CC BY
41
10. СтюфляеваМ.И. Поэтика публицистики. Воронеж, 1975.
11. Теория журналистики: в поисках смысла, структуры и назначения / Ред.-сост. М.Н.Ким. СПб., 2007.
References
1. Woman L.G. Filologichesky text analysis. Theory bases, principles and aspects of the analysis. - M, Yekaterinburg, 2004.
2. Blochin I.N. Antropologiya ofjournalism: interpretations, bases, characters//journalism Theory: in search of sense, structure and an appointment / Edition - сост. M. N. Kim. - SPb. 2007.
3. Dmitrovsky A.L. Motivation and development of the identity of the journalist//Scientific notes of the Oryol state university. -2010, No. 1. - Ch.2 «Humanitarian and social sciences» («Philology»).
4. Dmitrovsky A.L. Problema of the journalism theory in the light of scientific and methodological and philosophical approaches of the XXI century//Scientific notes of the Oryol state university. - 2011, No. 4. - Ch.2 «Humanitarian and social sciences» («Philosophy»).
5. Dmitrovsky A.L. Existential theory of journalism: metatheory attempt//Sign: problem field of media education. - 2012 . - No. 2 (10).
6. Zemlyanova L.M. Zarubezhnaya коммуникативистика in anticipation of information society. - M, Moscow State University, 1999. - Page 141, 146.
7. Lebedev S. A. Filosofiya of science: short encyclopedia. - M, 2008.
8. Ojegov S. I. and Shvedova N. Yu. Explanatory dictionary of Russian: 80 000 words and phraseological expressions / the Russian Academy of Sciences. Russian institute of V.V.Vinogradov. - 4 prod. additional - M., 2003.
9. SokolovA.V. General theory of social communication. - SPb. 2002.
10. StyuflyaevaM. I. Poetika ofjournalism. - Voronezh, 1975.
11. Journalism theory: in search of sense, structure and an appointment / Edition - сост. M. N. Kim. - SPb. 2007.
УДК 821.161.1(091) ЗАЙЦЕВ Б.К.
UDC 821.161.1(091) ЗАЙЦЕВ Б.К.
Е.Ф. ДУДИНА
кандидат филологических наук, руководитель научного отдела Орловского государственного университета E-mail:L.Dudina-n@yandex.ru
E.F. DUDINA
candidate of philological sciences, head of scientific department, Orel state university E-mail:L.Dudina-n@yandex.ru
ТЕМА МЕЩАНСТВА В ПРОИЗВЕДЕНИЯХ Б.К. ЗАЙЦЕВА 1910-Х ГОДОВ (НА МАТЕРИАЛЕ РАССКАЗОВ «МАТЬ И КАТЯ», «КАССАНДРА»)
NARROW-MINDEDNESS SUBJECT IN THE WORKS B. K. ZAYTSEVA 1910TH YEARS (ON A MATERIAL OF STORIES «MOTHER AND KATYA», «CASSANDRA»)
В статье рассматриваются произведения Б.К. Зайцева 1915 года. Анализируются художественные способы и приемы раскрытия мещанской психологии: речевая характеристика, характеристика героя через вещное и личностное окружение, восприятие его другими персонажами, сюжетная типология, авторская ирония и т.д.
Ключевые слова: русская литература, мещанство, мещанская психология, неореализм, речевая характеристика, вещное окружение, сюжетная типология, авторская ирония, комедия положений.
In article the works are considered B. K. Zaytseva 1915. Art ways and methods of disclosure of Philistine psychology are analyzed: the speech characteristic, the characteristic of the hero through a real and personal environment, perception his other characters, subject typology, author's irony, etc.
Keywords: Russian literature, narrow-mindedness, Philistine psychology, neo-realism, speech characteristic, real environment, subject typology, author's irony, situation comedy.
