CC BY
15УДК 94(438).04 DOI: 10.24411/2311-603Х_2021_3_63
Я. А. Мержва
Свободный соловей против бесхвостой лисицы: Анджей Максимилиан Фредро о преимуществе республики над монархией
Анджей Максимилиан Фредро (ок. 1620 — 1679) — один из наиболее значительных политических деятелей и публицистов Речи Посполи-той второй половины XVII в. Традиционно причисляемый к идеологам «золотой шляхетской свободы», Фредро оказал большое влияние на развитие политического дискурса в польско-литовском государстве. Родившись в семье пшемысльского стольника и получив образование в Краковской академии, он довольно рано начал политическую карьеру. Первоначально пребывал при дворе короля Владислава IV и начиная с 1646 г. многократно принимал участие в сеймах. Во время ^ первого сейма 1652 г. был избран его маршалом. В 1654 г. был назна- § чен львовским каштеляном. В период шведского нашествия («потопа») в 1655-1660 гг., в отличие от многих недовольных правлением Z; Яна II Казимира, остался верен монарху и был отправлен им с по- я
5—1
сольством в Трансильванию. После «потопа» активно воспротивился § планам реформ, направленных на усиление королевской власти: вы- -а ступал против ликвидации liberum veto (принципа единогласия при 'g принятии решений сеймом) и введения элекции vivente rege (выбора .гз короля при жизни его предшественника). Однако в период рокоша ад Любомирского — вооруженного выступления противников королевских планов — стремился к примирению сторон. В 1676 г. был назна- й чен королем Яном III Собеским подольским воеводой, а с 1678 г. вхо- о! дил в состав королевского совета. Умер в Пшемысле 15 июня 1679 г. .д
Фредро был автором многочисленных трудов, в том числе монографии «История поляков в правление Генриха Валуа» (1652), сборника афоризмов «Поговорки разговорного языка» (1658, 1659, 1660, 1664), трактата «Фрагменты писем о мире и войне» (1660), сборника политических советов «Политико-нравственные предостережения» (1664) и других популярных произведений1.
В 1668 г. в Амстердаме вышел первый том труда Анджея Максимилиана Фредро «О военных делах, или Советы, пригодные в военное и мирное время». В нем львовский каштелян — сообразно названию — большое внимание уделил прежде всего вопросам военного дела и экономики. Это и неудивительно: еще и десяти лет не прошло после «шведского потопа», недавно закончился рокош Любомирского, только что завершилась война с Россией, наступило перемирие с казаками и татарами. В такой ситуации Фредро, опытный политик и государственный деятель, особую необходимость видел в обеспечении обороноспособности Речи Посполитой, а также укреплении ее экономического положения, пошатнувшегося в ходе постоянных войн второй половины XVII в.
Сочинение «О военных делах» привлекало внимание исследователей, прежде всего как экономический и военный трактат. Так, Эдвард Липиньский2 и Януш Гурский3 обращались в своих работах к экономической мысли львовского каштеляна, Ян Виммер4 в своей статье, посвященной анализу военной темы в трудах Фредро, также затронул данное произведение. Такой фокус вполне оправдан, и все же в трактате «О военных делах» присутствует и политическая проблематика, хотя почти нигде она не выходит на первый план, только иногда выступая как фон для экономических или военных рассуждений. И лишь в одном из приложений к трактату Фредро поместил небольшое сочинение под заголовком «Власть народа — это привилегия. Монархия хоро-^ ша лишь для правителя».
О
Долгое время этот фрагмент оставался в тени других трудов львовского ^ каштеляна. Так, Станислав Тарновский в своем анализе трактата «О военных « делах» вообще не упоминает о данном отрывке5. Между тем впервые предпри-
ей
нятый перевод этого фрагмента на польский язык, выполненный Тадеушем ^ Влодарчиком, был включен в антологию «700 лет польской мысли. Филосо-5§ фия и общественная мысль XVII века», которая вышла в 1979 г. под редакцией у Збигнева Огоновского6. В данном издании отрывок получил заголовок «О пре-8 восходстве республики над монархией». В предисловии Збигнев Огоновский £ указывает, что «под монархией Фредро понимает здесь государство, основан® ное на абсолютной власти. В этом смысле Польша была не монархией, а респу-§ бликой или "государством народа"»7, при этом под народом Фредро подразуме-^ вает шляхту8. Исследователь особо отмечает, что данный фрагмент является «одним из лучших и наиболее искусно написанных публицистических про-£ изведений Фредро, а его аргументы в пользу "народного" государственного С
устройства должны были восприниматься сторонниками такого устройства как неопровержимые»9.
Следующая польская версия этого текста была подготовлена Бартломеем Беднареком и Ягодой Хмелевской, осуществившими в 2015 г. первый полный перевод на польский язык латинского трактата Фредро «О военных делах»10, составной частью которого является данный фрагмент, получивший в этом издании оригинальный авторский заголовок — «Власть народа — это привилегия. Монархия хороша лишь для правителя»11. В предисловии Марек Трач-Трынецкий, говоря о политической мысли Фредро, нашедшей свое выражение в трактате, часто обращается именно к этому фрагменту, содержащему важные для Фредро темы: естественное стремление человека к свободе12, потребность общественного единства13, необходимость ограничения королевской власти14, соотношение свободы и богатства15, разделение власти16, критика абсолютизма17, подчинение граждан, в том числе монарха, закону18.
