CC BY
16
Вестник Томского государственного университета. Филология. 2023. № 85. С. 269-286 Tomsk State University Journal of Philology. 2023. 85. рр. 269-286
Научная статья УДК 070
10.17223/19986645/85/14
«Томская медийная аномалия»: методологическая модель исследования
Наталья Александровна Мишанкина1, Наталия Вениаминовна Жилякова2, Василий Александрович Вершинин3, Валентина Евгеньевна Ершова4
1,2,3,4Национальный исследовательский Томский государственный университет,
Томск, Россия 1шпа@1ри.ги 2 ге1аша@уап<}ех. ги
3 утЫтп@£тай. сош
4 егуа1еп@уа^ех.ги
Аннотация. Представлена методологическая модель исследования медиаси-стемы и медидискурса Томского региона в аспекте его трансформации и перехода от журналистики (1990 г.) к медиа (2020 г.). В качестве базовой модели изучения исторического периода развития журналистики в дискурсивном аспекте предложен подход М. Фуко. Он дополнен частными методологическими теориями (ме-диархеология, социологические исследования, история журналистики, типологический анализ СМИ, критический дискурс-анализ).
Ключевые слова: методологическая модель, дискурс, медиархеология, журналистика, медиасистема, Томская область
Благодарности: исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда (проект № 22-18-00511, https://rscf.ru/project/22-18-00511/).
Для цитирования: Мишанкина Н.А., Жилякова Н.В., Вершинин В.А., Ершова В.Е. «Томская медийная аномалия»: методологическая модель исследования // Вестник Томского государственного университета. Филология. 2023. № 85. С. 269-286. аог 10.17223/19986645/85/14
© Мишанкина Н.А., Жилякова Н.В., Вершинин В. А., Ершова В.Е., 2023
Original article
doi: 10.17223/19986645/85/14 "Tomsk media anomaly": A methodological model of research
Natalia A. Mishankina1, Nataliia V. Zhilyakova2, Vasilii A. Vershinin3, Valentina E. Ershova4
i, 2,3,4 National Research Tomsk State University, Tomsk, Russian Federation
1 [email protected] 2 retama@yandex. ru 3 virshinin@gmail. com 4 ervalen@yandex. ru
Abstract. The article substantiates the methodological model for studying the media system and media discourse of Tomsk Oblast during the transition from "Soviet journalism" to media. The complexity of finding a research model is associated with the special dynamism of the media space and the variety of forms of implementation. Of particular difficulty is the study of the media discourse of the crisis historical period - the 1990s and the 2000s. This period in the history of Russian journalism remains the least studied. As a basic methodological approach to the study, Foucault's discursive approach is employed. On its basis, a Tomsk media anomaly research model has been developed, including (1) the formation of a corpus of sources and (2) proper analytical procedures for reconstructing the transformations of media discourse. (1) includes: A. The search and cataloging of all types of media products of the declared period. To solve this problem, an approach called "media archeology" is applied. B. The second block of material is information about the specifics of journalists' work in the period under study. To collect it, the methodology of sociological research (semi-structured interviews, questionnaires) is used. C. The creation of a source base, which involves the use of database technology, in particular, the conceptual design methodology, as the basis of an electronic catalog of media products. (2) involves analytical work. A. Periodization of the development of Tomsk modern journalism. B. Description of the typological picture of the media in the 1990s-2020s, which is closely related to the analysis of the media existing at different stages. A study of the typology of Tomsk journalism in the historical aspect will show the evolution of the regional media and the direction of their development, identify changes in the forms and methods of presenting information in the media. C. Reconstruction of the discursive picture of the media (and its transformations) of the period under study, which is possible based on the model of analysis presented in Foucault's works (subjects and objects of discourse, conceptual field, discursive practices) and is aimed at determining the boundaries of discursive formations. When analyzing the full content of the text (together with context), Teun A. van Dijk's analysis model is referred to. A separate procedure of the content analysis method is proposed: 1) quantitative and qualitative analysis; 2) relational analysis; 3) intent analysis. Within the framework of this method, an analysis is possible of both actual media texts and late journalists' written statements (publications in the Mediator magazine, in other media), which contain facts and assessments of contemporary journalism. Approbation of the methodology and analysis model on a pilot sample of material made it possible to identify the content aspect of the ideologemes "Perestroika" and "Tomsk media anomaly" that were significant for the initial period -the "dashing nineties".
Keywords: methodological model, discourse, media archeology, journalism, media system, Tomsk Oblast
Acknowledgements: The study was supported by the Russian Science Foundation, Project No. 22-18-00511, https://rscf.ru/project/22-18-00511/
For citation: Mishankina, N.A., Zhilyakova, N.V., Vershinin, V.A. & Ershova, V.E. (2023) "Tomsk media anomaly": A methodological model of research. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Filologiya - Tomsk State University Journal of Philology. 85. рр. 269-286. (In Russian). doi: 10.17223/19986645/85/14
Постановка проблемы исследования
Коммуникативные пространства современного человека многообразны, но объединяет их одно общее свойство - динамичность. По мнению М. Фуко, дискурс, как пространство социокультурных коммуникаций, представляет собой поле рассеянных дискурсивных событий, соответствующих некоторому числу высказываний: «... когда для некоторого числа высказываний мы могли бы описать подобную систему рассеивания, в том случае, когда между объектами, типами высказываний, понятиями и тематическими выборами мы могли бы определить закономерность (regularite) (порядок, корреляции, позиции и действия, преобразования).» [1. С. 93]. Таким образом, дискурс одновременно диалектически объединяет множество дискурсивных формаций, границы между которыми определяются на основе понятия «прерывности».
Особенно справедливо сказанное в отношении медийного пространства, отличающегося особой динамичностью, так как в нем действуют одновременно разнообразные субъекты, факторы, определяя самые разные формы реализации. Оно тесно связано с политической, экономической и социокультурной жизнью общества, формируя для них целостное информационное пространство. Два этих фактора - многообразие форм реализации и изменчивость - делают медиадискурс особенно сложным объектом изучения. Наиболее остро эта проблема встает при исследовании медиадискурса в историческом аспекте, в частности, при обращении к журналистике кризисных исторических периодов, к каковым могут быть отнесены 1990-е гг. и «нулевые» XXI в., осмысляемые как период трансформации советского общества в российское и одновременно - журналистики в медиасферу.
