CC BY
24СИМВОЛИЧЕСКАЯ ПОЛИТИКА В МЕДИЙНОМ ПРОСТРАНСТВЕ
Т.П. Вязовик
ТОК-ШОУ «СУД ВРЕМЕНИ» КАК «ИЗОБРЕТЕННАЯ ТРАДИЦИЯ»
Ток-шоу - относительно новый жанр развлекательных телепередач, который впервые появился на американском телевидении в 60-е годы ХХ в. Его классическая структура включает ведущего, приглашенных собеседников (экспертов) и зрителей в студии. При этом «каждый из участников ток-шоу, какова бы ни была его служебная функция внутри программы, одновременно является персонажем с заданной ему авторами ток-шоу ролью» [Кузнецов, 1998, с. 58]. Телепередачи такого рода обладают несомненной социальной значимостью, поскольку эффективно воздействуют на сознание телезрителей, формируя их доксические представления и соответствующие им модели поведения. Они получили широкое распространение и на современном российском телевидении. К этому жанру относятся телемосты, теледебаты, беседы, дискуссии - такие как «Основной инстинкт» («Первый канал»), «Свобода слова» («НТВ»), «Культурная революция» (канал «Культура»), «Времена» («Первый канал»), «Гражданин Гордон» («Первый канал»), «Центральное телевидение» («НТВ»), «"НТВшники". Арена острых дискуссий» («НТВ») и др.
Среди них особое место принадлежит телевизионному шоу «Суд времени», стилизованному под «судебное заседание» [см., например: «Суд времени»]. Передача выходила на «Пятом канале» с 19 июля по 30 декабря 2010 г.; в начале 2011 г. было объявлено о ее закрытии, но 11 августа 2011 г. программа с новым названием «Исторический процесс» возобновилась на канале «Россия 1». На «Пятом канале» вышло в общей сложности 48 передач, которые
были посвящены переоценке переломных для России исторических событий, а также роли лиц, во многом определявших эти события. Современные ток-шоу в жанре судебных разбирательств - это своеобразное возрождение практики театрализованных «агитсудов», или «политсудов», имевших широкое распространение в 20-30-е годы ХХ в. в качестве формы управляемого государством досуга, призванной из мировоззренчески разношерстной массы сформировать «нового», так называемого «советского человека».
И прежние «агитсуды», и современное ток-шоу «Суд времени» можно рассматривать сквозь призму концепта «изобретенной традиции», который, по определению его автора, британского социолога Э. Хобсбаума, описывает «совокупность общественных практик ритуального или символического характера, обычно регулируемых с помощью явно или неявно признаваемых правил» [Хобсбаум, 2000, с. 48]. При этом целью «изобретателей» «является внедрение определенных ценностей и норм поведения, а средством достижения цели - повторение. Последнее автоматически предполагает преемственность во времени. Специфика "изобретенных" традиций заключается в том, что их связь с историческим прошлым по большей части фиктивная. Говоря коротко, эти традиции представляют собой ответ на новую ситуацию в форме отсылки к ситуации старой. Или же они создают себе прошлое путем их как бы обязательного повторения. Тут виден контраст между постоянными изменениями и инновациями в современном мире и попыткой структурировать как минимум часть социальной жизни в этом мире как нечто неменяющееся и неизменное» [там же, с. 48-49]. Поскольку массовая публика не связывает современное ток-шоу с «агитсудами» прошлого, его вряд ли можно рассматривать как осознаваемую обществом традицию. Однако, на наш взгляд, такая связь имеет место, и возрождение этого вида досуга народных масс в новых формах, в новых, с технологической точки зрения, условиях, носит не формальный, а сущностный характер. Вместе с этим актуализируется матрица нашего исторического развития, в силу чего перед обществом уже в новых условиях ставятся старые задачи - задачи идеологического переформатирования, «перевоспитания» широких масс путем вытеснения старых представлений и замены их новыми, - что, видимо, можно связать с цикличностью исторического развития [см.: Холодковский, 2011; Пантин, 2011; Лапкин, 2011 и др.]. В то же время новое утверждается с помощью старых форм, доказавших свою эффективность еще в 20-30-е годы ХХ в.
Старая форма на новый лад?
Остановимся на этом опыте подробнее. В 20-30-х годах, стремясь сформировать представление о публичном пролетарском суде как универсальном механизме достижения социальной справедливости, гарантирующем решение всех проблем, власть организовывала открытые судебные процессы, причем не только реальные, но и постановочные [Дмитриевский, 2009]. Как отмечал обозреватель журнала «Жизнь искусства» в 1924 г., суд стал любимым из зрелищ и самой доходчивой формой воспитания масс: «Для кого-то школа, для кого-то репетиция. Массы ждут судов. В начале 1924 г. - дело савинковцев, дело налетчиков-шпионов и дело просто шпионов, дело бывших следователей-судей, не говоря уже о множестве бытовых дел, рассматривающихся при "открытых дверях" суда. И все равно - мало, спрос не удовлетворен: параллельно с реальными множатся инсценированные суды» [там же, с. 417]. Годом ранее были обещаны суды «над декабристами, Дантесом - убийцей Пушкина, Макбетом и Отелло, прошел "Суд над театром". 24 января среди траурных ленинских страниц нашлось место для отчета о "суде над Гапоном". И даже конкурс стенных газет проходит в форме суда. Приговор: "Лучшей и образцовой газетой Ленинграда считать имя рек"» [там же, с. 417].
Одновременно на театральных подмостках в 1920-1930-х годах ставилось большое количество «историко -разоблачительных» пьес. Журнал «Новый зритель» констатировал «повальное, в угоду публике, увлечение современных драматургов историческими сюжетами» [там же, с. 417]. В.Н. Дмитриевский отмечает: «Новая агитпроповская концепция сценически интерпретировалась мощным потоком квазиисторической драматургии. В лидерах афиши -"Димитрий Самозванец и Василий Шуйский", "Комик XVII столетия", "Василиса Мелентьева", "Воевода", "Посадник" А.Н. Островского, "Смерть Ивана Грозного", "Царь Федор Иоаннович" А.К. Толстого. К "декабризму" обратились А.Н. Толстой, А. Кугель и К. Тверской. Тема народничества переосмысляется в "Предательстве Дегаева" В. Шкваркина, "1889-том" Н. Шаповаленко. Целый блок драматургии был посвящен событиям 1905 г. - "Страна отцов" С. Гусева-Оренбургского, "Георгий Гапон" Н. Шаповаленко, "1905 год" А. Бардовского, "1905 год" Б. Гандурина, "Азеф" А.Н. Толстого и П. Щеголева» [Дмитриевский, 2009, с. 421].
Как отмечают исследователи, важнейшей идеологической составляющей «агитсудов» и театрализованных зрелищ этого пе-
риода стало стремление власти изменить историческую и культурную память общества, разоблачить врагов дела революции, скомпрометировать «старые» нравственные ценности и их персонифицированных носителей. Государство стремилось разрушить старый мир и выстроить на его обломках новый, основанный на пролетарской системе ценностей. Новая идентичность формировалась путем дискредитации и вытеснения старой, что требовало демонизации образа врага. В этих условиях постановочные суды выступали наиболее эффективным инструментом воздействия на сознание масс.
