CC BY
52
УДК 616.89 - 008.48 - 053.9 ББК 56.88
СТРУКТУРНО-ДИНАМИЧЕСКИЙ АНАЛИЗ ГАЛЛЮЦИНАТОРНОЙ И БРЕДОВОЙ СИМПТОМАТИКИ У БОЛЬНЫХ С ШИЗОФРЕНОФОРМНЫМИ ПСИХОЗАМИ ОТДАЛЁННОГО ПЕРИОДА ЧЕРЕПНО-МОЗГОВОЙ ТРАВМЫ
В.А. СЕРГЕЕВ, ГБОУВПО ЮУГМУМинздрава России, г. Челябинск, Россия
e-mail: [email protected] Я.В. ЧЕРНЯВСКИЙ, ГБОУ ВПО ЮУГМУ Минздрава России, г. Челябинск, Россия
e-mail: [email protected]
Аннотация
Проведено сравнительное клинико-психопатологическое и структурно-динамическое (клинико-феноменологическое и клинико-динамическое) исследование структурных особенностей галлюцинаторной и бредовой симптоматики у больных трёх групп - с шизофреноформными расстройствами в отдалённом периоде черепно-мозговой травмы (43 человека); шизофренией (41 человек) и сочетанием шизофрении c ЧМТ (42 больных). Выделены клинико-диагностические оценочные критерии, позволяющие отдифференцировать галлюцинаторные и бредовые шизофреноформные расстройства, манифестирующие в отдалённом периоде ЧМТ, от соответствующей психопатологической симптоматики при шизофрении. Анализируются особенности терапевтической тактики и некоторые аспекты проблемы прогноза.
Ключевые слова: отдалённые последствия черепно-мозговой травмы (ЧМТ), шизофреноформные расстройства, структурно-динамический анализ.
Актуальность. Психозы с галлюцинаторной и бредовой симптоматикой, развивающиеся после черепно-мозговых травм (ЧМТ), представляют значительные диагностические трудности в плане их отграничения от шизофрении, особенно в тех случаях, где манифестация таковых приходится на период отдалённых последствий ЧМТ. Одни авторы происхождение данной психопатологии напрямую связывают с ЧМТ [2, 6-9], другие же рассматривают её, главным образом, как фактор провоцирующий экзацербацию эндогенного психоза [1, 3]. Столь различная трактовка этиогенеза указанных расстройств, вероятно, обусловлена неразработанностью до настоящего времени достаточно чётких дифференциально-диагностических критериев органических шизофреноформных расстройств в отдалённом периоде ЧМТ. Всё это весьма негативно сказывается как в отношении надёжности диагностики [4, 10], так и в реализации адекватной и эффективной лечебной и психосоциальной помощи данному контингенту больных.
Целью настоящего исследования, исходя из вышеизложенного, явилось выделение клинико-диагностических критериев экзогенно-органических (в периоде отдалённых
последствий ЧМТ) и эндогенных галлюцинаторно-бредовых расстройств, на основе клинико-психопатологического и структурно-динамического (клинико-
феноменологического и клинико-
динамического) анализа их структурных особенностей, для осуществления
дифференциальной диагностики и
дифференцированной лечебно-
реабилитационной помощи, а также прогноза и решения вопросов экспертизы больных с галлюцинаторной и бредовой симптоматикой различного генеза.
Материалы и методы исследования. Клинически, с помощью традиционного клинико-психопатологического метода, а также структурно-динамического (клинико-
феноменологического и клинико-
динамического) анализа, обследовано 126 пациентов в возрасте от 18 до 50 лет (80 мужчин и 46 женщин), находившихся на стационарном лечении с галлюцинаторной и галлюцинаторно-бредовой симптоматикой. Из них: 43 больных (29 мужчин и 14 женщин) с эндоформной психопатологической
симптоматикой в отдалённом периоде ЧМТ и прямо обусловленной перенесенной ЧМТ -основная группа (ОГ); 42 больных (27 мужчин
и 15 женщин) с сочетанной патологией -шизофренией и ЧМТ в анамнезе, имевшей место уже после манифестации эндогенного процесса и с наличием соответствующей психопатологии - группа сравнения 1 (ГС-1); 41 больной (24 мужчины и 17 женщин) шизофренией с галлюцинаторно-бредовой симптоматикой без отягощённости ЧМТ -группа сравнения 2 (ГС-2).
