CC BY
50
Г. Н. Шапошников
ТЕЛЕФОН И ТЕЛЕГРАФ ЮЖНОГО УРАЛА В БУДНЯХ ВОЕННОГО ВРЕМЕНИ (1941—1945 гг.)
В годы войны Урал сыграл выдающуюся роль в организации военной экономики страны. В короткие сроки уральцы смогли перестроить хозяйство на военный лад, увеличили выпуск военной продукции в 6 раз. В военный период на долю уральского экономического региона пришлось более 40 % военной продукции СССР. Важнейшую роль в экономике военного времени играла коммуникационная сеть региональной инфраструктуры, представленная, кроме транспортных систем, оперативными средствами передачи информации, прежде всего, телефонией и телеграфией. В экстремальных условиях начавшейся войны актуальной задачей тыловых регионов стало решение проблем материально-технического и кадрового обеспечения, а также создания оптимальной системы управления электросвязью как отраслью народного хозяйства.
Развитие электросвязи и трудовой героизм связистов в военное лихолетье описаны в ряде работ на общесоюзном материале1. Большинство из них создавалось к юбилеям, основывалось на идейных, методологических и концептуальных приоритетах советской историографии. По этим причинам ряд научных публикаций отличается комплиментарным и фактографическим характером изложения, не приемлемой, с позиций задач современного исторического знания, системой идеологических и методологических подходов, что снижает их актуальность. В отмеченных исследованиях внимание, как правило, акцентируется, на фактах массового патриотизма связистов на фронте и в тылу, быстрых темпах развития отрасли. Для многих работ характерен хрестоматийный вывод о том, что электросвязь выполнила те задачи, которые были выдвинуты войной и директивно определены в постановлениях партийных и правительственных органов, приказах Наркомата связи. Только в начале 70-х гг., во втором издании своей книги, бывший нарком связи И. Т. Пересыпкин упомянул, что перестройка связи на военный лад проходила с большими издержками, поскольку отрасль в годы предвоенных пятилеток была развита слабо из-за остаточного принципа финансирования и хронического недостатка необходимых средств2. Пожалуй, эти свидетельства современника, самым непосредственным образом связанного с развитием отрасли, стали первой попыткой в советской историографии ответить на непростые проблемы развития телеграфии, телефонии, радиовещания в ходе индустриализации. Нельзя не заметить, что немногочисленные работы по истории связи теряются среди сотен исследований по истории других отраслей народного хозяйства — транспорта, металлургии, машиностроения и др., что справедливо замечено С. В. Поповым . К тому же экономический потенциал Урала в годы войны изучен крайне фрагментарно, что также не раз отмечалось историками. Достижения военной экономики не проанализированы в аспекте цены человеческих перегрузок при столь интенсивном труде. Отмечая, что в уральской историографии история развития связи как отрасли не сложилась, мы полностью согласны с оценкой С. П. Постникова, справедливо заметившего, что в силу ряда причин ретроспективный ее анализ остается перспективной задачей, особенно в региональном аспекте. Оставшееся «белое пятно» в историографии затрудняет воссоздание объективной картины развития экономического
4
и социально-культурного потенциала региона изучаемого времени .
Южный Урал сыграл особую роль в уральской военной экономике. Наличие богатых природных ресурсов, мощный индустриальный и кадровый потенциал, наконец, эвакуация на его территорию более 200 крупных предприятий и сотен тысяч людей, представлявших контингент промышленности центра страны, позволили быстро орга-
низовать выпуск самой разнообразной военной продукции. Достаточно отметить, что за годы войны в Челябинской области было произведено более половины всей уральской металлопродукции5. Значение Южного Урала оставалось еще более значимо благодаря его выгодному географическому положению: Челябинская область, располагаясь на границах сибирских, южных и центральных районов, исторически обслуживала транзит Средней Азии и Сибири. Не случайно, Курган и Челябинск еще в дореволюционный период назвали «воротами в Сибирь». Можно подчеркнуть, что здесь проходили не только важные транспортные пути, но и магистрали электросвязи, в частности, самая протяженная в СССР телефонно-телеграфная линия — Москва-Хабаровск.
Война поставила перед связистами принципиально новые задачи. Как отмечал нарком связи И. Т. Пересыпкин, особенности связи в годы войны заключались в том, что с одной стороны, эта отрасль и в довоенный период обслуживала военнотехнические нужды, а с другой, решала сугубо гражданские задачи6. Поэтому электросвязь не трудно было перевести на сортамент военной продукции. Уже в первые часы войны она оперативно была трансформирована в систему работы по установленным военным графикам. В последующем проводился ряд мер по максимальному удовлетворению информационных потребностей фронта и тыла, спасению имущества и средств связи из прифронтовых районов.
