CC BY
122
Weltbilder in den Wissenschaften. - Wien, Koln, Weimar 2005.
11. Rabinow P. Interpretative Social Science / P. Rabinow, M. Sullivan (Hrsg.). - Berkeley. 1979.
12. Reckwitz A. Die Transformation der Kulturtheorien. Zur Entwicklung eines Theorieprogramms / A. Reckwitz. - Weilerswist, 2000.
А. А. Мамедов
ТОТАЛИТАРИЗМ И ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ СВОБОДА
В статье критически рассматриваются историцистские концепции Гегеля и Маркса, породившие тоталитаризм XX века, а также проводится критическая оценка научного социализма и анализ состояния общественных институтов, осуществленные К. Поппером, Ф. Хайеком и В. В. Ильиным. Ключевые слова: теория и история культуры, историцизм, тоталитаризм, интеллектуальная свобода, гуманизм, демократия, справедливость, общественные институты, государство, политическая власть.
In the article are critically considered historicistic theories Hegel and Marx which have generated totalitarianism of the XX century. The important place in it occupies the critical conclusion of a scientific socialism and the analysis of a condition of the social institutes, carried out by K. Popper, F.Hayek and V. V. Ilin. Keywords: theory and history of culture, historicism, totalitarianism, intellectual freedom, humanism, democracy, justice, social institutes, state, political power.
Нобелевский лауреат, известный философ и методолог науки Фридрих фон Хайек предупреждал об опасности, грозящей интеллектуальной свободе со стороны тоталитарных режимов. Как идеи Юма, Вольтера, Смита и Канта породили либерализм XIX века, так и идеи Гегеля, Конта, Фейербаха и Маркса породили тоталитаризм XX века, влияние которого на общественную жизнь и умы людей и по сей день очень сильно ощущается.
Тоталитарная идеология, приверженцами которой можно считать Платона, Гегеля и Маркса, подавляет индивидуальную свободу — не индивидуализм, а коллективизм!Индивидуаль-ный человек, его цели, надежды и чаяния ничто, по сравнению с целями и задачами государства (а у Маркса - и всего человечества)! Такие цели невозможно достичь без применения насилия, ярким проявлением которого являются войны и революции. Гегель, усмотревший в войне «возможность
нравственного здоровья народов», писал: «Подобно тому, как движение ветров не дает озеру загнивать, что с ним непременно случилось бы при продолжительном безветрии, так и война предохраняет народы от гниения, которое непременно явилось бы следствием продолжительного, а тем более вечного мира» (1, с. 360). Благодаря войне, по Гегелю, реализуется свобода в нравственном мире. «Война - отец и царь всего». Здесь Гегель следует за своим идейным предшественником Гераклитом (7, с. 46). Очевидно, «нравственное здоровье» предполагает злой характер человека: «Некоторые думают, - замечает Гегель, - что они высказывают чрезвычайно глубокую мысль, говоря: человек по своей природе добр; но они забывают, что гораздо больше глубокомыслия в словах: человек по своей природе зол».
Ф. Энгельс отмечал, что у Гегеля зло есть форма, в которой проявляется движущая сила исторического разви-
тия (6, с. 395). Увы, и тоталитаризм Маркса, родившийся из тоталитаризма Гегеля, исключает участие добра в деле достижения заветной цели - завоевания пролетариатом политической власти.
Не случайно Маркс революции называл «локомотивами истории» (4, с. 86). Однако проблема в том, что, завоевав политическую власть, партия может, как и отмечает Поппер (11, с. 183), закрепиться на этой позиции так, что не позволит другим политическим силам обрести власть даже обычным демократическим путем. Так, собственно говоря, и произошло в Советском Союзе, когда коммунистическая партия, захватив власть, установила однопартийную систему. Вот что пишет по этому поводу В. В. Ильин: «Если царизм политически эволюционировал a posse ad esse - по вектору демократически-правовому (пускай вынужденное, но предоставление населению политических прав, создание, расширение парламентских противовесов, юридических сдержек), то большевизм политически эволюционировал a verbis ad verbera - по вектору антидемократическому и неправовому (2, с. 142).
Однако Поппер утверждает (11, с. 230), что Маркс не был коллективистом, хотя как философ тяготел к холизму. Своей любовью к свободе, своим неугасающим желанием помочь угнетенным Маркс, по Попперу, исповедовал веру в открытое общество. Так ли это? Маркс действительно не сформулировал в явном виде свои этико-ан-тропологические воззрения, однако через все его творчество красной нитью проходит мысль о том, что нужно целиком посвятить себя служению человечеству. Можно сказать, что Маркс высоко ценил свободу личности и навсегда остался верен идеалам времен «Размышлений юноши при выборе профессии»: «Если мы избрали про-
фессию, в рамках которой мы больше всего можем трудиться для человечества, то мы не согнемся под ее бременем, потому что это — жертва во имя всех; тогда мы испытаем не жалкую, ограниченную, эгоистическую радость, а наше счастье будет принадлежать миллионам, наши дела будут жить тогда тихой, но вечно действенной жизнью, а над нашим прахом прольются горячие слезы благородных людей» (5, с. 5).