О каких же типах государственного устройства говорит Фредро? Безусловно, прав Збигнев Огоновский, говоря о том, что под монархией Фредро понимает абсолютную форму правления: ей он открыто противопоставляет свободную республику и «государство со смешанным устройством, т. е. народно-монархическим»19. Последняя категория к тому моменту уже давно закрепилась в политической теории Речи Посполитой как определение сущности ее государственного устройства. Известная во всей Европе концепция monarchia mixta20 (смешанная монархия) опиралась на труды Аристотеля о формах государства, наилучшей из которых представлялась та, которая объединяла бы в себе три «правильных», согласно теории Аристотеля, элемента: монархический, аристократический и демократический. Это позволяло бы каждому из этих трех элементов контролировать друг друга и не превратиться в «неправильный» — тиранию, олигархию или охлократию. В рамках политической системы Речи Посполитой монархический элемент был представлен королем, аристократический — сенатом, а демократический — народом, политической нацией, т. е. шляхтой, формирующей посольскую избу. ^
О
Устройство Речи Посполитой, по мысли львовского каштеляна, — как раз С-«народно-монархическое», однако оно настолько близко республиканскому, ^ что практически сливается с ним воедино: в конце концов, «Речь Посполи- "g тая» — в переводе означает «республика». Таким образом, не наличие монарха, g но участие граждан — шляхты — в управлении государством является тем при- ^ знаком, по которому Фредро различает монархию и республику. Анна Гжеш- -с ковяк-Крвавич отмечает, что если определение Речи Посполитой как «республики» эпизодически начинает встречаться с конца XVI в. (при доминировании определения «смешанная монархия»), то с конца века XVII поляки восприни- J3 мали свою страну однозначно как республику21. §
Публицистическая активность Фредро приходится именно на момент перелома в представлениях поляков о своем государстве. Такую перемену можно я
считать как признаком эволюции политического устройства, так и изменения наполнения термина «республика», который уже в трудах Фредро скорее соответствует определению «народовластие», а не конкретной форме государственного устройства. При этом «республика» и «монархия» становятся в публицистике львовского каштеляна не формами государственного правления, а скорее политическими режимами, более близкими современным понятиям «демократия» и «авторитаризм». Судя по тому, что в XVIII в. в польской политической мысли к республикам относили в том числе Англию и Швецию22, можно утверждать, что такая традиция прочно закрепилась в сознании граждан Речи Посполитой. Также можно предположить, что настойчивое определение польско-литовского государства как республики являлось попыткой на вербальном уровне закрепить неизменность политического устройства Речи Посполитой, становившегося все более уникальным на фоне роста абсолютизма в Европе. Наблюдая изменения, происходящие в европейских монархиях, граждане Речи Посполитой, с одной стороны, все отчетливее осознавали отличие своего государства от других, а с другой — стремились противостоять развитию абсолютистских тенденций в своей стране, что и выразилось в изменении политической терминологии.
Присмотримся же подробнее к аргументам, излагаемым Фредро во фрагменте «Власть народа — это привилегия. Монархия хороша лишь для правителя». Он открывается полемикой с «новыми политиками» (определение, под которым автор подразумевает сторонников сильной королевской власти). Львовский каштелян решительно отвергает аргумент, уподобляющий управление церковью управлению государством, из которого, по мнению «монархистов», следует, что монархический принцип управления церковью может быть перенесен и на государство. Во-первых, Фредро отмечает, что «ошибаются они, если от одного только короля ожидают такой разумности, так как забывают о несо-^ вершенствах человеческой натуры, которую многочисленные страсти и недостатки уводят часто на неверные дороги»23. Поэтому выходит, что ошибаться ^ могут все люди. Однако «монархическое» управление церковью возможно, так « как «это власть, исполняемая в порядке наместничества Бога, которой Христос обещал безошибочную и вечную опеку Святого Духа, благодаря которой папа ^ (и то только тогда, когда поучает официально, как верховный глава Церкви) 5§ не может ошибаться». То есть непогрешимость папы как «монарха» происте-& кает из божественной опеки над церковью, которую он возглавляет. При этом Ци Фредро отмечает, что даже папа может ошибаться «как частный человек», £ не выступая от имени Церкви. Что уж тем более можно говорить о светских ® правителях? Они ошибаются даже еще чаще, так как ввиду своего высокого § положения подвержены гордыне. Поэтому-то и необходимы те, кто осущест-^ влял бы надзор над королевской властью. Подобное умозаключение, правда, в смягченном виде, очень напоминает текст Генриковых артикулов, обосно-£ вывающий присутствие при дворе сенаторов-резидентов: «...поскольку твердо С
установлено и доказано, что лишь одна королевская особа в столь обширных землях этого королевства не может справиться со всеми делами и поэтому Корона могла бы впасть в беспорядок и опасность»24. И Фредро, и авторы Генри-ковых артикулов сходятся в том, что правитель не может — в силу естественных причин — один управлять государством. Интересно, что речь здесь идет не о правах народа на участие в управлении своей страной и на контроль над верховной властью, но об опасности, связанной с человеческим фактором, роль которого в абсолютной монархии, по мнению Фредро, значительно возрастает. Следует обратить внимание на то, что в основе мировоззрения львовского каштеляна — не право личности на участие в политике, а чисто прагматическое стремление к наилучшему управлению государством.
