CC BY
2SOCIAL AND HUMAN SCIENCES
LAW SCIENCES
Научная статья УДК 34
https://doi.org/10.24412/2687-0185-2024-3-99-105 EDN: https://elibrary.ru/CDCBQI NIION: 2007-0083-3/24-504 MOSURED: 77/27-005-2024-03-704
Сущность понятий «детерминация», «детерминанты», «причинность» и их взаимосвязь в генезисе преступности
Евгений Семенович Жигарев
Московский университет МВД России имени В.Я. Кикотя, Москва, Россия, [email protected]
Аннотация. Посвящена раскрытию сущности терминов «детерминация» и «детерминанты», с которыми криминологи ошибочно связывают понятие «причинность». Включение этих терминов в криминологическую теорию причинности преступности напрямую связано с учением диалектического материализма, позиционирующего детерминизм в качестве теории о всеобщей объективной причинности явлений природы и общества в целом. Однако указанные термины к детерминизму не относятся, ибо имеют иное содержание и применяются в эмбриологии и математике и к криминологии не относятся. Автор также обосновывает, что дальнейшее позиционирование объективной причинности теряет всякий смысл, ибо такого явления как преступность в реальной действительности не существует. Поэтому справедливо было бы, если криминологи сосредоточат свое внимание на изучении личности индивида, совершившей преступление, являющейся истинной его причиной.
Ключевые слова: детерминация, детерминанты, детерминизм, причинность, психика, преступность, явление, диалектический материализм, взаимодействие, противоречие
Для цитирования: Жигарев Е. С. Сущность понятий «детерминация», «детерминанты», «причинность» и их взаимосвязь в генезисе преступности // Криминологический журнал. 2024. № 3. С. 99-105. https://doi. org/10.24412/2687-0185-2024-3-99-105.
Original article
The essence of the concepts of «determination», «determinants», «causality» and their relationship in the genesis of crime
Evgenij S. Zhigarev
Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia named after V.Ya. Kikot', Moscow, Russia,
Abstrart. It is devoted to the disclosure of the essence of the terms «determination» and «determinants», with which criminologists mistakenly associate the concept of «causality». The inclusion of these terms in the criminological theory of causality of crime is directly related to the teachings of dialectical materialism, positioning determinism as a theory of universal objective causality of phenomena of nature and society as a whole. However, these terms do not refer to determinism, because they have a different content and are used in embryology and mathematics and do not apply to criminology. The author also substantiates that further positioning of objective causality loses all meaning, because there is no such phenomenon as crime in real reality. Therefore, it would be fair for criminologists to focus their attention on the study of the personality of the individual who committed the crime, which is the true cause of it.
Keywords: determination, determinants, determinism, causality, psyche, crime, phenomenon, dialectical materialism, interaction, contradiction
For citation: Zhigarev E. S. The essence of the concepts of «determination», «determinants», «causality» and their relationship in the genesis of crime. Criminological Journal. 2024;(3):99-105. (In Russ.). https://doi.org/10.24412/2687-0185-2024-3-99-105.
© Жигарев Е. С., 2024
В учебниках по криминологии постсоветского периода продолжает использоваться теория детерминизма, взятая отечественными криминологами из материалистической философии марксизма, являвшейся идеологической компонентой воспитания советских людей. Сейчас в связи с идеологическим многообразием, гарантированным Конституцией Российской Федерации, пришло время (может быть и с опозданием) расставить, как говорится, точки над «i», в смысле объяснить, что понятия «детерминизм», «детерминация», «детерминанты» никакого отношения к криминологической науке не имеют. Эти категории марксистской философии касаются материального мира и к психике человека, являющегося истинным продуцентом (от лат. producens, producentis - производящий) криминальных деяний, не относятся, а, наоборот, уводят ее в плоскость объективизма.
