CC BY
79
УДК 81'23
толерантность с точки зрения национальной МЕнтАльности1
Романова татьяна владимировна
профессор кафедры прикладной лингвистики и межкультурной коммуникации Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» 603155, г. Нижний Новгород, ул. Большая Печерская, д.15/12, каб. 310
e-mail: tromanova@hse.ru
Малафеев Алексей Юрьевич
доцент кафедры иностранных языков Национального исследовательского университета «Высшая школа экономики» 603155, г. Нижний Новгород, ул. Большая Печерская, д.15/12, каб. 306
e-mail: aumalafeev@hse.ru
Данная статья посвящена оценочной интерпретации понятия толерантность через призму своё/чужое в русском национальном сознании. Проблема рассматривается в лингвистическом аспекте: лексико-семантическом, лингвокультурологиче-ском (коммуникативном), когнитивном - с точки зрения синхронии и диахронии. Вопрос о соотношении понятий толерантность - терпимость - терпение является дискуссионным и для современных гуманитарных наук. Толерантность руководствуется противопоставлением «свой - чужой», а не категориями терпимости «хорошо-плохо». Для системы культурных ценностей русской нации характерны как терпимость, так и терпение. Основной эмпирической базой исследования стали тексты современной исповедальной мемуарной прозы (мемуары, дневники, письма, записки и др.) российской интеллигенции. Проанализировано более 17,5 тыс. страниц печатного текста, из них - 11 тыс. страниц основного текста, 6,5 тыс. страниц дополнительного текста. Общий корпус примеров, полученных методом частичной выборки, составил 7 тыс. текстовых фрагментов и 10 полных завершенных авторских текстов. Данные исповедальной прозы свидетельствуют о национальной маркированности концепта ТЕРПЕНИЕ (антонимичным коннотативным знаком: как «+», так и «-») и о национальной немаркированности концепта ТЕРПИМОСТЬ. Смирение и терпение оценивается отрицательно, как черты, подавляющие волевые качества человека. для характеристики ментального восприятия чрезвычайно важным является оценочный аспект толерантности. Нами был собран специальный мини-корпус текстов о толерантности, состоящий из 86 текстов общим размером 585167 символов (1.01 МБ), 73952 словоупотребления и 16718 уникальных словоформ. Анализ корпуса позволил выявить особенности восприятия толерантности пользователями Интернет. Кроме того, были выделены семь наиболее часто критикуемых аспектов толерантности.
ключевые слова: толерантность, ментальность, социальный регулятив.
1 Публикация подготовлена в рамках поддержанного РГНФ научного проекта № 15-04-00534 «Толерантность как культурная, политическая, лингвистическая проблема (анализ материалов СМИ и политического дискурса».
1. введение
В условиях мультикультурного и полиэтнического общества действуют две тенденции: тенденция к глобализации и тенденция к этнической и культурной идентификации. В данной ситуации общество нуждается в выработке социальных ре-гулятивов. В качестве такого регулятора межличностных и социальных отношений обществу предлагается толерантность, закрепившаяся в человеческом сознании, в первую очередь, как маркер свободы, демократии и гражданского общества. Но, как показывает социальная и политическая практика, данный регулятив воспринимается обществом неоднозначно. В результате наблюдаются прямо противоположные тенденции: когда, с одной стороны, интолерантность выливается в её крайнюю форму - экстремизм, а, с другой стороны, чрезмерная актуализация толерантности как принципа жизни граничит с абсурдностью. Данная статья посвящена оценочной интерпретации понятия толерантность через призму своё/ чужое в русском национальном сознании. Мы будем рассматривать проблему в лингвистическом аспекте: лексико-семантическом, лингвокультурологическом (коммуникативном), когнитивном.
2. лексико-семантический анализ
Начнём с лексико-семантического анализа. О.А. Михайлова указывает на то, что лексическая единица толерантность не зафиксирована ни в «Толковом словаре живого великорусского языка» В.И. Даля, ни в других толковых словарях XVIII-XIX веков, то есть слово толерантность в его «ментальном», а не «биологическом, медицинском» значении является недавним заимствованием [Михайлова 2005: 101]. Прилагательное толерантный зафиксировано в «Толковом словаре русского языка» под редакцией Д.Н. Ушакова [Ушаков 1940, т.4: 458], а существительное толерантность - в «Словаре современного русского литературного языка» (БАС, 1950-1965) и в «Словаре иностранных слов» со значением 'терпимость, снисходительность к кому-, чему-либо' [Крысин 1998: 701]. Указано, что этимология слова восходит к латинскому языку, где tolerantia означает 'терпение', а глагол tolero переводится как 'нести, держать, терпеть', что слово русским языком заимствовано из английского языка [там же: 701].
В «Словаре синонимов русского языка» З.Е. Александровой слово зафиксировано в парадигме синонимов к слову снисходительность и отмечено как стилистически маркированное («книжное») [Александрова 1971: 499]. Лишь в конце XX века, а точнее в конце 80-ых годов, слово толерантность активно вошло в русский язык и получило широкое распространение. Как политический термин слово впервые было употреблено предположительно в 1983 году [Большая актуальная политическая энциклопедия 2009: 242], но как научный термин естественных, математических, технических наук был заимствован раньше.
Если дефиниция толерантности в естественных, математических, технических науках актуализирует сему 'устойчивость' (например, в медицинской литературе толерантность - это «способность организма переносить воздействие определенного лекарственного вещества или яда без развития соответствующего терапевтического или токсического эффекта» [Энциклопедический словарь медицинских терминов 1983, т.2: 1214]), то в гуманитарных науках - сему 'терпимость', что связано с этимологией слова.
Профессор Стернин И.А. предполагает, что соответствующее понятие до недавнего времени не существовало в русской концептосфере. «Оно только начинает формироваться в русском сознании и заполнило собой в языке мотивированную лакуну» [Стернин, Шилихина 2005: 5]. О.А. Михайлова, напротив, считает, что отсутствие в русском языке слова толерантность ещё не говорит об отсутствии понятия [Михайлова 2005]. Распространено мнение, что русскими философами толерантность не признавалась как специфическая черта национального самосознания, а идея толерантности не пользовалась в России популярностью, хотя и отождествлялась с такими христианскими заповедями, как «Возлюби ближнего твоего» (Евангелие от Марка 12:31) [Новый завет и псалтырь 1992: 54], «Не противься злому» (Евангелие от Матфея 5:39) [там же: 5].
