CC BY
86
СПОРНЫЕ ВОПРОСЫ БИОГРАФИИ СЕКСТА ЭМПИРИКА: ВРЕМЯ ЖИЗНИ И МЕСТО ФИЛОСОФСКОЙ ДЕЯТЕЛЬНОСТИ
Д.А. Гусев
Скептицизм в качестве самостоятельного направления в философии, специфического философского явления или определенного типа философского мышления появился приблизительно в III веке до н. э. в лице философского учения Пиррона, эволюционировал до П—Ш веков н. э. и нашел свое завершение в философии последнего и наиболее значительного представителя этой школы — Секста Эмпирика, творчество которого представляет собой итог всей эволюции древнего скептицизма. Наконец, именно скептицизм Секста Эмпирика принципиально отличается от скепсиса его предшественников, представляющего, в конечном счете, видоизмененные, но старые по содержанию идеи. Секст придал завершенность и полноту философскому скепсису, распространив его сомнение и на свои собственные построения. Именно у Секста Эмпирика скептицизм обретает свою оригинальную, содержательно-аутентичную форму.
До нас дошли основные сочинения Секста Эмпирика [1], которые являются, по крупному счету, единственным источником наших знаний о греческом скептицизме. При знакомстве с сочинениями Секста Эмпирика возможно обратить внимание на тот факт, что он не сообщает о себе почти никаких сведений. Он не говорит о своем происхождении, не ссылается
ни на место своего проживания, ни на какой-либо личный опыт таким образом, чтобы можно было воссоздать сколько-нибудь достоверную картину его жизни и эпохи. Правда, несколько раз он ссылается на свою причастность к медицинской деятельности, однако это настолько же проясняет дело, сколько сбивает с толку и создает основания для путаницы. Единственное, о чем определенно и неоднократно говорит о себе Секст в своих сохранившихся произведениях, это то, что он является последовательным сторонником философии пирронизма. Далее кратко рассмотрим некоторые важные свидетельства, которые могут быть основанием для приблизительного определения наиболее принципиальных деталей жизни и деятельности последнего скептика. Недостаточное внимание по отношению к этим свидетельствам обусловило своеобразную тенденцию интерпретировать догадки и простые предположения в качестве чуть ли не твердо установленных фактов; причем такого рода тенденция оказывает немалое влияние на толкование идей Секста Эмпирика.
В определении времени жизни Секста Эмпирика исследователями предлагаются различные точки зрения. Так, например, Ф. Кюдлин считает, что Секст жил примерно около 100 года н. э., в то время как Вольг-рафф утверждает, что Секст был главой пирронистской школы прблизи-тельно с 115 года по 135 год н. э. [2].
Однако по наиболее распространенной точке зрения в качестве времени расцвета философской деятельности Секста Эмпирика следует рассматривать конец II века н. э. Этот взгляд поддерживается М. М. Патрик, Е. Паппен-геймом, М. Гаасом, В. Брошаром, Э. Целлером, А. Гедекемейером и М. Дал Пра [3]. Одним из главных оснований для такой точки зрения является утверждение, согласно которому к III веку н. э. стоицизм перестал быть настолько влиятельным философским течением, чтобы вызвать Секста на ту ожесточенную полемику, которую можно обнаружить в его произведениях. Считается, что последний скептик нападает на стоицизм как на основное догматическое философское учение своего времени. Этот аргумент сыграл решающую роль не только в определении времени жизни Секста Эмпирика, но и места его философской деятельности.