Маркс, по Попперу, в своей жизни придерживался очень строгих нравственных принципов (11, с. 234). Поп-пер отмечает у Маркса наличие таких гуманистических порывов, как чувство социальной ответственности, любовь к свободе, что позволило ему назвать Маркса сторонником открытого общества.
Маркс искренне верил в возможность построения справедливого общества, о котором мечтал с юных лет, однако он полагал, что такое общество можно построить с помощью историцистского метода. Маркс считал, что невозможно без применения насилия построить общество, в котором отсутствовала бы эксплуатация человека человеком. Хотя Маркс, как заметил Поппер, и не был склонен открыто выражать свои этико-антро-пологические воззрения, однако любовь к свободе и принципы человеколюбия его волновали не меньше, чем самых ярых адептов эвдемонистических и утопических учений. Тщательное изучение всей предшествующей утопической традиции убедило Маркса в невозможности такого пути общественного развития. Однако в отличие от многих из них, Маркс искал реальные пути осуществления этих идей. Поппер же, подчеркивая глубокое противоречие между историцизмом Маркса и его верой в гуманизм, исходил из того, что будущее нельзя планировать научно: «Мы не знаем будуще-
го, будущее объективно не зафиксировано. Будущее открыто: объективно открыто» (8, с. 188). Понятие «открытость» имеет большое значение у Поппера — применительно к обществу оно означает такое его состояние, в котором свобода личности и принципы человеколюбия являются базовыми, а общественные институты постоянно совершенствуются, равно как и критика власти.
Можно сказать, что Маркс остался до конца верен своему историцистско-му методу, закрыв глаза на имевшие место при его жизни очевидные свидетельства улучшения жизни рабочих (что, по сути, было опровержением его теории), равно как и Поппер до конца остался верен своей концепции открытого будущего: как нет в науке ничего абсолютно достоверного, окончательного знания, так и нет в обществе конечного состояния, то есть коммунизма. В науке мы можем только улучшать наши теории, а в обществе — социальные институты, добиваясь все большей демократизации общественной жизни.
«Мы, — писал Поппер, — можем интерпретировать историю политической власти с точки зрения нашей борьбы за открытое общество, за власть разума, за справедливость, свободу, равенство и за предотвращение международных преступлений. Хотя история не имеет цели, мы можем навязать ей свои цели, и хотя история не имеет смысла, мы можем придать ей смысл» (11, с. 320).
Люди, хоть и не одинаковы, но можно бороться за равные для них права — в этом пункте Поппер, в противовес Платону, следует за Марксом.
«Философы, - писал Маркс, -лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его» (3, с. 4). В этом марксо-вом «Тезисе о Фейербахе» Поппер усмотрел предвосхищение важной
методологической доктрины прагматизма, согласно которой отличительной особенностью науки является не знание фактов прошлого, а предсказание будущего. Однако, как считает Поппер, Маркс пришел к совершенно необоснованному выводу о том, что наука может предсказать будущее, если оно предопределено. Сочетание научности с детерминизмом, которое характерно для Маркса, идет вразрез с фундаментальными идеями Поппера, основывающимися на «открытости» будущего, которое, как уже мы отметили выше, «не зафиксировано». У Маркса научность связана с детерминизмом, а у Поппера - с индетерминизмом. Там, где Маркс видит торжество завоевавшего весь мир пролетариата, Поппер не видит ничего. Движение к будущему у Маркса связано с реализацией вековой мечты многомиллионной армии бездомных и обездоленных, а у Поппера - с соблазном будущего, его конкурирующих возможностей: «Не пинки сзади, из прошлого, подталкивают нас, а притяжение, соблазн будущего и его конкурирующих возможностей притягивают, приманивают нас. Именно это поддерживает жизнь, да и весь мир, в непрерывном развертывании» (8, с. 189).