3. вопросы толерантности в русской философии
Для ранних русских религиозных философов, т.н. славянофилов (И.В. Киреевский, А.С. Хомяков, К.С. Аксаков, Ю.Ф. Самарин), толерантность не была, конечно, привычной категорией. Однако ими были затронуты некоторые вопросы, так или иначе связанные с проблемой толерантности. Так, А.С. Хомяков писал в своей статье «Мнение иностранцев о России»: «Недоброжелательство к нам других народов, очевидно, основывается на двух причинах: на глубоком сознании различия во всех началах духовного и общественного развития России и Западной Европы и на невольной досаде перед этою самостоятельною силою, которая потребовала и взяла все права равенства в обществе Европейских народов. Отказать нам в наших правах они не могут: мы для этого слишком сильны; но и признать наши права заслуженными они также не могут, потому что всякое просвещение и всякое духовное начало, не вполне еще проникнутые человеческою любовью, имеют свою гордость и свою исключительность. Поэтому полной любви и братства мы ожидать не можем, но мы могли бы и должны ожидать уважения.» [Ы1р:/^отуакоу.ПНпйэ. m/homyakov/puЫicistika/mneшe-inostrancev-o-rossii.htm] Очевидно, что А.С. Хомяков, не употребляя слова толерантность, говорит о проблеме интолерантного, нетерпимого отношения представителей одних народов к другим (в данном случае европейцев к русским). Интолерантность в данном случае вербализована как недоброжелательство и непризнание наших прав заслуженными (другой «синоним» современному термину «интолерантность» в этой же статье: враждебные чувства). Противоположное, толерантное отношение к другой нации определено в приведенном отрывке как уважение. При этом философ предостерегает от «чрезмерной толерантности»: «Принимая все без разбора, добродушно признавая просвещением всякое явление Западного мира, всякую новую систему и новый оттенок системы, всякую новую моду и оттенок моды, всякий плод досуга Немецких философов и Французских портных, всякое изменение в мысли или в быте, мы еще не осмелились ни разу хоть вежливо, хоть робко, хоть с полу-сомнением спросить у Запада, все ли то правда, что он говорит? все ли то прекрасно, что он делает?» [там же].
Эту идею продуктивно развивал Ф. Достоевский в «Дневнике писателя». Процитируем некоторые фрагменты «Дневника...»:
«А между тем нам от Европы никак нельзя отказаться. Европа нам второе отечество, - я первый страстно исповедую это и всегда исповедовал. Европа нам почти так же всем дорога, как Россия; в ней все Афетово племя, а наша идея -
объединение всех наций этого племени, и даже дальше, гораздо дальше, до Сима и Хама. Как же быть?
Стать русскими во-первых и прежде всего. Если общечеловечность есть идея национальная русская, то прежде всего надо каждому стать русским, то есть самим собой, и тогда с первого шагу все изменится. Стать русским значит перестать презирать народ свой. И как только европеец увидит, что мы начали уважать народ наш и национальность нашу, так тотчас же начнет и он нас самих уважать. И действительно: чем сильнее и самостоятельнее развились бы мы в национальном духе нашем, тем сильнее и ближе отозвались бы европейской душе и, породнившись с нею, стали бы тотчас ей понятнее. Тогда не отвертывались бы от нас высокомерно, а выслушивали бы нас. Став самими собой, мы получим наконец облик человеческий, а не обезьяний. Мы получим вид свободного существа, а не раба, не лакея, не Потугина, нас сочтут тогда за людей, а не за международную обшмыгу, не за стрюцких европеизма, либерализма и социализма. Мы и говорить будем с ними умнее теперешнего, потому что в народе нашем и в духе его отыщем новые слова, которые уж непременно станут европейцам понятнее. Да и сами мы поймем тогда, что многое из того, что мы презирали в народе нашем, есть не тьма, а именно свет, не глупость, а именно ум, а поняв это, мы непременно произнесем в Европе такое слово, которого там еще не слыхали. Мы убедимся тогда, что настоящее социальное слово несет в себе не кто иной, как народ наш, что в идее его, в духе его заключается живая потребность всеединения человеческого, всеединения уже с полным уважением к национальным личностям и к сохранению их, к сохранению полной свободы людей и с указанием, в чем именно эта свобода и заключается, - единение любви, гарантированное уже делом, живым примером, потребностью на деле истинного братства, а не гильотиной, не миллионами отрубленных голов...
А впрочем, неужели и впрямь я хотел кого убедить. Это была шутка. Но -слаб человек: авось прочтет кто-нибудь из подростков, из юного поколения...» [Достоевский: 375-376].
По поводу национального и общечеловеческого Ф. Достоевский писал в 1862 году следующее: «Ведь тогда только и можем мы хлопотать об общечеловечном, когда разовьём в себе национальное <...> Прежде чем понять общечеловеческие интересы, надобно усвоить себе хорошо национальные, потому что после тщательного только изучения национальных интересов будешь в состоянии отличать и понимать чисто общечеловеческий интерес. Прежде чем хлопотать об ограничении интересов всего человечества во всём мире, - нужно стараться оградить их у себя дома. А то может случиться, что за всё возьмёмся и нигде не успеем. Говоря, впрочем, о национальности, мы не разумеем под нею ту национальную исключительность, которая весьма часто противоречит интересам всего человечества. Нет, мы разумеем ту истинную национальность, которая всегда действует в интересах всех народов. Судьба распределила между ними задачи: развить ту или другую сторону общего человека. только тогда человечество и совершит полный цикл своего развития, когда каждый народ, применительно к условиям своего матерьяльного состояния, исполнит свою задачу. Резких различий в народных задачах нет, потому что в основе каждой народности лежит один общечеловеческий идеал, только оттенённый местными красками. Поэтому между народами никогда не может быть
антагонизма, если бы каждый из них понимал истинные свои интересы. В том-то и беда, что такое понимание чрезвычайно редко, и народы ищут своей славы только в пустом первенстве перед своими соседями» [Достоевский: 167].
Как отмечает Е.С. Сумина, «развитием и освещением идеи толерантности в русской философской картине мира мы обязаны Н.А. Бердяеву, Н.Я. Данилевскому, И.А. Ильину, А.С. Хомякову и другим философам. Особо значимыми в концепции толерантности являются труды В.С. Соловьева» [Сумина 2014]. Так, В.С. Соловьев в пятой главе («О добродетелях») своего знаменитого труда «Оправдание добра» пишет о терпеливости и терпимости: «Терпеливость (как добродетель) есть только страдательная сторона того душевного качества, которое в деятельном своем проявлении называется великодушием, или духовным мужеством. Тут почти вся разница исчерпывается субъективными оттенками, не допускающими твердых разграничений. Смотря на одного и того же человека, спокойно переносящего бедствия или мучения, один назовет его великодушным, другой - терпеливым, третий - мужественным, четвертый увидит здесь пример особой добродетели - невозмутимости <...> Особая разновидность терпеливости есть качество <...> терпимости. Так называется допущение чужой свободы, хотя бы предполагалось, что она ведет к теоретическим и практическим заблуждениям. И это свойство и отношение не есть само по себе ни добродетель, ни порок, а может быть в различных случаях тем или другим, смотря по предмету (наприм., торжествующее злодеяние сильного над слабым не должно быть терпимо, и потому «терпимость» к нему не добродетельна, а безнравственна), главным же образом - смотря по внутренним мотивам, каковыми могут быть здесь и великодушие, и малодушие, и уважение к правам других, и пренебрежение к их благу, и глубокая уверенность в побеждающей силе высшей истины, и равнодушие к этой истине» [http://www.vehi.net/soloviev/oprav/05.html]. Из приведенного отрывка видно, что терпимость, по Соловьеву, ближе к современному понятию «толерантности», чем терпеливость. Характерно, что мыслитель не относит терпимость ни к порокам, ни к добродетелям.