Термин «детерминизм» (от лат. determinare -определять) философский словарь материалистического толка рассматривает в качестве учения о всеобщей причинной обусловленности всех явлений природы и общества. Диалектический материализм признает объективный и всеобщий характер причинности. Классики марксизма и апологеты этого учения позиционируют точку зрения, что диалектический материализм преодолевает ограниченность механистического (лапласовского) детерминизма, признавая объективный и всеобщий характер причинности, не отождествляет ее с необходимостью и не сводит ее проявление только к динамическому типу законов (статистическая и динамическая закономерность) [11, с. 121-122].
Но кроме материалистического детерминизма философы различают и теологический детерминизм, и космологический детерминизм, и антропологиче-ско - этический детерминизм. Однако любая форма детерминизма объективная, поэтому будем доказывать его ущербность и несостоятельность.
Итак, умозрительно представив преступность социально-правовым явлением, самостоятельно развивающимся в силу собственных источников, советским криминологам предстояло определить ее социальные причины. Ведь А. Б. Сахаров категорически заявлял, что «социальное явление может быть порождено лишь социальными причинами» [7, с. 46]. Однако преступление, из совокупности которых она состоит, к социальной категории не относится, а скорее к психической. Ведь следователь при расследовании уголовного дела по факту убийства назначает обвиняемому лицу судебно-психиатрическую экспертизу, а не социальную и не биологическую. Поэтому, когда криминолог
совокупность психических противоправных деяний объявляет социальным явлением, получается явное несоответствие и недоразумение.
Кроме того, «проблема причин преступности, -писал А. Б. Сахаров, - в значительной мере проблема политическая и философская. Ее решение определяется классово-политическими и философскими позициями науки... тем более важен правильный методологический подход к исследованию данной проблемы, который должен основываться на положениях марксистской диалектико-материалистической теории причинности» [7, с. 45-46].
Данное умозаключение автор сформулировал накануне развала СССР и начала упразднения руководящей роли КПСС с ее тотальным диалектико-мате-риалистическим мировоззрением. Значит, советские криминологи не обладали прозорливостью, если продолжали накануне краха советской системы возвеличивать методологию марксистского монистического учения, не признающего, кроме материи, самостоятельную духовную субстанцию в человеке - душу, представляющую собой совокупность тесно связанных с организмом проявляемых психических явлений (чувств и стремлений).
Классики марксизма полагали, что психика человека развивалась в процессе труда, поэтому она «с самого начала - общественно-исторический продукт» [11, с. 373]. Следовательно, считали апологеты их учения, человек рождается биологическим материальным объектом, а психика (или душа человека) образуется постепенно, с включением его в трудовой процесс. В этой связи и человеческое сознание, рассматриваемое классиками марксизма совокупностью психических процессов, по их мнению, также «возникает в процессе трудовой, общественно-производственной деятельности» [11, с. 414]. Подобная неоднозначная установка советских апологетов марксистского учения заставляла криминологов обходить этот вопрос стороной, не касаясь метафизических категорий психики человека.
Поэтому Н. Ф. Кузнецова в книге «Проблемы криминологической детерминации» (1984 г.) на первое место выдвинула социальную детерминацию, формирующую криминогенное сознание, объяснив, что «для познания истоков его формирования необходимо установить те реальные условия общественного бытия, которые отразились в сознании правонарушителей. Формирование и объективация криминогенного сознания рассматриваются в настоящей работе с учетом социально-экономических, управленческих, культурно-воспитательных и идеологических условий» [6, с. 21].
SOCIAL AND HUMAN SCIENCES LAW SCIENCES
JäggL
MW
Н. Ф. Кузнецова не объясняла, как она сама понимает термин «детерминация», лишь кратко заметила, что «в марксистской философии придается большое значение диалектической категории «связь», разновидностями которой выступают детерминация и причинность» [6, с. 8]. Кстати, в философском словаре материалистического направления нет такой категории, как связь, нет и термина «детерминация». Также и учебные пособия «Диалектический материализм» (1974 г.) и «Материалистическая диалектика» (1985 г.) тоже не используют этот термин, поэтому можно полагать, что это личное творчество автора, применившего этот термин, принадлежащий эмбриологии - науки о предзародышевом развитии. Советский энциклопедический словарь объясняет слово «детерминация» (от лат. determinatio - ограничение), которое обозначает возникновение качественного своеобразия частей развивающегося организма, в известной степени определяющего дальнейшее развитие частей зародыша будущего человека [10, с. 384].