В биографических сведениях (письмо С.А. Вен-герову) от 1912 года Б.К. Зайцев писал: «Ход литературного развития приблизительно таков: начал с повестей натуралистических; ко времени выступления в печати - увлечение так называемым «импрессионизмом», затем выступает элемент лирический и романтический. За последнее время чувствуется растущее тяготение к реализму» [6: 91]. Помимо новых веяний западных
и российских символистов, на его творчество оказал огромное воздействие опыт классической литературы. «.. .Мы сызмальства питались Пушкиными и Гоголями. Отрочество наше озарял Тургенев. Юность - Лев Толстой, позже пришли Достоевский, Чехов. Мы выросли во мнении, что литература наша очень хороша, но она - продолжение всего нашего склада, наших мнений, троек, охот» [3: 9], - написал Б.К. Зайцев в «Слове
© Е.Ф. Дудина © E.F. Dudina
10.00.00 - ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ 10.00.00 - РИТШЬОИСЛЬ
о Родине» в 1938 году.
Ученые размышляют о влиянии на творчество писателя Н.В. Гоголя, А.С. Пушкина, И.С. Тургенева, Ф.М. Достоевского, А.П. Чехова. О пушкинских мотивах в творчестве Б.К. Зайцева пишут Е.Т. Атаманова, О.Н. Калениченко и др., о влиянии творчества Н.В. Гоголя - Ю.А. Драгунова, Л.М. Петрова, о линии Ф.М. Достоевского - Л.М. Аринина, Е. А. Тюхова и др., о тургеневских мотивах - Ю.А. Драгунова, Н. А. Куделько и др., о линии А.П. Чехова - Ю.А. Драгунова, А.В. Кандидов, И.В. Ксенофонтов, М.Г. Миронова, А. Д. Струк, Е. А. Тюхова и др.
В период 1910-х годов, по словам самого Б.К. Зайцева, в его произведениях чувствуются тургеневско-чеховские мотивы.
По словам А.П. Черникова, в данный период времени в произведениях писателя отражаются изменения, происходившие в поэтике реализма начала ХХ века: «стремление к емкости и концентрированности изображения. К широкому использованию подтекста, акцентно-синтезирующих, символических деталей, образов и картин; изображение быта как конкретно-чувственной формы воплощения бытия. Это была уже иная школа - школа Чехова, через которую прошли и многие другие писатели-реалисты серебряного века -Бунин, Шмелев, Куприн, Сергеев-Ценский - участники знаменитого, объединившего в своих рядах лучшие реалистические силы того времени «Книгоиздательства писателей в Москве», членом-вкладчиком которого Зайцев стал с самого начала его основания - с марта 1912 года» [9: 15-16].
Широк круг жизненных наблюдений писателя, и обширен круг его героев. В значительной своей части это представители тех социальных групп, жизнь и быт которых он лучше всего знал, люди, среди которых он жил. Перед нами жизнь и быт провинциальной России с её обедневшими чудаками-дворянами («лишними людьми»), такими как Виктор Михайлович из рассказа «Бездомный» (1915) или развеселый дворянин Федюка из романа «Дальний край» (1912)1, мелкими помещиками - Колгушин («Мать и Катя» (1915)) или помещиками, бездарно прожившими свою жизнь («Земная печаль» (1915)). Появляются у Б.К. Зайцева тип «мещанина по духу» в рассказах «Мать и Катя», «Кассандра» (1915), типы революционера (Степан) и интеллигента Пети из романа «Дальний край» (1912), отставные офицеры, на склоне лет живущие в деревне, сельское духовенство («Церковь»). Писатель обращается к жизни неприкаянного студенчества, мы видим героев, по разным причинам не окончивших университет или не блещущих талантом - студент Фомин из рассказа «Кассандра», студенчество в романе «Дальний край» и т.д. Перед нами студенты-политики, хлыщи, зубрилы и «огромная масса никаких». С легкой иронией автор характеризует в романе студенческое общество: «Первые
1 Федюка ведет разгульную жизнь, является гроссмейсте-
ром общества козлорогов, он «гордо носил красный жилет, проживал остатки состояния, говорил «ты» официантам - по стародворянской привычке, пил абсент в чистом виде и пел цыганские романсы, когда бывал в духе» [4: 434].