Стоит отметить, что форма постановочного суда имела предысторию в организации досуга образованной публики XIX в.: «суды», как правило, над литературными героями, практиковались в клубах и на семейных вечерах. Тема суда во второй половине XIX в. была в высшей степени актуальна в связи с судебной реформой, в результате которой выработалось специфически российское представление о суде не только как о форме достижения высшей справедливости, но и как проявлении милосердия, сочетании нравственных и правовых критериев в отправлении правосудия [см.: Яшин, 2009]. Интерес к суду как форме решения морально-этических проблем в этом контексте был вполне закономерен.
Советская власть использовала высокий авторитет суда в глазах общества для легитимации своей власти и индоктринации населения. «Политсуд, - говорится во вступительной части одной из инструкций по организации этих мероприятий, - представляет собой одну из форм агитации и имеет целью, овладев настроением аудитории, внедрить в ее сознание ту или иную идею (например, идею преступности, бандитизма, дезертирства, идею правильности новой эконом-политики, и т.п.)» [цит. по: Нейстат, 2012].
Исследователи обнаруживают определенную эволюцию в развитии этой формы: на первом этапе - это импровизированные суды, в которых оппонентами выступали реальные носители ценностных систем. В наибольшей степени это касалось «богоборческих» судов, в которых религиозные ценности защищали священники. Однако часто именно они оказывались победителями. Поэтому такие суды вытеснялись инсценировками, в которых роли исполнялись самодеятельными артистами [Слезин, 2009, с. 93-94]. Нередко «агитсуды» представляли собой своеобразные спектакли, драматическую основу которых составляли произведения А.П. Чехова, А.И. Куприна, А.Н. Островского и др. Канва пьесы бралась из классической литературы, а нужное звучание ей придавали самодеятельные авторы, которые составляли текст на «злобу
дня» [Современные концепции... 1998, с. 67]. Позже по их подобию строились инициируемые гражданами «суды» над вполне конкретными лицами, обвиняемыми в нарушении социалистических норм, вне рамок судебной системы. Все это, как считают исследователи, подгототавливало массы к восприятию инсценированных судебных процессов сталинской поры [см.: Гурьев, 2011; Лихонина, 2008].
Если в данном контексте обратиться к ток-шоу «Суд времени», то с точки зрения решаемых авторами и участниками целей и задач можно обнаружить немало общего: современная телепередача также призвана оказать воздействие на сознание зрителей, сформировать их мировоззрение вполне определенным образом и одновременно подвергнуть сомнению альтернативные системы ценностей. Форма суда оказывается наиболее приемлемой для этих целей. Как отмечали разработчики одного из судов 2030-х годов, «главнейшие достоинства этой формы агитации заключаются в том, что здесь дается живой показательный материал, который действует не только слуховыми, но и зрительными впечатлениями. В инсценировку вовлекаются не только спецы-актеры и политработники, но и рядовые красноармейцы и граждане, а таким образом, кроме показательности, дается материал и для самодеятельности. Дискуссионная, диалогическая форма изложения удерживает фокус внимания на содержании, а живость формы укрепляет его в сознании слушателей» [Суд беспартийных. 1923, с. 3-4]. Именно эти свойства являются актуальными и для современных шоу-судов, которые, будучи формой досуга, ориентированы на зрелищность и широкую вовлеченность зрителей, выступающих в роли судей.
Вопросы истории представляются благодатным для этой цели материалом, поскольку, как отмечал Марк Ферро, принадлежащий к историографической школе «Анналов», «истории, независимо от ее тяги к научному знанию, присущи две функции: врачевание и борьба. Эти миссии осуществлялись в разные времена по-разному, но смысл их остается неизменным: <...> наукообразие и методология служат не более чем "фиговым листком" идеологии» [Ферро, 1992, с. 9-10].
Идеологию мы понимаем не только как систему идей, но как «способ функционирования символических форм (в принципе, любых символических форм, не обязательно вербальных, это могут также быть образы, вещи - все, что может быть наделено смыслом) в пространстве, в котором есть отношения господства и
власти. В этом случае идеология имеет место, когда, к примеру, говорящий пытается воздействовать на аудиторию, стремясь создать некую иерархию ценностей, легитимировать или делегитими-ровать определенные практики и т.д. В этом смысле идеология может присутствовать не только в политических текстах, но практически в любом дискурсе» [Малинова, 2004].
Анализ структуры ток-шоу как коммуникативного события
Для анализа практики телевизионного ток-шоу мы будем использовать схему дискурсивного анализа текстов массовой коммуникации, разработанную Т. ван Дэйком, в частности, его исследование компонентов иерархической структуры медиатекста [см.: Дэйк, 1989]. В макроструктуре анализируемого шоу выделяются такие ее элементы, как «Заголовок», «Тема», «Участники», «Сценарий», которые, в свою очередь, включают «Информационные блоки»: «Презентация первого уровня», «Материал вопроса», «Актуализация темы», «Презентация второго уровня», «Слово обвинения», «Слово защиты», «Финальное слово», «Голосование». Главной задачей является понять замысел текста, тот набор идей и представлений, с помощью которого авторы ток-шоу объясняют и формируют реальность. Это должно помочь, с одной стороны, выделить тот круг идей и представлений, которые являются общими для участников ток-шоу, с другой стороны, определить спектр позиций, по которым они расходятся. С учетом практики контроля контента ведущих телеканалов, сложившейся в 2000-х годах, можно предположить, что в обоих случаях артикулируемые позиции вписываются в рамки допустимого с точки зрения власти [см.: Малинова, 2011]. При этом мы будем сопоставлять современные ток-шоу с политсудами 20-30-х гг. ХХ в.
Заголовок
Для «политсудов» ХХ в. характерны заголовки, которые информируют о лицах или явлениях, являющихся объектами обвинения; в качестве таковых выступали «враги» советской власти: «Суд над фабрикантом, жаждущим вернуть национализированную у него фабрику», или «Суд над Пуанкаре и Вильсоном, помогающим белогвардейцам вешать и расстреливать рабочих» [Салова, 2003, с. 76-77], «Суд над коммунистом, венчавшимся в церкви»,
«Суд над коммунистом, жена которого торгует на рынке», «Суд над предпринимателем, нарушающим советское законодательство» и др. [Гурьев, 2011, с. 315]. Но не только. Часто объектом судебного разбирательства выступали и герои советского строя: «Суд над деятелями 9 января 1905 г.», «Общественный суд над отделом по отделению церкви от государства» [Гурьев, 2011, с. 315], «Суд беспартийных рабочих и крестьян над Красной Армией» [см.: Суд беспартийных...1923] и т.п.
Тем самым происходило разделение общества на приверженцев советской власти, «друзей народа» и на его врагов. Однако обвинение и защита лишались ценностной определенности: обвинять можно было и тех, кто ни в чем не виноват; в ходе судебного разбирательства при участии прокурора и защитника даже бывший народный герой мог быть разоблачен как враг народа. Ценностная амбивалентность обвинения и защиты выхолащивала морально-этическое содержание дореволюционного суда с его идеей милосердия. Если «адвокаты XIX в. доказали, что в России реально осуществлять правосудие, руководствуясь идеями гуманизма и справедливости даже в условиях самодержавия и отсутствия демократических свобод в обществе» [Яшин, 2009, с. 9], то политсуды доказывали, что защитник вполне может выступать на стороне неправого, несправедливого дела. Тем самым формировалось представление о суде как карательном органе, неспособном к милосердию.
