CC BY
36
ЭКОНОМИЧЕСКАЯ ИСТОРИЯ И ИСТОРИЯ ЭКОНОМИЧЕСКИХ УЧЕНИЙ
ТУРСУНОВА Г.Н.
ТЕОРЕТИЧЕСКИЕ И ПРИКЛАДНЫЕ ВИДЫ АРХАИЧЕСКОГО ОБМЕНА (В СВЕТЕ ВОЗЗРЕНИЙ КЛАССИКОВ ПОЛИТЭКОНОМИИ И ТРАДИЦИЙ, БЫТОВАВШИХ У ТАДЖИКОВ И ДРУГИХ НАРОДОВ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ)
Аннотация. В научной статье представлены и обоснованы теоретические формы формирования и развития обмена. Приводятся основные определения и сущность обмена в Центральной Азии. На основе глубокого теоретического и прикладного анализа автором рассмотрены формы обмена, особенно дарообмен у народов Центральной Азии в глубоком прошлом. Показано, что теоретические воззрения корифеев политэкономии освещают научные и идейные положения относительно архаических видов обмена. Рассмотренные факты отражают конкретные разновидности старинных форм распределения необходимых предметов повседневного потребления, практикуемые у таджиков и других народов Центральной Азии вплоть до наших дней.
Ключевые слова: формы обмена, товарно-денежные отношения, непосредственный обмен деятельностью, продуктообмен, товарный обмен и товарное обращение, прямое распределение продуктов.
TURSUNOVA G.N.
THEORETICAL AND APPLIED TYPES OF ARCHAIC EXCHANGE (IN THE ASPECT OF THE OUTLOOKS OF POLITICAL ECONOMY CLASSICS AND THE TRADITIONS OBSERVED BY TAJIKS AND OTHER PEOPLES OF CENTRAL ASIA)
Abstract. In a scientific paper presented and substantiated theoretical form formation and development of an exchange. Some basic definitions and the nature of exchange in Central Asia. Based on a thorough analysis of theoretical and applied by the author considered forms of exchange, especially the gift exchange among the peoples of Central Asia in the deep past. It is shown that the theoretical views of leading figures of the political economy of light scientific and ideological position relative to archaic forms of exchange. The above facts represent specific varieties of ancient forms of distribution of essential items of everyday consumption practiced by the Tajiks and other Central Asian nations to the present day.
Keywords: farms of exchange, commodity-money relations, direct exchange of activities, exchange of products and goods circulation, direct distribution of products.
Теоретические и прикладные аспекты обмена рассмотрены и разработаны в трудах классиков политэкономии, в исследованиях историков, археологов и этнографов. С позиции системы научных принципов, т. е. в теоретическом аспекте, появление обмена квалифицируется как результат разделения труда и обуславливается определённой склонностью человеческой природы к мене, торговле и товарному обращению. По определению Адама Смита, «разделение труда... представляет собой последствие... — определённой склонности человеческой природы... к мене, торговле, обмену одного предмета на другой» [1]. Люди посредством договора, мены и покупки приобретают друг от друга большую часть необходимых предметов или взаимных услуг, и эта самая склонность к обмену и породила первоначальное разделение труда. Следовательно, обмен является порождением общественного разделения труда между профессионалом и непрофессионалом. Например, один человек выделывал лук и стрелу с большой быстротой и ловкостью, выменивал его у своих соплеменников-охотников и пастухов на скот или дичь. Со временем он сделал ремесло изготовления лука и стрел своим главным занятием
и превратился в оружейника. Таким же образом, получая за свой труд вознаграждение в виде скота и дичи, выделились плотник, кузнец или медник, кожевник или дубильщик шкур и кож. С точки зрения А. Смита, поскольку возможность обмена ведёт к разделению труда, то степень последнего всегда должна ограничиваться пределами этой возможности обмена или, другими словами, размерами рынка. Когда рынок незначителен, то соответственно, возможности обмена ограничены, мастеровым же занятиям присуща универсальность. Например, кузнец при узком сельском рынке сочетал разнообразную работу по обработке металла — от изготовления орудий труда до выделки украшений [1].
