CC BY
942
Целенаправленное формирование гражданственности представляется важнейшим действием в системе общественных преобразований в противовес деструктивным тенденциям, имевшим место в ранние периоды становления новой России. Это положение, по нашему мнению, важно в связи с тем, что в истории России человек и общество, с одной стороны, а государство, с другой, были разделены своеобразной прослойкой — правоохранительными органами, вместо того, чтобы создать единый взаимообусловленный по целям, задачам, ресурсам и т.д. механизм преобразования всего спектра общественных отношений.
Гражданственность — это не только отношение к декларируемым целям, задачам и ресурсам, но и духовное, нравственное и правовое отношение к основным тенденциям развития общества. И функции гражданственности, которые должны быть присущи каждому субъекту общественных отношений включая полицию, — мобилизующие, формирующие у людей активную жизненную позицию в отношении развития гражданского общества; регулирующие, определяющие характер социальных реакций и действий на различные аспекты правонарушений и девиантного поведения; направляющие, связанные с приданием целостности и устойчивости социальным действиям граждан в модернизации гражданского общества; ценностно-ориентированные на развитие личности человека, общности людей, качество и уровень жизни; информативные, способствующие межличностным, межпрофессиональным, межстатусным и межнациональным коммуникациям; социальнопедагогические, связанные с воспитанием личности, чувства патриотизма и ответственности.
Таким образом, полиция в современном обществе на этапе системообразования играет роль как партнера и непосредственного участника развития гражданского общества и его институтов.
Список литературы
1. Ключевский, В. О. Афоризмы. Исторические портреты и этюды. Дневники — М.: Мысль, 1993.
2. Норт, А. Институты, институциональные изменения и функционирование экономики / пер. с англ. А.Н. Нестеренко; предисл. и науч. ред. Б.З. Мильнер. — М.: Фонд экономической книги «Начало», 1997.
3. Шереги, Ф. Э. Социология девиации. Прикладные исследования. — М.: Центр социального прогнозирования, 2004.
УДК 291.211.8 В.Н. Плескач*
Табу - первоначальная форма нормативной регуляции поведения человека в первобытном обществе
В статье рассмотрено понятие «табу» в системе социальных норм, существующих в первобытном обществе, анализируется сущность табу как особого вида запрета; выделяются виды табу (запрет на определенные действия, табу на людей, на вещества и предметы, запрет на слова).
Ключевые слова: социальные нормы, табу, запрет.
V N. Pleskach*. Taboo as the original form of normative regulation of human behavior in a primitive society. In article the concept «taboo» of system of the social norms existing in primitive society is considered, the essence of a taboo, as special type of a ban is analyzed; types of a taboo (a ban on certain actions, a taboo are allocated for people, on substances and subjects, a ban on words).
Keywords: social norms, taboo, ban.
Вышедшее из стадного состояния человеческое общество было неспособно обеспечить свою выживаемость и жизнедеятельность без элементарных регуляторов поведения своих членов.
В науке теории права употребляются самые разные термины: мононормы, социальные нормы, нормативные регуляторы, нормы первобытной морали, обычное право, первобытное право, которые рассматриваются одними учеными как равнозначные, адекватные понятия, другими — исходя из научных взглядов и специализаций — как понятия, имеющие различные значения.
* Плескач, Виктор Николаевич, кандидат юридических наук, доцент, профессор кафедры экономики и управления Сосновоборского филиала федерального государственного бюджетного образовательного учреждения высшего профессионального образования «Санкт-Петербургский государственный университет сервиса и экономики». E-mail: [email protected].
* Pleskach, Victor Nikolayevich, PhD, Associate Professor of Economics and Management Sosnovy branch of the Federal State Budget Institution of Higher Professional Education «Saint-Petersburg State University of Service and Economics». E-mail: [email protected].
