CC BY
261
ства, как государства, обладающего не только уникальной историей и культурой, неповторимым духовно-творче-
ским потенциалом, но и собственным проектом будущего развития цивилизации.
Примечания
1. Закон Российской Федерации «О безопасности» (1992 г.).
2. Бурдье П. Рынок символической продукции / Пьер Бурдье // Вопросы социологии. - 1993. - № 1-2. - С. 49-62.
3. Прокофьев В. П. Тайное оружие информационной войны / В.П. Прокофьев. -М., 1999.
4. См.: Абдулатипов Р. Г. Культура как стратегический ресурс России в XXI веке / Р.Г. Абдулатипов. - М., 2010.
5. См.: Культурология в исходных научных понятиях, структурно-логических схемах, исторических феноменах культуры / под ред. доктора философских наук, профессора В.А. Сапрыкина. - М., 2010.
6. См.: Новая газета. - 2000. - 08 июня.
7. См.: Щипков В. А. Информационная безопасность России [Обзор парламентских слушаний] / В.А. Щипков // Безопасность: [информационный сборник]. - 1997. - № 1-2 (36). - С. 103-112.
8. См.: Яновский Р. Г. Глобальные изменения и социальная безопасность / Р.Г. Яновский. - М., 1999.
Н. П. Безуглова
«КУЛЬТУРНЫЙ ПОВОРОТ» В ЗАПАДНОЙ КУЛЬТУРОЛОГИИ
Статья анализирует культурный поворот, влияющий на развитие гуманитарных и социальных наук и проявляющийся в формировании междисциплинарных исследований. Культурный поворот не означает смену научных парадигм, а протекает как трансформация теорий. В статье анализируются характерные черты культурного поворота. Ключевые слова: теория и история культуры, культура, культурный поворот, трансформация культурологических теорий, культурные словари, культурные метафоры.
The article is aimed to analyze the cultural turn, which describes developments in the humanities and the social sciences and brings about by various developments across the disciplines. The cultural turn doesn't mean the change of science paradigms, but it goes as theory transformations. The article provides a clear and accessible account of what the cultural turn's features mean. Keywords: theory and history of culture, culture, cultural turn, cultural theory transformations, cultural vocabularies, cultural metaphors.
Разделенные междисциплинарными границами гуманитарные и социальные науки все чаще обращаются к культурологической постановке проблем и способам их описания, а также участвуют в междисциплинарном диалоге. Эту тенденцию некоторые исследователи стали называть «культурным поворотом» (cultural turn), под которым фактически понимается культуро-
логический метод. Даже экономисты стали обращаться к культуре, языку, символам и всемирным тенденциям, то есть понятиям, бывшим давно актуальными для других дисциплин, и, восприняв вызовы «духа времени», вынесли свои дискуссии на общественное обсуждение. Полемические споры, ведущиеся учеными разных специальностей, связаны с лингвистическим пово-
ротом, постмодернизмом, деконструкцией или культурным поворотом. Признаками его возникновения является, с одной стороны, международное распространение и принятие культурологических теорий и методов, спектр которых простирается от англо-американских «Cultural Studies» (см.: 5, 11), социальных теорий Пьера Бурдьё и Мишеля Фуко и до немецких дискуссий о культурологическом обновлении гуманитарных и социальных наук (см.: 8, 9, 12).
В России дискуссии о культурном повороте почти не ведутся. Можно указать на статью М. Савельевой, где она рассуждает о «культуралистичес-ком повороте», который по ее мнению является тенденцией характеризующей «... все социальные процессы как "культурные"» (3, с. 45). И поскольку «.человечество не имеет возможности (основания) для глобального культурного единства, то оно создает дискурсивную возможность такого единства. Культуралистический поворот есть признак проявления мифа формы культуры, а миф, в свою очередь, понимается как дискурс, где любая нестыковка межкультурного взаимодействия сразу затягивается связью слов. С помощью мифического дискурса можно договориться обо всем» (3, с. 52). Сразу возникает вопрос о том, каким образом это возможно? Из такого объяснения смысла культурного поворота возникает больше вопросов, чем ответов. Поэтому необходимо разобраться с вопросом о том, что представляет собой культурный поворот, происходящий в западной культурологии, выступает ли он сменой парадигм или это трансформация теорий, а также выявить основные характерные черты этого феномена.