При всем республиканизме Фредро не приходит в голову идея упразднения королевской власти как таковой. Характерным является утверждение: «...ни народ без короля, ни король без сената и согласия сейма ничего не могут начать: сеймы совещаются и стоят на страже того, что спасительно для народа, король возглавляет сеймы и собственным авторитетом примиряет противоречащие друг другу взгляды»25. Король здесь является неотъемлемым элементом, обеспечивающим примирение, как и по Генриковым артикулам: «Мы и наши потомки ничего не должны решать своей властью, а должны как можно скорее постараться, чтобы все пришли к одному мнению, принимая во внимание все, что бы отвечало правам и вольностям посполитым и большей пользе Речи Посполитой и не противоречило бы всем правам, вольностям и свободам, дарованным землям»26. Такая ситуация, когда «высший не может существовать без низшего», и должна обеспечивать, по мысли Фредро, большую степень безошибочности, чем в случае единоличного правления. Здесь же львовский каштелян приводит контрастирующую с подобным образом правления цитату из «Истории Франции» де Грамона, иллюстрирующую самоуправство французского короля при введении новых обременительных налогов. Фредро не зря обращается к французским примерам: ведь именно Франция считалась в Речи Посполитой образцом абсолютизма27, «типовым» абсолютистским государ- ^
О
ством. Возможно, в этом примере звучит и предостережение для поляков про- С! тив профранцузской придворной партии, не оставлявшей замыслов избрания ^ на престол короля-француза. ^
Фредро не исключает, что и в абсолютных монархиях король может при- | слушиваться к мнениям мудрейших советников, однако при этом нет никакой ^ гарантии, что так будет поступать каждый монарх, что кому-либо из королей -с не захочется игнорировать советы — здесь вновь проявляется опасность человеческого фактора. Таким образом, государство становится заложником сле- ^ пой судьбы: «.успех или несчастье королевств, их богатство и могущество ^ в большей мере зависят от приговора фортуны (в зависимости от того, распо- § ряжением судьбы, родится ли им хороший или плохой правитель), чем от их фактических возможностей»28. я
Не согласен Фредро и с идеей абсолютной монархии как древнеримской диктатуры. Политические публицисты часто ссылались на опыт древности как на своеобразный прецедент, санкционирующий существование подобных политических форм в настоящем. Львовский каштелян, отвергая идею абсолютной монархии как диктатуры, обращает внимание на экстраординарность этой магистратуры, ее временность. Действительно, диктатор назначался консулом по представлению сената не более чем на шесть месяцев с целью выполнения конкретного поручения, после чего обязан был сложить свои полномочия. Иначе говоря, разъясняет Фредро, диктаторы были обязаны своей властью свободе (назначению выборным консулом) и должны были эту свободу возвращать. Ничем же не ограниченное правление «пожизненных диктаторов» — начиная с Юлия Цезаря, превратилось в «господство гордыни», привело к гибели свободной республики, так как «чем больше императоры становились ослепленными в своей самонадеянности, тем больше в исполнении власти были единственными и предоставленными самим себе»29, что, безусловно, вновь ставило государство в опасную зависимость от личности монарха.
Фредро приводит мнение, что «республики, клонящиеся к упадку, превращаются в государства, управляемые одним правителем, переходя как бы с высшей стадии на низшую». Однако сам он с таким рецептом решения государственных проблем не согласен. Ведь перейти от республики к монархии не так сложно. Фредро помнил недавние времена, когда Речь Посполитая была близка к такому шагу (по крайней мере, в его восприятии). Только при попытке вернуться к республике ничего подобного уже не выйдет. Не без ехидства по отношению к «монархистам» львовский каштелян пишет: «Если появился у вас случаем обременительный правитель, можешь подвергнуть эту истину испытанию: начни явно выступать за введение свободы и системы народного правления и защищай правильность своей позиции. Если завтра не поплатишь-^ ся за это головой, скажешь тогда, что я говорю неправду»30. В этом можно усмотреть еще один недостаток абсолютизма: неспособность к мирному изменению, ^ а насильственной смены государственного устройства Фредро как противник « вооруженных гражданских противостояний одобрить, разумеется, не мог. Переход же от республики к монархии видится Фредро возможным либо в слу-^ чае обмана, либо в случае принуждения силой. По-видимому, предполагаемые 5§ реформы придворной партии начала 1660-х гг. как раз и были для Фредро тем у обманом, который вел Речь Посполитую к абсолютной монархии. Ци Рассуждает здесь Фредро и о личной безопасности граждан, утверждая, что £ в республиках безопасность и свободу человека хранит закон, в то время как ® в монархиях человек если и может чувствовать себя в безопасности, то только § по изменчивой благосклонности короля. Басней о птицах — свободной, само-^ стоятельно добывающей пищу и сидящей в золотой клетке, получающей корм от хозяина, но обязанной ему за это сладко петь, при этом считая свою судьбу £ лучшей, — Фредро, думается, говорит не только о личной свободе, но и о свобо-С
де суждений: заключенная в клетку птица даже не осознает своего несвободного положения, вместе с тем обязана — «чтобы случаем хозяин не стал менее щедрым, или, что хуже, не впал в ярость»31 — угождать ему пением. Такая аллегория придворной лести была вполне уместна в период формирования европейской абсолютистской идеологии с ее концепцией королевской власти, данной от Бога, а также расцветом пышного церемониала при дворе «Короля-Солнца».