© Плескач В.Н., 2012
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 4 (56) 2012
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 4 (56) 2012
Социология, философия
Создание социальных норм явилось первым важным моментом, характеризующим качественное развитие человеческого общества в первобытное время. Определяющие нормы поведения — первомораль, нравственность — зародились на этапе человека прямоходящего. Именно с момента появления первых социальных норм, вероятно, следует вести отсчет начала человеческого общества. Чем сложнее его культура, тем многообразнее нормативные установки, ядро которых составляли запреты. Посредством запретов унифицировалось поведение членов общества, а соблюдение их обеспечивалось не столько санкциями извне, сколько внутренними психологическими убеждениями.
По мнению многих ученых, самые древние и универсальные первоначальные запреты носили форму табу, которое было выделено в отдельное понятие еще в XVIII в. Дж. Куком, английским исследователем и мореплавателем, изучавшим в Полинезии жизнедеятельность примитивных племен [10, с. 25]. Именно с тех пор данный запрет стал объектом всестороннего изучения различных наук, в т.ч. и юридических.
Если любое табу есть запрет, то не всякий запрет тех или иных действий, есть табу [6]. Табу являлся запретом особого рода. По мнению известного ученого Ю.И. Семенова, чтобы норма запрета была признана в определенном социуме как табу, она должна включать в себя три основных составляющих компонента.
«Первый компонент — глубокое убеждение людей, принадлежащих к определенному коллективу, что совершение любым его членом определенных действий неизбежно навлечет не только на данного индивида, но и на весь коллектив какую-то страшную опасность, возможно, даже приведет к гибели всех их. При этом люди не могут сказать ничего определенного ни о природе этой опасности, ни о том, почему и каким образом данные действия влекут ее за собой. Им известно только, что, пока люди воздерживаются от такого рода действий, эта опасность остается скрытой, когда же они их совершают, эта опасность автоматически из потенциальной превращается в реальную и угрожает им всем. В силу этого они рассматривают человека, совершающего такого рода действия, одновременно и как находящегося в опасности и как представляющего опасность для коллектива.
Второй компонент — чувство страха: чувство ужаса перед неведомой опасностью, которую навлекают известные действия, и тем самым страх перед этими навлекающими опасность действиями.
Третий компонент — собственно запрет, норма. Наличие запрета говорит о том, что ни веры в опасность, навлекаемую данными актами поведения человека, ни ужаса перед ней не было достаточно, чтобы отвратить людей от совершения опасных действий. Отсюда следует, что эти действия были чем-то притягательны для людей, что были какие-то достаточно могущественные силы, которые толкали человека к их совершению» [7, с. 134].
Таким образом, как отмечает Ю. Семенов, «табу представляли собой нормы поведения, как бы извне навязанные обществу какой-то посторонней, внешней силой, с которой невозможно было не считаться» [6]. Некоторые исследователи обратили внимание на эту особенность табу давно. Первые нормы поведения, которые возникли как средства нейтрализации опасности, в качестве которой для формирующегося человеческого общества выступал зоологический инстинкт, могли иметь именно такой характер. Такой подход объясняет природу той силы, которая толкала к опасным действиям людей. Власть биологических инстинктов и являлась этой силой.
Широкий интерес к явлениям табу был вызван тем, что оно, впервые обнаруженное в Полинезии, в своей основе не представляло специфического полинезийского явления. Как показали результаты многочисленных исследований, близкие по значению полинезийским табу, общественные установления оказались характерны и для многих других народов, отличаясь лишь по степени развития и форме. Таким образом, выходящее за рамки собственно полинезийского материала табу как общественное явление стало привлекать к себе внимание представителей различных общественных наук, в т.ч. и юриспруденции, в частности, юридической антропологии.
В научной литературе выделяется несколько научных концепций, объясняющих суть содержания, происхождения и функционирования табу:
1) религиоведческая теория объясняет табу как запреты и «священные законы», которые связаны с верой в духовных существ (Э. Тэйлор и др.);
2) магическая теория предполагает рассмотрение запретов как негативной формы практической магии, в отличие от позитивной формы магии — колдовства (Дж. Фрэзер и др.);
3) психологическая теория дает понятию табу психоаналитическую трактовку, в рамках которой этот термин понимается как выражение амбивалентных отношений и состояний и подчеркивается роль табу как одного из первых механизмов цивилизации и формы первобытной морали (3. Фрейд и др.);
4) антропологическая концепция, исследующая табу как форму социального контроля (Б. Малиновский и др.), а также различные комбинации и версии такого контроля (В.И. Овчаренко).