Терпимое, доброжелательное отношение к ближнему, даже если он является носителем других взглядов и/или доставляет нам те или иные неудобства, является одним из главных требований христианского вероучения. Проиллюстрируем сказанное на одном показательном примере. Свт. Игнатий Брянчанинов, один из авторитетнейших духовных писателей Русской православной церкви, живший в 19 в., рассуждал в одном из своих писем: «Кто святее Апостолов? Но мы читаем в Деяниях, что между апостолами Варнавою и Павлом произошла распря, а за распрею - и разлучение. Без всякого сомнения, это обстоятельство сказано нам Писанием с тою целию, чтоб мы, немощные, были осторожны, не увлекались мнимою ревностию, но носили тяготы друг друга. Тако исполните закон Христов! Понеси убо мои немощи; а я постараюсь понести твои, как доселе старался. Конечно, ты не скажешь, что ты без немощей. Мои немощи тяжелы более для тебя, нежели для меня; а твои ощутительны для меня, нежели для тебя. Если б тяготы были без тягости, то ношение их не имело бы никакой цены, не было бы причин заповедать оное. Но цена взаимного ношения немощей столь велика, что Писание заключило в нем исполнение закона Христова, Иже понес на Себе грехи всего мира» [Брянчанинов 2007, т.7: 326]. Таким образом, если понимать толерантность как заповеданное апостолом ношение тягот друг друга,
то, с христианской точки зрения, она становится настолько важной добродетелью, что ее исполнение приравнивается к исполнению закона Христова.
Важно отметить, что в этой связи нам представляется необоснованной критика христианского смирения и терпения как «пассивности», препятствующей проявлению активной, деятельной толерантности. Например, И.Ю. Воробцова, говоря о взглядах И.В. Киреевского, утверждает, что «[смирение] ограничивало живое взаимодействие и, соответственно, проявление толерантности» [Воробцова 2008: 582]. Однако смирение, как и ношение тягот, немощей - т.е. терпение недостатков, неосуждение - ближнего, сопряжено с трудом, напряженной внутренней работой, и поэтому вполне оправданно может считаться активной деятельностью. Более того, эта деятельность бывает направлена не только внутрь себя, но и во внешний мир, поскольку христианство требует от человека деятельной любви к ближнему, выражающейся в добрых делах по отношению к нему, даже если он является врагом.
4. Толерантность - терпимость - терпение
Вопрос о соотношении понятий толерантность - терпимость - терпение является дискуссионным и для современных гуманитарных наук. Так, авторы монографии «Коммуникативные аспекты толерантности» предлагают рассматривать толерантность с лингвокультурологической точки зрения как часть культурного концепта, а именно, как ядро лингвокультурного поля, в которое, кроме прочего, входят слова, связанные на ассоциативном и семантическом уровне с терпимостью, терпением и ненасилием [Стернин, Шилихина 2000]. Итак, в качестве синонимического ряда предлагается следующее: толерантность-терпимость-терпение. Оценка приведённых слов как синонимов весьма неоднозначна. Так, к примеру, синонимами слова терпимость, с одной стороны, являются слова снисходительность, милость, доброжелательность, милосердие, либеральность [Александрова 1971: 499], с другой - невзыскательность, нетребовательность [http:// slova.zkir.ru/dict/терпимость]. Понимание терпимости как терпимого отношения к слабостям и недостаткам другого двойственно. С одной стороны, терпимость к чужому мнению (положительное с точки зрения общества поведение), а с другой стороны - терпимость к беспорядкам и нарушениям норм общественной морали (отрицательное явление).
Согласно словарям, «терпимость - свойство, умение терпимо относиться к чему-н., терпеть что-н. Религиозная т. Т. к чужим мнениям» (Толковый словарь... 1996, т. IV: 692); 'способность мириться с чем - кем-либо (терпимое отношение)' [Большой. русских существительных 2005: 200]. С одной стороны, терпимость -это свойство, качество, а с другой - отношение. Говоря о терпимости как о свойстве души, И.А. Стернин и К.М. Шилихина рассматривают её как психологическую черту личности и ставят её в один ряд с такими высокими душевным качествами, как великодушие, добро, сердечность, чуткость, отзывчивость, душевность, мягкость и готовность помочь. По мнению исследователей, перечисленные личностные качества являются составляющими «русской идеи», которая, в свою очередь, предполагает такие концептуальные признаки, как сочувствие и доброта.
В.В. Колесов пишет: «Личное русское самосознание никогда не выходит за пределы коллективного. Принципиально многонациональная государственность выработала в русском человеке т е р п и м о с т ь к другим обычаям и нравам; русский человек - не националист и не расист» [Колесов 1991: 107, 110-111].
С понятием русского национального типа Достоевский связывает «затаенное глубоко внутреннее неуважение к себе» [Достоевский: 247], поскольку этот тип - идеалист. Писатель предполагает в национальном идеале милосердие, всепрощение, широкость взгляда. Именно это качество, как считает Достоевский, обусловливает развитие славянской идеи на национальной почве, позволяет уважать свои и чужие убеждения.2
Ясно, что между понятиями толерантность и терпимость не стоит ставить знак равенства. Толерантность подразумевает активное отношение к «другому», необходимо учитывать такой концептуальный признак, как поведенческий аспект толерантности. Толерантность предполагает умение находить согласие с людьми других мнений, убеждений, национальностей, социальных слоёв, политических взглядов. По той же причине (отсутствие активного субъекта) толерантность нельзя отождествлять с «ненасилием». Ненасилие означает в первую очередь «отказ от принуждения, притеснения», то есть не подразумевает признак 'деятельность'.
Толерантность - это «взгляд на мир без устойчивых негативных эмоций и оценок» [Стернин, Шилихина 2000: 5-6]. Толерантность руководствуется противопоставлением «свой - чужой», а не категориями терпимости «хорошо-плохо». Толерантное поведение основывается на принципе: «никто не может быть судьёй в вопросах добра и зла». Она «не предполагает обязательного разделения мнения другого человека и тем более одобрения этого мнения или поступка. Толерантный человек фиксирует в своём сознании и собственное негативное отношение к идеям или поступкам других, но не высказывает этого несогласия в резкой или агрессивной форме...» [там же: 16].