Как ни странно, но и в современных ток-шоу сохранились как разделение на «тех, кто с нами», и «тех, кто против нас», так и амбивалентность обвинения и защиты. Это нашло отражение и в самих заголовках тем.
Любое ток-шоу имеет вопросно-ответную форму, которая определяет их драматургию и позволяет выносить на обсуждение неограниченный круг проблем. При этом определяющим является характер вопросов. Обычно выделяют открытые и закрытые вопросы, в соответствии с которыми некоторые исследователи классифицируют подобные шоу. Открытый вопрос - это вопрос, требующий развернутого ответа, содержание которого не предопределено заданным вопросом, за исключением темы. Такого рода вопросы были характерны, например, для ток-шоу «Времена» В. Познера («Первый канал»). Закрытые вопросы - это либо альтернативные вопросы, которые уже содержат вариант ответа, и участнику остается выбрать из двух предложенных вариантов (например: «У тебя кошка или собака?»), либо вопросы, требую-
щие однозначного ответа: «да» или «нет» (например: «Играл ли ты когда-нибудь в шахматы?»).
Драматургия «Суда времени» определяется альтернативными вопросами, вынесенными в заголовок обсуждаемой темы (так называемые заголовки первого уровня). Например: «Беловежское соглашение: катастрофа или меньшее из зол?» [Стенограммы «Суда времени». 01]; «Коллективизация: преступная авантюра или страшная необходимость?» [Стенограммы «Суда времени». 04]; «Пакт Молотова-Риббентропа - путь к началу Второй мировой войны или необходимая передышка для СССР?» [Стенограммы «Суда времени». 13] и т.п. Тем самым участники шоу и зрители оказываются в рамках тех возможных альтернатив, которые изначально задают авторы шоу, следствием чего является «несвобода» оппонентов: они лишаются возможности выражения своих собственных мнений, если последние выходят за рамки предложенных альтернатив. Формулировки вопросов несут очевидную идеологическую нагрузку, нацеливая на положительную или отрицательную оценку предмета обсуждения, закрепленную за ролями защитника и обвинителя. При этом обвинение и защита теряют содержательную определенность - фиксируется лишь сам факт разделения, что напоминает известное «ты за кого - за белых или красных?». Зрители в таком шоу должны выбрать, какая из позиций будет «своей», а какая - «чуждой». В результате идет процесс идеологической дифференциации, разделения на «своих» и «чужих».
Вместе с этим альтернатива «за» или «против», определяющая оценку исторических деятелей и явлений, приводит к закреплению в сознании зрителей архаичной манихейской традиции выбора между двумя интерпретациями, исключающей возможность многообразия трактовок исторического прошлого. Однако надо иметь в виду, что идеи и представления, транслируемые телевидением, оказывают воздействие на массовое сознание независимо от оценок, данных авторами шоу: важно, чтобы сами эти идеи и представления стали доступны широким массам.
Темы
Тематика постановочных политсудов начала ХХ в. не представляла вполне определенной системы. Как отмечали исследователи, «периодичность таких мероприятий была невелика, они проводились от случая к случаю, несколько раз в год» [Гурьев, 2010, с. 316], что было обусловлено в том числе и технологическими
ограничениями. По словам организаторов, «главный недостаток этой формы агитации заключается в том, что она требует несравненно большего времени на подготовку, чем митинг или лекция, а также и то, что требует наличия некоторых технических средств: сцена, бутафория и костюмы» [Суд беспартийных. 1923, с. 4]. Политсуды отражали темы, актуальные для народных масс в целом или для отдельных групп населения в частности. Примером последнего могут служить антирелигиозные политсуды, направленные против языческих верований среди якутского населения [Слезин, 2009, с. 91-92].
Темы современных ток-шоу ориентированы на максимально широкого зрителя и представляют целостную систему: их отбор подчинен задаче осветить основные этапы развития России: дореволюционный, советский, постсоветский. Авторы сосредоточились на острых, идеологически нагруженных периодах, требующих, по их мнению, переоценки. Например: «Реформы Петра I -прорыв в будущее или путь в тупик?» [Стенограммы «Суда времени». 14]; «"Холодная война" - неизбежность или путь, имевший альтернативу» [Стенограммы «Суда времени». 15]; «Егор Гайдар -созидатель или разрушитель» [Стенограммы «Суда времени». 03] и т.д. При этом затрагивались и представляющиеся актуальными с точки зрения формирования мировоззрения некоторые темы мировой истории.
Каждая тема конкретного шоу - это, в свою очередь, система микротем, формируемых вопросами второго уровня, заголовки которых - открытые или закрытые вопросы, требующие однозначного ответа. Так, в теме «Декабристы: политические честолюбцы или передовая часть российской элиты?» [Стенограммы «Суда времени». 40] вычленяются следующие подтемы, оформленные с помощью открытых вопросов: ««Какие исторические вызовы породили движение декабристов?»; «Чем обернулось подавление восстания декабристов?»: «В чем моральный и политический смысл восстания декабристов?» [там же]. Тема «Григорий Распутин - жертва мифотворчества или разрушитель монархии?» [Стенограммы «Суда времени». 33] раскрывается с помощью открытых»: («Почему Распутин смог появиться в окружении Николая II?») и закрытых вопросов («Распутин - один из многих или ключевая фигура в большой игре?»; «Влиял ли Распутин на процессы управления страной?»; «Стала ли распутинщина причиной краха монархии?») [там же]. Таким образом, шоу включает блоки, объединенные микротемами, которые в совокупности призваны раскрыть заявленную тему.
Вместе с тем отсутствует хронологический принцип в последовательности представления тем, который бы мог позволить сформировать осознанные систематические взгляды на события, что было бы характерно для просветительских программ. Так, шоу начинается с темы «"Беловежское соглашение": катастрофа или меньшее из зол?» [Стенограммы «Суда времени». 01], затем последовательно: «Гай Юлий Цезарь: губитель республики или спаситель государства?» [Стенограммы «Суда времени». 02]; «Гайдар: созидатель или разрушитель?» [Стенограммы «Суда времени». 03]; «Коллективизация это преступная авантюра или страшная необходимость?» [Стенограммы «Суда времени». 04]; «События осени 93-го года - выход из тупика или крах демократического проекта в России?» [Стенограммы «Суда времени». 05]; «Николай II - достойный правитель или лидер, приведший страну к краху?» [Стенограммы «Суда времени». 06] и т.д. В результате просветительская функция отступает на второй план, в то время как на первый выдвигается задача донести до телезрителя некие идеологизированные послания, являющиеся, по мнению авторов, актуальными для современной действительности.
Участники
В шоу участвуют ведущий, обвинитель, защитник, эксперты со стороны обвинения и защиты, зрители в зале, телевизионные зрители. Для сравнения, в число персонажей политсудов прошлого входили председатель суда, его секретарь и члены, комендант, часовые, корреспонденты газет, прокурор, защитник, обвиняемые, свидетели обвинения, свидетели защиты [Суд беспартийных. 1923, с. 7-9]. Если политсуды стремились максимально точно воспроизвести ход судебного заседания, что способствовало их дальнейшей трансформации и позволяло рассматривать в качестве подготовки к реальным процессам, то в ток-шоу акцент переносится с процедуры (она не столь важна) на идеологическую составляющую, что ведет к изменению роли ведущего.