«Лихие девяностые» - период переломный, связанный с коренной перестройкой всей системы жизни советского, а затем российского общества -остается наименее исследованным периодом разрушения старой и становления новой медиасистемы как в аспекте номенклатурном, так и дискурсивном. Обусловлено это и стремительностью перестроечных и постперестроечных событий, сложностью социальной и бытовой жизни. А позже - недостаточная временная удаленность от события, его «известность» и «понятность» для современников, связанная с субъективностью эмоциональной
оценки, невозможностью дистанцироваться и объективно рассмотреть этот период.
Вместе с тем задача изучения медиадискурса этого кризисного периода представляется значимой в силу сразу нескольких причин: во-первых, журналистика, отражая жизнь общества, «фиксирует» важнейшие события, выполняя функцию документирования и сохраняя их как исторический факт. Однако при этом в кризисные периоды многие медийные источники утрачиваются, не успев попасть в круг исследовательского внимания. Это справедливо и по отношению к объекту нашего исследовательского интереса: ни в научном сообществе, ни в массовом сознании нет четкого понимания того, что происходило в конце XX в. в российской журналистике и, соответственно, далеко не все источники попали в поле зрения историков. Второй важный момент связан с тем, что обращение к различным историческим периодам развития журналистики дает огромный потенциал для саморефлексии журналистики как прикладной и научной области, позволяет не просто развиваться, но стратегически формировать траектории развития. И, наконец, третья причина состоит в том, что исследование медиадискурса в историческом аспекте значимо не только для истории и журналистики, но и для решения более глубокой фундаментальной задачи, направленной на осмысление журналистской деятельности как динамической саморефлексии общества, с одной стороны, и способа социального конструирования - с другой, для понимания того, каким образом, формировалось новое общественное мировоззрение и каким оно представлялось. Практически не исследован важнейший аспект медиасферы этого периода - трансформация идеологической и аксиологической системы региональной журналистики. В этом направлении представлены по преимуществу «точечные» исследования, нацеленные на изучение одной идеологемы (концепта) в современном ме-диадискурсе того или иного региона. Однако целостного исследования даже в рамках отдельных регионов предпринято не было.
При всей значимости поставленной задачи изучение медиадискурса в историческом аспекте представляет в первую очередь методологическую сложность. Исследование исторически удаленного медийного пространства сопряжено, как правило, с необходимостью формирования методологической модели, синтезирующей разные подходы и позволяющей решить задачи как исторической и собственно журналистской рефлексии, так и проблему реконструкции медиадискурса того периода - «Томской медийной аномалии», как обозначает это само журналистское сообщество г. Томска. Именно эта проблема определила цель настоящей работы - сформировать и представить методологическую модель исследования феномена «Томская медийная аномалия», объединяющую несколько методологических подходов разных предметных областей.
Методологический подход к исследованию «Томской медийной аномалии»
Наиболее адекватным задачам исследования методологическим подходом видится понимание дискурса в работах М. Фуко. Исходя из понимания
дискурса как «рассеянного поля высказываний», он предполагает, что первоначальный этап исследования должен быть направлен на «создание связных и однородных корпусов документов (корпусов открытых или закрытых, конечных или бесконечных)». И, рассуждая о задачах реконструкции исторических дискурсов, автор намечает следующие исследовательские действия: 1) «установление принципа отбора» документов; 2) «определение уровня анализа и соответствующих ему элементов»; а затем 3) описание системы дискурсивных практик - «анонимных, исторических, всегда детерминированных во времени и пространстве правил, которые в данную эпоху и для данного социального, экономического, географического или лингвистического сектора определили условия осуществления функции высказывания» [1. С. 228] - как основания для реконструкции субъектно-объектной организации дискурсивной формации и ее концептуального поля. На основании этого методологического подхода может быть предложена следующая методологическая модель.
Методологическая модель исследования «Томской медийной аномалии»
Предлагаемая модель включает два базовых блока, направленных на формирование корпуса источников и собственно аналитические процедуры для реконструкции трансформаций медиадискурса.
В рамках первого направления предполагается решить исследовательские задачи, требующие привлечения более частных методологических подходов.
1. Поиск и каталогизирование источников предполагает отбор всех видов медийной продукции заявленного периода: газет и журналов Томска для разной аудитории (общественно-политические, многотиражные/корпоративные, районные, студенческие/молодежные, детские, узкоспециализированные, «нишевые»), сохранившихся материалов томских теле- и радиостанций; интернет-ресурсов Томска (товики, местные новостные порталы, сайты, социальные сети).
Для решения этой задачи принимается подход, впервые представленный в 1981 г. в работе Ж. Перрио «Воспоминания о свете и тени: археология аудиовизуального» и получивший название «медиаархеология». Идеологи археологии медиа Э. Хухтамо и Ю. Парикка указывают, что Перрио впервые объединил визуальные и аудиальные медиа прошлого в своем исследовании, прослеживая взаимоотношения между технологиями прошлого и их современными формами [2. Р. 3].
Археология медиа возникла под влиянием работ таких философов и исследователей, как М. Фуко, В. Беньямин, Ф. Киттлер, Г. Иннис, М. Маклюен и др. М. Фуко рассматривает предыдущую эпоху как памятник предшествующей ментальности, другую форму жизни, которую невозможно понять без погружения в контекст. Медиаархеология как подход по-разному трактуется учеными. Анализ источников позволяет говорить как минимум о двух
направлениях: материалистическом и идеологическом. К сторонникам материалистического подхода, подчеркивающем высокую степень воздействия технологий на культуру и жизнь человека, можно отнести немецких теоретиков медиа, таких как Ф. Киттлер и В. Эрнст. Спецификой этого подхода является фокусировка на медиатехнологиях, на различных носителях информации, а также проверка данных. Например, З. Цилински в книге «Археология медиа: о "глубоком времени" аудиовизуальных технологий» исследует развитие одних и тех же медиатехнологий, начиная с философских предпосылок, найденных в воссозданных с помощью цифровой археологии трудах Эмпедокла, через эксперименты ученых-алхимиков, деятелей Просвещения к ученым Х1Х-ХХ вв. [3].
