CC BY
60
ФИЛОЛОГИЯ
Вестн. Ом. ун-та. 2011. № 3. С. 177-187.
УДК 811.161.1 В.И. Тармаева
СВОЙСТВА КОГНИТИВНОЙ ГАРМОНИИ ПОВЕСТВОВАТЕЛЬНОГО ДИСКУРСА
Рассматриваются свойства когнитивной гармонии, являющейся конечным результатом когнитивного восприятия повествовательного дискурса.
Ключевые слова: когнитивная гармония, повествовательный дискурс, когнитивный сценарий, репрезентация, дивинация.
Целью данной статьи является раскрытие свойств когнитивной гармонии повествовательного дискурса. Когнитивная гармония впервые рассматривается как познание состояния равновесия событий, разворачивающихся в последовательной временной трихотомии и данных как цельное и безусловное переживание внутреннего эго наблюдателя, опосредованное дивинацией. Становление когнитивной гармонии происходит как реализация предвосхищаемого сознанием предварения-предощущения целого и его последующей экспликации. «Кульминация» когнитивной гармонии - акт дивинации, когда толкователь «целиком переносится» в автора текста, тем самым разрешая все непонятное и озадачивающее, что содержит в себе текст. Когнитивное понимание и становление когнитивной гармонии повествовательного дискурса всегда предопределено забегающим вперед движением предпонимания (=предсказания, дивинации).
Динамика взаимодействия наблюдателя с репрезентациями дискурса так или иначе связана с параметрами действующего на него повествовательного дискурса. Соответственно, повествовательный дискурс является источником изменений, возникающих в сознании наблюдателя.
Восприятие повествовательного дискурса органически слито с построением схем действования когнитивной гармонии. «Схема дейст-вования» когнитивной гармонии - это отнюдь не «готовый трафарет для применения», а особый способ динамики репрезентаций при становлении когнитивной гармонии. Для настоящего исследования подходящей моделью понимания повествовательного дискурса на когнитивном уровне является когнитивный сценарий.
Когнитивная гармония повествовательного дискурса является самоорганизующейся системой. Взаимодействия между элементами системы когнитивной гармонии носят причинно-следственный характер. В качестве элементов системы выступают процессы становления во времени. Представляется, что когнитивная гармония обладает следующими свойствами:
Динамическая иерархичность и внутренняя открытость системы когнитивной гармонии
Внутрисистемная открытость предполагает взаимодействие составляющих системы когнитивной гармонии и позволяет эволюционировать от простого к сложному, низшего к высшему, так как каждый иерархический уровень когнитивной гармонии может развиваться и усложняться только при обмене информацией с другим уровнем.
© В.И. Тармаева, 2011
Для внутренне открытой системы, каковой является система когнитивной гармонии, характерна «размытость внутренних границ». Важным аспектом системы когнитивной гармонии являются процессы самоорганизации, приводящие к тому, что «части ведут» себя согласованным образом. Целостность системы когнитивной гармонии не может быть сведена к составляющим ее элементам, поскольку существование последних регулируется ее же собственными закономерностями организации равновесия и упорядоченности.
Данные свойства - динамическая иерархичность и внутренняя открытость системы когнитивной гармонии - «взаи-мопереплетены», и «развести» их не представляется никакой возможности.
Основным смыслом структурной иерархии когнитивной гармонии является составная природа вышестоящих уровней по отношению к нижестоящим. Сценарий когнитивной гармонии содержит два иерархически «конструируемых» уровня: уровень элементов, значимых для развития событий (ЭЗ - в дальнейшем), и уровень действующих субъектов.
Существует несколько типов ЭЗ в зависимости от различной степени значимости и типов связей между ними. Можно выделить:
- основные ЭЗ (далее - ОЭЗ);
- второстепенные ЭЗ (далее - ВЭЗ), служащие «прокладкой» между ОЭЗ;
- признаковые ЭЗ (далее - ПЭЗ). Функциональная роль данных элементов в повествовательном дискурсе - конкретизация персонажей, их характеров, мотивов, мыслей, обстановки событий и атмосферы действий и т. п.
ОЭЗ «имеет» дистрибутивный характер, поскольку посредством дивинации «прогнозирует» следующий за ним и его дополняющий элемент: так, покупка револьвера имеет в качестве дивинации ожидаемый момент, когда из него выстрелят; снятие телефонной трубки коррелирует с ожидаемым моментом, когда ее положат на место и т. п.
ПЭЗ «обладает» интегративной природой: он «содержит» информацию о характерологических признаках индивидов, об их отличительных чертах, об «атмосфере» события, умонастроении и т. п. ПЭЗ и его коррелят связывают не дистрибутивные, а интегративные отношения: чтобы понять, чему служит тот или иной ПЭЗ, необходимо перейти на более высокий уро-
вень - на уровень действующих субъектов сценария когнитивной гармонии, ибо ожидаемая значимость ПЭЗ раскрывается только там. ПЭЗ «позволяют» идентифицировать людей и события во времени и пространстве.
ОЭЗ в дивинации «прогнозирует (поддерживает или закрывает)» некую альтернативную возможность, имеющую значение для дальнейшего развития событий, когда она либо создает, либо разрешает ситуативную неопределенность. Так, если в некоторой ситуации раздается телефонный звонок, то одинаково вероятно, что трубку поднимут и что ее не поднимут; в зависимости от этого события станут развиваться по-разному и произойдет «смена горизонта» дивинации. Вместе с тем между двумя ОЭЗ могут находиться различные ВЭЗ. «Обрастая» этими ВЭЗ, ОЭЗ, тем не менее, не утрачивает своей альтернативной природы.
