CC BY
24
СТАНОВЛЕНИЕ ПРЕПОДАВАНИЯ ОСНОВ ВЕРОУЧЕНИЙ ИНОСЛАВНЫХ И ИНОВЕРНЫХ ИСПОВЕДАНИЙ В СИСТЕМЕ ОБРАЗОВАНИЯ РОССИИ ВТОРОЙ ПОЛОВИНЫ XIX - НАЧАЛА ХХ
века
О.В. Фидченко
Традиционно считается, что самодержавная власть второй половины XIX — начала XX в. проводила в отношении инаковерующих ограничительную политику. Одним из ведущих принципов правления Александра III историки обычно называют национализм, проповедовавшийся с высоты трона [6, 302-303]. Но, несмотря на подобные характеристики, следует признать, что последние русские императоры в своем внутреннем курсе последовательно соблюдали конфессиональные интересы большинства населения России. Подтверждением этого тезиса служит политика государства в области образования России данного периода.
Во всех учебных округах, за исключением Варшавского, находились образовательные учреждения низшей ступени образования — городские училища по Положению 1872 г. Их целью было доставление детям всех сословий начального умственного и религиозно-нравственного образования.
Закон Божий в них преподавался только детям православного вероисповедания; для детей иноверцев преподавание оного предмета находилось в попечении их родителей. Но, согласно высочайшему (царскому) повелению от 13 января 1878 г., министру народного просвещения было предоставлено право допускать препода-
вание Закона Божия иных, кроме православного, исповеданий в послеобеденное время на русском языке и только для желающих учеников по заявлению их родителей [10, 477]. Это говорит о возможности начала становления преподавания Закона Божия для представителей инославных (христианских) и иноверных (нехристианских) вероисповеданий в системе низшего государственного образования России пореформенного периода.
Законоучителя городских училищ избирались директором народных училищ или его заместителем, при соглашении с епархиальным начальством, из священнослужителей, опытных в начальном преподавании соответствующего предмета, и утверждались попечителем учебного округа. Православные законоучителя состоя- 53 ли в штатах училищ [10, 483].
Учениками указанных учебных заведений становились дети 7 лет всех званий, состояний и вероисповеданий. Дети более старшего возраста при поступлении проверялись в знании молитв, важнейших событий из Священной истории Ветхого и Нового Заветов, в умении читать и писать по-русски, а также считать. Однако дети неправославных исповеданий при поступлении испытаниям по Закону Божию не подвергались. А дети так называемых инородцев вообще при поступлении ни в каких предметах не экзаменовались [10, 484].
Так, Евангелическое Александровское училище в Москве также подчинялось правилам городских училищ, но там имелись некоторые изменения. Непосредственное управление училищем вверялось Училищному совету, где был паритет между духовными и светскими лицами. При этом первыми в нем по званию признавались все проповедники московских евангелических церквей [10, 485].
В уставе о городских училищах Варшавского учебного округа 1878 г. сразу оговаривалось, что при каждом из них полагались штатные законоучителя православного исповедания (если имелись таковые же ученики) и того из христианских исповеданий, к которому принадлежало большинство учащихся училища. То есть в этом районе России законоучителя ино-славных исповеданий уже являлись штатными преподавателями [10, 521].
В приходских училищах, заводимых помещиками, городскими или сельскими обывателями в тех уездах, где не было инспекторов народных училищ, при предоставлении этими 54 людьми заключения губернскому директору обязательно прилагался письменный отзыв священника, назначенного законоучителем того учебного заведения. Учителя, и особенно законоучитель, должны были приучать воспитанников к чувству важности обязанностей к Богу, себе, ближним и поставленным над ними властям [10, 524]. Таким образом, образовательная деятельность православного духовенства в России была призвана воспитывать в учащихся чувство патриотизма.
