Святитель Серафим (Соболев) и "дело князя Лобанова-Ростовского" Текст научной статьи по специальности «Философия, этика, религиоведение»

Вестник ПСТГУ.

Серия II: История. История Русской Православной Церкви.

вед. науч. сотр. Научно-исследовательского отдела

Кострюков Андрей Александрович, д-р ист. наук, канд. богословия

2018. Вып. 82. С. 107-134

новейшей истории РПЦ

доцент кафедры общей и русской церковной истории

и канонического права ПСТГУ

Российская Федерация, 127051, г. Москва,

Лихов пер. 6/1, комн. 219

a.kost@mail.ru

ORCID: 0000-0003-4334-1035

Святитель Серафим (Соболев) и «Дело князя Лобанова-Ростовского»

Архиепископ Серафим (Соболев), причисленный к лику святых в 2016 г., известен как защитник православной веры и подвижник благочестия. Настоящая публикация относится к неисследованному эпизоду из жизни этого иерарха. Во время конфликта между руководством Русской Зарубежной Церкви и главой Западноевропейской епархии митрополитом Евлогием (Георгиевским) получила распространение брошюра «Карловацкая смута». Среди различных обвинений в адрес Русской Зарубежной Церкви в брошюре содержались выпады против епископа Серафима (Соболева), в частности автор обвинял его в несправедливом отлучении от причастия князя И. Н. Лобанова-Ростовского. На основании переписки Лобанова-Ростовского, выявленной в Государственном архиве Российской Федерации, автор публикации пришел к выводу, что обвинения в адрес святителя не являются справедливыми. Поводом для конфликта стала борьба мирян за влияние на Никольском приходе в Софии. И. Н. Лобанов-Ростовский, недовольный тем, что епископ Серафим сошелся с семьей М. В. Зызыкина, вел нетактичные разговоры. Они бросали тень на самого епископа Серафима, а также на его младшего брата, иеромонаха Сергия. Результатом стало отлучение от причастия И. Н. Лобанова-Ростовского впредь до принесения покаяния. Конфликт разбирался Архиерейским Синодом Русской Зарубежной Церкви в 1925 г. Решительно поддержал епископа Серафима глава РПЦЗ митрополит Антоний (Храповицкий). Сторону епископа занял и Архиерейский Синод, признавший его действия правильными. Конфликт завершился в начале лета 1925 г. примирением епископа Серафима и князя И. Н. Лобанова-Ростовского.

Юрисдикционные конфликты в русской церковной эмиграции приводили к появлению полемических статей, содержащих самые разные претензии и обвинения. Обострение полемики пришлось на вторую половину 1920-х гг. во время конфликта между Русской Православной Церковью Заграницей (РПЦЗ, Русская Зарубежная Церковь) и митрополитом Евлогием (Георгиевским), ушедшим из нее в 1926 г.

Среди изданной в те годы литературы, направленной против РПЦЗ, следует отметить брошюру «Карловацкая смута. К освещению раздоров в заграничной русской иерархии»1. Небольшая по объему книжка содержала множество вы-

1 См.: Попов П. Карловацкая смута. К освещению раздоров в заграничной русской иерархии. Юрьев, 1927.

падов против Зарубежного Синода и отстаивала правоту митрополита Евлогия. Подлинное имя автора брошюры, укрывшегося под псевдонимом «Петр Попов», осталось неизвестным. Об уровне достоверности этой книги говорит среди прочего такой факт: после ее выхода в свет секретарь Зарубежного Синода Е. И. Ма-хароблидзе публично назвал автора лжецом и клеветником, указав при этом, что если Попов порядочный человек, он должен подать на него в суд2. Естественно, обращения не последовало.

Особое место в брошюре занимали нападки на одного из архиереев Русской Зарубежной Церкви — епископа Серафима (Соболева), возглавлявшего русские приходы в Болгарии.

Святитель Серафим (Соболев) (1881—1950) — личность хорошо известная. Он был рукоположен во епископа в 1920 г. в Симферополе и в том же году эмигрировал. В 1921 г. управляющий русскими приходами в Западной Европе архиепископ Евлогий (Георгиевский) назначил епископа Серафима настоятелем Свято-Никольской церкви в Софии. В том же году Зарубежное Высшее церковное управление (ВЦУ) назначило иерарха управляющим русскими приходами в Болгарии. На этом посту архипастырь находился до конца своих дней, сначала в ведении Русской Зарубежной Церкви, а с 1945 г. в подчинении Московского Патриархата. Иерарх прославился не только своей подвижнической жизнью, но и трудами в защиту православия. Жизненный путь святителя завершился 26 февраля 1950 г. В 2016 г. Архиерейский Собор Русской Православной Церкви причислил архиепископа Серафима к лику святых.

Митрополит Евлогий, когда-то назначивший епископа Серафима в Софию, во время конфликта с РПЦЗ ожидал от архипастыря поддержки. Таковой не последовало — епископ Серафим занял сторону Зарубежного Синода. А потому выпады против архипастыря в подобной литературе были объяснимы. Однако возникала проблема: жизнь святителя Серафима не давала повода для серьезных обвинений. Анониму пришлось всеми правдами и неправдами собирать компромат. В результате Попов привел следующие факты: «неканоничность» по-ставления епископа Серафима, отстранение им мирян от управления русским приходом в Софии, служение архипастырем молебна о здравии семьи императора Николая II, в гибель которой святитель долго не верил. Есть основания полагать, что одним из поставщиков «компромата» был протопресвитер Георгий Шавельский, во всяком случае упомянутые Поповым обвинения встречаются в личных письмах протопресвитера митрополиту Евлогию, а также в воспоминаниях последнего главы военно-морского духовенства3. Все эти нападки на епископа в свое время уже приходилось подробно разбирать4.

Но содержалось в брошюре и другое обвинение — в несправедливом отлучении от причастия одного из прихожан — князя И. Н. Лобанова-Ростовского.

2 См.: Махароблидзе Е. Книги о церковной смуте // Церковные ведомости. 1927. № 9—10.

С. 9.

3 См.: ШавельскийГ., протопр. В школе и на службе. М.; Брюссель, 2016. С. 585, 682; Письма протопресвитера Г. Шавельского к митрополиту Евлогию / Публ. А. Нивьера // Вестник РХД. 2006. № 191. С. 100-108.

4 Кострюков А. Архиепископ Серафим (Соболев): Жизнь, служение, идеология. М., 2011. С. 146-152; Он же. Пламень огненный. М., 2015. С. 107-115.

Иван Николаевич Лобанов-Ростовский (1866—1947) проживал со своей семьей в Болгарии с 1919 г., с 1923 г. был членом комитета русских беженцев. О прещении, наложенном на князя святителем Серафимом, Попов писал: «Епископ в 1924 г. отлучил от святого причастия до смерти доброго и честного старика, кн. И. Н. Лобанова-Ростовского за то, что тот "своим выступлением поверг его, епископа, в тяжкое расстройство и в то время, когда ему нужен абсолютный покой" (Так говорит епископ в акте отлучения). Выступление князя состояло в том, что он в кругу нескольких близких ему лиц высказался, что "Владыка (Серафим) совсем здоров и живет на даче (в Варне) для своего удовольствия", что его, князя, соблазняет присутствие около Владыки женщины, Варвары Ив. Зы-зыкиной, и ее вход в алтарь»5.

Обвинение против епископа, а также само дело Лобанова-Ростовского заслуживают особого внимания. Насколько были обоснованы намеки, с чем был связан сам конфликт, повлекший отлучение Лобанова-Ростовского от причастия?

Представленные ниже документы и материалы помогают ответить на эти вопросы. Из писем видно, что конфликтная ситуация на русском приходе в Софии складывалась постепенно. Основой напряженности стало противостояние различных групп прихожан русского храма в Софии — явление для эмиграции нередкое. Князь И. Н. Лобанов-Ростовский, некогда оказывавший материальную помощь семье Зызыкиных (об этой семье будет сказано ниже), был явно недоволен ее сближением с епископом Серафимом, а тем более ее влиянием на святителя. Неискушенность архипастыря в финансовых делах, а также неразумное (по мнению Лобанова-Ростовского) расходование приходских средств накалили атмосферу на приходе еще сильнее. Кульминацией конфликта стал отъезд страдавшего туберкулезом архипастыря на лечение в Варну вместе со своим братом, иеромонахом Сергием, и группой прихожан. Именно тогда Лобанов-Ростовский перешел грань. Зная о тяжелом заболевании святителя, он тем не менее во всеуслышание сказал, что иерарх здоров, живет в Варне «под предлогом болезни» для своего удовольствия и не занимается делами прихода. Последней каплей стали слова Лобанова-Ростовского, что В. И. Зызыкина живет «под одной крышей» с братьями-монахами: епископом Серафимом и иеромонахом Сергием, а также входит в алтарь. Пущенный князем слух был подхвачен митрополитом Варнен-ским Симеоном, склонным к поиску всевозможных нарушений и жалобам на других. Синод Болгарской Церкви даже был вынужден делать митрополиту Симеону выговоры по поводу его частых необоснованных жалоб6.

Как видно из переписки по публикуемому делу, епископ Серафим тяжело переживал распространяемые Лобановым-Ростовским ложные слухи, тем более что князь и до этого пытался повлиять на прихожан с целью удаления святителя с кафедры. Теперь помимо намеков на нарушение братьями монашеских обетов святителю предъявлялось обвинение в столь серьезном нарушении православной традиции, как допущение замужней женщины в алтарь.

5 Попов. Карловацкая смута... С. 14—15.

6 См., напр.: Центральный державный архив (Болгария). Ф. 791. Оп. 1. АЕ. 40, 41, 47.

Личность самой В. И. Зызыкиной, упоминаемой в письмах, также заслуживает внимания. Варвара Ивановна (урожденная Ряполова) ^ 1958) была женой историка Михаила Валериановича Зызыкина (1880-1960), в браке было двое детей. Вся семья считала святителя Серафима своим духовником. Сам глава семьи неоднократно посещал архипастыря, был свидетелем его молитвенной помощи и даже как минимум одного чуда7. В 1929 г. Зызыкин получил должность профессора в Варшавском университете, и вся семья переселилась в польскую столицу, а затем в Буэнос-Айрес. Здесь в 1958 г. Варвара Ивановна окончила свой земной путь8. Спустя два года за ней последовал и супруг.

