CC BY
133
Вестник Челябинского государственного университета. 2009. № 38 (176).
История. Вып. 37. С. 130-137.
ЧЕЛОВЕК В ИСТОРИИ И КУЛЬТУРЕ
П. И. Науменко
СУДЬБА ОФИЦЕРСКОЙ СЕМЬИ Н. А. И Л. С. МОНАСТЫРЕВЫХ В ИСТОРИИ РОССИЙСКОГО ФЛОТА:
МОСКВА - СЕВАСТОПОЛЬ - БИЗЕРТА - ТАБАРКА
Данная публикация раскрывает историю семьи русского военно-морского офицера Н. А. Монастырева и его супруги Л. С. Монастыревой в событиях Первой мировой войны, революции, Гражданской войны в России, а также их жизни в эмиграции в Тунисе.
Ключевые слова: Черноморский флот, Севастополь, русская эмиграция, Бизерта, Тунис, Табарка, военно-морской флот, Первая мировая война, Гражданская война, подводная лодка.
эскадренный миноносец.
В истории отечественного флота начала ХХ в. было немало ярких личностей, сыгравших в ней видную роль. По известным причинам в советский период истории России имена политических противников большевиков, в том числе и связанных с флотом, вынужденных покинуть Россию, замалчивались или упоминались исключительно в негативном отношении. В этом смысле история семьи капитана 2 ранга Нестора Александровича и Людмилы Сергеевны Монастыревых весьма типична. В сложный для России период, связанный с Первой мировой войной, последовавшими за ней революциями и Гражданской войной, на долю этой семьи выпали и тяжелая военная служба во флоте, и преследования властей, исход и новая жизнь на чужбине, а потом полное забвение на Родине. Сегодня, когда наше отечество и историческая наука переживают время перемен, необходимо внести в историю забытые имена достойных граждан России, оказавшихся в эмиграции, без которых драматическая история Черноморского флота остается нераскрытой.
Долгое время имя Н. А. Монастырева для автора статьи, занимающегося историей русской военно-морской эмиграции, было одним из многих в списке морских офицеров, покинувших Россию, на кораблях Черноморского флота. Однако по мере изучения истории этих кораблей, переформированных в конце 1920 г. в Константинополе в Русскую эскадру, и истории жизни находившихся на них офицеров и матросов, жизнь и судьба Н. А. Монастырева и его супруги Л. С. Монастыревой все больше привлекали своей неординарностью и драматизмом. Все это побудило автора заняться
сбором и изучением свидетельств, связанных с этой семьей.
Имена капитана 2 ранга Н. А. Монастырева - прославленного русского офицера-подводника, видного писателя-мариниста русского зарубежья, основателя первого эмигрантского периодического издания по военно-морской тематике, и его супруги -Л. С. Монастыревой - первого женщины-врача, причисленной к Морскому ведомству, в настоящее время хотя и известны историкам флота, но, тем не менее, мало кто знает детали их жизненного пути.
В поисках материалов, связанных с эмигрантской историей Черноморского флота и, в том числе, с историей с этой семьей, автор статьи неоднократно выезжал в Тунис, где в Бизерте встречался и беседовал с Анастасией Александровной Манштейн-Ширинской, хорошо знавшей Н. А. Монастырева и его су-пругу1. Они неоднократно упоминаются в ее книге «Бизерта - последняя стоянка». В тунисском городе Табарка автор встречался с немногими дожившими до наших дней местными жителями, которые также сохранили память и предметы, связанные с этой семьей. Сведения, предоставленные ими, основаны на воспоминаниях о быте, личностных качествах героев статьи, о тех событиях, которые, как правило, не входят в официальные источники. Не менее ценные сведения о Монастыревых были предоставлены автору их ближайшей родственницей - Ольгой Ростиславовной Сидельниковой-Вербицкой, проживающей в Париже и издавшей книгу «На что моя душа оглянется», посвященную истории рода Монастыревых. Большое значение для иссле-
дования имели документы Российского фонда культуры Н. С. Михалкова в Москве, где находится ряд рукописей Н. А. Монастырева. Фонды Российского государственного архива ВМФ и Центрального музея военно-морского флота в Петербурге также содержат ряд документов и артефактов, связанных с этой семьей. Безусловно, важным источником информации стали труды самого Н. А. Монастырева, созданные в эмиграции. В их основе лежат его впечатления, воспоминания и свидетельства
о военно-морской службе, событиях в истории российского флота времен революции и Гражданской войны, жизни в эмиграции. На основе его рукописи «Записки морского офицера», находящейся в Российском фонде культуры, в 1998 г. в Санкт-Петербурге издана его книга «Гибель царского флота».