Средний возраст пациентов на момент обследования составил: в группе ОГ - 30,7 лет, ГС-1 - 29,5 лет и ГС-2 - 28,9 лет. Возраст манифестации психотической симптоматики в среднем приходился на 27,5 лет - ОГ, 25,8 лет -ГС-1 и 25,4 лет - ГС-2, а давность заболевания составляла - 3,2 года, 3,7 года и 3,5 года. Все пациенты групп ОГ и ГС-1 перенесли закрытую ЧМТ в возрасте 26,4 и 25,1 лет -соответственно. В первой из них сотрясения головного мозга имели место у 6 (14,0%) больных, ушибы лёгкой степени у 8 (18,6%), ушибы средней степени тяжести у 29 (67,4%); во второй - сотрясения зафиксированы у 7 (16,7%), лёгкие ушибы мозга у 10 (23,8%) и ушибы средней тяжести у 25 (59,5%).
Статистическая обработка материалов исследования осуществлялась с помощью пакета прикладных программ SPSS Statistics (ВЕРСИЯ 20) в среде Windows-7 с использованием критерия Стьюдента. В ходе её выполнения было установлено, что изучаемые группы больных существенным образом не различались между собой по гендерному и возрастному составу, давности заболевания и возрасту его манифестации, а группы ОГ и ГС-1 также и по тяжести перенесенной ЧМТ, и по возрасту, в котором она была получена. Всё это, с несомненностью, свидетельствует о достаточной сопоставимости рассматриваемых групп.
Результаты исследования и их обсуждение. Клинико-психопатологический анализ расстройств психотического уровня, выявленных в процессе обследования лиц вошедших в три группы изучения, зафиксировал наличие галлюцинаторного синдрома, не сопровождавшегося какой-либо бредовой симптоматикой, у 28 (65%) больных группы ОГ и у 8 (19%) больных группы ГС-1, тогда как в группе ГС-2 пациентов с исключительно галлюцинаторной
симптоматикой (без бреда) не было, что статистически значимо различало эти три
группы между собой (р<0,05). Галлюцинаторно-бредовой синдром
наблюдался: у 15 (35%) больных группы ОГ, 34 (81%) - ГС-1 и 41 (100%) - ГС-2, что также статистически достоверно отличало их друг от друга ф<0,05).
Весьма существенно исследуемые группы разнились и по численному составу пациентов с галлюцинациями различной топической модальности, при том, что таковые в наших наблюдениях регистрировались исключительно в виде одного из двух вариантов - слуховых или зрительных обманов восприятия. Последнее нашло своё отражение в таблице 1 с наглядной убедительностью демонстрирующей достоверное преобладание зрительных галлюцинаций у больных основной группы (ОГ) относительно групп сравнения (ГС-1 и ГС-2), которые, в свою очередь, со статистической значимостью больше были представлены пациентами, выявлявшими слуховые или сочетание слуховых и зрительных галлюцинаций ф<0,05). Здесь же обращает на себя внимание и то обстоятельство, что в группе больных шизофренией без отягощённости ЧМТ (ГС-2) никто из обследуемых не обнаружил наличия изолированных зрительных галлюцинаций (вне комбинации со слуховыми). Напротив, в группе пациентов с галлюцинаторной симптоматикой, обусловленной ЧМТ (ОГ), исключительно редким явлением была как раз сочетанность слуховых и зрительных мнимовосприятий, а там, где таковая фиксировалась, первыми всегда появлялись зрительные галлюцинации с последующим присоединением к ним слуховых, тогда как в двух других группах (ГС-1 и ГС-2) последовательность развития обманов восприятия указанных модальностей во всех случаях была прямо противоположной -первоначально шло формирование слуховых галлюцинаций, а затем уже и зрительных.