Влияние на жизнь прихода В. И. Зызыкиной, по-видимому, имело место — она служила епископу Серафиму и иеромонаху Сергию (страдавшему целым рядом тяжелых болезней), оказывала им медицинскую помощь. Подобный тип не является уникальным в церковной среде — вокруг архиереев и монахов так называемые мироносицы — не редкость9. Искренне почитая своего духовного отца, они стараются оградить его от чужого влияния и заботы.

Отзывы о Варваре Ивановне сохранились разные. Протопресвитер Георгий Шавельский, недолюбливавший епископа Серафима (как, впрочем, и всех остальных своих начальников), впоследствии вспоминал о ней так: «Женщина, весившая 160 килограммов, всегда своеобразно одетая: в платке и старосветском одеянии, демонстрировавшая своим костюмом, богомольная, умная и хитрая, пронырливая и настойчивая, лукавая и льстивая»10.

Сочетание положительных и отрицательных качеств Зызыкиной отмечал и Лобанов-Ростовский, подчеркивавший как ее благочестие, вплоть до «знамений», так и стяжательность, хитрость и умение втереться в доверие.

В памяти духовной дочери святителя Серафима монахини Касинии (Везен-ковой) образ В. И. Зызыкиной запечатлелся иначе. По словам монахини, Зызыкина являла подлинное смирение, все службы со слезами простаивала на коленях и даже была прозорливой. Не привыкшая в России к работе, в эмиграции она смиренно готовила обеды на русском приходе11.

Другая духовная дочь архиепископа Серафима, игуменья Серафима (Ли-вен), вспоминала, что поездки на курорт в Варну предпринимались братьями-монахами неоднократно, причем вместе с ними ездил на лечение и другой известный подвижник — архиепископ Феофан (Быстров). Игуменья Серафима писала: «Варвара Ивановна... самоотверженно, совершенно бескорыстно служила архиепископу Феофану и владыке Серафиму. Этот подвиг она взяла на себя, ибо оба архиерея были больны туберкулезом. В 1925-1926 гг. в Варне она сама готовила пищу больным, а также и о. Сергию [Соболеву], и выполняла все медицинские предписания. Живя в Варне со своим семейством и с семьей Ливен на отдельной даче, Варвара Ивановна каждое утро шла на свой подвиг служения. По милости Божией и владыка Феофан, и владыка Серафим излечились от ту-

7 Кострюков. Пламень огненный. С. 66.

8 См.: Наша страна. 1958. № 458. С. 1.

9 Киприан (Керн), архим. Православное пастырское служение. СПб., 1996. С. 144.

10 Шавельский Г., протопр. В школе и на службе. С. 585.

11 Архив А. Бойкикевой (Болгария).

беркулеза, и это в такое время, когда болезнь эта трудно поддавалась лечению»12. По словам протопресвитера Г. Шавельского, святителя Серафима сопровождала в Варну вся семья Зызыкиных13.

Представленные в данной публикации документы отметают и обвинение в допуске В. И. Зызыкиной в алтарь. Из-за тяжелой болезни святитель Серафим не мог уходить далеко от дачи и служил литургию в дачном доме на привезенном с собой антиминсе. Естественно, что алтаря там не было и быть не могло. Кроме того, семья Зызыкиной проживала в другом доме, и Варвара Ивановна посещала братьев только для медицинских процедур.

Епископ Серафим был глубоко возмущен вероломством Лобанова-Ростовского, поскольку последний знал о его болезнях, знал, что Зызыкина с семьей живет не в одном доме с монахами и т. д.

Действия И. Н. Лобанова-Ростовского, претендовавшего на власть в приходском совете, распространявшего нелепые слухи, а затем потребовавшего смещения епископа Серафима с должности, привели к тому, что архипастырь наложил на него отлучение от причастия за досаждение архиерею. Вопреки утверждению П. Попова, князь отлучался не «до смерти», а до принесения покаяния. В случае отказа от покаяния Лобанов-Ростовский мог причаститься лишь при смертельной опасности.

Сам Лобанов-Ростовский виноватым себя не считал и со временем еще более ожесточился. С его стороны шли жалобы в Архиерейский Синод РПЦЗ, а также митрополитам Антонию (Храповицкому) и Евлогию (Георгиевскому). В переписке с митрополитом Антонием Лобанов-Ростовский допускал порой несдержанный тон.

Вместе с тем Лобанов-Ростовский был далек от серьезных обвинений и даже подозрений в адрес епископа Серафима, а только требовал снятия «незаслуженной», как ему казалось, епитимии. Князь настаивал, что его слова были извращены и переданы епископу Серафиму в искаженном виде. Однако при этом Лобанов-Ростовский продолжал высказываться за удаление архипастыря из Болгарии.

Архиерейский Синод разбирал конфликт между епископом Серафимом и князем И. Н. Лобановым-Ростовским в начале 1925 г.14 Синод, митрополит Антоний и митрополит Евлогий советовали Лобанову-Ростовскому смириться и попросить прощения у епископа Серафима. Митрополит Антоний писал: «Если бы действительно дорожили общением с Г[осподом] Иисусом Христом в Таинстве, а не взирали бы на последнее с точки зрения амбиции, то давно исполнили бы требование Епископа, а он ответил бы Вам тем же. Он простоватый деревенский человек, но искренно благочестивый и добрый»15.

Архиерейский Синод РПЦЗ, проявлявший большую строгость в деле нарушения нравственности и монашеских обетов (например, в случаях с архиепи-

12 Серафима, игум. О некоторых подробностях жизни преосвященного Серафима (Соболева) // Православная Русь. 1991. № 20.

13 Шавельский Г., протопр. В школе и на службе. С. 682.

14 ГА РФ. Ф. Р-6343. Оп. 1. Д. 66. Л. 2-2 об.; Д. 67. Л. 4-4 об.

15 ГА РФ. Ф. Р-6343. Оп. 1. Д. 252-б. Л. 170-170 об.

скопом Пантелеимоном (Рудыком), архимандритом Мстиславом (Волонсеви-чем), протоиереем Игорем Зюземилем и др.16) не нашел никаких поводов для нареканий в адрес епископа Серафима и его брата. Архиерейский Синод выразил полное сочувствие иерарху. По мнению митрополита Антония, конфликт епископа Серафима и И. Н. Лобанова-Ростовского был связан с противостоянием женских партий, боровшихся за влияние на приходе.

Не найдя поддержки со стороны митрополита Антония и Зарубежного Синода, И. Н. Лобанов-Ростовский решил воспользоваться напряженными отношениями между РПЦЗ и митрополитом Евлогием и обратился к последнему (именуя его представителем Патриарха в Европе) с просьбой повлиять на ситуацию. Этому иерарху Лобанов-Ростовский и переслал материалы, касающиеся печального конфликта. Однако митрополит Евлогий, еще сохранявший общение с Русской Зарубежной Церковью, вмешиваться в это дело не стал.

Вскоре святитель Серафим и князь Лобанов-Ростовский примирились, о чем архипастырь 9 июня 1925 г. подал рапорт в Зарубежный Синод. Епископ уведомлял священноначалие, что И. Н. Лобанову-Ростовскому разрешено причащаться Святых Таин. 6 августа Архиерейский Синод принял сообщение епископа Серафима к сведению17.

Казалось, в этом неприятном деле можно было ставить точку. Но спустя год произошел конфликт между Архиерейским Синодом и западноевропейским митрополитом Евлогием. Оправдывая свою позицию и стремясь опорочить архиереев РПЦЗ, митрополит Евлогий, по-видимому, передавал купленным журналистам имевшийся у него «компромат» на Русский Зарубежный Синод. Именно тогда в руках «Попова» оказались и письма Лобанова-Ростовского. То, что конфликт давно исчерпан, а обвинения в адрес святителя Серафима ложны, для публицистов было уже неважно. Так оскорбительные высказывания и клевета оказались на страницах брошюры «Карловацкая смута».

Публикуемая переписка находится в Государственном архиве Российской Федерации в фонде «Архиерейский Синод Русской Православной Церкви Заграницей» в деле «О попытках митрополита Евлогия освободиться от контроля Архиерейского Синода и подчинения себе Белоэмигрантской Церкви (1924-26)»18. При публикации сохранена стилистика авторов писем, которая не всегда правильна. Даты даны по новому стилю. Переписка представлена в хронологическом порядке, за исключением первого письма, в котором Лобанов-Ростовский излагает митрополиту Евлогию суть дела. Ради экономии места в настоящую публикацию не вошло одно письмо Лобанова-Ростовского (от 27 декабря 1924 г. на имя митрополита Антония. Л. 156-162 об.), где повторяется история конфликта, а также приводятся обширные рассуждения на канонические темы, в частности о тождественности отлучения от причастия и отлучения от Церкви. Сам Лобанов-Ростовский не был специалистом по каноническому праву, что вызва-

16 Подробнее см.: КострюковА. Русская Зарубежная Церковь в 1939-1964 гг. Административное устройство и отношения с Церковью в Отечестве. М., 2015. С. 263-264.

17 ГА РФ. Ф. Р-6343. Оп. 1. Д. 71. Л. 1.

18 Там же. Д. 252-б. Л. 138-171 об.

ло со стороны митрополита Антония резкое нарекание за использование услуг «кутейных адвокатов».

При составлении комментариев использована следующая справочная литература: Косик В. Русское церковное зарубежье. М., 2008; Нивьер А. Православные священнослужители, богословы и церковные деятели русской эмиграции в Западной и Центральной Европе. 1920—1995. Москва; Париж. 2007; Русский мир Болгарии / Д. Атанасова, Н. Казански, П. Парванов, сост. София, 2012. Использовались также материалы сайта «Религиозная деятельность русского зарубежья (Биобиблиографический справочник)» (http://zarubezhje.narod.ru/index. Мш1#Ье£т01)

Автор благодарит за помощь в составлении комментариев кандидата исторических наук О. Н. Решетникову.

Публикация, вступительная статья и комментарии А. А. Кострюкова

№ 1

Письмо И.Н. Лобанова-Ростовского митрополиту Евлогию19

16 октября 1924 г.

Его Высокопреосвященству митрополиту Евлогию Ваше Высокопреосвященство, милостивый архипастырь!