В данной статье ставится задача на базе разрозненных документов различного вида (в первую очередь - источников личного происхождения), собранных в России, Франции и Тунисе, осветить основные вехи жизненного пути видных представителей военноморской эмиграции, ставшей результатом ухода из России Черноморского флота - семьи Нестора Александровича и Людмилы Сергеевны Монастыревых.
Обратимся к сохранившимся свидетельствам об их происхождении. Источники содержат больше информации о Несторе Александровиче, о родовых корнях и некоторых деталях биографии Людмилы Сергеевны известно меньше.
В полученной автором от О. Р. Сидельниковой-Вербицкой выписки из метрической книги Московской Благовещенской, на Бережках церкви записано: «1887 года ноября 16 дня родился Нестор, крещен 18 дня. Родители его: присяжный поверенный Округа Московской судебной палаты Александр Николаевич Монастырев и законная жена его Марья Андреевна, оба православного вероисповедания...». В Тунисе, в муниципальном архиве г. Табарка, сохранилось свидетельство о смерти Л. С. Монастыревой, в котором записано: «.. .Людмила Монастырева урожденная Енишерлова, родившаяся в России в г. Москва 3 октября 1891 года.». Судя по фамилии, она происходила из семьи обрусевших шведов, что косвенно подтверждается ее лютеранским вероисповеданием. Как видно из этих записей, Нестор Монастырев и Людмила Енишерлова являлись коренными
москвичами и принадлежали к социальной среде дворянства, трансформировавшегося к рубежу XIX-XX вв. в категорию образованного «среднего класса». Они получили домашнее воспитание, окончили гимназии.
Н. А. Монастырев в 1908 г. поступил в Московский университет. Учитывая, что его отец в свое время получил в этом университете юридическое образование, можно предположить, что и Н. А. Монастырев также поступил на этот факультет. Однако в 1909 г. он оставляет его и выбирает иной путь, став флотским юнкером. В своих воспоминаниях Монастырев объясняет, что мотивом этого поступка стала непреодолимая любовь к морской службе, развившаяся под впечатлением рассказов одного из знакомых семьи, служившего на флоте2. Во время учебы и первых лет службы он находился на броненосном крейсере Балтийского флота «Рюрик».
Осенью 1912 г., после сдачи всех положенных экзаменов по полной программе Морского корпуса, он был произведен в мичманы и получил назначение на Черноморский флот, на линейный корабль «Евстафий». Можно с уверенностью сказать, что к моменту своего приезда в Севастополь Н. А. Монастырев уже был знаком со своей будущей женой Людмилой Енишерловой. Место обучения Л. С. Енишерловой после окончания гимназии установить пока не удалось. Наверняка известно, что к началу Первой мировой войны она жила в Севастополе и работала в Севастопольском морском госпитале. Точная дата бракосочетания Н. А. Монастырева и Л. С. Енишерловой не известна. Сам Н. А. Монастырев в своих воспоминаниях об этом не упоминает. По косвенным данным можно полагать, что это событие произошло между 1915 и 1917 гг.
Начало Первой мировой войны застало Н. А. Монастырева в Либаве, где он учился в Офицерском классе подводного плавания3. По возвращении в Севастополь Н. А. Монастырев был назначен вахтенным начальником на минный заградитель «Великий князь Алексей», бывший коммерческий пароход, мобилизованный по случаю войны в военный флот. Нельзя сказать, что это назначение пришлось ему по душе. В своих воспоминаниях Нестор Александрович, только что получивший свидетельство об окончании подводного класса, пишет, что был разочарован этим назначением, рассчитывая попасть на подводную лодку
или, по крайней мере, на боевой корабль.