В условиях начавшейся войны прежде всего была изменена генеральная схема электросвязи: она была переориентирована на восток. Уже осенью 1941 г. основные управления наркомата связи переехали в Уфу. За Волгой были созданы 3 мощных узла связи, через которые и пошел основной транзитный обмен восточно-среднеазиатских и центральных областей. Электросвязь Урала и Сибири осуществлялась преимущественно через Куйбышев и Уфу. Кроме того, были открыты дополнительные обходные каналы, которые позволяли крупным уральским центрам связываться с абонентами, минуя столицу, междугородние цепи на которую оставались загруженными сверх меры в течение всего военного времени.
На Урале связисты с первых минут войны приняли участие в обеспечении экстренной связью систему мероприятий по общей мобилизации. В течение трех суток предприятия связи работали круглосуточно. Были задействованы резервные каналы для осуществления необходимых коммуникаций военных со штабом УралВО, находившемся в Свердловске. Дополнительные линии предоставлялись и для передачи мобилизационных распоряжений, в связи с чем были проведены мероприятия по интенсификации работы дежурных смены. Многие сотрудники и, прежде всего, монтеры, переводились на казарменное положение, была усилена охрана магистралей. На предприятиях связи вводился удлиненный рабочий день, официально отменялись отпуска, выходные, устанавливался жесткий пропускной режим. Специфической военной мерой стало изъятие у населения радиоприемников. В ходе мобилизации на предприятиях связи Урала не было зафиксировано ни одного технического срыва или аварии. Все экстренные и планируемые меры осуществлялись в указанные сроки7. Успешному проведению мобилизационных мероприятий, несомненно, способствовал и массовый трудовой героизм: многие связисты не покидали рабочих мест в течение всего времени общей мобилизации.
Как и вся экономика Урала, электросвязь как ее отдельная отрасль в годы войны приобрела богатый опыт производственной деятельности, что позволяет говорить о ее развитии в это сложное время. Представление об изменении ее количественных показателей в Челябинской области (без учета районов выделившейся в 1943 г. Курганской области) дает таблица8.
Основные показатели развития электросвязи Челябинской области в 1941-1945 гг.
Показатель 1940 1941 1943 1945 Соотношение 1940 г. и 1945 г., %
Телеграфный обмен (тыс. шт.) 6567 8887 12 880 7920 120
Количество междугородних телефонных разговоров (тыс. шт.) 790 1006 1877 1548 195,5
Количество радиоточек (шт.) 50 045 62 782 74 706 800 081 1598
Количество телефонных станций ГТС (шт.) 31 31 35 40 129
Монтированная (установленная) емкость ГТС (номеров) 10 800 10 800 11 790 12 320 114
Объем работы Челябинской радиостанции и РВ-72 (прогон радиоприема в часах) 1830 3653 5463 3495 190
Штат связистов в основной деятельности (чел.) 4514 4380 4430 4496 99,6
Прежде всего, отметим высокие темпы развития отрасли. Междугородний трафик увеличился почти в 2 раза, телеграфный обмен — на 120 %, емкость ГТС — на 114%. Впечатляют темпы развития радиовещания: количество радиоточек выросло в 15 раз. Расширение радиовещания являлось отражением государственной политики. Как отмечал наркомат связи, прирост радиоточек проходил только в тех областях, где размещались эвакуированные предприятия, прежде всего — на Урале. Таких бурных темпов развития отрасль не знала за всю свою предыдущую историю. Как показывают данные таблицы, основной прирост пришелся на 1941-1943 гг. Телеграфный обмен в это время увеличился наполовину, а на завершающем этапе войны уменьшился в 1,6 раза. Междугородний телефонный обмен до 1943 г. вырос в 2,3 раза, в последующие годы войны уменьшился в 1,2 раза. В целом, в первый период войны связь Челябинской области развивалась наиболее динамично среди уральских областей. Прирост телефоннотелеграфного обмена по Уральскому экономическому региону составил в это время 135 %, на Южном Урале — 150 %, по междугороднему трафику соответственно 139 и 237 %9. Фиксируемый рост объясняется, прежде всего, более слабой обеспеченностью Южно-Уральского региона телефонно-телеграфными сетями в сравнении со Средним и Западным Уралом в довоенный период. Размещение многих эвакуированных предприятий в Челябинской области в первый период войны потребовало срочного обеспечения их связью. Снижение темпов развития отрасли на завершающем периоде войны объясняется процессом их реэвакуации. Она началась на Южном Урале с конца 1942 г., что заметно ослабило нагрузки на предприятия связи. Условия военного времени интенсифицировали развитие отрасли: в 1943 г. впервые с начала военных действий, электросвязь Челябинской области стала рентабельной. Несмотря на снижение производственных нагрузок, даже в конце войны, связисты основные усилия продолжали направлять на обеспечение транзитного, а не местного обмена.