Что касается класса ЭЗ, то не все входящие в него единицы одинаково «важны». Часть из них играет в сценарии когнитивной гармонии (или в одной из его фаз) роль самых настоящих «шарниров»; другие же лишь «заполняют» репрезентативное пространство, разделяющее «шарниры». Первые - это ОЭЗ, вторые -это ВЭЗ, ибо они имеют вспомогательный характер.
Такие ВЭЗ сохраняют свою функциональную значимость в той мере, в какой они коррелируют с ОЭЗ. Такая функциональная значимость имеет сугубо хронологическую природу: ВЭЗ заполняют
«пространство» между двумя фазами триады сценария когнитивной гармонии. Напротив, функциональная связь между ОЭЗ двумерна: она является и хронологической, и логической одновременно. ВЭЗ «отмечают» только временную последовательность событий, а ОЭЗ - еще и их логическое следование друг за другом (причинно-следственную связь).
ОЭЗ - «моменты риска» в сценарии. ВЭЗ, заполняющие пространство между этими альтернативными точками в сценарии, создают своего рода «зоны безопасности», «спокойствия», «передышки».
ВЭЗ не бывают избыточными: любая деталь, которая на первый взгляд может показаться эксплетивной, на самом деле играет свою, особую роль в «становлении» переживаний событий - предвосхищает развитие событий или способствует «смене горизонта» переживания. Знаки ВЭЗ постоянно поддерживают семантическое на-
пряжение. Они словно все время говорят: здесь есть смысл, сейчас он проявится. Невозможно устранить ни одного ОЭЗ, ни одного ВЭЗ, не нарушив при этом целостности сценария когнитивной гармонии.
Вышеприведенная классификация нуждается в двух дополнительных уточнениях. Во-первых, один и тот же ЭЗ может одновременно принадлежать к двум различным классам: так, выпить порцию виски (в холле аэропорта) - это действие, способное служить ВЭЗ по отношению к ОЭЗ «ожидание», но в то же время этот ЭЗ -признак определенной атмосферы и способно служить ПЭЗ (примета современности, указание на то, что персонаж расслабился, предался воспоминаниям и т. п.). Некоторые ЭЗ могут быть смешанными.
Во-вторых, ВЭЗ и ПЭЗ имеют одну общую черту: они служат развертыванию ОЭЗ. ОЭЗ же образуют конечную совокупность из небольшого числа членов, логически связанных между собой. Это своего рода каркас, и остальные элементы лишь заполняют его путем конкретизации ОЭЗ.
ВЭЗ связаны с ОЭЗ отношением простой импликации: наличие ВЭЗ с неизбежностью предполагает существование ОЭЗ, от которого этот ВЭЗ зависит, но не наоборот. ОЭЗ связаны между собой отношением солидарности: наличие ОЭЗ
предполагает наличие другого ОЭЗ того же типа - и наоборот.
Действия, принадлежащие разным последовательностям, способны как бы вклиниваться друг в друга: развитие одной последовательности еще не закончено, как уже может начать осуществляться начальное действие другой последовательности. В рамках повествовательного дискурса процесс взаимного наложения последовательностей способен прекратиться лишь в том случае, если изоляция некоторых входящих в этот текст повествовательной прозы блоков компенсируется на уровне действующих субъектов. Путем последовательного укрупнения единиц наблюдатель от уровня ЭЗ «переходит» к уровню действующих субъектов. Любой носитель языка неосознанно владеет неким ключевым принципом, позволяющим ему молниеносно отслеживать смысловые взаимодействия единиц на всех уровнях схемы дискурса.
Структура действующих субъектов сценария когнитивной гармонии «делится» на два класса в соответствии с функцией бенефактивности по шкале «приобретения - потери» в материальной сфере,
в области физического или социального взаимодействия, в нравственной или психологической области.
Обратимся к примеру:
• Благодаря русским солдатам она вскоре увидит свою мать, родной городок, берег моря.
Маргарета была полна благодарности к русским. Впервые за три года батраческой жизни в Германии она почувствовала себя под защитой могучей и дружественной силы. Эта сила воплотилась в маленьком стройном сероглазом капитане.
В присутствии капитана она чувствовала себя в безопасности перед старухой баронессой фон Боркау, ее управителем и разными «амтами», «ратами», «лей-терами», «фюрерами» - всем этим сложным и страшным хороводом, который разлетелся теперь, подобно нечистой силе при свете дня. (Э.Г. Казакевич. «Весна на Одере»)
Значимое событие, инициируемое асимметричным словосочетанием «благодаря русским солдатам», относится к области физического и социального взаимодействий. Последствия же не только происходят в области физических взаимодействий - вследствие того, что люди получили физическую свободу, они уезжают домой, - но и относятся к психологической области - актант Маргарета ощущает (получает) чувство защищенности и безопасности. Советская армия выступает в качестве бенефактора (дарующего), Маргарета - бенефициаром (получателем).
Действующий субъект выполняет некоторую структурную роль в повествовании, а сама эта роль, позиция в повествовательной структуре выступает в качестве актанта. Актант определяется через круг его действий, соответственно, речь идет о действующих актантах.
Отношения между уровнями сценария когнитивной гармонии характеризуются динамичной иерархичностью: уровень
действующих субъектов выступает как уровень высшего порядка, поскольку уровень ЭЗ, составляющий повествовательную основу, оттуда систематически «черпает свой смысл». В результате взаимодействия уровней в укрупненной последовательности происходит «вхождение» в целостность повествовательного дискурса.
Конечным результатом когнитивного понимания повествовательного дискурса является достижение когнитивной гармонии. Подобное возникает, как только взаимодействие уровней сценария когнитивной гармонии от событийных последовательностей «переходит» к укрупненной последовательности («укрупненному сценарию»), «создающей» целостность повествовательного дискурса.