В политсудах им является председатель, выполняющий сугубо служебную функцию и демонстративно подчеркивающий свой нейтралитет. В ток-шоу образ ведущего персонифицирован: Н.К. Сванидзе создает образ интеллектуала, разбирающегося в обсуждаемых проблемах не хуже дискутантов и экспертов, что он с успехом доказывает, выступая с комментариями. Ведущий не ограничивается ролью модератора, организатора процесса, но
берет на себя три функции: во-первых, управляет ходом шоу (модератор); во-вторых, выступает арбитром, что предполагает отсутствие идеологической ангажированности; в-третьих, выражает свое субъективное мнение, которое приобретает дополнительный вес благодаря образу всезнающего интеллектуала. Это порождает противоречие, усугубляющее идеологический характер шоу. Независимость арбитра оказывается фиктивной, что побуждает зрителей непроизвольно восстанавливать справедливость, поддерживая его оппонента.
Маски обвинителя и защитника не закреплены за участниками шоу на постоянной основе: в зависимости от обсуждаемой темы и Л.М. Млечин, как правило, озвучивающий «либеральный» дискурс, и С. Е. Кургинян, выступающий с консервативных позиций, выступают то в роли защитника, то обвинителя. В ролях экспертов, свидетелей обвинения и защиты выступают ученые-историки, общественные деятели, журналисты, авторитетность мнений которых подкреплена их общественным статусом. Вместе с тем научная информация, а также личные пристрастия дискута-нов не всегда укладываются в идеологические рамки заданных оппозиций, что ведет к тому, что свидетель защиты может фактически поддерживать обвинение и наоборот. Эта амбивалентность защиты и обвинения, как уже отмечалось, была характерна и для политсудов. Так, в одной из инструкций по организации политсу-дов отмечалось, что «в роли обвиняемого... могут выступать либо враги советской власти, активные или пассивные, либо, напротив, деятели революции. В первом случае задача проведения революционных идей в сознание аудитории возлагается, главным образом, на обвинителя, во втором - на защитника» [Нейстат, 2012].
Значительное место в этом действе занимают виртуальные свидетели. Обычно это письма, дневниковые записи, мемуары участников событий, окрашенные субъективно, но преподносящиеся как непредвзятые документы, приравниваемые к фактам, что тоже вполне соответствует практике политсудов. В частности, «Суд беспартийных рабочих и крестьян над Красной Армией» был составлен с использованием материалов, среди которых сборник «Смена вех», книги Н. Мещерякова «На переломе», Х. Раковского «Борьба за освобождение деревни», журналы «Пролетарская Революция» № 2 за 1921 г. и «Политвестник» № 2 за 1920 г., «Бюллетень Нар-коминдела», и из других источников [Суд беспартийных. с. 5].
Сценарий
Информационные блоки включают презентацию темы первого уровня, представление участников шоу, осуществляемые ведущим, изложение материала вопроса, содержащего в основном объективную безоценочную информацию, актуализацию темы (по просьбе ведущего обвинитель и защитник обосновывают причину, по которой именно сейчас, в настоящее время, возникла потребность исследовать данную проблему). Это создает иллюзию непредвзятости и научной добросовестности последующего обсуждения.
Структура микроблока состоит из презентации микротемы (вопросы второго уровня), выступлений обвинителя и защитника, сопровождающихся выступлением их свидетелей и оглашением документальных свидетельств.
Какие же послания транслируют эти основные участники шоу? Чтобы разобраться в этом, надо учитывать, что в этом шоу в качестве объекта репрезентации выступают не столько роли, сколько ценностные системы. Один из оппонентов, Л.М. Млечин, выступает в основном с «либеральных» позиций, другой -С.Е. Кургинян - отстаивает «интересы государства».
Анализ тем, в которых они поддерживали те или иные ценностные системы или, наоборот, выступали в качестве обвинителей, позволяет утверждать, что Л.М. Млечин последовательно защищает современный, сложившийся в результате перестройки Горбачёва и революции Ельцина режим со всеми его ценностями. Нет ни одной темы этого периода, в которой бы он выступил обвинителем. В это же время С.Е. Кургинян дает перестройке и ельцинской эпохе (распад СССР, реформы Гайдара, конституционный кризис 1993 г.) отрицательную оценку, не подвергая сомнению необходимость построения демократического государства: «Мы хотим построить в России демократическое правовое государство», но другими средствами [Стенограммы «Суда времени». 05].
Исторические события советского периода, связанные со становлением советской власти и функционированием СССР (Октябрь 1917, коллективизация, индустриализация, стахановское движение, пакт Молотова-Риббентропа, эпоха Брежнева, деятельность Андропова и др.), неизменно оцениваются Л.М. Млечиным отрицательно, тогда как явления распада государства, в частности Беловежские соглашения, получают положительную оценку [Стенограммы «Суда времени». 09, 04, 32, 35, 13, 17, 21, 01]. При этом
данный исторический этап противопоставляется самодержавному периоду развития государства как наиболее «правильному». В частности, «была успешной индустриализация Витте», в отличие от советской индустриализации [Стенограммы «Суда времени». 32]. Прямо противоположную позицию занимает С. Е. Кургинян, высоко оценивающий этот период развития страны.
Отношение наших дискутантов к самодержавному периоду демонстрирует более сложную картину. Л.М. Млечин осуждает самодержавную власть (Юлия Цезаря, «губителя республики», Ивана Грозного, «кровавого тирана» [Стенограммы «Суда времени». 02, 25]), однако в то же самое время выступает защитником российского самодержавия (Николай II - «достойный правитель» [Стенограммы «Суда времени». 06]) и осуждает декабристов, выступивших против такой власти (декабристы - «политические честолюбцы» [Стенограммы «Суда времени». 40]). В споре «почвенников» и «западников» Л.М. Млечин стоит на стороне «западников»: разоблачая Александра Невского, он оценивает внешнюю политику, им проводимую, «как губительную», поскольку она была ориентирована на Орду, а не Запад [Стенограммы «Суда времени». 18]. Но и деятельность Петра Первого оценивается как «путь в тупик», поскольку его реформы не превратили Россию в полноценное западное государство [Стенограммы «Суда времени». 14]. С.Е. Кургинян во всех этих «судах» оппонирует Л.М. Млечину, защищая противоположные ценности [Стенограммы «Суда времени». 02, 25, 06, 40, 18, 14].
Таким образом, вряд ли можно говорить о противопоставлении в лице Л.М. Млечина и С. Е. Кургиняна собственно либеральной и консервативной систем ценностей, скорее речь должна идти о культурной оппозиции «почвенничества» и «западничества». С.Е. Кургинян выступает в роли «почвенника», отстаивающего национальную самобытность, которую он связывает с приоритетом ценностей государства. Это позволяет ему «защищать» Сталина и сталинизм, советскую власть как «национально-самобытные» явления. А «западник» Л.М. Млечин, напротив, критикует то, что представляется ему издержками «национальной самобытности» [см., например: Стенограммы «Суда времени». 31, 04, 32, 35]. Как показала О.Ю. Малинова, реанимация старой оппозиции «почвенничества» и «западничества» в годы перестройки была результатом того, что в условиях оскудения интеллектуальной среды старая интерпретационная модель стала использоваться в качестве готовой формы, поскольку ресурсы для выработки ка-
ких-то других, более сложных и многогранных конструкций отсутствовали [Малинова, 2009, с. 140]. Думается, в определенной мере эта оппозиция находит отражение и в данном ток-шоу.