Его будущая супруга получила назначение на госпитальное судно Черноморского флота «Император Петр Великий». Незадолго до этого Высочайшим повелением Л. С. Енишерлова была причислена к Морскому ведомству. К тому времени она уже работала младшим ординатором в Севастопольском морском госпитале. Необходимо отметить, что это было неординарное событие: никогда ранее женщины не служили в звании врача во флоте. В этом звании Л. С. Енишерлова оставалась на «Императоре Петре Великом» до марта 1917 г.4
Н. А. Монастырев недолго служил на «Алексее» и уже в ноябре 1914 г. был переведен на эскадренный миноносец «Жаркий». С этого времени начинается его активная боевая биография, связанная с участием молодого офицера в различных военных рейдах и операциях. Один перечень его послужного списка свидетельствует о чрезвычайно напряженной жизни Н. А. Монастырева, неотъемлемыми чертами личности которого являлись верность присяге и искреннее чувство служения отечеству.
На «Жарком» в ноябре 1914 г. он участвовал в бою Черноморского флота с германотурецким линейным крейсером «Гебен» у мыса Сарыч. В декабре того же года «Жаркий» вошел в состав так называемого Батумского отряда. Базируясь в Батуми, «Жаркий» активно участвовал в обстрелах побережья, оказывая огневую поддержку частям наступавшей Кавказской армии, проводил разведки, уничтожал турецкие парусники. На этом корабле Н. А. Монастырев участвовал в коротком бою с немецким крейсером «Бреслау», проводившем разведку у берегов Кавказа. Несколько раз Нестор Александрович выезжал в качестве корректировщика на сухопутный театр боевых действий для согласования с командованием сухопутными войсками секторов обстрела корабельной артиллерией.
В феврале 1915 г. Н. А. Монастырев, постоянно подававший рапорты о переводе, получил назначение в бригаду подводного плавания Черноморского флота. Прибыв из Батуми в Севастополь, Н. А. Монастырев был направлен минным офицером на подводный минный заградитель «Краб», стоявший на слипе Морзавода. Возможно, в это, относительно спокойное в послужном списке Монастырева, время был заключен его брак с
Л. С. Енишерловой. Она к этому моменту за свою самоотверженную работу была награждена Анненской медалью5.
В мае 1915 г. Н. А. Монастырев участвует на «Крабе» в постановке минного заграждения в устье Босфора. Целью операции было обеспечение безопасного перехода из Николаева в Севастополь нового, только что введенного в строй дредноута «Императрица Мария»6. За удачно выполненное задание Н. А. Монастырев был досрочно повышен в чине. Помимо этого он получил Высочайший подарок - золотой портсигар. Летом 1915 г. Н. А. Монастырев был временно откомандирован на подводные лодки «Морж» и «Нерпа», совершивших несколько походов к Анатолийскому побережью Турции. В сентябре 1916 г. он в составе команды «Краба» направляется в румынский порт Констанцу для действий у берегов Болгарии, вступившей в войну на стороне Германии. В конце этого года Н. А. Монастырев получил назначение старшим офицером на подводную лодку «Кашалот». К тому времени за безупречную службу на «Крабе» он был награжден Георгиевским оружием.
В начале 1917 г. Н. А. Монастырев уже являлся командиром подводной лодки «Нерпа». В этой должности и на этом корабле он и встретил Февральскую революцию7. Встретил враждебно. Воспоминания Нестора Александровича не оставляют сомнения в его монархических убеждениях. В апреле Н. А. Монастырев был направлен в Николаев для участия в приемных испытаниях подводных лодок «Орлан» и «Буревестник». Его супруга Л. С. Монастырева продолжала свою нелегкую службу морского врача на «Императоре Петре Великом». Начавшиеся к тому времени революционные события, приведшие, в конце концов, к деструктивным трансформациям на Черноморском флоте, а также политические взгляды Н. А. Монастырева приводят его к конфликту с теми, кто придерживался антимонархических и радикальных взглядов. По его мнению, именно эти силы привели флот к развалу. Летом 1917 г. он еще командует базировавшейся в Балаклаве подводной лодкой «Скат», оставаясь в этой должности до октября 1917 г., но последствия революционных изменений вынудили его уйти с корабля.