Психопатологический анализ клинических проявлений бредовых расстройств, входивших в структуру галлюцинаторно-бредового синдрома, позволил отнести таковые к параноидным у 15 (35%) больных группы ОГ, 42 (100%) - ГС-1 и 39 (95%) - ГС-2, что также со статистической достоверностью отличало две последние группы от первой ф<0,05). Ещё у 2 (5%) обследуемых из группы ГС-2 бредовая симптоматика была квалифицирована как парафренный синдром.
Таблица 1.
Сравнительный модальностно-топический анализ галлюцинаторной симптоматики у больных трёх групп изучения
Топические варианты галлюцинации Группы изучения Достоверность различий ф<0,05)
ОГ (П-43) ГС-1 (П-42) ГС-2 (П-41)
абс. % абс. % абс. %
Зрительные 31 72,1 10 23,8 0 0 ОГ - ГС-1, ГС-2; ГС-1 - ГС-2;
Слуховые 9 20,9 17 40,5 28 68,3 ОГ - ГС-1, ГС-2; ГС-1 - ГС-2;
Сочетание зрительных и слуховых 3 7 15 35,7 13 31,7 ОГ - ГС-1, ГС-2;
Таблица 2.
Сравнительный клинико-феноменологический анализ галлюцинаторной симптоматики у больных трех групп изучения
Варианты галлюцинаторного Группы изучения Достоверность
синдрома ОГ (П-43) ГС-1 (П-42) ГС-2 (П-41) различий ф<0,05)
абс. % абс. % абс. %
1. Истинные галлюцинации 0 0 (12)* (28,6)* (14)* (34,2)* ОГ - ГС-1, ГС-2
2. Псевдогаллюцинации 0 0 24 57,1 41 100 ОГ - ГС-1, ГС-2; ГС-1 - ГС-2
3. Галлюциноз 43 100 18 42,9 0 0 ОГ - ГС-1, ГС-2; ГС-1 - ГС-2
- органический 26 60,5 7 16,7 0 0 ОГ - ГС-1, ГС-2; ГС-1 - ГС-2
- идеаторный 15 34,8 11 26,2 0 0 ОГ - ГС-1, ГС-2; ГС-1 - ГС-2
- псевдогаллюциноз 2 4,7 0 0 0 0
* По анамнестическим сведениям
Наиболее же значимые межгрупповые различия выявились в ходе изучения структурно-динамических особенностей как бредовой, так и в ещё большей степени галлюцинаторной симптоматики,
осуществлявшегося на основе клинико-феноменологического анализа
психопатологических проявлений с учётом их динамических характеристик [5]. Итоговые результаты соответствующего анализа обманов восприятия представлены в обобщённом виде в таблице 2, фиксирующей отличительные особенности пациентов из основной группы (ГО) и групп сравнения (ГС-1 и ГС-2). Так, присущие псевдогаллюцинаторному синдрому характеристики (связь галлюцинаций с патологией мышления и бескритичное отношение к ним; отсутствие естественности и реалистичности в их оформлении, с чувством сделанности и снижением сенсорности; локализация в интра- или экстрапроекции, но всегда в представляемом пространстве и воспринимающихся головой, мозгом) не регистрировались ни у одного из больных группы ОГ, отмечаясь у 57,1% пациентов группы ГС-1, и у 100% - ГС-2, что
статистически значимо различало как основную группу с группами сравнения, так и две последних между собой (р<0,05).