Цикличность
Дивинация способствует текстопорождающей роли когнитивной гармонии, которая «осуществляется» посредством фазовой модификации цикличности. Эту модель можно охарактеризовать таким образом: «Скрытый мифо-обрядовый каркас превратился в грамматически формальную основу построения текста» [1, с. 210].
Первый «кирпичик» такой основы -фаза обособления. Помимо внешнего, собственно пространственного ухода, в частности поиска, побега, погони или, напротив, затворничества, она может быть представлена избранничеством или самозванством, а также уходом «в себя», томлением, разочарованием, ожесточением, мечтательностью, вообще жизненной позицией, предполагающей разрыв или существенное ослабление прежних жизненных связей. В конечном счете, реконструктивную задачу данной фазы способна решить предыстория или хотя бы достаточно подробная характеристика персонажа, выделяющая его из общей картины мира и делающая протагонистом если не самих событий, то определенной сюжетной линии повествования.
Второй выступает фаза партнерства: установление новых межсубъектных связей между центральным персонажем и оказывающимися в поле его жизненных интересов периферийными персонажами. Эта фаза может содержать в своем составе обретение героем «помощников» и/или «вредителей». Нередко здесь имеют место неудачные или недолжные пробы жизненного поведения, в частности возможно ложное партнерство, предваряющие эффективное поведение героя в последующих эпизодах. На этом этапе развертывания дискурса действующее лицо часто подвергается искушениям или испытаниям различного рода, существенно повышающим уровень его жизненной искушенности; данная фаза порой гипертрофируется и разворачивается в целый кумулятивный «сюжет воспитания».
Третья фаза - лиминальная (пороговая) фаза испытания смертью. Она может выступать в архаических формах ритуально-символической смерти героя или посещения им потусторонней «страны мертвых», может заостряться до смертельного риска, в частности до поединка, а может редуцироваться до легкого повреждения или до встречи со смертью в той или иной форме, например, утрата
близкого существа или зрелище чужой смерти. Эта фаза может гипертрофироваться в авантюрно-кумулятивный сюжет бесконечно репродуцируемых испытаний.
Наконец, четвертая - фаза преображения. Здесь, как и на заключительной стадии инициации, имеет место перемена статуса героя - статуса внешнего (социального) или, особенно в новейшее время, внутреннего (психологического). Нередко такое перерождение, символическое «второе рождение» сопровождается возвращением героя к месту своих прежних, ранее расторгнутых или ослабленных связей, на фоне которых акцентируется его новое жизненное качество.
Как правило, вторая и третья фазы модификации «взаимопереплетены» и граница между ними «размыта». Соответственно, эти три фазы формируют триаду укрупненного сценария когнитивной
гармонии, «создающего» целостность повествовательного дискурса.
Интересно отметить, что представленная последовательность узлов метадискурса поразительно и, быть может, не случайно напоминает такой органический процесс, существенно повлиявший на мифологическое мышление человека, как метаморфозы стадиального развития насекомого: яичко / личинка - куколка -взрослая особь.
Здесь мы касаемся, по-видимому, неких глубинных парадигм бытия. «Всякая жизнь складывается из непрерывного цикла “испытаний”, “смерти”, “воскрешений”, независимо от того, какими словами пользуются для передачи этого (первично религиозного) опыта», вследствие чего в глубинах психики «данные сценарии не теряют актульности» [2, с. 199].
Цикличность проявляется и в развертывании глагольного цикла ССЦ, совпадающего с фазами действования сценария когнитивной гармонии, репрезентирующего асимметричный знак на когнитивном уровне. В случае асимметричных явлений (в приведенных примерах асимметричные языковые знаки подчеркнуты) память возвращает нас к событиям, имевшим место в прошлом. Перед наблюдателем разворачивается последовательная равновесная событийная цепочка. Возникшая асимметрия уравновешивается за счет построения памятью дополнительной языковой структуры - сообщением о прошлом событии, «стоящем» за асимметричным знаком, при смысловом восприятии дискурса.
В свою очередь, репрезентация прошлого события становится ориентировкой для последующих событий при реконструировании модели-проекции повествовательного дискурса, что в результате приводит к возникновению когнитивной гармонии.
Обратимся к примерам для подтверждения:
• С седла перевесившись, шашкой махнул, на миг ощутил, как обмякло под ударом тело и послушно сползло наземь. Соскочил атаман, бинокль с убитого сдернул, глянул на ноги, дрожавшие мелким ознобом, оглянулся и присел сапоги снять хромовые с мертвяка. Ногой упираясь в хрустящее колено, снял один сапог быстро и ловко. Под другим, видно, чулок закатился: не скидается. Дернул, злобно выругавшись, с чулком сорвал сапог и на ноге, повыше щиколотки, родинку увидел. Вид родинки с голубиное яйцо ошеломил его. Медленно, словно боясь разбудить, вверх лицом повернул холодеющую голову, руки измазал в крови, выползавшей изо рта широким бугристым валом. Всмотрелся и только тогда плечи угловатые обнял неловко и сказал глухо:
- Николушка!..
Чернея, крикнул:
- Да скажи же хоть слово! Как же это, а?
Упал, заглядывая в меркнущие глаза; веки, кровью залитые, приподымая, тряс безвольное, податливое тело... Но накрепко закусил Николка посинелый кончик языка, будто боялся проговориться о чем-то неизмеримо большом и важном.