Второй подход - идеологический - представлен в работах Э. Хухтамо, обращающемся к социальным аспектам, вопросам этики и морали. В рамках этого подхода Ю. Парикка определяет медиаархелогию следующим образом: «Я рассматриваю археологию медиа как теоретический анализ исторических слоев медиа в их своеобразии - концептуальное и практическое упражнение по выявлению эстетических, культурных и политических особенностей медиа» [4]. М.А. Степанов пишет, что «Археология медиа занимается тем, что выискивает и пристально рассматривает в забытых и устаревших медиа (если не сказать в технологическом мусоре) формы и тактики различного видения будущего» [5. С. 88]. Подобная трактовка данного подхода используется М.В. Загидуллиной, отметившей такую функцию печатной прессы: «...закреплять отфильтрованную по особым принципам и критериям повестку дня как хронику настоящего, документировать повседневность» [6. С. 18].
Отдельно следует отметить существование такого направления, как ки-берархеология, которое ставит своей целью изучение изменение технологий и моделей поведения участников виртуальных комьюнити. К. Джонс, автор статьи об этом методе, подчеркивает преемственность методов данного направления от археологии, говоря о том, что, как в одном, так и в другом случае, исследователи имеют дело с культурными артефактами [7]. В контексте нашего исследования важно зафиксировать и собрать все виды медийной продукции, в том числе проследить, как менялись констелляции цифровых медиа в Томске с момента появления этой среды. Под огромным историческим и культурным пластом томского интернета в его современном технологическом и содержательном виде существовал тонкий слой ранней формы цифровой коммуникации в формате офлайн-сетей. Одним из наиболее известных событий его истории являются дни августовского путча 1991 г., когда информация о политической обстановке в стране, полученная сотрудниками малого предприятия электронных коммуникаций и связи («МПЭКС») через единственный, не закрытый в то время канал связи по протоколу БТК, распечатывалась и публиковалась на стенде Дома Советов и передавалась первой независимой телекомпанией ТВ-2 [8]. Медиаархеоло-гия позволит проследить, имела ли место преемственность между различными СМИ, форматами виртуальных сообществ и медиаресурсами при стремительной
смене коммуникационных технологий на протяжении 1990-х гг., какие формы медийной коммуникации сохранились, а какие исчезли. Попытки исследования истории томского интернета уже предпринимались [9-10], но они не рассматривали «Тонет» с точки зрения взаимоотношений между акторами традиционных журналистскими медиа и новой цифровой среды, ее влияние на формирование «Томской медийной аномалии». Для нашего исследования использование названного подхода видится перспективным также в связи с тем, что доступ к некоторым медиаартефактам потерян. Так, например, прекращение поддержки технологии Flash лишило современных пользователей доступа к части материалов, а иногда и целых медиапроектов. Располагая исходными данными, доступ к ним возможно вернуть. Для этого участниками проекта найдены и возвращены к работе несколько ПК для проведения медийных «раскопок» - они позволят взаимодействовать с устаревшими форматами файлов и носителями данных, ранее использовавшимися для производства и распространения медиаконтента. Это позволит не только вернуть доступ к медиаартефактам, но произвести точную «датировку» через метаданные исходных файлов.
Таким образом, подход с позиций медиаархеологии позволит собрать документный корпус медийной продукции, представленный в разных форматах и распространяемый по разным каналам. Базовым здесь выступает принцип максимально полного и последовательного поиска всего, что производилось в рамках медиа этого периода.
2. Не менее значимым материалом с источниковедческой точки зрения являются сведения о специфике работы журналистов в исследуемый период. Это направление сбора данных предполагает привлечения методологии социологических исследований, в частности, применения методов полуструктурированного интервью и анкетирования.
Использование метода полуструктурированного интервью позволяет решить две задачи. Первая, которую исследователи относят к позитивистской традиции, - восполнение недостающих сведений, которые невозможно получить из иных источников; это подход, свойственный социальной инженерии, по мысли С. Квале [11. С. 15, 20, 67-69]. Вторая задача, коррелирующая с общей методологической установкой всего заявленного исследовательского проекта, заключается в конструировании нового знания о медиаси-стеме региона. Этот подход зиждется на опыте постмодернизма и феноменологии [11. С. 48-53, 58-61]. Такой подход позволяет рассматривать интервью как субъект-субъектные отношения между интервьюером и респондентом. В ходе беседы информант, рефлексируя свои повседневные профессиональные практики, конструирует вместе с исследователем новую дискурсивную реальность. Особенность полуструктурированного интервью состоит в том, что вопросы сценария определены заранее, однако в ходе самой беседы интервьюер может опускать некоторые вопросы и задавать дополнительные в зависимости от ситуации общения. В зависимости от опыта информанта - журналистского, продюсерского, редакторского и т.п. - перечень вопросов может быть скорректирован. Тем не менее интервьюеру
следует придерживаться основной логики сценария и программного исследовательского вопроса. Задачи настоящего исследования требуют интервью, сценарий которого содержит три блока: личная информация (дата рождения, образование и др.), описание профессиональной деятельности (где работал/работает респондент, как устроена работа редакции, имеет ли опыт преподавания журналистских дисциплин и др.), рефлексия (оценка прошлого томской журналистики, характеристика существующих проблем, прогнозы по развитию томской медиасистемы, рефлексия понятия «Томская медийная аномалия»). Таким образом, полуструктурированное интервью для целей нашего проекта включает в себя элементы биографического и экспертного интервьюирования.
В качестве вспомогательного применяется метод анкетирования. Этот метод актуален в тех случаях, когда доступ к респонденту ограничен, либо имеются существенные ограничения по времени. Так как список респондентов, отбираемых для интервью, формируется на основе метода «снежного кома», он варьируется в диапазоне от 70 человек. В этом случае оптимально разделение потенциальных информантов на несколько групп по степени их значимости в рамках дискурсивных взаимодействий. Респондентам, степень информированности которых по вопросу исследования менее значительна и профессиональный опыт невелик, предлагается ответить на вопросы анкеты. Структура анкеты в целом повторяет логику построения сценария интервью. К недостаткам этого метода можно отнести то, что у респондента нет возможности раскрыться настолько же разносторонне, как это возможно в ситуации интервьюирования. Более того, анкетирование - это не совместная работа двух человек, в ходе которой конструируется новая дискурсивная реальность, а в большей степени односторонний процесс. Более того, некоторые смыслы не могут быть уточнены в реальном времени - если у исследователя возникают вопросы, то он их задает постфактум в письменном виде. Достоинство метода заключается в том, что тексты анкеты проще кодировать, нет необходимости в их длительной расшифровке и редактировании. Процедуры применения названных методов можно разделить на несколько этапов: от формулирования программного вопроса интервью/анкеты с учетом главной цели исследования и подготовки сценария и перечня основных и альтернативных вопросов до анализа и интерпретации данных на основе кодировочного листа.