В отношении к инаковерующим в образовательной политике государства, а потому и Синода нами выявлены большие изменения. Если в пов-
седневной жизни с 1888 г. циркулярами последнего православным священникам в целях борьбы с расколом предписывалось вести собеседования с прихожанами, направленные к разъяснению именно тех истин веры и христианской жизни, обрядов и таинств православной церкви, которые составляли предмет разногласия и лжеучений отделившихся от православия, и распространять в народе книги, брошюры и листки с кратким, но основательным раскрытием заблуждений раскольников и сектантов с ясным и вразумительным изложением учения РПЦ о предметах разномыслия с ними [3, 220], то в 1891 г. Синод постановил допускать сектантских детей в церковно-приходские школы. При этом учителя должны были излагать только положительное учение веры, без разбора и тем более без порицания, как тогда говорили, лжеучений [3, 254]. Конечно, такая мера делала очевидным стремление правительства к веротерпимости, по крайней мере, в области образования.
Особенную опасность для правительства и представителей господствовавшей церкви представляли рационалистические секты, в числе которых находилась штунда (баптизм). Это говорит о противодействии православного чиновничества и духовенства проникновению на территорию России западных протестантско-раци-оналистических учений, которые могли привести к смуте. Таким образом, государственные школы, служившие охранению православия, должны были оказывать влияние через детей раскольников и сектантов на их родителей в плане привлечения их в лоно РПЦ [3, 254]. И это дало свои результаты. Так, в 1896 г. в церковно-приход-
ских школах и школах грамоты учились дети не только православные, но и католики, раскольники разных мастей, лютеране, а также мусульмане и иудаисты. Например, в Ржевском уезде Витебской губернии около 80% учащихся таких школ были инаковерую-щими [4, 46].
Отношение иноверцев к церков-но-приходской российской школе очень часто было сочувственным. Так, в Бакинской губернии в 1895/1896 уч. году в церковно-приходской школе из 439 учеников было: 95 молокан, 1 старообрядец, 3 католика, 8 иудаистов, 4 лютеранина, 5 армян и 1 мусульманин, то есть 27% учеников были неправославного вероисповедания [5, i42]. По словам заведующего Ереванской школой, заслуживало внимания доверие ереванских сектантов к приходской школе, в которой дети их обучались совместно с православными и присутствовали на уроках Закона Божия. По свидетельству Бакинского протоиерея А. Юницкого: «Как православные, так и сектанты относятся к школам сочувственно и с доверием. Даже некоторые из мусульман охотно отдают своих детей в церковно-прихо-дские школы. При большинстве сектантов и мусульманского населения в Бакинской губернии, такого доброго отношения от местных жителей к цер-ковно-приходским школам даже трудно было ожидать» [5, i42]. Отсюда вполне очевидным представляется то, что залогом столь успешного совместного обучения могло быть только толерантное и гуманное отношение к представителям неправославных конфессий.
Кроме того, в отношении образования инаковерующих россиян рубежа XIX—XX вв. внимание привлекают
евреи. Для них обычно учреждались особые еврейские начальные училища (одноклассные и двухклассные). Преподавали в них как иудаисты, так и православные, понимавшие «еврейский жаргон» [2, 239]. Как можно заметить, такое название идиша звучит обидно для носителей данного языка, и перегибы в отношении к евреям в период самодержавия, конечно, были. Но, тем не менее, дети-иуда-исты не учились только в специально организованных для них школах. Им дозволялось посещение казенных и частных христианских училищ. Но для этого от родителей таких детей требовалось объявление об их вере под страхом взыскания, как за подлог. Зато таких детей в данных учебных заведениях не принуждали ни к перемене веры, ни к посещению уроков христианского вероучения. Более того, в своих училищах евреи могли преподавать основы собственного вероучения [8, 58, 59].
Что касается среднего образования, то формально § 14 устава 1871 г. предусматривал обучение иноверцев Закону Божию, по возможности, в 55 каждой гимназии и прогимназии, с особого разрешения министра народного просвещения и на счет государственного казначейства или специальных средств учебных заведений [10, 235].
В числе требований, предъявляемых детям, желавшим поступить в приготовительный класс гимназии и прогимназии, значилось знание первоначальных молитв, а при поступлении в первый класс гимназии — главнейших утренних и вечерних молитв и важнейших событий Священной истории Ветхого и Нового Заветов (§ 26 устава). Однако дети нехристианско-
го исповедания при поступлении в такие учебные заведения не подвергались испытанию из закона своей веры (примечание к § 26) [10, 237]. Причиной того было сугубо домашнее религиозное образование детей-нехристиан.