К груди прижимая, поцеловал атаман стынущие руки сына и, стиснув зубами запотевшую сталь маузера, выстрелил себе в рот... (М.А. Шолохов. «Родинка»)
Словосочетание «вид родинки с голубиное яйцо» является источником асимметрии поскольку не только обозначает «рудиментный отросток на теле» (предметное значение), но и, инициируя работу памяти, отсылает к событиям прошлого: Николка рано потерял мать, в германскую войну пропал его отец, от которого Ни-колка унаследовал любовь к лошадям, отвагу и родинку величиной с голубиное яйцо на левой ноге, повыше щиколотки. Конституирующее сознание наблюдателя реконструирует временную последовательность событий посредством когнитивного сценария «Превратности судьбы». Глагольный цикл развертывается следующим образом: убил (противника) -стал снимать (сапоги с убитого) - увидел (родинку на ноге с голубиное яйцо) - узнал (в убитом своего сына) - содрогнулся (от содеянного).
• Любовь с этого дня пошла на убыль. Когда она, как это часто бывало с ней, с улыбкой на лице, задумывалась, я сейчас же вспоминал полковника на пло-
щади, и мне становилось как-то неловко и неприятно, и я стал реже видаться с ней. И любовь так и сошла на нет. (Л.Н. Толстой. «После бала»)
В данном примере конституирующее сознание наблюдателя реконструирует временную последовательность событий посредством сценария когнитивной гармонии «После бала», которой неизбежно «подвергается» асимметричный знак «полковник на площади». Глагольный цикл развертывается следующим образом:
влюбился в дочь полковника - проникся симпатией к отцу барышни полковнику -«увидел» деспотичность и жестокость полковника на плацу во время избиения солдата - разлюбил и не женился.
• Поступая в монахи, Касатский показывал, что презирает все то, что казалось столь важным другим и ему самому в то время, как он служил, и становился на новую такую высоту, с которой он мог сверху вниз смотреть на тех людей, которым он прежде завидовал. Но не одно это чувство руководило им. В нем было и другое, истинно религиозное чувство, которого не знала Варенька, которое, переплетаясь с чувством гордости и желанием первенства, руководило им. Разочарование в Мэри (невесте), которую он представлял себе таким ангелом, и оскорбление было так сильно, что привело его к отчаянию, а отчаяние куда? - к богу, к вере детской, которая никогда не нарушалась в нем. (Л.Н. Толстой. «Отец Сергий»)
Сценарий когнитивной гармонии асимметричного знака «разочарование в Мэри» развертывается поредством глагольного цикла: собрался жениться на любимой девушке Мэри - (происходит «смена горизонта» дивинации) узнал об ее изменах - расстроил свадьбу - ушел в монастырь.
Неустойчивость
Системе когнитивной гармонии свойственна неустойчивость положения: происходит информационное «обновление» системы, и для входа в новое состояние система должна потерять устойчивость. Состояния неустойчивости сопровождают «...точки бифуркаций, которые появляются в любой ситуации рождения нового качества и характеризуют рубеж между старым и новым» [3, с. 124].
Хотя степень следования конкретного сюжета кумулятивной или лиминальной археосюжетной матрице, степень скрыто-сти или выявленности этой матрицы, редуцированности или гипертрофированно-сти отдельных ее фаз бывает самой различной, все же в регулярностях матричного порядка повествовательного дискурса усматривается динамический характер: «Идеальное повествование начинается с
некоторого устойчивого положения, которое затем нарушается действием какой-то силы. Возникает состояние неравновесия; благодаря действию некоторой противоположной силы равновесие восстанавливается; новое равновесие подобно исходному, но они никогда не тождественны. Таким образом, в состав текста повествовательной прозы входят эпизоды двух типов: описывающие состояние равновесия и описывающие переход от равновесия к неравновесию» [4, с. 453-454]. Ритмический «рисунок» данной последовательности предстает в качестве триады состояний: равновесие - неравновесие - равновесие, которая определяет динамику событий сценария когнитивной гармонии целостного повествовательного дискурса.
«Чтобы стать логикой повествования», история, «лежащая в основе» текста повествовательной прозы «должна обратиться к закрепленным в культуре конфигурациям, к схематизму повествования, оперирующему в типах интриг, воспринятых из традиции. Только благодаря интриге о событиях можно будет рассказать» [5, с. 50]. Благодаря интриге же создается динамическое состояние неустойчивости когнитивного понимания и когнитивной гармонии повествовательного дискурса соответственно.
Интриги текстов русской художественной прозы XIX-XX вв., послужившие материалом для настоящего исследования, при всем своем бесконечном многообразии принадлежат к одному из основополагающих традиционных типов. Интрига повествовательного дискурса состоит в напряжении событийного ряда, возбуждающем некое рецептивное ожидание и предполагающем «удовлетворение ожиданий, порождаемых динамизмом произведения» [5, с. 30], становление и переживание наблюдателем когнитивной гармонии. Суть такой интриги не в интриганстве персонажей, а в интригуемости: в способности, приобретенной знакомством с повествовательной традицией «прослеживать», реконструировать посредством смены горизонта дивинации события.
Когда наблюдатель «спрашивает»: «Что произойдет в этой истории?» - то его вопрос касается развертывания интриги. Наблюдатель предстает в качестве детектива, охотника, подмечающего приметы, дабы придать истории смысл. Знак, по которому «совершается узнавание» в художественном вымысле, отсылает к тому же типу познания, что и след, примета,
отпечаток, подпись и прочие знаки, позволяющие идентифицировать и воссоздать событие [6].
«Моделью такого типа познания, в отличие от дедукции, является искусство охотника, который расшифровывает историю движения зверя по оставленным им следам» [7, с. 36-37]. Такое последовательное напряженное познание-действо-вание ведет к меняющейся, неустойчивой идентификации-воссозданию на основе «отмечаемых признаков».