Марксистский подход определяет обмен в качестве взаимного распределения деятельности между людьми, которая проявляется в форме равнозначной мены продуктами и в виде товарно-денежных отношений. «Поскольку обмен есть лишь опосредствующий момент между производством и обусловленным им распределением, с одной стороны, и потреблением, с другой стороны, а потребление само выступает как момент производства, постольку и обмен, очевидно, заключён в производстве как его момент» [2].
Под воздействием способа производства в истории общества существует несколько разновидностей обмена: непосредственный обмен деятельностью, продуктообмен, товарный обмен и товарное обращение, прямое распределение продуктов.
При первобытном способе, в условиях коллективного производства и непосредственного распределения продуктов, внутри общины существовал лишь обмен деятельностью, связанный с половозрастным разделением труда. Учитывая специфику археологических материалов, В. М. Массон классифицировал обмен и торговлю в первобытную эпоху по объектам обращения: сырьё, предметы украшений, орудия труда и оружие. Ранний обмен сырья и украшений отмечается для эпохи верхнего палеолита и мезолита. По данным этнографии, обмен, включавший украшения, утварь, оружие, охру, наркотики, происходил на Австралийском материке в доземледельческую эпоху [3].
В архаических обществах осуществлялись первобытные формы обмена между отдельными племенами, в зависимости от наличия естественных ресурсов на территориях их расселения. На стадии раннепервобытной общины два фактора — накопление избыточного продукта и трудовое распределение, т. е. получение продукта в соответствии с затраченным трудом, — содействовали зарождению обмена. В условиях межобщинной связи людей, когда различные виды богатства, которыми снабдила их окружающая среда, например, ценные сорта камней, дерева, керамической глины, соли и т. д., требовали мены, назревала необходимость обращения. «Различные общины — считал К. Маркс, — находят различные средства производства и различные жизненные средства среди окружающей их природы... Это те естественно выросшие различия, которые при соприкосновении общин вызывают взаимный обмен продуктами, а следовательно, постепенное превращение этих продуктов в товары» [4]. То есть, по марксистскому видению, генезис обмена вытекает из разнообразия природных условий мест обитания общин, которые предоставляют различные средства производства для экономической жизни. По археологическим материалам и этнографическим наблюдениям можно сказать, что межобщинный обмен и обмен изделиями практиковались уже в позднем палеолите и мезолите (12-6 тыс. лет до н. э.) [5]. На ранней стадии обмена переход предметов от одного субъекта к другому совершался путём дарения (его чаще в этнографии называют дарообмен) с ответными подарками, а иногда посредством похищения военной добычи, дани, имущественного штрафа, возмещения убытков или выигрыша.
К. Брюхер считает, что древняя форма обмена выразилась в манере «полного общения» — всесторонние взаимные сношения членов одного племени по совместному использованию пищевых продуктов. Эта форма характеризуется следующим образом: «Среди членов одного и того же племени по отношению к пищевым продуктам господствует почти полное общение имущества: если нарезается животное и об этом не сообщается соседу и если кто-либо не приглашает прохожего принять участие в еде, то такой поступок приравнивается к воровству» [6].