Для западной культурологии характерно говорить о культурном повороте как о «. о возникновении новой исследовательской парадигмы, прояв-
ляющийся, с одной стороны, в международном распространении и принятии культурологических теорий и методов. [...] С другой стороны, обращает внимание на себя тот факт, что разделенные междисциплинарными границами гуманитарные и социальные науки все чаще применяют культурологическую постановку проблем и способы описания, а также начинают участвовать в межотраслевом и междисциплинарном диалоге» (7, с. 43).
Можно ли говорить о культурном повороте как о парадигме и соответствующем изменении парадигм в смысле Томаса С. Куна? Разработанное им понятие «парадигмы» фиксирует научно-теоретический и научно-исторический вывод о динамике развития науки и маркирует то, «что объединяет членов научной общности, и только их» (1, с. 136). Однако теоретическое развитие новой культурологии, происходит скорее через научные общности в форме различных научных групп, так как культурологические исследования находятся в межотраслевом поле, предмет которого не принадлежит никому. Ю. М. Резник отмечает эту особенность культурологических исследований, изучающих «целостные культурные феномены», с одной стороны, и «сквозные и интегративные проблемы, связанные со смыслом данных феноменов - с другой» (2, с. 30). Поэтому у таких исследований нет претензий на их исключительное представление отдельными дисциплинами.
Современную культурологию отличает расширение научных связей через дисциплинарные границы. Вследствие этого она открывает область трансдисциплинарных проблем, в которых развиваются новые интерпрета-тивные исследования. Только по одной этой причине уже следует отойти от модели естественнонаучного дисциплинарного развития с его ориентацией на «прогресс наук» Т. Куна (1, с. 146).
Научный прогресс исходит из того, что «вспышки интуиции, рожающие новую парадигму» (1, с. 108) случаются не эволюционно, а внезапно, поэтому парадигма вызывается цепью скачкообразных, революционных изменений, в процессе которых новая теория разрушает предыдущее, традиционное теоретическое здание и заменяет старую парадигму новой парадигмой, так как старая больше не способна решать новые проблемы.
Соответственно отказу от общетеоретических моделей, метанарративов, остающихся привилегией классики, повороты в культурологии не носят «коперниканского» размаха, поскольку они содействуют постепенному формированию новых возможных точек зрения и способов приближения к прорыву более осторожно и более экспериментально. Поэтому также невозможно говорить об определенной картине мира в культурологии, которая сама, скорее, состоит из различных поворотов (см.: 10, с. 150). Даже если происхождение смены направлений понятно, гораздо более важным является показ поворота в современном исследовательском ландшафте культурологии. Речь не идет о полных и обширных поворотах всего предмета, а скорее об образовании и профилировании отдельных перемен и новых фокусировок, в результате чего предмет или исследование может стать междисциплинарным. В данном случае речь идет о плюрализме методов, о переходе границы, эклектическом методологическом заимствовании, а не о формировании парадигмы, которая заменяет полностью предыдущую.
Следует обратиться к выявлению характерных черт культурного поворота. Культурологические исследовательские повороты отличаются не только тем, что они исследуют межотраслевые области предмета, но и тем, что они вводят также собственные,
инновационные словари. Немецкий исследователь Андреас Реквиц считает этот момент самым существенным и утверждает, что «культурологический поворот отмечает в социальных науках то, что можно называть эпистемологическим разрывом, надломом, внедрением и распространением нового управляющего познанием словаря, который открывает новые аналитические перспективы» (12, с. 644). Как и Т. Кун, но без пафоса провозглашения «научных революций через изменение парадигм» (12, с. 20), А. Реквитц реконструирует внутреннюю теоретическую трансформацию теоретической области культурологии и ее специфических «словарей» (12, с.50). Он считает, что культурология обладает собственным понятийным аппаратом, и только с его помощью она способна открывать новые области исследования. Под влиянием культурологических исследований (например, в историографии) появляются такие понятия, как прерывность, надлом, разрыв, порог, граница, различие и т.д., которые все больше применяются вместо традиционных понятий (когерентность, автор, произведение, влияние, традиция, развитие, тождество, менталитет, дух) со значительными последствиями для нового восприятия проблемы, а конкретнее -ее анализа и интерпретации. С другой стороны, появляются маркировочные слова, слова-сигналы, грозящие переродится в жаргонизмы: глобализация, модернизация, гибридизация, транснациональность и т.д. Однако нельзя сказать, что культурный поворот образуется понятиями. Скорее существуют понятийные виды отдельных поворотов, которые начинают влиять на познание, находясь на тонкой грани между аналитическими понятиями и жаргонизмами (см.: 6, с. 21).