Отметим еще один момент. Как свидетельствуют данные приведенной таблицы, рост количественных показателей произошел без увеличения штата (в 1945 г. штат по основной деятельности составил 99 % от уровня 1940 г.). Поскольку серьезных мероприятий по реконструкции, внедрению новой техники, вводу объектов в отрасли не про-
изводилось, то можно утверждать, что развитие проходило, в основном, за счет резкого возрастания физических нагрузок на работников. Если в 1940 г. на 1 работника связи приходилось 300 чел. населения, то в 1945 г.— уже 830; на 1 телефонистку ручной телефонной станции — соответственно 36 и 59 абонентов; на 1 работника радиоузла — 386 и 558 радиоточек. Пожалуй, самые высокие физические нагрузки пришлось вынести линейным монтерам, поскольку протяженность дистанций, которые им пришлось обслуживать, выросла в десятки раз10. В целом производительность труда на предприятиях связи за годы войны увеличилась в 3 раза, и это было достигнуто в первую очередь путем физических усилий. Производственные нагрузки принимали разные формы — часто они выливались в трудовой героизм, в соревнование и разнообразные творческие инициативы. Но нередко выражались в жесточайшей государственной эксплуатации. Не случайно, в одной из докладных записок в наркомат руководство областного управления связи отметило, что та трудовая нагрузка, которую вынесли связисты в годы войны, была просто предельной. Только патриотизм и самоотверженность работников отрасли помогли обеспечить нормальную эксплуатационную деятельность предприятий связи11.
Отметим еще одно, поистине, героическое свершение уральских связистов — принятие на хранение эвакуированного оборудования средств связи, его ремонт и поддержание в рабочем состоянии, а также безвозмездную помощь, оказываемую освобожденным районам. Уже в первые недели войны началась массовая эвакуация учреждений связи на восток. Всего удалось вывезти 1481 вагон с оборудованием и имуществом НКС. Часть из них прибыла на Урал. В течение 1941 г. в Свердловск пришло 66 вагонов, а в Челябинск — 100. В Челябинской области разместили эвакоимущества связи более чем на 12 млн рублей12. Его разгрузка, складирование, ремонт потребовали от уральцев больших усилий. В свободное от работы время челябинцы восстановили десятки комплектов телеграфной аппаратуры Бодо, Уитнстона, стоек транзитной связи и другой сложной техники. Опыт уральских связистов по сохранности и ремонту эвако-оборудования был обобщен наркоматом и рекомендован для применения в других ре-гионах13. С конца 1942 г. началась его отправка в освобожденные районы. Первый эшелон с Южного Урала ушел в Тульскую область летом 1942 г. Всего в 1942-1944 гг. челябинцы произвели 370 отправок по разнарядкам НКС. Кроме того, за счет внутренних резервов была оказана беспрецедентная помощь освобожденным районам. В 1943— 1945 гг. на Украину, в Белоруссию, Молдавию были отправлены десятки комплектов инструментов для линейных рабочих, коммутаторов телефонных станций, аппаратов Морзе, 2 трансляции Уитнстона и другой ценной аппаратуры. На работы по восстановлению учреждений связи в освобожденные районы выехало 207 специалистов14. Это шефство продолжалось и после окончания военных действий. За трудовой героизм и самоотверженность, высокие производственные показатели в годы войны трудовые коллективы Челябинского центрального телеграфа и междугородней телефонной станции были награждены Переходящими Знаменами НКС и ЦК профсоюза работников связи СССР.
Вместе с тем, постоянная работа в чрезвычайных условиях, резкое возрастание производственных и иных нагрузок на людей и оборудование, ухудшение снабжения и другие причины выявили серьезные проблемы в развитии отрасли. Существующие в регионе средства передачи данных объективно не могли удовлетворить возросшие информационные потребности военной экономики. Это наглядно проявилось в падении качественных показателей в системе телеграфии и телефонии, росте аварийных ситуаций, массовых случаях заболеваемости и производственного травматизма, которыми были отмечены годы войны. Пожалуй, наиболее сложная проблема, с которой столкнулись связисты и которую они решали на протяжении военных лет, оставалась кадровая.