Препровождая при сем копию моего прошения во Временный Архиерейский Синод Русской Православной Церкви заграницей, излагающего обстоятельства, сопровождающие малое отлучение меня от церкви Управляющим русскими православными общинами в Болгарии и Епископом Серафимом, покорнейше прошу Ваше Высокопреосвященство ознакомиться и с настоящими моими объяснениями, дополняющими прошение частными и бытовыми чертами и рисующими взаимные отношения упоминаемых в прошении лиц. Составляя эти пояснения, я имел в виду главным образом высказать свое непоколебимое убеждение в природной доброте Епископа Серафима, только благодаря влиянию окружающих лиц — вернее лица — так незаслуженно оскорбившего меня своим постановлением о наложении на меня эпитимии. При этом заявляю, что значительная часть материала настоящего письма до сих пор известна только двум лицам — мне и моей жене.

Главное, на чем считаю нужным остановиться — это выяснение личности г[оспо]жи Зызыкиной, вследствие своего недоброго влияния на Преосвященного Серафима, внесшей столько смуты и разделения, заставившей его забыть и каноны, и апостольские и соборные постановления, и житейскую мудрость, и даже обыденный такт.

19 Евлогий (Георгиевский Василий Семенович) (1868—1946), митрополит. С 1920 г. в эмиграции, в 1926 г. вышел из подчинения Зарубежному Синоду, с 1927 по 1930 г. находился в ведении Московской Патриархии, с 1931 г. — в юрисдикции Константинопольского Патриархата. В 1945 г. воссоединился с Московским Патриархатом.

Никто из моих знакомых и живущих здесь в Болгарии, не знал г[оспо]жу Зызыкину по дореволюционной России. Я впервые встретился с нею в Риме. Она жила там со своею семьею (муж и двое детей) в крайней бедности в общежитии русского посольства, где мне дана была о ней самая нелестная аттестация, как о женщине хотя и исключительного ума, но крайне хитрой, неискренней и изощренной в получении средств у имущих лиц. Я предупредил об этом жену, но она энергично отвергла это общее мнение, указывая на те возвышенные качества высокой религиозности и христианской настроенности, которыми г[оспо]жа Зызыкина поддерживала мою жену20, переживавшую тогда, как и я, величайшую скорбь после смерти сына. С течением времени положение Зызы-киных становилось все тяжелее, администрация общежития явно желала избавиться от них. Жена моя, уже некоторое время помогающая им, дала наконец возможность г[оспо]же Зызыкиной и ее семье выехать на Балканы, чтобы после обследования условия жизни в Белграде и Софии остановиться на одной из этих столиц и найти подходящее помещение для нашей семьи. Побывав в Сербии и Болгарии, г[оспо]жа Зызыкина сообщила нам об исключительно благоприятных условиях Софийской жизни и уведомила о найденном для покупки доме, прося выслать 12 000 итальянских лир для задатка. Эти деньги были ей высланы телеграфом. Поддерживая семью г[оспо]жи Зызыкиной и дав ей возможность выехать, моя жена передала ей разновременно в то время около 8000 итальянских лир. По приезде в Софию нас ожидало крупное разочарование — вместо своего дома — наемная пустая квартира и вместо остатка денег — уверение (совершенно бездоказательное) г[оспо]жи Зызыкиной о злоупотреблении ее доверием со стороны одного лица, оказавшегося международным мошенником. После этого факта я еще раз напомнил жене об аттестации, полученной в Риме. Но и тут моя жена указала мне на выдающиеся качества г[оспо]жи Зызыкиной. Должен сказать, что у меня впечатления раздваивались: церковность, религиозность, большой ум, житейская опытность и обаяние г[оспо]жи Зызыкиной казались вне всякого сомнения, а ее любовь к России подкупала всех.

Понемногу мы стали устраиваться в Софии и сейчас же, конечно, познакомились с Епископом Серафимом, который привлек нас к себе и своим смирением, и своею верою, и своею лаской, а мы старались всем, чем могли, облегчить его и скудную и скорбную подчас жизнь.

Вскоре моя жена, по просьбе г[оспо]жи Зызыкиной, представила ее Преосвященному Серафиму, указав ему на исключительные качества, даровитость и ум ее, рассказав, как г[оспо]жа Зызыкина поддерживала мою жену в скорби. После этого, таким образом отчасти благодаря доверчивой помощи моей жены, г[оспо]жа Зызыкина стала шаг за шагом приближаться к Преосвященному Серафиму. В то же время она начала брать опять у моей жены сумму за суммой для предприятий своего мужа, каждый раз испрашивая благословение на новое дело от Епископа. Постепенно выяснилось, однако, что все дела г[осподи]на Зызы-кина оказались совершенно убыточными и служили только предлогом для получения от нас денег, и когда картина стала совершенно ясной, я резко прекратил

20 Лобанова-Ростовская Вера Дмитриевна (урожд. Калиновская) (1870-1943), супруга И. Н. Лобанова-Ростовского. В Болгарии с 1919 г.

дальнейшую выдачу сумм, а в моих руках очутились обязательства Зызыкиных, конечно и в малой доле не возмещавших мной потерянного. Но и тут моя жена еще колебалась в аттестации и склонна была приписать случившееся неопытности г[осподи]на Зызыкина и тяжести сложившихся обстоятельств.

Но очевидно невозможность получения больше помощи от моей жены изменила отношение к ней г[оспо]жи Зызыкиной: она стала постепенно отходить от моей жены и все ближе и ближе приближаться к Епископу. Сначала приготовление для Владыки пищи, потом уход во время болезни как самого Епископа, так и его брата, Иеромонаха, а потом Архимандрита Сергия21, сделали из г[оспо] жи Зызыкиной лицо, совершенно необходимое в доме и находившееся при Владыке от утра до вечера. Одновременно начало чувствоваться и охлаждение Владыки как ко мне, так и моей семье. Но как ни больно было это чувствовать, беда была не в этом, а в том, что Преосвященный Серафим на многие вещи стал смотреть глазами г[оспо]жи Зызыкиной. Особенно ярко это сказалось тогда, когда г[оспо]жа Зызыкина летом 1923 г. убедила Владыку взять ее с собой для ухода за ним и его братом, во время поездки на дачу в Шипкинский монастырь и гор[од] Варну. Факт этот вызывал горькое осуждение лиц, близко стоящих к церкви, и большой соблазн в русской колонии и болгарском обществе и как дальнейшие последствия, гнев Владыки на осуждающих, слово его накануне Воздвижения Креста Господня и беседу с моей женой. Но мы по-прежнему еще не могли ответить на жуткий вопрос: каким образом религиозность, талантливость и обаяние могут чернить доброе имя и приносить бесславие. Приблизительно в это время г[оспо]жа Зызыкина, определив своих детей в закрытое учебное заведение, поселилась со своим мужем на квартире князя А. А. Ливен22, и скоро и князь Ливен подпал ее обаятельному влиянию и в конце концов из человека с чистым именем сделался доносчиком и диффаматором, из крайне верующего и религиозного человека — человеком слепо способствующим нестроениям в приходе и церкви.

Какими же средствами приобретала г[оспо]жа Зызыкина свое такое огромное влияние на лиц, имеющих несчастье ее узнать ближе? Распутинскими, думается мне теперь. Обладая необычайными внутренними дарами, вплоть до знамений, прекрасно зная человеческое сердце, вплоть до чтения мыслей, она постаралась свои способности использовать в своих интересах, играя на слабостях людских. Она уверила, быть может, и сама отчасти уверенная, Епископа Серафима, что он будущий Патриарх, старец и чудотворец, краса русской церкви. Эту мысль она вложила и в сердце князя Ливена, который отныне предался ей (мысли) всем сердцем.

21 Сергий (Соболев Михаил Борисович) ^ 1948), архимандрит, младший брат архиепископа Серафима (Соболева). Выпускник Рязанской духовной семинарии. В 1916 г. рукоположен во иеромонаха. С 1920 г. в эмиграции, до 1936 г. был настоятелем Ямбольского Спасского (Александро-Невского) монастыря, затем до 1944 г. настоятелем Кокалянского Михаило-Архангельского монастыря. В 1945—1948 гг. — помощник настоятеля Свято-Никольского русского храма в Софии. С 1945 г. в юрисдикции Московского Патриархата.

22 Ливен Андрей Александрович (1884—1949), протоиерей, светлейший князь. В 1924 г. принял священный сан, был секретарем Епархиального совета при управлении русских православных общин в Болгарии. После Второй мировой войны настоятель церкви святой Параскевы в Софии.

Между тем прошел год и летом нынешнего 1924 года г[оспо]жа Зызыкина опять с Владыкой и его братом уехала на дачу и поселилась в Варне в одной с ним усадьбе под одной крышей. Это обстоятельство, а также то, что Владыка за четыре месяца своего пребывания там, под предлогом болезни, совершенно отгородился от русской колонии, вызвало новый взрыв осуждения и волнения, как среди русских беженцев, так и болгар, повело к ужасным и пагубным для русской церкви и русского имени отзывам болгар и в конце концов вызвало настоящее мое дело, ставшее, благодаря своему принципиальному значению в жизни русского прихода, событием, развитие которого уже обсуждается болгарской и русской печатью, и исхода которого с волнением ждет как русское, так и болгарское общество.

Конечно, сознавая весь вред, который может быть принесен церкви православной настоящим делом, и скорбя только от одного предположения этого вреда, я бы, при всем сознании своей невиновности в тех преступлениях, за которые я был наказан епитимией, нашел в себе достаточно мужества и смирения, чтобы первым пойти к Епископу Серафиму и сделать попытку прекращения создавшегося тяжелого положения. Но во-первых, Епископ Серафим сам благословил князя Ливена на распространение факта отлучения меня от Св[ятого] Причастия и таким образом превратил меру духовного воздействия на душу верующего в бесславное орудие наказания, вынеся с другой стороны наши внутренние церковные нестроения на суд и осуждение чужого, хотя и родного по вере болгарского народа. Есть и другая причина, не позволившая мне идти к Владыке. Я глубоко убежден, что церковная и приходская жизнь нашего прихода протекает в несколько болезненных условиях, что направить ее по пути истинному можно только принявши какие-то решительные меры. И это убеждение не только мое, но и большинства русских людей, близких к церкви. Пойти же мне к Епископу Серафиму с повинной, это значило бы оставить положение в том же ненормальном виде, видеть дальнейшее умаление сана епископского и имени русского и постоянно находиться в страхе и напряжении ожидания какого-нибудь еще более ужасного несчастья. Этого греха я не мог взять на свою душу. И с ответственностью за свои слова и, памятуя лишь о благе церкви русской, я говорю, что устроить церковную жизнь русского прихода в Болгарии может только тихий уход Преосвященного Серафима с Епископского стола Болгарии, так как, быть может, уже упущено время для следствия, которое, конечно, обнаружило бы только целый ряд унизительных и тяжких подробностей всего дела.