Для А. Реквитца развитие культурологии определяется не революционными сменами парадигм, а «трансфор-
мациями», обработкой теорий предшественников, которая нацелена не на их определенную замену, а на конвергенцию. Под ней он понимает утверждаемую основную конвергенцию между двумя первоначально противоположными исследовательскими направлениями - неоструктуалистскими и интер-претативными словарями, которые интегрируются в культурно-теоретическую «практическую теорию» (см.: 12, с. 187). Концептуальные сдвиги, которые при этом происходят, А. Реквитц связывает с авторами, главными представителями научных школ и их предшественниками (см.: 12, с. 22).
Свой подход при исследовании культурного поворота демонстрирует другой немецкий культуролог Дорис Бахманн-Медик. Она исходит от систематической дифференциации поворотов и изменения перспектив, от трансдисциплинарных переводческих процессов между теориями, методическими установками и исследованиями. В отличие от представления о целе-ориентированной конвергенции, она предполагает, что дифференциация поворотов происходит процессами перевода. Д. Бахманн-Медик анализирует целую цепь культурных поворотов, первым из которых был лингвистический поворот, начатый работами К. Гиртца, и за которым последовали интерпретативный, перформативный, рефлексивный/литературный, постколониальный, переводческий, пространственный, изобразительный повороты. Повороты остаются открытыми для собственного совершенствования. Перевод между дисциплинами осуществляется переводами культурологических теорий в глобальные общественные отношения и их межкультурное присвоение, то есть происходит перевод теорий вместо «трансформации теорий» (6, с. 20).
Если А. Реквитц при анализе двух основных направлений (структура-
листско-семиотической и герменевти-ческо-феноменологической традиций), рассматривает трансформации современной культурно-теоретической области и выясняет их начальные и конечные пункты (см.: 12, с. 542), то Д. Бахманн-Медик, чья позиция нам более близка, не пытается показать конвергенцию главных культурологических подходов, с тем чтобы перейти к заключительному уровню анализа (рассмотрению практических теорий). Она стремится проанализировать грани выявленных поворотов, а также переориентаций, происходящих друг за другом и одновременно существующих в насыщенном событиями исследовательском пространстве. Д. Бах-манн-Медик не стремится реконструировать ретроспективу исходных и конечных точек теоретического развития вследствие единственного все поворачивающего культурного поворота, а ставит задачу наметить те области культурологических исследований и обсуждений, которые обладают все еще открытыми координатами. А. Рек-витц, даже решаясь на прогнозы о будущем развитии культурного поворота, все же не выходит за рамки европейских теоретических программ и их предпосылок как понимания основ смысла. Точка зрения Д. Бахманн-Медик, на наш взгляд, представляет больше простора для дальнейшего профилирования культурологии, именно для ее межкультурного расширения и для анализа ее центральных категорий. Этому помогает то, что здесь трансформация культурологического дискурса фиксируется не мыслительными и умственными традициями, а систематическими ведущими представлениями в виде поворотов, которые способны к присоединению ввиду их теоретической открытости также к неевропейским теоретическим и критическим исследованиям.
Если задать вопрос о том, какими
характерными чертами обладает культурный поворот, то необходимо отметить несколько важных моментов. Поворот, на наш взгляд, представляет обогащение зрения, восприятия, а также усиление внимания к определенным предметным областям или явлениям. Через эту характерную черту становится понятнее структура хода формирования поворотов, начало которых знаменуется открытием и вычленением новых предметных областей. Усиление внимания к ним характерно для исследования Д. Бахманн-Медик, которая анализировала повороты, используя арсенал отдельных дисциплин и одновременно показывая, как в этих дисциплинах проявляется конкретный вид поворота. Так, например, она рассматривает ритуал, перевод, пространство и т.д., выявляя новые исследовательские области на предметном и смысловом уровне. Поворот становится настоящим поворотом только тогда, когда новый исследовательский фокус переключается с уровня предмета новых областей исследования на уровень категорий анализа и концепций, то есть он не только свидетельствует о «новых объектах познания, а сам будет средством и средой познания» (6, с. 25). Так, например, изобразительный поворот не просто усиливает внимание к изображениям, но анализирует их, показывая, что происходит расширение понятия «изображение» до формирования теории культурно особенных изобразительных форм восприятий, что приводит в конечном счете к формированию в Германии междисциплинарной науки, занимающейся изучением изображений (см.: 6, с. 342).
