CC BY
59
ИСТОРИЯ ФИЛОСОФИИ
УДК: 130.3
СВОБОДА И ДЕМОКРАТИЯ В ФИЛОСОФИИ «НОВОГРАДЦЕВ»
Т.В. Погудина
Анализируется понимание свободы и демократии, которое дают Ф.А. Степун и Г. Федотов в рамках критики большевизма, фашизма и современной им демократии. Показано, что понятие свободы в демократическом обществе должно быть неотъемлемо связано с понятием истины.
Ключевые слова: свобода, истина, демократия.
Среди наследия, оставленного поколением философов русской эмиграции, видное место занимает журнал «Новый град». Создателями и редакторами «Нового града» были виднейшие деятели русской эмиграции: христианский богослов и публицист Георгий Федотов, философ Федор Степун и др. Журнал выходил в Париже с 1931 по 1939 годы. В нем публиковались работы многих русских эмигрантов-философов. В среде русских эмигрантов их считали социалистами, что в определенной степени действительно было так. Только они проповедовали идеи христианского социализма, то есть они хотели, чтобы социализм имел духовную направленность и верили в возможность демократии на основе христианства. Это «духоверческий свободолюбивый социализм», как его определял Степун. Он основывается на идеи создания общества, объединяющего в себе государственное управление и хозяйственное творчество, свободу личности и социальной справедливости на основе ценностей христианской религии. Кратко сформулировать суть «Нового града» можно словами Степуна: «христианская идея абсолютной истины, гуманистически-просвещенческая идея политической свободы и социалистическая идея социально-экономической справедливости» [1, с. 136]. Это требование органического, творческого сращивания всех трех указанных идей.
Одним из важнейших понятий для новоградцев выступает понятие свободы, за пренебрежение к которой они критиковали большевизм, фашизм и евразийство. Значимость свободы для идеологии «Нового града» Федотов подчеркивает в статье «Социальный вопрос и свобода»: «Градуация свободы в хозяйственной жизни, градуация ее во всей культуре, в соответствии с подлинной иерархией ценностей, - таково задание нового града, не новой утопии, а насущнейшего, практического дела современности» [2, с. 299]. Понимание свободы у новоградцев тесно связано с вопросом о соотношении свободы и истины. Сте-пун и Федотов выступали против любой идеократии: коммунистической, фашистской, расистской и даже евразийской, поскольку рассматривали ее как насилие над народной жизнью.
Рассмотрение этой проблемы идет в русле критики не только коммунизма, но и современной им демократии, мировоззрение которой они характеризуют как позитивистски-релятивистское, как скептицизм в отношении признания абсолютных истин. Федотов предлагает им альтернативу, разрабатывая концепцию христианской демократии. Наиболее характерной в этом плане является его статья «Основы христианской демократии» (1934). Идеалом для Федотова является политическая система, которая строится на принципе равновесия личности и общества, или принципе соборности. Его не устраивает приоритет прав личности (гражданских и политических) над правами государства. Федотов полагал, что демократия как «механическая система», в основе которой лежит равенство социальных атомов, отрицает соборность. Для него идеал соборности строится по образцу идеального семейного или дружеского общения. Оно должно быть свободно, где все служат всем, а в основе лежит органическое равновесие личности и общества. Здесь нет приоритета личности над правами государства, но нет и ее поглощения коллективом.
Анализ либерализма XIX века, который Степун характеризует как секуляризированный, приводит его к выводу, что истина понимается либерализмом не как исконная духовная реальность, к которой устремляются отдельные мнения, а как производная от борьбы мнений. Отсюда цель всех политических и законодательных институтов видится в переработке индивидуальных мнений в ходе дискуссий в общеобязательную, точно сбалансированную истину. В этом случае, «не истина, таким образом, рождает мнения, говоря с каждым человеком на его собственном языке и являясь каждому в ином образе, а наоборот, -мнения рождают истину, которая есть нечто иное, как их гармонизация, как их гармонический аккорд» [1, с. 257]. Такое понимание истины не может не менять понимание свободы.