Будучи убежденным противником любой формы насилия, сам Поппер, тем не менее, допускает его применение для смещения авторитарных режимов с целью установления демократической формы правления. Поппер подчеркивал сугубо оборонительный характер такого мероприятия - сопротивление для спасения демократии. Между тем следует помнить о том, что насильственное свержение диктаторского режима Саддама Хусейна в Ираке точно так же преподносилось как установление демократии. Режим давно рухнул, но конца терактам не видно. Попперу, можно сказать, повезло, что он не увидел изменившийся, как при-
нято сейчас говорить, после 11 сентября 2001 года мир. С другой стороны, авторитарные режимы и идеологии пустили такие глубокие корни, что их демонтаж потребует неимоверных усилий всего человечества. Серьезную опасность судьбам демократии и интеллектуальной свободе представляют авторитарные режимы в «демократическом одеянии», созданные в некоторых постсоветских республиках. Захватив такой мощный орган пропаганды, как СМИ, они, используя неограниченный административный ресурс и опираясь на традиционные репрессивные институты, такие как армия, полиция и религия, легко управляют настроениями широких слоев населения и дискредитируют ценности западной демократии. Эти авторитарные режимы сделали все возможное для того, чтобы установить серьезный заслон перед либеральными идеями и их проводниками. Создав такой мощный фундамент, можно перейти к построению самого «здания» авторитаризма, олицетворяющего собой вождя, или отца нации. Работа различных PR-ком-паний, социологических служб и многое другое, которые призваны создать облик «отца нации» как ее спасителя, только украшают это здание. Однако заигрывание с такими режимами очень дорого может обойтись мировой демократии.
В. В. Ильин считает, что в странах, не имеющих глубоких демократических традиций, идеи западного либерализма обречены. Проанализировав, в частности, весь исторический путь России, Ильин пришел к выводу о том, что Россия не вписывается в положительные глобальные тенденции в обозримой исторической перспективе. Россия нуждается в державном росте, состоящем в искоренении авторитаризма и демократизации общественной жизни, с установлением полного народовластия. «Самая большая опас-
ность для народа, - пишет В. В. Ильин, - не служащая власть (к чему привык западный менталитет. - Прим. А. М.), а господствующая» (2, с. 108).
Одной из главных задач общественных институтов на современном этапе, как думается, является обуздание насилия. Нужен надежный механизм, исключающий возможность применения насилия. Механизм, который не создан ни в одной стране мира. Увы, отсутствие такого механизма создает для власти широкое поле для манипулирования настроениями масс.
Ценнейший вид свободы — интеллектуальная свобода. Мы не должны позволять апологетам тоталитаризма вновь подвергать нас идеологической обработке, используя в этот раз псевдопатриотическую риторику. Вынужденные снять марксистскую интернациональную маску, они легко надели национальную. Этот трюк, чем-то напоминающий «спуск от "апейрона" Анаксимандра к воздуху Анаксимена» опасен вовсе не сужением исследовательского поля, как это произошло у последнего милетского мыслителя, а тем, что велика вероятность необъективного, зачастую произвольного истолкования как аспектов национальной истории и культуры, так и текущей общественно-политической ситуации. Популистские лозунги и ущербная идеология, апеллирующие к низменным инстинктам толпы, могут надолго парализовать борьбу за открытое общество. Прецеденты, увы, уже имеются. Все это, конечно, отдаляет наступление эпохи, основанной на любви и братстве.
А что имеем на Западе? Прошли ли развитые демократии Запада в своем развитии «точку невозврата»? Можно ли говорить о том, что реанимация фашистской идеологии в этих странах невозможна? В том смысле, в каком она овладела умами подавляющего большинства населения Германии в
годы, предшествовавшие Второй мировой войне? События последнего десятилетия показывают, что в оценке достижений стран Запада в области прав человека и национальной терпимости Поппер, Хайек и другие сторонники открытого общества были слишком оптимистичны. Если антимусульманскую риторику еще можно как-то объяснить (но не оправдать!) стремлением властей и населения стран Западной Европы отстоять демократические ценности западной цивилизации перед неконтролируемым наплывом чуждых европейскому менталитету и образу жизни элементов культуры, например, таких, как паранджа, хиджаб, то высылка цыган из Франции в Румынию, например, вынуждает нас отрицательно ответить на поставленный выше вопрос о «точке невозврата». Западный либерализм (в этом как раз можно видеть, используя терминологию В. В. Ильина, его «дефектность») пока не нашел ответа на вопрос - как быть с этносом, если он не хочет интегрироваться в общество, страну, культуру, которую выбрал для проживания. Вопрос интеграции очень остро стоит не только во Франции, но и в Германии, Бельгии, Нидерландах, Великобритании и некоторых других европейских странах.