Законоучитель православного исповедания был штатным преподавателем гимназий и прогимназий и считался, как другие преподаватели этих учебных заведений, государственным служащим. Устав 1871 г. учитывал также особенности вероисповедной принадлежности отдельных районов России. Так, в Прибалтике, Виленскому Евангелическо-Реформатскому Синоду было предоставлено право, с разрешения попечителя Виленского учебного округа, содержать при Слуцкой гимназии преподавателя Закона Бо-жия реформатского исповедания (ст. 3 царского указа от 8 июня 1868 г.) [10, 243].
В Нижегородском дворянском институте императора Александра II обучение Закону Божию иноверцев римско-католического и лютеранско-5Ц го исповедания с 1884 г. производилось с особого разрешения попечителя Московского учебного округа на средства родителей учеников (ст. 3 б царского указа от 28 февраля 1884 г.) [10, 260].
Наиболее демократичным было законодательство в Варшавском учебном округе, где в гимназиях и прогимназиях штатным был законоучитель того вероисповедания, которое преобладало среди учеников каждого из таких заведений (со времени царского указа от 6 июня 1872 г.) [10, 267].
В татарских учительских школах Казани и Симферополя магометанское вероучение стояло под пунктом
№ 7 курса данных учебных заведений, и велось оно на татарском языке (ст. 13 указа царя от 27 марта 1872 г.) [10, 401]. Преподаватель же оного предмета избирался, по соглашению с местным муфтием, из лиц, имевших звание муллы и знакомых с русским языком (ст. 10 того же указа) [10, 401].
Сразу оговоримся, что правительство в 1887 г. ввело ограничения относительно среднего образования евреев [7]. Негативное (в отношении ина-коверующих) влияние оказывал и известный циркуляр «о кухаркиных детях» авторства того же министра просвещения И.Д. Делянова. Но в данном случае мы рассмотрим явление становления преподавания основ вероучений иудаистского, римско-католического и протестантского вероисповеданий в государственных учебных заведениях центра России, а именно — Московского учебного округа.
Так, в России при последних трех императорах инаковерующим инос-лавных конфессий предоставлялась свобода исповедания их религии как в вероучительном, так и в культовом смысле. И, хотя традиционно действовал запрет проповеди таких вероучений среди остального, и прежде всего, православного, населения страны, конфессиональные права представителей вышеназванных вероисповеданий ущемлениям не подвергались [1, 471]. Напротив, как мы убедились, эти люди еще при царе-освободителе получили возможность обучать своих детей основам собственной веры. При Александре III (!) это явление не просто сохранилось, но, пусть даже в контрольно-полицейских интересах власти, расширилось и, более того, стало осуществляться посредством государственной системы образования.
По нашему мнению, процесс этот, начавшийся в Прибалтийских губерниях России, имел место сначала в Санкт-Петербургском, а затем в Московском учебном округе. Начало ему в Московском округе положила Московская еврейская община, ходатайствовавшая попечителю Московского учебного округа о введении преподавания еврейского вероучения на принятых в Санкт-Петербургском учебном округе основаниях. Министр народного просвещения 23 июля 1885 г. изъявил согласие на введение преподавания еврейского вероучения в тех средних учебных заведениях Московского учебного округа, в которых представится возможность платить преподавателям этого предмета из особого сбора учащихся-евреев, либо из суммы, которую будет на то отпускать Московское еврейское общество, не касаясь специальных и других средств учебных заведений [11, 1 - 1 об.].
Преподавание сего предмета допускалось при соблюдении 10-ти условий, главными из которых были: обучение исключительно во внеучебные часы и только на русском языке; преподаватель приглашался местным правлением еврейских обществ по соглашению с директором соответствующего учебного заведения [11, 3]. Сам процесс проходил под надзором лиц из состава учебного заведения, а проверка занятий и успехов учеников-евреев в законе их веры ни в коей мере не лежала на учебном заведении, в котором испытания по сему предмету не производились [11, 3 об. - 4]. Вся ответственность за преподавание всецело ложилась на лицо, преподававшее предмет [11, 4 - 4 об.].