Начиная с конца XVI века европейская мысль исповедует теорию реля-ционизма, которая покоится на категории равновесия: космография учит о равновесии притяжения и отталкивания, психология - о равновесии страстей, политика - о европейском равновесии, политическая экономия - о торговом балансе. Таким образом, суть этой теории заключается в понимании всякой истины как уравновешенности, как равновесия фактов и мнений. Такое понимание охватывает решительно все области общественной, политической и культурной жизни. В качестве примера Степун приводит парламентарную систему, в которой противопоставление законодательной и исполнительной властей уравновешивается путем внесения в законодательную власть начал плюрализма и дискуссии. Он считает, что в основе «этого пафоса борьбы лежит оптимистическая вера в силу самодовлеющего, посюстороннего разума; вера в то, что можно договориться до истины, что дискуссия - это реальная сила, которой можно если не вполне заменить, то, по крайней мере, максимально ограничить применение грубой силы» [1, с. 259].
Многие упрекали новоградцев за то, что они якобы отрицали формальную свободу, поскольку критиковали современную им демократию за ее понимание истины и свободы, высказывая неудовлетворенность, как писал Федотов,
«буржуазным пониманием свободы». Степун характеризовал ее как «идейно выдыхающийся» демократический парламентаризм. Тем не менее упрек этот безосновательный, поскольку они постоянно подчеркивают, что именно демократия выступает защитницей всех видов свободы: от свободы мнения до свободы вероисповедания, хотя и считали, что современный европейский парламентаризм являет собою вырождение свободы, все больше и больше скатываясь к мещанству.
Для них демократия есть утверждение ценности человеческой жизни и форма ее автономии. Именно поэтому Степун считал, что демократия должна уметь защищать себя. Но при этом он предостерегает ее от попыток насильственного насаждения своих идей. Причину такого насильственного насаждения, которое демократия демонстрировала во времена Степуна и особенно демонстрирует в наше время, он усматривает именно в неправильном понимании истины и свободы. Демократия отрывает свободу от понятия, без которого свобода не может существовать, от «освобождающей душу истины». Подлинная демократия, убежден Степун, должна утверждать «некую двуединую духовную реальность: истину-свободу, т.е. истину, которая скорее откажется от осуществления себя, чем решится на путь внутреннего насилия, и свободу, которая знает, что она реальна лишь как форма нисхождения истины в конкретную жизнь» [1, с. 142]. Степун ищет христианского освящения свободы всякого человека. При этом он прекрасно понимает, что ответить на вопрос, «что такое истина?» трудно, но именно «в непостижимости истины как раз и таится веление все новых усилий к ее постижению. Или иначе: истина есть, прежде всего, -стремление к истине» [1, с. 140]. Но и смысл свободы понять не менее легко. Многие люди, особенно сторонники западной культуры и демократии, считают себя свободными, но таковыми в действительности не являются. Как правильно замечает Степун, они лишь по недоразумению считаются и считают себя «убежденными свободолюбами». Их убеждение основывается на том основании, что они всегда были за все свободы, начиная от свободы мнения и кончая свободою вероисповедания. Но это основание он считает недостаточным, так как здесь нет речи о духовной свободе. И это характерно не только для того времени, когда об этом рассуждает Степун, но и не менее характерно для современности.
Как мы уже указывали, он высоко оценивает демократию как народовластие за ее стремление к свободе, и, прежде всего, политической. Тем не менее, философ рассматривает политическую свободу лишь первым шагом к подлинной свободе, так как свободолюбивая демократия основывается не на долге истины, а на праве мнения. Свобода здесь не связана с духовной жаждой истины. Право мнения Степун рассматривает как враждебное по отношению к подлинной свободе. Он полагает, что недооценка истины может привести капиталистическое общество к духовному и социальному рабству. «Задача нового, творческого демократизма в том, прежде всего, и состоит, чтобы устроить на почве демократии, т.е. на почве подлинного и реального народоправства, правду идеократического духоустремления» [1, с. 147]. Поэтому современную ему
западную демократию он называет «духовнопустогрудой и экономически жадной».