Перед войной в Челябинской области работало 6,5 тыс. связистов, в том числе на основном производстве 4,5 тыс. (см. табл.). В основном это были опытные кадры, имевшие стаж работы 5 и более лет. Однако в конце 1930-х гг. в области не хватало инженерно-технических работников связи. Война внесла существенные коррективы в расстановку кадров, усугубив ситуацию. С 22 июня 1941 г. по ноябрь 1945 г. предприятия связи Южного Урала покинуло 3,6 тыс. человек (т. е. 57 % от штата на 1.01.40 г.). Из них в армию было призвано 1839 чел. (29,4 %); отправлено по мобилизации и путевкам в освобожденные районы — 207 специалистов, уехало по реэвакуации — 150, остальные покинули предприятия самовольно или по другим причинам. Наиболее болезненно сказался уход специалистов: за годы войны челябинцы потеряли свыше сотни инженеров и техников, более 500 квалифицированных надсмотрщиков и линейных монтеров, более 300 опытных телеграфистов15. На освободившиеся места пришли женщины, молодежь, пенсионеры. Для пополнения массовых профессий применялись жесткие методы — на предприятия связи проводились трудовые мобилизации. Первая из них на Южном Урале прошла уже в конце 1941 г., последняя — летом 1944 г. Большую роль в осуществлении мобилизаций сыграли обкомы комсомола уральских областей, которые по комсомольским путевкам направили в связь несколько тысяч молодых людей. В 1945 г. лица до 25 лет и стажем работы менее года составляли на предприятиях связи 52 % всех работающих. Но проблема заключалась в том, что, проработав несколько месяцев и получив первые профессиональные навыки, молодые трудармейцы покидали рабочие места, предпочитая устраиваться на оборонные предприятия, где заработки и бытовые условия были лучше. Поскольку многие из них были несовершеннолетними, то большинство уклонявшихся не попадало под уголовную ответственность за самовольный уход.
Система телефонно-телеграфных коммуникаций традиционно относится к «женским профессиям», до войны в учреждениях связи женщины составляли до 57 % рабочих, занятых в основном производстве. В 1945 г. удельный вес женщин на телеграфах, телефонных станциях, радиостанции РВ-72 поднялся до 91 %. Даже в линейном хозяйстве (самой тяжелой в физическом отношении подотрасли связи) количество работающих женщин увеличилось с 8 % в 1940 г. до 29,8 % в конце войны16. Можно сказать, что именно женщины и вынесли на своих плечах трудовые перегрузки военного лихолетья. Но количественный набор еще не решал кадровую проблему. В годовом отчете областного управления связи за 1943 г. отмечалась низкая квалификация кадров, подчеркивалось, что даже должности техников вынужденно занимают надсмотрщики или выпускники ремесленных училищ (РУ). Новые пополнения работников предстояло в кратчайшие сроки обучить работе на сложной аппаратуре. Наиболее остро ощущалась нехватка опытных телеграфистов, поскольку подготовка «морзиста», «бодиста», «юзи-ста» занимала от 6 месяцев до года. Составители отчета справедливо подчеркивали ма-лоопытность телеграфистов как наиболее «отстающий участок» кадрового обеспечения отрасли17. Для повышения квалификации кадров была введена всеобщая техническая учеба. В ее основу была положена разветвленная система индивидуально-группового обучения без отрыва от производства, предусматривавшая организацию обучения через «техминимумы» и школы передового опыта. В отличие от довоенного периода сроки обучения были заметно сокращены. Через индивидуально-групповое ученичество на предприятиях связи прошли первоначальную подготовку более 2 тыс. молодых рабочих массовых профессий. Большой вклад в подготовку кадров внесло Челябинское РУ связи № 14, которое за годы войны подготовило более 500 выпускников. Их сразу ставили на ответственную работу: молодые девушки 14-16-летнего возраста осваивали должности старших надсмотрщиков, техников. Однако восстановить численность квалифицированных кадров массовых профессий в годы войны не удалось.
Еще более остро стоял вопрос об обеспечении отрасли инженерно-техническими специалистами и управленцами. Как уже говорилось, многие из них были призваны в армию. Достаточно отметить, что в городских телефонных сетях и радиовещательном центре Челябинска в годы войны не было ни одного инженера с высшим образованием. На областном центральном телеграфе только один специалист-инженер имел законченное высшее образование, все остальные должности занимали работники без специального образования. Распределением инженеров и техников ведал НКС, но из-за глубокого кадрового голода в стране заявки уральцев на пополнение отрасли специалистами не рассматривались. В январе 1945 г. на совещании главных инженеров областных управлений в Москве с докладом о подготовке кадров выступил начальник Главного управления кадров НКС С. И. Алюшин. Он отметил, что война до крайности обострила кадровую проблему, количество инженеров в стране снизилось вдвое. Прямо по ходу доклада к нему обратился начальник Уфимского областного управления т. Духовный с просьбой помочь Уралу в этом вопросе, так как, например, в Башкирии имелось всего 25 инженеров-связистов. Алюшин в этой просьбе отказал, мотивируя это сложной ситуацией: в освобожденных районах в конце войны в некоторых областях работало всего по 2-3 инженера18. Из-за недокомплекта штата в практику широко вошли экстенсивные методы использования труда: применялись сверхурочные работы, совмещение профессий, обслуживание работником дополнительной аппаратуры и др. Кадровые диспропорции, особенно острая нехватка специалистов, давали о себе знать на протяжении всей послевоенной пятилетки, и только в конце 40-х — начале 50-х гг. в уральской связи смогли восстановить довоенный уровень профессиональной подготовки структуры кадров. Низкая квалификация рабочих и инженерно-технического состава явилась одной из главных причин массового брака и технических задержек при передаче данных, снижения коэффициента использования оборудования, многочисленных аварий и простоев по техническим причинам, а также травматизма, которые нарастали на предприятиях связи в течение войны.