Октябрьская революция застала Монастыревых в Севастополе, где Нестор Александрович проживал, находясь не у
дел в ожидании будущего. В декабре на Черноморском флоте прошла волна убийств офицеров. Воспользовавшись правом на отпуск, Н. А. Монастырев вместе с супругой на борту «Императора Петра Великого» отплыл в Батуми, а оттуда по железной дороге супруги перебрались в Тифлис. Этот отъезд буквально спас Нестору Александровичу жизнь, так как через несколько часов после ухода «Петра Великого» из Севастополя на квартиру Монастыревых явились вооруженные матросы с целью ареста8.
В Тифлисе Монастыревы узнали о происходивших повсеместно в Севастополе акциях расправы новой власти с офицерами царской армии, а также о смертном приговоре Революционного трибунала, вынесенном Нестору Александровичу. Переждать страшное время Н. А. Монастырев решил на небольшой ферме под Феодосией. Его супруга вернулась к работе в Севастопольском морском госпитале. Она систематически информировала его о событиях, происходивших на флоте. Во временном укрытии Н. А. Монастырев прожил до лета 1918 г., а после вступления немецких войск в Крым вернулся в Севастополь, где, переждав их уход, дождался англо-французской эскадры. К тому времени на Черном море начал создаваться флот Добровольческой армии. Н. А. Монастырев поступил добровольцем на подводную лодку «Тюлень», получив должность минного офи-цера9. На ней он участвовал во всех боевых операциях, которые осуществлял формирующийся под флагом Добровольческой армии Черноморский флот.
В апреле 1919 г., ввиду наступления красных войск, Монастыревы покинули Севастополь. На «Тюлене» они перебрались в Новороссийск, занятый к тому времени Добровольческой армией. Там Н. А. Монастырев был назначен командиром подводной лодки «Утка»10. В мае супруги возвратились в освобожденный белой армией Севастополь. Л. С. Монастырева вернулась к своей работе в морском госпитале, а ее супруг продолжил службу во флоте. Коротко можно сказать, что «Утка» активно участвовала во всех морских операциях у берегов Кавказа, Грузии и у Одессы11. В ноябре 1920 г. Н. А. Монастырев, произведенный к тому времени за боевые отличия в капитаны 2 ранга, вернулся из боевого похода в Севастополь. Ему уже было известно о крахе белого дви-
жения, прорыве красных в Крым и эвакуации армии и населения. Севастопольский морской госпиталь эвакуировался всем составом на транспорте «Кронштадт», но Людмила Сергеевна вместе с женами других офицеров предпочла покинуть Севастополь на подводной лодке «Утка». 17 ноября 1920 г., снявшись с якоря на Северном рейде, «Утка» навсегда покинула Севастополь12. На ее борту, как и тысячи других русских людей, уходили в эмиграцию и Н. А. и Л. С. Монастыревы.
18 ноября «Утка» вместе с тремя другими подводными лодками прибыла в Константинополь, где собирались все русские корабли и суда, покинувшие порты Крыма и имевшие на борту тысячи русских беженцев. В Константинополе решилась судьба кораблей бывшего Черноморского флота: он был преобразован в Русскую эскадру. Местом стоянки интернированных кораблей французское правительство определило свою военноморскую базу в тунисском порту Бизерта. Отправиться туда вместе с военными моряками могли только члены их семей13. 8 декабря 1920 г. корабли Русской эскадры отправились в нелегкий путь. На кораблях шли только экипажи. Жены, дети, родители моряков, составлявших экипажи четырех подводных лодок, были доставлены в Бизерту на транспорте «Добыча», приспособленном под базу дивизиона подводного плавания. В результате Л. С. Монастырева прибыла в Бизерту на борту транспорта «Добыча» в конце декабря 1920 г., а следом за ним в Бизерте завершила свой беспримерный (без единой поломки) поход в надводном положении по зимнему штормовому морю и «Утка». В этом тунисском порту началось четырехлетнее пребывание Русской эскадры. Дивизион подплава, в который входила и «Утка», базировался в бухте Понти, где располагалась база французских подводных лодок14. Н. А. Монастырев проводил практически все свое время на вверенном ему корабле. Его супруга проживала на приспособленном под общежитие бывшем линейном корабле «Георгий Победоносец», выполняя одновременно обязанности судового врача.