Наряду с охотой, такое познание имеет и сакральную модель - дивинацию -построение будущего, а не воссоздание прошлого - что также сопровождается состояниями неустойчивости при воссоздании событий. «Возможно, сама идея повествовательного текста», в соответствии с оригинальной мыслью Гинзбурга, «впервые возникла в сообществе охотников, из опыта дешифровки следов. Охотник в этом случае оказался первым, кто “рассказал историю”, потому что он был единственным, кто мог прочитать в немых (а то и почти незаметных) следах, оставленных жертвой, связную последовательность событий» [7, с. 36-37]. Охотник, а не кто-либо еще, в нашем понимании -наблюдатель, а не говорящий при взаимодействии с репрезентациями «находится» в состоянии постоянной неустойчивости, тем самым способствуя «смене горизонта» дивинации «становящейся» системы когнитивной гармонии целостного повествовательного дискурса.
Гомеостатичность
Гомеостатичность связана с тем, что система сохраняет свое нормальное существование в разных условиях: при изменении внешних условий она не меняет свои параметры таким образом, чтобы выйти из своей обычной формы. Это и есть гомеостаз. Гомеостаз - состояние системы, в котором она обладает телеологичностью, целеполаганием, т. е. система имеет цель -программу своего поведения. Благодаря внутренней согласованности в результате контроля информации, поступающей как «извне», так и «изнутри», происходит самоорганизация репрезентаций повествовательного дискурса до состояния когнитивной гармонии во время взаимодействия наблюдателя с имеющимися и возникающими репрезентациями.
Центральным системообразующим фактором когнитивной гармонии является результат ее деятельности - когнитивное понимание повествовательного дис-
курса. Именно достаточность или недостаточность когнитивного понимания определяет действование системы когнитивной гармонии: в случае недостаточности результата происходит активизация мыслительных процессов наблюдателя, как правило, находится совершенно достаточный приспособительный результат
[8], являющийся неотъемлемым и решающим компонентом системы, создающим упорядоченное взаимодействие между всеми другими ее компонентами.
Когнитивное понимание повествовательного дискурса способствует формированию системы когнитивной гармонии. Оно имеет императивное влияние на систему когнитивной гармонии: если оно недостаточно, то немедленно эта информация о недостаточности результата перестраивает взаимодействия компонентов -от простых сценариев к укрупненным, от низшего уровня к высшему, «перебирает все степени свободы, и в конце концов каждый элемент вступает в работу теми своими степенями свободы, которые способствуют получению результата» [8].
Получение системой когнитивной гармонии конкретного результата - когнитивного понимания текста повествовательной прозы - определяет упорядоченность во взаимодействии множества компонентов системы, а следовательно, любой компонент может быть задействован и может войти в систему когнитивной гармонии только в том случае, если он вносит свою долю содействия в когнитивное понимание повествовательного дискурса.
Нелинейность
Когнитивная гармония как гомеостатическая система, которая уже стала, т. е. проявилась, обладает свойством не только сохранять свой вид, но и на каждом своем сценарном уровне иметь свою «иерархическую информативность». Например, любое существо состоит из молекул, клеток, миллиардов клеток. Низший иерархический уровень будет представлять собой молекулы, атомы, электроны и т. д. Тем не менее они в совокупности образуют другой иерархический уровень - уровень селезенки, печени, сердца. Новые системы, сложившиеся из микроэлементов первого уровня, имеют новые понятия, новую «иерархическую информативную значимость». Они существуют так, что все остальные частички подчиняются этой «единой информативной значимости». Когнитивная гармония - сложная
система, содержащая иерархические уровни сценариев, и на каждом - своя «информативность». Как сложная система она не состоит из простой суммы простых систем. Она предполагает такое объединение, которое заставляет систему работать на более высоком информационном уровне. Усложнение системы когнитивной гармонии идет по степени информативности, по степени укрупнения когнитивных сценариев для «вхождения» в целостность повествовательного дискурса по мере развертывания когнитивной гармонии.
Обратимся к примерам:
• С каждым днем с ужасом чувствовал Гаврила, что кровно привязывается к новому Петру, а образ первого, родного, меркнет, тускнеет, как отблеск заходящего солнца на слюдяном оконце хаты. Все реже возвращалась к нему прежняя боль утраты, она уходила все дальше, и ощущал Гаврила от этого стыд и неловкость... Уходил на баз, возился там часами, но вспомнив, что с Петром у кровати сидит неотступно старуха, испытывал ревнивое чувство. Шел в хату, молча топтался у изголовья кровати, негнущимися пальцами неловко поправлял наволочку подушки и, перехватив сердитый взгляд старухи, садился на скамью и притихал. (М.А. Шолохов. «Чужая кровь»)
Когнитивный сценарий «Уход стариков за раненым красноармейцем» переходит в более крупный сценарий «Ревностная родительская забота за “новым” сыном» (ли-минальная фаза когнитивного сценария «Чужая кровь»), который в свою очередь предстает в качестве компонента сценария когнитивной гармонии уже более «высокого» информативного уровня «Жизнь с “новым” сыном налаживается». Далее следует «смена горизонта» дивинации, так как возникает новый сценарий «Письмо с завода», который вступает во взаимодействие с прежним сценарием когнитивной гармонии, в результате чего происходит становление сценария «Крах надежд стариков на жизнь с “новым” сыном», также способствуя укрупнению в последующем когнитивных сценариев по мере развертывания когнитивной гармонии до когнитивного сценария «Чужая кровь» целостного повествовательного дискурса.