Наиболее остро кадровая проблема проявилась в первый период войны, когда нагрузка на средства передачи данных постоянно росла и, несмотря на «бронь», призыв связистов в армию продолжался. Именно в это время снижение качественных показателей превратилось в серьезную проблему отрасли. По завершению первичных мобилизационных мер все силы связистов были брошены на устройство средств связи в воинских частях, госпиталях, новостройках. В городах и районах срочно открывались новые отделения связи, устанавливались радиоточки коллективного пользования. За счет массового отключения квартирных абонентов проводилась телефонизация эвакуированных предприятий, партийных и государственных органов. Однако уже в первые недели войны выяснилось, что существующих линий и каналов катастрофически не хватает. Слабым местом в системе региональной связи стали телеграфы, которые обеспечивали передачу транзитной правительственной корреспонденции. В начале войны основной поток телеграфной корреспонденции пришелся на восточные районы, где нагрузка на телеграфы в 4 квартале 1941 г. составила 145 % от показателей конца 1940 г. Количество ежедневно поступающей корреспонденции превосходило пропускные возможности областных телеграфов в 1,5-2 раза. В результате, на узлах связи Свердловска, Челябинска, Уфы, Молотова (ныне Пермь), Чкалова (ныне Оренбург) к концу 1941 г. сформировался огромный затор корреспонденции, а замедления при передаче составили до 70 % от всего телеграфного обмена этих городов19.
Скорость передачи и доставки сообщения традиционно является одним из главных показателей работы телеграфии. До войны задержки при передаче депеш измерялись минутами, в крайнем случае, часами. Последнее рассматривалось как ЧП, и об этом докладывалось в НКС. С первых дней войны задержки при передаче телеграмм на
Урале стали измеряться сутками, а к концу 1941 г. — неделями и месяцами. Как выражались связисты той поры: «Телеграфы полностью зашились»20. Перевод на казарменное положение, увеличение длительности рабочих смен, постоянные моральные призывы поднять производительность лишь отчасти решали вопрос. Подводя итоги работы в 1942 г., нарком И. Т. Пересыпкин резко критиковал работу телеграфов именно за немыслимо длительные задержки. Количество непереданных телеграмм достигало десятков тысяч, а сроки их задержек — сотен суток. В ноябре 1942 г. на Московском центральном телеграфе были обнаружены несколько сотен телеграмм, не отправленных еще с января. Удельный вес непереданных телеграмм по стране составлял 73 % от общего обмена21. Несмотря на все усилия, они шли не быстрее писем.
Повысить скорость передачи данных и тем уменьшить брак в телеграфии пытались разными путями. Осенью 1941 г. на Южном Урале были проведены авральные работы по подвеске дополнительных проводов и расширению существующих каналов на линиях Челябинск-Свердловск, Челябинск-Куйбышев (куда были эвакуированы многие правительственные органы), Челябинск-Алма-Ата, Челябинск-Уфа. Были задействованы дополнительные каналы на магнитогорском, златоустовском, троицком направлениях. Силами областных линейно-технических отделов была открыта новая линия на Орск, что дало дополнительные связи с южными и среднеазиатскими регионами в обход Москвы. В последующие годы строительство линий продолжалось. В 1943 г. подвесили провода от г. Миасса до Бакала, от пос. Полтавка до г. Верхнеуральска. В том же году вступили в строй две новые телефонные магистрали: Москва-Челябинск (стройка литер «А») и Москва—Свердловск—Каменск-Уральский (стройка литер «Н»), что позволило заметно расширить междугородний телефонный обмен уральских областей и центра.
Ввод этих магистралей имел общесоюзное значение, поскольку замкнулось телефонное
22
кольцо Москва—Ташкент—Баку—Москва .