Примеры «полного общения имущества» — положения, сформулированного К. Брюхером методом этнографических изысканий, выявлены у горных таджиков Вахио-боло в верховьях реки Хингоу, главного притока Вахша — Сурхоба на юго-востоке Таджикистана ещё в начале 30-х годов XX века. Так, по представлениям населения указанной области, гробница — мазар
Бурха (горный козёл — Г.Т.) действительно являлась святыней всех вахиочей. Доказательством такой подверженности и поверий служат ежегодные пожертвования на гробницу. По данным Н. А. Кислякова, известного исследователя истории и этнографии таджиков, эти пожертвования заключаются в том, что каждый год весной один из жителей кишлака Сангвор — главного поселения вахиочей — приносит шейхам (хранителям мазара) в дар быка, то же самое делает и один из жителей кишлака Боршид. Осенью, после сбора урожая, все дехкане кишлаков, расположенных по рекам Оби-арзынг и Хингоу до Джарибахт (местность, служащая межой между Вахио-боло и Вахио-поён — Г. Т.), дают санговарскому дехканину, пожертвовавшему быка, по одному деревянному блюду пшеницы. Боршидский же дехканин собирает пшеницу с жителей кишлаков, расположенных по реке Оби-мазор. Таким образом, приношение мазару фактически совершается всем населением Вахио-боло [7]..Данный пример свидетельствует о том, что в Вахио-боло совершался обмен путём двойного дарения. Богатый житель приводил в дар мазару быка в обмен на покровительство святого духа Бурха. Все жители кишлаков одаривали дехканина — жертвователя — по одному деревянному блюду пшеницы.
Своеобразной древней формой трудового и производственного обмена путём безвозмездного дарения являлись виды родовой взаимопомощи, называемые у таджиков, как горных, так и равнинных, шарики и хашар. Эти приёмы обмена осуществлялись при совместной обработке земли, в ходе строительства жилых и общественных зданий, в процессе семейного, производственного и общественного быта.
Обмен путём шарики (от арабского шарик — товарищ, соучастник, компаньон) чаще всего реализовывался как совместная обработка земли при пахоте, посеве, жатве, уборке урожая и других работах. Приём шарики заключается в том, что кто-либо, имеющий землю на богаре и не обладающий достаточными силами и средствами для её обработки, приглашает другого работать совместно, причем всё, т. е. личный труд, семена, скот, инвентарь, вкладываются сторонами одинаково. При разделе урожая владелец земли получает несколько большую долю. Та небольшая доля урожая может рассматриваться как компенсация труда, первоначально затраченного им на освоение новой земли [7]. При такой системе кооперирования труда практикуется равноправный обмен личным трудом, семенами, скотом, инвентарём между владельцем и работником, обладающим правом «товарища», который являлся либо безземельным, либо малоземельным тружеником.
Характерный вид шарики применялся на поливных землях Средней Азии и основывался на частной собственности, охватывавшей средства производства. При этом обмен совершался между владельцем основного средства производства, каковым являлась поливная земля, и продавцом своего труда в лице неимущего или малоимущего крестьянина, выступавшего в роли арендатора. Процесс обмена происходил следующим образом: лица, владевшие избытком земли, отдавали её в обработку другому лицу, причём последний засевал землю своими семенами, сам трудился со своим собственным инвентарём и в результате отдавал половину урожая владельцу земли. По обычаю, когда урожай обмолачивался и складывался в кучу на гумне, после отдачи ушра и других налогов, являлся владелец земли и забирал свою половину. При этом арендатор земли здесь обязан был передать владельцу земли один ман (кувшин) коровьего масла и один кусок карбоса — хлопчатобумажной материи, что называлось кауна. Кауна давалась за то, что обмолоченная солома оставалась у арендатора [7].
Производился и другой вид обмена в форме шарики, менее обременительный, когда один из участников давал семена и землю, а другой свой скот и труд, урожай же также делился пополам. Краевед В. Дынин в начале XX века выявил обмен в форме шарики в Горной Матче, расположенной в верховьях реки Зеравшан. По его словам, «самая распространённая форма такого товарищества выражается в подобных случаях в том, что один предоставляет в распоряжение другого землю, а этот последний даёт рабочий скот, орудия и участвует, кроме того, собственным трудом в обработке поля, урожай же делится пополам» [8]. С точки зрения Л. Домбо, в Средней Азии на более низкой ступени хозяйственного развития чорыкорство или издольщина действительно было товариществом по совместной обработке земли. По истечении времени, при феодализме, чорыкорство превратилось в форму эксплуатации.