В более позднем издании философского энциклопедического словаря термин «детерминация» (от лат. determinare - ограничивать) переводится как определение. Определение понятий называется «детерминацией» [12, с. 319]. Следовательно, некорректно использовать это термин, как, впрочем, и понятие «детерминанты», которое широко применяли советские криминологи (в том числе и сама Н. Ф. Кузнецова), обозначая им разные понятия и причины, и условия преступности. В этой связи А. Б. Сахаров отмечал: «Теоретическое разграничение причин и условий преступности не всегда просто реализовать на практике, применительно к конкретным явлениям. И это не случайно, поскольку диалектический материализм признает относительность деления на причины и условия» [7, с. 55]. Однако это утверждение неверное. Классики марксизма не отходили ни на йоту от монизма, полагая, что материя развивается от простых форм к сложным самостоятельно, из самой себя, за счет некоего взаимодействия элементов, из которых состоят все материальные образования (явления, предметы, вещи). Это взаимодействие и есть внутренняя причина развития. Но вопреки учению диалектического материализма, на который постоянно ссылался и А. Б. Сахаров, и Н. Ф. Кузнецова, советские криминологи заменили внутреннюю причинность в виде взаимодействия на внешнюю причинность, находящуюся в социальной среде.
Но если бы они не вообразили преступность неким самостоятельным социально-правовым явлением, а представили ее, как она есть на самом деле,
совокупностью криминальных деяний, совершенных конкретными лицами, тогда бы все встало на свои места: причины действительно нужно было бы признать находящимися в самих продуцентах, производящих действия, в личности преступников, и считать их субъективными, а не во внешней социальной среде.
Диалектический материализм рассматривает причину неразрывно от следствия, которое она обусловила. И это логично, а иначе не было бы оснований говорить о причине, если она не проявила себя, обусловливая то или иное следствие. То есть какие-либо явления, по мысли диалектиков, не вызвавшие те или иные следствия, причинами называть некорректно, ибо они проявляют себя лишь в момент, когда ими было порождено следствие. Об этом недвусмысленно писал доктор философских наук, профессор А. П. Шептулин: «Причина - это взаимодействие материальных образований или элементов, их составляющих, обуславливающее соответствующие изменения; следствие - изменения, возникающие во взаимодействующих сторонах или материальных образованиях в результате их взаимодействия» [1, с. 251].
Следовательно, советские криминологи должны были четко руководствоваться учением диалектического материализма, если они постоянно утверждали, что правильный методологический подход к исследованию причинной обусловленности преступности должен основываться на положениях марксистской диалектико-материалистической теории причинности. Но если бы они действительно руководствовались учением диалектического материализма, тогда не выдумали бы разнообразные виды детерминации: причинный вид, обуславливающий вид, корреляционный, функциональный, связь состояний, системно-структурная связь как вид детерминации и т. д. Кроме того, Н. Ф. Кузнецова даже в самом взаимодействии причины и следствия (хотя взаимодействие происходит между элементами материального образования, в результате которого происходит его изменение, то есть следствие) обнаружила, кроме бинарной связи, причинную цепь и причинную сеть - некое «дерево причинности» [6, с. 12].
А. Б. Сахаров тоже не оставил без своего внимания диалектико- материалистическую теорию причинности. В этой связи он писал: «Даже причины отдельного преступления представляют собой не изолированное двухчленное звено - явление и следствие, а совокупность явлений, связанных и взаимодействующих между собой как по горизонтали, так и по вертикали. Тем более преступность как социальное явление предполагает систему, иерархию причин, выявление которых
во всей их полноте и взаимосвязи только и может дать исчерпывающее объяснение преступности, ее происхождения, состояния, структуры, динамики» [7, с. 48].