Преподавание еврейского закона веры в средних учебных заведениях
Москвы продолжалось до 1893 г. [11, 5] Прекращение его было связано с выездом преподавателя этого предмета М.О. Немзера [11, 6]. И Хозяйственное правление еврейского Молитвенного дома в мае 1894 г. просило допустить к преподаванию Московского общественного раввина, действительного студента Московского университета Якова Мазэ, при соблюдении установленных прежде условий [11, 6 об.].
Деятельность в отношении реализации права на получение знания собственного вероучения посредством государственной образовательной системы России вслед за иудаиста-ми подхватили и продолжили католики. О желании введения преподавания Закона Божия католического исповедания ученикам-католикам средних учебных заведений г. Москвы Католическим Епархиальным начальством было заявлено в 1893 г. [13, 1-5].
10 декабря 1893 г. попечитель округа сообщил директору Первой мужской гимназии, что по соглашению с московским деканом и настоятелем Римско-католической церкви свв. апостолов Петра и Павла преподава- 57 ние Закона Божия римско-католического исповедания для учеников-католиков средних казенных учебных заведений предполагалось установить после зимних каникул 1893/94 уч. г. [13, 6]. Эти уроки должны были проходить совместно с учениками Московской Пятой гимназии по пятницам с 3 часов пополудни, в помещении Московской Пятой гимназии, куда, к указанному сроку и должны были прибывать ученики-католики Московской Первой гимназии [13, 6 об.]. При этом уроки Закона Божия велись на русском языке по учебникам, одобренным Учебным комитетом Министер-
ства народного просвещения, а для наблюдения за учениками-католиками во время уроков оставался по очереди один из помощников классных наставников гимназии [13, 7].
Занятия начались в пятницу 21 января 1894 г. [13, 7 об.].
До 1907 г. Закон Божий римско-католического исповедания в Московской Первой гимназии преподавал московский декан, ксендз Василевский [15, 1-2 об.]. За недостатком времени на свое место он предложил С.И. Рокоша — настоятеля римско-католического свв. Апостолов Петра и Павла костела [15, 3-5 об.]. Кандидат богословия Станислав Исидорович Рокош, кроме того, был законоучителем IV, VI и X классов Московской гимназии, Лазаревского института восточных языков и Третьей женской гимназии [15, 6-7 об.]. Жалования получал по 60 р. за годовой урок из специальных средств — суммы сбора за учение [15, 13-15 об.].
В 1897 г. к процедуре введения преподавания своего вероучения в средних учебных заведениях приступили и 58 протестанты. Оно было разрешено попечителем Московского учебного округа 9 декабря данного года. Само преподавание предмета началось с января 1898 г. [14, 1-1 об.]. 11 сентября того года Московская Евангелическо-Люте-ранская Консистория известила директора Московской Первой гимназии о следующем: «Ввиду того, что Пастор-викарий Фрей в настоящем учебном году не будет преподавать Закон Божий воспитанникам Евангели-ческо-Лютеранского исповедания во вверенной Вам гимназии, Консистория, на которую, согласно п. 8 ст. 533 Ч. 1 Т. IX свода Законов (издания 1896 г.) возложен общий надзор за нас-
тавлением Евангелическо-Лютеранс-кого юношества в Законе Божием во всех учебных заведениях, имеет честь указать на Пастора Кане, как на лицо, способное и достойное занять должность законоучителя Евангелическо-Лютеранского исповедания во вверенной Вам гимназии». Подписал документ вице-президент, генерал-суперинтендант П. Эверт [14, 2-2 об.]. А
17 сентября 1898 г. сам пастор Оскар Фрей, викарий Московской губернии, писал, что огромное количество его уроков не позволяет ему лично явиться для переговоров. Вследствие перемены расписания уроков он принужден был передать свой урок в Первой гимназии его товарищу, пастору Кане. Церковь их располагалась на Покровском бульваре. Это была реформатская церковь [14, 3].