Демократия, по мнению Степуна, должна подчиняться общему нравственному закону, который касается как жизни отдельных людей, так и жизни народов. Закон этот гласит, что все должно строиться на основе сознательного и волевого ограничения. И хотя политическая демократия не является врагом свободы, но ее релятивистское отношение к истине чуждо подлинной духовной свободе. «Только истина освобождает, только свобода ведет к истине» - вот кредо Степуна. Истина, которая стремится к самоосуществлению через насилие, является ложью; а свобода, не устремленная к истине, - произволом. Сте-пун полагает, что современному миропорядку требуется миролюбивое переустройство. Попытку сформулировать такое мироустройство он предпринимает в учении о «Новом Граде». Сущность учения выражается им в краткой форме: данное общественное устройство должно быть одновременно и персоналистич-ным, и соборным. Оно должно покоиться на правильном взаимоотношении между отдельными людьми в обществе и в государстве. Акцент, делаемый им на отношениях между людьми, связан с тем, что свою идею «Нового града» он считает не столько политической, сколько идеей нового человека. Он постоянно подчеркивает, что его понятие нового человека есть понятие христианское. Именно поэтому Степун, как и Федотов, одинаково отрицательно относится как к индивидуализму, так и к коллективизму. Им он противопоставляет персонализм и соборность. Персонализм, по его мнению, в отличие от индивидуализма, утверждает личность человека, тогда как индивидуализм - всего только его индивидуальность. Слова «всего только» выражают у Степуна мысль, что личность больше индивида. Всякое «только индивидуальное бытие» является неким обособленным бытием, неким замкнутым «о себе бытием». Личность же самозамкнутости не переносит. Личность он понимает как индивидуальность, которая раскрыта в другую индивидуальность. «Слышащийся ныне каждому современному уху в слове «индивидуализм» укор, - пишет Степун, - в сущности ничего больше не означает, как протест против замыкания человеческой индивидуальности в себе самой, то есть - и это то есть очень важно - против ее обезличивания» [1, с. 250]. Личность, по Степуну, есть «Я», которое начинается с «Ты», с обращения к Богу и к человеку. Одно без другого невозможно. Разграничение между понятиями «личность» и «индивидуальность» лежит в основе различия понятий соборности и коллективности. О соборности (о подлинной общинности), полагает Степун, можно говорить лишь в том случае, когда общество состоит из личностей. Там же, где общество состоит из индивидуумов, допустимо говорить только о коллективе. Такое разграничение, по его мнению, имеет как практическое, так и политическое значение. Но только в том случае, если оно теснейшим образом связано со свободой, понимаемой им в качестве верховной реальности всякой социально-политической жизни. Достижение свободы является главной задачей новоградского человека. Но поскольку современный человек утратил стоящую за этим словом духовную реальность, необходимо снова вести речь о подлинной природе свободы. Подлинная ее
природа заключена в христианстве. Так считал и другой новоградец Федотов, который в своих работах утверждает абсолютную ценность личности и абсолютную ценность соборного соединения личностей.
Идея Нового града основана на понимании демократии как «соборности», означающей «органическое равновесие личности и общества». Современная секуляризированная демократия, по мнению новоградцев, органически чужда началу соборности. Она превращает личность в индивида, в носителя эгоистических интересов, а общество в систему борющихся друг с другом «партийных коллективов, защищающих групповые интересы своих клиентов». А для них только тот государственный строй является строем свободы, который безоговорочно признает абсолютное значение всякой человеческой личности. Поэтому они допускают огосударствление того, чем человек владеет, но не того, чем он является. Понять духовную природу свободы возможно, только предварительно выяснив, чем человек, «в смысле вечно меняющейся полноты своего духовного достояния», отличается от себя самого, «в смысле стоящего за этой полнотой неизменного субъекта». Разница очень велика. «Все, что я имею, я могу иметь общим с другими людьми, причем в двойном смысле этого слова: как в смысле общего владения всякою собственностью, так и в смысле общности тех начал, которые владеют мною и другими. Одного только человек не может иметь общим с кем бы то ни было: своего бытия, своего сущего Я. Полнота Я, полнота человеческой личности ни в одном своем моменте не отделима от своей целостности и не разделима на части. Она единственна и неповторима» [1, с. 251]. Поэтому Степун оценивает всякое государственное насилие над бытием человека как «метафизическую уголовщину». Подлинная история человечества свершается не там, где господствуют индивиды и коллективы, а там, где царствуют личности и общины, в силу чего сущность свободы заключается не в праве индивидуального самопроявления, а в творческом сращивании «неслиянных друг с другом личностей» в живую, многоступенчатую соборную общину, каковыми являются хозяйство, государство, культура, Церковь. Современную ему политическую мысль он характеризует как примитивистскую и видит необходимость в новом теоретическом переосмыслении этого мира. Если в отрыве от истины свобода превращается в произвол, в борьбу всех против всех, то в отрыве от личности она превращается в пассивное послушание, в «дисциплинированный батальон иезуитски-орденского, прусско-казарменного или большевистски-партийного типа».