Первые годы эмиграции еще вселяли надежду на политические перемены в России и возвращение на родину. Но жизнь на чужбине требовала возрождения традиций русской военно-морской культуры в целях консолидации людей, оказавшихся в вынужденном из-
гнании. Одним из первых это осознал Нестор Александрович. В июне 1921 г. по его инициативе на эскадре началось издание первого русского зарубежного журнала «Морской сборник», редактором которого стал он сам15. Забот, связанных со службой на эскадре, оказавшейся в статусе эскадры-эмигранта, было сравнительно немного, и для части офицеров период стоянки эскадры в Бизерте стал временем осмысления событий Мировой и Гражданской войн, революций, через которые им всем пришлось пройти. Появилась потребность поделиться воспоминаниями о прошедших войнах и революции, обсудить болезненные проблемы русской политической жизни, наметить перспективы своей судьбы, обобщить накопленный за военные годы опыт: такую возможность давал «Морской сборник». До 1923 г. журнал выходил регулярно и распространялся по всем очагам русской эмиграции, но из-за отсутствия средств вынужден был прекратить свое существование. Сам Н. А. Монастырев выступил автором ряда статей, посвященных событиям Первой мировой войны на Черноморском театре военных действий, а также вел рубрику повседневной жизни на эскадре. Следует отметить, что на эскадре в результате перипетий Гражданской войны оказались офицеры, участвовавшие в ней на различных ее фронтах, от Севера и Юга до Дальнего Востока России. Благодаря этому «Морской сборник» стал бесценным источником информации об участии моряков на различных театрах боевых действий Гражданской войны. Долгое время в России имелись отдельные экземпляры этого редчайшего издания, и только благодаря тому, что часть архивов русской эмиграции в конце 90-х гг. прошлого века попала в Россию, удалось получить все экземпляры этого первого эмигрантского военно-морского издания. В 2003 г. издательством «Согласие» (Москва) большая часть опубликованных в нем статей была издана отдельной книгой под названием «Бизертинский Морской сборник», для которого автором была передана часть материалов из личного архива.
В 1921 г., с целью повышения профессиональной подготовки молодых офицеров, на эскадре были созданы артиллерийский и подводный классы. Первый размещался на линейном корабле «Генерал Алексеев», а второй на дивизионе подплава. Будучи опытнейшим подводником, Н. А. Монастырев проработал в
нем преподавателем вплоть до закрытия обоих классов в начале 1923 г. В октябре 1922 г. Н. А. Монастырев был назначен командиром дивизиона подводного плавания, переведенного к тому времени в бухту Каруба, где стояли все остальные корабли эскадры. В этой должности он оставался до конца существования эскадры. Его супруга продолжала свою службу судового врача на «Георгии Победоносце». К концу 1924 г., когда становилось очевидным, что дни эскадры сочтены, Н. А. Монастырев и его супруга все больше задумывались над своим будущим. Более твердую уверенность в этом давала возможность принятия ими французского гражданства. В конце 1924 г. Монастыревы, одними из первых моряков Русской эскадры, подают заявление о желании перейти во французское подданство. Этот шаг был неоднозначно воспринят другими офицерами, сохранявшими уверенность в будущем эскадры под Андреевским флагом16.
В конце октября 1924 г. Н. А. Монастырев участвовал в знаменитом собрании флагманов и командиров эскадры на миноносце «Дерзкий». Здесь французским морским префектом, вице-адмиралом Эксельманс было объявлено о признании Францией Советского Союза и связанной с этим ликвидацией эскадры. 29 октября Н. А. Монастыреву выпала печальная честь отдать приказ о спуске Андреевских флагов на судах дивизиона подводного плавания. В течение последующей недели он участвовал в работе французской комиссии, принимавшей русские корабли17. Одновременно с этим, в рамках программы помощи русским беженцам, Л. С. Монастырева получила предложенную французской администрацией работу врача в госпитале для местного населения в г. Монастир на востоке Туниса.
Для Монастыревых наступило сложное время адаптации и обретения себя на чужбине. Началась полоса поиска, смены мест проживания и деятельности. Теперь пути миграций определяла профессиональная работа Людмилы Сергеевны. В Монастире супруги прожили два года. В 1926 г. они перебрались в г. Тунис, куда получила перевод Л. С. Монастырева. Но и там долго не задержались, и в конце 1928 г. переселились в г. Табарка, расположенный на западе Туниса на границе с Алжиром. Здесь Л. С. Монастырева стала главным врачом местного госпиталя,
предназначенного для обслуживания коренного населения18.