С целью доказательства того, что стоики времени Секста были его главными оппонентами, вышеназванные исследователи ссылаются на отрывок 134 из первой книги Пирроновых положений Секста Эмпирика: ...перейдем к разуму (1оуо;). Он бывает либо внутренний (епбюВетос;), либо внешний (ррофоргкос;). Обратимся сначала к внутреннему. По мнению наиболее противоречащих нам догматиков, именно стоиков (оихо; тогпоп ката тоо; та^^та атбоХобута; 8оутат1кои;, той; а^о тт~; атоа;), деятельность его проявляется в следующем... [4]. Вряд ли возможно оспаривать тот факт, что Секст рассматривал стоиков как главных оппонентов скептиков. Однако из этого еще не следует, что стоики, которых он атакует своей критикой, были его современ-
никами. То, что Секст полемически нападает на стоиков, само по себе еще не служит свидетельством в пользу того, что он жил в эпоху расцвета стоицизма. Значительная часть трудов Секста содержит не менее яростные нападки на досократиков, философские учения которых явно не процветали во время создания последним скептиком своих сочинений. Кстати, все полемические трактаты Секста Эмпирика начинаются с обзора тех положений, которые отстаивались философами на протяжении веков; примечательно, что он не рассматривает их в хронологическом порядке, из чего возможно заключить, что единственное, волнующее Секста — это то, что все они были догматиками.
В данном случае не представляется возможным точно установить — писал ли Секст с позиции мыслителя, захваченного живой полемикой со своими современниками-стоиками, или же он всего лишь отстаивал позицию пирронизма против стоицизма как разновидности догматизма — как философ, внимание которого не столько сосредоточено на современных дискуссиях, сколько обращено к той проблеме, с которой последователи Пиррона имели дело на протяжении нескольких веков. Кроме того, поиск ответа на этот вопрос также затрудняется тем обстоятельством, что поздние греческие философы часто придерживались тенденции, согласно которой не следует упоминать современников независимо от своего отношения к ним.
Процитированный выше отрывок из Пирроновых положений содержит фрагмент изложения Секстом Эмпириком стоической теории внутреннего разума (ёпбшбетос;), которую он
критикует в последующих параграфах. Наиболее важным является в данном случае то, что Секст указывает на стоиков, как на главных оппонентов скептиков, однако вопрос о временных рамках деятельности Секста Эмпирика остается открытым ввиду неоднозначности возможной интерпретации греческого термина «пип боутапкоос;» в контексте рассматриваемого отрывка из Пирроновых положений. Указывает ли греческое «п~п» на то, что стоики, которых Секст имеет ввиду, это стоики настоящего времени? Или же «п~п» скорее означает, что стоики в настоящее время (т. е. в отношении вопроса, обсуждаемого в данный момент) являются главными оппонентами пирро-нистов?
Дискуссия, которая продолжается в Pyrrh. I. 65. («Пирроновы положения», первая книга, 65-й параграф), направлена против догматиков в целом. В Pyrrh. I. 65. зафиксирован момент, когда Секст обращается к особому вопросу, в котором стоики, в частности, со времен Хрисиппа, придерживались позиции, которой Секст теперь и противостоит. То, что стоики называются главными оппонентами скептиков в настоящий момент, не много говорит нам о состоянии стоицизма во времена Секста. Скептический автор мог бы с полным основанием сказать, что Хрисипп был в прошлом и является в настоящее время главным оппонентом скептиков. В данном случае важно отметить, что именно стоики ранней Стои впервые заявили, что внутренний разум занят вещами, на которые указывает Секст в Pyrrh. I. 65. Стоики времени Секста могли следовать традиции и воспроизводить этот взгляд. Стоик, которого Секст называет по имени в последую-
щей критике, это Хрисипп [5]. Секст говорит о Хрисиппе так, как будто он живет в настоящее время, хотя, цитируя его, он ссылается на него как на древнего философа (о ар%аюс;).
Возможно предположить, что Секст рассматривал тексты мыслителей ранней и средней Стои, а стоики, которые были его современниками и с которыми он сталкивался в повседневной жизни, являли собой всего лишь бледные подобия тех стоиков, которых, как мы видим, он называет по имени в своих трудах. Стоики-современники могли быть для него главными оппонентами, поскольку они принадлежали к той традиции, по отношению к которой пирронизм был наиболее непримирим.
Таким образом, отрывок Pyrrh. I. 65., независимо от его перевода, далеко не вполне проясняет статус стоицизма во времена Секста. Примечательно, что такой темный и неопределенный отрывок — лучшее из имеющихся свидетельств, которое исследователи могут использовать в качестве доказательства того, что Секст Эмпирик был глубоко погружен в полемику со своими ^35 современниками.