Таким образом, обладающие большим исследовательским потенциалом методы интервью и анкетирования позволяют получить недостающую информацию и концептуально реконструировать профессиональную картину мира субъектов медиасферы Томской области.
3. Создание источниковой базы для настоящего исследования предполагает использование технологии баз данных в частности, методики концептуального проектирования как основы электронного каталога медийной продукции. Информационные ресурсы подобного типа создаются не столь часто, хотя их исследовательская значимость велика, так как они позволяют решать целый ряд задач, связанных со сбором, структурированием и
хранением данных о субъектах медиадискурса. Полагаем, что фактографическая база данных «Томская медийная аномалия», содержащая информацию обо всех СМИ Томска и Томской области 1990-2020-х гг., созданная на основе технологии концептуального проектирования реляционных баз данных, позволит объединить значительный массив данных, упростит процедуры анализа по различным параметрам, таким как вид и канал СМИ, время создания, владелец, тематическая направленность и под., и в итоге станет основой для создания каталога-справочника томской медиасистемы конца XX - начала XXI в.
Второе направление исследования предполагает аналитическую работу по периодизации медиасистемы, типологизации ее элементов, реконструкции дискурсивной картины мира медиа (и ее трансформаций) и, в конечном итоге, осмыслению и оценке процессов трансформации томской медиаси-стемы в конце XX - начале XXI в. и, соответственно, применения иных методологических решений.
1. Выявление основных этапов и периодов развития журналистики в определенном российском регионе - необходимая часть работы по систематизации сведений о региональной медиасистеме, без которой невозможно дальнейшее осмысление материала и его изучение. Этот анализ предполагает привлечение методологии исторических наук, при этом в качестве отправной точки могут быть использованы разработанные в истории журналистики модели периодизации.
В истории журналистики Томска и Томской области, как и в журналистике России в целом, четко выделяются три основных этапа, что соответствует специфике истории российского государства: дореволюционный (в отдельных работах - досоветский), советский и современный (у разных исследователей -постсоветский, либо новейший). В настоящем исследовании мы имеем дело только с последним этапом, «нижняя» граница которого определяется процессами, связанными с началом перестройки, а «верхняя» захватывает события, происходящие в медиасфере в начале 2020-х гг.
Периодизация истории российской журналистики новейшего периода является предметом осмысления в целом ряде работ ведущих исследователей (см.: [12-15] и др.). Однако до сих пор нет единого мнения о том, на каком основании выделять основные этапы развития современных медиа, на какие временные «отрезки» разбивать постперестроечную медийную историю. Для настоящего исследования предлагается рабочий вариант периодизации развития томской современной журналистики, основанный на сопоставлении исторических событий, происходящих в России в этот период, и событий, являющихся ключевыми для Томска и Томской области.
Этап первый (1985-1990 гг.). Его можно охарактеризовать как «годы перестройки: томские СМИ на пути к независимости». Границы периода определяются, с одной стороны, событиями в политической жизни России, с другой - событиями, происходящими в Томской области: 1985 г. - объявление курса на ускорение социально-экономического развития СССР, начало перестройки; 1990 г. - последний год, когда Томской областью руководили
представители КПСС. Ключевые события этого этапа - появление первой независимой газеты «Народная трибуна»; выход «Томского вестника» - независимой общественно-политической газеты, рассчитанной на широкий круг читателей; основание первой частной телекомпании ТВ-2.
Этап второй (1991-1998 гг.). «Лихие девяностые» в Томске. Границы пе-риода:1991 г. - главой Томской области становится губернатор В.М. Кресс (до 2012 г.); 1998 г. - дефолт в российской экономике. В это время в томской журналистике происходили типологические эксперименты в сфере печатной журналистики, резко возросла роль телевидения и радио, как и в России в целом. Ключевые события этого этапа: начало работы частной телекомпании ТВ-2, которая быстро стала главным качественным СМИ Томска; основание первой частной радиостанции «Радио Сибирь»; зарождение томского интернета («Тонета»).
Этап третий (1999-2012 гг.). Это период формирования «Томской медийной аномалии» - время количественного и качественного роста журналистики Томска, а также появления онлайн-журналистики. Границы периода: 1999 г. - восстановление российской экономики, оживление на рынке томских СМИ; 2012 г. - смена губернаторов в Томской области (новый губернатор - С.А. Жвачкин). Ключевые события: создание первого томского ме-диахолдинга «Рекламный дайджест», основание государственной газеты «Томские новости», выход томского журнала для журналистов «Медиатор», основание интернет-журнала «Томский обзор», закрытие газеты «Томский вестник», расцвет глянцевой журнальной журналистики. В 2000 г. ТВ-2 впервые получил Национальную премию ТЭФИ: с этого времени телекомпания стала постоянным победителем этого престижного журналистского конкурса.
Этап четвертый (2013-2020-е гг.). «Закат» Томской медийной аномалии. Границы периода: 2013 г. - появление губернского телеканала «Томское время»; 2022 г. - смена губернаторов (врио - В.В. Мазур). Этот этап характеризуется кризисом томской журналистики, переходом ведущей роли к интернет-СМИ и развитием цифровой региональной медиасреды. Ключевые события: создание регионального информационного агентства «Томска» (РИА Томск) после ликвидации РИА «Новости», закрытие эфирного вещания ТВ-2 в 2015 г. и интернет-портала ТВ-2 в 2022 г.
Представленная периодизация является рабочим вариантом, на который можно опираться при изучении современной журналистики томского региона. Однако она, безусловно, будет дорабатываться и корректироваться по мере поступления новых сведений и данных.
2. Типологический анализ предполагает комплексную методологию, обусловленную разнообразием поставленных задач. Описание типологической картины СМИ 1990-2020-х гг. тесно связано с анализом существующих на разных этапах СМИ, реализуемых на различных каналах вещания; определением особенностей программирования томского телевидения и радиовещания, специфики форматов теле- и радиоматериалов; изучением композиционно-графической модели печатных изданий, содержательных
особенностей, выявлении основных и вторичных типоформирующих признаков; появлением новых форматов и жанров. В результате изучения типологии томской журналистики в историческом аспекте возможно будет увидеть эволюцию региональных СМИ и направление их развития, выявить изменения форм и методов представления информации в медиа.