Один из древних видов взаимообмена трудом у народов Центральной Азии обозначается термином хашар (разновидности и синонимы: ашар, йора). Так называется старинный обычай
коллективной помощи соседу, односельчанину или родственнику, которые в силу тех или других обстоятельств — по болезни, недостатку рабочих рук или по другим причинам — были лишены возможности справиться с какой-либо работой. Чаще всего это касалось полевых работ, таких как пахота или жатва, перевозка на гумно урожая, но иногда и постройки или ремонта дома, очистки хлевов и вывоза на поля удобрений, валяния коша или обработки шерстяных тканей и т. п. Это был обычай, который в русской деревне обозначался термином «помочь» [9]. Супруги В. П. и М. Наливкины упоминают о хашаре в Фергане: «Окучивание дынь, джугары, кукурузы и хлопчатника производится обыкновенно особыми рабочими — около городов подёнщиками, а в кишлаках по большей частью помощью (ашар)» [10]. О хашаре в Дарвазе и Каратегине говорит Г. Арандаренко: «.запашка и уборка жатвы в значительных хозяйствах выполняется подмогой родственников за дневные харчи.» [11]. М. С. Андреев в своей работе о таджиках долины Панджшир, расположенной в области Кабула, писал: «.при выносе удобрения в поле. применяются так называемые йора.» [12]. Этот же исследователь рассказывает о помочи у жителей Ишкашима и Вахана во время летнего посева. Причём в этом случае помощью обслуживаются поочередно все жители селения [13]. О хашаре у горцев Матчи и Фальгара говорил В. Дынин [8]. То есть в ходе хашара — взаимообмена трудом — действовала круговая порука. Лицо, организовавшее хашар в своём хозяйстве, было обязано по первому призыву любого участника коллективной трудовой помощи явиться на его поле деятельности и обработать трудовой долг.
М. С. Андреев изложил претворение хашара при выработке железа в долине реки Вандж. По этому поводу он писал: «Обычай нанимать рабочих за плату совершенно не существует, и вместо того имеется очень интересный обычай взаимообмена трудом — помочи, называемые хашар. Эти товарищества взаимопомощи составляются определённым кругом лиц, подобно тому, как существует взаимообмен молоком или обмен работой быками при пашне. В один раз, например, все участники идут работать к одному члену артели, закладывающему домни-цу, а в другие разы тот же самый закладчик должен ходить как рабочий к прочим бывшим или будущим участникам его выплавки на их закладки домницы. Пища подаётся хозяином домны в усиленном размере, как всегда бывает на хашар» [14].
Впоследствии обычай хашар (первоначально имевший форму родового и соседского трудо-обмена) был использован феодалами и правителями для безвозмездной обработки своих земель силами дехкан, принудительной работы по очистке арыков, ремонту оросительных систем, возведению крепостных стен. Так, для жителей Бухары в IX веке поддержка и охрана крепостных стен вокруг её земледельческого оазиса были тяжёлой повинностью и податью: каждый год для этой цели тратилось очень много денег и собиралось много людей (на хашар) [15]. То есть фактически добровольный трудообмен под названием хашар превратился в форму барщинной эксплуатации.
Дарообмен как форма хозяйственных отношений между соседями, родственниками, селянами и горожанами, кочевниками и оседлыми, земледельцами и ремесленниками широко применялся в Средней Азии вплоть до начала коллективизации сельского хозяйства в 30-х годах XX века. В повседневной жизни важным видом дарообмена между соседями являлся древний обычай взаимного подношения горячими лепёшками домашней выпечки, традиционными разновидностями блюд. При убое мелкого и крупного скота раздача мяса ближайшим соседям считалась обязанностью домовладельца. Накануне праздников Навруз, Рамазан и Курбан происходил массовый обмен излюбленной пищей таджиков и узбеков — пловом. Это всеобщее подношение плова называлось ошалишкунон (обмен блюдами). Выражением тесных связей, существовавших между сельским и городским поселением, усугублявшимся постоянным притоком сельского населения в города, где последнее обычно селилось в порядке землячества, являлись обычаи подношения, сопровождаемые обязательным ответным одариванием и называемые посира (посра) и кавсан (кевсан), дарение какой-то доли урожая, ремесленных и кустарных изделий (например, зерно, виноград, фрукты, овощи, бахчевые, текстиль, гончарная посуда, обувь).