Итак, по всей видимости, аргументы последнего скептика не направлены явно против современных ему стоиков. Стоики, которых он называет, и теории, которые он анализирует, возможно относятся к ранней и средней Стое. Нападки Секста направлены против любого догматизма независимо от определенной эпохи. Каждый из его полемических трактатов начинается с обзора точек зрения, которые были высказаны по некоторому обсуждаемому вопросу от Гомера и далее. Например, он нападает на Эпикура с не меньшей силой, чем на любого
стоика [6]. Только в вопросах логики стоикам уделяется специальное внимание, и это, по всей видимости, связано с тем, что стоики были наиболее выдающимися логиками своего времени. Даже если бы стоицизм полностью угас, чего, конечно, не произошло, Секст все равно считал бы своим долгом попытаться опровергнуть позицию стоиков для того, чтобы исчерпывающе утвердить необходимость практики воздержания от суждений. Таким образом, возможно, что Секст Эмпирик жил в эпоху расцвета стоицизма, но это невозможно определенно утверждать исходя из того, как он обращается к стоикам.
Если бы возможно было бы точно установить даты жизни известного доксографа Диогена Лаэртского, то наиболее решающим свидетельством, на которое можно было бы опереться при определении времени жизни Секста, была бы следующая ссылка Диогена, которую он делает на некоего Сатурни-на: Учеником Менодота был Геродот Тарский, сын Арнея, Геродота слушал Секст Эмпирик, которому принадле-136 жат десять «Скептических книг» и другие превосходные сочинения, а Секста — Сатурнин Кифен, тоже эмпирик
(...Хе^тоо §е §1Г|кооае ХаторпТпо; о Кое^уа8|1Р£ф1кос; ка\ аото;) [7]. К сожалению, мы не знаем, когда жил Сатурнин, а также и того, каков был временной промежуток между Сатур-нином и Диогеном. Кроме того, как уже говорилось, время жизни Диогена столь же трудно определить, как и Секста.
Гален из Пергама часто говорит о некоем Геродоте, которого некоторые исследователи отождествляют с тем Геродотом, который, по словам Диогена Лаэртского, был учителем Секста
Эмпирика [8]. Однако Гален нигде не упоминает Секста, несмотря на то, что он детально обсуждает методические и эмпирические медицинские течения и называет всех вовлеченных в них деятелей. Гален также достаточно подробно говорит о скептиках, так что он должен был бы упомянуть Секста, если бы знал о нем. М.М. Патрик комментирует эту ситуацию следующим образом: «Так как Гален умер около 200 года н. э. в возрасте 70 лет, мы должны были бы датировать философскую активность Секста началом III века, а деятельность Диогена, возможно, следует отнести ко времени немногим позже середины III в., если бы не тот факт, что в начале III в. влияние стоицизма стало падать и вряд ли могло бы вызвать такую горячую враждебность, которую демонстрирует Секст (As Galen died about 200 A. D. at the age seventy, we should fix the date of Sextus early in the third century, and that of Diogenes perhaps a little later than the middle, were it not that early in the third century the Stoics began to decline in influence, and could hardly have excited the warmth of animosity displayed by Sextus) [9]. Если не считать достаточно убедительным аргумент в пользу того, что Секст Эмпирик должен был писать в период расцвета стоицизма, тогда свидетельства указывают на начало III века н. э. Если же принимать этот аргумент, надо отнести время философской активности Секста к концу II века. И либо допустить, «что пик его общественной карьеры был достигнут после того, как Гален закончил те свои труды, которые дошли до нас (that the climax of his public career was reached after Galen had finished those of his writings which are still extant) [10], либо пред-
положить, что по какой-то причине Секст не был известен Галену, несмотря на то, что они были современниками. То, что Гален не ссылается на Секста, с необходимостью не влечет за собой того, что Секст должен был жить после Галена. Хотя если Гален писал во время жизни Секста или после его смерти, то такая оплошность с его стороны, как отсутствие упоминания Секста, по меньшей мере, кажется маловероятной.