Верую, что приезд нового Архипастыря поднимет высокий Епископский сан на подобающую ему высоту и принесет в нашу жизнь так нужные нам мир и радость.

Почтительнейше прося Вашего Архипастырского снисхождения к настоящему письму и поручая себя столь необходимым мне в настоящее горькое время святым молитвам Вашим, остаюсь ВАШЕГО ВЫСОКОПРЕОСВЯЩЕНСТВА покорнейшим слугою

И. Лобанов-Ростовский

«16» октября 1924 года.

Гор[од] София, ул. Царь Шишман, № 17.

При сем прилагаются следующие документы:

1) Копия моего прошения во Временный Архиерейский Синод Русской Православной Церкви заграницей

2) Все относящиеся к вышеуказанному прошению документы.

ГАРФ. Ф. 6343. Оп. 1. Д. 252-б. Л. 138-140. Машинопись, подлинник, подпись — автограф

№ 2

Уведомление епископа Серафима (Соболева) об отлучении И. Н. Лобанова-Ростовского на имя протопресвитера Г. И. Шавельского23

29 августа 1924 г.

Ваше Высокопреподобие, Досточтимый во Христе О[тец] Протопресвитер

За открытое против меня выступление Князя И. Н. Лобанова-Ростовского на заседании Общества по сбору денег в Казну Вел[икого] Князя Николая Ни-колаевича24 24 августа, а также и за прошлогодние его выступления против меня, как Епископа, я запрещаю ему причащаться Св[ятых] Христовых Таин впредь до принесения им истинного покаяния предо мною. После сего выступления я не могу считать Кн[язя] Лобанова Членом Приходского и Братского Советов. Прилагаю при сем копию своего отношения на имя Кн[язя] Лобанова от 28 августа за № 30.

Посылаю при сем также постановление Епарх[иального] Совета по Плов-дивскому делу с моей резолюцией и свое увещание О[тцу] Пр[отоиерею] Не-дельскому25. Последнее по прочтении вместе с постановлением Еп[архиального] Совета и моей резолюцией в копии благоволите отослать.

С любовью к Вам о Христе Епископ Серафим.

С подлинным верно:

Секретарь Приходского Совета (подпись) В. Попов ГАРФ. Ф. Р-6343. Оп. 1. Д. 252-б. Л. 142.

Машинопись, копия с заверенной копии, подпись заверителя — автограф

23 Шавельский Георгий Иванович (1871-1951), протопресвитер. В 1911-1917 гг. глава военного и морского духовенства русской армии. В эмиграции с 1920 г. В 1926 г. перешел из ведения Русской Зарубежной Церкви в Болгарскую Православную Церковь, служил в храме святой Седмочисленницы в Софии.

24 Николай Николаевич Романов (Младший) (1856-1929), великий князь, внук императора Николая I, генерал от кавалерии, в 1914-1915 гг. верховный главнокомандующий, с 1919 г. находился в эмиграции в Италии, затем во Франции.

25 Недельский Александр ^ до 1937), протоиерей. В годы Гражданской войны был священником Корниловского полка, с 1920 г. в эмиграции в Болгарии, настоятель русской церкви в Пловдиве.

№ 3

Письмо епископа Серафима (Соболева) протопресвитеру Г. И. Шавельскому об отлучении И.Н. Лобанова-Ростовского

5 сентября 1924 г

Его Высокопреподобию, О[тцу] Протопресвитеру Г. И. Шавельскому

У меня была мысль обратиться с особым актом об отлучении Кн[язя] Лобанова от Св[ятого] Причащения с церковного амвона. Эта мысль не оставляет меня и в настоящее время, ибо я желаю, чтобы моя паства знала все, что касается моей жизни, которая принадлежит ей. К тому же Кн[язь] Лобанов вел дело возмущения против меня не тайно. Пока же я разрешил своему возлюбленному о Христе сыну Кн[язю] А. А. Ливену распространить свое письмо к Кн[язю] Лобанову с запрещением Св[ятого] Причащения среди моей паствы, во избежание ложных толков о случившемся и какого-либо смущения. О сем считаю нужным довести до Вашего сведения.

С любовью к Вам о Христе Епископ Серафим

С подлинным верно: Секретарь Приходского Совета (подп) В. Попов ГАРФ. Ф. Р-6343. Оп. 1. Д. 252-б. Л. 143.

Машинопись, копия с заверенной копии, подпись заверителя — автограф

№ 4

Письмо прихожан Свято-Никольского храма И.Н. Лобанову-Ростовскому в защиту епископа Серафима

17 сентября 1924 г.

Милостивый Государь Князь Иван Николаевич,

Нам, как людям стоящим к жизни церковной, известно стало, что Ваша беспричинная двухлетняя, совместно с женой предпринятая травля Епископа Серафима кончилась тем, что он, при все своем необыкновенном долготерпении и при всей своей неизреченной доброте подверг Вас отлучению от Причастия, то есть от церковного общения.

Не входя в рассмотрение вопроса, насколько Ваша совесть позволяет Вам после этого оставаться вообще в каких-либо русских учреждениях в эмиграции, мы надеемся, что Вы почтете себя обязанным выйти немедленно из состава вех учреждений церковных, чем освободите нас от необходимости называть Ваше поведение собственным именем в глаза и настаивать на удалении Вас оттуда.

Князь Андрей Ливен, Инжен[ер] Василий Григорьев26, Антонина Панченко, Нина Григорьева, Княгиня Софья Ливен27, Мария Хр. Усунова, Всеволод Моль-кентин28, Барон Георгий Мейендорф29, Баронесса Олимпиада Мейендорф30, Полковник Михаил Старицкий31 (подписи).

ГАРФ. Ф. Р-6343. Оп. 1. Д. 252-б. Л. 141.

Машинопись, копия

№ 5

Прошение И. Н. Лобанова-Ростовского в Архиерейский Синод РПЦЗ

16 октября 1924 г.

Во Временный Архиерейский Синод Русской Православной Церкви заграницей

Князя Ивана Николаевича Лобанова-Ростовского

Приживающего в гор[оде] София (Болгария)

По улице Царь Шишман, № 17

прошение

Со смирением и глубокой скорбью почтительнейше повергаю на усмотрение Вашего Святейшества нижеследующие мои объяснения на полученное мною 29 сего августа официальное письмо Управляющего Русскими Православными Общинами в Болгарии, Епископа Серафима, от 28 сего августа за № 38 такого содержания:

«Его сиятельству Князю Ивану Николаевичу Лобанову-Ростовскому.

Я получил сведения из Софии о Вашем против меня выступлении на заседании Общества по сбору денег в казну В[е]л[икого] Кн[язя] Николая Николаевича. На сем заседании, передавая о недовольстве болгар и М[итрополита] Симео-на32 присутствием у меня на даче женщины, Вы сказали: считают, что Владыка

26 Григорьев Василий Семенович (1880-1940). В Болгарии с 1920 г. Инженер, владелец технического бюро.

27 Ливен (урожд. Стахович) Софья Александровна (1886-1961), светлейшая княгиня, супруга протоиерея Андрея Ливена.

28 Молькентин Всеволод Рудольфович ^ 1970), капитан, участник Белого движения, эмигрант.

29 Мейендорф Георгий Кондратьевич (1874 — после 1931), барон, участник Белого движения. В эмиграции проживал в Болгарии.

30 Мейендорф Олимпиада Александровна (1875- ?), баронесса, супруга Г. К. Мейендорфа.

31 Пантелеимон (Старицкий Михаил Николаевич) (1883-1980), архимандрит, духовный сын святителя Серафима (Соболева). Участник Белого движения. С 1921 г. проживал в Болгарии, где был пострижен в монашество и рукоположен епископом Серафимом (Соболевым). С 1945 г. состоял в ведении Московской Патриархии, впоследствии был настоятелем русского Никольского храма в Софии. В 1961 г. перешел в юрисдикцию Болгарской Церкви, был духовником Покровского женского монастыря.

32 Симеон (Попниколов Одисей) (1840-1937), митрополит Варненский и Преславский.

совсем здоров и живет на даче для своего удовольствия, что Вас соблазнил вход В[арвары] И[вановны] в Алтарь и что необходимо по Вашему мнению принять меры к получению другого Епископа.

Таким образом, я стою перед фактом открытого возмущения и восстания против меня, как Епископа в моей пастве. Вы это сделали и в прошлом году со своею женою, пригласив к себе кн[язя] А. А. Ливен и Р. Г. Моллова33 для совещания об удалении меня с кафедры, сильно досаждая мне и задерживая мое выздоровление. И теперь накануне моего выздоровления Вы своим выступлением повергли меня в тяжкое расстройство и в то время, когда мне нужен абсолютный покой.

Болгарам можно не знать всю необходимость присутствия близ меня женщины, которая живет не в моем доме, а в совершенно отдельном от меня через двор доме и платит как за отдельную дачу от себя 3000 лева причем все почти лето с нею жила ее семья. Но Вы, как и моя паства, знаете, чем вызывается это присутствие женщины. Я допустил ее не для греха, а для совершения ею великого дела христианского милосердия по готовке для нас пищи и уходу за мною и тяжко страдающим моим братом. Не докладывать о недовольстве болгар присутствием близ меня женщины и тем самым бросать на меня позорную тень надо было Вам, а засвидетельствовать болгарам обо мне истину и всячески облегчить положение своего больного Епископа, который потерял свое здоровье не от развратной и пьяной жизни, а от воздержания за святую жизнь. Я удивляюсь жестокости Вашего сердца и нечуткости Вашей совести, что Вы подняли руку на своего больного Епископа и при том непосредственно после того, как я явил Вам истинную отеческую любовь и оказал Вам теплое гостеприимство на своей даче.

Вы соблазнились входом в Алтарь В[арвары] И[вановны], будучи у меня на даче за литургией в день моего Ангела. Остается только удивляться Вашему непониманию, ибо никакого алтаря у меня на даче нет, так как нет престола и освященной церкви, а есть только походный антиминс, который и лежит на простом столе, и пред которым мы совершаем литургию.