собирали деньги - таинственно, иногда глубокомысленно; устраивали сходки, говорили «студенчество», «публика». Путейский институт называли «Путейкой», Технологический - «Технология». Вторые приезжали на рысаках - это были дети богатых инженеров; они носили рейтузы, высочайшие воротнички, проборы; почти все заказывали чертежи и проекты. Возникает тема театра: актеры и актрисы разной степени таланта, очень часто неудачники, - «Актриса», «Актерское счастье» (1913), «Вечерний час» (1913), «Дальний край».2
В рассказе «Мать и Катя» автор обращается к теме мещанства, очень тонко раскрывает мещанскую психологию героев. Так, частный поверенный Бобка мнит себя культурным человеком и представляется «на одной ноге с дворянами». Перед нами чиновник «средней руки», кичащийся своей «солидностью» и «внушительностью». Автор в несколько комичном виде высвечивает недостатки и даже пороки «окультурившегося» чиновника.
С легкой иронией автор описывает Бобкину манерность и тягу к «шикарному». Показательной, на наш взгляд, является уже первая встреча с героем в ресторане: «Бобка сел солидно, оглянулся, как бы оценивая порядочность окружающего, - и попросил карточку. Он, действительно, бывал тут нередко. Ему нравилось, что в этом ресторанчике недорого, но, как он полагал, «шикарно». Шикарность состояла в том, что было много зеркал, подделки под красное дерево, что пошло был расписан потолок, и видимо имитировал Вену. Злые люди утверждали, что ресторан содержат австрийские шпионы» [5: 29]. На самом деле, несмотря на стиль «модерн» и подделку «под заграницу», ресторан оставался все той же истинно русской «забегаловкой», когда студенты заказывали одну чашу пива на несколько человек, начинали орать и что-то доказывать, а за соседним столиком обнаруживались заснувшие от выпитого посетители, в итоге кругом начинало царить «воинствующее» настроение. Данный «ресторанный» фрагмент произведения является, на наш взгляд, одной из иллюстраций, характеризующей нравственный облик России начала ХХ века. Развращенное сознание общества прикрывается «мишурой» искусственного благополучия.
Достаточно емкая характеристика героя дается через его восприятие другими персонажами. «С Мещанской улицы дворянчик!» - оценивает поведение Бобки его любовница.
Тяга к богатству и завышенная самооценка заставляют героя попадать в ситуации, позволяющие говорить о наличии сюжетной «комедии положений» в произведениях Б.К. Зайцева. Так, склонность к игре, излишествам и «значительности» приводят Бобку к аресту и штрафу (ситуация «маленького скандала» после выигрыша на бегах): «... на рассвете оказались в трактире Бабынина на Земляном валу. По дороге Егунов
2 Подобную насмешку над средой полуобразованности мы находим ещё у А.Н. Островского, который вывел целый ряд отечественных «купцов во дворянстве». За внешней просвещенностью героев, заемными словечками, часто карикатурно искаженными («антриган», «проминаж», «гольтепа») таилась грубость понятий, душевная неразвитость персонажей пьес драматурга.
(...) решил заехать домой. Заехали и взяли еще денег и цепь судебного пристава. Егунов был самолюбив, да и Бобка знал себе цену; но как раз вышло, что в трактире Бобынина к ним отнеслись недостаточно почтительно. Егунов рассердился, надел цепь и объявил, что именем закона накладывает печати на все вокруг, вообще всех арестует и «препровождает». Бобка помогал ему; кон -чилось же тем, что препроводили именно их в ближайший участок, где они провели раннее и позднее утро. Далее Егунова посадили на неделю, а Бобка предстал перед мировым и выложил двадцать пять рублей ком -пенсации» [5: 50-51].
