CC BY
96
СУЩНОСТЬ АБСОЛЮТИЗМА В ЕВРОПЕЙСКОЙ ПОЛИТИКО-ПРАВОВОЙ МЫСЛИ
М.Г. ЧЕСОВСКАЯ,
Понимание сущности абсолютизма как особой формы правления, характерной для переходных обществ, современным историческим россиеведением, тесно связано, как и в более ранние периоды, с эволюцией исторического самосознания западной цивилизации. Проблема типологии абсолютистских режимов — проблема идентификации Европы как культурного единства, в рамках которого национальная специфика моделей абсолютизма понимается либо как диалектическое противоречие, основа внутренней динамики, либо в русле изоляционистских трактовок, склонных к противопоставлению европейского исторического опыта другим политическим традициям. В постановке проблемы, в выборе исследовательских стратегий огромную роль играют допрофессиональные мировоззренческие установки, которые основаны порой на глубоко укоренившихся стереотипах об исключительности исторического опыта европейских стран, об их цивилизующей роли, что не может не наложить отпечаток на выводы, к которым приходят исследователи.
Анализ сущности абсолютизма и проблемы типологии власти немыслим без обращения к традициям, сыгравшим судьбоносную роль в становлении и развитии европейского политического мышления. Попытки построения идеальных типов политических режимов, качественно отличающихся друг от друга, уходят корнями в античную общественную мысль. Одним из самых значимых в этом отношении стал труд Аристотеля «Политика», о жанровой принадлежности которого до сих пор спорят философы, политологи и социологи, поскольку он содержит сочетание политико-философских и политико-социологических подходов. Применяя системный подход к анализу государства, мыслитель исходил из убеждения в его близости естественной природе человека; он тесно увязывал представления о государстве со справедливостью и правом как основным ее критерием. Для Аристотеля характерно этатистское отношение к самому феномену государства, понимание этого института как некоего единства отдельных индивидов — граждан, как выражение их общего интереса.
Категория общей пользы стала основополагающей для аристотелевского анализа политических режимов греческих полисов и выработки критериев для структурной типологии современных ему политических организаций общества — количественного (по числу правящих), качественного («правильные» и «неправильные» правления, независимо от числа находящихся у власти) и имущественного (материальное положение тех, кто правят). Разное сочетание этих признаков, по Аристотелю, формирует 6 типов правления: «правильные», отстаивающие общую пользу, — монархия, аристократия и полития
кандидат исторических наук
(республика); и «неправильные», защищающие личное благо, — тирания, олигархия, демократия.
Предложенный Аристотелем вариант классификации, как и всякая классификация, страдал схематизмом и был основан на условном статичном состоянии режимов. Внося в предложенную конструкцию фактор развития, мыслитель не абсолютизирует различия между формами политических режимов, подчеркивает прозрачность границ между ними и допускает возможность перехода от одной формы к другой, формирование смешанных типов политической организации. Направленность этого развития описывалась Аристотелем с помощью дополнительных категорий: «здоровые» и «разложившиеся» типы власти.
Любопытно, что в достижении своей цели — сохранение, стабилизация режима наилучшим способом — Аристотель политически нейтрален, даже циничен, поскольку формулирует рекомендации тиранам о том, как им сохранить существующее положение вещей. Правда, при этом он отмечает, что средства сохранения тиранического режима должны быть аналогичны отрицательной сущности этого режима, т. е. быть несправедливыми и безнравственными [2; 17].
Типология политических режимов, предложенная Аристотелем, стала источником вдохновения политических мыслителей и философов последующих эпох и сыграла значительную роль в формировании представлений об общем и особенном в эволюции отношений власти. Именно это обстоятельство придало аристотелевскому подходу надисторический характер и сделало возможным (с определенными оговорками) его использование для анализа политического строя любой исторической эпохи.
Из мыслительной эпохи Возрождения наибольший вклад в развитие представлений о власти внесли труды флорентийского политика и мыслителя Н. Маккиавелли. В трактах «Государь» и «Рассуждения о первой декаде Тита Ливия» нашло свое отражение стремление к сильному государству, объединяющему страну. Впоследствии политическая философия, изложения в них, получила название «маккиавеллизм» и стала ассоциироваться с лозунгом «Цель оправдывает средства». Поводов для морального порицания мыслитель дает в избытке: определение политики как опытной науки стало предпосылкой для утверждения принципа выгоды, для морального оправдания силы, хитрости как способов решения проблем наряду с законом. Справедливости ради необходимо отметить, что Н. Маккиавелли, ратуя за эффективную власть, не сделал ничего, кроме как констатировал реальное состояние дел, чем и вызвал далеко неоднозначные суждения со стороны современников и потомков. Однако несмотря на это, самой лучшей формой правления он считал умеренную республику, в которой
гармонично сочетаются демократическим, аристократический и монархический элементы власти.