3. Реконструкция дискурсивной картины медиа (и ее трансформаций) исследуемого периода возможно на основе дискурсивного подхода. Предполагается использование модели анализа, представленной в работах М. Фуко (субъекты и объекты дискурса, концептуальное поле, дискурсивные практики) для определения границы дискурсивных формаций. При этом анализу в первую очередь будут подвергаться тексты - как основной медийный продукт и, соответственно, неизбежным будет обращение к вербальной составляющей медиадискурса этого периода. В этой части исследования предполагается обращение к модели анализа Т. ван Дейка [16] при анализе полного содержания текста (в совокупности с контекстом). Дискурс-анализ медиа (газеты, журналы, ТВ, радио, интернет-СМИ) позволит выявить изменение общественных установок и представлений, влияние их на медийную сферу, отраженное в содержании текстов. При этом мы исходим из посылок, заявленных в работе М. Фуко, рассматривающего анализ языка не как самоценность, а как анализ правил взаимодействия, или «порядок дискурса»: «Анализ дискурсивного поля ориентирован совершенно иначе; речь идет о том, чтобы уловить высказывание в ограниченности и единичности (singularité) его события; определить условия его существования, как можно более точно зафиксировать его границы, установить его корреляции с другими высказываниями, которые могут быть с ним связаны, показать, какие другие формы акта высказывания оно исключает... как получается, что появляется именно такое высказывание, и никакое иное на его месте» [1. C. 73-74]. Таким образом, стабильность дискурса определяется в указанной работе одновременно как постоянство функции высказываний, изменение же собственно языкового его воплощения свидетельствует о принадлежности к другой дискурсивной формации [1. С. 226]. Эта идея реализована как исследовательский проект П. Серио [17].
Анализ источников, посвященных реконструкции картины мира медиа-дискурса, позволил сделать вывод, что в этом направлении представлены по преимуществу «точечные» исследования, направленные на изучение одной идеологемы (концепта) в современном медиадискурсе того или иного региона (см., например, работы [18-22]). Работы, посвященные идеологической составляющей региональной журналистики 1980-1990-х гг., единичны и регионально ограничены Новокузнецком и Екатеринбургом [23-25]. Если говорить о идеологической составляющей регионального дискурса Томска, то и в этом случае работы единичны: наиболее последовательно изучен только медиаконцепт НЕФТЬ [26], безусловно, ключевой для ценностной картины региона, но очевидно не единственный.
В качестве отдельной процедуры дискурс-анализа предполагается использование метода контент-анализа медиатекстов: 1) количественный и
качественный; 2) реляционный; 3) интент-анализ. Его применение позволит решить целый ряд более узких, но значимых для целей исследования задач, связанных с определением: формальных маркеров новых политических, социальных, аксиологических отношений; наличия и типа связи между категориями в аспекте транслируемой идеологической модели; прагматических интенций автора (издания) и корреляции с общественно-политическими изменениями; смыслов, передаваемых СМИ разных типов. В рамках этого метода предполагается изучение как собственно медийных текстов, так и анализ письменных высказываний журналистов, к настоящему времени уже ушедших из жизни (публикации в журнале «Медиатор», в других СМИ), в которых содержатся факты и оценки современной им журналистики.
Апробация методологии и модели анализа на пилотной выборке материала 17 интервью (15 устных и 2 письменных анкеты) с журналистами г. Томска (июнь - сентябрь 2022 г.) позволила выявить содержательный аспект значимой для начального периода - «лихих девяностых» - идеологемы «перестройка». При этом в ходе анализа был применен контент-анализ по модели А.Н. Баранова (исследование понятия «национальная идея») [27. С. 254-271].
Кратко представим результаты анализа (орфография и пунктуация сохранены). Удалось выявить следующие типы интерпретации, определяющие эту идеологему: 1) хронологический - «перестройка - это. 90-е» (...это конец 89 - начало 90 года значит Перестройка, Гласность и прочее...); 2) профессиональный - «перестройка - это свободная профессиональная деятельность» (А когда мы закончили учебу, пришли в газету началось Перестройка и с нас все эти обязанности сняли и мы были свободными. Мне не пришлось работать в такой серьезной советской коммунистической журналистике с самого начала; Перестройку мы приветствовали, конечно. Для нас это была возможность новых тем, возможность творческой свободы. Освобождения от цензуры), «перестройка - это новые «свободные» СМИ» (...мыразвлекались совершенно безумным образом то есть мы в прямом смысле показывали что хотели делали свои собственные проекты выдумывали их высасывали из пальца буквально...); 3) политический - «перестройка - это взаимодействие с властью на равных» (... Я не помню, чтобы на нас кто-то давил, нам кто-то давал какие-то указания что мы это пишем, а это не пишем я вообще такого не помню.); 4) социально-экономический - «перестройка - это бедность» (Журналисты тогда не жили богато - и задержки по зарплате у нас были, и выдавали иногда зарплату пельменями, или мебелью.. ), «перестройка -это хаос» (.эти 90-е годы - это такой слом же был. Вот у меня сейчас такие вот мысли, что, по сути, конечно, там, когда говорят проклятые 90-е, в этом есть смысл, да, потому что это действительно было там тяжело материально. Да и непредсказуемо.).
Исследование другой значимой, но уже на региональном уровне, идео-логемы «Томская медийная аномалия» на основе более широкого спектра источников (интернет-источники: УоиТиЬе, Товики, интернет-СМИ (запрос
«медийная аномалия» - выдача около 30 тыс. документов только «Томская медийная аномалия»); журнал профессионального сообщества журналистов «Медиатор» (2003-2010 гг.); 17 интервью (15 устных и 2 письменных анкеты) с журналистами г. Томска (июнь - сентябрь 2022 г.)) позволило выявить специфику моделирования этой региональной идеологемы. Результаты исследования показывают, что параметризация идеологемы варьируется в разных группах источников (таблица).