В деревне Бобка демонстрирует свою «русскость» и простоту ношением национальной рубашки и красных сафьяновых туфель, «потому, что деревня, здесь полагается не стесняться» [5: 51]. Вмешивается в совершенно далекую для него сферу деятельности -сельское хозяйство: учит Колгушина вести хозяйство, разводить огороды и дорогих кур, «а не сеять какую-то глупую рожь: пусть уж с этим возятся мужики» [5: 51].
Показательным, на наш взгляд, является описание Б. К. Зайцевым Бобкиного отношения к священнику. Архиерей воспринимается героем не через духовную призму, а исключительно с визуальной точки зрения. «От архиерея должно пахнуть сладостью и этаким затхлым, тепленьким. А этот простоват. И голос не такой. Нет, он скорей на монаха афонского смахивает» [5: 56]. В конечном итоге чиновник снова высвечивается автором в комичном свете: называет архиерея «превосходительством», а на прощание кланяется и даже машет ему вслед платком, как «близкому другу».
В рассказе «Кассандра» героями являются владелица шляпной мастерской, служащая большой кон -торы, студент-юрист, безвестный художник. Подобно Бобке из «Матери и Кати», они стремятся к «красивой жизни», имея для этого слишком маленький потенциал. Автор со знанием дела указывает на черты мещанской психологии, проявляющейся у его персонажей.
Так, таланты Антонины Владимировны, небогатой мещанки средней руки, владелицы шляпного заведения, были скромны, «вкус умерен, средства невелики», однако она оправдывала свою квартиру на Бронной, «с полутемной лестницей и запахом сырости в нижнем этаже» [5: 68].
Мещанская психология проявляется в простейшем непонимании неадекватности ситуации. Антонина Владимировна была счастлива, что ей однажды привели настоящую графиню («из небогатых графинь, но настоящую»), что имеет «успех» в третьеразрядном ресторане и ей завидуют девушки «легкого поведения». Доказательством тонкого вкуса и изысканности компаньона для неё становится заказ Фомина, состоящий из почек на сковороде, которую подавали на пылающих углях. Она была способна судиться с одной из своих клиенток из-за пятидесяти рублей.
Раскрытие образа происходит при помощи речевой характеристики. Диалоги персонажей пестрят не-кодифицированной лексикой. В «Кассандре», как и в
рассказе «Мать и Катя»3, Б.К. Зайцев прибегает к использованию словесных несоответствий в речи персо-нажей4. Подобный прием используется автором с целью подчеркнуть необразованность героев. Так, Антонина Владимировна, желая высказать восхищение элегантностью графини, использует выражение «прирожденная вульгарность». Обозначает свои отношения со студентом Фоминым как «самые интимные», то есть дружеские. Измена, по её словам, выглядит как «эксплуатация труда честной девушки», а слово «циничный» означает «добродушный». Ей внушают уважение непонятные слова, произносимые во время зубрежки Фоминым: «сервитут», «узуфрукт».
Мещанское бытие отражено и в вещном окружении героини. В её комнате «стояла огромная постель, над ней висели разные поэтические карточки, веерочки, искусственные цветы. В углу граммофон. Над ним раскрашенная фотография: вид Ялты с крымских гор» [5: 82]. Подобное проявление безвкусицы символизирует, на наш взгляд, с одной стороны, стихийность бытия героини, с другой - доминирование быта над духовными потребностями.
Образованная г-жа Переверзева, служащая конторы, на поверку оказывается ничуть не умнее Антонины Владимировны. Считая себя вполне интеллигентной дамой, г-жа Переверзева не обладает элементарными знаниями, которые получает образованный человек. Отношение мужчины к женщине в её понимании зависит от количества нарядов последней. Ей льстит выражение «унылая Кассандра», в котором была как бы обозначена её «связь» с мифологическими богами: «Правда, было неизвестно, кто такие Приам и Гекуба, но вряд ли они плохие люди, это сразу чувствуется. Затем, сама Кассандра, - если и не богиня, то около того, и главное: она предсказывала правду, а её считали безумной. «Это безусловно про меня! - подумала г-жа Переверзева. - Я даже удивляюсь, что Андрюшин мог так удачно сказать!».