Табарка стала в жизни Монастыревых их последним пристанищем, здесь они обрели, можно сказать, свою вторую родину. В Табарке Нестор Александрович за свою привычку носить морскую фуражку получил от местных арабов прозвище «Коммандант» (Командир), которая осталась у него на всю жизнь18. Наличие стабильного и довольно высокого заработка, отсутствие детей дало возможность Монастыревым скопить определенную сумму для покупки в окрестностях Табарки небольшой фермы. С этим приобретением заботы супругов разделились. Нестор Александрович занялся сельскохозяйственными работами, а Людмила Сергеевна продолжала медицинскую практику. По ее инициативе французской администрацией в Табарке была открыта первая поликлиника, существующая до сих пор19. Дела на ферме также шли неплохо, что позволило Монастыревым приобрести первый в Табарке автомобиль, водить который они учились вместе20.
Проживая в Табарке, Н. А. Монастырев, и ранее пробовавший себя на писательском поприще, смог значительную часть времени посвятить литературным занятиям. Уже в 1928 г. выходит его книга «В Черном море», повествующая о событиях Мировой и Гражданской войн на Черном море. Следом выходят: «На службе Императорскому флоту», «История Русского флота», «На трех морях», «Подводный корабль», «Северные витязи» и др. Если в первой книге Н. А. Монастырев описал события, свидетелем которых был непосредственно сам, то в последующих он обратился к важнейшим вехам в 200-летней истории Российского флота. В конце 30-х гг. за свою плодотворную деятельность Н. А. Монастырев был награжден французским правительством орденом «Пальм академик»21. Одновременно с литературной деятельностью Н. А. Монастырев активно участвовал в делах Исторической комиссии Общества офицеров Российского Императорского флота в Америке, членом которой он состоял. Его активность не знала границ: собирая воспоминания и свидетельства участников интересующих его событий, он на автомобиле объезжал своих бывших сослуживцев, проживавших во всех уголках Туниса и Алжира, и записывал их рассказы.
Задавшись целью увековечить память рус-
ского флота, Н. А. Монастырев создал домашний музей. В гостиной обширного дома стояли шкафы, в которых хранились ордена, фотографии, флаги и собственноручно изготовленные модели прославленных русских кораблей и подводных лодок, на которых ему выпала честь служить. Море, отлично видимое из окон дома, по-прежнему тянуло. Вместе с приятелем французом, он построил небольшую парусную яхту, на которой выходил в море, совершая довольно продолжительные морские путешествия. В память первого корабля, на котором ему пришлось служить, он назвал яхту «Рюрик».
Людмила Сергеевна продолжала свою деятельность в региональном госпитале и открытой ею поликлинике. Помимо этого, она имела и свой частный врачебный кабинет. Как вспоминал в беседе с автором первый арабский мэр Табарки господин Дабусси, хорошо знавший Л. С. Монастыреву, свое весьма короткое свободное время она часто коротала в холле центрального городского отеля. Здесь собиралось культурное общество Табарки, состоявшее из представителей французской и итальянской интеллигенции. Время проводили просто: беседовали, музицирова-
ли, не гнушались карточной игрой, в которой Л. С. Монастырева весьма преуспела22. Врачебная деятельность Л. С. Монастыревой была высоко оценена Францией. Медаль «Медай Эпидемии» и Академическая медаль стали достойным признанием ее заслуг на медицинском поприще.
Мало известно, как прожили Монастыревы годы оккупации Туниса немецкими и итальянскими войсками в период Второй мировой войны. По отдельным сохранившимся сведениям, предоставленным автору местными жителями во время посещения Табарки в 2002 и 2003 гг., Монастыревы по мере возможности помогали участникам Французского Сопротивления, но конкретных сведений об этом не сохранилось. С определенной долей уверенности можно считать, что, проживая в Табарке во время оккупации, Монастыревы старались ограничиться пассивным неучастием в делах оккупационных властей.