Несмотря на эти меры, технические задержки при передаче данных оставались длительными, поэтому с началом войны был установлен жесткий график очередности подачи телеграмм. В первую очередь пропускались военные и правительственные шифровки, затем депеши с грифом «Шторм» и «Молния», далее принималась корреспонденция предприятий, местных органов власти и др. Как отмечала ветеран Челябинского ЦТ Н. Багрецова: «Какое-нибудь интимное “Поздравляю, люблю...” казалось незаконно
23
вторгшимся в этот деловой, материальный поток» . Как и в годы Гражданской войны, получил распространение специфический способ доставки депеш — так называемые «почто-телеграммы». Эта форма предполагала пересылку даже срочных (неправительственных) телеграмм почтой. Но в отличие от 1920-х гг. их старались отправлять авиапочтой. Десятки тысяч связистов по стране были вынуждены заниматься ручной сортировкой этих отправлений в ущерб основной деятельности. В конце 1941 г. Свердловский телеграф ежедневно получал до 60 тыс. транзитных телеграмм, треть из них пере-
24
сылали по почте . Положение стало улучшаться только в 1943 г., когда началась реэвакуация предприятий в освобожденные районы. В 1944—1945 гг. задержки при передачах корреспонденции на Южном Урале снизились с 22 до 12,3 % от общего числа. Как отмечали сами связисты, с 1943 г. в работе телеграфов Челябинской области напряжение снизилось в связи с сокращением количества заводов и населения. Объективно, это содействовало повышению качества работы предприятий связи25. Но и на завершающем этапе войны замедление скорости коммуникационных систем, технические простои, аварийные ситуации на телеграфах области далеко превосходили довоенные нормы, а линии продолжали работать с недопустимыми перегрузками. Вышеприведенные данные опровергают вывод сибирского историка О. А. Потаповой о том, что в сложных условиях войны связисты все вопросы решали в необходимое время26.
Неудовлетворительно проходило и развитие телефонных сетей. Уже в конце 30-х гг. городские телефонные сети Урала явно не удовлетворяли потребностей ни населения, ни предприятий, ни партийно-государственных структур. Достаточно отметить, что уровень телефонизации Челябинской области в начале 1941 г. составлял 0,38 телефона на 100 жителей, что было значительно меньше, чем по стране. Междугородняя связь Челябинска с Москвой осуществлялась по жесткому графику в течение 2 часов в сутки, выполнение заказа на междугородний разговор даже партийные органы и предприятия ожидали по несколько часов27. За годы войны на Южном Урале произошло увеличение номерных емкостей городских телефонных сетей (см. табл.), но этого увеличения, конечно, не хватало, чтобы удовлетворить лавинообразно нараставшие потребности в телефонизации предприятий и учреждений. О снижении качества работы ГТС наглядно свидетельствует резкое падение коэффициента использования телефонных сетей в первый период войны. Сам коэффициент показывает соотношение между установленной (монтированной) и используемой номерными емкостями телефонных станций. В 1942 г. на Южном Урале к абонентам было подключено только 73 % имеющихся в наличии номеров (и это при катастрофическом телефонном голоде). Остальные не были задействованы из-за недостатка линий, низкого качества телефонных сетей и аппаратуры. При соответствующем расширении линейного хозяйства, реконструкции сетей их можно было бы ввести в оборот, но на это не хватало ни сил, ни средств. Обычной практикой для Урала стало подключение на один провод по 4-5 и более телефонов, чего на городских телефонных сетях региона не помнили с начала 1930-х гг. В конце войны коэффициент использования сетей на Урале несколько вырос, составив 77 %. Тем не менее, этот показатель был ниже, чем в целом по стране и в довоенный пе-риод28. Существовала и другая проблема телефонии военного времени, а именно: увеличение длительности ожидания ответа телефонной станции и времени вызова абонента. До войны сроки вызова абонента на ручных станциях Урала варьировались до 3 минут, а на автоматических — до 1 минуты. В 1942 г. срок вызова на ручных станциях увеличился до 15—20 минут. На Челябинской АТС часто ожидали соединения с абонентом до 10 минут. Пользоваться телефонами в этих условиях было тяжело. И только в 1943—1944 гг., когда проходили процессы реэвакуации, качественные показатели работы ГТС стали улучшатся: сроки вызова и ожидания сократились до 4-5 минут и оставались такими до конца войны29. По сути, все это время на уральских телефонных сетях шла «маленькая война» между абонентами: кто из них «главнее» и кому говорить в первую очередь. Из-за неудовлетворительного состояния городских сетей все крупные предприятия и наркоматы строили свои ведомственные телефонные сети. В ряде городов Урала ведомственные сети градообразующего предприятия по емкости превышали сети общего пользования.