По его мнению, «исчерпывающее объяснение происхождения преступности» могут дать только причины, взаимодействующие между собой и по горизонтали, и по вертикали. Однако тут наглядно обнаруживается расхождение в понимании Сахаровым причин от понимания их классиком марксизма Энгельсом, который писал следующее: «... взаимодействие является истинной causa finalis вещей. Мы не можем пойти дальше познания этого взаимодействия именно потому, что позади него нечего больше познавать» [5, с. 546].
То есть Энгельс ясно указывал, что причиной является только взаимодействие, которое возникает между элементами материальных образований, в результате чего происходят изменения, а иначе монистическая теория классиков марксизма потерпела бы фиаско.
Затем А. П. Шептулин расширил взаимодействие, которое представил и между самими материальными образованиями (отдельными предметами и вещами). А. Б. Сахаров вообще вышел за рамки учения классиков марксизма, указав, что «взаимодействие причины и следствия может носить различный характер - механический, физический, химический, психологический и т. д.» [7, с. 46]. Получается странная картина - у А. Б. Сахарова следствие уже существует само по себе, если оно взаимодействует с причиной. Но следствие -это изменение (конечный продукт), возникшее в результате взаимодействия элементов (сторон) какого-либо материального образования. Если принять точку зрения А. Б. Сахарова (да не только его, она была присуща всем советским криминологам) за истину, тогда причина, обусловив определенное следствие - преступление, продолжает и дальше взаимодействовать с ним. На самом деле очень сложно представить продолжающееся взаимодействие. Ведь причина, реализовав себя в порождении следствия, исчезает, поэтому Энгельс и назвал ее конечной причиной, т. к. позади нее нечего больше познать.
В этой связи разберем точку зрения А. И. Долговой относительно к понятию «детерминация». Она ошибочно считает, что этот термин —производное от слов «детерминировать», «детерминант». Однако понятие «детерминация» произошло от латинского слова «determinatio - ограничение», а не от «determinare -определять, обуславливать». А слово «детерминант» происходит от латинского «determinans» - существительного «определяющий», которое используется в
математике как определитель - выражение, составленное из коэффициентов при неизвестных данной системы уравнений первой степени [8, с. 217]. «Процесс детерминации преступности, - пишет А. И. Долгова, - представляет собой сложное взаимодействие различных форм связей: не только причинных, но также функциональных, статистических, связей состояния и иных» [3, с. 182].
Функциональная зависимость отражает объективное соответствие, параллелизм в сосуществовании и изменчивости двух факторов (например, расширение безработицы порождает рост краж).
Статистическая связь заключается в изменении характера распределения одного фактора в зависимости от изменений другого (например, число преступлений зависит от численности населения).
Связь состояний характеризуется тем, что одно состояние какого-либо явления в данный момент при изменении условий необходимо изменит состояние этого явления в другой момент (например, при постоянном снижении эффективности борьбы с преступностью несовершенных может в дальнейшем сказаться на состоянии рецидивной преступности).
Приведенные А. И. Долговой состояние и связи никакого отношения к конкретному индивиду, совершившему преступление, не имеют, ни к его условиям жизнедеятельности, ни к его побудительным причинам противоправного поведения. Например, статистическая связь и связь состояний относятся к закону больших чисел и причинности преступности тоже не касаются. Функциональная зависимость вообще проявляется в том случае, когда явление зависит от другого и изменяется по мере изменения этого другого явления. Термин функция (от лат. function -исполнение) означает обязанность, круг определенной деятельности индивида. Однако связать два разных явления (безработицу и кражи) в функциональную зависимость А. И. Долгова смогла только умозрительно, своим воображением, ибо безработица не зависит от краж. Погоня за мнимой научностью может привести только к казусу.