Терпение, согласно словарю, «1. Действие и состояние по глаг. терпеть в 1 знач.; способность терпеть, сила, напряжение, с к-рым кто-н. терпит что-н. 2. Состояние по глаг. терпеть в 2 знач. настойчивость, упорство в каком-н. деле в ожидании результатов, перемены («Толковый словарь.» 1996, т. IV: 692). Терпение подразумевает благодушное перенесение всех бед, скорбей и несчастий, неизбежных в жизни почти каждого человека.
Для системы культурных ценностей русской нации характерны как терпимость, так и терпение. В религиозных текстах терпение понимается как добродетель: «не противься злому» (Евангелие от Матфея 5:39) [Новый завет и псалтырь 1992: 5]. Терпимость и терпение являются признаками кротости и смирения, укрощения в себе гордыни. «Бог гордым противиться, а смиренным даёт благодать» (Соборное послание Святого Апостола Иакова 4:6) [там же: 171].
2 Ср. также: «Русская культура уже по одному тому, что она включает в свой состав культуры десятка других народов и издавна была связана с соседними культурами Скандинавии, Византии, южных и западных славян, Германии, Италии, народов Востока и Кавказа, - культура универсальная и терпимая (выделено нами - Т.Р.) к культурам других народов. Эту последнюю черту четко охарактеризовал Достоевский в своей знаменитой речи на Пушкинских торжествах. Но русская культура еще и потому европейская, что она всегда в своей глубочайшей основе была предана идее свободы личности» [Лихачев 1990: 3].
5. Анализ исповедальной прозы
В качестве примера того, как данные понятия (терпимость/терпение) осмысливаются национальным сознанием, обратимся к текстам исповедальной мемуарной прозы российской творческой интеллигенции3.
Основной эмпирической базой исследования стали тексты современной исповедальной мемуарной прозы (мемуары, дневники, письма, записки и др.) российской интеллигенции. Проанализировано более 17,5 тыс. страниц печатного текста, из них - 11 тыс. страниц основного текста, 6,5 тыс. страниц дополнительного текста. Общий корпус примеров, полученных методом частичной выборки, составил 7 тыс. текстовых фрагментов и 10 полных завершенных авторских текстов.
Если говорить о том, как понятия терпимость/терпение представлены в современном российском менталитете, то можно в качестве примера привести текст А. Кончаловского4. См. также статью А. Солженицына5 (терпение = сила воли, не терпеть, а действовать) Ср. также значение русской ФЕ «лопнуло терпение», а также терпимость - свобода мнений [Глазунов 1996, №3: 241].
Данные исповедальной прозы свидетельствуют о национальной маркированности концепта ТЕРПЕНИЕ (антонимичным коннотативным знаком: как «+», так и «-») и о национальной немаркированности концепта ТЕРПИМОСТЬ. Смире-
3 Здесь мы используем данные нашего диссертационного исследования [Романова 2004]. Взаимоотношения двух семей в «Стыдливых людях» - это, грубо говоря, метафора двух государственных устройств - России и Америки. Нью-Йоркская семья - модель США, где члены семьи друг друга уважают, но не любят. А семья из Луизианы - модель России, где люди друг друга не уважают, но любят и ненавидят. Луизианская семья имела своего Сталина - отца, который то ли умер, то ли жив - призрак его витает над болотами. В этой семье были свои диссиденты, своя Чехословакия, свое подавление восстания. Все как в социалистическом лагере.
4 В «Стыдливых людях» меня занимала проблема дуализма любви и свободы. Как они соотносятся? Я начал сомневаться в том, что можно любить и быть свободным. А если свобода без любви или любовь без свободы, тогда что лучше? У каждого свой выбор, но каждый должен понимать, чем он жертвует.
5 Я делал картину о взаимоотношениях, принятых в разных культурах, о необходимости взаимной терпимости. Демократия - это прежде всего терпимость. Терпимость, думаю, чуждое России понятие. Терпение - да! Терпимость - нет... [Кончаловский 1999: 208].
Очень утешало меня в эти месяцы ежедневное чтение русских пословиц, как молитвенника. Сперва:
- Печаль не уморит, а с ног собьет.
- Этой беды не заспишь.
- Судьба придет - по рукам свяжет.
- Пора - что гора: скатишься, так оглянешься.
(Это об ошибках моих, когда я был взнесен - и зевал, смиренничал, терял возможности.). Потом:
- От беды не в петлю головой.
- Мы с печалью, а Бог с милостью.
- Все минется, одна правда останется!
Последняя утешала особенно, только неясно было: а как же мне этой правде помочь? Ведь
- Кручиной моря не переедешь. И такая с прямым намеком:
- Один со страху помер, а другой ожил. И еще загадочная:
- Пришла беда - не брезгуй и ею.
Получалось, что надо мне «от страху ожить». Подумалось, что беду свою надо использовать на благо. И даже, может быть, на торжество? Но - как? Но - как? Шифр неба оставался неразгадан [Солженицын 1991, № 6: 86].
ние и терпение оценивается отрицательно, как черты, подавляющие волевые качества человека. Ср.:
Нет на свете ничего подлее русского тупого терпения, разгильдяйства и беспечности. Тогда, в начале тридцатых годов, сморкнись каждый русский крестьянин в сторону ретивых властей - и соплями смыло бы всю эту нечисть вместе с наседающим на народ обезьяноподобным грузином и его приспешниками. Кинь по крошке кирпича - и Кремль наш древний со вшивотой, в ней засевшей, задавило бы, захоронило бы вместе со зверующей бандой по самые звезды. Нет, сидели, ждали, украдкой крестились и негромко, с шипом воняли в валенки. И дождались!
Окрепла кремлевская клика, подкормилась пробной кровью красная шпана и начала расправу над безропотным народом размашисто, вольно, безнаказанно [Астафьев 1992: 14].
Ныне известно, каким покорным многочисленным стадом брели русские крестьяне в гибельные места на мучения и смерть. Они позволяли с собой делать все, что хотела делать с ними куражливая от крови осатаневшая власть. По дури, по норову она иной раз превосходила свое хотение, устраивала такие дикие расправы над своим народом, что даже фашисты завидовали ей...
...Возле Ашхабада велись раскопки древнего городища, столицы Фирюзан-ского государства. Здесь жил большой, трудолюбивый народ, превративший свою землю в сад, жизнь - в сытое, мирное довольство, в то самое благоденствие, ради которого российские комиссары не жалели пуль и крови. На это государство нахлынуло монгольское войско. На долю каждого воина-завоевателя вырубить пришлось человек пятьсот-шестьсот. Уставши рубить, воин отдыхал, ел, пил, забавлялся женщинами и снова рубил. Фирюзанский народ покорно шел к своему палачу, выстраивался в очередь, подставлял головы.