Иное соотношение, по частоте выявления в исследуемых группах, обнаружил синдром галлюциноза, регистрируемый в виде одного из трёх вариантов - органического, идеаторного и псевдогаллюциноза. Органический галлюциноз (характеризовавшийся проекцией в
представляемое или воспринимаемое пространство, но всегда без ассимиляции окружающей обстановкой; отсутствием реалистичности; добродушным отношением больного к галлюцинациям) достоверно чаще (р<0,05) отмечался в группе ОГ - 60,5%, относительно групп ГС-1 - 16,7% и ГС-2 - где таковой отсутствовал. Идеаторный галлюциноз (с проекцией галлюцинаций только в воспринимаемое пространство; связью с окружающими объективными предметами; реалистичностью оформления, но без веры в его действительное существование, за счёт сохранности критики; более адекватной аффективной реакцией на сам факт появления обманов восприятия) был выявлен у 34,8% пациентов группы ОГ, тогда как в группе ГС-1
лишь у 26,2% и ни у одного из группы ГС-2 ф<0,05). Псевдогаллюциноз, структурно отличавшийся от идеаторного лишь интрапроекцией, фиксировался у 4,7% больных из группы ОГ и ни у кого из тех, кто входил в группы сравнения.
Истинные галлюцинации (с присущими им экстрапроекцией галлюцинаторного образа, оцениваемого как реально существующий; предшествующим нарушением мышления, утратой критики и бредовой интерпретацией при отсутствии чувства сделанности; с эмоционально-аффективной реакцией,
соответствующей содержанию галлюцинаций) наличествовали в дебюте психоза (по анамнестическим сведениям) у 28,6% больных группы ГС-1 и 34,2% - ГС-2, но ни у одного из пациентов группы ОГ ф<0,05).
Таким образом, у всех, без исключения, пациентов составлявших основную группу (ОГ) галлюцинаторная симптоматика на протяжении всего заболевания была представлена одним из вариантов синдрома галлюциноза
(органического, идеаторного или
псевдогаллюциноза). Больные шизофренией с отягощённостью ЧМТ (ГС-1) данный синдром выявляли значительно реже (более чем вдвое), при его полном отсутствии в группе шизофрении без дополнительной органической патологии (ГС-2). В двух последних группах галлюцинаторная симптоматика на момент обследования проявлялась преимущественно (ГС-1) или полностью (ГС-2) псевдогаллюцинаторным синдромом, а в дебюте заболевания у части лиц из их состава (примерно у трети) фиксировались истинные галлюцинации, тогда как ни один из пациентов основной группы (ОГ) указанных синдромов не обнаруживал ни в настоящем, ни в прошлом.
Следует отметить также наличие определённых структурных особенностей синдрома галлюциноза у больных групп ОГ и ГС-1, позволяющих осуществлять их дифференцировку с достаточной степенью надёжности. Так, если в составе основной группы (ОГ) преобладали больные с галлюцинозом зрительным органическим (20 человек или 46,5%), при значительно меньшей представленности таковых с идеаторным (11 -25,6%), а также слуховым органическим (6 -14,3%) и идеаторным (3 - 7,1%), то в группе ГС-1 у пациентов с галлюцинозом преобладающим являлся слуховой идеаторный (8 - 19,1%), немногим реже фиксировался
зрительный органический (7 - 16,7%) и вдвое реже идеаторный зрительный (3 - 7,1%), а слуховой органический галлюциноз не был отмечен ни у одного из этих больных ф<0,05). Кроме того, галлюциноз у пациентов из групп ОГ и ГС-1 заметным образом отличался по некоторым из своих клинико-
феноменологических характеристик. Прежде всего - критичности по отношению к галлюцинаторным переживаниям, которая была практически полной у тех, кто входил в основную группу (ОГ), и лишь частичной у лиц из ГС-1. Другая характеристика -эмоциональная реакция больных, возникающая при появлении галлюцинаторной симптоматики
- у обследуемых из группы ОГ она обусловливалась, исключительно, самим фактом галлюцинирования (реакция на болезнь и её проявления), тогда как у вошедших в ГС-1 в структуре аналогичного типа реагирования с достаточной яркостью были представлены и эмоциональные переживания связанные с содержанием галлюцинаций.
