Тони Блэр: десять лет во главе Британии Текст научной статьи по специальности «История и археология»

Алексей ГРОМЫКО

ТОНИ БЛЭР: ДЕСЯТЬ ЛЕТ ВО ГЛАВЕ БРИТАНИИ

Победа на всеобщих выборах 1997 года над консерваторами позволила Лейбористской партии Великобритании (Л 111В), возглавляемой Тони Блэром, триумфально вернуться к власти. За прошедшие с того времени годы страна и весь мир вокруг неё сильно изменились. О различных аспектах политики "новых лейбористов", лично об уходящем премьер-министре написано множество книг и статей, и не меньше будет написано. Принимая во внимание тот огромный объём событий, который произошёл в британской политике за минувшие годы, рамки одной статьи позволяют рассказать лишь о некоторых эпизодах из её истории.

Тони Блэр - политик яркий, искусный и не лишённый харизмы. Проект "нового лейборизма" связан с ним неразрывно. Поэтому в первую очередь важно понять, как формировалось политическое кредо Блэра, что им двигало во всепоглощающем желании модернизировать свою партию, а затем и страну. Во-вторых, необходимо остановиться на наиболее важных и далекоидущих реформах, предпринятых премьером, о его самых ярких достижениях. Наконец, стоит уделить внимание не только его успехам, но и неудачам, показать тот запутанный клубок проблем, с которым сталкивается глава британского (и любого другого) правительства в съёживающемся, как шагреневая кожа, современном мире, представить себе натиск событий и непредвиденных обстоятельств, заставляющих политиков на вершине власти принимать как верные, так и ошибочные решения.

Школа профессионального мастерства

Для человека, который серьёзно заинтересовался политикой лишь в возрасте 27 лет, но уже через три года стал депутатом британского парламента, открыва-

© Громыко Алексей Анатольевич - доктор политических наук, заместитель

директора Института Европы РАН www.gromyko.ru

лись широкие перспективы. Действительно, продвижение Тони Блэра по карьерной лестнице было быстрым и не отягощённым разочарованиями. Уже к 1992 году он стал одним из наиболее перспективных членов парламентской фракции Лейбористской партии, а в 1994 году - лидером оппозиции Её Величества. Но сколь быстрым ни было его восхождение, Блэр успел пройти хорошую школу профессионального мастерства. За годы, проведённые к тому времени в палате общин, молодой политик стал очевидцем тяжёлого периода в истории своей организации: четыре поражения кряду на всеобщих выборах, идеологическая монополия неоконсерватизма, откол от партии правых социал-демократов и тяжёлое противостояние внутри неё с троцкистами, разгром профсоюзного движения в стране. То было время, закалившее Блэра в политических дебатах и баталиях, сформировавшее его политическое кредо: сделать всё возможное и невозможное, чтобы Лейбористская партия вернулась к власти, а затем удержала её в своих руках1.

Благодаря своей амбициозности и целеустремлённости Тони Блэр не имел оснований жаловаться на темпы своего профессионального роста, а жизненные обстоятельства или удача ещё больше ускоряли ход событий в его пользу. Не иначе как судьба улыбнулась Блэру, когда он впервые стал членом парламента в 1983 году, ведь тогда поддержка Лейбористской партии обрушилась ниже уровня 1922 года и десятки депутатов-лейбористов потеряли свои мандаты. Позже, после проигрыша ЛПВ на выборах 1992 года и избрания Джона Смита новым лидером партии вместо Нила Киннока, Тони Блэр занял один из ключевых постов в теневом кабинете и приготовился терпеливо ждать того момента, когда он, возможно, сменит Смита. Но не прошло и двух лет, как новый лидер скоропостижно скончался, мечта Тони Блэра осуществилась значительно раньше, чем он на то рассчитывал.

В те годы отношения между Тони Блэром и его старшим товарищем Гордоном Брауном принимали всё более сложный характер, закладывался их формат, который повлияет не только на судьбу ЛПВ, но и на развитие страны. Позиции Брауна к 1992 году были настолько сильны, что он вполне мог заявить о себе в соревновании за пост лидера партии после ухода Киннока, хотя Джон Смит был неоспоримым фаворитом. Многие были уверены, что именно Браун - "естественный" наследник Смита. Единственная причина, по которой он тогда не стал его заместителем, в том, что Браун - шотландец, а сразу два выходца с севера страны во главе одной из ведущих британских партий, а в будущем, возможно, и во главе государства, - это вряд ли приемлемо для избирателей, 80% которых - англичане. Вместо этого Браун стал теневым министром финансов, что по законам британской политики уже само по себе заявка на командные высоты.

Казалось бы, обстоятельства подталкивали Тони Блэра к борьбе за вторую по значению позицию в ЛПВ, но он поборол в себе искушение. Должность за-

1 Лейбористская партия в XX веке ни разу не смогла удержаться у власти два полноценных парламентских срока.

местителя лидера, несмотря на свой статус, обязывает её обладателя работать в одной связке с первым лицом, сковывает его инициативу, сулит разделить не только популярность лидера, но и всю критику в его адрес. Блэр выбрал более подходящий с точки зрения укрепления своей политической базы ход - должность теневого министра внутренних дел, а заместителем Смита стала Маргарет Бекетт, в будущем глава Форин-офис. Но модернизаторы были довольны: оба их ведущих представителя - Блэр и Браун - заняли видные посты. Именно с ними они связывали свои надежды, считая Смита "переходным" типом политика, слишком осторожным и неспешным в деле дальнейшей трансформации Лейбористской партии.