Итак, имеющиеся у нас свидетельства таковы, что единственное, что возможно сделать на их основании, это установить рамки на возможные даты жизни Секста в диапазоне от 100 года н. э. до первой половины III века н. э.
Так же невозможно определенно установить, где родился Секст Эмпирик. У Суды есть упоминание Секста из Херонии и Секста из Ливии, согласно которому оба они были скептиками, и Секст из Херонии был автором произведений Секста Эмпирика. Из-за того, что Суда пользуется репутацией ненадежного источника, некоторые исследователи не придают этому свидетельству особого значения (например, Э. Целлер и В. Бро-шар). Однако другие (например, М. Гаас и В. Вольграфф) утверждают, что это свидетельство является достаточно точным и хорошо согласуется с внутренними, или аутентичными свидетельствами и поэтому не следует им пренебрегать [11]. Что же касается самого Секста Эмпирика, то во всех сохранившихся его произведениях имеется только одна ссылка на Херонею [12].
Ни одно свидетельство не обеспечивает убедительных аргументов в пользу любого другого варианта. Ни
одну страну невозможно признать родиной Секста на том основании, что его знания о ней как-то выделяются на фоне его знаний о других странах. Он демонстрирует детальное знакомство со специфическими практиками и особенностями Египта [13], Ливии [14], Афин [15], Александрии [16] и Рима
[17], которое он мог приобрести, путешествуя или живя в этих местах, либо из каких-то письменных источников. Следует отметить, что обсуждая культурные особенности разных стран, он пишет с позиции равнодушного наблюдателя. В книге М.М. Патрик. Секст Эмпирик и греческий скептицизм представлено исчерпывающее обсуждение вопроса о том, где находилась скептическая школа, когда учил Секст
[18]. В данном случае следует отметить, что вряд ли возможно говорить о скептиках в терминах организованной школы, в отличие, например, от стоиков. «Ученики, слушатели и последователи Пиррона, — отмечает профессор А.В. Семушкин, — по-видимому не представляли собой товарищества, объединенного уставом школы и корпоративной этикой. Среди окружения |37 философа встречаются имена Еврило-
ха, Филона Афинского, Гекатея Абдер-ского, Навсифана Теосского — имена, почти ничего не говорящие нам с точки зрения прояснения и уточнения первоначальной скептической доктрины» [19]. О скептической школе возможно говорить, в известной мере, условно, так как она состояла немногим более чем из одного человека и каких-нибудь последователей, которых он мог приобрести, с чем во многом связаны трудности в локализации пир-ронистской «школы»; и поэтому «школа» могла не иметь какого-то закрепленного месторасположения или
организации, помимо самого преподавания. Однако исследователи, в большинстве случаев, склонны считать пирронистов гораздо более организованным течением, чем можно обосновать свидетельствами.
Не представляется возможным установить с достоверностью, где учили пирронисты до или после Энесидема. Перипатетик Аристокл говорит, что Энесидем учил в Александрии. Если бы пирронистская традиция имела определенный центр до или после Эне-сидема, то Александрия была бы наиболее вероятным местом. Однако по словам самого Секста Эмпирика (в Пирроновых положениях) он учит не в Александрии или Афинах, а в каком-то другом месте [20]. Так же он говорит, что он учит там же, где учил его наставник [21]. В данном случае получается, что «школа» должна была переехать из Александрии в течение жизни или после смерти учителя Секста. Куда могла переместиться «школа»? По мнению Е. Паппенгейма, пирронисты перебрались в какой-то неизвестный город на Востоке. Этот 138 исследователь отмечает, что в греческой литературе можно обнаружить частые ссылки на пирронизм и Секста Эмпирика, тогда как в римских произведениях Секст никогда не упоминается. Однако трудно представить, в каких римских текстах, по мнению Е. Паппенгейма можно встретить упоминания о Сексте Эмпирике. Далее он полагает, что со стороны Секста было бы неразумно перенести «школу» в Рим, где в почете у императоров был стоицизм. С другой стороны, М. Гаас считает, что Пир-роновы положения увидели свет в Риме. Такое предположение базируется, главным образом, на изучении
ссылок, которые Секст делает на Рим и римлян. М. Гаас отмечает, что последний скептик никогда не противопоставлял Рим тому месту, откуда он говорит, и что само определение закона и конкретные законы, с которыми Секст себя отождествляет, т. е. говорит о них «наши» — римские. Кроме того, М. Гаас не предпринимает попытку показать, что законы, с которыми Секст Эмпирик себя отождествляет, не согласуются с греческими законами. Если бы он доказывал это, он столкнулся бы со значительным затруднением, потому что Секст не говорит о провинциальных законах, а в конце II века главные законы Греции и Рима во многом совпадали. М. Гаас также утверждает, что, так как Александрия и Афины исключаются, то Рим остается единственным местом, в котором значительное влияние стоиков могло спровоцировать Секста Эмпирика на острую полемику. Кроме того, в Риме имелась достаточно богатая библиотека, что позволяет объяснить множество ссылок на разнообразные тексты, которые характерны для сочинений Секста. И, наконец, М. Гаас отождествляет Геродота, который, по словам Галена, учил в Риме, с Геродотом, которого Диоген Лаэртский называет учителем Секста (22).