Отдельного анализа заслуживают, отмеченные в каждой из групп изучения, случаи сочетанности слуховых и зрительных галлюцинаций. Как уже указывалось выше (см. таблицу 1), в группе ОГ сочетание слуховых и зрительных обманов фиксировалось
исключительно редко. При этом ведущим всегда выступал зрительный органический галлюциноз, который и появлялся первым, и структурно был более выразителен по своему оформлению и содержанию, тогда как слуховые обманы носили вторичный характер, что выражалось как в их более поздней манифестации, так и в существенно меньшей дифференцированности и содержательности, а также яркости чувственного переживания. Последние, по сути, проявляя себя в качестве дополнительных к первым и обусловленных ими содержательно, исходя из современных воззрений на клинико-психопатологическую систематику обманов восприятия [5], представляли собой, как мы полагаем, один из вариантов рефлекторных галлюцинаций, а именно - слуховой рефлекторный галлюциноз
- соответствующий всем приведенным выше характеристикам органического галлюциноза.
В группах сравнения (ГС-1 и ГС-2), где сочетание галлюцинаций различных
модальностей, как уже отмечалось, фиксировалось значительно чаще, первичными всегда являлись слуховые галлюцинации,
которые во всех случаях, без исключения, представляли собой псевдогаллюцинации. Но если зрительные галлюцинации,
присоединившиеся к слуховым, в ГС-2 имели всё тот же, исключительно,
псевдогаллюцинаторный характер, то в ГС-1 структура зрительных обманов во всех случаях соответствовала идеаторному галлюцинозу.
Изучение структурно-динамических
особенностей нарушений мышления у больных исследуемых контингентов с помощью клинико-феноменологического и клинико-динамического анализа также выявило определённые межгрупповые различия. Пациентам группы ОГ были присущи следующие особенности: контактность и открытость; сохранность критики и отсутствие бредовых расстройств у большей части больных (65%); при формировании бреда (всегда на высоте галлюцинирования) он отражал содержание галлюцинаций, отличаясь фрагментарностью и
несистематизированностью своей структуры, имевшей скорее характер бредоподобных идей с частичной сохранностью критики; купирование галлюцинаторной симптоматики сопровождалось сравнительно быстрой редукцией бредовых расстройств и полным восстановлением критики; эмоциональная реакция на наличие психопатологической симптоматики (прежде всего галлюцинации) была достаточно адекватна и не связанна с содержанием бредовых (бредоподобных) идей. У пациентов из групп ГС-1 и ГС-2 наблюдались: более выраженная социальная устранённость; существенно сниженная или полностью отсутствующая критика к своему состоянию; эмоционально-аффективная
реакция, зависящая от содержания бредовых идей; значительная систематизация бреда.
Различались исследуемые группы также по представленности в них астенической симптоматики и её структурным особенностям. Так в группах сравнения астеническая симптоматика, фиксировавшаяся у 11-и (26,2%) больных из ГС-1 и 4-х (9,8%) - ГС-2, характеризовалась прогрессирующим падением работоспособности и/или успеваемости в учёбе, выраженной умственной утомляемостью, рассеянностью, снижением концентрации внимания, что сочеталось с напряженностью, неконтактностью, подозрительностью. На фоне растерянности и плохого понимания происходящего вокруг, периодически
случались, ничем извне не спровоцированные, бредовые высказывания об экстрасенсорном или ином сверхъестественном воздействии, жестоком обращении, приводящим к подобной рассеянности и утомляемости. В группе ОГ астеническая симптоматика выявлялась у 27-и (62,8%) больных и была представлена, помимо рассеянности и снижения концентрации внимания, гиперестезией, головокружением, слабодушием, забывчивостью, а также достаточно частыми и стойкими нарушениями сна. Интенсивность данной симптоматики менялась под воздействием внешних факторов - перепады барометрического давления, гипертермия, интеркуррентные заболевания, переутомление и психические травмы ухудшали состояние больных.