Нередко Фредро апеллировал и к античной исторической традиции, благожелательной скорее к свободе и республике, чем к монархии, упоминая, в частности, о свержении правления царей в Древнем Риме как о радости освобождения, а о возвращении монархии — с сожалением об утерянной свободе.
Сильнейшим аргументом для Фредро в борьбе с идеей абсолютной монаршей власти был текст Библии. На Священное Писание ссылались многие сторонники усиления королевской власти, например Петр Скарга или Ши-мон Старовольский. Достаточно вспомнить, что в своих «Сеймовых проповедях» Скарга вынес в эпиграф шестой проповеди «О монархии и королевстве» просьбу народа израильского: «поставь над нами царя, чтобы он судил нас, как у прочих народов»32. При этом придворный проповедник даже попытался смягчить ответ Бога: «Необходимо понять, что Господь Бог не осудил ни монархии, ни власти одного над всеми. Потому как из Египта вышли, в котором умножились, начиная от Моисея до времен пророка Самуила триста лет никогда другого над собой не имели, только одного верховного. Если бы была плоха монархия, никогда бы ее Господь Бог народу своему не пожелал бы и дать им царя тут же не приказал бы. Но сам его им дал и назначил очень хорошего первоначально Саула»33. Скарга явно лукавит: ни пророки, ни судьи не имели монархической власти. В некоторых местах своих «Сеймовых проповедей» Скарга впрямую называет царем Моисея, что, разумеется, неверно. Логике иезуита и подобных рассуждений Фредро как бы противопоставляет прямой ответ Господа Самуилу на просьбу израильтян о царе: «.послушай голоса народа во всем, что они говорят тебе; ибо не тебя они отвергли, но отвергли Меня, чтоб Я не царствовал над ними. вот какие будут права царя, который будет ^
„ о
царствовать над вами: сыновей ваших он возьмет и приставит их к колесницам своим. и дочерей ваших возьмет, чтоб они составляли масти, варили кушанье ^ и пекли хлебы; и поля ваши и виноградные и масличные сады ваши лучшие ^ возьмет, и отдаст слугам своим. и восстенаете тогда от царя вашего, которого вы избрали себе; и не будет Господь отвечать вам тогда»34. Такой ответ не мог не восприниматься как наказание, и религиозный аргумент не мог не подействовать на читателей Фредро.
Республика тогда переходит в монархию, когда, «не заботясь о своих соб ственных делах, хотят жить удобно, передав себя на чье-то попечение, как то, чтобы "король вел их войны", а также, что очевидно, принял на себя другие государственные заботы»35. Такое определение было явным обвинением сторонников усиления королевской власти в лености и трусливости, тем более остро
X &о
-О
прозвучавшим для польского шляхетского общества, политическая культура которого, по меткому замечанию Эдварда Опалинского, была культурой участия, а не культурой подданства36. Принимая участие в функционировании собственного государства, политический народ осознавал себя гражданами, а свою страну — республикой. Таким образом, абсолютизм, согласно Фредро, является не только выражением деспотизма и произвола монарха, но и исчезновения гражданских качеств в самом обществе. Такое обвинение могло больно ударить по шляхетскому самолюбию и произвести значительный эффект на читателя. Особенно хочется отметить следующий пассаж Фредро: «Повторяю же, что свободное государство только тогда склоняется к монархии, когда народ подвергнется развращению через расточительство, распутство, лень, стремление к частному благу с упущением блага всеобщего»31. Здесь мы вполне можем убедиться в отсутствии у Фредро «шляхетского индивидуализма». Особо следует подчеркнуть: стремление к частному благу в ущерб общему осуждается как противниками, так и сторонниками усиления королевской власти, разница состоит лишь в том, в чем конкретно проявляется такое стремление: если для «монархистов» (например, Шимона Старовольского) стремление к частному благу — это нежелание во всех вопросах подчиниться королю, то для «республиканцев» — это отречение от своей обязанности участия в делах Речи Поспо-литой, отказ от ответственности за жизнь республики.