М.М. Патрик утверждает, что Секст Эмпирик, говоря об обычаях Александрии и Рима, вряд ли цитирует какие-либо доступные ему тексты, скорее всего, он размышляет над своим личным опытом проживания в этих местах. Однако М.М. Патрик не предоставляет доказательств в пользу этого положения, принимая его как очевидное, в то время как Э. Цел-лер и Е. Паппенгейм смотрят на дан-
ный вопрос иначе. Не существует какого бы то ни было определенного свидетельства, исключающего возможность того, что Секст заимствовал знания из некоего текста, но также возможно согласиться с М.М. Патрик в том, что, по видимости, для Секста не составляло труда свободно использовать эти знания об обычаях людей и ориентироваться в них таким образом, как будто это «его знания». Однако далеко не очевидно, что ему действительно пришлось жить в этих местах для того, чтобы приобрести знание о них. Античный скептик вполне мог приложить особые усилия, чтобы стать знатоком как можно более широкого круга обычаев для того, чтобы суметь показать, что принимаемое за закон природы на самом деле является произвольной выдумкой. М.М. Патрик отмечает, что Секст ссылается на Асклепиада десять раз в сохранившихся произведениях [23]. Асклепиад превратил Рим в один из мировых центров медицинской профессии. Этот факт возможно интерпретировать «в пользу Рима», но, тем не менее, его невозможно рассматривать в качестве убедительного свидетельства. Однако мало сомнений и в том, что медицинская школа в Александрии должна была интересоваться и быть информированной о деятельности и врачах римской школы.
Вместе с М. Гаасом, М.М. Патрик утвержает, что Секст должен был написать Пирроновы положения в одном из центров стоицизма [24]. Так как Александрия и Афины исключаются, остается Рим.
2 / 2008
Тем не менее свидетельства слишком неубедительны для того, чтобы допустить такое определенное заключение. Секст Эмпирик мог пред-ставить свои Пирроновы положения в Риме, как утверждает М. Гаас, а мог также отправиться в какой-то неизвестный город на Востоке, как предполагает Е. Пап-пенгейм. Свидетельства в поддержку каждого из этих предположений не позволяют отдать однозначного предпочтения какому-либо из них.
Итак, вопросы, связанные со временем жизни, местом философской деятельности и родом практических занятий последнего скептика, как видим, являются достаточно запутанными и дискуссионными; а поскольку круг античных свидетельств по данной проблематике вполне определен (вряд ли возможно ожидать в будущем открытия и появления в исследовательском «арсенале» каких-либо новых свидетельств), то единственное, на что возможно рассчитывать в будущем, это — на по- jjg явление новых интерпретаций и выводов относительно жизненных перипетий Секста Эмпирика, которые однако, по всей видимости, не смогут радикально изменить сложившейся ситуации и внести какую-либо ясность и определенность в рассматриваемые вопросы, а тем более — придать им характер завершенности и исчерпанности.