В 1777 г. во время своего третьего плавания на островах Тонга в Океании и на Таити Дж. Кук услышал слово tabu, которое означало запрет совершать какое-либо недопустимое действие. С тех пор под табу стали понимать строгий запрет, налагаемый на часть или всех членов племени, на совершение определенных действий [13, 14, 15, р. 20]. Несоблюдение «табу, по представлениям примитивных народов, освобождало некую неведомую опасность, находившуюся до этого в скрытом состоянии. Эта сила карала (чаще всего смертью), причем не только самого нарушителя, но и коллектив, членом которого он является. Соблюдение “табу” осмысливалось как своеобразная профилактическая мера, защищающая коллектив от смертельной опасности, которая может произойти из-за неправильного поведения отдельной личности» [Цит. по: 2, с. 457—458].
3. Фрейд дает такое определение табу как запрету, рассматривая как навязчивый запрет невротика: «Табу является очень древним запретом, наложенным извне (каким-нибудь авторитетом) и направленным против сильнейших вожделений людей. Сильное желание нарушить его остается в их бессознательном. Люди, выполняющие табу, имеют амбивалентную направленность к тому, что подлежит табу. Приписываемая табу чародейственная сила сводится к способности вводить в искушение; она похожа на заразу, потому что пример заразителен и потому что запрещение вожделения в бессознательном переносится на другое. Искупление посредством воздержания за нарушение табу доказывает, что в основе соблюдения табу лежит воздержание» [8, С. 52—53].
Как предполагается, первые запреты были направлены на «обуздание полового инстинкта», на ограничение половых отношений в различные периоды выполнения таких видов трудовой деятельности, как сбор урожая, охота, сев и др. Таким образом, в человеческом стаде половые отношения стали совершаться эпизодически, в жизнь первобытного человека вторглось нечто инородное, не продиктованное чисто биологическим инстинктом. Появление табу ознаменовало начало социализации, регламентации важнейших сторон жизни человека.
Важным видом табу являлся запрет на интимные отношения с кровными родственниками, который основывался на убеждении о том, что после кровосмешения появляются дефективные дети. В настоящее время, как отмечает А.И. Ковлер, по данным этологии и медицины не обнаружена прямая связь между появлением аномального потомства и половыми связями с кровными родственниками [4, с. 110]. В то же время отмечается элемент «привыкания» в том же замкнутом жизненном пространстве к близким родственникам, которые не допускали инцеста (кровосмешения). Так Ф. Эритье пишет: «...можно предположить, что в мире природы существуют биологические, эмоциональные, поведенческие и общественно-экологические силы, которые препятствуют сексуальным отношениям между родственниками, а также слишком хорошо знакомыми животными, и ориентируют их на внешние объекты...» [11, с. 34—35]. У существ, привязанных с детства к кому-либо, возникает в отношении близкого существа, торможение сексуальных эмоций, но в то же время вступают в связи без особых комплексов разлученные в детстве родственные существа.
Практически у всех изученных народов нарушение табу на инцест рассматривалось независимо от стадии их развития как преступление, которое жестоко каралось. Так, должен был покончить с собой нарушитель этого запрета у северной народности нивхов. Более того, следует отметить, что, по данным исследований быта народов мира Д.А. Ольдерогге, опровергаются свидетельства миссионеров о «повальном грехе» туземцев [5].
Наряду с этим появляется и еще один вид запрета — пищевое табу, которое сводилось к запрету есть в любое время все, что можно. Пищевое табу ознаменовало появление коллективной собственности и распределительных отношений, характерных исключительно для человеческого сообщества. Таким образом, первобытный человек «учился подавлять собственные эгоистические импульсы» [1, с. 31].