«Переход» от предмета к категории анализа - еще одна сущностная черта культурного поворота. Превращение понятия в категории анализа позволяет охватывать также феномены, первоначально не относившиеся к традиционной области (науки) в
узком смысле. Д. Бахманн-Медик проводит сравнение такой трансформации с понятием «перевод», выводя его за границы области языкового перевода текстов и превращая из описывающего понятия в оперативное понятие, и тем самым в обобщаемую категорию, а также показывая, что перевод становится пригодным также для перевода культур и между культурами (6, с. 238).
Однако, сверх того, к динамике поворотов относится то, что категории анализа в ходе их формирования и распространения будут также метафори-зированы. Метафора «культуры как перевод» является в данном случае удачным примером. Такая метафори-зация придаёт повороту особенную движущую силу считает Д. Бахманн-Медик, поскольку мощность поворота «... зависит от того, в какой мере с помощью аналитических категорий будет увеличен познавательный потенциал, "горючим" которого выступает метафора. В какой мере поворот через прикладные отношения способен поддерживать тенденцию к метафоризации собственных категорий» (6, с. 27).
Наиболее отчетливо действующая сила поворотов проявляется в профилировании понятия культуры. Можно прочертить основную ось радикального изменения в понимании культуры: в ее исходной точке находится холистическое, ориентированное на целостность понимание культуры, начало которому положило часто цитированное определение культуры Эдвард Б. Тай-лора 1871 года, где культура понимается как набор знаний, верований, искусства, нравственности, законов, обычаев и некоторых других способностей и привычек, усвоенных человеком как членом общества (см.: 3, с. 18), и которое еще действует в интерпрета-тивном повороте, затем происходит переход к следующему ориентированному на практику этнологическому по-
ниманию культуры и, наконец, происходит его трансформация в подчеркнуто дифференцированное понимание культуры. Этот поворот в пределах культурного поворота является следствием введенной К. Гиртцом герменевтической логической модели, в соответствии с которой ценности, нормы и правила не понимаются как самоочевидные феномены, так как отсутствует регулирующий механизм, который в состоянии управлять адаптацией общих правил к конкретным ситуациям. Поэтому культурные ценности и нормы могут выполнять только предназначенную им организующую и образующую функцию, если ими обмениваются во время коммуникации и их интерпретируют. Ценности не следует считать единственной детерминантой действий, потому что во время деятельности их по ситуации дополняют, наполняют, изменяют, внедряют.
Итак, культурные повороты не являются академическими учениями, а представляют собой фокусировку исследования, смену подходов, во время которой основные содержательные за-
дачи концентрируются до методически существенных установок (см.: 6, с. 23). Культурология, будучи антиподом натуралистическим теориям (бихевиоризму, функционализму, социобиоло-гии), выступает против ориентированной на норму и цель модели действий, а также количественно-стандартизованных социальных методов исследования, обращаясь к анализу текста, этнографическому, участвующему наблюдению. Культурологические способы рассмотрения обостряют восприимчивость к общественным феноменам и проблемам, которые недоступны специальному дисциплинарному научному анализу. В этом отношении культурологические дисциплины способствуют восстановлению способности к научному восприятию. За этим стоит постмодернистская точка зрения, утверждающая, что предметы всегда более сложны, чем их может охватить описание, подчиненное специфическим правилам дифференцированных дисциплин. Подход культурологии заключается в том, чтобы связывать, вместо того, чтобы разделять.
Примечания
1. Кун Т. Структура научных революций / Т. Кун. - М., 1975.
2. Резник Ю. М. Культурология в системе наук о культуре / Ю.М. Резник // Фундаментальные проблемы культурологи. - СПб., 2008 - Т.1: Теория культуры.
3. Савельева М. Ю. К вопросу о сущности «культуралистического поворота» в философии / М.Ю. Савельева // Фундаментальные проблемы культурологи. - СПб., 2008 - Т.1: Теория культуры.
4. Тайлор Э. Б. Первобытная культура / Э.Б. Тайлор. - М.: Изд-во политической литературы, 1989.
5. Alexander J. C. The New Theoretical Movement / J. C. Alexander // Smelser N. J. Handbook of Sociology. - Beverly Hills, 1988.