Складывается впечатление, что один из дискутантов (С.Е. Кур-гинян) отстаивает укоренившиеся в массовом сознании исторические мифы, в то время как другой (Л.М. Млечин) выступает с позиций переоценки сложившихся в обществе представлений. В ходе такой переоценки озвучивается мнение, согласно которому историческое развитие России оценивается как ущербное, что порождает фрустрацию. Вместе с тем это оправдывает пересмотр устоявшихся интерпретаций исторических событий, что составляет основную задачу данного шоу: надо не просто воспитать телезрителя, но перевоспитать его, побудить оценивать историю России уже с вполне определенных позиций.
Однако разоблачение «почвеннических» исторических мифов, признанных обществом, путем создания «западнического» мифа, согласно которому Россия все это время развивалась неправильно, потому что она не в состоянии повторить ход развития Запада, ведет не к утверждению западных ценностей, а к прямо противоположному - укреплению, усилению «почвеннического» мифа в массовом сознании, так как порождает так называемую «коррупцию сознания» (Р.Дж. Коллингвуд) - самую распространенную форму иррационализма, вследствие чего факт «фрустрации» - неудачной попытки самовыражения - «полупризнается», что выражается «в насильственном переключении внимания с нежелательного предмета на "возвышающий обман" угодливо льстивых представлений о самом себе, в культивировании утешительных иллюзий, заботливо сохраняемых от столкновения с правдой» [Кисель, Коллингвуд, 1980, с. 428]. То обстоятельство, что большинство зрительской аудитории по итогам шоу голосует в пользу «почвенничества», свидетельствует именно об этом.
Кроме того, в ходе этих «судов» мы сталкиваемся с еще одним феноменом - разрушением прошлого как источника традиции, т.е. того, что придает любой социальной системе устойчивость и стабильность. Оказывается, в истории России нет ни одного периода, оценка которого не подвергалась бы сомнению. Тем самым прошлое приобретает черты иллюзорности, относительности, а значит, не может быть основой полноценной традиции.
Чтобы проиллюстрировать это, обратимся к анализу некоторых передач, посвященных самодержавному периоду. Начнем с передачи, посвященной времени правления Николая II. Уже в фор-
мулировке темы «Николай II - достойный правитель или лидер, приведший страну к краху?» [Стенограммы «Суда времени». 06] имплицитно содержится информация, примиряющая две противостоящие позиции, а именно: высокая оценка российского самодержавия. Если Николай II «достойный правитель», значит и все время его правления «достойно», а падение режима вызвано независимыми от власти причинами. Если же он привел страну «к краху», то самодержавный период оценивается в качестве положительного, а его смена социалистической системой - «крахом» [там же].
Таким образом, положительная оценка российского самодержавия является тем общим, что объединяет позиции оппонентов. Но с этой точкой зрения вынуждены согласиться и зрители, если они принимают правила игры данного шоу. Вопрос теперь сводится лишь к выявлению того, кто виноват в крахе этой достойной системы. С.Е. Кургинян, выступающий обвинителем, доказывает, что виноват «в крахе» Николай II, в то время как Л.М. Мле-чин убеждает телезрителей, что император - «достойный правитель» [там же]. Однако содержание «суда» не сводится к этим доказательствам - оно гораздо шире и включает высказывания оппонентов и их свидетелей по самым разным проблемам, связанным с темой власти. Этому способствует система вопросов, представляющих микротемы: «Благополучна ли была держава, которую возглавил Николай II?», «Эффективно ли Николай II повел себя как политик и администратор?», «Эффективно ли повел себя Николай II как военачальник?», «Контролировал ли Николай II кадровые назначения?», «Контролировал ли Николай II свою семейную ситуацию?», «Сохранил ли Николай II к моменту отречения авторитет в военной, церковной и иных социальных сферах?» [там же].
Послание С.Е. Кургиняна и свидетелей обвинения (А.В. Репни-кова, прежде всего) содержит несколько требований к власти: во-первых, для того, чтобы государство процветало, власть должна быть сильной, а значит, при необходимости идти на крайние меры - уничтожать врагов. Поэтому при «сильном» Александре III государство благоденствовало, а при «слабом» Николае II разрушилось. Во-вторых, власть должна иметь программу капиталистической модернизации - она бы спасла страну, по мнению А.В. Репникова В-третьих, необходима была кадровая модернизация, т.е. привлечение новых людей, формирование новой элиты, которая бы заботилась не о личной выгоде, а была государственно и национально ориентированной. В-четвертых, если монархическая власть слаба из-за личных качеств монарха, обязательно
должен быть сильный министр, подобный П. Столыпину, который является идеальным государственным деятелем. Наконец, камарилья оказывает негативное воздействие на государственную систему.
Послание Л.М. Млечина и его свидетелей во многом повторяет послание их оппонентов: модернизация необходима, и Николай II модернизировал страну; идеальной политической системой является конституционная монархия, идеальным государственным деятелем - П. Столыпин. Необходима смена элиты, так как именно она «сдала» Николая [Стенограммы «Суда времени». 06]. Власть должна быть сильной, и если правители слабые, нужны сильные менеджеры. Врагами идеальной системы являются большевики.
Вместе с тем появляются и новые тезисы: утверждается, что благом для России является приращение территорий, осуществляемое самодержавной властью, в то время как такая же деятельность советской власти оценивается отрицательно. Наконец, озвучивается мысль о том, что главной опасностью для власти является «черный пиар» средств массовой информации [там же].
Разумеется, это «послание» Л.М. Млечина трудно соотнести с либеральными ценностями: оно не только не отличается от положений, прозвучавших из уст С. Е. Кургиняна и его сподвижников, но еще в более острой форме демонстрирует свой антилиберальный характер.
Не менее интересные выводы можно сделать, анализируя содержание передачи на тему «Реформы Петра I: прорыв в будущее или путь в тупик?» [Стенограммы «Суда времени». 14]. Вопрос такого рода традиционен для российской культуры, так как оценка Петровских реформ в XIX столетии в определенной степени разделила интеллектуальную элиту России на два лагеря: «западников» и «славянофилов». Как же решается эта проблема в рамках «Суда времени»?
Перечислим микротемы, позволяющие аргументированно ответить на данный вопрос: «Можно ли назвать реформы сверху историческим изобретением Петра?», «Была ли возможность у Петра I проводить реформы другими методами?», «Успел ли царь-реформатор завершить свое дело, и были ли достойные продолжатели реформ Петра I?», «Осталась ли Россия в выигрыше в результате Петровских реформ?», «Стала ли Россия европейской после реформ Петра I?» [там же].