Она взглянула на себя в зеркало. Конечно, в её наружности есть нечто трагическое. Черные волосы, большие черные глаза - именно это было у Кассандры» [5: 83].
Перед нами «непризнанный художник» Шалдеев, закончивший Строгановское училище, но преподающий чистописание. Он не дворянин - «из простонародья. Из-за Москва-реки», но мечтает спасти мир и
3 Чтобы подчеркнуть несоответствие занимаемого положения и стремлений персонажа, автор в речи Бобки намеренно, на наш взгляд, сталкивает просторечия и тягу к «условно» высокому стилю: «Бобка поправил перстень на пальце.
- Тут солидная публика. И притом, меня все знают. Дают самый лучший стол, быстро служат. Евстафий - ну-ка, отец родной, водочки там, закусона.
Мать оглянулась и слегка прыснула в салфетку. «Нашел солидную публику!»
- Бобка, где ты выучился говорить: отец родной?
- Выучился! Обыкновенные дворянские слова» [5: 30].
4 Подобную насмешку над средой полуобразованности мы находим ещё у А.Н. Островского, который вывел целый ряд отечественных «купцов во дворянстве». За внешней просвещенностью героев, заемными словечками, часто карикатурно искаженными («антриган», «проминаж», «гольтепа») таилась грубость понятий, душевная неразвитость персонажей пьес драматурга.
10.00.00 - ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ 10.00.00 - PHILOLOGICAL SCIENCES
покорить его своим талантом, при этом зарабатывание денег «изготовлением рисунков для обоев» считает ниже своего достоинства, хотя без угрызений совести занимает в долг у Антонины Владимировны и после изгнания Фомина занимает его место не только в сердце хозяйки квартиры, но и в её постели.
Предстает в неприглядном свете и студент-юрист Фомин, который не обладает научным талантом, зубрит и пишет шпаргалки. Заводит роман с уже немолодой хозяйкой квартиры, находится у неё на содержании. Мечты его, в отличие от желаний Шалдеева, ни в коей мере не относятся к спасению мира. Его воображение рисует женитьбу на богатой наследнице после окончания университета: «. станет ездить на собственной лошади в правление мануфактуры, где большинство акций принадлежит жене. На стороне будет содержать какую-нибудь девушку и навещать её» [5: 80]. Мечты Фомина напоминают грезы Миши из пьесы А.Н. Островского «За чем пойдешь, то и найдешь (Женитьба Бальзаминова)». Мелкий писарь из присутствия воображает себя женатым на богатой, непременно в голубом плаще на бархатной подкладке и раскатываю-
щим по Зецепе в собственной коляске: «Вот едем мы дорогой, все нам кланяются. Приезжаем в Эрмитаж, и там все кланяются, я держу себя гордо» [7: 380].
Заканчивается история пребывания Фомина в доме у Антонины Владимировны неудавшимся романом с семнадцатилетней мастерицей Леночкой, из-за чего хозяйка и выгоняет его с квартиры. После измены «как юноша сообразительный, будущий юрист быстро оправился, основавшись в соседнем переулке; и высчитал, что за полмесяца комната его оплачена вперед: пятнадцать рублей следует дополучить» [5: 87].
Мы видим, как автор раскрывает мещанскую психологию героев в своих произведениях. Это и речевая характеристика героя, и характеристика героя через вещное и личностное окружение, восприятие его другими персонажами, сюжетная типология, авторская ирония и т.д. Благодаря вниманию к конкретному человеку возникает картина нравов России в целом. Перед нами люди, оторвавшиеся от природной естественности, нравственно и духовно ограниченные, очень часто стремящиеся занять в обществе «не свое» положение.