Согласно данным О. А. Сухаревой, в старой Бухаре дарообмен активно проводился соседями, родственниками, друзьями во время семейных пиршеств или угощений. Если семья на своих праздниках и поминках угощала всех жителей квартала, то с другой стороны все со-
седи должны были, так или иначе, участвовать в расходах на угощение и его приготовление. Молодёжь квартала и многие из мужчин выполняли всевозможные работы и поручения: кололи дрова, приносили воду, резали морковь для традиционного плова, обслуживали гостей. Хозяин дома избавлялся от этих хлопот. В его обязанности входило встречать и приветствовать гостей, его место было у ворот, при входе в дом.
Соседки по кварталу, как и родственницы, по обычаю, должны были участвовать в подготовке угощения: каждой гостье полагалось принести на пир поднос с чем-нибудь съедобным, иногда и какой-нибудь подарок. Смысл этого обычая ясен: таким образом жители квартала помогали в устройстве обрядовых угощений не только своим трудом, но и участием в расходах. Эта помощь особенно нужна была в случае смерти. По обычаю, до трёх дней в доме умершего пищи не готовили: всё необходимое для питания семьи и угощения тех, кто пришёл выразить соболезнование, доставляли наряду с родственниками соседи по кварталу, которые, потратившись на приношение, могли рассчитывать, что и им в соответствующем случае будет оплачено тем же [16].
Дарообмен у народов Центральной Азии в прошлом особенно учащался при проведении свадьбы, бракосочетания, а также пиршества по случаю обрезания мальчика (туйи суннат). Дарение сопровождало почти все стадии заключения брака, свадьбы и свадебной обрядности. Последняя начиналась со сватовства. Зачастую у таджиков и узбеков матери сватали своих малолетних и даже новорожденных детей. Существовало два вида подобного сватовства, а именно: гахворабахш (подношение с колыбели или колыбельный подарок) и доманчок (подрывание подола рубашечки девочки как знак сватовства) [17]. Сговор по малолетним скреплялся объявлением об их помолвке на специально устроенном по этому поводу пиршестве. Оно организовывалось в доме отца девочки. Обычно резали барана, пекли тонкие лепёшки — чапоти. Помимо угощения, отец мальчика должен был принести с собой и подарки: девочке — сарупо или сарутан (полный костюм, комплект одежды — головной убор, нательные одеяния, обувь), а также что-либо матери, сёстрам и другим родственницам девочки. Если гахворабахш происходил в зажиточных семьях, то отец мальчика делал и более существенные подарки, например, дарил корову или баранов. На торжество приглашались родственники и соседи, которым и объявлялось о помолвке детей. Иногда кто-либо из родных юноши (мальчика) одевал на девочку рубашку, вследствие чего и сам обряд носил также название куртапуши (одевание рубашки). Родители девочки подносили отцу и матери мальчика набор подарков — рубаху, штаны, халат, а также отрезы материй, предназначенных для будущего жениха и его ближних. Обычно родители детей, над которыми был заключён обряд колыбельного сговора, в дальнейшем называли друг друга сватами — кудоанда — и постоянно обменивались хотя бы незначительными подарками. Время от времени стороны и жениха, и невесты одаривали друг друга подарками, особенно в связи с праздниками и семейными мероприятиями [18].