В 1941 году попавшие в окружение советские воины, сложив оружие в указанном месте, бесконечной серой вереницей шли по дорогам. К вечеру движение замирало, немцы обносили толпу заранее приготовленной ниткой колючей проволоки, прикрепленной к стандартным колышкам, строго наказывали, что ежели кто шагнет за огорожу, того будут стрелять, и спокойно шли пить свой кофе, шнапс, ночевать без забот, заранее зная - редко кто решиться на побег. Поскольку пленные были сплошь почти рядовые, а рядовых от века поставляла деревня, то вот она, на колени поставленная советской властью, забитая, запуганная, тупая масса крестьян, и оказалась так хорошо подготовленной для тяжкой доли пленного, нисколь, впрочем, не горше доли тех, кто томился и умирал той же порой в советских концлагерях. [там же: 16-17].
6. корпусный метод
Как показывают приведённые выше наблюдения, для характеристики ментального восприятия чрезвычайно важным является оценочный аспект толерантности. Для констатации современного состояния проблемы нами был собран специальный мини-корпус текстов о толерантности. В него вошли тексты на русском языке, опубликованные в сети Интернет и затрагивающие проблему толерантности. Мы решили создать собственный корпус по той причине, что существующие корпуса русского языка, такие как Национальный корпус русского языка [http://www. ruscorpora.ru/], имеют относительно мало вхождений лексемы толерантность,
т.е. недостаточно контекстов для анализа. Кроме того, в НКРЯ сфера электронной коммуникации представлена лишь 22 словоупотреблениями толерантности в 10 документах. Нам же представляется, что для анализа толерантности с точки зрения национальной ментальности Интернет-общение может быть крайне ценным источником данных, поскольку его участники нередко анонимны и потому более свободны (менее сдержанны) в своих высказываниях и оценках. Наконец, локальный корпус может быть более удобен для обработки, чем НКРЯ, доступный лишь через веб-интерфейс.
Мы создали корпус с рабочим названием «Толерантность-1» при помощи специального программного продукта BootCaT [Baroni и Bernardini 2004], разработанного для автоматического извлечения текстов заданной тематики из сети Интернет. Тематика текстов задается с помощью набора ключевых слов, которые объединяются в сочетания и посылаются в поисковую машину. Извлеченные вебстраницы переводятся в простой текстовый формат, что, в частности, предполагает удаление html-тэгов, и объединяются в корпус.
Мы использовали следующие поисковые запросы для автоматической загрузки текстов: толерантность, толерантное поведение, толерантность в social media, понятие толерантности, взгляд на толерантность, толерантность в СМИ, понимание толерантности, нетолерантный, толерантный, мнение о толерантности. При составлении запросов была предпринята попытка повысить вероятность нахождения релевантных текстов, т.е. содержащих обсуждение понятия «толерантность» и выражение того или иного отношения к нему.
Корпус содержит 86 текстов общим размером 585167 символов (1.01 МБ), 73952 словоупотребления и 16718 уникальных словоформ. В него вошли записи в блогах, дискуссии на форумах, научные и энциклопедические статьи и др. Анализ корпуса показал, что выборка текстов является достаточно репрезентативной с точки зрения изучения содержания концепта ТОЛЕРАНТНОСТЬ.
Перед обработкой корпуса мы осуществили его лемматизацию, т.е. автоматическое приведение всех словоформ в начальную форму, как в следующем примере:
- обсудил вопросы толерантности и ксенофобии ->
- обсуждать вопрос толерантность и ксенофобия
Лемматизация была произведена с помощью программы Mystem 3.0 [https:// tech.yandex.ru/mystem]. Эта программа отличается высокой точностью и часто используется компьютерными лингвистами, занимающимися автоматической обработкой текстов на русском языке. Мы использовали режим автоматического снятия омонимии в контекстах для повышения надежности результатов.
Статистический анализ лемматизированного корпуса, а также анализ колло-каций и контекстов был осуществлен с помощью корпусного менеджера AntConc [Anthony 2004]. В некоторых случаях мы также обращались к оригинальной, т.е. нелемматизированной версии корпуса.
Приведем фрагмент таблицы частотности лемм в корпусе (Таблица 1). Очевидно, что толерантность, ранг 3 (!), относительная частота 0.017, и толерантный, ранг 19, относительная частота 0.005, в данном корпусе действительно являются ключевыми словами. Также мы получили данные о частотности некоторых актуальных производных слов: нетолерантный (40), интолерантность (16), интолерант-ный (16) и нетолерантность (8).
Таблица 1.
Наиболее частотные леммы; наиболее частотные знаменательные и местоименные слова
Ранг Абсолютная частота Лемма Ранг Абсолютная частота Лемма
1 2927 и 3 1230 толерантность
2 2800 в 12 498 человек
3 1230 толерантность 15 422 другой
4 892 не 16 421 который
5 882 с 19 384 толерантный
6 876 к 21 378 свой
7 839 на 22 359 отношение
8 708 что 24 297 терпимость
9 648 как 25 292 поведение
10 561 быть 26 283 они
Анализ контекстов и частотных сочетаний показал, что толерантность воспринимается участниками Интернет-коммуникации в нескольких аспектах:
• как действие, поведение, качество человека - проявление, проявлять, быть, поведение, отношение, личность, человек, педагог, установка, взаимодействие, черта, добродетель, качество;
• как предмет изучения (или даже измерения) - анализ, термин, тип, аспект, вид, исследование, история, концепт, модель, теория, соотноситься, индекс, уровень;
• как проблема, нечто противоречивое, дискуссионное - проблема, оценка, рассматривать, защитник, определяться, взгляд, мнение, точка зрения;
• как нечто, что необходимо формировать, воспитывать - формирование, воспитание, развитие, урок, навык, процесс формирования, ценность;
• как нечто, требующее истолкования - определение, слово, понимание, означать, предполагать, пониматься;
• как идея, отвлеченное понятие - понятие, принцип, идея;
• как наблюдаемое явление - феномен, явление, становиться.
Очень специфичен «воспитательно-образовательный» аспект понимания толерантности. Соответствующие смыслы актуализируются в нашем корпусе преимущественно в научных работах по педагогике и психологии, но не в других типах текстов. При этом под толерантностью в этих контекстах часто понимается простая вежливость, терпимость, доброжелательное отношение к другим людям (особенно у школьников). Подобное употребление лексемы толерантность может говорить о том, что ее значение в этих контекстах «смещено», т.е. возможно, она используется как модное слово, маркер соответствия определенному социально-политическому заказу, но не обладает уникальным лексическим значением. С другой стороны, возможно, подобное словоупотребление обусловлено тем, что толерантность в данном случае является относительно более емким словом, включающим в себя семы 'вежливость', 'доброжелательность' и 'терпимость'.
Употребление имен прилагательных в роли согласованного определения позволяет также сделать осторожные выводы об «измерениях» толерантности, т.е. не
только ответить на наивный вопрос «какая она бывает?», но и попытаться классифицировать толерантность по различным признакам:
• направленность: взаимная, межличностная, межнациональная;
• сфера: педагогическая, религиозная, этническая, моральная;
• качество: естественная, нравственная, зрелая, конформная;
• прочее: всеобщая, сегодняшняя, собственная.