Поппер, разумеется, не отождествляет идеалы отстаиваемого им открытого общества с современным западным обществом. Но последнее, как считает мыслитель, гораздо ближе к нему, нежели рисуемое Марксом бесклассовое общество. В предисловии к русскому изданию книги «Открытое общество и его враги» Поппер назвал современное западное общество стремительно изменяющимся, с внутренним механизмом самореформирования и самосовершенствования, и выразил надежду, что наши потомки будут более удачными в весьма ответственном и благородном деле создания более со-
вершенного общества. Общества, основанные на любви и братстве, как утверждает Поппер, несколько раз создавались, но всегда быстро вырождались. Может ли открытое общество основываться на любви и братстве? Путь к нему, по Попперу, лежит через нравственное совершенствование, в чем, возможно, преуспеют наши далекие потомки. В этом желании Поппера, как бы он ни критиковал марксизм, видны отголоски нравственного кодекса строителя коммунизма - «нравственная чистота, простота и скромность в личной и общественной жизни». Этот пункт представляется наиболее сложным и трудновыполнимым. Нравственно совершенствоваться можно бесконечно долго, и оно -нравственное совершенство, возможно, никогда не наступит. Да, мы будем совершенствовать общественные институты, улучшать законодательство в области прав и свобод граждан, качество жизни и т.д. Потому что другого пути у нас нет. Поппер верил, что «природа человека» изменяется с изменением общественных институтов, поэтому исследование природы человека означает исследование самих этих институтов (9, с. 181). Важная роль при этом отводится демократическим институтам, таким как Конституция, закрепляющая приоритет прав личности над государством, реально функционирующие законодательная, исполнительная и судебная системы, свобода выражения суждений, свобода прессы, справедливая избирательная система и др. Только демократические институты, по Попперу, позволяют проводить реформы без применения насилия, а значит, использовать разум в политике (10, с. 34).
Историю, как считает Поппер, планировать нельзя, но общественные институты планировать можно: «Только планируя шаг за шагом общественные институты для защиты свободы, осо-
бенно свободы от эксплуатации, мы можем надеяться достичь лучшего мира» (11, с. 168).
Хайек считал, что в становлении современного общества позитивную роль сыграла система запретов, наложенная традицией, религиозными предписаниями. Но человек, эволюционируя, ослабил эти запреты, выработав новые правила поведения. Так был открыт путь к индивидуальной свободе.
Демократия, по Хайеку, не должна превращаться в диктатуру большинства, напоминающую вседозволенность. Всемогущий парламент умерщвляет индивидуальную свободу. Парламентское большинство уничтожает право людей действовать по собственному усмотрению. Либо свободный парламент, либо свободный народ, одно из двух - таков вывод Хайека (12, с. 37). Хайек сформулировал необходимую задачу открытого общества - обеспечить каждому минимальный заработок на уровне, ниже которого
не позволяет человеческое достоинство (12, с. 40). Отличие этого общества от всех остальных состоит в том, что в нем нет общепринятой иерархии целей, ибо каждый сам для себя выбирает цель (12, с. 65). С Хайе-ком солидарен Поппер. Чтобы разум продолжал развиваться, а человеческая рациональность выжила, никогда не следует покушаться на разнообразие индивидов и их мнений, целей и дел, кроме крайних случаев, когда под угрозой находится политическая свобода (9, с. 182).
Как наука и научное мышление опираются на соперничество идей, так и демократические институты должны опираться на соперничество политических предложений с тем, чтобы искать и найти лучшее решение. В этом и состоит суть интеллектуальной свободы, выражающей себя в непоколебимой вере в продуктивную силу оспаривающих друг друга идей, способных двигать человечество вперед по пути прогресса.
Примечания
1. Гегель Г. В. Ф. Философия права / Г.В.Ф. Гегель. - М.: Мысль, 1990. - 524 с.
2. Ильин В. В. Мир GLOBO: Вариант России / В. В. Ильин. - М.: КДУ, 2009. - 256 с.
3. Маркс К. Тезисы о Фейербахе / К. Маркс // Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. - 2-е изд. - Т. 3.
4. Маркс К. Сочинения / К. Маркс, Ф. Энгельс. - 2-е изд. - Т. 7.
5. Маркс К. Размышления юноши при выборе профессии / К. Маркс, Ф. Энгельс // Из ранних произведений. - М., 1956. - 690 с.
6. Энгельс Ф. Людвиг Фейербах и конец классической немецкой философии / Ф. Энгельс // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные произведения: в 3 т. - М., 1985.
7. Материалисты Древней Греции. - М.: Государственное издательство политической литературы, 1955. - 239 с.
8. Поппер К. Мир предрасположенностей: два новых взгляда на причинность / К. Поппер // Эволюционная эпистемология и логика социальных наук: Карл Поппер и его критики. - М.: Эдиториал УРСС, 2000. - 464 с.
9. Поппер К. Нищета историцизма / К. Поппер. - М.: Прогресс-VIA, 1993. - 187 с.
10. Поппер К. Открытое общество и его враги / К. Поппер. - М.: Феникс, Международный фонд «Культурная инициатива», 1992. - Т. 1. - 448 с.
11. Поппер К. Открытое общество и его враги / К. Поппер. - М.: Феникс, Международный фонд «Культурная инициатива», 1992. - Т. 2. - 528 с.
12. Хайек Ф. Конкуренция, труд и правовой порядок свободных людей / Ф. Хайек. -СПб.: Пневма, 2009. - 200 с.