Вы передавали мнения других, что я совсем здоров и живу на даче для своего удовольствия. Но почему же Вы не засвидетельствовали, что я еще не совсем здоров? Ведь я Вам в последнее свидание с Вами на моей даче в присутствии Б. Н. Ермолова сказал, что достаточно мне пройти к морю (100 сажен), как температура моя повышается. Это обстоятельство, как и мой последний рентгеновский снимок свидетельствуют, что процесс в моих бронхиальных железах еще не окончился.

В сознании своей невиновности пред Богом, своею совестью и паствою я в прошлом году 14 сентября с церковного амвона обратился к Вам и к жене Вашей, не называя Ваших имен, с увещанием покаяться в своем тяжком грехе восстания против своего Епископа. К этому я побуждал Вашу жену в своем частном к ней

33 Моллов Русчу Георгиевич (1867-1925), российский государственный деятель, действительный статский советник, по национальности болгарин. Занимал должности директора Департамента полиции, Полтавского губернатора. При гетмане П. П. Скоропадском занимал должность Главноуправляющего по ликвидации общеземских и общегородских учреждений и их имущества. Участник Белого движения, в эмиграции проживал в Софии. В 1920-1922 гг. был председателем Общества единения русских в Болгарии.

письме. На этот грех я указывал ей в своей с нею беседе. Но Вы не покаялись. Во имя церковного мира и желая подействовать на Вашу душу кротостью и любовью я совершенно примирился с Вами без Вашего покаяния. Но Вы этим не вразумились. Не усматривая никаких добрых плодов от кроткого своего Архипастырского воздействия на Вашу душу и видя, что вы своею гордостью стали решительно на весьма гибельный путь, я в целях Вашего исправления и спасения души Вашей, вынужден применить к Вам каноническую меру и подвергнуть Вас церковной эпитимии. Поэтому я во имя Господа нашего Иисуса Христа вла-стию от Него мне данною запрещаю Вам причащаться Св[ятых] Христовых Таин впредь до принесения Вами истинного, от всего сердца покаяния передо мною. Если Вам не угодно будет покаяться, то я разрешаю Вам причаститься только перед Вашею кончиною. Епископ Серафим».

С безропотной покорностью привык я внимать голосу Святой Церкви и с покорным послушанием всегда готов подчиниться справедливому, хотя бы и тяжкому и суровому решению пастырского суда. Но многократно размышляя и задумываясь над своими словами и поступками по совести и долгу христианскому не могу признать себя виновным пред Господом в том, в чем обличает меня в своем отлучительном письме Преосвященный Епископ Серафим. Я не могу признать себя повинным ни в злоречии, ни в злословии, ни в неблагодарности и жестокосердии, ни в распространении позорящих Владыку слухов, ни тем более в разрушении мира церковного или в «открытом возмущении и восстании против своего Епископа». Напротив того, я всегда относился к Владыке Серафиму с сыновней почтительностью и с подобающим его высокому святительскому сану уважением, что не раз имел случай доказать и словом и делом, чего не может не засвидетельствовать и сам Владыка. И не от страсти к легкомысленным пересудам, но в глубоком смущении и тревоге говорил о внешней обстановке жизни Владыки, далекий от всяких зазорных и оскорбительных о нем предположений, но взволнованный и потрясенный тою смутою и соблазном, которые уже в продолжение двух лет все более и более охватывают широкие круги русских верующих и болгар. Единственным побуждением и желанием моим всегда было найти способ положить конец этому соблазну, этой смуте и разделению, болезненному разобщению паствы со своим Епископом, и защитить православную церковь русскую от тех действительно злонамеренных и оскорбительных толков и предположений, которые порождает у слабых людей факт постоянного присутствия женщины при Владыке. Эти толки проникли уже и в болгарскую печать и дали основание для оскорбительных для церкви и русского имени заключений. Но наряду с этими легкомысленными пересудами нельзя забывать о подлинной и добросовестной тревоге, охватывающей и преданные церкви сердца. Сам Владыка в своем приведенном выше письме ко мне упоминает о «недовольстве присутствием у него на даче женщины» со стороны Митрополита Варненского Симеона, более чем 80-летнего старца, уже в продолжение 50 лет с честью занимающего епископскую кафедру. Не о недовольстве может здесь идти речь, а о смущении и тревоге. Боль за церковь и горячие желания защитить пастырский сан и самого Владыку руководили мною в моих словах и действиях. И потому с глубокою болью душевной воспринимаю и наложенную на меня эпитимию не

как умиротворяющую меру врачества духовного, но как тяжкое и не заслуженное испытание и огорчение. Мне каяться перед Владыкою Серафимом не в чем. Уважением и почтительностью к епископскому сану были внушены мне мои действия. И если с моего языка и сорвалось когда-либо неугодное Владыке Серафиму слово, то и в этом слове сказались не осуждение и порицание епископского сана, не жестокость и нечуткость, не недостаток внимания и любви к своему больному Архипастырю, но только тревога и боль за нашу церковь русскую и за высокий сан архиерейский, подвергшийся пересудам по вине лиц, окруживших Владыку Серафима и создавших вокруг него обстановку, многих соблазняющую непосильным соблазном.

Владыка в своем отлучительном письме ссылается на полученные им «из Софии» сведения о моем «против него выступлении на заседании Общества по сбору денег в казну В[е]л[икого] Кн[язя] Николая Николаевича». Уже одна эта ссылка показывает, насколько не точно был осведомлен Епископ Серафим о моих словах. Я говорил не в заседании, а в частной беседе перед заседанием, в присутствии очень немногих лиц, причем людей почтенных, пожилых, близко знакомых друг с другом, преданных церкви и болеющих нашим церковным нестроением. Поэтому никоим образом мое «выступление» не может быть признано за «открытое возмущение и восстание». Все сказанное мною о Владыке сводилось к следующему: «в бытность мою в Варне летом текущего года я много раз слышал слухи и насмешки, унизительные для Епископа, вызываемые обстановкой жизни Владыки в Варне. Многих смущало и соблазняло, что г[оспо]жа Зызыкина живет под одной крышей и в одной усадьбе с двумя монахами, — под вторым разумели брата Владыки Архимандрита Сергия, — и что она прислуживает во время божественной литургии в Алтаре домовой церкви Владыки. Другие огорчаются тем, что ищущим у Владыки духовного утешения или благословения возможен доступ только через г[оспо]жу Зызыкину, которая строго следит, чтобы никто не прошел к Владыке помимо нее. Я был у Владыки — Владыка меня пригласил к себе — и нашел его поправившимся и по личным его словам совсем здоровым».

Вот в сущности все, что я сказал. Говоря так, я не мог допустить, что мой разговор может быть принят за какую-то агитацию против Епископа или может быть причиной какой-то смуты. После того я много-много раз анализировал каждое свое слово из этого разговора. Но и до настоящей минуты для меня остается непонятным, каким образом Преосвященный Серафим в моей беседе увидел оскорбление, бунт и возмущение против себя и осудил меня, как преступника. Единственное приходящее на ум объяснение — Владыка доверился доносу человека, который не присутствовал при разговоре и донос свой писал по слуху. Владыка не проверил доноса, даже меня не спросил и, таким образом, без всякого расследования и без предварительного пастырского вразумления осудил меня.

Присутствовавшие при разговоре подтверждают, что в моих словах не было даже намека на агитацию или возмущение и нельзя было усмотреть в них ничего оскорбительного в отношении Владыки.

Владыка ссылается далее в своем письме и на тот факт, что я восставал и возмущался против него уже в прошлом году и приглашал к себе кн[язя] А. А. Ливе-на и Р. Г. Моллова «для совещания об удаления его с кафедры». И это опять-таки

неверно, как подтверждает и сам Р. Г. Молов в своем нижеследующем письме Владыке: «Ваше Преосвященство, Милостивый Архипастырь. Глубокая душевная скорбь побуждает меня обратиться к Вам, дорогой Владыка, с настоящим письмом: вчера я познакомился с содержанием Вашего письма на имя князя И. Н. Лобанова-Ростовского, коим Вы извещаете его об отлучении от Св[ятого] Причастия! Глубокою печалью наполнилось сердце мое, когда я ознакомился с основаниями Вашего решения, ибо для меня ясно стало, что Вы введены в заблуждение. В начале письма Вы указываете на то, что еще в прошлом году князь И. Н. Лобанов приглашал меня к себе и указываете на необходимость удаления Вас с епископской кафедры. По долгу христианина и Вашего духовного сына, как перед Господом заявляю Вам, что ссылка эта лишена всякого основания, так как князь И. Н. Лобанов никогда с такими словами не обращался ко мне, лично от меня Вы ничего подобного не слышали, а если посторонние лица это Вам сказали, то они или были введены в заблуждение, или сказали Вам неправду. Разбираясь во всем том, что произошло в Софии за последнее время, по совести могу Вам сказать, дорогой Владыка, что люди Вам сообщили неверные сведения и благодаря этому только решение Ваше, как гробовая доска легло на душу кн[язя] И. Н. Лобанова, верного сына Св[ятой] православной Церкви! Не могу скрыть от Вас, что решение Ваше об отлучении князя И. Н. Лобанова раскололо паству Вашу на две части и большая часть с душевным сокрушением встретило известие о Вашем решении, считая его ошибочным и не заслуженным со стороны кн[язя] И. Н. Лобанова. Печальный раскол в пастве Вашей удручает сердца большинства верующих и тем еще более увеличивает страдания русских людей в изгнании! Как духовный сын Ваш позволяю себе обратиться к Вашему Архипастырскому сердцу с глубокою мольбою предать забвению все случившееся, освободить князя И. Н. Лобанова от наложенной эпитимии и тем облегчить его душевные страдания. Вспомните, дорогой Владыка, Вашего наставника Архиепископа Феофана34, которого мы оба уважаем и любим. Если бы он был здесь, он вместе со мною обратился бы к Вам с тихою мольбою и Вы, со свойственной Вам добротою не отказали бы нам в нашей мольбе. Поручая себя молитвам Вашим, остаюсь Вашего Преосвященства покорным слугою. Р. Молов».

И в этом случае стало быть, Владыка был введен в заблуждение неточною и недобросовестною передачей.