Ещё одна клиническая особенность основной группы (ОГ) - выявление у значительной части больных эпилептиформной пароксизмальной симптоматики (у 13 -и или 30,2%) в виде моторных и сенсорных пароксизмов, при крайней редкости таковых в группе ГС-1 (у 2-х или 4,8%) и полном её отсутствии в группе ГС-2 (р<0,05). Другая отличительная характеристика - наличие у существенной части больных из ОГ (8-и или 18,6%) кратковременных и нередко повторных эпизодов нарушения сознания с дезориентировкой в месте и времени (как правило, в ночные и утренние часы при пробуждении), чего не наблюдалось у пациентов из двух других групп (р<0,05).
Межгрупповые различия обнаружились и при анализе динамики психопатологических проявлений в процессе психофармакотерапии и катамнестического наблюдения. Так, сопоставление больных по характеру терапевтической динамики галлюцинаторной и бредовой симптоматики выявило редукцию симптомов в группе ОГ на 4-й неделе в 14-и (32,6%) случаев. В группе ГС-1 редукция симптомов в те же сроки наблюдалась у 24-х (57,1%) пациентов, в контроле (ГС-2) - у 29-и (70,7%), что значимо рознило последнюю с двумя первыми группами (р<0,05). Частота рецидивирования психотических эпизодов, оставаясь неизменной на протяжении всей болезни примерно у 70% пациентов из групп ОГ и ГС-1, достоверно чаще (р<0,05) была подвержена тем или иным изменениям у больных группы ГС-2 (преимущественно их учащением - 31,7% или переходом в непрерывное течение - 19,5%).
Терапия больных с шизофреноподобной симптоматикой в отдалённом периоде ЧМТ определённым образом отличалось от лечения пациентов страдавших шизофренией. Патогенетические особенности травматической болезни головного мозга обусловливали необходимость использования для лечения больных основной группы меньшие дозы нейролептиков (в 1,5-2 раза) в связи с повышенной частотой и более резкой выраженностью экстрапирамидных нарушений в ответ на нейролептическую терапию. При этом предпочтительным являлось назначение атипичных нейролептиков. Учитывая особенности патогенеза данной патологии в лечебные программы этих пациентов включались курсы сосудистой, а также рассасывающей и дегидратационной терапии с целью уменьшения присущих им сосудистых и ликвородинамических расстройств.
Целесообразным являлось назначение и ноотропных препаратов, что обеспечивало улучшение когнитивного функционирования, а также способствовало редукции астенической и иной психопатологической симптоматики.
Выводы. Результаты сравнительного клинико-психопатологического и структурно-динамического (клинико-феноменологического и клинико-динамического) анализа больных с психозами травматического, эндогенного и сочетанного генеза свидетельствуют о том, что в группе больных с психотической шизофреноформной симптоматикой
обусловленной ЧМТ (ОГ), наиболее типичным был синдром галлюциноза (идеаторного,
органического или псевдогаллюциноза) и в гораздо меньшей степени бредовые расстройства, развивавшиеся на высоте галлюциноза (и то далеко не всегда), с относительно быстрой их редукцией и восстановлением критики после купирования галлюцинаторной симптоматики. Помимо этого, у лиц данного контингента с достаточно высокой частотой фиксировалась астеническая (церебрастеническая) симптоматика,
эпилептиформные пароксизмы и эпизоды нарушения сознания.
Больные, входившие в группы сравнения (ГС-1 и ГС-2), отличаются от основной группы (ОГ) наличием стойких бредовых расстройств и достаточно частой представленностью псевдогаллюцинаторного синдрома, а также меньшей частотой и иной структурой астенического синдрома, при практически полном отсутствии эпилептиформных пароксизмов и нарушений сознания.