Что интересно, Фредро вполне готов допустить, что «потаенное распоряжение Божества навязывает абсолютную монархию с неотразимой необходимостью стольким народам Западной Европы. Если бы их не сдерживал страх абсолютной власти, воспользовались бы тогда разнузданной свободой; поэтому для них болезнь — нечто более позитивное, чем полное здоровье». И после такой нелицеприятной констатации Фредро спешит поделиться своими впечатлениями: «Я видел и запомнил, что там гораздо больше поединков, что больше ^ совершается заказных убийств, что гораздо чаще прибегают к яду, похищают людей, прелюбодействуют и что беспокойные умы чаще допускают иные дер-^ зости, как в частных целях, так и против всеобщего блага; гораздо чаще, скажу, « чем в нашей Польше, которой только злословие некоторых писателей вменяет
Л
распоясанную свободу или непорядок»38. То есть существуют такие условия, ^ при которых республика может превратиться в монархию, но Речь Посполи-5§ тая, по мнению львовского каштеляна, в такой трансформации не нуждается. у Понятно, что Фредро в вышеприведенном отрывке прежде всего имеет в виду Ци Францию и французские нравы. Это сравнение должно было не только про-£ демонстрировать читателю превосходство Речи Посполитой над абсолют® ными монархиями, но и предостеречь от порчи нравов в польско-литовском § государстве.
^ Фредро признает, что и в Речи Посполитой «достаточно часто выступают проявления хаоса»39, однако нельзя в них винить народ или политическое
£ устройство (как это делают «некоторые писатели»), так как настоящими виновен
никами таких недоразумений являлись монархи, ведь «в них как бы сконцентрирована вся сила исполнительного действия»40. С точки зрения антикоролевской оппозиции, в гражданском противостоянии действительно был виноват король, не исполнивший своих обещаний править в согласии с законом и предвыборными обещаниями: именно он первым нарушал договоренности, а оппозиция лишь стремилась вернуть короля в рамки закона.
Что касается роли короля, то она видится львовскому каштеляну так: «Действия, имеющие целью достижение блага, а также способность объединения принадлежат полностью королю, стоит король над страстями и способен предпринимать то, что хорошо, настаивать, чтобы было исполнено, объединять, что разделено, придавать значение делам и добиваться их решения, обращая одних к исполнению их обязанностей, а других, в силу существующего закона и с согласия народа, наказанием принуждать к исправлению»41. Таким образом, король по мысли Фредро все же является высшим авторитетом в государстве, несмотря на ограничения его власти. За ним фактически остается «последнее слово» — то, что львовский каштелян называет «способностью объединения» (если оно не касается, конечно, радикального изменения государственного устройства). Такая функция короля — примирять различные точки зрения, а значит, фактически иметь решающий голос при наличии разногласий — была отмечена еще в Генриковых артикулах. Без преувеличения можно сказать, что король в представлении Фредро является символом единства государства.
Львовский каштелян осуждает и то, что в абсолютных монархиях решения принимаются втайне. Он задается вопросом: если решение направлено на благо, то зачем же скрывать его подготовку? Если же решение — как это часто случается в монархиях — наносит ущерб гражданам, то оно и не должно приниматься. В то время как в монархиях тайно готовятся заговоры против всего народа или лучших граждан, никто не имеет возможности их предотвратить, когда же достойнейшие повержены, некому уже сопротивляться тирану. А если такое сопротивление и имеет место, то оно называется бунтом и вос- ^ станием: «.сопротивление злу с опорой на закон и поднятое имя свободы но- С! сят у них название бунтов и волнений; не потому, что так есть, но потому что ^ это дает предлог, чтобы уничтожать тех храбрейших граждан. В свою очередь, ^ боязливые, ленивые, праздные считаются, благодаря своей лени, невинны- | ми и спокойными»42. На таком контрасте Фредро показывает прежде всего, ^ что участие в управлении государством, опека над сохранением его обычаев -с и законов является не правом гражданина, но его обязанностью, неизменной целью его политической деятельности, в которой свобода является важней-
X &о
шим орудием. Принцип Фредро мог бы быть выражен как «не республика для ^ гражданина, но гражданин для республики». Нельзя не отметить, что такое § восприятие было весьма далеко от «шляхетского индивидуализма», часто приписываемого львовскому каштеляну. я
'3 со
Наконец, что обращает на себя внимание, Фредро открыто сомневается в искренности европейских писателей — сторонников абсолютизма, сравнивая их с лисицей из басни Эзопа, расхваливающей отсутствие хвоста. Вообще данный отрывок из трактата «О военных делах», посвященный монархии и власти народа, весьма богат не только традиционными для львовского каштеляна отсылками к древней истории и современности. Достаточно редкие в его публицистике цитаты из Библии, а также литературные аллюзии (сказка о соловьях, басня Эзопа) придают данному сочинению богатую и изящную барочную форму, так что трудно не согласиться с вышеупомянутым мнением Збигнева Огоновского о нем как об одном из лучших публицистических произведений Фредро.