Сватовство совершеннолетних и достигших брачного возраста молодых также происходило с соблюдением обмена угощениями и подарками. Так, в некоторых местах Южного Таджикистана сваты несли с собою небольшое угощение: сдобные лепёшки — катмоль, ягоды шелковицы — тут или муку из этих ягод — тутпуст, иногда же небольшой лоскут материи, которую они в случае получения согласия разрывали на части и раздавали присутствующим по маленькому лоскуту. Гостям приносили ширравган — кушанье, которое ели из одного блюда, для него требовалось предварительное омовение рук. В связи с этим существовал следующий обычай: если вода для омовения подавалась тёплой, то тем самым хозяин дома давал понять, что предложение пришедших будет встречено благосклонно. Если же вода подавалась холодной, то это означало, что сватам не на что надеяться [18].
При получении согласия отца девушки сватам обычно предлагались подарки. В Вахио-боло хозяин дома давал сватам потахс (т. е. подарок, даваемый обычно хозяином уважаемым гостям, посетившим впервые дом), состоявший из чалмы, халатов, материи и других вещей [7]. А. Гребёнкин сообщает, что в Фальгаре (верховья Зеравшана) после получения со стороны отца девушки согласия сватам подавали фрукты, которые они завёртывали в платок и несли в дом отца юноши в качестве доказательства принятия предложения [19]. По материалам Е. М. Пещеревой, в Каратаге Гиссара, если отец соглашался, то он выносил сватам
по поясному платку. На севере Таджикистана знаком согласия родителей невесты являлось подношение сватам поясных платков (румол).
Обряды помолвки и других стадий свадебного бракосочетания, называемого фотиха (открытие, начало — название 1-й суры Корана) или ноншиканон (разламывание лепёшки) сопровождались взаимными подношениями и путём обмена дарами между сватами. Этот процесс обмена в народном говоре назывался табак бари ва табак биёри (дарение и приношение посредством блюда) или табаки кудои (обменные блюда между сватами). Ко дню помолвки отец и родственники жениха заготовляли подарки, а также продукты для предстоящего угощения. Родители невесты и её родные также приготовляли годами накопленное приданое — бисот, чихоз и свадебные подарки — туёна или чашни.
Здесь уместно отметить, что согласно древней традиции иранцев (таджиков), восходящей к авестийскому периоду, обычай дарения или вознаграждения возвеличивает человека в качестве поборника добра и антипода зла и обязательно обернётся сторицей — материальными благами. Так, в «Авесте» Ахура Мазда — божество света и добра — обращается к посланнику Заратуштре, говоря ему: «Вознаграждение тебе за то, содеянное тобою, — тысяча коней резвых, быстроходных. Вознаграждение тебе за то, содеянное тобою, — тысяча верблюдов быстрых, крепкогорбых. Вознаграждение тебе за то, содеянное тобою, — тысяча быков темноцветных, крепкотелых. Вознаграждение тебе за то, содеянное тобою, — тысяча овец жирных (шёрстных)» [20].
Объём подарков и количество заготовляемых продуктов, величина приданого и размер подношений, необходимых для проведения свадебных обрядов, определялись социальным положением сватов. По словам А. А. Бобринского, у припамирских таджиков указанные подарки состояли из отреза ситца на две рубашки, тика на одну рубашку, алачи (местная полушёлковая ткань) на рубашку или халат, трёх кусков белой материи мата, одного куска бумажной тонкой ткани для женской рубашки, двух женских платков (один из них шёлковый, другой бумажный) для головы и, наконец, ожерелья из камней [21]. У таджиков области Кабула материя на платье приносится вместе с чалпак — большими тонкими блинами, имеющими ритуальное значение [7]. В селении Мадрушкат Горной Матчи родители жениха предварительно присылали в дом невесты для проведения обряда ноншиканон комплект одежды невесте, фунтов двадцать риса, несколько фунтов сушёных абрикосов, двадцать свежеиспечённых лепёшек [17]. У этнографической группы ирони — иранцев-шиатов, проживавших в Бухаре, составляемый женихом подарок для невесты согласно руйхат — списку вещей, назывался харид. Руйхат, приносимый в дом жениха бабушкой невесты по матери, включал следующие вещи: пять платьев (шерстяное, хонатлас, два крепдешиновых, креп-сатиновое), два платка, туфли, пальто, костюм, 20 м ситца на ватное одеяло, два золотых кольца, серьги, золотые часы, а также продукты: рис — 100 кг, масло хлопковое — 30 кг, сахар — 15 кг, конфеты — 10 кг, кишмиш — 4 кг, морковь — 20 кг, картошка — 20 кг, мясо — 40 кг и баран. Прежде в руйхат включалось больше украшений: тапиши тилло — «золотое нагрудное», пешонабанди зардузи — «золотошвейная налобная повязка», беларзу — «браслет». Продукты, указываемые в руйхат, были рассчитаны на оба свадебных праздника — туйи фотиха и туйи никох [22] — «свадьба-помолвка» и «свадьба-бракосочетание» соответственно.