Таким образом, Степун делает вывод, что в отрыве от истины и личности свободы так же нет, как в отрыве от свободы нет истины и личности. Трии-постасное единство истины, свободы и личности представляет собою, по мнению новоградца, верховную реальность. Эта реальность выступает неотъемлемой основой государственной, общественной и даже хозяйственной жизни. На ее защите должны быть сосредоточены силы всех, кто еще не окончательно потерял веру в осуществление нового града жизни. «Новый град», по мнению Степуна, нельзя построить, можно лишь растить «из сердца нового человека» на основе всестороннего раскрытия следующей формулы: единство истины,
личности и свободы. При этом требование послушания истине вовсе не означает пассивного подчинения некой раз и навсегда готовой и для всех в одинаковой форме истине. Послушание истине Степун понимает как активное, творческое раскрытие ее в себе и воплощение ее через себя. Именно это отличает послушание истине от подчинения всему, что истиной не является. Например, подчинение политической идеологии, начальственному приказу или партийному постановлению. Отсюда Степун выводит понимание свободы как творческого акта, который связывает «единую и предвечную общезначимую и общеобязательную истину» с личностью человека. Задача «Нового града»: воспитание нового человека, органически свободолюбивого. Для него свобода должна выступать как путь нисхождения истины в жизнь и путь восхождения жизни к истине. Типичный современный западноевропейский демократ по своему душевно-духовному складу не может быть близок людям «Нового града».
Вот как описывает Степун современного ему западноевропейского демократа: он в глубине своего сердца всегда человек Просвещения: рационалист, прогрессист, оптимист. К религии относится в лучшем случае равнодушно, в худшем отрицательно. Он не верит в существование истины, поскольку понимает ее как сумму господствующих в данное время мнений. В науке ценит больше всего технику, в искусстве - развлечение, в природе - лужайку для отдыха. Теоретически он пацифист, на практике, когда дело касается защиты его интересов, он проявляет и «крепкие нервы, и воинские доблести». Это объясняется тем, что в свои интересы он верит по-настоящему, всерьез, совсем не так, как в истину и мораль. Западный демократ - это во многом мещанин, хотя он и вырос вместе с демократией. По существу современная демократия представляет собой политическую форму мещанского общежития. Корни его мещанства Степун усматривает в рационализме позднего просвещения, тогда как корни демократии - в религиозных идеях реформаторства.
Демократия не означает, однако, для человека «Нового града» безоговорочного признания всех форм демократического самоуправления. Новоградский человек не является либералом. Степун допускает возможность применения человеком «Нового града» насилия. Но это только в том случае, если соблюдение некоторых парламетарно-демократических принципов будет угрожать христианской свободе и христианской демократии. Он подвергал жесткой критике нарастающее отчуждение человека от природы, людей друг от друга, работника от процесса производства и творчества в предвоенной капиталистической Европе. Ф. Степун выступает с критикой Европы, ее меркантильно-мещанского духа. При этом Степун в большей степени, чем другие новоградцы, демонстрировал снисходительное отношение, как он говорил, «к грехам капитализма», к рынку и частной собственности. Он считал, что попытки многих ученых-социалистов доказать, что социализм является единственно правильной социально-экономической проекцией христианства, являются таким же насилием, как и усилия тех ученых, которые пытаются идеи христианства использовать для защиты капиталистического строя.
В качестве примера он приводит высказывания некоторых отцов Церкви, например Иоанна Златоуста и Амвросия, которые считали коммунизм наиболее благодатным хозяйственным строем. Св. Амвросия: «Неправильно, что богатые присваивают себе все земные блага, хотя природа каждого рождает голым». «Одаряя бедного своими богатствами, богатые в сущности лишь возвращают ему то, что сами получили от него». Иоанн Златоуст: «Где господствует морозное «твое и мое», там начинается ссора». Западная церковь никогда не защищала социализма. В условиях падшего мира она рассматривала частную собственность как необходимое первичное естественное право. Хотя и выступала против концентрации собственности в немногих руках и заботилась о наделении ею неимущих слоев общества.
