобы сесть вместо него на трон, хотя Зазнайо меньше всего хотел этого. Он предпочитал бездельничать и знать все, не прилагая видимых усилий»33.
Страну начинает разорять страшное чудовище Огнемет. Король решает избавиться от принца и посылает его на битву с Огнеметом. Принц отказывается, объясняя, что в Огнемета он не верит, а если уж непременно нужно идти с ним сражаться, то в таких битвах всегда побеждает младший брат, поэтому незачем гибнуть старшему, а надо прямо с младшего и начать. В данном случае Лэнг использует в качестве двигателей сюжета остроумный диалог и логическую подтасовку. Этот прием впоследствии станет характерным для литературной сказки «золотого» века, в частности, для Несбит (См. “The Red Dragon or the Purple Stranger” 34).
Оба младших брата гибнут в борьбе с Огнеметом, Приджио попадает в опалу. Ему грозит смерть, но тут он влюбляется в прелестную Розалинду, и к нему приходит вера в фей и во все, что существует в сказочной стране. Эта вера, острый ум и прочие дары фей позволяют ему справиться с Огнеметом. Он женится на Розалинде, по ее просьбе магический «колпак желаний» помогает ему казаться не умней других, и он становится любимым всеми королем Пантуфлии.
Текст изобилует прямыми аллюзиями на салонную сказку. Так, Приджио, чтобы испытать живую и мертвую воду, отрубил голову старому коту Фрэнку, но «кот не превратился в прекрасную юную даму, как вы, возможно предположили»35, т. е. не повторилось чудо, происшедшее с героиней «Белой Кошки»36 — самой известной из сказок Д’Онуа. Ее же созданием является и Желтый Карлик37, повинный в смерти принцессы, которому отправляется мстить за нее принц Рикардо.
Девиз принца “Prigio est pret”38 («Приджио всегда готов» — франц.) еще одно из многих доказательств связи с французской сказкой.
Однако по содержанию и стилю приведенных отрывков из «Принца Приджио» ясно, что к числу непосредственных предшественников Лэнга принадлежит Теккерей с его «Кольцом и розой» (1855), а также бурлеска Филдинга «Мальчик с пальчик Великий». Лэнг указывает короля Перикориля в качестве одного из предков принца Приджио, т. е. непосредственно ссылается на Теккерея39.
Вместе с тем между идеологией и стилистикой Лэнга и Теккерея существуют заметные различия, которые можно приписать влиянию на Лэнга салонной сказки. Так, в «Кольце и розе» силен элемент социальной сатиры, характерный для Теккерея и отсутствующий у Лэнга, равно как и у salonniers. У Теккерея имеются психологические портреты персонажей, выполненные в духе XVIII в., у Лэнга, как и в салонной сказке, персонаж характеризуется названным в тексте набором качеств. Теккерей использует большое количество сниженных бытовых реалий, которые, контрастируя с декларируемым высоким положением персонажей, создают комический эффект. Его сказка написана изначально для домашнего театра с бумажными куклами и рассказчиками, что определило балаганный характер юмора. У Лэнга же комический эффект достигается за счет игры с логикой и действий персонажей вопреки ролевым ожиданиям, что является одной из отличительных черт английской литературной сказки золотого века. Но само наличие ролевых ожиданий связано с тем, что действие сказок Лэнга развивается в созданном литературой мире, о котором одной из первых заявила мадам Д’Онуа.
Литературный антураж сказок Лэнга прямо связан с их образовательной функцией, которую Лэнг акцентирует постоянно. Для Лэнга-просветителя характерны цитатность, информирование детей об источниках, откуда он черпал сведения о сказочном мире, широкое привлечение сказок других народов со ссылкой на них, равно как и произведений любимых им авторов. Так, в предисловии к «Хроникам Пантуфлии» он выражает признательность, в частности, своему коллеге-антропологу40, а также Сирано де Бержераку за чудовище Ремору и сообщает, что Огнемет взят из сказаний племени басуто41. Имена двух рыцарей, воскрешенных принцем, взяты из «Айвенго» (Фрон де Беф, Бриан де Буагильбер).
В «Принце Рикардо»42 Лэнг упоминает конкретный эпизод из английской истории (попытку реставрации Стюартов), чтобы заставить детей снова заглянуть в учебник. В этой книге также отразилось увлечение Лэнга алхимией43.
«Принц Рикардо»44 — это история Рикардо, сына короля Приджио. Рикардо, в отличие от отца, не любил учиться, зато любил совершать подвиги, что не составляло ему труда благодаря магическим предметам, принадлежавшим некогда Приджио. Поэтому его отец, теперь уже мудрый король Приджио, решил заменить сапоги-скороходы, меч-голова-с-плеч и шапку-невидимку на обычные предметы, чтобы заставить юношу изучать естественные науки и работать головой. Данная сказка, как и другая сказка Лэнга «Волшебник, который хотел еще» (“The magician who wanted more”45), ориентируясь на поэтику салонной сказки и пародируя ее, выполняет воспитательную функцию: в соответствии с протестантской моралью человек должен рассчитывать только на самого себя. Именно поэтому герою Лэнга случается попадать в сложную ситуацию в отсутствие магических помощников. В «Принце Рикардо» король Приджио, после победы над чудовищем, вызывающим землетрясения, обращает жителей спасенного им Города Солнца (города Великого Инки, отца принцессы Жаклин) в лютеранскую веру, т. е. Лэнг прямо пропагандирует свои ценности.