6. Bachmann-Medick D. Cultural Turns: Neuorientierungen in den Kulturwissenschaften / D. Bachmann-Medick. - Hamburg, 2006.
7. Beschorner T. Perspektiven einer kulturwissenschaftlichen Theorie der Unternehmung -zur Heranführung / T. Beschorner, D. Fischer, R. Pfriem, G. Ulrich // Forschungsgruppe Unternehmen und gesellschaftliche Organisation (FUGO) (Hrsg.): Perspektiven einer kulturwissenschaftlichen Theorie der Unternehmung. - Marburg: Metropolis, 2004.
8. Hansen K. P. Kultur und Kulturwissenschaft / K. P. Hansen. - Tubingen; Basel, 2000.
9. Hartmann D. Die Kulturalistische Wende. Zur Orientierung des philosophischen Selbstverstandnisses / D. Hartmann, P. Janich. - Frankfurt a.M., 1998.
10. Nunning A. Das Paradigma der Kulturwissenschaften? Elemente ihrer Weltbilder und Ausblick auf ihre Aufgaben / Ansgar Nunning // Emil Brix / Gottfried Magert (Hg.):
Weltbilder in den Wissenschaften. - Wien, Koln, Weimar 2005.
11. Rabinow P. Interpretative Social Science / P. Rabinow, M. Sullivan (Hrsg.). - Berkeley. 1979.
12. Reckwitz A. Die Transformation der Kulturtheorien. Zur Entwicklung eines Theorieprogramms / A. Reckwitz. - Weilerswist, 2000.
А. А. Мамедов
ТОТАЛИТАРИЗМ И ИНТЕЛЛЕКТУАЛЬНАЯ СВОБОДА
В статье критически рассматриваются историцистские концепции Гегеля и Маркса, породившие тоталитаризм XX века, а также проводится критическая оценка научного социализма и анализ состояния общественных институтов, осуществленные К. Поппером, Ф. Хайеком и В. В. Ильиным. Ключевые слова: теория и история культуры, историцизм, тоталитаризм, интеллектуальная свобода, гуманизм, демократия, справедливость, общественные институты, государство, политическая власть.
In the article are critically considered historicistic theories Hegel and Marx which have generated totalitarianism of the XX century. The important place in it occupies the critical conclusion of a scientific socialism and the analysis of a condition of the social institutes, carried out by K. Popper, F.Hayek and V. V. Ilin. Keywords: theory and history of culture, historicism, totalitarianism, intellectual freedom, humanism, democracy, justice, social institutes, state, political power.
Нобелевский лауреат, известный философ и методолог науки Фридрих фон Хайек предупреждал об опасности, грозящей интеллектуальной свободе со стороны тоталитарных режимов. Как идеи Юма, Вольтера, Смита и Канта породили либерализм XIX века, так и идеи Гегеля, Конта, Фейербаха и Маркса породили тоталитаризм XX века, влияние которого на общественную жизнь и умы людей и по сей день очень сильно ощущается.
Тоталитарная идеология, приверженцами которой можно считать Платона, Гегеля и Маркса, подавляет индивидуальную свободу - не индивидуализм, а коллективизм! Индивидуальный человек, его цели, надежды и чаяния ничто, по сравнению с целями и задачами государства (а у Маркса - и всего человечества)! Такие цели невозможно достичь без применения насилия, ярким проявлением которого являются войны и революции. Гегель, усмотревший в войне «возможность
нравственного здоровья народов», писал: «Подобно тому, как движение ветров не дает озеру загнивать, что с ним непременно случилось бы при продолжительном безветрии, так и война предохраняет народы от гниения, которое непременно явилось бы следствием продолжительного, а тем более вечного мира» (1, с. 360). Благодаря войне, по Гегелю, реализуется свобода в нравственном мире. «Война - отец и царь всего». Здесь Гегель следует за своим идейным предшественником Гераклитом (7, с. 46). Очевидно, «нравственное здоровье» предполагает злой характер человека: «Некоторые думают, - замечает Гегель, - что они высказывают чрезвычайно глубокую мысль, говоря: человек по своей природе добр; но они забывают, что гораздо больше глубокомыслия в словах: человек по своей природе зол».
Ф. Энгельс отмечал, что у Гегеля зло есть форма, в которой проявляется движущая сила исторического разви-