В Интернет-коммуникации нередко высказываются полярно противоположные мнения о толерантности, в том числе резко отрицательные оценки. Приведем наиболее часто критикуемые аспекты толерантности:
1. «Западность» толерантности, ее противопоставление русским ценностям:
И уже в данном отношении возникают сомнения, в какой степени понятие толерантность органично ценностям и смыслам отечественной традиции, в которой акцент делался на идеи справедливости, милосердия и любви...
На Западе намечается тенденция внести в законодательство такие изменения, вследствие которых поступки людей, считавшиеся преступлениями, начинают рассматриваться как вполне законные.
Я часто и с удовольствием противопоставляю себя тому культу, который сегодня развился на Западе, - культу толерантности.
2. Агрессивное навязывание толерантности:
Нам просто пытаются, грубо говоря, «втюхать» удобную политикам манеру поведения в качестве базовой моральной ценности».
Толерантность очень легко обращается в «тоталерантность».
3. Индифферентный характер толерантности:
Главный концептуальный «механизм» светской толерантности - признание относительности любых идеалов.
Толерантность - это добродетель людей, которые ни во что не верят.
Проявляясь внешне как толерантное, поведение индивидуума по сути может быть связано с конформностью, социальной трусостью, безынициативностью, безразличием или даже пренебрежением к партнеру по взаимодействию.
4. «Лукавство» толерантности, ее опора на двойные стандарты, манипулирование людьми:
Есть ещё одна хитрость. На первый взгляд, требование толерантности обращено ко всем (или почти ко всем), но в действительности терпимыми чаще всего предлагается быть в отношении конкретных социальных явлений и групп людей. Толерантность изначально основана на двойных стандартах.
Современная социологическая толерантность критикуется как форма манипулирования сознанием людей с целью заглушить, прикрыть губительные и чрезвычайно негативные для общества моменты.
5. Размытость понятия:
.это многоликое слово.
Поскольку трактовок её необычайное множество, всегда можно указать критикам на неправильную интерпретацию.
.не только нечеткая очерченность сферы адекватного применения термина, но и крайняя неоднозначность самого смысла этого понятия, его размытость, неопределенность.
6. Стремление исказить существующие ценности:
В нашу с вами эпоху, дорогие читатели, появились такие смысловые конструкции, которые учёные окрестили смешным словом «симулякр» (от лат. simulare - притворяться). Эти профессионально сконструированные привлекательные виртуальные объекты прикидываются тем, чего на самом деле не существует.
Не согласна с теми, кто положительно оценивает слово толерантность, давая определение со смыслом принятие, терпение чего-то там и кого-то... А что, разве в русском языке этих слов нет? с момента его появления не могу понять, зачем оно? Явно для наполнения новым смыслом, а точнее его искажения...
7. Парадоксальность толерантности, ее внутренние противоречия:
...нетерпимость к нетерпимости...
Другой недостаток - необходимость установления минимальных моральных стандартов, серьезное нарушение которых не допускается сообществом; и необходимость защиты сообщества от заговоров и измены - особенно от измены, во главе которой стоят фанатичные и тоталитарные политические движения, стремящиеся к уничтожению свободы и справедливости.
Например, толерантность в области чести будет просто бесчестьем (а не толерантностью), толерантность в области истины - также просто ложью.
7. Заключение
В заключение скажем, что толерантность оценивается неоднозначно не только российским обществом. В современной мировой философии также допускается критика толерантности. Ярким представителем критической мысли является словенский философ Славой Жижек. С. Жижек критикует не собственно толерантность, а её «фальшивую либеральность и мультикультурализм» [Жижек 2007: 9-37]. Критике подвергается, скорее, не понятие и не термин толерантность, а практика реализации понятия в европейских государствах. В интерпретации Жиже-ка толерантность превращается в свою противоположную сущность - нетолерантность - за счёт отчуждения «меня» от «другого», то есть обособления индивида и определенных групп в обществе при строгом соблюдении дистанции с другими индивидами и группами. Философ считает, что «уважение мультикультуралиста к особости Другого и есть форма утверждения собственного превосходства» [Жижек 2005: 110]. Кроме того, по мнению автора, толерантность встаёт на пути естественного взаимодействия, не допуская возможности конфликта, который со времён античной философии признаётся действенным способом познания («В споре рождается истина»). Толерантность, по мнению философа, отсылает нас к идеальному представлению об обществе, где нет места исключениям. О манипулятивном потенциале понятия толерантность пишет член Российской Академии Естествознания А.В. Рязанов [Рязанов 2007], рассматривающий толерантность как «слово без корня», удобное для манипуляции в силу своей размытой универсальности. А.В. Рязанов основывается, в свою очередь, на трудах российского ученого С.Г. Кара-Мурзы [Кара-Мурза 2005].
Всё сказанное свидетельствует о том, что толерантность - весьма сложное, неопределённое и противоречивое понятие, которое считается одновременно необходимым и невозможным. Быть толерантным означает не только отказываться от предрассудков и ненависти, но нечто гораздо более сложное: отказаться от желания
устранить, уничтожить «чужое» мнение, сохраняя при этом те представления, которые и породили это желание. В этом выражается указанный британским философом Бернардом Уильямсом внутренний парадокс толерантности [Хомяков 2005: 15-16].
Литература
Абрамов Н. Словарь русских синонимов и сходных по смыслу выражений. -М.: Русские словари, 1999. Ы1р:/^^а^гтМсй'терпимость (дата обращения 2.03. 2015).
Александрова З.Е. Словарь синонимов русского языка: Практический справочник. - М.: Рус.яз., 1971. - С. 600
Астафьев В. Вечерние раздумья. Заключительная глава книги «Последний поклон». Окончание. // Новый мир. 1992. №3. - С. 6-31.
Большая актуальная политическая энциклопедия/ Под общ. ред. А. Белякова и О. Матвейчева. - М.: Эксмо, 2009. - 412 с.
Большой толковый словарь русских существительных: Идеографическое описание. Синонимы. Антонимы / Под общ. ред. проф. Л.Г. Бабенко. Серия «Лингвистика», вып.2. - М.: АСТ-ПРЕСС КНИГА, 2005. - 864 с.
Брянчанинов И. Полное собрание творений святителя Игнатия Брянчанинова в 8 тт. / сост. О.И. Шафранова, ред. А.Н. Стрижев. Т. 7. М: Паломник, 2007. - 655 с.
Воробцова И.Ю. Философские идеи толерантности в воззрениях славянофилов и западников // Вестник МГТУ 2008. Т. 11. № 4. - С. 581-589.
Глазунов И. Россия распятая // Наш современник. 1996. № 1-5; 7, 8, 9.
Достоевский Ф.М. Дневник писателя: Избранные страницы. - М.: Современник, 1989. - 557 с.
Жижек С. Интерпассивность, или Как наслаждаться посредством Другого. -Санкт-Петербург: Алетейя, 2005. - 156 с.