Причинность же рассматривается А. И. Долговой «как одна из форм универсального взаимодействия, как один из видов детерминации, означающий только генетическую, производящую связь». Причинность как вид детерминации, говорит А. И. Долгова, проявляет только генетическую связь, понимаемую, что она раскрывает происхождение явления. «Здесь, - пишет автор, - раскрывается то, из чего произошло данное явление, как протекал процесс его порождения, устанавливается факт связи между породившим и порож-
SOCIAL AND HUMAN SCIENCES LAW SCIENCES
Ям
денным». А. И. Долгова как будто описывает рождение ребенка, подразумевая при этом некую одушевленную преступность, которая воображается ею как биологическая самодетерминируемая и самоуправляемая система» [3, с. 89]. И для кого, спрашивается, она описала этот воображаемый процесс рождения преступности, если, откровенно говоря, преступности как явления и тем более как системы в природе нет и быть не может по определению?
Выдвинув на авансцену несуществующее явление в образе преступности, криминологи сами себе создали проблему. В связи с этой идеей возникла необходимость сформулировать социальную теорию причинности, обуславливающую преступность как явление. Но так как явление это не реальное, поэтому постоянно менялись и теории причинности преступности: кроме названной теории взаимодействия, приводились и теория факторов, и пережитков капитализма, и теория социальных противоречий. Именно ее позиционировали и Н. Ф. Кузнецова, которая отмечала, что «наиболее консервативные и негативные стороны социальных противоречий входят в систему причин и условий преступности» [4, с. 34]. И А. Б. Сахаров, официально заявлявший, что «... имеют место такие социальные явления и процессы, отражающие противоречия общественной жизни, которые способны питать и поддерживать индивидуалистическую психологию и связанную с ней преступность.» [7, с. 69-70]. И Г. А. Аванесов, который полагал, что «... все типы социальных противоречий включают в себя отношение противоположностей друг к другу и непосредственное отношение каждой из них к противоречию в целом» [12, с. 225].
Автор данного тезиса к различным типам противоречий относил противоречие между причинами и условиями преступности, причинами и условиями конкретного преступления; противоречие между объективными интересами общества и субъективными интересами преступника; противоречие между преступностью - антиобщественным явлением и конкретным преступлением (как между категориями «общее» и «единичное»). Весьма, надо сказать, сомнительные противоречия, поэтому он их лишь обозначил, не раскрыв их сущность. Но, кроме того, он имел в виду и существование некоего «противоречия в целом». Можно полагать, что его намек касается диалектического противоречия, заменившее энгельсовское взаимодействие на борьбу противоположных элементов (сторон), образующих отдельные предметы, вещи материального мира. Поэтому закон единства и борьбы противоположностей В. И. Лениным был назван
«ядром диалектики». Авторы названного учебника посчитали должным отметить, что ведущим методом познания является диалектический и исторический материализм [3, с. 115].
В этой связи необходимо раскрыть сущность диалектического противоречия, которое, по мнению классиков марксизма, играет определяющую роль в поступательном развитии природы и общества. Согласно учения диалектического материализма, противоречие - философская категория, выражающая в предметах внутренний источник движения, их развития от простого к сложному [11, с. 371-372]. Именно абстрактная, мыслительная категория «противоречие», которая предполагает наличие в вещах и предметах материального мира противоположных элементов, вызывающих борьбу (ибо взаимодействие или взаимность исключает борьбу), легла в основу диалектического (объективного) развития природы и общества. И главная «заслуга» противоречия заключается в том, что эта категория позволила рассматривать тенденции развития социально-экономической структуры человеческого общества объективно, без участия самих людей. В этой связи и возник лозунг: не сознание людей определяет их бытие, а, наоборот, их общественное бытие определяет их сознание. Согласно универсальному, всеобщему диалектическому закону единства и борьбы противоположностей (что, кстати, одно другое исключает. следовательно, такой закон не может реально существовать, но, если только в воображениях его авторов) происходит общественное развитие. Однако все домарксистские философы, в том числе и материалисты, в понимании общественной жизни были идеалистами, поскольку останавливались на констатации того факта, что в отличие от природы, где действуют слепые силы, в обществе действуют люди - существа сознательные, руководствующиеся в своих действиях идеальными побуждениями.