Следовательно, можно сделать вывод о том, что формирование общественных отношений в первобытном обществе происходило на фоне нейтрализации сугубо зоологического индивидуализма и биологических проявлений доминирования, путем жесткой саморегуляции праобщины. Основной целью такой саморегуляции являлось соблюдение баланса между индивидуальными и коллективными интересами. Т.В. Кашанина дает следующее толкование саморегуляции «как признака человечества». В своей работе она пишет, что «социальные регуляторы первобытного общества выполняли две функции. Первая функция социальных норм состояла в том, что они позволяли первобытным людям освободить свою психическую энергию от страха перед окружающим миром, тревожности и направить ее на производительную деятельность. <...> Вторая функция социального регулирования заключается в установлении в обществе стабильных отношений, поскольку именно такие отношения исключают влияние случайных, чисто субъективных мотивов и обстоятельств, могущих исходить от каждого из сородичей и соплеменников» [3, с. 182—184].
Требование в половых отношениях экзогамии делало необходимым соблюдение брачно-групповых предписаний, которые регулировали эти отношения и существование жесткого коллективного контроля. Производными от полового табу являлось также распространенное у многих этнических групп, обособление в праобщине женско-детской и мужской групп. Социальные отношения в этой сфере жизни людей вытесняя биологические, способствовали замкнутости праобщины как социума, ее укреплению.
Табу таким образом является негативной, а не позитивной нормой, которая запрещает, а не предписывает совершение каких-либо определенных действий. Прежде всего термин «табу» используется для обозначения особого рода запретов совершать определенные действия и самих этих запретных действий. Нормами поведения были не все табу, т.е. не все запреты касались регулирования отношений в обществе людей. Но именно в нормах поведения — табу, поведенческих табу, все особенности запретов проявлялись наиболее отчетливо. Они являлись первоначальной, исходной формой табу [12].
Социальные качества формировались благодаря жесткой саморегуляции общности древних людей. Характер самой саморегуляции также изменялся, что привело к появлению новых форм табу.
Дж. Фрэзер в своей монографии «Золотая ветвь» описывает следующие виды запретов: запретные действия, табу на людей, на предметы, запретные слова. Нередко существенно трансформировавшись, многие из этих запретов дошли до наших дней [9].
Так, в частности, к запретным действиям Дж. Фрэзер прежде всего относит табу на общение с иноплеменниками как потенциальными носителями «зловредной» магии, которая способна тем, кто
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 4 (56) 2012
Вестник Санкт-Петербургского университета МВД России № 4 (56) 2012
Социология, философия
соприкасается с ними, нанести вред. Обычай закрывать лицо, особенно женщинам, также существовал у многих народов, т.к. считалось, что именно через открытые части лица душа покидает тело. Подвергались табу на выход из жилища многие правители, что помогало придавать мистический смысл их личности. Правитель не должен был смешиваться с простыми смертными, ступать на землю (этот вид запрета долгие века существовал в Японии и Китае, ему подвергались императоры этих государств, а также африканские правители). Широкое распространение получили табу на остатки пищи. Это табу предполагало признание магической связи между поглощенной пищей и ее остатками, поэтому едоку вредит и нанесение вреда объедкам. Остатки пищи или закапывались, или сжигались.
Характерным для позднепервобытного общества считалось и появление табу на людей. Этот вид табу, как правило, распространялся на правителей и вождей. Так, например, на них во избежание «сглаза» запрещалось смотреть. Эти табу были связаны с изоляцией Богочеловека (в восточных сказках данный вид табу описывается достаточно часто, когда, например, запрещалось смотреть на проезжающую дочь правителя, под страхом смерти). Табу распространялось и на общение с людьми, носящими траур, так как считалось, что они состоят в контакте с усопшими. Созвучным этому табу и запрет на общение с женщинами во время менструации и роженицами (в настоящее время это табу существует в виде запрета женщинам посещать храмы в «трудные дни», входить в христианских храмах в алтарное помещение и т.д.). Отдельные табу касались и мужчин. Так, табу налагались на лиц мужского пола, которые вернулись из военного похода, т.к. их души находились некоторое время в определенной опасности, преследуемые душами убитых ими врагов. Воины подвергались затворничеству в «мужских домах», своего рода карантину, во время которого они не должны были вступать в интимные связи, принимать пищу вместе со всеми и т.д. К палачам и убийцам применялось еще более суровое табу, т.к. считалось, что души ими убиенных преследовали их.