Послевоенные годы прошли для Монастыревых спокойно, не изобилуя яркими событиями. С возрастом стало ухудшаться здоровье Н. А. Монастырева. Но, несмотря на это, он продолжал свои хлопоты, связанные с изданием книг, однако вести дела на ферме
он уже не мог, пришлось нанять управляющего. В феврале 1957 г. в результате инсульта Нестор Александрович скончался23.
По воспоминаниям ме стного жителя Амора Зуави, работавшего в доме Монастыревых в качестве прислуги, оставшись одна, Людмила Сергеевна оставила службу в госпитале, продала ферму, ограничившись частной медицинской практикой. Времена были сложные. Тунис получил независимость. В стране происходили волнения. Французы и итальянцы в массовом порядке покидали страну, перебираясь на историческую родину. Новые власти, поощряя отток пришлого населения, стремились завладеть оставляемым им иму-ществом24. Но вместе с тем правительство независимого Туниса было заинтересовано и в том, чтобы специалисты оставались в стране, всячески поощряя их деятельность. Людмила Сергеевна Монастырева за свою врачебную деятельность одной из первых была удостоена одной из высших наград Туниса - ордена «Командора Нишан Ифтикара». В это трудное время, снедаемая тяжелым недугом, она не смогла противостоять постигшему ее горю. В сентябре 1957 г., почувствовав резкое ухудшение здоровья, она переехала для лечения в г. Тунис, в клинику Святого Огюстена. Там она и скончалась 25 сентября в возрасте 65 лет. Незадолго до этого она приняла православие. Ее тело было перевезено в Табарку и в присутствии немногочисленных представителей русской колонии, к тому времени еще остававшихся в Тунисе, захоронено в одной могиле с мужем на христианском кладбище, расположенном на склоне высокой горы, над морем25. В церковной книге православного храма Святого Александра Невского в Бизерте осталась запись: «Обряд отпевания совершил архимандрит Пантелеймон». С ее уходом перевернулась еще одна страница истории русской эмиграции в Тунисе.
Завершая историю семьи Монастыревых, можно ее дополнить сведениями о ближайших родственниках семейной пары. У Людмилы Сергеевны был племянник, Георгий Александровский, подпоручик по Адмиралтейству, офицер-экстерн, получивший в Бизерте аттестат об окончании Морского корпуса26. К моменту смерти своей тети Г. Александровский проживал в США и был видным публицистом и историком отечественного флота. Оставаясь единственным наследником Монастыревых,
Александровский через дальних родственников, проживавших в Тунисе, продал дом и прочее имущество Монастыревых местным жителям. Единственным, что он оставил себе, были семейные альбомы, награды супругов и Георгиевское оружие Н. А. Монастырева27. После смерти Г. Александровского в Нью-Йорке в 1981 г. его вдовой семейные реликвии семьи Монастыревых были переданы в Россию, в Центральный музей военноморского флота в Санкт-Петербурге.
Интересным, на взгляд автора, является и тот факт, что родной брат Н. А. Монастырева, Сократ Александрович Монастырев, служивший во время Первой мировой войны подпоручиком одного из пехотных полков, а незадолго до революции окончивший летную школу, стал одним из первых российских авиаторов. Революция развела братьев по разные стороны баррикад. С. А. Монастырев поступил на службу в Красную армию, где служил летчиком, став единственным красным пилотом, заслужившим во время Гражданской войны три ордена Боевого Красного знамени. Позднее, в 20-е гг. прошлого столетия, Сократ Монастырев являлся личным пилотом С. М. Кирова. Незадолго до его убийства С. А. Монастырев погиб при невыясненных обстоятельствах. Как пояснила при беседе с автором статьи внучатая племянница Н. А. и С. А. Монастыревых О. Р. Сидельникова-Вербицкая, по семейным преданиям С. А. Монастырев покончил с собой, опасаясь неизбежного ареста и расправы над родными и, может быть, разочаровавшись в идеалах советского режима. Косвенным подтверждением этого является тот факт, что перед смертью С. А. Монастырев прибил все три своих ордена Боевого Красного знамени к ложу трофейной винтовки, хранившейся у него, и выбросил ее в реку28. Безусловно, жизнь и судьба С. А. Монастырева - это предмет отдельного исследования, которое еще ждет своего историка, но упомянутые факты являются важным свидетельством трагедии раскола семей, вызванной революциями и Гражданской войной. Она не обошла и семью Монастыревых.