Следовательно, теория причинности преступности, в основе которой лежит диалектическое противоречие, сама по себе не жизнеспособная, ибо она связана с сомнительным законом, не подтвержденным практикой. Но если термин «противоречие» рассматривать в значении «противоположность интересов», как разъясняет его словарь русского языка С. И. Ожегова, тогда тем более подобная теория причинности преступности абсурдна. Разве может быть в реальности единство интересов индивидов? Они могут совпадать, но не быть тождественными. В противном случае подобное человеческое общество было бы не жизнеспособным. Ведь каждый индивид имеет личные интересы и ставит цель в процессе жизнедеятель-
СОЦИАЛЬНЫЕ И ГУМАНИТАРНЫЕ НАУКИ
ПРАВО
ности их достичь. В психологии интерес трактуется как осознанная потребность, надобность. Однако интересы нельзя путать с естественными потребностями, которые крайне необходимы для существования человека.
Поиски приемлемой теории причинности преступности до сих пор не могут увенчаться успехом, поскольку нет в реальной действительности такого явления. Применив логику суждения, любой криминолог может обнаружить абсурдность этих поисков. Ведь причины уже проявились на единичном уровне, при совершении лицами конкретных преступлений. А уровни «общее», на котором якобы существует пресловутая преступность как самостоятельное явление со своей причинностью, и «особенное», на котором расположились отдельные виды преступности и каждый со своей собственной причинностью, - все это из области мистики, являющейся враждебной для науки криминологии. Даже диалектический материализм, являющийся для криминологов-материалистов методологией, «решительно выступает против всякого превращения всеобщего в независимую реальность» [6, с. 91]. А единичные явления, вещи, предметы, из которых состоит объективный внешний мир, всегда выступают как особенное, поскольку оно отличает отдельные материальные образования от других материальных образований [1, с. 233]. Следовательно, в природе нет таких явлений как «общее» и «особенное», это - нонсенс, ибо внешний мир состоит из единичных материальных образований. В точности также преступность образуют единичные преступления и отдельные лица, их совершившие.
Итак, рассмотренные термины «детерминация» и «детерминанты» ни марксистская философия, ни какая-либо другая не использует. В этой связи нет оснований поддержать идею Н. Ф. Кузнецовой, которая в систему криминологической детерминации предлагала включать следующие детерминанты (полагая, что понятие произошло от термина «детерминация», который мы уже пояснили): причины, условия, кор-релянты. Между ними могут быть различные связи: причинно-следственная, причинно-обуславливающая корреляция, функциональная зависимость, связь состояний, структурно-системная связь и др. Однако исконное значение термина «детерминант» иное. Согласно другому словарю иностранных слов, он используется в математике в качестве определителя; с помощью детерминанта находят решение линейных систем уравнений [9, с. 161]. Следовательно, и термин «детерминанты» для обозначения юридических категорий причины и условия преступлений не приемлем.
Это А. Б. Сахаров в свое время предложил его использовать, объединив им и причины, и условия преступности, потому что «теоретическое разграничение причин и условий преступности не всегда просто реализовать на практике». Действительно трудно, потому что нет в реальной действительности такого явления.
Однако, если нет в действительности такого явления как преступность, то само собой и нет ни причин, ни условий преступности, а с ней отпадает необходимость в использовании терминов «детерминация» и «детерминанты», тем более они взяты из других областей наук: эмбриологии и математики.
А что касается термина «причинность», являющийся категорией диалектического материализма, обозначающий необходимую связь явлений, из которых одно (называемое причиной) обуславливает другое (называемое следствием), то он подчеркивает объективный характер этой связи. А это значит, что всякая причина неизбежно порождает строго определенное следствие» [1, с. 252], что противостоит субъективной причинности, суть которой состоит в том, что индивид благодаря своей воли может заблокировать действие порочных страстей и низменных желаний, являющихся побудительными причинами (мотивами) криминальных деяний.
В заключение следует выразить пожелание, что криминологическая теория постсоветского образца все же освободится от догм, принятых без доказательств, - преступность есть социальное явление (или социальная система); внедренную советскими криминологами иерархию причин (для преступности в целом, ее отдельных видов и конкретных преступлений); теорию объективного детерминизма с его материалистическими терминами «детерминация» и «детерминанты», ибо побудительные мотивы преступлений имеют субъективный характер.