Дж. Фрэзером также были выделены в отдельную группу табу на вещества и предметы (табу на острое оружие, на железо, на ногти и волосы при стрижке, на кровь, на кольца и узлы).
И, наконец, к еще одной группе относятся запретные слова. Здесь следует говорить о запретах на имена правителей, на имена покойников, на имена больных родственников (считалось, что ускорить их смерть может произнесение их имени) на собственные имена (в настоящее время этот запрет проявляется во время пострига в монахи в изменении имени для отвращения дьявола с его искушениями).
Таким образом, полинезийское слово «табу» сегодня означает систему запретов, для первобытных народов налагаемых на кого-либо, действие, слово, предмет т.д. нарушение которых должно неминуемо повлечь за собой самые страшные кары со стороны богов, духов, теней предков. Архаическое сознание полагало, что каждое табу освящено авторитетом старины и многих поколений предков, носило непререкаемый, абсолютный характер, и не предполагало никаких исключений.
В архаическом сознании отсутствовало их мотивированное обоснование, заменявшееся апелляцией к традициям, чьи истоки терялись в глубине веков, и авторитетом предков, которые сами подчинялись табуальным запретам и завещали потомкам столь же безоговорочное повиновение их требованиям.
Достоинство табу заключалось в том, что в них часто, наряду с иррациональным, магическим, сакральным смыслом, присутствовало вполне рациональное, целесообразное нормативное содержание, служащее самосохранению рода. Табуальность вводила повседневное существование древних людей в жесткие нормативные рамки, стеснявшие их витальную и социальную активность, но зато обеспечивавшие выживание рода.
Древние табу явились той первоначальной формой нормативной регуляции, на основе которой впоследствии возникли такие регулятивные системы как религия, нравственность и право, содержащие в себе в качестве краеугольных, базовых первоначал элементы абсолютного, категорического запрета на действия, угрожающие прочности цивилизованного социального порядка.
Список литературы
1. Губина, Н. В. Социология: норма, девиация, контроль : учебное пособие. — Нижнекамск: Нижнекамский химико-технологический институт (филиал) ФГБОУ ВПО «КНИТУ», 2012. — 170 с.
2. Добренькое, В. И., Кравченко, А. И. Социальная антропология : учебник. — М.: Инфра-М, 2005. — 688 с.
Ъ.Кашанина, Т. В. Происхождение государства и права: Современные трактовки и новые подходы.
— М.: Высш. шк., 2004. — 325 с.
4. Коеяер, А. И. Антропология права : учебник для вузов. — М.: Инфра-М, 2002. — 480 с.
5. Ольдерогге, А- А. Социальная организация народов Азии и Африки. — М.: Наука, 1975. — 384 с.
6. Семенов, Ю. Формы общественной воли в доклассовом обществе: табуитет, мораль и обычное право. [Электронный ресурс]. — Режим доступа: http://scepsis.ru/library/id_l23.html.
7. Семеное, Ю. И. На заре человеческой истории. — М.: Мысль, 1989.
8. Фрейд, 3. Тотем и табу: Психология первобытной культуры и религии. — СПб.: Алетейя, 1997. — 222 с.
9. Фрэзер, Аж. Золотая ветвь. — М.: Политиздат, 1980. — 831 с.
10. Черных, Е. П., Венгеров, А. Б. Структура нормативной системы в древних обществах // От доклассовых обществ к раннеклассовым. — М.: Наука, 1987.
11. Эритье, Ф, Цирюльник, Б., Наури, А. и др. Инцест или кровосмешение. — М.: Кстати, 2000. — 170 с.
12. Holden, L. Taboos Structure and Rebellion. — London: The Institute for Cultural Research, 2001. — 23 p.
13. Radciffe-Brown, A. R. Structure and function in primitive society. — London: Cohen & West, 1952. — P. 136-152.
14. Sahlins, M. Culture and practical reason. — Chicago: University of Chicago Press, 1976. — 221 p.
15. Steiner, F. Taboo. — London: Cohen & West, 1956.