• Анна вторую неделю работала в очереди на скотном дворе. Вместе с шестью другими бабами выдаивала коров. Отбивала телят и шла спать. Сон приходил не скоро - ворочалась, прислушивалась к ровному дыханию Арсения, думала о теперешней жизни в коллективе, не могла заснуть из-за письма первого мужа. (М.А. Шолохов. «Двухмужняя»)
В результате «смены горизонта переживаний» когнитивный сценарий «Второй
брак Анны» (фаза обособления когнитивного сценария «Двухмужняя») «замещается» когнитивным сценарием «Воскрешение из мертвых первого мужа Анны», который в процессе дивинации переходит в укрупненный когнитивный сценарий «Семейная жизнь с первым мужем», состоящий из сцен «Возвращение к первому мужу» и «Разочарование Анны» (фаза
партнерства когнитивного сценария «Двухмужняя»), далее следует укрупнение до сценария когнитивной гармонии целостного повествовательного дискурса «Двухмужняя», возникающее в результате взаимодействия когнитивных сценариев «Невыносимость издевательств первого мужа» (лиминальная фаза когнитивного сценария «Двухмужняя») и «Возвращение ко второму мужу».
• Сделалась история известна всему полку, и чаша моих злодеяний, выражаясь высоким штилем, переполнилась. Стали все на меня глядеть этаким басом, вижу - руку избегают подавать, а кто и подает, так глазами шнырит по бокам, точно виноватый. Открыто не решались мне ничего сказать, потому что жалели Марью Николаевну. Как-то сразу тогда догадались, что здесь не романец, не пустая связишка от скуки, а что-то нелепое, огромное, больное -какая-то не то психология, не то психиатрия. И мужа ее жалели. Был он заслуженный, шипкинский подполковник и пребывал и, кажется, до сих пор пребывает в сладком неведении. И все ждали случая. (А.И. Куприн. «С улицы»)
После сценария когнитивной гармонии «Издевательство офицера над чувствами больной женщины» в процессе ди-винации реконструируется сценарий «Осуждающее поведение окружающих за глумление над чувствами больной женщины» (фаза партнерства когнитивного сценария «С улицы. Никчемная жизнь циника»). Дивинацией реконструируется и последующий когнитивный сценарий «Расплата за глумления» (фаза преображения когнитивного сценария «С улицы. Никчемная жизнь циника»). Происходит усложнение системы когнитивной гармонии по степени укрупнения вышеотме-ченных когнитивных сценариев до сценария когнитивной гармонии целостного повествовательного дискурса «Никчемная жизнь циника. С улицы».
Наблюдаемость
Важным фактором становления когнитивной гармонии является наличие определенного нелинейного мышления, разума, умеющего взаимодействовать с нелинейными процессами, изменениями репрезентаций. От мышления наблюдате-
ля, его способности широко мыслить, синтезировать, уметь проводить аналогии зависит когнитивное понимание дискурса. Только филологически подготовленная личность может считаться «читателем», наблюдателем в процессе реконструкции повествовательного дискурса. Только филологически подготовленный читатель переживает становление когнитивной гармонии при реконструкции повествовательного дискурса.
Наблюдатель становится частью креативного процесса воссоздания репрезентативной модели дискурса. В процессе реконструирования метадискурса наблюдатель вступает во взаимоотношения с репрезентациями, имеющимися и носящими «опытный статус» (хранятся в памяти) и возникающими в процессе восприятия повествовательного дискурса.
Иными словами, наблюдатель «есть система в высочайшей степени саморегулирующаяся, сама себя поддерживающая, восстанавливающая» [9, с. 43], неизбежно «устремленная» к когнитивной гармонии в процессе биологической адаптации - поддержания самодостаточности и целостности с целью выживания.
Каузальность
Отношения между составляющими сценарий когнитивной гармонии характеризуются каузальностью.
Можно выделить пять наиболее существенных типов причинной связи, инициируемой асимметричным знаком при становлении когнитивной гармонии:
1. Результирующая причинность (событие имеет результатом изменение состояния):
• Любовь с этого дня пошла на убыль. Когда она, как это часто бывало с ней, с улыбкой на лице, задумывалась, я сейчас же вспоминал полковника на площади, и мне становилось как-то неловко и неприятно, и я стал реже видаться с ней. И любовь так и сошла на нет. (Л.Н. Толстой. «После бала»)
Событие избиения полковником солдата за недостаточную жестокость последнего на площади «послужило» изменению душевного состояния Ивана Васильевича - чувства его к дочери полковника угасли.
• Во всех подобных случаях, когда ни один ямщик не решится везти, обращаются к этому молодому, и он никогда не откажется. И заметьте: никогда он не берет с собой никакого оружия. С тех пор как не стало Безрукого, ходит в народе за ним слава убивца. Его сопровождает какое-то обаяние, и он сам, кажется, также ему поддается. Но ведь это иллюзия. Поговаривают уж тут разные ребята: «Убивца», мол хоть
заговоренного пулей, а всё же взять можно. (В.Г. Короленко. «Чудная»)
После убийства главного разбойника ямщиком Федором у последнего появилась уверенность в своей «неуязвимости».
• Пестрота моя, так не нравившаяся людям, чрезвычайно понравилась всем лошадям; все окружили меня, любовались и заигрывали со мной. Я начал уже забывать о первом горе в моей жизни, причиной которого была моя мать. (Л.Н. Толстой. «Холстомер. История лошади»)
Из-за того, что людям не понравилась окраска Холстомера и мать разлюбила его, Холстомер стал чувствовать себя несчастным.
2. Возможная причинность (состояние делает возможным событие):
• Галченок вздохнул. Несмотря на его спокойствие, чувствовалось, что тревога за отца и мать неотступно грызет этого сильного и уверенного в себе человека.