Спустя 50 лет после смерти Монастыревых в Табарке о жизни русских эмигрантов напоминают лишь их заколоченный дом, работающая до сих пор поликлиника, модели русских подводных лодок Монастырева, хранящиеся в одной из табачных лавок, да добрая па-
мять немногих оставшихся в живых местных жителей-арабов. Могила Монастыревых долгое время оставалась забытой и заброшенной. В 2003 г. автор этих строк с трудом разыскал ее в дальнем углу кладбища. Она представляла собой печальное зрелище: растрескавшаяся бетонная плита да ржавый арматурный православный крест в зарослях сорной травы. Но всему приходит свое время, и сейчас, когда в Табарку стали приезжать русские туристы, они смогут увидеть приведенную в порядок могилу, на которой укреплена изготовленная на уральском заводе металлическая плита с именами Нестора Александровича и Людмилы Сергеевны Монастыревых и короткой надписью «Родина помнит Вас».
История семьи русского офицера-эмигранта, составляя элемент истории российского флота и русской эмиграции, дает пищу для размышлений о судьбах военноморской эмиграции в целом и представляет научный интерес, намечая перспективы изучения истории Русской эскадры и персональных историй ее офицерского и рядового состава.
Примечания
1 Манштейн-Ширинская Анастасия Александровна, род. в 1912 г. в имении Рубежное г. Лисичанск (Украина). Русская эмигрантка. Покинула Россию в ноябре 1920 г. с армией ген. П. Н. Врангеля. Дочь командира эскадренного миноносца «Жаркий» А. С. Ман-штейна. Всю жизнь прожила в Тунисе. Работала преподавателем математики в лицее. В настоящее время является главой русской общины в Тунисе. Общественный деятель и публицист. Автор ряда статей и книги воспоминаний о революции, Гражданской войне в России и жизни в эмиграции «Бизерта, последняя стоянка», издававшейся во Франции, Тунисе и России в 1999, 2003, 2006 гг.
2 Монастырев, Н. А. Записки морского офицера (рукопись) // Рос. фонд культуры Н. С. Михалкова (Москва). С. 3.
3 Там же. С. 12.
4 Монастырев, Н. А. Гибель царского флота. СПб., 1998. С. 90.
5 Послужной список Л. С. Монастыревой // Рос. гос. арх. ВМФ. Ф. 408. Оп. 3. Д. 216. Л. 1-2.
6 Монастырев, Н. А. Гибель царского флота. С. 63.
7 Там же. С. 82.
8 Там же. С. 89.
9 Копьев, М. В. Страница Русского флота. М., 2003. С. 237.
10 Монастырев, Н. А. Гибель царского флота. С. 105.
11 Монастырев, Н. А. Записки морского офицера. С. 98-100.
12 Монастырев, Н. А. Гибель царского флота. С. 113.
13 Манштейн-Ширинская, А. А. Бизерта - последняя стоянка. СПб., 2006. С. 185.
14 Монастырев, Н. А. Гибель царского флота. С. 120.
15 Лобыцын, В. В. Бизертинский морской сборник. М., 2003. С. 14.
16 Манштейн-Ширинская, А. А. Личный архив. Воспоминания. (Бизерта).
17 Монастырев, Н. А. Гибель царского флота. С. 126.
18 Зуави, А. Личный архив. Воспоминания (Табарка).
19 Сидельникова-Вербицкая, О. Р. На что душа моя оглянется. М., 2007. С. 63.
20 Там же. С. 64.
21 Иоффе, А. К. Введение // Монастырев, Н. А. Гибель царского флота. С. 4.
22 Дабусси, М. Личный архив. Воспоминания. (Табарка).
23 Зуави, А. Личный архив. Табарка. (Воспоминания).
24 Дабусси, М. Личный архив. Табарка. (Воспоминания).
25 Церковная книга храма Ал. Невского. Бизерта, 2001.С. 55.
26 Колыбель флота. Париж : Всезарубеж. объед. мор. орг., 1951. С. 315.
27 Ширинская-Манштейн, А. А. Личный архив Воспоминания. (Бизерта).
28 Сидельникова-Вербицкая, О. Р. Личный архив. Воспоминания. (Париж).