Расчёт Блэра оказался точным: новая должность дала ему возможность постоянно критиковать консервативный кабинет Джона Мейджора за просчёты в борьбе с преступностью - сфере, где редко какое правительство избегает неудач. Но руководство МВД стало для Блэра удобной площадкой не только для того, чтобы эффективно атаковать тори1 со скамей оппозиции, но и чтобы упрочить свою репутацию модернизатора. Ничто так не помогло ему в приращении политического капитала, помимо красноречия и политического чутья, как выдвижение тезиса "жёсткость к преступникам и жёсткость к причинам преступности". До этого Лейбористская партия традиционно считалась либеральной в отношении тех, кто нарушал закон, тогда как консерваторы обладали монополией на решительность. Предложенная Блэром формула не давала повода обвинить лейбористов в копировании позиции тори и одновременно избавляла их от образа "мягкотелых".

Мало кто знает, что этот лозунг придумал не кто иной, как Гордон Браун, который был ещё в настроении помогать Блэру укреплять его популярность. Однако пока Блэр набирал очки, Браун их терял, причём по причине, которая придаст ему респектабельность и уважение финансовых кругов и большого бизнеса после 1997 года: уже тогда он проявил себя "аскетом" в финансовых вопросах, то есть противником чрезмерных государственных заимствований и расходов, политически мотивированного повышения налогов. Но в середине 1990-х годов для основной массы лейбористов такие идеи были ещё чуждыми. В результате к моменту смерти Джона Смита Блэр впервые оказался в более выигрышной позиции, чем Браун, который к тому же не мог похвастаться блестящими данными публичного политика.

Шансы победить Блэра на выборах нового лидера партии у Брауна были невысоки, и он пропустил коллегу вперёд, хотя это и означало, что пост премьер-министра в случае победы лейбористов на следующих выборах также достанется Блэру. Однако как настоящий политик Браун уступил не из соображений

1 Тори - уничижительное прозвище ирландских католиков, которым противники Якова II (1685-1688), короля-католика из династии Стюартов, именовали круг поддерживающих его английских политиков; в XIX веке оно потеряло свой негативный подтекст и стало синонимом слова "консерватор".

чистого альтруизма. На приватной встрече в лондонском ресторане "Гранита", прозванной среди лейбористов "тайной вечерей" и до сих пор овеянной таинственностью, Блэр якобы пообещал, что в будущем уступит Брауну должность первого министра. Позже он не раз пожалеет об этом. Без труда переиграв Джона Прескотта - будущего заместителя премьера и Маргарет Бекетт, Тони Блэр в июле 1994 года стал одиннадцатым руководителем Лейбористской партии Великобритании.

По традиции большинство в верхних эшелонах ЛПВ и в первую очередь активисты применяли к партии эпитет "социалистическая". Называть её социал-демократической считалось дурным тоном, особенно после образования группой отколовшихся в начале 1980-х годов правых лейбористов Социал-демократической партии. О быстроте, с которой происходили перемены при Блэре, говорит тот факт, что уже к середине 1990-х годов ситуация стала прямо противоположной - новый эпитет твёрдо занял место старого. Но традиционалисты в партии продолжали сопротивляться, ведь определение "социал-демократическая" подразумевало политику отхода ЛПВ от тесного союза с тред-юнионами - британскими профсоюзами, её превращение в партию евроэнтузиастов, поддержку таких свойственных британским либералам лозунгов, как введение пропорциональной системы голосования, децентрализация власти в стране и др.

Важным фактором, формировавшим потенциал модернизаторов, стала победа в 1992 году на президентских выборах в США кандидата от Демократической партии Билла Клинтона. Последний сделал ставку на привлечение на свою сторону среднего класса и бизнеса. То же самое стало ключевой целью "новых лейбористов". Тони Блэр твёрдо верил, что для возвращения к власти лейбористы должны представлять интересы не только малоимущих и рабочих слоёв населения, но и его большинство. Чтобы добиться этого, Блэр занимал идеи не только за океаном у "новых демократов", но в первую очередь у своих основных соперников - консерваторов. Последние не первое десятилетие козыряли кредо партии "одной нации", претендуя на поддержку всех социальных групп. Однако после длительного периода тэтчеризма, который не столько сплотил, сколько расколол нацию, "новые лейбористы" перехватили этот эпитет.

В оставшиеся до новых парламентских выборов годы Тони Блэр в своих выступлениях развил и другую тему - прав и обязанностей. Она была тесно связана с идеями христианского и этического социализма, которыми он увлёкся в годы учёбы в Оксфорде. Социальный морализм Блэра во многом перекликался с движением коммунитаризма в США, предтечей которого была целая плеяда британских мыслителей начала XX века. Обращение к образу сообщества, вне рамок которого индивидуальный потенциал не раскрывается полностью, стало одним из излюбленных приёмов лейбориста номер один. Если визитной карточкой Маргарет Тэтчер стала фраза "Нет такой вещи, как общество; есть лишь индивиды - мужчины и женщины, а также семьи", то Блэр не только всячески поддерживал институт семьи, но считал его строительным материалом для большего.

Развить темы социального морализма помогло Блэру и то, что Джон Смит был видным представителем христианского социализма в Великобритании и не раз критиковал с философских позиций культуру индивидуализма "новых правых". Но для Блэра, в значительно большей степени, чем для Смита, из учения об этическом социализме следовало, что суть справедливого общественного устройства заключается не столько в материальном и духовном благополучии человека труда, сколько в высокой морали, поддерживающей человеческие взаимоотношения всех британцев без исключения.

Безусловно, неожиданная смерть Джона Смита повлияла на процессы модернизации в Лейбористской партии. Они зашли намного дальше, чем если бы Смит пробыл у её руководства, не говоря уже о том, если премьер-министром в 1997 году стал бы он. Но судьба распорядилась по-иному, и теперь Лейбористская партия на всех парах мчалась к власти во главе с Тони Блэром. Показав себя искусным политиком, он максимально использовал недовольство населения консерваторами, его желание видеть во власти новые лица и внимать новой риторике. Ко времени выборов популярность Блэра была столь высока, что его называли "теневым премьер-министром"1.