В 1902 г., 12 октября, на имя директора Первой мужской гимназии от пастора А. Кане поступило прошение уволить его от уроков Закона Божьего лютеранского вероисповедания [14, 11]. После получения от директора гимназии отзыва подлежащей администрации о нравственных качествах и политической благонадежности кандидата на пасторскую должность действительного студента богословия Максимилиана Георга-Вальтера Карловича Штендера попечитель Московского учебного округа П. Некрасов
18 ноября 1903 г. разрешил допустить его к преподаванию Закона Божия евангелическо-лютеранского вероисповедания ученикам Первой гимназии из платы по найму [16, 1 об. - 4]. С перерывом (с января по август 1904 г., когда предмет вел пастор Зан-дер) этот человек проработал в данном учебном заведении, по крайней мере, до 1906 г. [16, 5-11].
Немаловажным замечанием, как нам кажется, будет указание на то, что инициатива преподавания основ инославных и иноверных вероучений в России, исходящая из опыта работы государственной системы образования, нашла свое приложение и продолжение в частных учебных заведениях. Так, вышеупомянутый законоучитель Эдуард Зандер вообще-то числился преподавателем закона веры лютеранского исповедания в частной женской гимназии А.С. Алферовой [12, 8]. Там же работал другой законоучитель той же веры Армин Вегенер [12, 3 об.].
Присутствие процесса становления и бурного развития преподавания основ веры инославных и иноверных исповеданий прослеживается и на высшей ступени российского дореволюционного образования.
В этом плане особенно, на наш взгляд, интересен устав Лазаревского института восточных языков в Москве, учрежденного в 1848 г. на средства князя Семена Давидовича Абамелик-Лазарева. Верховный Патриарх-Католикос армянского народа был первенствующим почетным членом этого института [10, 154].
Состав педагогического совета института интересен тем, что в него кроме председателя в лице директора, инспектора и всех прочих преподавателей наук и языков также входили законоучителя православного и армяно-григорианского вероисповедания. Причем законоучителя были штатными преподавателями института. Они избирались директором учебного заведения по предварительному одобрению первого из них местным епархиальным начальством, а второго — армяно-григорианским епархиальным
епископом. Это не выходило за границы правил трудоустройства преподавателей данного вуза, поскольку все из них принимались на работу посредством избрания директором и утверждения попечителем учебного округа [10, 177].
В рамках учебного курса гимназических классов института преподавался Закон Божий как православного, так и армяно-григорианского вероисповеданий, русский и церковнославянский язык и словесность, армянский язык и словесность. Причем последний предмет был обязателен для всех обучавшихся в Лазаревском институте армян, а вероучение армяно-григорианского исповедания изучалось в обязательном порядке только воспитанниками данного исповедания. Отличительной особенностью преподавания всех вышеперечисленных предметов было то, что преподавались они наравне со всеми предметами гимназического курса в классное время [10, 162].
Для поступления в первый гимназический класс Лазаревского института требовалось, кроме прочего, по За- 59 кону Божию как православного, так и армяно-григорианского исповеданий, знание главных утренних и вечерних молитв и важнейших событий Священной истории Ветхого и Нового Заветов [10, 177].
В Императорском училище Правоведения преподавалось вероучение католического и православного исповеданий. Преподаватели этих предметов не числились в штате учебного заведения, но средства на оплату их труда учебным заведением выделялись [9, 139]. А потому процесс становления преподавания инославных вероучений в единой государственной сис-
теме российского образования в верхней его ступени, точно так же, как на начальной и средней, наблюдается еще при царе-реформаторе Александре II, поскольку штат данного учебного заведения с выделением средств на этот предмет был утвержден в 1868 г.
Исходя из того, что преподавание основ веры инославных и иноверных исповеданий в учебных заведениях всех ступеней имело место еще при Александре II, а при Александре III этот процесс начал набирать силу и расширяться, то данный факт мы рассматриваем как реформу власти в области народного образования. По-видимому, подчиненное положение православной церкви привело к, возможно, безмолвной поддержке этой реформы, произведенной «сверху», духовными иерархами. Интересно, что 1886 год в области начального народного образования стал также годом появления государственной церков-но-приходской и, между прочим, православной школы, всемерно поддерживаемой царским правительством. И, значит, идеологические функции в 60 поддержку политики консервативной стабилизации власть возлагала не только на православное, но и на ино-славное и иноверное духовенство.