Типы интерпретации идеологемы «Томская медийная аномалия»
Интернет-источники «Медиатор» Интервью
= ТВ-2; =союз власти и СМИ; =независимость СМИ; =журналисты; =среда развития журналистики = количество и качество СМИ; =журналисты; =факультет журналистики; =критика власти; =яркие личности; =союз власти и СМИ =количество и качество СМИ; =среда развития журналистики; =доступность/лояльность власти; =факультет журналистики; = ТВ-2; =0
Отметим, что интернет-источники последовательно связывают «Томскую медийную аномалию» именно с телекомпанией ТВ-2: этот термин появился благодаря ТВ2, который получил известность в России, то есть вот в этой российской тусовке медиа... Однако другие источники показывают, что наиболее частотный тип интерпретации - «количество и качество СМИ»: Томская медийная аномалия - это было прежде всего про то, что у нас было очень много периодических изданий, и ТВ, и радиостанций; СМИ росли более богато, чем экономическая почва, на которой они росли. Вот в этом аномалия и заключалась. Это был расцвет журналистики и было много публикаций и интересных изданий; Но сравнивая те времена и эти, я понимаю, что в те времена не было с этим проблем. Хотел завести СМИ - заводишь, не хочешь - не заводишь; И вот завели себе газету, после газеты завели себе радио, после радио завели телевидение, параллельно завели наружную рекламу, завели полиграфию и как бы так все заводилось...
Второй по частотности тип интерпретации - сами журналисты и «среда развития журналистики»: томская «медийная аномалия» - среда, которая задает высокие профессиональные стандарты; . это среда способная воспринимать, 90е годы - слом, но это ощущение открытых форточек. Еще один последовательный тип интерпретации - «доступность/лояльность власти» по отношению к журналистам, некоторое видят эту ситуацию даже как «союз власти и СМИ»: Томская медийная аномальность в том, что власть (и региональная, и местная), под каким бы прессингом СМИ она ни оказывалась, ни разу не позволяла себе судиться со СМИ или
вызывать журналистов на ковер и устраивать истерики; «Томская медийная аномалия» не позволяет власти расслабляться и почивать на лаврах.
По мнению самих журналистов, значительный фактор, определивший возникновение «Томской медийной аномалии» - «факультет журналистики»: Ну и, конечно, наверное, немалое как бы значение тут имеет и журфак. ...Аномалия наверное складывалась из того что у большого количества молодых людей была возможность самовыражаться именно вот таким вот образом, через слово, через письменное слово, через журналистику...; Они всегда найдутся, потому что журналистский факультет ТГУ ежегодно основательно подпитывает томскую медийную аномалию. Однако оценка деятельности факультета не всегда однозначна: «Аномалия» - просто эффект перепроизводства журналистов в одном городе. При этом только в материалах интервью был отмечен такой тип интерпретации, как «отсутствие объекта»: . нет никакой аномалии, ее никогда не было. То же самое происходило везде, было такое время, что как бы шлюзы открыли и еще не приготовили новые шлюзы, их не успели подготовить; Термин «Томская медийная аномалия» меня всегда несколько смешил, казался признаком некоторой ограниченности и самовлюбленности. По моему мнению, никакой «медийной аномалии» в Томске не было и нет...
Подводя итоги пилотного анализа, можно констатировать, что функциональный аспект идеологем свидетельствует о специфике их интерпретаций. Это касается, в частности, хронологических рамок перестройки, они оказываются сдвинутыми на 1990-е гг., фактически включают в себя и постперестроечный период. Перестройка в оценке и переоценке журналистов тесно связана с их профессиональной деятельностью. При этом значительное влияние имеет возраст - журналисты, деятельность которых началась в постперестроечное время, как правило, не упоминают этого периода либо характеризуют его с чужих слов. Это период свободной журналистики, когда журналисты, действительно, были «четвертой властью», несмотря на сложные условия бытовой жизни. Однако именно изменения экономических условий привели к хаосу и моральной дезориентации. Идеологема «перестройка» тесно связана с «Томской медийной аномалией», активно функционирующей в медиадискурсе региона, но по-разному интерпретируемой его субъектами. Она идентифицируется с разными объектами и субъектами в рамках дискурсивной картины мира в зависимости от целей и стратегий говорящего. Перестройка и «Томская медийная аномалия» представляют собой классические идеологемы, позволяющие конструировать представления о развитии дискурса и его субъектах в отдельном регионе.
Заключение
Таким образом, поставленная задача исследования медисистемы и ме-диадискурса Томска и Томской области со всей очевидностью выявляет необходимость разработки методологической модели исследования,
включающий в себя как использование подхода М. Фуко в качестве базового, основного, так и привлечение частных методологических теорий.
Сложность представленной методологической конструкции обусловлена многоаспектностью задуманного исследования: оно включает в себя не только сбор и систематизацию источников, но и их аналитическое осмысление, выявление дискурсивных практик журналистики. Только обобщение всех результатов, полученных с помощью применения разных методик, даст возможность увидеть ход и проследить направление трансформаций медийного поля, а также оценить дальнейшие возможности развития региональной медиасистемы.
Особым исследовательским вызовом является задача обращения не только к сохранившимся письменным источникам, но и к аудиовизуальным данным, а также учета мнения журналистского сообщества, полученного в результате применения социологических методов (интервьюирование и анкетирование). Очевидно, что совмещение сведений из разных источников позволит исследователям получить более широкую и объемную картину изменений в сфере медиа и выявить региональную специфику трансформаций медиасистемы и дискурсивной картины мира.
Разрабатываемая методологическая модель исследования может быть применена не только к медиасфере Томска и Томской области. Представляется возможным использование методологической разработки для исследования журналистики и медиасферы и других российских регионов, что в итоге позволило бы сформировать общую картину изменений в российской медиасистеме в целом.
Список источников
1. ФукоМ. Археология знания. СПб. : ИЦ «Гуманитарная Академия»: Университетская книга, 2004. 416 с.
2. Media Archaeology: Approaches, Applications, and Implications / eds. by E. Huhtamo, J. Parikka. Berkeley, Calif. : University of California Press, 2011. 366 p.
3. Цилински З. Археология медиа: о «глубоком времени» аудиовизуальных технологий М. : Ад Маргинем Пресс: Музей современного искусства «Гараж», 2019. 440 с.
4. Archaeologies of Media Art. Jussi Parikka in conversation with Garnet Hertz. URL: https://journals.uvic.ca/index.php/ctheory/article/view/14750/5621 (дата обращения: 08.09.2022).
5. Степанов М.А. Элементы археологии медиа // Международный журнал исследований культуры. 2014. № 1 (14). С. 88-94.
6. Судьба печатной прессы в эпоху Интернета / под ред. М.В. Загидуллиной, С.И. Симаковой. Челябинск : Изд-во Челябин. гос. ун-та, 2018. 181 с.