Уже во вступительном слове, представляя тему, ведущий намечает ее желательное развитие. Он говорит: «На первый взгляд, время Петра I уж точно попадает под богато звучащий термин
"точка бифуркации", что попросту означает развилку. Историческую развилку, когда страна выбирает путь дальнейшего развития. Именно в этом русле в России шли дискуссии о Петре и в XVIII и в XIX вв. Одни говорили: здорово, что Петр ввел Россию в Европу. Другие видели в этом большое зло. К концу XX в. страна продемонстрировала, что вопрос гораздо сложнее. Задачи по-прежнему те же, что и в петровские времена. Решение предполагается оттуда же, т.е. сверху. За три века основы устройства страны не изменились. И это многое говорит о сути Петровских реформ (выделено нами. - Т.В.)» [Стенограммы «Суда времени». 14].
Обвинение в лице Л.М. Млечина, подхватывает высказанный Н.К. Сванидзе тезис: в России ничего не изменилось, по-прежнему отсутствует гражданское общество и все реформы осуществляются сверху [Стенограммы «Суда времени». 14]. Однако со стороны обвинения телезрители слышат и новые положения. Оказывается, власть всегда и везде осуществляет реформы сверху. Тем самым этот тезис лишается оценочности и выводится за рамки инвектив, которые, с одной стороны, подчеркнуто скандальны и противоречат известным историческим фактам, изложенным в трудах авторитетных историков, с другой - излагаются людьми, не имеющими безусловного признания в научном мире.
В частности, утверждается: реформы Петра - это «фикция. Всё, что приписывают Петру: от кукурузы и зеркал и кончая реформой армии и флота - дело его отца и деда. А конец реформ приходится на правление Фёдора, старшего сводного брата Петра. Примерно 1680-1681 г. Тогда благодаря этим реформам была выиграна первая война с Турцией» (А. Буровский); не было никакой модернизации (он же), не было никаких реформ (А. Макеев); «Надо стать на колени перед Елизаветой Петровной и Екатериной Великой - они сделали Питер. Вот им поклон» (он же); войны, которые вел Петр, не отражали интересы России (А. Широкорад); после реформ Петра пришли в упадок Тверь, Псков, Новгород (Л. Млечин); до Петра Россия была более демократичной, чем Британия (А. Буровский); начиная с Петра, Россия стала слабой и остается таковой до сих пор (А. Буровский) [Стенограммы «Суда времени». 14] и т.п.
Эти обвинения сочетаются с утверждением уже известных из других шоу идей о необходимости сильной власти и сильной России, о необходимости демократии и гражданского общества. Однако в скандальном контексте идеи демократии и гражданского общества звучат откровенно неубедительно.
И это понятно. Петр I в народном сознании является «великим», тем государственным деятелем, которым можно и нужно гордиться. Положительная оценка его деятельности означает положительную оценку и сегодняшнего дня: ведь пафос данного судебного заседания заключается в том, что Россия продолжает идти тем путем, по которому ее направил Петр (модернизация по западному образцу, но со своим «лицом»). В то же время отрицательная оценка ведет к отрицанию всего пути России, включая ее сегодняшний день, который с этих позиций представляет собой тупик, так как «свое лицо» - это лик «восточной деспотии» («Реформы Петра I: прорыв в будущее или путь в тупик?» [Стенограммы «Суда времени». 14]).
Как представляется, акцент в этом шоу делается на защите: и С.Е. Кургинян, и его свидетели находятся в рамках традиционных трактовок деятельности Петра - преобразователя. При этом и реформы «сверху», и способность Петра во имя модернизации преодолевать сопротивление народа оцениваются в высшей степени положительно: как знак «сильной» власти. Признавая, что «эпоха Петра была жестокой, полицейской» [там же], защитник считает, что «издержки окупаются приобретением - модернизацией». Кроме того, вводится тема «великой России», которую признал в этом качестве Запад.
Интересно, что и для обвинения, и для защиты Запад остается значимым Другим. Однако если обвинение считает, что неспособность России стать Западом - отражение ее неполноценности как государства («восточная деспотия»), то для защиты Запад - ориентир, к которому надо стремиться, сохраняя свою самобытность.
Таким образом, опять актуализируются идеи сильной власти, способной преодолевать сопротивление народа, и сильного государства; модернизации по западному образцу; социального лифта, который открыл Петр, по мнению Н.К. Сванидзе [Стенограммы «Суда времени». 14], т.е. тот круг идей, который поднимался и в других «судах», посвященных самодержавному периоду.
В частности, в «суде» «Григорий Распутин - жертва мифотворчества или разрушитель монархии?» [Стенограммы «Суда времени». 33] звучат мысли об элите, которая перестала думать о государстве и занялась решением личных корыстных задач (С.Е. Кургинян, обвинитель); о конституционной монархии как идеальной форме государства (Л.М. Млечин, С.Е. Кургинян); о средствах массовой информации как источнике дестабилизации (В.М. Лавров, свидетель защиты); о власти, которая должна быть
сильной, чтобы бороться с оппозицией, подобно П. Столыпину и Петру I (Н.В. Стариков, свидетель обвинения).
В «суде» «Иван IV: кровавый тиран или выдающийся политический деятель?» [Стенограммы «Суда времени». 25] в качестве само собой разумеющегося признается - и со стороны обвинения (Л.М. Млечин), и со стороны защиты (С.Е. Кургинян) - что монархия - тот строй, который представляется для России идеальным, а модернизация - необходимый для России процесс. Поднимается тема элиты, ее значительной роли в модернизационных процессах. Вместе с тем, как и в «суде», посвященном теме Петра I, актуализируется мысль об опасности тирании, включая репрессии против элиты.
Анализ «Судов времени», предметом обсуждения в которых являются события и государственные деятели самодержавного периода, позволяет выделить консервативный комплекс идей и представлений, общих для Л.М. Млечина и С.Е. Кургиняна. Во-первых, это убеждение, что власть и государство, ею управляемое, должны быть сильными и уметь бороться с оппозицией. Во-вторых, власть обязана «сверху» проводить модернизационные реформы. В-третьих, она должна опираться на новую государственно ориентированную элиту и отказаться от старых элит, которые уже полностью служат личным интересом. Если она этого не сделает, ее ждет революция. В-четвертых, самый эффективный государственный режим - это конституционная монархия, а самый эффективный государственный деятель - П. Столыпин. Что касается различий в оценках этого периода, то они носят частный характер. Пожалуй, наиболее остро стоит вопрос о репрессиях как форме достижения государственно значимых целей: представители «либерального» дискурса выступают против использования репрессивных мер, в то время как «государственники» их оправдывают («Лес рубят, щепки летят» [см., например: Стенограммы «Суда времени». 04, 06, 09, 14, 25, 33 и др.]).
Вместе с тем «либералы», как и «государственники», видят идеал в деятельности П. Столыпина, который, как известно, будучи министром внутренних дел, а позже премьер-министром, в целях защиты монархии и борьбы с оппозиционными слоями санкционировал карательные меры, беспрецедентные для самодержавной России: 1102 человека были казнены в 1906-1907 гг. по решению военно-полевых судов, 2694 - повешены в 1906-1909 гг. по решению военно-окружных судов (за предшествующие 80 лет казнили в среднем по девять человек в год), 23 000 отправлены на
каторгу и в тюрьмы, 39 000 административно высланы без суда и т.д. [Дякин, 2002, с. 282.]. И хотя в ходе «Судов времени» эта информация не артикулируется открыто, она коррелирует с идеей сильной власти и сильного государства, которую отстаивали и обвинение, и защита. За этим скрывается принцип целесообразности, нашедший яркое воплощение в судебной деятельности большевиков, в том числе и в постановочных «судах».