Наиболее звучным аккордом, предварившим победу лейбористов на выборах, стала борьба в партии вокруг "пункта 4" - положения партийного Устава 1918 года, в котором главной целью ЛПВ объявлялась национализация средств производства, распределения и обмена. Она приобрела сугубо символический характер ещё в 1950-е годы, когда в партии возобладало мнение, что масштаб национализации, осуществлённой правительством Клемента Эттли после 1945 года, достаточен для продвижения страны к социализму и дальнейших шагов в этом направлении не требуется. В наиболее последовательном виде эту ревизионистскую точку зрения изложил в 1956 году идеолог британского лейборизма Энтони Кросленд в работе "Будущее социализма", ставшей настольной книгой для нескольких поколений руководителей ЛИВ. Однако своё символическое значение "пункт 4" сохранил, и все попытки замахнуться на него заканчивались плачевно для их инициаторов.

Но не на этот раз. Лейбористы слишком боялись нового поражения, чтобы помешать Тони Блэру радикально сменить имидж партии в глазах избирателей, даже если многие считали, что в своём реформаторском порыве он перегибает палку. В 1995 году специально созванная конференция ЛПВ утвердила новую редакцию Устава, из которого все упоминания о национализации были изъяты. Если в 1994 году партия поменяла "голову", то теперь она поменяла "душу".

1 В Великобритании по традиции главная оппозиционная партия создаёт "теневое правительство", члены которого (теневой министр финансов, теневой министр иностранных дел и т. д.) в своём большинстве становятся министрами в случае победы этой партии на парламентских выборах. Однако выражение "теневой премьер-министр" обычно не используется.

Конституционные (полу)реформы

Значительное преимущество, завоёванное лейбористами в палате общин на выборах 1997 года, развязало им руки для осуществления далекоидущих реформ. В свете того, что к власти пришла партия, по традиции считавшаяся левоцентристской, многие ждали от неё принятия мер в первую очередь по перераспределению национального богатства в пользу менее обеспеченных. Мало кто рассчитывал, что "новые лейбористы" предпримут шаги по национализации или пойдут на заметное повышение налогов, но также мало кто ожидал, что по ряду направлений они продолжат приватизацию и будут налоги снижать.

Тони Блэр опроверг тех консерваторов, которые до выборов стращали электорат предсказаниями о неминуемом повороте лейбористов влево, называли их "скрытыми леваками". Новый премьер остался верен созданному им же образу ЛПВ как организации, представляющей интересы большинства жителей страны. Теперь она была сугубо центристской партией, которая в зависимости от обстоятельств могла принимать меры, выгодные то одним, то другим слоям населения. Идеологического каркаса, который заставил бы правительство действовать из соображений классовой солидарности, больше не существовало. Более того, для закрепления респектабельности ЛПВ с точки зрения среднего класса и бизнеса лейбористы обязались не увеличивать государственные расходы в течение двух лет. Позиция Тони Блэра заключалась в том, что не нужно оценивать партии сугубо по шкале "левые - правые", что в современном мире существует множество других "измерений" политики, которые не укладываются в прокрустово ложе политической борьбы эпохи классового противостояния, что прогрессивность не сводится к защите интересов отдельных социальных групп.

Больше всего прогрессивность нового правительства выразилась в сфере конституционных реформ, которая раньше никогда не находилась в центре внимания лейбористов, будучи епархией вначале Либеральной партии, а затем либерал-демократов. Именно либералы ещё в XIX веке подняли знамя гомруля (самоуправления для Ирландии), а позже - деволюции (самоуправления для Шотландии и Уэльса), именно они с начала XX века боролись за сокращение прерогатив палаты лордов, состоявшей до середины столетия исключительно из наследных дворян, и именно либералы, а затем либерал-демократы, наиболее последовательно выступали за замену мажоритарной системы голосования пропорциональной.

С этой точки зрения единственным исключением в истории ЛПВ до прихода Тони Блэра к власти стали завершающие годы правления Джеймса Каллагена, когда лейбористы попытались провести законопроекты о деволюции для Шотландии и Уэльса. Однако тогда ими двигали в основном соображения расстановки сил в парламенте: с 1976 года правительство лишилось рабочего большинства в палате общин и было вынуждено полагаться вначале на поддержку Либеральной партии, а затем националистов Шотландии и Уэльса. Однако в 1990-е годы, по мере того как менялся характер ЛПВ, конституционные реформы превратились для лейбористов из тактики в стратегию. Надо сказать, что в

Великобритании правительство способно при наличии политической воли и рабочего большинства в парламенте относительно легко осуществлять реформы по ключевым вопросам государственного устройства благодаря двум факторам: 1) конституция страны имеет неписаный характер, что облегчает её "дописывание" или "переписывание", и 2) действует принцип суверенитета парламента, когда решения последнего не могут быть оспорены судебной властью.

После победы на выборах 1997 года в сжатые сроки были приняты законы, в соответствии с которыми в Шотландии и Уэльсе состоялись референдумы, а в 1999 году прошли выборы в региональные законодательные органы власти. Вкупе с нормализацией положения в Северной Ирландии после подписания в 1998 году Соглашения Страстной пятницы и возобновлением работы местного парламента - Стормонта1 - предпринятые "новыми лейбористами" шаги по децентрализации власти открыли путь для постепенного превращения Великобритании из унитарного в федеративное государство. Уже одно это гарантировало упоминание о Тони Блэре в учебниках истории.

Вместе с тем при всей смелости такой политики довольно быстро проявился половинчатый характер реформ, которые ставили больше вопросов, чем давали ответов. Например, будет ли в будущем создан парламент Англии? Ведь теперь это единственный британский регион, который не располагает своими автономными органами власти. Действительно, в 2004 году на референдуме в одной из английских областей уровень поддержки этой идеи оказался столь низок, что правительство отменило планы проведения таких же плебисцитов в других частях Англии. Однако по мере укрепления национальной идентичности в регионах "кельтской периферии", стало расти и английское самосознание. Опросы общественного мнения в начале 2007 года впервые показали, что большинство жителей Англии выступают за создание парламента в этом крупнейшем из британских регионов.