7. Jones Q. Virtual-Communities, Virtual Settlements & Cyber-Archaeology: A Theoretical Outline // Journal of Computer-Mediated Communication. 1997. Vol. 3, № 3. doi: 10.1111/j. 1083-6101.1997.tb00075.x
8. Тонет // Товики. URL: https://towiki.ru/view/тонет (дата обращения: 08.09.2022).
9. Колозариди П. История интернета: under construction // Неприкосновенный запас. 2020. № 2 (130). С. 10-16.
10. Юлдашев Л. Тонет - реконструкция одной истории // Неприкосновенный запас. 2020. № 2 (130). С. 72-94.
11. Квале С. Исследовательское интервью. М. : Смысл, 2003. 301 с.
12. Засурский И.И. Масс-медиа второй республики. М. : Изд-во МГУ, 1999. 272 с.
13. Золотухин А. А. «Эпохи» новейшей истории СМИ // Вестник ВГУ. Серия: филология, журналистика. 2005. № 2. С. 182-185.
14. ГрабельниковА.А. Средства массовой информации постсоветской России: пятнадцать лет спустя. М. : РУДН, 2008. З41 с.
15. Засурский Я.Н. Искушение свободой: российская журналистика: 1990-2007. М. : Изд-во МГУ, 2007. 547 с.
16. Дейк Т.А. ван. Принципы критического анализа дискурса // Перевод и лингвистика текста. М. : ВЦП, 1994. С. 169-217.
17. Серио П. Русский язык и анализ советского политического дискурса: анализ но-минализаций // Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса : пер. с фр. и португ. / общ. ред. и вступ. ст. П. Серио ; предисл. Ю.С. Степанова. М. : Прогресс, 1999. C. 337-383.
18. Чернов А.В., Иванова Е.М. Региональные медиасистемы как предмет дискурсивных исследований // Вестник Новгородского государственного университета. 2013. № 73-1. С. 37-41.
19. Ильина О.В., КаблуковЕ.В. Практики конструирования региональной идентичности в медиадискурсе Татарстана // Научный диалог. 2020. № 3. С. 52-66.
20. ВырупаеваМ.В. «Денег нет, но.» - концептосфера местного самоуправления в региональном телерадиоэфире // Журналистика и политика: взаимодействие и взаимовлияние. Архангельск : Изд-во САФУ им. М.В. Ломоносова, 2020. С. 100-110.
21. Сибиданов Б.Б. Параметры регионального медиадискурса: субъект, коммуникация, структура контекста // Текст. Книга. Книгоиздание. 2020. № 23. С. 143-157.
22. Антропова В.В., Федоров В.В. Верификация ценностных доминант в региональном медиадискурсе: травмирующе-фобический сегмент информационного поля // Гуманитарный вектор. 2021. Т. 16, № 4. С. 158-168.
23. Соболева Е.Г. Ключевые смыслы «Екатеринбург - третья столица» в федеральном и региональном медийных дискурсах // Известия Уральского федерального университета. Сер. 1. Проблемы образования, науки и культуры. 2015. № 2 (138). С. 100-106.
24. Пушкарева И.А. Краеведческие доминанты в российском региональном медиа-дискурсе конца XX - начала XXI века: семантико-стилистический анализ на материале городской газеты «Кузнецкий рабочий» (Новокузнецк). Новокузнецк : НФИ КемГУ, 2016.
25. Асташова О.И. Конструирование региональной идентичности в медиадискурсе: опыт сравнительного анализа // Политическая лингвистика. 2020. № 2 (80). С. 120-133.
26. Орлова О.В. Миромоделирующий потенциал регионально маркированного ме-диаконцепта: концепт НЕФТЬ в томской медиасфере // Вестник Томского государственного университета. Филология. 2010. № 4 (12). С. 33-41.
27. Баранов А.Н. Введение в прикладную лингвистику : учеб. пособие. М. : Эдито-риал УРСС, 2001. 360 с.
References
1. Foucault, M. (2004) Arkheologiya znaniya [Archeology of Knowledge]. Translated from French. Saint Petersburg: ITs "Gumanitarnaya Akademiya"; Universitetskaya kniga.
2. Huhtamo, E. & Parikka, J. (eds) (2011) Media Archaeology: Approaches, Applications, and Implications. Berkeley, California: University of California Press.
3. Zielinski, S. (2019) Arkheologiya media: o "glubokom vremeni" audiovizual'nykh tekhnologiy [Archeology of Media: On the "deep time" of audiovisual technologies]. Translated from German. Moscow: Ad Marginem Press, Muzey sovremennogo iskusstva "Garazh".
4. Parikka, J. & Hertz, G. (n.d.) Archaeologies of Media Art. [Online] Available from: https://journals.uvic.ca/index.php/ctheory/article/view/14750/5621. (Accessed: 08.09.2022).
5. Stepanov, M.A. (2014) Elementy arkheologii media [Elements of media archeology], Mezhdunarodnyy zhurnal issledovaniy kul'tury. 1 (14). pp. 88-94.
6. Zagidullina, M.V. & Simakova, S.I. (eds) (2018) Sud'ba pechatnoy pressy v epokhu Interneta [The Fate of the Printed Press in the Internet Era]. Chelyabinsk: Chelyabinsk State University.
7. Jones, Q. (1997) Virtual-Communities, Virtual Settlements & Cyber-Archaeology: A theoretical outline. Journal of Computer-Mediated Communication. 3 (3). doi: 10.1111/j.1083-6101.1997.tb00075.x
8. Towiki. (n.d.) Tonet. [Online] Available from: https://towiki.ru/view/tonet. (Accessed: 08.09.2022). (In Russian).
9. Kolozaridi, P. (2020) Istoriya interneta: under construction [History of the Internet: under construction]. Neprikosnovennyy zapas. 2 (130). pp. 10-16.
10. Yuldashev, L. (2020) Tonet - rekonstruktsiya odnoy istorii [Tonet - reconstruction of one story]. Neprikosnovennyy zapas. 2 (130). pp. 72-94.
11. Kvale, S. (2003) Issledovatel'skoe interv'yu [Research Interview]. Translated from English. Moscow: Smysl.
12. Zasurskiy, I.I. (1999) Mass-media vtoroy respubliki [Mass Media of the Second Republic]. Moscow: Moscow State University.
13. Zolotukhin, A. A. (2005) "Epokhi" noveyshey istorii SMI ["Eras" of modern media history]. Vestnik VGU. Seriya: filologiya, zhurnalistika. 2. pp. 182-185.