Кара-Мурза С.Г. Манипуляция сознанием. - М: Эксмо, 2005. - 832 с.
Колесов В.В. Отражение русского менталитета в слове// Человек в зеркале наук. Л., 1991. С. 106-124.
Кончаловский А. Возвышающий обман. - М.: Коллекция «Совершенно секретно». 1999. - 352 с.
Крысин Л. П. Толковый словарь иноязычных слов. - М.: Рус.яз, 1998. - 700 с.
Лихачев Д.С. О национальном характере русских // Вопросы филологии. 1990. № 4. - С. 3-7.
Михайлова О.А. Толерантность и терпимость: взгляд лингвиста // Философские и лингвокультурологические проблемы толерантности: Коллективная моногр. / Отв. ред. Н.А. Купина и М.Б. Хомяков. - М.: ОЛМА*ПРЕСС. 2005. - С. 99-111
Национальный корпус русского языка [Электронный ресурс]. URL: http:// www.ruscorpora.ru (дата обращения 20.12.2015).
Новый завет и псалтирь. - Спб.: Северо-западная библейская комиссия «Новая жизнь» - Россия, 1992. - 180 с.
Основные направления деятельности по воспитанию толерантности в молодежной среде в условиях полиэтнического и мультикультурного общества: Учебное пособие/Под редакцией А.А. Сергунина. Нижний Новгород: Центр стратегических
и международных исследований Нижегородского государственного лингвистического университета имени Н.А. Добролюбова, 2007. - 135 с.
Романова Т.В. Модальность как текстообразующая категория в современной мемуарной литературе: Дис. ... доктора филол. наук: 10.02.01-русский язык. - С.Петербург: СПбГУ, 2004. - 418 с.
Рязанов А.В. Манипулятивный потенциал концепта «толерантность» // Философия и общество. - Волгоград, 2007. №1(45). - С. 82 - 98.
Словарь синонимов [Электронный ресурс]. URL: Ы1р:/^^а^г.тМс!/тер-пимость (дата обращения: 01.02.2015).
Солженицын А. Бодался теленок с дубом // Новый мир. 1991. №6-8; 11-12; 1992. №4.
Соловьев Вл.С. Оправдание добра. Глава пятая. О добродетелях [Электронный ресурс]. URL: http://www.vehi.net/soloviev/oprav/05.html (дата обращения: 20.12.2015).
Стернин И.А., Шилихина К.М. Коммуникативные аспекты толерантности. -Воронеж: Воронежский гос. ун-т, 2000. - 135 с.
Сумина Е.С. Концепт толерантности как компонент русской философской картины мира // Концепт. - 2014. - Спецвыпуск № 03. URL: http://e-koncept. ru/2014/14530.htm.
Ушаков Д.Н. Толковый словарь русского языка: В 4 т. - М.: Сов. энциклопедия.: ОГИЗ, 1935-1940.
Толковый словарь русского языка: В 4 т./Под ред. проф. Д. Ушакова. М., 1996.
Хомяков А.С. Мнение иностранцев о России [Электронный ресурс]. URL: http://homyakov.lit-info.ru/homyakov/publicistika/mnenie-inostrancev-o-rossii.htm (дата обращения: 20.12.2015).
Хомяков М.Б. Толерантность и ее границы: размышления по поводу современной англо-американской теории // Философские и лингвокультурологические проблемы толерантности (Сборник статей под ред. Н. А. Купиной и М. Б. Хомякова). - М.: ОЛМА-ПРЕСС, 2005. - С. 15-25.
Энциклопедический словарь медицинских терминов в 3 т./ Гл. ред. В.И.Покровский - М.: Советская энциклопедия, 1982 - 1984 гг. - 1591 с.
Anthony L. AntConc: A learner and classroom friendly, multi-platform corpus analysis toolkit // proceedings of IWLeL. 2004. - Pp. 7-13.
Baroni M., Bernardini P. BootCaT: Bootstrapping Corpora and Terms from the Web // LREC., 2004. - Pp. 1313-1316.
tolerance from the national mentality viewpoint
Tatiana Vladimirovna Romanova
Professor, Applied Linguistics and Intercultural Communication Department National Research University Higher School of Economics 603155, Russia, Nizhny Novgorod, 15/12 Bolshaya Pecherskaya, Room 310
e-mail: tromanova@hse.ru
Alexey Yurievich Malafeev
Associate Professor, Foreign Languages Department National Research University Higher School of Economics 603155, Russia, Nizhny Novgorod, 15/12 Bolshaya Pecherskaya, Room 306
e-mail: aumalafeev@hse.ru
The paper discusses the evaluative interpretation of the notion of tolerance through the prism of «svoy/chuzhoy»(one's own/other's) in the Russian national consciousness. The problem is considered in the linguistic aspects: lexical-semantic, linguo-cultural (communicative), cognitive - from the synchronic and diachronic points of view. The relationship between the concepts of «tolerantnost'» (tolerance), «terpimost'» (forbearance) and «terpeniye» (endurance) is a controversial question in modern Russian humanities. Both «terpimost'» (forbearance) and «terpeniye» (endurance) are relevant in the system of cultural values of the Russian nation. The main empirical base of our research was modern confessional memoir prose (autobiographies, diaries, letters, notes, etc.) of the Russian intelligentsia. Over 17.5 thousand pages of printed text were analyzed. The data testify to the national markedness of the concept of «terpeniye» (endurance) with both positive and negative connotations. On the other hand, the concept of «terpimost'» (forbearance) seems unmarked in the Russian national consciousness. «Smireniye» (humility) and «terpeniye» (endurance) are perceived negatively in the texts analyzed, as traits suppressing one's willpower. The evaluative aspect of tolerance is extremely important. To analyze that, we compiled a mini-corpus of texts about tolerance. It includes texts discussing the issue of tolerance, written in Russian and published on the Internet. The corpus contains 86 texts of 585,167 characters (1.01 MB), 73,952 tokens and 16,718 types (unique wordforms). Corpus evidence was used to reveal the main aspects of the Internet users' perception of tolerance. In addition, we identified seven most often criticized qualities/characteristics of tolerance.
Keywords: tolerance, mentality, social regulator.
Abramov N. Slovar' russkikh sinonimov i skhodnykh po smyslu vyrazheniy [Dictionary of Russian synonyms and expressions similar in meaning]. Moscow, Russkie slovari, 1999. http://slova.zkir.ru/dict/terpimost' (accessed 2.03. 2015).
Aleksandrova Z.E. Slovar' sinonimov russkogo yazyka: Prakticheskiy spravochnik [Dictionary of synonyms in Russian: a practical guide]. - Moscow, Russkiy yazyk, 1971.
References
P. 600.
Astafev V. Vechemie razdum'ya. Posledniy poklon. Okonchanie. [Evening meditation. The last bow. The end.] // Novyy mir. 1992. №3. Pp. 6-31.