Различия в освещении иных исторических периодов определяются известной логикой: оценки, отражающие массовое сознание, манифестирует С.Е. Кургинян, в то время как Л.М. Млечин ниспровергает их, опираясь на либеральную риторику.
Несмотря на разный набор идей, внушаемых массам в начале XX в. («воспитывать революционное правосознание») и век спустя (комплекс «почвеннических» идей и представлений), «Суды времени» продолжают традицию, заложенную «судами» советского периода, - они представляют форму идеологического воздействия, выработки необходимых для властных элит массовых представлений не только и не столько о прошлом России, сколько о ее настоящем, и в этом смысле являются средством легитимации сложившегося (складывающегося) социального порядка.
Голосование
Голосование зрителей в телестудии и телезрителей свидетельствовало об убедительной победе С.Е. Кургиняна, отстаивающего мифы массового сознания. Например: «Егор Гайдар: созидатель или разрушитель?», телефонное голосование: «созидатель» -14%, «разрушитель» - 86%; «Коллективизация: преступная авантюра или страшная необходимость?», телефонное голосование: «преступная авантюра» - 22%, «страшная необходимость» - 78%; «События осени 1993 года: выход из тупика или крах демократического проекта России?», «выход из тупика» - 7%, «крах демократического проекта России» - 93% [«Суд времени»: итоги. 2010] и т.д.
То обстоятельство, что голосование зрителей в зале, а чаще -телезрителей, как правило, демонстрирует преимущества позиции С.Е. Кургиняна, едва ли должно удивлять: несмотря на все изменения в исторических оценках, «существует своего рода матрица истории каждой страны: это доминанта, запечатленная в коллективной памяти общества» [Ферро, 1992, с. 11]. Для российского сознания такого рода доминанта заключается в признании власте-
центричности нашей государственной системы. По словам академика Ю.С. Пивоварова, «несмотря на все фундаментальные изменения, которые произошли в конце ХХ в. и в начале XXI в., Россия сохранила свои основные черты, сохранила свою социально-культурную идентичность» [цит. по: Россия: ценности современного общества, 2008]. Если говорить о политическом измерении русской культуры, то она как была, так и осталась самодержавной, властецентричной. «Власть стала моносубъектом русской истории», который «на протяжении всех последних веков преимущественно носит насильственный характер, а не договорный» [цит. по: там же], как в странах Западной Европы. «Властецентричный характер российской политической культуры воспроизводился во всех Основных законах страны, начиная с Конституции 1906 г. и заканчивая "ельцинской" Конституцией 1993 г.» [цит. по: там же; см. также: Пивоваров, Фурсов, 2001].
Заключение
Ток-шоу «Суд времени» вполне можно рассматривать как возрождение такой формы советского досуга начала ХХ в., как «политсуд». При этом возрождается не только форма театрализованного представления, но и связанная с ней функция индок-тринации населения. Один из участников ток-шоу сказал об этом прямо: «Мы должны дать людям нормальную информацию, чтобы они могли строить свое мировоззрение на нормальных основаниях!» [Стенограммы «Суда времени». 06]. Важнейшей идеологической составляющей и «политсудов», и «Судов времени» стало осуждение исторического и культурного прошлого, компрометация социальных и нравственных ценностей этого прошлого и их персонифицированных носителей. В то же время авторы шоу не актуализируют связь с советской традицией, поскольку идеи, ими внушаемые, должны разоблачить, осудить данный период, заменив их блоком консервативных идей и представлений, характерных для самодержавного дискурса.
Казалось бы, актуализация самодержавного дискурса должна свидетельствовать о стремлении авторов возродить систему традиционных ценностей. Однако традиционные ценности, как и их манифестация в виде обычаев, ритуалов и т.д. («изобретенная традиция»), используются обычно с целью структурировать существующее как неизменное, прочное, являющееся залогом социальной стабильности. Пафос «Судов времени» заключается совсем в
ином: пересмотреть прошлое, дать ему амбивалентную переоценку, что ведет к представлению о прошлом как иллюзорном, неустойчивом феномене. Тем самым создается неразрешимое противоречие: консервативный набор идей, ориентированных на сохранение прошлого, внедряется в сознание масс путем подрыва, разрушения этого прошлого. В этой связи результаты голосования в пользу С.Е. Кургиняна, которые, казалось бы, свидетельствуют о том, что население готово во имя достижения государственного блага позволить власти использовать значительный арсенал мер в борьбе с оппозицией («все средства хороши»), отнюдь не убедительны. «Суды времени», разрушая традицию, подвергая ее сомнению, формируют представление о нестабильности самой власти и ее персонифицированных носителей, а значит, подспудно способствуют укреплению радикализма.
Литература
«Суд времени» / Телерадиокомпания «Петербург». - Режим доступа: http://www.5--
tv.ru/video/programs/1000075/ (Дата посещения: 15.05.12.) «Суд времени»: итоги голосования по темам // Проект «Sovschola». - М., 2010. -Режим доступа: http://sovschola.ru/content/sud-vremeni-itogi-golosovaniya-po-temam (Дата посещения: 10.02.2012.) Гурьев А.И. Как закалялся агитпроп: система государственной идеологической
обработки населения в первые годы НЭПа. - М.: Академика, 2011. - 428 с. Дейк Т.А. ван. Структура новостей в прессе // Дейк Т.А. ван. Язык. Познание. Коммуникация: Сб. работ / Пер. с англ. яз., сост. В.В. Петрова; Под ред.
B.И. Герасимова; Вступ. ст. Ю.Н. Караулова и В.В. Петрова. - М.: Прогресс, 1989. - С. 228-267.
Дмитриевский В.Н. Театр и суд в пространстве тоталитарной системы // Системные исследования культуры. 2008 / Под ред. Г.В. Иванченко, В.С. Жидкова. -СПб.: Алетейя, 2009. - С. 404-436. Дякин В.С. Был ли шанс у Столыпина? // Был ли шанс у Столыпина? Сб. статей. -
СПб.: ЛИСС, 2002. - С. 282-302. Киссель М.А. Р.Дж. Коллингвуд - историк и философ // Коллингвуд Р. Дж. Идея
истории. Автобиография. - М.: Наука, 1980. - С. 418-459. Кузнецов Г.В. Ток-шоу: неизвестный жанр? // Журналист. - М., 1998. - № 11/12. -
C. 58-59.
Лапкин В.В. Моделирование российской политической истории. Введение в теорию эволюционных циклов автохтонного развития России // Полис. - М., 2011. - № 6. - С. 33-51. Лихонина О.В. Театральность культуры тоталитарного государства: на примере советской культуры конца 1920-х-1930-х годов): Автореф. дис.... канд. культурологии. - Екатеринбург, 2008. - 21 с.
Малинова О.Ю. Новые и старые производители идеологий. - М., 2004. - Режим доступа: http://www.novopol.ru/print95.html (Дата посещения: 10.04.2012.)