Помимо этого вопроса встаёт и множество других. Будет ли ассамблея Уэльса со временем наделена такими же правами, как парламент Шотландии? Будут ли шотландские депутаты в палате общин лишены права голосовать по тем вопросам жизни Англии, по которым английские депутаты потеряли право голоса в отношении Шотландии? Будут ли и дальше расширяться прерогативы региональных органов власти и не приведёт ли логика деволюции рано или поздно к распаду страны?

Прогрессивность правительства Тони Блэра выразилась и в реформировании палаты лордов, которая до этого состояла исключительно из наследных пэров.

1 Из-за неспособности ведущих североирландских политических сил наладить сотрудничество друг с другом работа Стормонта в 2002 году была приостановлена и вновь, как в 1972-1998 годах, введено прямое управление провинцией из Лондона. С тех пор Стормонт так и не приступил к работе, хотя в 2003-м. в Ольстере состоялись очередные региональные выборы. Следующий состав парламента изберут в марте 2007 года, и, как надеется Тони Блэр, самоуправление провинции будет восстановлено до его ухода с поста премьер-министра.

В предыдущие десятилетия лишь дважды в её деятельность вносились заметные изменения: в 1949 году право палаты на "отлагательное вето", на блокирование законопроектов, одобренных палатой общин, было ограничено одним годом вместо двух, а в 1958 году появился титул пожизненного пэра, которым по представлению премьер-министра и по указу монарха удостаивались особо заслуженные граждане страны. К концу XX века право на место в верхней палате британского парламента на основе факта дворянского происхождения превратилось в исторический казус. Кроме того, большинство наследных пэров выступали по традиции на стороне консерваторов. Впрочем, задача реформы палаты состояла не в усечении её прав, а в укреплении её легитимности посредством демократизации.

В 1999 году был сделан первый шаг: из 750 наследных пэров свои места в составе палаты сохранили только 92 человека (покинувшие палату получили право голоса на парламентских выборах) и 580 пожизненных пэров, включая епископов. Вторым шагом предусматривалась трансформация палаты в выборный орган. Здесь-то реформа и забуксовала не в последнюю очередь из-за разногласий внутри самого правительства. В 2000 году королевская комиссия во главе с лордом Уэйкхемом рекомендовала учредить состав палаты в количестве 550 человек, большинство из которых предлагалось назначать, а меньшинство избирать от британских регионов. Предвыборный манифест ЛПВ 2001 года содержал намерение продолжить реформу согласно этому плану, но после выборов правительство высказалось за избираемость лишь 20% лордов. Вопрос был передан на согласование в межпартийный комитет, что, однако, дело только запутало.

В 2003 году верхняя палата проголосовала за вариант своей полной назначаемости (этой же позиции придерживался и Тони Блэр), однако нижняя палата так и не смогла выработать устраивающее большинство депутатов решение (максимальное количество голосов получил вариант избираемости 80% состава палаты лордов). В том же году правительство вернулось к этой проблеме, предложив учредить постоянную комиссию по назначению членов верхней палаты и вывести из её состава последних 92 наследных пэров. На это раз несогласие большинства законодателей вызвало то, что при этом не предусматривалась демократизация процедуры избрания палаты, а это противоречило первоначальным обещаниям лейбористов. В результате правительство не стало рисковать и в 2004 году отозвало свой законопроект, чтобы вернуться к этому вопросу после следующих всеобщих выборов. Однако на такой шаг оно решилось пойти только в начале 2007 года, когда вынесло на голосование палаты общин предложение об избираемости половины состава верхней палаты и о назначаемости второй половины при максимальном сроке работы в ней до 15 лет. Что касается численности лордов, то со временем она должна снизиться с 746 до 540. При этом уменьшение количества наследных и пожизненных пэров будет происходить по мере их естественной убыли.

Неудачи, преследовавшие правительство в переходе ко второму этапу реформы, имеют вполне очевидное объяснение: окончательная конфигурация палаты лордов напрямую зависит от государственного устройства страны. Встаёт

вопрос, на какой принцип представительства должна опираться верхняя палата в условиях унитарного государства? Несмотря на реформы по деволюции, превращение Британии в федерацию остаётся делом будущего, и принцип избираемости на основе регионального представительства пока неприменим. Что касается самого принципа избираемости, то его внедрение может привести к чрезмерной политизации палаты лордов (неизбежное следствие избирательных кампаний и доминирования в Британии крупных партий), к снижению профессионализма её членов, а следовательно, помешает её предназначению - контролировать законотворческую деятельность депутатов нижней палаты, проводить профессиональную экспертизу Биллей, эффективно использовать право отлагательного вето1. Возникла бы опасность превращения палаты лордов в слепок, подобие палаты общин, от чего законотворческий процесс только проиграл бы. По всей видимости, давно назревший второй этап реформы выразится во введении умеренного элемента выборности состава верхней палаты при доминировании принципа назначаемости, как того требуют консерваторы и либерал-демократы.

Летом 2003 года, несмотря на трудности, связанные с событиями вокруг Ирака, Тони Блэр выступил с новыми инициативами в конституционной сфере: он предложил упразднить пост лорда-канцлера, создать Верховный суд, в состав которого перешли бы лорды-судьи из палаты лордов, и независимую комиссию по назначению судей. Во главе с лордом Фалконером создавалось Министерство по конституционным вопросам, в ведение которого перешли департаменты Шотландии, Уэльса и Северной Ирландии. Тем самым делался очередной шаг на пути перехода от свойственной Британии системы "сдержек и противовесов" к подлинному разделению властей, в данном случае через упрочение статуса судебной власти. Аргументы правительства звучали убедительно, ведь для демократического устройства необычно соединение в руках одного человека, лорда-канцлера, функций и члена правительства, и спикера верхней палаты парламента, и верховного судьи, который к тому же единолично назначает судей.