Bol'shaya aktual'naya politicheskaya entsiklopediya [Comprehensive relevant political encyclopedia] / Ed. by A. Belyakov and O. Matveychev. Moscow, Eksmo, 2009. 412 p.
Bol'shoy tolkovyy slovar' russkikh sushchestvitel'nykh: Ideograficheskoe opisanie. Sinonimy. Antonimy [Comprehensive dictionary of Russian nouns: ideographic description. Synonyms. Antonyms] / Ed. by L.G. Babenko. «Lingvistika» series, vol.2. Moscow, AST-PRESS KNIGA, 2005. 864 p.
Bryanchaninov I. Polnoe sobranie tvoreniy svyatitelya Ignatiya Bryanchaninova v 8 tt. [Complete collection of works of St. Ignatius Brianchaninov in 8 vols.] / Ed. by O.I. Shafranova, A.N. Strizhev. Vol. 7. Moscow, Palomnik, 2007. 655 p.
Vorobtsova I.Yu. Filosofskie idei tolerantnosti v vozzreniyakh slavyanofilov i zapadnikov [Philosophical ideas of tolerance in the views of the Slavophiles and Westerners] // VestnikMGTU [Proceedings of Moscow State Technical University], 2008, vol. 11, no. 4, pp. 581-589.
Glazunov I. Rossiya raspyataya [Russia crucified] // Nash sovremennik [Our Contemporary], 1996, no. 1-5; 7, 8, 9.
Dostoevskiy F.M. Dnevnik pisatelya: Izbrannye stranitsy [Writer's diary: selected pages]. Moscow, Sovremennik, 1989. 557 p.
Zhizhek p. Interpassivnost', ili Kak naslazhdat'sya posredstvom Drugogo [Interpassivity, or how to enjoy by means of the Other]. Saint-Petersburg, Aleteyya, 2005. 156 p.
Kara-Murza S.G. Manipulyatsiya soznaniem [Manipulation with consciousness]. Moscow, Eksmo, 2005. 832 p.
Kolesov V.V. Otrazhenie russkogo mentaliteta v slove [Reflection of Russian mentality in the word] // Chelovek v zerkale nauk [Man in the Mirror of Sciences]. Leningrad, 1991, pp. 106-124.
KonchalovskiyA. Vozvyshayushchiy obman [An elevating deception]. Moscow, Kollektsiya «Sovershenno sekretno», 1999. 352 p.
Krysin L.P. Tolkovyy slovar' inoyazychnykh slov [Explanatory dictionary of loan words]. Moscow, Russkiy yazyk, 1998. 700 p.
Likhachev D.S. O natsional'nom kharaktere russkikh [On the national character of Russians] // Voprosy filologii [Problems of Philology], 1990, no. 4, pp. 3-7.
Mikhaylova O.A. Tolerantnost' i terpimost': vzglyad lingvista [Tolerance and forbearance: a linguist's view] // Filosofskie i lingvokul'turologicheskie problemy tolerantnosti [Philosophical and linguistic problems of tolerance]: a collective monograph / Ed. by N. A. Kupina and M. B. Khomyakov. Moscow, OLMA*PRESS, 2005, pp. 99111.
National Corpus of Russian Language [Electronic resource]. URL: http://www. ruscorpora.ru (accessed 20.12.2015).
New Testament and Psalms. Saint-Petersburg, Severo-zapadnaya bibleyskaya komissiya «Novaya zhizn'», 1992. 180 p.
Osnovnye napravleniya deyatel'nosti po vospitaniyu tolerantnosti v molodezhnoy srede v usloviyakh polietnicheskogo i mul'tikul'turnogo obshchestva: Uchebnoe posobie
[The main activities on instilling tolerance in youths in a multi-ethnic and multicultural society: a textbook] / Ed. by A.A. Sergunin. Nizhniy Novgorod, Tsentr strategicheskikh i mezhdunarodnykh issledovaniy Nizhegorodskogo gosudarstvennogo lingvisticheskogo universiteta imeni N.A. Dobrolyubova, 2007. 135 p.
Romanova T. V. Modal'nost' kak tekstoobrazuyushchaya kategoriya v sovremennoy memuarnoy literature [Modality as a text-formation in the contemporary memoir literature]. Dissertation for the Doctor of Science degree. Saint-Petersburg, SPbHU, 2004. 418 p.
Ryazanov,A.V. Manipulyativnyy potentsial kontsepta «tolerantnost'» [Manipulative potential of the concept «tolerance»]. // Filosofiya i obshchestvo [Philosophy and Society], Volgograd, 2007, no.1 (45), pp. 82 - 98.
Slovar' sinonimov [Synonyms dictionary] [Electronic resource]. URL: http:// slova.zkir.ru/dict/terpimost' (accessed: 01.02.2012).
Solzhenitsyn A. Bodalsya telenok s dubom [A calf butting an oak tree] // Novyy mir [New World_], 1991. no. 6-8; 11-12; 1992. no.4.
Solov'ev Vl.S. Opravdanie dobra. Glava pyataya. O dobrodetelyakh [The justification of the good. Chapter 4. On the virtues]. [Electronic resource]. URL: http:// www.vehi.net/soloviev/oprav/05.html (accessed: 20.12.2015).
Sternin I.A., Shilikhina K.M.Kommunikativnye aspekty tolerantnosti [Communicative aspects of tolerance]. Voronezh, Voronezh State University, 2000. 135 p.
Sumina E.S. Kontsept tolerantnosti kak komponent russkoy filosofskoy kartiny mira [Concept of tolerance as a component of the Russian philosophical worldview] // Kontsept [Concept], 2014, special issue no. 03. [Electronic resource]. URL: http://e-koncept.ru/2014/14530.htm (accessed: 20.12.2015).
Ushakov D.N. Tolkovyy slovar' russkogo yazyka [Explanatory dictionary of Russian language]. - Moscow, Soviet Encyclopedia, OGIZ, 1935-1940.
Tolkovyy slovar' russkogo yazyka [Explanatory dictionary of Russian language]. / Ed by D. Ushakov. Moscow, 1996.
Khomyakov A.S. Mnenie inostrantsev o Rossii [Foreigners' view of Russia] [Electronic resource]. URL: http://homyakov.lit-info.ru/homyakov/publicistika/mnenie-inostrancev-o-rossii.htm (accessed: 20.12.2015).
Khomyakov M.B. Tolerantnost' i ee granitsy: razmyshleniya po povodu sovremennoy anglo-amerikanskoy teorii [Tolerance and its borders: reflections on the contemporary Anglo-American theory] // Filosofskie i lingvokul'turologicheskie problemy tolerantnosti [Philosophical and linguo-cultural problems of tolerance]. Moscow, OLMA-PRESS, 2005, pp. 15-25.
Entsiklopedicheskiy slovar' meditsinskikh terminov [Encyclopedic dictionary of medical terms]. / Ed. by V.I.Pokrovskiy. Moscow, Soviet Encyclopedia, 1982-1984, p. 1591.