Малинова О.Ю. Россия и «Запад» в XX веке: Трансформация дискурса о коллективной идентичности. - М.: РОССПЭН, 2009. - 190 с.
Малинова О.Ю. Трансформация публичной сферы и динамика идейно-символического пространства в России (конец ХХ - начало XXI в.) // Идейно-символическое пространство постсоветской России: динамика, институциональная среда, акторы / Под ред. О.Ю. Малиновой. - М.: РАПН; РОССПЭН, 2011. - С. 259-283.
Мезенцев Д.Ф. Россия: ценности современного общества // INSOR Russia: Institute of Contemporary Development. - Режим доступа: http://www.insor-russia.ru/en/ news/3126 (Дата посещения: 3.03.2012.)
Нейстат А.А. Исторический опыт первого советского десятилетия: формирование базовых уголовно-правовых и уголовно-процессуальных представлений и роль художественной литературы в этом процессе. - М., 2012. - Режим доступа: http://www.jourclub.ru/36/1324/2/ (Дата посещения: 10.03.2012.)
Пантин В.И. Циклы реформ-контрреформ в России и их связь с циклами мирового развития // Полис. - М., 2011. - № 6. - С. 22-32.
Пивоваров Ю.С., Фурсов А.И. «Русская Система» как попытка понимания русской истории // Полис - М., 2001. - № 4. - С. 37-48.
Россия: ценности современного общества. - М., 2008. - Режим доступа: http://www.politcom.ru/7234.html (Дата посещения: 10.02.2012.)
Салова Ю.Г. Клубные формы детского досуга в Советской России в 1920-е годы // Образование и общество. - М., 2003. - № 6 (23). - Ноябрь-декабрь. - С. 75-83.
Слезин А.А. За «новую веру». - М.: Академия Естествознания, 2009. - 224 с.
Современные концепции эстетического воспитания: (Теория и практика) / Рос. акад. наук, Ин-т философии; отв. ред.: д-р филос. наук Н.И. Киященко. - М.: ИФ РАН, 1998. - 302 с.
Стенограммы «Суда времени». 01. Беловежское соглашение / Центр Кургиняна. -Режим доступа: http://www.kurginyan.ru/publ.shtml?cmd=add&cat=3&id=67 (Дата посещения: 10.02.2012.)
Стенограммы «Суда времени». 02. Юлий Цезарь / Центр Кургиняна. - Режим доступа: http://www.kurginyan.ru/publ.shtml?cmd=add&cat=3&id=68 (Дата посещения: 10.02.2012.)
Стенограммы «Суда времени». 03. Гайдар / Центр Кургиняна. - Режим доступа: http://www.kurginyan.ru/publ.shtml?cmd=add&cat=3&id=69 (Дата посещения: 10.02.2012.)
Стенограммы «Суда времени». 04. Коллективизация / Центр Кургиняна. - Режим доступа: http://www.kurginyan.ru/publ.shtml?cmd=add&cat=3&id= 70 (Дата посещения: 10.02.2012.)
Стенограммы «Суда времени». 05. 1993 год / Центр Кургиняна. - Режим доступа: http://www.kurginyan.ru/publ.shtml?cmd=add&cat=3&id=71 (Дата посещения: 10.02.2012.)
Стенограммы «Суда времени». 06. Николай II / Центр Кургиняна. - Режим доступа: http://www.kurginyan.ru/publ.shtml?cmd=add&cat=3&id=72 (Дата посещения: 10.02.2012.)
Стенограммы «Суда времени». 09. Октябрь 1917 Центр Кургиняна. - Режим доступа: http://www.kurginyan.ru/publ.shtml?cmd=add&cat=3&id=104 (Дата посещения: 15.05.2012.)
Стенограммы «Суда времени». 13. Пакт Молотова-Риббентропа / Центр Кургиня-на. - Режим доступа: http://www.kurginyan.ru/publ. shtml?cmd=add&cat=3&id= 108 (Дата посещения: 10.02.2012.)
Стенограммы «Суда времени». 14. Реформы Петра I / Центр Кургиняна. - Режим доступа: http://www.kurginyan.ru/publ.shtml?cmd=add&cat=3&id=109 (Дата посещения: 10.02.2012.)
Стенограммы «Суда времени». 15. Холодная война / Центр Кургиняна. - Режим доступа: http://www.kurginyan.ru/publ.shtml?cmd=add&cat=3&id=138 (Дата посещения: 10.02.2012.)
Стенограммы суда времени. 17. Эпоха Брежнева / Центр Кургиняна. - Режим доступа: http://www.kurginyan.ru/publ.shtmГ?cmd=add&cat=3&id=122 (Дата посещения: 15.05.2012.)
Стенограммы суда времени. 18. Александр Невский / Центр Кургиняна. - Режим доступа: http://www.kurginyan.ru/publ.shtml?cmd=add&cat=3&id=123 (Дата посещения: 15.05.2012.)
Стенограммы суда времени. 21. Андропов / Центр Кургиняна. - Режим доступа: http://www.kurginyan.ru/publ.shtml?cmd=add&cat=3&id=131 (Дата посещения: 15.05.2012.)
Стенограммы «Суда времени». 25. Иван Грозный / Центр Кургиняна. - Режим доступа: http://www.kurginyan.ru/publ.shtml?cmd=add&cat=3&id=135 (Дата посещения: 10.02.2012.)
Стенограммы суда времени. 31. Советский человек / Центр Кургиняна. - Режим доступа: http://www.kurginyan.ru/publ.shtml?cmd=add&cat=3&id=149 (Дата посещения: 15.05.2012.)
Стенограммы «Суда времени». 32. Индустриализация / Центр Кургиняна. - Режим доступа: http://www.kurginyan.ru/publ.shtml?cmd=add&cat=3&id=150 (Дата посещения: 10.02.2012.)
Стенограммы «Суда времени». 33. Распутин / Центр Кургиняна. - Режим доступа: http://www.kurginyan.ru/publ.shtml?cmd=add&cat=3&id=151 (Дата посещения: 10.02.2012.)
Стенограммы суда времени. 35. Стахановское движение / Центр Кургиняна. -Режим доступа: http://www.kurginyan.ru/publ. shtml?cmd=add&cat=3&id= 153 (Дата посещения: 15.05.2012.)
Стенограммы «Суда времени». 40. Декабристы / Центр Кургиняна. - Режим доступа: http://www.kurginyan.ru/publ.shtml?cmd=add&cat=3&id=163 (Дата посещения: 10.02.2012.)
Суд беспартийных рабочих и крестьян над Красной Армией. - М.: Красная новь, Главполитпросвет, 1923. - 53 с.
Ферро М. Как рассказывают историю детям в разных странах мира. - М: Высш. шк., 1992. - 350 с.
Хобсбаум Э. Изобретение традиций // Вестник Евразии. - М., 2000.- № 1 (8.) - С. 47-62.
Холодковский К.Г. Механизм российской цикличности // Полис. - М., 2011. -№ 6. - С. 16-21.
Яшин А.Н. Философские идеи русских мыслителей судебной защиты II половины XIX века (А.Ф. Кони, В. Д. Спасович, Ф.Н. Плевако, К.К. Арсеньев, С.А. Андреевский): автореф. дис.... канд. филос. наук. - Мурманск, 2009. - 20 с.