Реакция судейского сообщества была неоднозначной. Как ни парадоксально, но одни усмотрели в предложении о создании комиссии по назначению судей угрозу независимости судебной власти, на которую могло распространиться правило политической корректности, например, в отношении гендерной или этнической сбалансированности состава комиссии; другие считали, что лорд-канцлер как член Кабинета министров играет незаменимую роль по защите интересов судейского цеха и что этот институт необходимо сохранить в виде по-

1 Несмотря на общераспространённое мнение о неэффективности палаты лордов, в действительности её значение в последние годы возросло. С одной стороны, исчезла диспропорция в партийном представительстве в пользу консерваторов, с другой - палата, легитимность которой в результате первого этапа реформы повысилась, стала жёстче отстаивать своё мнение при обсуждении правительственных законопроектов (в 2001-2005 гг. лорды отклоняли законопроекты правительства в два раза чаще, чем в 1997-2001 гг.).

ста министра юстиции. Эти и другие сомнения привели к тому, что представленный лейбористами законопроект не прошёл дальше первого чтения в палате лордов. И всё же в 2005 году правительство добилось принятия соответствующего Акта о конституционной реформе, хотя и было вынуждено пойти на компромисс с лордами, сохранив должность лорда-канцлера.

За разногласиями по конкретным вопросам скрывались противоречия более фундаментального характера. По сути, спор шёл о том, должна ли реформа британского конституционного права, разноскоростная и проходившая по нескольким направлениям, привести к полной кодификации основного закона страны. Большинство консерваторов считало, что принцип неписаной конституции незыблем и допустима лишь его корректировка. Главный аргумент: действующая система права складывалась веками, доказала свою жизнеспособность, её демонтаж чреват непредсказуемыми последствиями. Наиболее последовательные приверженцы идеи конституционного переустройства выступали за писаную конституцию как конечную цель всего процесса и критиковали правительство за медлительность. Но, несмотря на критику тех и других, можно утверждать, что за прошедшие годы Вестминстерская модель демократии, ещё совсем недавно носившая антикварный характер, подверглась серьёзной модернизации.

Помимо перечисленных реформ этому также способствовало восстановление органов самоуправления Лондона и учреждение должности мэра, принятие Акта о правах человека (1998), Акта о свободе информации (2000), присоединение Великобритании к социальному законодательству ЕС (1998) и ряд других мер. В каждом из этих случаев можно проследить всё ту же половинчатость, незавершённость процесса реформирования, попытку исполнительной власти сохранить в неприкасаемости принцип суверенитета парламента. Однако это не столько ставит под сомнение последовательность "новых лейбористов" и Тони Блэра в деле демократизации, сколько говорит о масштабности начатых ими изменений. Последние скрывают в себе как потенциал для более эффективного развития государства, так и непредсказуемые риски. Но, видимо, это неизбежная дилемма, с которой сталкиваются все крупные реформаторы.

Низкие перипетии высокой политики

Тони Блэр пришёл к власти на волне повышенных общественных ожиданий. Медовый месяц "новых лейбористов" и британских избирателей продолжался необычайно долго. Этому способствовали как незаурядные качества Блэра и его команды, так и благоприятные внешние обстоятельства: унаследованный от консерваторов подъём в экономике, волна побед левоцентристских политических сил в Европе, нахождение у власти в США демократов, непрекращающаяся междоусобица в стане тори. Но каким бы популярным ни было правительство, в современном мире сложность проблем, человеческий фактор, непредвиденные риски и быстрота событий постепенно подтачивают его авторитет. Какой бы патетикой ни окружали себя политики и какие бы высокие цели перед собой ни ставили, они занимаются полным человеческих страстей ремеслом,

для которого характерна не возвышенность, а приземлённость. "Предвыборные кампании поэтичны, а управление государством прозаично", - как-то посетовал Блэр, и к его политическому наследию, как и к наследию Маргарет Тэтчер, применим образ доктора Джеккила и мистера Хайда1: в них белые стороны соседствуют с чёрными.

Уменьшение запаса прочности Кабинета Блэра наглядно демонстрирует снижающаяся траектория показателей выступления ЛПВ на всеобщих выборах: если в 1997 году лейбористы получили 44% от поданных голосов и большинство в 179 мандатов в палате общин, то в 2001-м - 41% и большинство в 166 мандатов, а в 2005 году - 35% и большинство в 66 мандатов. Но и последняя цифра - совсем не мало, ведь даже в этом случае более 30 депутатов-лейбористов должны выступить против собственного правительства (как, впрочем, и депутаты от всех оппозиционных партий), чтобы оно проиграло голосование в парламенте. То, что ЛПВ после выборов 1997 и 2001 годов располагала подавляющим преимуществом в нижней палате, имело и свою оборотную сторону: наиболее критически настроенные члены лейбористской фракции относительно легко шли на голосование против предложений правительства, зная, что оно всё равно наберёт большинство. Далеко не все из них вели бы себя так, не будь такое большинство гарантировано.

Первое "восстание" в рядах парламентской фракции ЛПВ произошло уже в 1997 году, когда 47 её членов не подчинились партийной дисциплине и сказали "нет" планам Кабинета относительно ужесточения условий выплат пособий одиноким родителям. В 1999 году количество "восставших" увеличилось до 67 человек в знак протеста против намерения правительства сократить пособия по инвалидности. В 2003 году Акт о здравоохранении и обслуживании, вводящий рыночные элементы в работу больниц, был принят большинством лишь в 17 голосов депутатов палаты общин, а в 2004-м Акт о высшем образовании, повышавший плату за обучение в вузах, - большинством лишь в 5 голосов (при правительственном большинстве на тот момент в 161 человека). Тогда Тони Блэру удалось избежать поражения лишь благодаря вмешательству Гордона Брауна, уговорившего нескольких "диссидентов" поддержать законопроект.