Он молчал, словно не желая давать волю чувствам, которые уже ничему не могли ни помочь, ни помешать. Выпустить или не выпустить немцев из Могилева - зависело от него. А остались ли живы люди там, в Крупках, - не зависело. (К. М. Симонов. «Живые и мертвые»)
Постоянная тревога за родителей, оставшихся на оккупированной территории Могилева, побуждает солдата Галченка «мысленно торопить» наступление советских войск на Могилев и, скорее всего, во всяком случае, в это верится, встреча Галченка с его родителями непременно произойдет, хотя упоминание об этом в романе отсутствует.
• Захаров стал действовать. Позвонил всем, кому требовалось, чтоб завтра в десять гроб с телом Сер-пилина должен быть доставлен к уходившему в Москву самолету. Предупредил начальника штаба тыла, который непосредственно занимался всем этим, что привезут генерал-полковничьи погоны и надо пришить их на китель покойного. Приказал прислать сюда на КП Синцова и стал выяснять, вернулся ли с передовой Кузьмич. Оказывается, еще не вернулся. Велел поскорей разыскать, чтоб ехал, а то у Кузьмича была привычка ночевать в частях, любил это.
И, сделав все, что было нужно, вернулся к той же мысли, на которой прервал себя, к мысли о том, что Серпилин - справедливый человек. Еще не привык думать о нем - «был», все еще думал в настоящем времени. (К. М. Симонов. «Живые и мертвые»)
Серпилина как справедливого руководителя уважали и любили все подчиненные и сослуживцы, верится, что общение с таким человеком, как Серпилин, не должно пройти бесследно, и каждый старается быть похожим на него, во всяком случае, постарается вести себя в той или иной си-
туации также достойно, как это делал Серпилин, но на страницах романа такие последующие события не упоминаются.
• Встреча с Таней, да еще в такой день, означающий скорый конец войны, показалась ему глубоко знаменательной.
Таня была «старой знакомой» - это обстоятельство играло для Лубенцова очень важную роль. Их отношения, таким образом, не должны были носить характера той нередкой на войне скоропалительной «дружбы» мужчины с женщиной, «дружбы», которая претила ему и которой он избегал.
«Старая знакомая!» Эти слова были необычайно приятны Лубенцову, они освобождали его от чувства робости, испытываемого им в присутствии случайно встреченных женщин, слишком хорошо знающих, чего от них хотят.
В мыслях о Тане и о будущих встречах с нею прошло все время до прибытия в деревню, где расположился, вероятно на несколько часов, штаб дивизии. (Э.Г. Казакевич. «Весна на Одере»)
Возникшее чувство симпатии друг к другу между Таней и Лубенцовым, возможно, носит судьбоносный характер -они станут супругами, но об этом роман «умалчивает».
3. Невозможная причинность (состояние делает невозможным событие):
• Агата хорошела и здоровела, но я радостно шел к гибели. Я стал похож на скелет своею изможденностью, ноги мои дрожали на ходу, я потерял аппетит, память мне изменила до такой степени, что я забыл не только свою науку и своих учителей, но стал забывать порою имена своих отца и матери. Я помнил только любовь, любовь и образ любимой.
Странно, никто в доме не замечал нашей наглой, отчаянной, неистовой влюбленности. Или в самом деле у дерзких любовников есть какие-то свои тайные духи-покровители? Но милая матушка моя чутким родительским инстинктом давно догадалась, что меня борет какая-то дьявольская сила. Она упросила отца отправить меня для развлечения и для перемены места в Москву, где тогда только что открылась огромнейшая всероссийская выставка. Я не мог идти наперекор столь любезной и заботливой воле родителей и поехал. Но в Нижнем Новгороде такая лютая, звериная тоска по Агате мною овладела, такое жестокое влечение, что сломя голову сел я в первый попавшийся поезд и полетел стремглав домой, примчался, наврал папе и маме какую-то несуразную белиберду и стал жить в своем родовом гнезде каким-то прокаженным отщепенцем. Стыд меня грыз и укоры совести. Сколько раз на себя покушался руки наложить, но трусил, родителей жалел, а больше -Агатины соблазны манили к жизни. Вот тут-то самоотверженная матушка моя начала энергично разматывать тот заколдованный клубок, в нитях которого я так позорно запутался. (А.И. Куприн. «Ночная фиалка»)
В результате того, что молодым человеком «овладела дьявольская» страсть к немолодой и «странной» служанке и он начал «чахнуть», матушка отправляет его на всероссийскую выставку в Москву, чтобы сын смог прийти в себя, «развеяться». Но этого не происходит, молодой человек настолько сильно потерял контроль над собой, что возвращается, не доехав до Москвы, хотя ранее грезил о подобной поездке.
• И по своей дружбе с Серпилиным и по своему положению члена Военного совета Захаров лучше чем кто-нибудь другой знал, что Сталин несколько раз имел личное касательство к судьбе Серпилина. (К. М. Симонов. «Живые и мертвые»)
Сталин верил в Серпилина и неоднократно оказывал ему поддержку, и благодаря этому подозревающему всех в государственной измене Львову так и не удалось выставить Серпилина «врагом народа».