Биб.шографический список
1. Дудина Е.Ф. Творчество Б.К. Зайцева 1901-1921 годов: своеобразие художественного метода. Монография. Орел, Изд-во ОГУ, 2007. 188 с.
2. Дудина Е.Ф. Своеобразие художественного метода Б.К. Зайцева 1900-1921 годов. // Ученые записки Орловского государственного университета. Серия «Гуманитарные науки». Орел, 2012. № 5 (49). С. 183-188
3. Зайцев Б.К. Сочинения: В 3 т. Сост. и подгот. текста Е. Воропаевой и А. Тархова; коммент. Е. Воропаевой. М.: Худож. лит.; ТЕРРА, 1993. Т. 2. 588 с.
4. Зайцев Б.К. Собр. соч.: В 5 т. Тихие зори: Рассказы. Повести. Роман. М.: Русская книга, 1999. Т. 1. 608 с.
5. Зайцев Б.К. Собр. соч.: В 5 т. Улица святого Николая: Повести. Рассказы. М.: Русская книга, 1999. Т. 2. 544 с.
6. Зайцев Б.К. Собр. соч.: Письма 1901-1922 гг. Статьи. Рецензии. Сост. Е.К. Дейч и Т.Ф. Прокопов. М.: Русская книга, 2001. Т. 10 (доп.). 384 с.
7. Островский А.Н. Полное собрание сочинений. В 12-ти т. Под общ. ред. Г.И. Владыкина и др. Пьесы (1956-1866). М.: «Искусство», 1974. Т.2. 808 с.
8. Островский А.Н. Пьесы. М., 1983. 382 с.
9. Черников А.П. Б. Зайцев - классик 20 века. Проблемы изучения жизни и творчества Б.К. Зайцева: Сб. ст. // Третьи Межд. Зайцевские чтения. Калуга, 2001. Вып. 3. С. 9-18.
References
1. Dudina E.F. Tvorchestvo B. K. Zaytsev 1901 - 1921: originality of an art method. [Text] / E.F monograph. Dudina. - Eagle, regional public institution Publishing house, 2007. - 188 pages.
2. Dudina E.F. Svoyeobraziye of the art B. K method. Zaytseva 1900-1921 of [Text] / E.F. Dudina//Scientific notes of the Oryol state university. Humanities series. - Eagle, 2012. - No. 5 (49). - Page 183-188
3. HaresB.K. of the composition: In 3 t. [Text] / B. K. Zaytsev; Сост. and subgoth. E. Voropayeva and A. Tarkhov's text; comment. E. Voropayeva. - M.: Худож. litas. ; TERRA, 1993. - T. 2 . - 588 pages.
4. Zaytsev B.K. Sobr. соч. : In 5 t. Silent dawns: Stories. Stories. Novel. M.: Russian book, 1999. - T. 1 . - 608 pages.
5. Zaytsev B.K. Sobr. соч. : In 5 t. Saint Nikolay's street: Stories. Stories [Text] / B. K. Zaytsev. - M.: Russian book, 1999. - T. 2. - 544 pages.
6. Zaytsev B.K. Sobr. соч. : Letters of 1901 - 1922. Articles. Reviews [Text] / B. K. Zaytsev; Сост. E.K. Deych and T.F. Prokopov. - M.: Russian book, 2001. - T. 10 (additional). - 384 pages.
7. OstrovskyA.N. complete works. In 12 t. [Text] / A.N. Ostrovsky; Under a general edition of G. I. Vladykin, etc. Plays (1956 -1866). M.: "Art", 1974. T.2. 808 pages.
8. Ostrovsky A.N. of [Text]/A.N play. Ostrovsky. - M, 1983. - 382 pages.
9. Chernikov A.P. B. Zaytsev - the classic of the 20th eyelid of [Text] / A.P. Chernikov//Problems of studying of life and B.K. Zaytsev's creativity: Сб. Art.//Third Mezhd. Zaytsevsky readings. - Kaluga, 2001. - Vyp. 3 . - Page 9 - 18.