Львовский каштелян бьет по самому весомому аргументу сторонников абсолютной власти, утверждающих, что неограниченная власть короля обеспечивает единство, мир и спокойствие государства. Он показывает абсолютизм как государственное устройство, в котором отсутствует надежная опора на закон, заменяемая слепой судьбой и произволом монарха, неспособного в одиночку справляться с управлением государством, принимающего волюнтаристские решения и ограничивающего свободу своих подданных. При этом, что важно, на примере Франции он опровергает представление о внутреннем мире и спокойствии в абсолютистских государствах. Фредро решительно отвергает (по разным причинам) проведение параллелей между абсолютной властью монарха и властью папы, властью диктатора в Древнем Риме или властью царей Израиля. В то же время львовский каштелян, согласно устоявшейся политической традиции, сравнивает Речь Посполитую с Римской республикой. Это привычное для читателя Фредро сравнение дополнялось созвучием его тезисов с Генриковыми артикулами — основным документом, определявшим государственное устройство Речи Посполитой. Наконец, для граждан польско-литовского государства лестным было представление о том, что их «республи-^ ка» зиждется на их же добродетелях, в то время как подданные «монархии» вынуждены терпеть все тяготы своего положения прежде всего по своей вине. J Собственно, именно использование данных аргументов, соответствующих « основным политическим установкам шляхты и одновременно их воспроизводя-
ей
jH щих и усиливающих, сделало Анджея Максимилиана Фредро одним из самых
^ влиятельных политических публицистов Речи Посполитой, чье творческое на-
s следие, как показывают интенсивные исследования и публикации Фредро в со-
& временной Польше, вызывают глубокий интерес в научной среде.
Sr1
S
¡^
О н о
S «
S
о -
^ 1 Andrzej Maksymilian Fredro (ok. 1620 — 1679) // Bibliografia literatury polskiej "Nowy
^ Korbut". T. 2. Warszawa, 1964. S. 157-160; Czaplinski W. Fredro Andrzej Maksymilian (zm.
н 1679) // Polski slownik biograficzny. T. VII. Krakow: Instytut Historii PAN, 1948-1958.
С S. 114-116.
2 Lipinski E. A. M. Fredro — Ideolog Kultury Przemyslowej // Studia nad historic polskiej mysli ekonomicznej. Warszawa: Panstwowe Wydawnictwo Naukowe, 1956. S. 285-321.
3 Gorski J. Pogl^dy merkantylistyczne w polskiej mysli ekonomicznej XVI i XVII wieku. Wroclaw; Warszawa: Zaklad Narodowy im. Ossolinskich, Wydawnictwo Polskiej Akademii Nauk, 1958. S. 175-223.
4 WimmerJ. Andrzej Maksymilian Fredro jako projektodawca reform wojskowych // O napraw§ Rzeczypospolitej XVII-XVIII wieku. Warszawa: Panstwowe Wydawnictwo Naukowe, 1965. S. 109-124.
5 Tarnowski S. Andrzej Maksymilian Fredro: Charakterystyka literacka // Rozprawy i sprawo-zdania z posiedzen Wydzialu Filologicznego Akademii Umiej^tnosci. T. IV. Krakow: Drukarnia Uniwersytetu Jagiellonskiego, 1876. S. 199-218.
6 Fredro A. M. O wyzszosci rzeczypospolitej nad monarchic // Filozofia i mysl spoleczna XVII wieku / Pod. red. Z. Ogonowskiego. Cz^sc I. Warszawa: Panstwowe Wydawnictwo Naukowe, 1979. S. 331-338.
7 Ogonowski Z. Wst^p // Filozofia i mysl spoleczna XVII wieku / Pod. red. Z. Ogonowskiego. Cz^sc I. Warszawa: Panstwowe Wydawnictwo Naukowe, 1979. S. 15.
8 Ogonowski Z. Andrzej Maksymilian Fredro (ok. 1620 — 1679) // Filozofia i mysl spoleczna XVII wieku / Pod. red. Z. Ogonowskiego. Cz^sc I. Warszawa: Panstwowe Wydawnictwo Naukowe, 1979. S. 300.
9 Ibid. S. 300.
10 Fredro A. M. Militarium I. Warszawa: Narodowe Centrum Kultury, 2015.
11 Fredro A. M. Wladza ludu to przywilej. Monarchia jest dobra najwyzej dla wladzy // Fredro A. M. Militarium I. Warszawa: Narodowe Centrum Kultury, 2015. S. 715-735.
12 Tracz-Tryniecki M. Wst^p // Fredro A. M. Militarium I. Warszawa: Narodowe Centrum Kultury, 2015. S. 81.
13 Ibid. S. 92.
14 Ibid. S. 94.
15 Ibid. S. 96-97.
16 Ibid. S. 97-98.
17 Ibid. S. 101-103.
18 Ibid. S. 103-104.
19 Fredro A. M. O wyzszosci rzeczypospolitej nad monarchic // Filozofia i mysl spoleczna XVII wieku / Pod. red. Z. Ogonowskiego. Cz^sc I. Warszawa: Panstwowe Wydawnictwo Naukowe, 1979. S. 333.
20 См., например: Markiewicz M. Historia Polski. 1492-1795. Krakow: Wydawnictwo Litera-ckie, 2009. S. 30-33.