Таким образом, теоретические воззрения корифеев политэкономии освещают научные и идейные положения относительно архаических видов обмена [23]. Данные факты отражают конкретные разновидности старинных форм распределения необходимых предметов повседневного потребления, практикуемые у таджиков и других народов Центральной Азии вплоть до наших дней.
Литература
1. Смит А. Исследование о природе и причинах богатства народа. — М., 2000. — С. 86.
2. Маркс К. Введение. Из экономических рукописей 1857-1858 годов /Маркс К., Энгельс Ф. Соч. — 2-е изд. — Т. 12. — М, 1988. — С. 725.
3. Массон В. М. Обмен и торговля в первобытную эпоху /Вопросы истории. — 1973. — № 1. — С. 7980.
4. Маркс К., Энгельс Ф. Соч. — 2-е изд. — Т. 23. — М., 1988. — С. 364.
5. Алексеев В. П., Першиц А. И. История первобытного общества. — М.: Высшая школа, 1990. — С. 185 — 186 с.
6. Брюхер К. Возникновение народного хозяйства. Вып. I. — СПб., 1907. — С. 82. — С. 55.
7. Кисляков Н. А. Следы первобытного коммунизма у горных таджиков Вахио-боло. — М.; Л., 1936. — С. 18.
8. Дынин В. Очерк быта горцев верховьев Зеравшана // Изв. Турк. отд. Русского геогр. общества. — Т. X. Вып. 1. — 1914. — С. 44.
9. Кисляков Н. А. Патриархально-феодальные отношения среди оседлого сельского населения Бухарского ханства в конце XlX — начале XX века. М.; Л.: АН СССР, 1962. — С. 141.
10. Наливкин В. и Наливкина М. Очерк быта женщины оседлого туземного населения Ферганы. — Казань, 1886. — С. 20.
11. Арандаренко Г. Дарвоз и Каратегин //Военный сборник. — № 11. —1883. — С. 156.
12. Андреев М. С. По этнологии Афганистана. — Ташкент, 1927. — С. 24-25.
13. Андреев М. С. и Половцев А. А. Материалы по этнографии иранских племён Средней Азии / Сб. музея антропологии и этнографии. — № 1. Вып. IX. — 1911. — С. 21-22.
14. Андреев М. С. Выработка железа в долине Ванча. — Ташкент, 1926. — С. 14.
15. Абу Бакр Наршахи. История Бухары // История Средней Азии. Сб. исторических произведений. — М, 2003. — С. 147.
16. Сухарева О. А. Квартальная община позднефеодального города Бухары (в связи с историей кварталов). ГРВЛ. — М.: Наука, 1976. — С. 28-29.
17. Троицкая А. Л. Некоторые старинные обычаи, обряды и поверья таджиков долины Верхнего Зеравшана //Занятие и быт народов Средней Азии. Среднеазиатский этнографический сборник. — М.; Л.: Наука, 1971. — С. 225.
18. Кисляков Н. А. Семья и брак у таджиков по материалам конца XIX-начала XX века. — М.; Л.: АН СССР 1959. — С. 75-77.
19. Гребенкин А. Д. Заметки о Кохистане // Туркест. ведомости, 1872. — № 30 — С. 31.