ЛИТЕРАТУРА ПРИМЕЧАНИЯ
1. Недошедшие до нас произведения Секста Эмпирика: 1) «Врачебные мемуары» («IatpiKa upomvrimaTa») (См.: Adv. math. VII. 202); 2) «Эмпирические мемуары» («^mPEipiKa upomvi|maTa»)
Преподаватель.!!
2.
3.
140
(См.: Adv. math. I. 61); 3) «О душе» («Пер1 yuxh?») (См.: Adv. math. VI. 55. X. 284.).
Conf. House D. K. The life of Sextus Empiricus // The Classical quaterly. — Vol. 39. — Num. 1. —1980. — P. 227 — 238. P. 227.
Conf.: Pappenheim E. Lebensverhaltnisse des Sextus Empiricus. — Berlin, 1887. Patrick M.M. Sextus Empiricus and Greek Scepticism. — Cambridge, 1899. Brochard
V. Les Sceptiques grecs. — Paris, 1959. Haas M. Leben des Sextus Empiricus. — Burbhausen, 1882. Goedeckemeyer A. Die Geschichte des griechischen Skeptizismus. — Darmstadt, 1968. Zeller E. Die Philosophie der Griechen. — Ed. Wellman E. Leipzig, 1923. Dal Pra M. Lo Scetticismo greco. — Milano, 1950. Sext. Emp. Pyrrh. I. 65. Pyrrh. I. 69.
Conf. Sext. Emp. Adv. Math. I. 1 — 6. Diog. L. IX. 116.
Conf. House D. K. The life of Sextus Empiricus // The Classical quaterly. Vol. 39. Num. 1. 1980. P. 227—238. P. 230. Patrick M.M. Sextus Empiricus and Greek Scepticism. — Cambridge, 1899. — P. 10.
10. Ibid.
11. Conf. House D. K. The life of Sextus Empiricus // The Classical quaterly. Vol. 39. Num. 1. 1980. P. 227—238. P. 231.
12. Sext. Emp. Adv. math. I. 295.
13. Pyrrh. I. 83; Pyrrh. III. 202, 205; Adv. Math. XI. 15.
14. Pyrrh. I. 84; Pyrrh. III. 224; Adv. Math. VIII. 147; Adv. Math. II. 105.
15. Pyrrh. II. 98; Pyrrh. III. 24; Adv. Math. VIII. 145; Adv. Math. IX. 368; Adv. Math. I. 87; Adv. Math. I. 148; Adv. Math. I. 228; Adv. Math. I. 246; Adv. Math. II. 22; Adv. Math. II. 35; Adv. Math. II. 77; Adv. Math.
VI. 14.
16. Pyrrh. II. 221; Adv. Math. X. 15; Adv. Math. X. 95.
17. Pyrrh. I. 149; Pyrrh. I. 152; Pyrrh. III. 221; Adv. Math. I. 218.
18. Conf. Patrick M.M. Sextus Empiricus and Greek Scepticism. — Cambridge, 1899. — P. 12—21.
9.
19. Семушкин А.В. Античный скептицизм. Лекция 1. Пирронизм. Вестник Российского университета дружбы народов. Философия. Bulletin of Peoples Friendship University of Russia. Philosophy. — М., 1997. ? 1. С. 176—187. С. 183—184.
20. Conf. Pyrrh. II. 98; Pyrrh. III. 221; Adv. Math. VIII. 145.
21. Conf. Pyrrh. III. 120.
22. Conf. House D. K. The life of Sextus Empiricus // The Classical quaterly. Vol. 39. Num. 1. 1980. P. 227—238. P. 232—233.
23. Conf. Patrick M. M. Sextus Empiricus and Greek Scepticism. — Cambridge, 1899. — P. 20. Conf. Pyrrh. III. 32; Adv. Math. VII. 91, 202, 323, 380; Adv. Math. VIII. 7, 188, 220; Adv. Math. IX. 363; Adv. Math. X. 318.
24. Conf. Patrick M.M. Sextus Empiricus and Greek Scepticism. — Cambridge, 1899.— P. 21. ■