21 Grzeskowiak-Krwawicz A. Polskie pogl^dy na monarchie europejskie // Rozkwit i upadek ^ I Rzeczypospolitej / Pod red. R. Batterwicka. Warszawa: Bellona, 2010. S. 150. g
22 Ibid. S. 150. Ö
23 Fredro A. M. O wyzszosci rzeczypospolitej nad monarchic // Filozofia i mysl spoleczna ^ XVII wieku. Cz^sc I / Pod red. Z. Ogonowskiego. Warszawa: Panstwowe Wydawnictwo Na-ukowe, 1979. S. 331. g
24 Godek S, Wilczek-Karczewska M. Historia ustroju i prawa w Polsce do 1772/1795. Wybor zro- о del. Warszawa: Wydawnictwo Naukowe PWN, 2006. S. 94.
25 Fredro A. M. O wyzszosci rzeczypospolitej nad monarchic // Filozofia i mysl spoleczna XVII wieku. Cz^sc I / Pod red. Z. Ogonowskiego. Warszawa: Panstwowe Wydawnictwo Naukowe, 1979. S. 332. .2
26 Godek S., Wilczek-Karczewska M. Historia ustroju i prawa w Polsce do 1772/1795. Wybor zro- ä del. Warszawa, 2006. S. 94. ^
27 Grzeskowiak-Krwawicz A. Polskie pogl^dy na monarchie europejskie // Rozkwit i upadek I Rze-czypospolitej / Pod red. R. Batterwicka. Warszawa: Bellona, 2010. S. 151. £
28 Fredro A. M. O wyzszosci rzeczypospolitej nad monarchic // Filozofia i mysl spoleczna XVII wieku. -g Cz^sc I / Pod red. Z. Ogonowskiego. Warszawa: Panstwowe Wydawnictwo Naukowe, 1979. S. 333.
29 Ibid. S. 333. .3
30 Ibid. S. 334-335. £
31 Ibid. S. 335.
32 Skarga P. Kazania sejmowe. Wroclaw: Oficyna Wydawnicza FOKA, 2010. S. 109.
33 Ibid. S. 109-111.
34 Перевод по изданию: Библия. М.: Российское библейское общество, 2008. С. 264.
35 Fredro A. M. O wyzszosci rzeczypospolitej nad monarchi^ // Filozofia i mysl spoleczna XVII wieku. Cz^sc I / Pod red. Z. Ogonowskiego. Warszawa: Panstwowe Wydawnictwo Na-ukowe, 1979. S. 336.
36 Markiewicz M. Historia Polski. 1492-1795. Krakow: Wydawnictwo Literackie, 2009. S. 143.
37 Fredro A. M. O wyzszosci rzeczypospolitej nad monarchi^ // Filozofia i mysl spoleczna XVII wieku. Cz^sc I / Pod red. Z. Ogonowskiego. Warszawa: Panstwowe Wydawnictwo Naukowe, 1979. S. 336.
38 Ibid. S. 336-337.
39 Ibid. S. 337.
40 Ibid.
41 Ibid.
42 Ibid. S. 338.
References
Andrzej Maksymilian Fredro (ok. 1620 — 1679) [Andrzej Maksymilian Fredro (c. 1620-1679). In Polish] // Bibliografia literatury polskiej "Nowy Korbut". T. 2. Warszawa: Panstwowy Instytut Wydawniczy, 1964. S. 157-160.
CZAPLINSKI W. Fredro Andrzej Maksymilian [Fredro Andrzej Maksymilian. In Polish] // Polski slownik biograficzny. T. VII. Krakow: Instytut Historii PAN, 1948-1958. S. 114-116.
FREDRO A. M. Militarium I. [Militarium I. In Polish]. Warszawa: Narodowe Centrum Kultury, 2015.
FREDRO A.M. O wyzszosci rzeczypospolitej nad monarchiq [About the Advantages of a Republic over a Monarchy. In Polish] // Filozofia i mysl spoleczna XVII wieku / Pod. red. Z. Ogonowskiego. Cz^sc I. Warszawa: Panstwowe Wydawnictwo Naukowe, 1979. S. 331-338.
GODEK S., WILCZEK-KARCZEWSKA M. Historia ustroju iprawa w Polsce do 1772/1795. Wyborzro-del. [History of Governance and Law in Poland before 1772/1795. In Polish]. Warszawa: Wydawnictwo Na-^ ukowe PWN, 2006.
GORSKI J. Poglqdy merkantylistyczne w polskiej mysli ekonomicznej XVI i XVII wieku. [The Mercantilist Views in the Polish Economic Thought of XVI and XVII Centuries. In Polish]. Wroclaw; Warszawa: Zaklad ^ Narodowy im. Ossolinskich, Wydawnictwo Polskiej Akademii Nauk, 1958.
^ GRZESKOWIAK-KRWAWICZ A. Polskiepoglqdy na monarchie europejskie [The Polish Views on the Eu« ropean Monarchies. In Polish] // Rozkwit i upadek I Rzeczypospolitej / Pod red. R. Batterwicka. Warszawa: a Bellona, 2010. S. 149-165.
LIPINSKI E. A. M. Fredro — ideolog kultury przemyslowej [A. M. Fredro as an Ideologue of the Industrial ^ Culture. In Polish] // Studia nad historic polskiej mysli ekonomicznej. Warszawa: Panstwowe Wydawnictwo S Naukowe, 1956. S. 285-321.
S MARKIEWICZ M. Historia Polski. 1492-1795. [History of Poland. 1492-1795. In Polish]. Krakow: Wy-F dawnictwo Literackie, 2009.