Всё выше изложенное свидетельствует о том, что, несмотря на существенное структурно-синдромальное сходство
клинических проявлений у пациентов трёх исследуемых групп, анализ их клинико-феноменологических и клинико-динамических характеристик (структурно-динамический
анализ) позволяет в значительной части случаев с достаточной достоверностью верифицировать соответствующий диагноз, а это, в свою очередь, повышает возможности адресной подборки и реализации дифференцированных и эффективных лечебно-реабилитационных
программ для данных контингентов больных.
Список литературы
1. Гордова Т.Н. Отдалённый период закрытой черепно-мозговой травмы в судебно-психиатрическом аспекте. / Т.Н. Гордова - М.: Медицина, 1973. - 175 с.
2. Даниелян К.Г. Клиника, дифференциальная диагностика и лечение резидуально-органических психозов. // Методические рекомендации. /К.Г. Даниелян - Ереван, 1990. - 43 с.
3. Иванец Н.Н. Клиническая структура, динамики и судебно-психиатрическое значение идей ревности у лиц с остаточными явлениями закрытой черепно-мозговой травмы. / Н.Н. Иванец // Вопросы клиники, патогенеза и судебно-психиатрической оценки психических заболеваний. - М., 1967. - С. 34-49.
4. Либерман К.И. О влиянии черепно-мозговой травмы мирного времени на развитие шизофрении (Статистическое исследование). /К.И. Либерман //Журн. невропатии и психиатр. им. С.С. Корсакова - 1964 - Т.64, №9 - С. 1369-1375.
5. Рыбальский М.И. Иллюзии, галлюцинации и псевдогаллюцинации. - М: Медицина, 1989. - 536 с.
6. Смирнов В.Е. Диагностический аспект проблемы поздних травматических психозов. / В.Е. Смирнов // Труды Московского НИИ психиатрии Минздрава РСФСР. - М., 1979. - С. 110-123.
7. Стрельцова Н.И. О дифференциальной диагностике посттравматических шизофреноподобных психозов и шизофрении. / Н.И. Стрельцова, Б.А. Кувшинов, А.Б. Гусова // Неврология и психиатрия (Республиканский межведомственный сборник МЗ УССР) - Киев, 1989. - Вып. 18. - С. 85-88.
8. Шумский Н.Г. Психические нарушения в связи с черепно-мозговой травмой. // Руководство по психиатрии под ред. А.В. Снежневского. - М., 1983 - Т. 2 - С. 109-140.
9. Achte K.A. Psychoses following war brain injures /K.A. Achte, E. Hillbom, N. Aalberg //Acta Psychiatrica scandinavica. -1969, Vol. 45, P. 1-18.
10. McAllister T.W. Traumatic Brain Injury and Psychosis: What Is the Connection? / T.W. McAllister // Semin. Clin. Neuropsychiatry - 1998. - Vol. 3, № 3. - P. 211-223.
STRUCTURAL-DYNAMIC ANALYSIS OF HALLUCINATION AND DELIRIOUS SYMPTOMATOLOGY IN PATIENTS WITH SCHIZOPHRENOMORPHICAL PSYCHOSIS IN THE LATE PERIOD OF CRANIO-CEREBRAL TRAUMA
V.A. SERGEEV, SUSMU, Chelyabinsk, Russia e-mail: [email protected] Y.V. CHERNYAVSKIY, SUSMU, Chelyabinsk, Russia e-mail: [email protected]
Abstract
A comparative clinico-psychopathological and structural-dynamic (clinico-phenomenological and clinico-dynamic) investigation of structural of hallucination and delirious symptomatology in patients of three groups - with schizophrenomorphical disorders in the late period of cranio-cerebral trauma (43 patients), schizophrenia (41 patients) and a combination of schizophrenia and cranio-cerebral trauma (42 patients) has been done. Marked clinical and diagnostic evaluation criteria allow to differentiate hallucinatory and delirious shizophreniamorphical disorders manifistated in the late period of CCT, from an equal psychopathology in schizophrenia. Particular issues of treatment and prognosis are highlighted.
Keywords: disorders in the late period of cranio-cerebral trauma (CCT), schizophrenomorphical disorders, structural-dynamic analysis.