Потеря ЛПВ сразу 100 мандатов на выборах 2005 года усугубила ситуацию и привела к тому, что "восстания" в рядах её депутатов стали перерастать в поражения правительства. Уже в ноябре того же года оно впервые проиграло голосование в нижней палате, когда депутаты, включая 49 лейбористов, отвергли наиболее жёсткие пункты в законопроекте о борьбе с терроризмом2. Нетрудно

1 "Странная история доктора Джеккила и мистера Хайда" - повесть Роберта Стивенсона о докторе, который с помощью особого снадобья мог превращаться в своего двойника, заключавшего все дурные свойства его натуры.

2 Большинство депутатов согласилось увеличить срок задержания подозреваемых в террористической деятельности без предъявления обвинения с 14 до 28 дней, а не до 90, как предлагало правительство.

заметить, что с наибольшим противодействием исполнительная власть сталкивалась в тех случаях, когда продвигала рыночные реформы в сфере "государства благосостояния" или стремилась укрепить полицейские функции государства. И это неудивительно, ведь такая политика всегда была характерна для консерваторов, а не для лейбористов. Это также свидетельствует о том, что тактических сторонников Тони Блэра в парламентской фракции ЛПВ, не говоря уже о партии в целом, было больше, чем его искренних последователей. Недаром среди противников неолиберальной составляющей "нового либерализма" родилось выражение "Тори Блэр".

Удивительно другое: как в упомянутых, так и в ряде других случаев вместе с диссидентами-лейбористами против правительства голосовали не только либерал-демократы, но и консерваторы. Такое положение дел, когда и те и другие всё чаще оказывались на позициях левее лейбористов, говорит о серьёзных изменениях в расстановке сил в британской партийной системе, произошедших в результате модернизации Лейбористской партии.

Одной из причин, по которой в 1997 году избиратели прогнали консерваторов с парламентских скамей правящей партии, была череда коррупционных, этических скандалов, обвинений членов правительства в превышении служебного положения и в финансовой нечистоплотности. Раз за разом они девальвировали самое ценное, что есть у власти, - доверие населения. Но и лейбористы за десять прошедших лет не раз становились объектами критики по всем перечисленным статьям. Для пессимистов это доказательство того, что "политика -грязное дело", для оптимистов - что проявление человеческих слабостей естественно. Как водится, случаев справедливой критики правительства было не больше, чем случаев критики необоснованной. Надо сказать, что в современной России большинство провинностей, о которых рассказывается ниже, не стало бы достоянием гласности, а если бы и стало, то не имело бы столь серьёзных последствий. На то Великобритания и считается страной развитой демократии.

Не успели лейбористы освоиться в своих министерских креслах, как осенью 1997 года грянула новость: Берни Экклестон, владелец компании "Формула один менеджмент" пожертвовал в казну ЛПВ перед выборами один миллион фунтов стерлингов, а после выборов новые власти отложили планы по запрету табачной рекламы на знаменитых гонках. Конечно, многие усматривали связь между двумя событиями. Чтобы погасить разгоравшийся интерес прессы к этой теме, лейбористы вернули Экклестону деньги.

Через девять лет обвинения в причастности к коррупции стали причиной того, что в 2006 году едва не потеряла своё место в правительстве Тесса Джоуэлл, министр культуры. Дело в том, что итальянская прокуратура подозревала Дэвида Миллза, мужа Джоуэлл, специалиста по офшорному налогообложению, в получении взятки от премьера Сильвио Берлускони за представление итальянскому правосудию неверных сведений о его бизнесе. Миллз утверждал, что сумма получена от другого клиента и является "подарком". Но даже если это и было так, то служебный кодекс предписывал членам британского правительства

сообщать о подобных доходах постоянным секретарям соответствующих министерств, а этого Джоуэлл не сделала. Она же заявляла, что до недавнего времени ничего не знала о "подарке". Тони Блэр не усомнился в искренности своего министра; свой пост Тесса Джоуэлл сохранила, но с мужем рассталась.

Весной 2006 года Скотланд-Ярд начал расследование по делу, прозванному "пожертвования в обмен на титулы". На руководство страны пало подозрение в том, что оно раздавало места в палате лордов в обмен на финансовую поддержку ЛПВ, оказанную рядом богатых спонсоров перед парламентскими выборами 2005 года. В качестве свидетелей были допрошены не только многие бывшие и действующие министры и политики, но впервые в британской истории полиция провела "интервью" (фактически допрос) с главой правительства, проходящим по делу в качестве свидетеля. В начале 2007 года следствие ещё продолжалось, что, безусловно, омрачало последние месяцы пребывания Тони Блэра у власти.

Не раз правительство попадало под огонь критики, связанной с неэтичным поведением министров. Так, летом 1997 года в печати появились сведения о супружеской неверности главы Форин-офис Робина Кука. Находясь в аэропорту на пути в отпуск, он получил звонок от Аластара Кемпбелла, пресс-секретаря премьер-министра. После этого разговора Кук тут же сообщил жене, что разводится с ней. Злые языки утверждали, что столь решительно сделать выбор в пользу любимой женщины заставило желание сохранить свой пост и предотвратить новые газетные публикации о своей личной жизни, которые могли нанести дальнейший урон его репутации и репутации правительства. В 2005 году в подобной же ситуации оказался и Джон Прескотт, заместитель Тони Блэра, однако его брак не распался. Неприятная для лейбористов история произошла в 1998 году, на сей раз без отставки дело не обошлось - свой пост потерял Рон Дэйвис, министр по делам Уэльса. И дело было не в гомосексуальной ориентации министра (ещё трое членов правительства не скрывали этого), а в недостойном поведении. В одном из лондонских парков Дэйвис был ограблен и попал в полицию; там-то и выяснилось, что преступление произошло, когда он искал себе в парке партнёра по сексу.