!! OGONOWSKI Z. Andrzej Maksymilian Fredro (ok. 1620 — 1679) [Andrzej Maksymilian Fredro (c. 1620-h 1679). In Polish] // Filozofia i mysl spoleczna XVII wieku / Pod. red. Z. Ogonowskiego. Cz^sc I. Warszawa: S Panstwowe Wydawnictwo Naukowe, 1979. S. 299-301.
!g OGONOWSKI Z. Wstep [Introduction. In Polish]. // Filozofia i mysl spoleczna XVII wieku / Pod. red.
Z. Ogonowskiego. Cz^sc I. Warszawa: Panstwowe Wydawnictwo Naukowe, 1979. S. 9-89. (i, SKARGA P. Kazania sejmowe. [Sejm Sermons. In Polish]. Wroclaw: Oficyna Wydawnicza FOKA, 2010.
TARNOWSKI S. Andrzej Maksymilian Fredro: Charakterystyka literacka [Andrzej Maksymilian Fredro: C^ Literary Characteristics. In Polish]. // Rozprawy i sprawozdania z posiedzen Wydzialu Filologicznego Akade-u mii Umiej^tnosci. T. IV. Krakow: Drukarnia Uniwersytetu Jagiellonskiego, 1876. S. 158-262.
TRACZ-TRYNIECKI M. Wst$p [Introduction. In Polish]. // Fredro A. M. Militarium I. Warszawa: Naro-dowe Centrum Kultury, 2015. S. 15-151.
WIMMER J. Andrzej Maksymilian Fredro jako projektodawca reform wojskowych [Andrzej Maksymilian Fredro as an Author of Military Reform Projects. In Polish]. // O napraw^ Rzeczypospolite XVII-XVIII wie-ku. Warszawa: Panstwowe Wydawnictwo Naukowe, 1965. S. 109-124.
ДЛЯ ЦИТИРОВАНИЯ
Я. А. Мержва. Свободный соловей против бесхвостой лисицы: Анджей Максимилиан Фредро о преимуществе республики над монархией // Петербургский исторический журнал. 2021. № 3. С. 63-75
Аннотация: В статье рассматривается фрагмент трактата «О военных делах» (1668) одного из наиболее влиятельных польских публицистов второй половины XVII в. Анджея Максимилиана Фредро (ок. 1620 — 1679). Рассматриваемый отрывок, посвященный превосходству республики над монархией, ранее редко становился объектом внимания исследователей, между тем он являет собой одно из наиболее ярких и образных сочинений львовского каштеляна. Отмечается, что понимание «республики» и «монархии» в труде Фредро не соответствует современным представлениям: так, Речь Посполитая, во главе которой стоял король, определяется публицистом как «республика», «монархиями» же Фред-ро называет государства, в которых господствует абсолютизм. Львовский каштелян последовательно критикует абсолютистские порядки, которые, по его мнению, уничтожают свободу и гражданские добродетели. Автор показывает, что абсолютизм в понимании Фредро является источником не стабильности и спокойствия, а неуверенности, страха и господства частных интересов над общественными. Демонстрируется, что в своей аргументации львовский каштелян придерживается закрепившегося как в польской политической публицистике, так и нормативных документах политического дискурса, воспроизводя и усиливая его важнейшие элементы.
Ключевые слова: Анджей Максимилиан Фредро, Польша, Речь Посполитая, республика, монархия, абсолютизм, королевская власть.
FOR CITATION
Ya. Merzhva. The Free Nightingale vs. the Tailless Fox: Andrzej Maksymilian Fredro about the Advantages of a Republic over a Monarchy // Petersburg historical journal, no. 3, 2021, pp. 63-75
Abstract: The article deals with the fragment of the treatise "Militarium seu axiomatum belli" (1668) written by one of the most influential Polish political writers in the second half of 17th century Andrzej Maksymilian ^ Fredro (c. 1620 — 1679). The extract concentrated on the advantages of a republic over a monarchy was rarely g examined, although it is one of the brightest and most colourful essay of the castellan of Lwow. The author C-notes that the terms "republic" and "monarchy" in Fredro's work don't coincide with contemporary meanings ^ of these words: so the Polish-Lithuanian Commonwealth headed by a king is defined by the writer as "republic", while the term "monarchy" is reserved only for absolutist states. The castellan of Lwow consistently criticizes Я the absolutist order which, in his opinion, destroys the freedom and the civic virtues. The author shows that g absolutism in Fredro's interpretation is a source not of stability and calm, but of insecurity, fear and dominance ^ of private interests over public ones. It's demonstrated that the castellan of Lwow in his argumentation follows 8 the political discourse established both in Polish political writings and normative acts, so he reproduces and о strenghtens its most important elements. .jg
Key words: Andrzej Maksymilian Fredro, Poland, Polish-Lithaunian Commonwealth, republic, monarchy, К absolutism, royal power.
Автор: Мержва, Ян Александрович — кандидат исторических наук. Автор: Merzhva, Yan Alexandrovich — PhD in History. E-mail: mierzwaspb@gmail.com
<L» Рч
Я
св
CO