Еще хуже складывалась ситуация в районных сетях. Перед войной телефонизация сельской местности на Южном Урале проходила медленно. Низовая (сельская) связь оставалась традиционно самым отсталым участком телефонных сетей. На 1.01.1941 г. из 1123 сельсоветов Челябинской области телефонную связь с райцентрами имели только
30
910 . Из 2896 колхозов только 440 могли дозвониться до сельсоветов. Но даже и там, где телефонная связь была, работала она неудовлетворительно. Номерная емкость сельских сетей области насчитывала всего 2,4 тыс. номеров на 1,6 млн сельских жителей. Более 700 из них имели подключение на один провод по 3-5 и более абонентов. Так в Глядянском районе (в 1940 г. он относился к Челябинской области) на проводе Глядян-ка—Курган работало 16 телефонов и 2 ручных коммутатора. Как отмечал секретарь Гля-дянского РК ВКП(б) т. Соколов, при такой связи ни один вопрос по телефону решить было невозможно31. За годы войны, несмотря на значительный приток населения в колхозы и совхозы области, емкость сельских сетей сократилась вдвое. В 1945 г. низовая
телефонная сеть состояла из 67 ручных станций емкостью 1214 номеров, а число ее абонентов насчитывало всего 857, из них 50 имели по 5 и более аппаратов на одном проводе. В ходе войны предпринимались определенные усилия по улучшению сельской телефонизации. Однако из-за недостатка средств, материалов и других причин работы вынужденно велись по принципу «времянок»: антикоррозийные смеси для пропитки столбов не применялись, линии тянули из суррогатной проволоки, из-за нехватки фаянсовых изоляторов широко применяли деревянные. К концу войны сельские телефонные сети находились в технологическом кризисе.
Несомненно, война отрицательно сказалась на развитии средств связи Урала. Несмотря на рост количественных характеристик, отрасль испытывала серьезные перегрузки. Отказ от капитальных ремонтов, использование аппаратуры на износ, ухудшение снабжения, низкая квалификация кадров способствовали снижению качественных показателей работы, порождали серьезные технологические проблемы. Во второй половине 1940-х гг. связисты края прилагали титанические усилия для ликвидации тех диспропорций в отрасли, которые принесла война. Более успешно функционировали только общесоюзные транзитные магистрали, на обслуживание которых и были направлены основные силы связистов. Местная же связь была доведена до катастрофического состояния, а сельская к концу войны явно деградировала. Эти моменты отрицательно сказались на общем развитие экономики Урала уже в первые послевоенные годы. Хотя электросвязь в тылу не претерпела тотального разрушения, которое испытали многие оккупированные территории, но в истории уральской связи четвертую послевоенную пятилетку можно также трактовать, как период восстановления.
Примечания
1 См.: 75 лет городской телефонной связи. М., 1957; Связь страны социализма. М., 1959; Резников М. П. 50 лет Советской связи. М., 1967; Развитие связи в СССР. 1917-1967 гг. М., 1967; Центральный телеграф: История и современность. 150 лет I Сост. Кондратьев Н. А. и др. М., 2002; и др.
2 См.: Пересыпкин И. Т. Связисты в годы Великой Отечественной. М., 1972. С. 37.
3 См.: Попов С. В. Деятельность партийных организаций по развитию средств связи Западной Сибири в годы четвертой пятилетки (1945-1950 гг.): Дис. ... канд. ист. наук. Новосибирск, 1971. С. 3.
4 См.: Постников С. П. Развитие связи на Среднем Урале в годы Великой Отечественной войны II Урал индустриальный: Материалы науч. конф., Екатеринбург, 17 дек. 1997 г. Екатеринбург, 1998. С. 42.
5 См.: Антуфьев А. А. Уральская промышленность накануне и годы Великой Отечественной войны. Екатеринбург, 1992. С. 193.
6 РГАЭ. Ф. 3527. Оп. 4. Д. 1299. Л. 35.
7 ОГАЧО. Ф. 288. Оп. 4. Д. 319. Л. 38.
8 Таблица составлена по мат.: ОГАЧО. Ф. 1297. Оп. 1. Д. 51. Л. 10-13; Д. 61. Л. 24-30; Д. 67. Л. 17-21; Ф. 288. Оп. 9. Д. 252. Л. 97.
9 Рассчитано на основе таблицы; РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 11. Д. 1579. Л. 18.
10 ОГАЧО. Ф. 288. Оп. 9. Л. 91.
11 Там же. Л. 82.
12 См.: Развитие связи в СССР. 1917-1967 гг. С. 230; ГАСО. Ф. 2196. Оп. 2. Д. 104. Л. 65; ОГАЧО. Ф. 288. Оп. 9. Д. 252. Л. 93.