20. Брагинский И. С. Из истории таджикской народной поэзии. — М.: АН СССР, 1956. — С. 38.
21. Бобринской А. А. Горцы верховьев Пянджа (ваханцы и ишкашимцы). Очерк быта по путевым заметкам. — М., 1908. — С. 90.
22. Люшкевич Ф. Д. Этнографическая группа ирони // Занятия и быт народов в Средней Азии. Среднеазиатский этнографический сборник. — Л.: Наука, 1971. — С. 59.
23. Зоидов К. X Экономическая эволюция и эволюционная экономика. — М.: ИПР РАН, 2003. — 156 с. References:
1. A. Smith, The Wealth of Nations. - M., 2000. - C. 86.
2. Introduction to Marx. Economic Manuscripts of 1857-1858 s /K. Marx and F. Engels, Soch. - 2nd ed. - T. 12. - M., 1988. - C. 725.
3. VM Masson exchange and trade in the prehistoric era / Questions of history. - 1973. - № 1. - C. 79-80.
4. K. Marx and F. Engels, Soch. - 2nd ed. - T. 23. - M., 1988. - S. 364.
5. Alekseev VP, PershytzAIPrehistory. - M.: Higher School, 1990. - S. 185 - 186p.
6. Bryuher K. The appearance of the national economy. Vol. I. - SPb., 1907. - P. 82. - P. 55.
7. Kisliakov NA Traces of primitive communism the mountain Tajiks Vahio bolo. - M.; L., 1936. - P. 18.
8. Dynin B. Essay life Highlanders headwaters Zarafshan // Math. Turk. Dep. Russian geogr. society. - T. X. Vol. 1. - 1914. - P. 44.
9. Kisliakov NA patriarchal-feudal relations among the sedentary rural population of Bukhara Khanate in the late XIX - early XX century. M.; L .: USSR Academy of Sciences, 1962. - 141 pp.
10. Nalivkin B. and M. Nalivkina Essay welfare, women settled native population of Fergana. - Kazan, 1886. -P. 20.
11. G. Arandarenko Darvoz and Karategin //Military Collection. - № 11. -1883. - P. 156.
12. MS Andreev in ethnology Afghanistan. - Tashkent, 1927. - P. 24-25.
13. Andreev MS and Polovtsiev AA Materials on the ethnography of the Iranian tribes of Central Asia / Coll. Museum of Anthropology and Ethnography. - № 1. Vol. IX. - 1911. - P. 21-22.
14. Andreev MS Development of iron in the valley Vanj. - Tashkent, 1926. - P. 14.
15. Abu Bakr Narshakhi. History of Bukhara // History of Central Asia. Coll. historical works. - M., 2003. - S. 147.
16. Sukharev OA Quarterly late feudal community of Bukhara (in connection with the history of neighborhoods). GRVL. -M.: Nauka, 1976. - P. 28-29.
17. Trinity AL Some ancient customs, rituals and beliefs Tajik Upper Valley Zarafshan // Occupation and the life of the peoples of Central Asia. Central Asian ethnographic collection. - M.; L .: Nauka, 1971. - 225 pp.
18. Kisliakov NA Family and marriage Tajiks Materials late XIX-early XX century. - M.; L .: USSR Academy of Sciences, 1959. - P. 75-77.
19. Grebyonkin AD Notes Kohistan // Turkest. statements, 1872. - № 30 - P. 31.
20. Braginsky I. From the history of the Tajik folk poetry. - M.: USSR Academy of Sciences, 1956. - P. 38.
21. Bobrinsk AA Highlanders headwaters Panj (Wakhi people and ishkashimtsy). Essay on the life of travel notes. - M., 1908. - P. 90.
22. Lyushkevich FD ethnic groups Ironi // employment and life of the peoples in Central Asia. Central Asian ethnographic collection. - L .: Nauka, 1971. - P. 59.
23. Zoid KH economic evolution and evolutionary economics. - M.: IPR RAS, 2003. - 156p.