В эпоху Просвещения представление о типах политической власти усложнилось. Значительным шагом вперед в понимании сущности политической власти стали учения периода ранних буржуазных революций в Голландии и Англии XVII в. Важнейшим фактором, определившим их своеобразие, стало начало процесса перехода к эпохе Нового времени, развитие буржуазных отношений и новой системы ценностей. Мировоззренческий синкретизм представителей мыслящей элиты и широких слоев населения, пришедших в революцию, сочетал приверженность религиозной системе ценностей в ее протестантском истолковании и рационалистической философии, ориентированной на практическую сторону жизни. Концептуальным выражением нового мировоззрения стали теории естественных прав и общественного договора.
Бурные политические события, масштабные социальные потрясения, гражданские войны наложили отпечаток на содержание политической философии представителей этого направления. При всех различиях по существу теорий власти они были в равной степени озабочены проблемами войны и мира, необходимостью социальной стабильности и ролью государства в обеспечении прав граждан. Одним из первых системное представление о договорной природе происхождения государства, как добровольного союза свободных людей сформулировал Г. Гроций. При этом специального внимания проблеме типов политических режимов Г. Гроций не уделял, поскольку в логике его философии форма правления не имела существенного значения, если она была основана на общественном договоре. Народ, будучи источником власти, сам определяет приемлемую форму этой власти — одно лицо, группа лиц или многочисленное собрание. Озабоченный текущими политическими проблемами (борьбой Нидерландов против колониальных претензий феодальной Испании), он акцентировал внимание на праве сопротивления угнетению в случае крайней необходимости [7;11].
Рационалистическая составляющая учения Г. Гро-ция о политике была продолжена англичанином Т. Гоббсом, материалистическое мировоззрение и попытки которого создать максимально объективную картину политического устройства, наподобие математической модели, не могли не нести отпечаток бурной и трагичной социальной истории Англии периода буржуазной революции. Наблюдая жесткие реалии политической борьбы, Т. Гоббс обосновал учение о страстях человека и пагубности войны всех против всех. Понимая естественное право как право на мир и безопасность, Т. Гоббс абсолютизировал роль власти как гаранта социальной стабильности. Лучшей формой государственности он считал неограниченную монархию, которая должна была олицетворять собой Левиафана — не только всемогущего, но и ответственного за судьбы людей. В то же время приверженность Т. Гоббса монархической форме правления не означала апологии современных форм абсолютизма европейского образца,
феодального по своей сути. Дополненная теорией естественных прав, его концепция абсолютизма предполагала равенство подданных в сфере частного права, что означало упразднение основ сословного строя [5; 6; 10].
Философские представления о сущности политического устройства, развивавшиеся на фоне бурных социальных потрясений ранних буржуазных революций, нашли наиболее полное и последовательное воплощение в мировоззрении Дж. Локка — современника «славной революции» и становления ограниченной монархии в Англии. Будучи сторонником теории естественных прав, Дж. Локк развивал учение об общественном договоре как основе функционирования государства и акцентировал внимание на системе гарантий, с помощью которых власть призвана обеспечивать равные права и равную ответственность всех перед законом. Переосмысливая опыт буржуазной революции, Дж. Локк не мог относиться лояльно к абсолютной монархии. Острие его критики было направлено против обычного для этой формы правления изъятия монарха из-под власти закона, что рассматривалось им однозначно как нарушение принципов естественного права, общественного договора и законов, проистекающих из них. Именно поэтому, в трактовке Дж. Локка, абсолютная монархия в силу своей естественной природы является тиранией, управляющей обществом посредством произвольных деспотических указов, а не законов. Наблюдая сложный, внутренне противоречивый процесс становления английского парламентаризма, ставшего классической вестминстерской моделью, Дж. Локк обосновал принцип разделения властей как основную гарантию против узурпации власти [12; 9].
Рационализм Раннего английского Просвещения заложил основу политического мировоззрения последующих поколений и сыграл решающую роль в практической реализации принципов естественного права, общественного договора, разделения властей, права на сопротивление угнетению, незыблемости частной собственности как основного гаранта гражданского общества и др., которые нашли свое воплощения в программных документах войны за независимость и образования США. Более того, эти принципы аккумулировали сущностные черты англосаксонского мировоззрения и способа мышления, для которого характерен индивидуализм и практическая направленность всех рассуждений о сущности и миссии политической власти.
Откровенный прагматизм политической философии англосаксонской интеллектуальной традиции оказал существенное влияние на общественное мнение стран континентальной Европы. Это влияние в наиболее ярких формах проявило себя во французском Просвещении XVIII в., которое в силу взаимодействия с греческой традицей более пристальное внимание уделяло проблемам типологии политической власти, сравнительному анализу режимов с целью отыскания и обоснования идеальной модели.