Прошёл лишь месяц, и последовала новая громкая отставка - теперь Питера Мандельсона, министра торговли и промышленности, внука известного лейбориста Герберта Моррисона. Во время проверки деловой активности Джеффри Робинсона, другого члена правительства, стало известно, что Мандельсон, один из главных "архитекторов" проекта "нового лейборизма", получил от него займ на покупку дома в Ноттинг-Хилл, фешенебельном районе Лондона. Ничего предосудительного в таком поступке не было бы, если бы министр не нарушил кодекс государственных служащих, предписывающий заявлять о подобных операциях в регистре финансовых интересов депутатов. Такая провинность автоматически не влекла потерю портфеля министра, но Блэр решил пожертвовать своим фаворитом, чтобы не позволить прессе раскручивать тему финансовой нечистоплотности члена правительства.

Осенью 1999 года премьер вернул Мандельсона в состав Кабинета в должности министра по делам Северной Ирландии, дав ему ещё один шанс проявить свои незаурядные способности на государственной службе. Поначалу всё шло хорошо. Проблемы пришли с неожиданной стороны: в начале 2001 года в Индии завели громкое уголовное дело на миллиардеров братьев Хиндуджа. Их обвиняли в том, что в 1986 году они за взятки устроили через правительство Рад-жива Ганди закупку оружия у шведской компании. Разразившийся тогда скандал через три года привёл к падению правительства Ганди.

События в Индии привлекли к братьям пристальное внимание и в Великобритании, где они также активно занимались бизнесом. Достоянием гласности стал тот факт, что в 1997 году они пожертвовали крупную сумму на строительство "Купола тысячелетия" - огромного развлекательного комплекса на берегах Темзы, в котором проводились празднования Миллениума, а в только что пришедшем тогда к власти правительстве лейбористов за строительство комплекса отвечал не кто иной, как Питер Мандельсон1. Позже британское гражданство получили двое из братьев Хиндуджа, и теперь, несколько лет спустя, на министра по делам Северной Ирландии пало подозрение в лоббировании интересов одного из них. Хотя его вина не была доказана, в январе 2001 года Мандельсон повторно лишился места в правительстве, а СМИ получили очередной повод обвинить одного из министров в превышении служебных полномочий.

Дважды испытать горечь отставки пришлось и другому политику - Дэвиду Бланкетту, популярность которого как человека, достигшего в жизни больших высот, несмотря на полную слепоту, долгое время была высока. Оба раза это случалось по тем же обвинениям, выдвигаемым прессой, по которым лишился своих постов и Мандельсон, хотя в данном случае примешивались соображения этического порядка. В 2004 году Бланкетт поплатился руководством МВД за то, что в нарушение правил ускорил выдачу визы няне ребёнка, с замужней матерью которого у него был роман. После выборов 2005 года, заняв должность министра труда и пенсионного обслуживания, он в том же году вновь покинул Кабинет, на сей раз из-за обвинений прессы в неполном раскрытии информации о своих интересах в бизнесе.

Больше всего критических стрел в адрес правительства было выпущено в связи с навязчивым желанием "новых лейбористов", особенно в годы пребывания на посту пресс-секретаря премьер-министра Аластара Кемпбелла, контролировать потоки информации, мешать таблоидам (жёлтой прессе) вести очер-нительные кампании. Такое желание было вполне резонным, ведь СМИ уже давно превратились в "четвёртую власть". В Лейбористской партии никто не забыл 1992 года, когда газета "Сан" хвасталась тем, что её публикации помешали Нилу Кинноку выиграть парламентские выборы.

1 Проект "Купола тысячелетия", задуманный ещё консерваторами, превратился для правительства Тони Блэра в большую головную боль, оказавшись финансово несостоятельным.

Однако проблема состояла в том, что "новые лейбористы" старались не только предупредить появление невыгодных для себя материалов, но нередко сами манипулировали информацией и обхаживали журналистов1 . Так, противостоящие лагери сторонников Тони Блэра и Гордона Брауна, с их ведома или без оного, не раз использовали СМИ для того, чтобы с помощью "слива компромата", утечек информации, анонимных заявлений подсиживать друг друга. Печально знаменитыми стали эпизоды искажения информации перед началом войны в Ираке. В 2004 году расследование лорда Батлера о деятельности британских разведслужб выявило, что правительство исказило данные британской разведки при подготовке в 2002 году "сентябрьского досье", в котором Ирак обвинялся в разработке оружия массового уничтожения и в способности использовать его против Британии. В том же 2002 году Стефэн Байерс лишился поста министра транспорта в результате серии накопившихся к нему претензий со стороны прессы и общественности. Не последнюю роль в этом сыграла циничность "спин-доктора" министра Джо Мур, которая 9 сентября 2001 года, в день беспрецедентных террористических актов в США, написала в одном из своих электронных посланий: "это хороший день, чтобы похоронить плохие новости", имея в виду проблемы в деятельности Министерства транспорта.

Помимо "восстаний" заднескамеечников и различного рода скандалов, десять лет пребывания у власти не могли обойтись для Тони Блэра без серьёзных просчётов во внешней политике. Наибольший ущерб репутации премьера нанесли события, связанные с Ираком2. Догматическая интерпретация "особых отношений" с США помешала ему занять более объективную позицию и в ряде других ситуаций, например в отношении военных действий Израиля в Ливане летом 2006 года. На европейском направлении Блэр, как считают многие британские эксперты, упустил возможность присоединить Британию к зоне евро и допустил усиление евроскептических настроений в своей стране.