Как мы убедились, иудаисты первыми воспользовались возможностью получения знания собственного вероучения посредством системы государственного среднего образования. Дело введения преподавания вероучения в светских средних учебных заведениях было продолжено представителями римско-католического исповедания, отношение к которым на протяжении русской истории было также негативным. Протестанты евангели-ческо-лютеранского направления, по-
ложительное отношение к которым утвердилось в стране со времен Петра Великого, последними получили это право. Такая последовательность, на наш взгляд, говорит о пропорциональной зависимости между степенью ущемления представителей вероучений и потребностью в борьбе за свои права, в том числе и в области образования.
Кроме того, в рамках различных ступеней российского образования второй половины XIX — начала ХХ в. основы своего вероучения могли преподавать и преподавали представители других, нежели указанные, вероисповеданий: как минимум, среди них можно назвать армяно-григориан и мусульман.
Таким образом, несмотря на общую консервативную направленность внутриполитического курса Александра III, в годы его царствования получил стремительное развитие процесс, имевший место еще при его отце-освободителе, — процесс распространения преподавания Закона Божия инослав-ных (неправославных христианских) и иноверных (нехристианских) исповеданий в рамках единой государственной системы образования России, который спроецировался и на частное образование.
В качестве основного вывода нам видится то, что в период обер-проку-рорства К. П. Победоносцева (1880 — 1905) в рамках российского образования первая составляющая Теории официальной народности, возрожденной при проведении консервативного правительственного курса, претерпела существенное изменение, свидетельствовавшее о появлении в обществе идеи демократического государства, поскольку она фактически
са- 10. Россия. Законы и постановления.
преобразила ее из «Православия, модержавия, народности» в новую триаду — «Религиозность, самодержавие, народность».
Вообще же нужно отметить, что поставленный нами вопрос о становлении и распространении процесса преподавания Закона Божия инослав-ных и иноверных исповеданий в системе государственного образования дореволюционной России, продолженный в сфере частного образования, требует дальнейшего исследования.
Свод Законов Российской империи. Т. XI. Свод уставов ученых учреждений и учебных заведений ведомства Министерства народного просвещения. Ч. 1. (Издание 1893 г.). — СПб., 1893.
11. Центральный исторический архив г.Москвы (ЦИАМ). — Ф. 371. — Оп. 1. — Д. 281.
12. ЦИАМ. — Ф. 144. — Оп. 1. — Д. 95.
13. ЦИАМ. — Ф. 371. — Оп. 1. — Д. 415.
14. ЦИАМ. — Ф. 371. — Оп. 1. — Д. 510.
15. ЦИАМ. — Ф. 371. — Оп. 2. — Д. 192.
16. ЦИАМ. — Ф. 371. — Оп. 2. — Д. 272. ■
ИСТОЧНИКИ И ЛИТЕРАТУРА
1. Власть и реформы: от самодержавной к Советской России / Отв. ред. Б.В. Ананьич. - СПб., 1996.
2. Гессен О.И. Россия. Законы и постановления. Сборник законов о евреях. -СПб.: Издание Юридического Книжного магазина Н.К. Мартынова, 1904.
3. Завьялов А.А. Россия. Синод. Циркулярные указы Святейшего Правительствующего Синода 1867-1895 гг. -СПб.: Типо-Литография И.А. Фролова, 1896.
4. Народное образование. Книга V — Май. - СПб.: Синодальная типография, 1896. 61
5. Народное образование. Книга VI. Июнь. — СПб.: Синодальная типография, 1896.
6. Российские самодержцы (1801-1917) / Отв. ред. А.П. Корелин. — М.: Международные отношения, 1993.
7. Российский Государственный исторический архив (рГИА). - Ф. 733. — Оп. 229. - Д. 19.
8. Россия. Законы и постановления. Сборник действующих законов о евреях. — СПб.: «Центральная» типография М.Я. Минкова, 1909.
9. Россия. Законы и постановления. Сборник узаконений об учебных заведениях, не состоящих в ведомстве Министерства народного просвещения. Ч. 1. — СПб., 1905.