4. Инициируемая причинность (состояние или акт инициирует душевное состояние):
• С каждым днем с ужасом чувствовал Гаврила, что кровно привязывается к новому Петру, а образ первого, родного, меркнет, тускнеет, как отблеск заходящего солнца на слюдяном оконце хаты. Все реже возвращалась к нему прежняя боль утраты, она уходила все дальше, и ощущал Гаврила от этого стыд и неловкость... Уходил на баз, возился там часами, но, вспомнив, что с Петром у кровати сидит неотступно старуха, испытывал ревнивое чувство. Шел в хату, молча топтался у изголовья кровати, негнущимися пальцами неловко поправлял наволочку подушки и, перехватив сердитый взгляд старухи, садился на скамью и притихал. (М.А. Шолохов. «Чужая кровь»)
Поскольку боль утраты родного сына у стариков «начала притупляться» и на смену ей возникла привязанность к раненому, Гаврила стал ощущать чувство неловкости от растущей привязанности к «выхаживаемому» ими незнакомому человеку.
• Ему представлялось теперь, как известие о его исчезновении попадет на судостроительный завод, где после семилетнего перерыва он снова работал в последнее время, скрываясь от колчаковской контрразведки.
«Старик» сидел, согнувшись у костра в безнадежной позе, и душа его по-прежнему ныла от непонятного, щемящего, тоскливого чувства, как будто все то, о чем он думал, было и родным, и душевно близким ему, но уже почти невозможным для него, потому невозвратно далеким. Он снова вопросительно посмотрел вокруг, но темь стояла по-прежнему глухая и сытая, несокрушимая, как стена. И небо с неведомо куда ведущим Млечным Путем смотрело нерадушно и молчаливо. (А.А. Фадеев. «Таежная болезнь»)
Мысль о том, что сослуживцы с завода по-разному истолкуют причину исчезновения «Старика», «наводила» чувство дискомфорта и тоски на него.
• Мне стало легче. Неожиданное сочувствие блаженненького вдруг согрело и приласкало мое сердце, показало мне, что еще можно и должно жить, пока есть на свете любовь и сострадание.
- Так вот почему, - закончил Зимин свой рассказ,
- вот почему я так жалею этих несчастных и не смею им отказывать в человеческом достоинстве. Да и кстати: его сочувствие принесло мне счастье. Теперь я очень рад, что не сделался «моментом». Это так у нас в армии называли офицеров генерального штаба. У меня впереди и в прошлом большая, широкая, свободная жизнь. (А.И. Куприн. «Блаженный»)
Мысль о том, что «блаженненький» понял проблему Зимина и посочувствовал последнему, растрогала Зимина и изменила его отношение к таким «особенным» людям.
5. Причинность основания (душевное состояние является основанием для события):
• Три недели назад здесь. В Архангельском, в списке прибывших накануне вечером Ольга Ивановна увидела фамилию Серпилина и утром, на медицинской летучке, оставила его за собой, хотя его могли наблюдать и другие хирурги. Сделала так потому, что хотела ближе узнать этого занимавшего ее мысли человека. Кроме того, и из-за сохранившегося чувства вины перед Серпилиным. (К. М. Симонов. «Живые и мертвые»)
Чувство вины перед Серпилиным (Ольга Ивановна обвинила когда-то Серпилина в «предвзятости» к ее покойному мужу, в действительности он был единственным человеком, который всегда поддерживал ее мужа) и желание извиниться перед ним побуждает Ольгу Ивановну постоянно искать любую возможность для встречи с ним.
• Среди солдат, как узнал с неудовольствием группенфюрер, поползли панические слухи о неких «зеленых призраках» или «зеленых дьяволах», появившихся в здешних местах.
Группенфюрер Гилле не верил в трансценден-тальность этих призраков. Он втолковал вызванному им начальнику разведки и контрразведки капитану Вернеру, что на войне призраков не бывает, а бывают враги, и предложил Вернеру лично возглавить операции по поимке «призраков».
Крушение поезда с боеприпасами, происшедшее скорее всего из-за ветхости железнодорожного полотна, отравление трех солдат полка «Германия» недоброкачественной пищей, исчезновение двух солдат того же полка, дезертировавших из армии, - все эти случаи молва тоже отнесла за счет деятельности «зеленых призраков». И трудно уже было отли-
чить правду от вымысла, досужую выдумку от реальных фактов. (Э.Г. Казакевич. «Звезда»)
Страх немецких солдат перед «зелеными дьяволами» был настолько велик, что немецкое командование стало проводить крупномасштабные операции по поимке разведчиков.
Таким образом, в результате выполненного исследования было установлено, что когнитивная гармония представляет собой самоорганизующуюся систему, элементы которой находятся в состоянии причинно-следственных взаимодействий. Основными свойствами когнитивной гармонии повествовательного дискурса являются: динамичная иерархичность,
цикличность, неустойчивость, нелинейность, внутренняя открытость (саморефе-рентность), гомеостатичность, каузальность, наблюдаемость системы.
ЛИТЕРАТУРА
[1] Лотман Ю. М. Культура и взрыв. М., 1992. 704 с.
[2] Элиаде М. Аспекты мифа / пер. с фр. М., 1995. 238 с.
[3] Князева Е. Н., Курдюмов С. П. Основания синергетики. Синергетическое мировидение. М., 2005. 212 с.
[4] Тодоров Ц. Грамматитка повествовательного текста // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. VIII. М., 1978. С. 450-463.
[5] Рикер П. Время и рассказ: в 2 т. / пер. Т. В. Славко. М. ; СПб., 2000. Т. 2. С. 50-51.
[6] Деррида Ж. Письмо и различие / пер. А. В. Гараджа. СПб., 1995. 154 с.
[7] Гинзбург Л. Я. Литература в поисках реальности. Л., 1994. 212 с.
[8] Анохин П. К. Философские аспекты теории функциональной системы // Избранные труды. М., 1978. 400 с.
[9] Павлов И. П. Рефлекс цели // Двадцатилетний опыт объективного изучения высшей нервной деятельности (поведения) животных. М., 1951. С. 197-201.