Преосвященный Серафим упоминает в письме и о моей жене, как лице, совместно со мной уже давно его преследовавшем. Разъясняю и отвергаю и это Владыки обвинение. Летом прошлого 1923 года, по поводу сопровождения Преосвященного Серафима, ездившего на дачу в Шипкинский монастырь и Варну, госпожой Зызыкиной, в городе стали усиленно обсуждать и осуждать факт присутствия женщины при Владыке. Моя жена, как и несколько близких нам лиц, скорбя о соблазне, раздумывали, что сделать, чтобы соблазн прекратился. Категорически утверждаю, что разговоры эти никогда не носили характера грязной сплетни, но наоборот велись в тоне, оберегающем епископский сан. Эти разговоры очевидно были переданы Владыке в совершенно неверном изложении и

34 Феофан (Быстров Василий Дмитриевич) (1874-1940), архиепископ. В эмиграции с 1920 г., проживал в Сербии, Болгарии, с 1931 г. во Франции.

вызвали со стороны Преосвященного Серафима некоторые действия. Именно, по возвращении из Варны, служа в церкви св[ятителя] Николая в Софии всенощную накануне праздника Воздвижения Креста Господня Владыка сказал слово, по содержанию своему и тону очень всех смутившее, а большинству верующих, пришедших с душевной радостью и умилением на Сретение Честного Креста Господня и непонятное35. Краткое содержание этой проповеди таково: для меня и для моего брата необходим, вследствие болезненности и болезней, особый внимательный уход, и женщина, которая взялась за этот уход, несет подвиг христианского послушания и любви; поэтому все распространяемые слухи о моем брате лживы и злонамеренны, и виновники распространения этих слухов находятся под угрозой и прещением бесповоротного и неизменяемого епископского суда и отлучения.

Вместо мира слово Владыки усилило разделение. Вместо успокоения душевной тревоги оно усугубило ее. Духа любви и кротости не было здесь. Здесь было только непреклонное и суровое заграждение уст под нестерпимою угрозою. Те, кто ближе стоял к приходской жизни или знал обстановку жизни Владыки, догадывались, о чем он говорит и что хочет сказать. Несомненно и то, что я не принял сказанного Владыкой на свой счет, так как, конечно, среди слушавших слово Владыки было много лиц, так же, как и я, соблазнявшихся фактом присутствия женщины при Епископе, говоривших об этом факте и неизменно более резко осуждавших тех лиц, которые создали вызывающее соблазн положение. Не приняла сказанного на свой счет и моя жена, но, как бывшая Владыки духовная дочь по исповеди, поняв по тону слов Епископа Серафима и по выражению его лица, что он искренне беспокоится и даже страдает от создавшегося положения, написала ему письмо, в котором просила свидания с целью откровенно поговорить об этом, на что Владыка ответил строками гнева и укора «в досаждениях». После этого резкого ответа духовная близость моей жены с Преосвященным Серафимом прервалась, и так продолжалось несколько месяцев. В течение их брат Владыки Архимандрит Сергий несколько раз делал попытки к возобновлению прежних между Владыкой и моей женой отношений и к весне нынешнего года в этом успел: моя жена получила через Архимандрита Сергия приглашение Владыки его посетить. Видя из слов Архимандрита Сергия большую перемену в настроении Епископа Серафима, моя жена пошла и действительно встретила очень ласковый прием. Обращение к ней Владыки было настолько сердечным, что позволило ей откровенно высказать все, что у нее наболело на душе. Главная мысль, которую проводила моя жена, это мысль о том, что Владыке негоже постоянно иметь при себе женщину, имя которой уже пачкается и особенно потому, что с Владыкой живет его молодой брат, тоже монах. Оберегая репутацию этих лиц, Владыка должен расстаться с госпожой Зызыкиной, хотя быть может ему и очень трудно заменить ее кем-либо другим. Жена моя при этом сравнивала создавшееся положение с тем, которое было при русском Императорском Дворе последние перед революцией годы и послужило отчасти причиной гибели Императорской Семьи и России. Владыка ответил: «но там был безнравственный человек, а здесь праведная женщина». Жена моя на это заметила, что она лично в

35 Так в тексте.

мыслях своих не имела и не имеет бросить тень на чью-либо нравственность, но в данном случае важно предупредить возможность соблазна среди «малых сих», не знающих действительной обстановки жизни Владыки и судящих только по внешности. Ведь жизнь Венценосных мучеников, как это теперь с несомненностью доказано, также была чиста, но молва их не пощадила, и последствия были ужасны. Владыка привел несколько текстов об уважении, которое должно оказываться епископскому сану, и о несправедливости людей, видящих сучок в глазу брата, на что жена моя припомнила Евангельские слова о мельничном жернове на шее соблазняющих и слова Апостола Павла о неядении мяса во избежание соблазна. В результате долгого и серьезного разговора Епископ Серафим по-видимому понял добрые намерения моей жены, потому что простился с ней по пастырски сердечно и несколько раз благословил. Таким образом видно, что эта беседа Владыки с моей женой совсем не имела характера пастырского увещания виновного, но наоборот характер истинного и душевного предупреждения верной и любящей дочери своего пастыря о грозящей ему и церкви беде. После этого и моя жена, и я несколько раз были у Владыки, и никогда уже не было разговора о прошлом: казалось, что бывшее между ними охлаждение окончилось и навсегда. Зная добрый характер Владыки, мы этого и ожидали, тем более, что Владыка всегда крайне тепло относился ко всей моей семье и неоднократно подчеркивал полезную благотворительную деятельность моей жены, как это видно, например, из следующего его письма от 14 / 27 января 1923 года. «Княгине В. Д. Лобановой-Ростовской. Тяжки и неисчислимы те бедствия, которые по изволению Божьему приходится за наши грехи переносить русским беженцам. Немногие из них так устроили свою жизнь, что им не приходится испытывать особенных жизненных невзгод. Большинство же русских беженцев живет в крайне неблагоприятных условиях, страдая от всевозможных болезней, голода и холода, не имея часто нижнего белья и обуви, прикрывая рубищем свою наготу. Конечно нет никаких оснований думать, что эти последние категории беженцев вне благого божественного промысла. Господь не оставляет без своего попечения даже неразумных тварей. Как Он может забыть детей своего некогда возлюбленного избранного русского народа. Он промышляет о них, пребывающих ныне в несчастиях или сам непосредственно в силу их теплых сердечных молитв или же посредством добрых людей, чутких своими сердцами к восприятию всего доброго и всегда внимающих божественному голосу: "Блаженни милостивии, яко тии помиловани будут" (Мф. V. 4). И действительно блаженны те люди, которые во дни бедствий и страданий своих близких стремятся к облегчению их тяжкой участи. Над ними исполнятся слова божественного псалмопевца: "Блажен разуме-ваяй на нища и убога, в день лют избавит его Господь" (Пс. 40. 1). К числу таких людей я отношу Вас, досточтимая во Христе дочь моя, Княгиня Вера Димитри-евна. Вы не захотели спокойно есть кусок хлеба в то время, когда окружающие Вас Ваши братья и сестры по вере голодали и явили любвеобильное деятельное участие к облегчению их страданий. Благодаря этому в моем распоряжении помимо немалого количества одежды, обуви и белья оказалось более 15000 лв., что дало мне возможность пред Великим праздником Рождества Христова оказать помощь многим несчастным русским беженцам. Приношу Вам за Вашу деятель-

ную христианскую любовь свою благодарность. Призываю на Вас благословение Божие и в знак сего дарую Вам образ Великого угодника Божьего Преподобного Серафима Саровского. Вручаю Вас и всех Ваших родных его заступлению и покрову на все дни жизни Вашей, чтобы вместе с ним в загробной жизни наследовать неизреченное блаженство в небесном Царствии Христовом. Управляющий русскими православными общинами в Болгарии Епископ Серафим».

Большое и тревожное недоумение вызывает также и тот способ, которым Владыка привел в исполнение свое пастырское распоряжение — способ, благодаря которому интимная мера пастырского исправления получила смысл и характер мирского бесславия.

29 августа ст[арого] ст[иля] Епископ Серафим присылает церковному старосте русской церкви в г. Софии Г. Шурупову36 такую телеграмму: «Князя Лобанова-Ростовского отлучаю от Св[ятого] Причастия». Эта телеграмма попадает в руки князя Ливен и скоро становится известною в широких кругах. В субботу 31 августа ст[арого] ст[иля] я получаю по почте собственноручное письмо Епископа Серафима с отлучением меня от Св[ятого] Причастия до принесения покаяния и с разрешением причаститься лишь перед смертью. А в воскресенье 1-го сентября ст[арого] ст[иля] в церкви во время литургии мне вручается князем Ливеном якобы от Владыки незапечатанный, без адреса на конверте, пакет, в котором оказывается переписанная рукою г. Зызыкиной и с подписью ее же рукою поставленной: «Епископ Серафим», копия полученного мною накануне письма Владыки о моем отлучении. Как потом выяснилось на заседании приходского совета 15 сентября ст[арого] ст[иля], со всех официальных писем, посылавшихся Владыкой настоятелю русской церкви по моему делу, снимались рукой той же г[оспо]жи Зызыкиной копии и таковые пересылались князю Ливену. Отсюда ясно, что г[оспо]жа Зызыкина посвящалась Епископом Серафимом во все детали дела, касающегося моей совести.

После вручения мне князем Ливеном переписанной рукой г[оспо]жи Зы-зыкиной бумаги, там же князем Ливеном и небольшой группой других лиц началось, с разрешения, как позднее оказалось, Владыки, энергичное распространение среди не только русских, но и болгар, копии с Епископского письма ко мне с отлучением меня от Св[ятого] Причастия. В то же время совету Николаевского братства и приходскому совету Николаевской церкви было сообщено Епископом Серафимом, что мое дальнейшее пребывание в должностях члена означенных советов Преосвященный Серафим не находит возможным, т.е. другими словами, требует исключения меня из обоих советов, куда я был избран общими собраниями братства и прихода. Это дало повод той же, возглавляемой князем Ливеном и фактически состоящей из нескольких семейств группе угрожающе обратиться ко мне с требованием немедленно уйти из приходского совета и из совета братства. И это требование, перепечатанное во многих экземплярах, энергично распространялось всеми.

Таким образом, с благословения Епископа Серафима, неумеренным усердием лиц, забывших не только христианскую любовь, но и всякую деликатность

36 Шурупов Николай Павлович (1894-1953). В 1921 г. — секретарь Русской Свято-Николаевской общины.