Лидер французского Просвещения Вольтер испытал сильное влияние английского Просвещения и получил известность как пропагандист учений анг-
лийских просветителей о политической власти, теорий общего блага и естественных прав. Эгалитаризм мыслителя был ограничен представлением о незыблемости частной собственности и о неизбежности социального неравенства в обществе. Рационализм Вальтера, основанный на мировоззренческом деизме, носил прогрессистский характер. Он был убежден в неизбежности смены деспотических режимов царством разума и свободы. Сравнительный анализ существующих режимов и формирование модели идеальной власти не были предметом специального внимания мыслителя, но ему удалось глубоко и всесторонне обосновать необходимость законности как основы рациональной модели власти. Скептически относясь к республиканской форме правления, Вольтер отдавал предпочтение ограниченной монархии как наиболее приемлемой для поступательного развития страны и проведения либеральных преобразований. При этом ограниченность понималась им как в институциональном смысле (модель парламентской монархии в Англии), так и в духе теории разумного эгоизма, предполагавшей самоограничение монархии разумными законами. Модель просвещенного абсолютизма, сложившаяся в Пруссии и России, вызывала восхищение мыслителя, который всячески способствовал созданию положительного образа Екатерины II в общественном мнении Европы, высоко оценивал ее законодательную деятельность, называя ее Северной Семирамидой [3; 4; 8; 15].
Вообще просветительская литература того времени активно использовала категорию «просвещенный деспотизм», под которым понималась неограниченная власть, добровольно ставившая себя в рамки закона. Но уже тогда не было единства в определении смысла этого понятия. Так, Ж.-Ж. Руссо со свойственным ему радикализмом вообще не признавал его научного значения, поскольку усматривал неразрешимое противоречие в самом его содержании.
В наиболее полной форме проблемы сущности политической власти и типологии политических режимов нашли свое отражение в работах Ш. Монтескье. Исследовательский подход мыслителя был не чужд эмпиризма. Стремление создать масштабную социально-политическую теорию опиралось у него на анализ фактического материала. Такой подход, сочетавший зрелый рационализм с последовательным эмпиризмом, позволил мыслителю критически переосмыслить ключевые принципы теорий общественного договора и естественных прав. В своем понимании политической организации как результата исторического развития Ш. Монтескье опирался на введенную им категорию общего духа нации, понимая ее как совокупность физических и моральных факторов формирования государственности. Последовательный эволюционизм мыслителя, выделявшего две стадии в развитии общества — дикость и цивилизацию, позволил ему вплотную подойти к принципам многофакторного объяснения политической реальности как результата действия разных причин вызревания самой идеи государственной власти.
Понимание Ш. Монтескье сущности государственной власти строилось на сочетании инструменталист-ских и этатистских начал. Вслед за Вольтером основным критерием рациональности власти он считал ее эффективность в обеспечении безопасности граждан как необходимого условия свободы. Вместе с тем его представления о задачах политической власти и путях ее совершенствования не лишены философствования и морализаторства. В наиболее яркой форме эти черты нашли отражение в концепции типологии политических режимов, изложенной в работе «О духе законов». Следуя традициям античной философии, Ш. Монтескье предложил классифицировать режимы на республики (демократии и аристократии), монархии и деспотии. При этом, в отличие от Аристотеля, который строил свои рассуждения, отталкиваясь от роли личностей, обладавших властью, становление того или иного политического режима он поставил в зависимость от типа общества. Понимание природы политических режимов Ш. Монтескье было близко к пониманию Аристотеля. Республика является властью всех или части общества; монархия и деспотия — это власть одного, однако в отличие от деспотии, монархия предполагает наличие постоянных и четких законов, которых придерживается облеченный властью. Таким образом, Ш. Монтескье наряду с количественным критерием, введенным Аристотелем, акцентирует внимание еще на одном — соответствии власти постоянным и твердым законам. С характерной для философии Просвещения морально-этической составляющей Ш. Монтескье, сравнивая монархию и деспотию в их отношении к закону, формирует представление, что основополагающим принципом монархического режима является честь, деспотического — страх.
Усложнение представления о типологии известных европейцам режимов связано и с изменениями геополитического характера, что не могло не найти отражения в концепции Ш. Монтескье. Республики характерны для государств с небольшой территорией (античный полис), монархии — для государств средних размеров (королевства Европы), деспотии с их произволом — для азиатских империй с их большими территориями.