13 См.: Главные задачи связистов Урала II Вестн. связи. 1943. № 1. С. 2.
14 ОГАЧО. Ф. 1297. Оп. 4. Д. 96. Л. 37.
15 ОГАЧО(п). Ф. 288. Оп. 9. Д. 252. Л. 81.
16 Там же. Л. 100.
17 Там же. Ф. 1297. Оп. 1. Д. 62. Л. 5.
18 РГАЭ. Ф. 3527. Оп. 4. Д. 1449. Л. 38.
19 Там же. Д. 1399. Л. 17; Постников С. П. Развитие связи на Среднем Урале в годы Великой Отечественной войны. С. 43.
20 См.: Багрецова Н. «Я-ЧЛБ» II Хроника. 1993. 3 сент. С. 8.
21 РГАЭ. Ф. 3527. Оп. 4. Д. 1299. Л. 17.
22 ОГАЧО. Ф. 1297. Оп. 1. Д. 52. Л. 28; РГАЭ. Ф. 1562. Оп. 11. Д. 1579. Л. 9.
23 См.: Багрецова Н. «Я-ЧЛБ». С. 7.
24 ГАСО. Ф. 2196. Оп. 1. Д. 60. Л. 34.
25 ОГАЧО. Ф. 1297. Оп. 1. Д. 61. Л. 2об.
26 См.: Потапова О. И. Перестройка работы предприятий связи в начальный период Великой Отечественной войны // Исторические аспекты экономического, культурного и социального развития Сибири. Новосибирск, 1978. С. 169.
27 ОГАЧО. Ф. 288. Оп. 3. Д. 694. Л. 22.
28 По СССР коэффициент использования сетей в 1945 г. составлял 81 %. См.: Развитие связи СССР. 1917—1967 гг. С. 255; Рассчитано на основе: РГАЭ. Ф. 3527. Оп. 4. Д. 1220. Л. 21; ОГАЧО. Ф. 1297.
Оп. 1. Д. 67. Л. 47.
29 ОГАЧО. Ф. 1297. Оп. 4. Д. 96. Л. 56.
30 Там же. Оп. 1. Д. 52. Л. 26.
31 Там же. Ф. 288. Оп. 3. Д. 280. Л. 21.
СУДЬБЫ КАЗАЧЕСТВА
А. Л. Худобородов
КАЗАЧЬЯ ЭМИГРАЦИЯ 1920-1930-хГОДОВ:
СИМВОЛИКА ИСТОРИКО-КУЛЬТУРНЫХ ТРАДИЦИЙ И ОСОБЕННОСТИ ИСТОРИЧЕСКОЙ ПАМЯТИ
Казачество, покинувшее Россию после революций 1917 г. и Гражданской войны, составило отдельную группу российской эмиграции, характерными чертами которой являлось стремление сохранить свою традиционную корпоративную культуру. В условиях эмиграции сложилась особая система социокультурных механизмов, нацеленных на фиксацию устойчивых стереотипов исторического сознания сословия, что содействовало укреплению исторической памяти казачества. Историческая память развивалась, функционировала и сохранялась на основе целенаправленной деятельности общественных и научных сил эмигрантского сообщества казаков, а также в результате характерного стремления рядовой массы казаков-эмигрантов к утверждению традиционного образа повседневной жизни.
Лучшие силы казачьей эмиграции, прежде всего ее войсковая и интеллектуальная элита, в лице атаманов, представителей правительства Донского и Кубанского войск, историков-бытописателей и публицистов из казачьей среды, стремилась сохранить культурные обычаи и традиции российского казачества на чужбине. Особое внимание уделялось вывезенным из России и сохраненным в эмиграции казачьим регалиям: знаменам, царским грамотам, знакам атаманской власти (булавы, перначи) и др. Атаманы и правительства Донского и Кубанского войск стремились сохранить в изгнании эти ценнейшие казачьи исторические реликвии.
Еще в апреле 1920 г. в Белград в сопровождении Ф. А. Щербины, П. И. Кокунько и других представителей Кубанского войскового правительства были привезены регалии Кубанского войска в 12 ящиках. Они хранились в Сербском военно-географическом институте, в том числе с 1927 г. в крепости Калемегдан. Среди этих регалий были старинные знамена, бунчуки1, булавы2, перначи3, насеки4, значки и печати Войска Запорожского, Войска верных казаков Черноморских, Задунайского, Бугского и Азовского казачьих войск, образовавших еще в 1860 г. с шестью правофланговыми полками Кавказского линейного казачьего войска единое Кубанское казачье войско. Кроме того,