человеческих отношений, факт моего отлучения быстро стал достоянием не только города Софии, но и других мест Болгарии и вызвал огромное возбуждение в умах верующих. Но не мое имя подпало поношению, а имя Епископа Серафима или, что еще горше, достоинство самой церкви русской, представителем которой он здесь является. И это сознание еще больше усиливает мою личную боль страданием за унижение сана русского епископа в глазах внимательно приглядывающегося к русской церковной жизни болгарского общества.

Как занимающий среди русских беженцев весьма видное положение, я унижен незаслуженно, как христианин и верный сын церкви, я оскорблен в лучших своих чувствах. Ко мне применена такая мера наказания, которая не может быть оправдана ни здравым смыслом, ни церковными законами. Наложенная на меня за частный безобидный разговор эмитимия доведена Владыкой до размеров неслыханных. Я впервые слышу, чтобы Епископ, минуя священников, мог поручить мирянам расправу с эпитимийцами. Равным образом, впервые слышу, чтобы пастырь принимал такие меры, которые могут ожесточить, но не смягчить душу грешника, забыв, что по церковным правилам «целью наказания является не возмездие за вину, но примирение человеческой воли с законом Божиим и исправление виновного».

Мне 58 лет, и если Епископ Серафим является моим духовным отцом по сану, то я мог бы быть его отцом по годам и жизненному опыту.

Теперь я не только оскорблен, но и потрясен, — потрясен тою неправдою и — да простят мне Архипастыри — тою жестокостью, которую молодой Епископ Серафим проявил в отношении ко мне, старику, — тою легкостью, с какою он пользуется священной властью, данной ему, чтобы спасать человеческие души. С ужасом и скорбью о том, что я поставлен в необходимость касаться высокого епископского сана, в глубоком смущении припадаю к Архипастырским стопам ВАШЕГО СВЯТЕЙШЕСТВА37 в поисках душевного мира и утешения.

Глубоко потрясенный церковными нестроениями нашей епархиальной жизни и как христианин и как лицо, занимающее в среде русской эмиграции в Болгарии видное служебное и общественное положение, почтительнейше прошу ВАШЕ СВЯТЕЙШЕСТВО принять потребные пастырские меры к утише-нию страстей. И сознавая себя наказанным выше всякой меры, наказанным не по вине и заслуге, и при том с нарушением предписанного церковными правилами порядка, осмеливаюсь смиреннейше просить Временный Архиерейский Синод Русской Православной Церкви Заграницей о снятии с меня положенной на меня Епископом Серафимом эпитимии, и о сообщении мне своего по моему настоящему делу решения

«16-го»38 октября 1924 года.

С подлинным верно: И. Лобанов-Ростовский39

ГАРФ. Ф. Р-6343. Оп. 1. Д. 252-б. Л. 144-150.

Машинопись, копия, заверенная автором, подпись — автограф

37 Устаревшее обращение к Святейшему Синоду.

38 Число от руки.

39 Слова «С подлинным верно» и подпись от руки.

№ 6

Выписка из определения Архиерейского Синода Русской Православной Церкви Заграницей от 30 сентября — 13 октября 1924 года

12 ноября 1924 г.

Архиерейский Синод Русской Православной Церкви Заграницей слушали: словесный доклад Преосвященного Серафима, Епископа Лубенского — Управляющего русскими Православными Общинами в Болгарии по поводу наложенного им на своего духовного сына Князя И. Н. Лобанова-Ростовского отлучения от Св[ятого] Причастия и об обстоятельствах, вызывавших эту меру духовного взыскания.

Постановили: Хотя Преосвященный Епископ Серафим просит обсудить его доклад и высказать по нему суждение, тем не менее, не считая себя в праве входить в обсуждение этого дела по существу, как относящегося всецело в компетенции исключительно Епископского Суда, Архиерейский Синод выражает Преосвященному Епископу Серафиму свое глубокое сочувствие в его тяжелых душевных переживаниях.

О чем Епископу Серафиму сообщить об изложенном в письме от имени Вр[еменно] исполняющего] об [язанности] Председателя Архиерейского Синода.

Определение за надлежащими подписями.

№ 2168

30 Октября / 12 ноября 1924 г.

Сербия, Сремски Карловци

ВЕРНО:

Управляющий Синодальной Канцелярией Е. Махароблидзе40

ГАРФ. Ф. Р-6343. Оп. 1. Д. 252-б. Л. 154.

Машинопись, заверенная копия

40 Махароблидзе Ексакустодиан Иванович (1880-е — 1960). В эмиграции с 1920 г., проживал в Сербии, возглавлял канцелярию Зарубежного Архиерейского Синода, был редактором журнала «Церковные ведомости». В 1944 г. переехал в Германию, был секретарем Германской епархии РПЦЗ.

№ 7

Письмо митрополита Антония (Храповицкого)41 И. Н. Лобанову-Ростовскому

12 ноября 1924 г.

Ваше Сиятельство Милостивый Государь, Князь Иван Николаевич

В ответ на прошение Ваше, от 16-го сего октября, и на письма на мое имя, от 20 и 22 того же октября, с жалобою на Преосвященного Серафима, Епископа Лубенского, Управляющего русскими православными общинами в Болгарии, по случаю отлучения им Вас от Св[ятого] Причащения, имею честь уведомить, что дело это уже заслушано Архиерейским Синодом Русской Православной Церкви Заграницей до моего возвращения в Сербию и решение его вынесено в синодальном определении от 30-го сентября — 13 Октября с.г., выписка из коего при сем препровождается Вам.

Возбуждать ходатайство пред Архиерейским Синодом о новом пересмотре дела не вижу оснований и лично я советую Вам исполнить то, что подобает христианину — просить прощения у Преосвященного Епископа Серафима, а не просить об удалении Епископа из епархии. Вы настолько неосведомлены в духовных делах, что смешиваете лишение Причастия с отлучением от Церкви. Откройте Номоканон при требнике и увидите, что за нарушение поста должно отлучить от причастия на 2 года, за блуд — на 7 лет, а за прелюбодеяние на 15 лет и т.д. Наложение эпитимии Епископом относится к компетенции Архиерейского Суда и совести и не нормируется возрастом Епископа, налагающего епити-мию. Каждый Епископ, независимо от своего возраста (и молодой, и старый) облечен высшей благодатью Божией и является духовным Отцом для пасомых всех возрастов.

С совершенным почтением и преданностью имею честь быть Вашего Сиятельства покорнейший слуга и богомолец

Митрополит Антоний (подпись)

Вполне уверен, что Владыка Серафим с радостью пойдет навстречу Вашему доброму чувству.

ГАРФ. Ф. Р-6343. Оп. 1. Д. 252-б. Л. 155-155 об. Машинопись, копия

41 Антоний (Храповицкий Алексей Павлович) (1863-1936), митрополит, в эмиграции с 1920 г. Возглавлял Архиерейский Синод Русской Зарубежной Церкви.

№ 8

Письмо митрополита Антония И. Н. Лобанову-Ростовскому

Не позднее середины января 1925 г.

Глубокоуважаемый Князь!

Уведомляю Вас, что по Вашей вторичной жалобе от Пр[еосвященного] Серафима затребован отзыв, которого и ожидаем. Все-таки непонятно, что Вы с такою настойчивостью уклоняетесь от долга каждого христианина просить прощения у своего пастыря, не разбирая, кто более виноват, и кто менее. Вы набрали себе адвокатов из кутейников, которые всегда рады опозорить Архипастыря, они выписали Вам одни каноны, но не выписали других. Пусть откроют чин исповеди в требнике § 121, где сказано «яко не подобает человеку (мирскому) про-сту епископа или иерея бити, или поносити, или в лице обличати, аща и правы суть. Аще ли постигнет сие сотворши, да проклянется убо мирский, отлучен бо есть от Святые Троицы и да отыдет в Иудино место». В Вашей настойчивости злоба Иродиады и Иезавели и Евдоксии, не поддавайтесь таковым, если действительно думаете о своей душе, а не являете только пример обычного светского лицемерия в сущности при полном неверии. Я тоже виноват перед Вами и прошу прощения.

Я понял из рассказов своих сочленов по Синоду, будто Ваша жалоба была рассмотрена и по ней дан отказ. Что делать? Каждый судит по себе: меня уже 5-й раз в письмах поносит площадной бранью некто Сопоцько, он же и Аркадиев, и Сырокомля, но я просто не читаю ни одного его извета, хотя он их печатает; я не принимал никакого участия в обсуждении его поступка Членами Синода, допущенного вопреки моей воле: и это наилучший способ относиться к обидам.

Если бы действительно дорожили общением с Г[осподом] Иисусом Христом в Таинстве, а не взирали бы на последнее с точки зрения амбиции, то давно исполнили бы требование Епископа, а он ответил бы Вам тем же. Он простоватый деревенский человек, но искренно благочестивый и добрый. А Вы видно что пали в такие обстоятельства, которые изложены в Притчах Соломона и у Сира-ха — II, 6, 16, 21, 9, 25, 23, 31, 3. 9, 2. 26, 7 — 12; 37, II; 42, 14.

И еще много в Св[ятой] Библии подобных изречений, но люди выбирают из нея только то, что им нравится также и из книги Правил. Впрочем нет худа без добра. Ваши кутейные адвокаты и сами познакомились с правилами и Вам их напомнили.

Все-таки я надеюсь, что мир воцарится у Вас. Преосв[ященного] Серафима я просил о том же.

Ваш доброжелатель и богомолец

Митрополит Антоний (подпись)

ГАРФ. Ф. Р-6343. Оп. 1. Д. 252-б. Л. 170-170 об. Копия, машинопись

№ 9

Письмо И. Н. Лобанова-Ростовского митрополиту Антонию (Храповицкому)

7 февраля 1925 г.

Ваше Высокопреосвященство Милостивый Архипастырь!