Сравнительный анализ Ш. Монтескье носит системный характер, он выделяет режимы умеренные (республика и монархия) и те, где царит произвол (деспотия); политический строй, где царит равенство граждан (республика), где имеет место сословное деление общества, а вместе с ним — социальное неравенство (монархия), и политические режимы, основанные на упрощенной социальной структуре, на примитивном равенстве и страхе (деспотия). Наиболее приемлемой для Франции формой организации политической власти он, восхищаясь английской моделью, считал ограниченную монархию, основанную на развитой системе разделения властей [1; 14].
Ключевым для понимания Ш. Монтескье отличием тех или иных политических режимов является сложившийся способ правления, который в свою очередь не может быть рассмотрен в отрыве от всех сфер жизни общества. Несмотря на определенные разли-
чия, которые объясняются конкретными историческими обстоятельствами, представления Аристотеля и Ш. Монтескье имеют немало общего, прежде всего в мотивациях мыслителей. С разной степенью откровенности оба стремились к поиску идеальной, лучшей модели политического режима.
Значение учения Ш. Монтескье о типах политической власти для развития интеллектуальной культуры западных стран трудно переоценить. Неслучайно положения его теории с одинаковой настойчивостью цитировались представителями различных (порой противоположных) политических убеждений — от умеренных конституционалистов до радикальных социалистов и расистов. Значимым оно оказалось и для формирования основ философского самоанализа западной цивилизации, поскольку впервые отчетливо обозначило контуры дихотомии «Запад — Восток», во многом предопределившей мировоззренческие основы и идейные искания интеллектуальной элиты западных стран.
Таким образом, к началу системного изучения абсолютной монархии на основе европейского исторического опыта, развития современных методов сравнительного анализа сложились две интеллектуальные традиции, которые формировали разные подходы к пониманию сущности абсолютизма: в рамках англосаксонского раннего Просвещения и континентального, представленного французскими просветителями. Оба направления сыграли значительную роль в формировании современных исследовательских подходов к изучению абсолютизма в англоязычной исторической литературе. По степени влияния, однако, более значимым оказалось прагматически ориентированное английское и американское Просвещение, которое формировало представление о сущности абсолютизма, опираясь на систематизацию уже полученного политического опыта, носившего органический характер. Французское направление было мотивировано на создание абстрактной модели идеального типа политической власти как нормы, к которой следует стремиться. И хотя ни предшественникам, ни современникам становления и развития абсолютистских форм правления не удалось создать целостной, завершенной концепции этого политического режима, они заложили основы для его осмысления последующими поколениями мыслителей.
1. Азаркин Н.М. Монтескье. — М.: Юрид. лит., 1988.
2. Аристотель Политика // Сочинения: в 4 т. Т. 4. — М.: Мысль, 1983.
3. Артамонов С.Д. Вольтер и его век. — М.: Просвещение, 1980.
4. Вольтер. Избранные сочинения: в 2 т. — М., 2004.
5. Гоббс Т. Левиафан, или Материя, форма и власть государства церковного и гражданского. — М.: Мысль, 2001.
6. Горяинов О.В. Идея государства как «механизма по принятию решений» (на примере политической философии Томаса Гоббса) // Право и государство: теория и практика. 2007. №12 (36).
7. Гроций Г. О праве войны и мира. Три книги, в которых объясняется естественное право и право народов, а также принципы публичного права / пер. с лат. Репринт. изд. 1956 г.; под общ. ред. С.Д. Крылова. — М.: Ладомир, 1994.
8. Гусейнов А.А. Великие моралисты. — М.: Республика, 1994.
9. Заиченко Г.А. Джон Локк. — М., 1973.
10. Исаев И.А. Государство // Левиафан. Карл Шмидт о теории власти Томаса Гоббса// Lex Russica. Научные труды МГЮА. - М.: Изд-во МГЮА, 2007. №2.
11. Коровин В.Ф. Гроций Г. Новая философская энциклопедия: в 4 т. Т. 1. — М.: Мысль, 2000.
12. Локк Дж. Два трактата о правлении. В первом ложные принципы и основания сэра Роберта Филмера и его последователей исследуются и опровергаются. Второй есть опыт об истинном происхождении, области действия и цели гражданского правления // Локк Дж. Сочинения: в 3 т. Т.3. — М.: Мысль, 1988.
13. Макиавелли Н. Государь // Избранные произведения. — М., 1982.
14. Монтескье Ш. Избранные произведения / под ред М.П. Баскина. — М.: Изд-во политическрй литературы, 1955.
15. Реале Дж., Антисери Д. Западная философия от истоков до наших дней: в 2 т. Т. 2. — СПб.: Петрополис, 1994.
16. Темнов Е.И. Макиавелли. — М., 1990.
17. Чанышев А.Н. Аристотель. — М.: Мысль, 1987.