14. Grabel'nikov, A.A. (2008) Sredstva massovoy informatsii postsovetskoy Rossii: pyatnadtsat' let spustya [Mass Media of Post-Soviet Russia: Fifteen years later]. Moscow: RUDN.
15. Zasurskiy, Ya.N. (2007) Iskushenie svobodoy: rossiyskaya zhurnalistika: 1990-2007 [The Temptation of Freedom: Russian journalism: 1990-2007]. Moscow: Moscow State University.
16. van Dijk, T.A. (1994) Printsipy kriticheskogo analiza diskursa [Principles of critical discourse analysis]. Translated from Dutch. In: Ubin, I.I. (ed.) Perevod i lingvistika teksta [Translation and Linguistics of Text]. Moscow: VTsP. pp. 169-217.
17. Seriot, P. (1999) Russkiy yazyk i analiz sovetskogo politicheskogo diskursa: analiz nominalizatsiy [Russian language and analysis of Soviet political discourse: analysis of nominalizations]. In: Seriot, P. (ed.) Kvadratura smysla: Frantsuzskaya shkola analiza diskursa [Quadrature of Meaning: French school of discourse analysis]. Translated from French and Portuguese. Moscow: Progress. pp. 337-383.
18. Chernov, A.V. & Ivanova, E.M. (2013) Regional'nye mediasistemy kak predmet diskursivnykh issledovaniy [Regional media systems as a subject of discursive research]. Vestnik Novgorodskogo gosudarstvennogo universiteta. 73-1. pp. 37-41.
19. Il'ina, O.V. & Kablukov, E.V. (2020) Praktiki konstruirovaniya regional'noy identichnosti v mediadiskurse Tatarstana [Practices of constructing regional identity in the media discourse of Tatarstan]. Nauchnyy dialog. 3. pp. 52-66.
20. Vyrupaeva, M.V. (2020) ["There is no money, but..." - the conceptual sphere of local self-government in regional television and radio]. Zhurnalistika i politika: vzaimodeystvie i vzaimovliyanie [Journalism and Politics: Interaction and mutual influence]. Proceedings of the All-Russian Conference. Arkhangelsk. 9 April 2020. Arkhangelsk: Northern (Arctic) Federal University. pp. 100-110. (In Russian).
21. Sibidanov, B.B. (2020) Parameters ofregional media discourse: subject, communicative situation, context structure. Tekst. Kniga. Knigoizdanie - Text. Book. Publishing. 23. pp. 143157. (In Russian). doi: 10.17223/23062061/23/9
22. Antropova, V.V. & Fedorov, V.V. (2021) Verifikatsiya tsennostnykh dominant v regional'nom mediadiskurse: travmiruyushche-fobicheskiy segment informatsionnogo polya [Verification of value dominants in regional media discourse: traumatic-phobic segment of the information field]. Gumanitarnyy vektor. 4 (16). pp. 158-168.
23. Soboleva, E.G. (2015) Klyuchevye smysly "Ekaterinburg - tret'ya stolitsa" v federal'nom i regional'nom mediynykh diskursakh [Key meanings of "Yekaterinburg is the third capital" in federal and regional media discourses]. Izvestiya Ural'skogo federal'nogo universiteta. Ser. 1. Problemy obrazovaniya, nauki i kultury. 2 (138). pp. 100-106.
24. Pushkareva, I.A. (2016) Kraevedcheskie dominanty v rossiyskom regional'nom mediadiskurse kontsa XX - nachala XXI veka: semantiko-stilisticheskiy analiz na materiale gorodskoy gazety "Kuznetskiy rabochiy" (Novokuznetsk) [Local History Dominants in the Russian Regional Media Discourse of the Late 20th - Early 21st Centuries: Semantic and stylistic analysis based on the material of the city newspaper "Kuznetsky Rabochiy" (Novokuznetsk)]. Novokuznetsk: Novokuznetsk Branch Institute of Kemerovo State University.
25. Astashova, O.I. (2020) Konstruirovanie regional'noy identichnosti v mediadiskurse: opyt sravnitel'nogo analiza [Construction of regional identity in media discourse: experience of comparative analysis]. Politicheskaya lingvistika. 2 (80). pp. 120-133.
26. Orlova, O.V. (2010) World modeling potential of regional marked media concept: concept oil in Tomsk media sphere. Vestnik Tomskogo gosudarstvennogo universiteta. Filologiya - Tomsk State University Journal of Philology. 4 (12). pp. 33-41. (In Russian).
27. Baranov, A.N. (2001) Vvedenie v prikladnuyu lingvistiku [Introduction to Applied Linguistics]. Moscow: Editorial URSS.
Информация об авторах:
Мишанкина Н. А. - д-р филол. наук, профессор кафедры телерадиожурналистики Национального исследовательского Томского государственного университета (Томск, Россия). E-mail: [email protected]
Жилякова Н.В. - д-р филол. наук, заведующая кафедрой теории и практики журналистики Национального исследовательского Томского государственного университета (Томск, Россия). E-mail: [email protected]
Вершинин В. А. - канд. филол. наук, доцент кафедры новых медиа, фотожурналистики и медиадизайна Национального исследовательского Томского государственного университета (Томск, Россия). E-mail: [email protected]
Ершова В.Е. - канд. филол. наук, доцент кафедры телерадиожурналистки Национального исследовательского Томского государственного университета (Томск, Россия). E-mail: [email protected]
Авторы заявляют об отсутствии конфликта интересов. Information about the authors:
N.A. Mishankina, Dr. Sci. (Philology), professor, National Research Tomsk State University (Tomsk, Russian Federation). E-mail: [email protected]
N.V. Zhilyakova, Dr. Sci. (Philology), head of the Department of Theory and Practice of Journalism, National Research Tomsk State University (Tomsk, Russian Federation). E-mail: [email protected]
V.A. Vershinin, Cand. Sci. (Philology), associate professor, National Research Tomsk State University (Tomsk, Russian Federation). E-mail: [email protected] V.E. Ershova, Cand. Sci. (Philology), associate professor, National Research Tomsk State University (Tomsk, Russian Federation). E-mail: [email protected]
The authors declare no conflicts of interests.
Статья поступила в редакцию 06.12.2022; одобрена после рецензирования 13.12.2022; принята к публикации 06.10.2023.
The article was submitted 06.12.2022; approved after reviewing 13.12.2022; accepted for publication 06.10.2023.