Письмо Ваше без обозначения даты получил в середине Января 1925 года. Не скрою, что оно и к без того нелегкому состоянию моего духа прибавило новую долю горечи. Конечно, с одной стороны, я рад тому, что Вы признали за мною по крайней мере хоть формальное право обращения во Временный Синод и отдали распоряжение о дальнейшем движении моего заявления от 16 Октября 1924 года. Но прискорбно, что как это видно по некоторым местам Вашего письма, Вы не почувствовали моей правоты в существе дела, как христианина, ищущего справедливой защиты, вследствие несправедливого отлучения меня от Св[ятого] Причастия Преосвященным Серафимом по личной злобе и без достаточных причин побуждаемого к тому Его окружением, вот уже два года разваливающим настойчиво церковно-приходскую жизнь нашей колонии и, как общественного деятеля и официального представителя русской колонии, подвергнутого, благодаря воле и действиям окружающих Преосвященного Серафима лиц и с Его согласия, всенародному оскорблению. Вижу также, что Вы, Высокопреосвященнейший Вла-дыко, не имеете в своем распоряжении канонически обоснованных доводов, кои могли бы противопоставить мною изложенному в моей просьбе, а выискиваете какие-то некрасивые с моей стороны и личные мотивы настойчивости в защите, видя причину самого возникновения дела в борьбе женщин (каких-?), а мою настойчивость объясняя влиянием «кутейных» адвокатов (кого Вы имеете в виду-?)

Вы сочли возможным сослаться на не имеющий канонического значения памятник (параграф 121 требника) и на нем обосновать мою «вину». Но неужели не ясно, что даже и против этого правила я не погрешил ни мало42, ибо факт высказывания мною в кругу близких к церкви лиц и в частной беседе беспокойства по поводу непорядков в нашей церковной жизни в Болгарии не может быть признан ни одним из преступлений, указываемых 121 § требника («Епископа или иерея бытии или поносити, или в лице обличати»). Я еще раз и настойчиво подчеркиваю отсутствие состава преступления в инкриминируемом мне разговоре и указываю, что отлучен я за корректный, но не угодный Владыке Серафиму разговор, переданный Ему письменно, вероятно в совершенно извращенном виде, лицом, враждебным мне и не присутствовавшим при разговоре, излагавшем его (разговор) со слов третьего лица, причем Преосвященный Серафим без всякой проверки Ему переданного телеграфно распорядился о моем отлучении, даже не запросив меня о мною сказанном.

И неужели не ясно Вам из моего прошения и писем к Вам вся некрасивая правда и вопиющая неправда нашей здешней церковной жизни? И как Вы можете думать, что это только мое мнение? Прочитайте, что, например, пишет та-

42 Так в тексте.

кая националистически настроенная и ревниво старающаяся сберечь русское имя газета «Русь» в статье «Литературные заметки», «Суд Божий над епископом» № 543 от 23 Января 1925 года (при сем прилагается)!

Не скрою также, что намеки Ваши на какие-то обстоятельства, в которые я якобы впал, с приведением цитат из притчей Соломона и Книги Премудрости Иисуса Сына Сирахова в высшей степени неожиданны и оскорбительны для меня, ибо в них я вижу желание вмешаться в мою семейную жизнь с попыткой рассорить мужа и жену.

Если, Высокопреосвященнейший Владыко, и настоящее письмо не убедит Вас в совершенном отсутствии вины с моей стороны, я прошу прежде вынесения постановления во Временном Синоде, прислать облеченное доверием лицо для расследования дела на месте с допросом свидетелей. Думаю, что это следует сделать и потому, что одна из заинтересованных сторон (Преосвященный Серафим и Князь (теперь отец Андрей) Ливен, бывший одним из главных виновников настоящего дела) ездила в Сербию и имела возможность лично дать свои показания Временному Синоду

Испрашивая Ваших Святых молитв и Архипастырского благословения, имею честь быть Вашего Высокопреосвященства покорнейший слуга

7 (седьмое) февраля 1925 г. Г. София (Болгария) Ул. Царь Шишман, № 17

ГАРФ. Ф. Р-6343. Оп. 1. Д. 252-б. Л. 168-169 Машинопись, копия

№ 10

Письмо И. Н. Лобанова-Ростовского митрополиту Евлогию

7 февраля 1925 г.

Его Высокопреосвященству Высокопреосвященнейшему Митрополиту Евлогию

Ваше Высокопреосвященство, Милостивый Архипастырь

В Октябре мес[яце] 1924 года я считая нужным Вас ознакомить с поданной мною во Временный Синод жалобой на незаконное отлучение меня от Св[ятого] Причастия Преосвященным Серафимом, Управляющим Русскими Православными Общинами в Болгарии, препроводил Вам копию моего прошения во Временный Синод от 16 Октября 1924 года, сопроводив ее конфиденциальным письмом на Ваше имя, дополняющим некоторыми важными подробностями мое прошение.

И в настоящее время я признаю необходимым ознакомить Ваше Высокопреосвященство с дальнейшим ходом дела, для чего прилагаю в копиях: а) письмо Митрополита Антония на мое имя от 30 Октября — 12 Ноября 1924 года за № 2167, б) выписку из определения Архиерейского Синода от 30 Сентября — 13 Октября 1924 года, в) копию моего ответа Митрополиту Антонию, как Председателю Временного Синода, от 27 Декабря 1924 года, г) письмо Митрополита Антония на мое имя (без обозначения даты), полученное мною в Софии 10 Января 1925 г. и д) письмо мое Митрополиту Антонию от 7-го Февраля 1925 года.

Делаю это потому, что считаю Вас одним из справедливейших Архипастырей, а также и потому, что я, в случае неблагоприятного разрешения моего дела во Временном Синоде, буду искать справедливого суда у Святейшего Патриарха Тихона43, представителем коего Вы являетесь.

Испрашивая Ваших архипастырских молитв и благословения, остаюсь Вашего Преосвященства покорный слуга и послушник.

Князь И. Лобанов-Ростовский

7 Февраля 1925 г. Г. София

Улица Царь Шишман, № 17 Болгария

«3/16 февр[аля] 1925. Уведомить (письмом от моего имени), что Еп[ископ] Серафим не состоит в моем официальном ведении. Все, что я могу сделать — это написать ему братское письмо, что я уже сделал; с таковым же призывом во имя любви Христовой обращаюсь и к моему корреспонденту. М. Е.»44.

ГАРФ. Ф. Р-6343. Оп. 1. Д. 252-б. Л. 171-171 об.

Машинопись, подпись автограф, резолюция митрополита Евлогия автограф

Ключевые слова: святитель Серафим (Соболев), митрополит Антоний (Храповицкий), митрополит Евлогий (Георгиевский), М. В. Зызыкин, И. Н. Лобанов-Ростовский, русская эмиграция в ХХ в., Русская Православная Церковь Заграницей, Болгарская Православная Церковь, Западноевропейский экзархат приходов русской традиции, русский храм свт. Николая в Софии.

Список литературы

Киприан (Керн), архим. Православное пастырское служение. СПб., 1996. Кострюков А. Архиепископ Серафим (Соболев): Жизнь, служение, идеология. М., 2011. Кострюков А. Пламень огненный: Жизнь и наследие архиепископа Серафима (Соболева). М., 2015.

Кострюков А. Русская Зарубежная Церковь в 1939-1964 гг.: Административное устройство и отношения с Церковью в Отечестве. М., 2015.

43 Тихон (Беллавин Василий Иванович) (1865-1925), святитель, Патриарх Московский и всея России.

44 Резолюция митрополита Евлогия на письме от руки для секретаря.

St. Tikhon's University Review. Kostryukov Andrey,

Series II: History. Russian Church History. Doctor of Siences in History, Leading Research Fellow,

2018. Vol. 82. P. 107—134 Research Centre for Contemporary History of Russian Orthodox Church;

Associate Professor,

Department of General and Russian Church History and Canon Law, St. Tikhon's Orthodox University for Humanities, 6/1 Likhov Pereulok, Moscow 127051, Russian Federation

a.kost@mail.ru

ORCID: 0000-0003-4334-1035

St. Seraphim (Sobolev) and the "Case of Prince Lobanov-Rostovsky"

The publication and notes by A. A. Kostryukov

Archbishop Seraphim Sobolev (proclaimed a saint in 2016) is known as an ascetic and defender of Orthodoxy. This publication deals with an unexplored period of life of this hierarch. During the conflict between authorities of the Russian Orthodox Church Abroad and head of West European diocese metropolitan Eulogy (Georgievsky), the brochure "Turmoil of Carlovci" (Russ. «Карловацкая смута») was spread. Among various accusations against the Russian Orthodox Church Abroad, it contained insinuations against archbishop Seraphim. In particular, the author of the brochure accused him of an unfair excommunication of prince Lobanov-Rostovsky. Drawing on to the letters of Lobanov-Rostovsky that were found in the State Archive of the Russian Federation, the author of the publication came to a conclusion that these remarks about the holy hierarch are unfair. The struggle for influence over the parish of St. Nicholas in Sofia became a cause of the conflict. Lobanov-Rostovsky held tactless conversations as he was displeased with the fact that archbishop Seraphim became close to the family of M. Zyzykin. These conversations stained the reputation of bishop Seraphim and his younger brother hieromonk Sergius. As a result, Lobanov-Rostovsky was excommunicated until he showed repentance. Episcopal Synod of the Russian Orthodox Church Abroad discussed this conflict in 1925. Head of the Russian Orthodox Church Abroad metropolitan Anthony (Khrapovitsky) decidedly supported archbishop Seraphim. Episcopal Synod also took the side of the bishop. They confirmed that archbishop Seraphim's decision was fair. The conflict ended with the reconciliation between archbishop Seraphim and prince Lobanov-Rostovsky in the summer of 1925.

Keywords: Saint Seraphim (Sobolev), metropolitan Anthony (Khrapovitsky), metropolitan Eulogy (Georgievsky), M. Zyzykin, I. Lobanov-Rostovskiy, Russian emigration in the 20th century, Russian Orthodox Church Abroad, Orthodox Church of Bulgaria, West European exarchate of parishes of Russian tradition, Russian church of St. Nicholas in Sofia.

References

Kiprian (Kern), arhim., Pravoslavnoye pastir-skoe sluzhenie, St. Petersburg, 1996.

Kostryukov A., Arhiepiskop Serafim (Sobolev): zhizn, sluzhenie, ideologiya, Moscow, 2011.

Kostryukov A., Plamen ognenniy. Zhizn I naslediye arhiepiskopa Serafima (Soboleva), Moscow, 2015.

Kostryukov A., RusskayaZarubezhnaya Tserkov v 1939—1964 гг. Administrativnoye ustroystvo Iotnosheniya s Tserkoviyu v otechestve, Moscow, 2015.