Список источников
1. Диалектический материализм: учеб. пособие / под ред. А. П. Шептулина. М. : «Высш. школа», 1974.
2. Криминология: учебник для юридических вузов. Под общ. ред. А. И. Долговой. М. : ИНФРА-М-НОРМА, 1997.
3. Криминология: учебник для студентов вузов, обучающихся по специальности «Юриспруденция» / Г. А. Аванесов и др. 6-е изд., пере-раб. и доп. М. : ЮНИТИ-ДАНА, 2015.
4. Кузнецова Н. Ф. Проблемы криминологической детерминации. М. : Изд-во Моск. ун-та, 1984.
SOCIAL AND HUMAN SCIENCES
LAW SCIENCES
5. Маркс К., Энгельс Ф. Сочинения. Т. 2.
6. Материалистическая диалектика: краткий очерк теории / П. Н. Федосеев, И. Т. Фролов, В. А. Лекторский и др. 2-е изд., доп. М. : Политиздат, 1985.
7. Сахаров А. Б., Саркисов Г. С. Проблема преступности в современных условиях. Ереван: Айастан, 1991.
8. Словарь иностранных слов / под ред. И. В. Ле-хина и Ф. Н. Петрова. изд. 5-е, стереот. М., 1955.
9. Словарь иностранных слов.18-е изд., стереот. М. : Рус. Яз., 1989.
10. Советский энциклопедический словарь. М. : Изд-во «Советская энциклопедия», 1979.
11. Философский словарь / под ред. М. М. Розен-таля и П. Ф. Юдина. М. : Политиздат, 1963.
12. Философский энциклопедический словарь. М. : ИНФРА-М, 2003.
References
1. Dialectical materialism. Textbook / ed. A. P. Sheptulina. M. : «Higher School», 1974.
2. Criminology. Textbook for law schools. Under the general ed. A. I. Dolgovoy. M. : INFRA-M-NORM, 1997.
3. Criminology: textbook for university students studying in the specialty «Jurisprudence» / ed. G. A. Avanesova. 6th ed., reprint. and additional. M. : UNITY-DANA, 2015.
4. Kuznetsova N. F. Problems of criminological determination. M. : Publishing House of Moscow. unita, 1984.
5. Marx K., Engels F. Works. Vol. 2.
6. Materialistic dialectics: A brief outline of the theory / P.N. Fedoseev, I. T. Frolov, V. A. Lektorsky et al. 2nd ed., supplement. M. : Politizdat, 1985.
7. Sakharov A. B., Sarkisov G. S. The problem of crime in modern conditions. Yerevan : Hayastan, 1991.
8. Dictionary of Foreign Words / edited by I. V. Lekhin and F. N. Petrov. 5th edition, stereot. M., 1955.
9. Dictionary of foreign words. 18th ed., stereot. M. : Rus. Yaz., 1989.
10. The Soviet Encyclopedic Dictionary. M. : Publishing house «Soviet Encyclopedia», 1979.
11. Philosophical Dictionary / edited by M. M. Rosenthal and P. F. Yudin. M. : Politizdat, 1963.
12. Philosophical encyclopedic Dictionary. M. : INFRA-M, 2003.
Информация об авторе
Е. С. Жигарев - профессор кафедры криминологии Московского университета МВД России имени В. Я. Кикотя, доктор юридических наук, профессор, почетный член (академик) Российской академии естественных.
Information about the author E. S. Zhigarev - Professor of the Department of Criminology of the Moscow University of the Ministry of Internal Affairs of Russia named after V.Ya. Kikot', Doctor of Legal Sciences, Professor, Honorary member (Academician) of the Russian Academy of Natural Sciences (RAS).
Статья поступила в редакцию 05.02.2024; одобрена после рецензирования 09.02.2024; принята к публикации 13.02.2024.
The article was submitted 05.02.2024; approved after reviewing 09.02.2024; accepted for publication 13.02.2024.