В рамках критики большевизма Степун писал о губительном характере сталинской коллективизации. При этом считал, что в случае падения большевизма земля должна изыматься из свободного частнособственнического товарооборота. Ф. Степун предупреждал далее: «Дабы крестьянство не попало в новое рабство к частному, да еще иностранному капиталу, государство должно будет оставить за собой верховное право собственности на землю. Это, однако, не значит, что земельный строй России должен навсегда остаться строем крепостных колхозов... Практически из этого следует, что если бы крестьяне-колхозники пожелали бы в будущем вернуться к форме единоличного хозяйства, то государство должно будет найти те или иные возможности для наделения их землей и финансирования этого возврата». Он склонялся к сохранению коллективного труда, но по доброй воле.
Основываясь на русской религиозной традиции, Ф. Степун, как и многие новоградцы, видит отличие российского пути от европейского. (Об этих отличиях в XIX веке писали многие русские философы [3, 4]). Русская религиозная идея и индивидуалистическая европейская традиция, берущая свое начало от Возрождения, не совпадают друг с другом, что находит отражение и в хозяйственных проектах Ф. Степуна по поводу устроения будущей российской жизни. В чем были согласны все новоградцы, так это в том, что их интересовала будущность не столько западной демократии, сколько России. И основной темой «Нового града» они считали не вопросы экономической структуры в пореволюционной России, а вопросы защиты свободы как в России, так и на западе. Этой теме в ее политическом разрезе посвящены почти все основные статьи «нового града», в том числе работы Федотова «Основы христианской демократии» и «Наша демократия». В этих работах Федотов так же, как и Степун, постоянно подчеркивает, что парламентская демократия в Европе перестала служить идее, а парламентские политики перестали быть подлинными вождями народа. Вырождение идеи и коррупция, вносимая в политику финансовым капиталом, убили политический идеализм, измельчал сам тип политика. Причину такого вырождения Федотов увидел в «вырождении идеи». Степун подчеркивает, что под «вырождением идеи» Федотов, как и он сам, имеет в виду отрыв свободы от освобождающей истины, понимание свободы как свободы мнений и их борьбы между собою. Без духовной свободы политическая, то есть фор-
мальная, демократия становится лишь способом реализации частных эгоистических интересов. Ставя на первое место духовную свободу, Степун исходит из того, что именно она усиливает значение свободы политической. В свою очередь, политическая свобода является единственно возможным способом реализации духовной свободы, сущность которой новоградцы усматривали в творческой связи личности с Богом. Никто из них не оспаривал, хотя их и упрекали в этом, что основной идеей демократии является идея свободы. Их не устраивало, что речь шла не о внутренней свободе человека, а только о свободе, проецированной вовне, свободе гражданина как члена государства и общества. Политическая свобода, не знающая истины, истину извращает. Степун писал, что «если бы в каком-нибудь из европейских парламентов появилась, говоря мифически, Истина и потребовала признания себя, то народные представители быстро бы объединились бы в защите демократии против посягательств диктатуры и никто бы не подумал бы, что сущность диктатуры заключается в насильническом господстве лжи, а отнюдь не в господстве Истины» [1, с. 314]. Задачу демократии Степун и Федотов видели в том, чтобы она научилась как в государственно-правовом, так и в институционном порядке отличать насилие ложью от властвования истиной, что возможно только, если она возвратится к христианским корням.
Список литературы
1. Степун Ф.А. Чаемая Россия. СПб: РХГИ, 1999. 478 с.
2. Федотов Г.П. Судьба и грехи России.Т.1.СПб: София, 1991. 352 с.
3. Погудина Т.В. Философия К.Д. Кавелина // Известия ТулГУ. Гуманитарные науки. Вып. 3. Ч.1. Тула: Изд-во ТулГУ, 2013. С. 29-40.
4. Погудина Т.В. Проблема собственности и государства в русской философии // Известия ТулГУ. Гуманитарные науки. Вып. 3. Ч.1. Тула: Изд-во ТулГУ, 2014. С. 43-54.
Погудина Татьяна Васильевна, канд. филос. наук, доц., pogudina@,tula, Россия, Тула, Тульский государственный университет.
THE FREEDOM AND DEMOCRACY IN PHILOSOPHY OF "NOVOGRADTZEV"
T. V. Pogudina
In the article is analyzed understanding freedom and democracy, which give F.A. Stepun and G. Fedotov within the framework of criticism, bolshevism, fascism and by contemporary by it democracy. The concept of freedom in the democratic society must be inherent connected with the concept of truth
Key words: freedom, truth, democracy.
Pogudina Tatyana Vasiljevna, candidate of philosophical sciences, docent, pogudi-na@,tula, Russia, Tula, Tula State University.