Интересно, что в этой сказке Лэнга прослеживаются феминистские тенденции (принцесса Жаклин, приемная дочь Приджио, крестница и ученица феи Парибану из салонной сказки, куда умнее и в сказочном смысле талантливее шалопая-принца, король и не думает дурачить ее и разговаривает с ней как с равной). В салонных сказках женщины выражали свои чаянья, заявляли о своих правах на самостоятельность в жизни и творчестве. Лэнг, работая в поэтике, близкой к салонной сказке, в данном случае частично воспроизвел и их идеологию.
С нашей точки зрения, в число основных характеристик английской литературной сказки «золотого века» входят: диалогичность как диалог ролей, ролевых ожиданий или культурных пластов, развитие действия в уже созданном литературой пространстве, значительная роль игры, абсолютная ценность правил игры, игры с логикой и пропаганда протестантских ценностей. Эти черты выявляются в творчестве Лэнга. Основная заслуга Лэнга перед литературной сказкой — это обращение к ее ранней форме — французской салонной сказке, позволившее создать канон для широкого круга авторов.
1 Середина XIX в. — начало Первой мировой войны. См.: Демурова Н. М. Июльский полдень золотой. М., 2003. С. 3.
2 Демурова Н. М. Из истории английской детской литературы XVIII-XIX веков. М., 1975. С. 15. (Далее — ДНМ).
3 Bottinghimer R. B. Fairy tales and Folktales // Internatuonal Companion Encyclopedia of Children’s Literature. New York, 1996. P. 159.
4 Greene R. L. Andrew Lang: A Critical Biography with a Short-Title Bibliography of the Works of Andrew Lang. Leicester, 1946. P. 84. (Далее — GRL).
5 Ibid.
6 Briggs J. A woman of passion: The life of E. Nesbit, 1858-1924. London, 1987; Nikolajeva M. The Magic Code. Stokholm, 1998.
7 GRL. P. 125, 181.
8 Lang A. The Gold of Fairnilee and other stories / Foreword by G. Avery. London, 1967. P. 7.
9 Lang A. Adventures among books. London, 1905. P. 5.
10 Ibid. P. 11.
11 Фейри у Лэнга — существа двойственной природы. С одной стороны — это духи гор и долин, с другой, когда главный герой смачивает глаза водой истины, он видит, что это неупокоенные души.
См.: Lang A. The Gold of Fairnilee // url:http://www.gutenberg.org/files/21934/21934-h/21934-h.htm. P. 293.
12 Avery G. Preface // Lang A. The Gold of Fairnilee and other stories. London, 1967. P. 8.
13 Lang A. The Blue Fairy Book // url:http://etext.virginia.edu/toc/modeng/public/LanBlue.html. P. 189.
14 Doyle R. In Fairyland: A Series of Pictures from the Elf-World. Exeter, 1979.
15 Пропп В. Я. Морфология сказки. М., 1961.
16 Avery G. Op. cit. P. 9.
17 Французская литературная сказка XVII-XVIII веков. М., 1991. С. 112 (Далее — ФЛС1).
18 Lang A. Blue Fairy Book // url:http://etext.virginia.edu/toc/modeng/public/LanBlue.html. P. 189.
19 Строев А. Предисловие // Французская литературная сказка XVII-XVIII веков / Под ред. А. Строева. М., 1990. С. 22. (Далее — ФЛС).
20 Lang A. The Blue Fairy Book. London, 1889.
21 GRL. P. 81.
22 Строев А. Предисловие // ФЛС. С. 21-22.
23 Lang A. The Chronicles of Pantouflia, as notably the Adventures of Prigio, Prince of that Country, and of his Son Ricardo, written by Andrew Lang, adorned by Gordon Browne. Bristol, 1943. (Далее — COP).
24 Сказки английских писателей. Л., 1986. С. 157. (Далее — САП).
25 COP. P. 113.
26 САП. С. 161.
27 САП (Прим. Н. Тихонова). С. 542.
28 ФЛС1. С. 49-50.
29 Ibid. C. 312.
30 Ibid. С. 53.
31 Nesbit E. Fairy Stories. London, 1980. P. 45.
32 САП. С. 162.
33 Ibid. P. 164.
34 NesbitE. The Last of Dragons and Some Others. Harmondsworth, 1975. P. 95.
35 Ibid. P. 97.
36 ФЛС1. С. 37.
37 Ibid. P. 7.
38 COP. P. 89.
39 Ibid. P. 75.
40 Ibid. P. 3.
41 Ibid. P. 2.
42 Ibid. P. 160-176.
43 Ibid. P. 124-135.
44 Ibid. P. 113.
45 A Book of Magicians / Ed. R. L. Greene London, 1977; Lang A. The Magician who Wanted More. P. 220.