Правительство не всегда оказывалось на высоте и при урегулировании кризисов во внутреннем развитии государства. Так, в сентябре 2000 года в Великобритании (и в ряде других стран Европы) разразился "топливный кризис", когда на мировых рынках стоимость барреля нефти подскочила за короткий срок втрое, достигнув 35 долларов США. Кризис был усугублён первоначальным замешательством властей. Протестуя против резкого увеличения цен на бензин, водители грузового транспорта, таксисты, фермеры установили блокаду нефтеперерабатывающих заводов, требуя снизить налоги на топливо. Действительно, им было на что жаловаться, ведь в Британии налоги составляют львиную долю

1 Таких специалистов "по связям с общественностью" в Великобритании прозвали "спин-докторами", то есть буквально "специалистами по раскрутке", или, иными словами, манипуляторами информацией.

2 Более подробно см.: Ал. А. Громыко. Великобритания в иракском кризисе: некоторые итоги. Часть 5, Глава 7. В: Великобритания: эпоха перемен. Серия страновых монографий Института Европы РАН. Изд. Весь мир. М.: 2007.

его цены. В результате закрылось несколько тысяч бензоколонок. Лишь через несколько дней бензовозы под охраной полиции стали развозить горючее и ситуация постепенно нормализовалась. Весной 2001 года страну постиг "коровий кризис", связанный с опасным заболеванием домашнего скота. И вновь нерасторопность властей вызвала повсеместную критику в их адрес.

После "топливного кризиса" политика правительства ещё не раз заставляла большие массы людей выходить на улицу в знак протеста. Даже такая "универсальная партия", как партия "новых лейбористов", без устали лавирующая между интересами многочисленных социальных и профессиональных групп населения, была не в состоянии удовлетворять интересы всех и вся. Если в 197080-е годы основным выразителем протестного потенциала были профсоюзы, то теперь кроме них появилось множество других групп давления. Помимо упомянутых водителей, Альянс сельских жителей не раз организовывал многотысячные демонстрации в защиту традиционного образа жизни сельского населения, включая охоту на лис; не раз в последние годы улицы Лондона и других крупных британских городов становились свидетелями демонстраций антиглобалистов и сторонников защиты окружающей среды. Но одна тема - антивоенная, как и в прошлые десятилетия, сплачивала не тысячи и не десятки тысяч, а миллионы. Так, в феврале 2003 года по всему миру прокатилась волна антивоенных выступлений, а в Лондоне был побит исторический рекорд - под лозунгами "Нет войне в Ираке!", "Готовьте чай, а не войну!" в столице собралось более миллиона человек. Мэр столицы Кен Ливингстон заявил на митинге: "Единственная причина этой войны - нефть. Права человека беспокоят Джорджа Буша в последнюю очередь".

Правительство Тони Блэра не избежало и того, что в Великобритании называют "поворотом на 180 градусов", то есть явного отхода от первоначально занимаемой позиции. Такие действия воспринимаются как свидетельство слабости исполнительной власти, уступившей давлению оппозиции, как признание ошибочности своей политики или просто как нежелание выполнять по каким-либо причинам предвыборные обещания. Перед выборами 1997 года "новые лейбористы" заявили о намерении провести общенациональный референдум о переходе с мажоритарной на пропорциональную систему голосования на всеобщих выборах. Однако позже, не желая способствовать усилению позиции других политических сил, что случилось бы при положительном исходе референдума и принятии соответствующего закона, они дали задний ход и отложили этот проект в долгий ящик1. Ничем закончились обещания правительства провести референдум о присоединении страны к еврозоне. Дважды "разворачива-

1 Справедливости ради надо сказать, что при "новых лейбористах" различные системы голосования с пропорциональным элементом стали использоваться (в Северной Ирландии эта практика существовала ещё с 1920-х гг.) на местных и парламентских выборах в Шотландии, на выборах ассамблеи Уэльса, Европарламента, мэра и ассамблеи Лондона.

лись" лейбористы в отношении Евроконституции. Вначале Тони Блэр выступал категорически против референдума по вопросу о её принятии; затем в 2005 году, руководствуясь конъюнктурными предвыборными соображениями, согласился с этой идеей лишь для того, чтобы отказаться от неё, как только Франция

и Голландия сказали Евроконституции "нет".

* * *

Консерваторы проиграли выборы 1997 года в не меньшей степени из-за усталости общества от 18-летнего пребывания у власти одной партии, чем из-за провалов в её политике. Накопившийся за это время "послужной список" спорных и ошибочных решений правительства, память о которых более стойкая, чем память о решениях правильных, неизбежные скандалы и правительственные кризисы изменили политические предпочтения избирателей. То, что с тех пор Тони Блэр трижды привёл лейбористов к власти и уходит в отставку в ситуации, когда они имеют шансы победить в четвёртый раз, опровергает Инока Пауэлла, известного британского тори XX века, как-то сказавшего: "Все политические карьеры терпят крах". О политической карьере Тони Блэра такого не скажешь, хотя она заканчивается далеко не на мажорной ноте. И всё же его решение уйти досрочно делает ему честь как политику, тем более политику на вершине власти, нашедшему в себе силы подчинить личные интересы интересам своей организации.

Как в своё время история тэтчеризма продолжилась после ухода "железной леди" в отставку, так и теперь со сменой лидера Лейбористской партии история "нового лейборизма" далека от завершения. На смену тэтчеризму не пришёл блэризм, и всё же перемены в жизни страны, вершившиеся при Тони Блэре, значительны. Если при Тэтчер наиболее глубокие из них произошли в социально-экономической сфере, то теперь - в сфере конституционного устройства Великобритании. Конечно, лидер "новых лейбористов" рассчитывал на большее: присоединить страну к зоне евро, обеспечить ей лидирующие позиции в Евросоюзе, укрепить "государство благосостояния" с помощью его модернизации, создать "прогрессивную коалицию" политических сил - эти задачи не выполнены или выполнены лишь частично. Однако может ли считаться неуспешным политик, чья партия уже десять лет находится у руля управления страной, при котором децентрализация власти, плюрализм мнений и политических сил приняли невиданные ранее масштабы, а длительность экономического подъёма побила все рекорды?