CC BY
26
обстановки (снижению преступности, росту числа трудоспособного населения, повышению уровня образования иммигрантов), но и экономической: поможет привлечь больше иностранных инвестиций, предотвратить утечку из стран капитала и крупных производств,
что часто связано с высокими налогами в этих государствах. Таким образом, приток иммигрантов способствует росту производства и повышению занятости населения, что делает «страх перед иностранцами» необоснованным.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Билсборроу, Р.Е. Статистика международной миграции: рекомендации по совершенствованию системы сбора данных [Текст] / Р.Е. Билсборроу, Г. Хьюго, А.С. Обераи, Х. Злотник. - М., 1999. - 157 с.
2. Денисенко, М.Б. Иммиграционная политика в Российской Федерации и странах Запада [Текст] / М.Б. Денисенко, О.А. Хараева, О.С. Чудиновских. — М., 2003. — 543 с.
3. Северная Европа. Регион нового развития [Текст] / под ред. Ю.С. Дерябина, Н.М. Антюши-ной. — М., 2008. — 325 с.
4. Ederlund, L. From immigration policy to integration policy [Text] / L. Ederlund. — Stockholm, 2007. - 53 p.
5. Nordic Statistical Yearbook [Text]. - 2009. -250 p.
6. Register-based Statistics in the Nordic Countries — Documentation of Best Practices [Text]. Paper prepared by Harald Utne, Meeting on Population and Housing Censuses Organized in Cooperation with UNFPA. — Geneva, 12-16 December 2005. 45-83 p.
УДК 17.033.+316.344.42+316.422
И.Н. Протасенко
СОВРЕМЕННЫЙ БОНАПАРТИЗМ В КОНТЕКСТЕ СИСТЕМНОЙ ЭКОЛОГИИ СОЦИАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИХ ТРАНСФОРМАЦИЙ
Никакая социальная структура сама себя не меняет и не сохраняет. И то, и другое делает политика.
А.М. Пятигорский
Целью статьи является анализ проблем системной экологии общественно-политических трансформаций, связанных с ролью властной элиты. Системная экология общественно-политических изменений — это знание, связанное, как нам представляется, с корректировкой, реабилитацией или даже реанимацией социальной ткани. Как и всякое знание, этот инструмент амбивалентен в отношении Добра и Зла. Важными вопросами являются: кто, почему и во имя чего использует данный ресурс в ходе социальных трансформаций? Ответ на них требует социально-философского анализа сущего и должного в
процессах социально-политических изменений.
Сложность заключается в том, что роль элиты в любых социальных преобразованиях трудно переоценить, особенно когда осуществляются радикальные социально-политические изменения, тем более изменения, инициированные сверху. Как точно подметил C. Lord, «никакие режимы, ни их социальная практика не могут быть поняты без обращения должного внимания на элиты, на то, что в значительной степени их контролирует и определяет» [11, с. 50].
Специалисты, анализируя положение в России, ситуацию во власти, обращают внимание
на нарастание авторитарных тенденции, отмечают устойчивый процесс сосредоточения власти в одних руках [3], сравнивают Россию с Веймарской Германией [7], обнаруживают правовые аналогии с бонапартистской практикой [8], слышат термидорианские мотивы [4], чутки к появлению той или иной персоны из силовых ведомств в коридорах власти. Применение Закона о СМИ в контексте авторитарных тенденций также не остается без исторических реминисценций. Можно ли классифицировать сложившуюся ситуацию как бонапартистскую, какие перспективы для страны в целом открываются в обнаруженных тенденциях?
Бонапартизм, как известно, представляет собой процесс формирования авторитарной власти на основе народного волеизъявления в условиях политической нестабильности и кризиса как результат революционных трансформаций. Кризис носит системный характер (понимаемый нами как единство экономического, социального, политического, психологического кризисов) и является необходимым условием генезиса бонапартизма.
Современные дискуссии о модернизации страны касаются в основном проблем, связанных с постигшей страну в результате либеральных реформ разрухой, с необходимостью внедрения инновационных технологий, развития институтов гражданского общества, расширения малого и среднего бизнеса. Вместе с тем отмечается, что произошедшие изменения в социальной, политической и экономической сферах жизни во многом способствовали разрушению ценностного мира человека, его (человека) дезориентации и дезорганизации. Такого рода трансформации атомизируют социум. Атомизация—это разрыв устойчивых социальных связей, понижение уровня рациональности индивидов в результате кризиса, нагнетания атмосферы неуверенности и страха. Наблюдаются резко возрастающая социальная мобильность, распад связей, крушение традиционных норм и авторитетов, крайности богатства и бедности, избыток рабочих рук, появление массы незанятых людей без определенного социального положения, хроническая экономическая неуверенность и социальная фрустрация. Такая ситуация становится причиной появления множества разобщенных, неустойчивых,
отчужденных, озабоченных, бессильных и подавленных людей. Процесс массификации неразрывно связан с процессом атомизации, является его следствием. Атомизированное общество с необходимостью превращается в массу. Массификация — это смешение и стирание социальных групп. Процессы атомизации и массификации социума, сопутствующие радикальным революционным трансформациям, свидетельствуют о том, что социальная среда деградирует и становится опасной как для человека, так и для целостности социума.
Известно, что никакое модернизацион-ное общество невозможно без существенных трансформаций в сознании людей. Выработка смыслов и ценностей, социальная интеграция и управление осуществляются в любом устойчиво воспроизводящем себя обществе. Это еще более значимо для социума, переживающего кардинальные социально-политические преобразования, находящегося в состоянии неустойчивого равновесия и системного кризиса. Целе-ценностная ориентация социума задается элитой. Именно элитные группы выступают той средой, где в первую очередь происходит генерация новых социальных тканей, создание и рост общественного капитала [2, с. 97].
Что понимать под элитой? Как влияет на общество в целом социальная практика элиты? В настоящее время всякое сколько-нибудь серьезное обсуждение сущности элит попадает в неразрешимое противоречие анализа сущего и должного, поскольку образ должного в плане элиты выглядит утопично, а сущее, несмотря на реальность, — циничной пародией. Например, О. Крыштановская в анализе наличной ситуации использует следующее определение: «Под элитой я понимаю не самых лучших, выдающихся и прекрасных внешне и внутренне людей нашей страны, а просто-напросто правящий класс, властвующую элиту, политическую элиту, то есть людей, которые управляют страной» [6]. М.Н. Афанасьев определяет свой вариант концептуализации субъекта и порядка социального господства в сегодняшней России как постноменклатурный частно-государственный патронат [2, с. 8]. Н. Нарочницкая включает в понятие «элита» ту категорию людей, которая «неизбежно занимает места в финансовых, политических, идеологических кругах, СМИ,
властных структурах», и тех, «кто так или иначе участвует в принятии решений, формулировании неких идеологических и ценностных ориентаций в таких сферах, как предпринимательство, СМИ, образовательные структуры» [5]. Именно от них, по ее мнению, зависит, каким будет следующее поколение нашего общества.
Мы полагаем, что современная российская элита являет собой результат деградации и разложения советской элиты, ярко обнаруживая паразитизм, дисфункцию, неготовность и неспособность осуществлять действия, задаваемые социальной ролью. Кризисная ситуация, в которой оказалась страна, свидетельствует о том, что логика политического выбора нынешней российской элиты направлена на то, чтобы стать частью мировой элиты. Теперь, в эпоху глобализма, быть элитой означает собственно членство в неком тайном интернационале, никак не связанном с местными национальными интересами. Этот выбор предопределяет дальнейшее развитие страны в формате корпорации-государства. Корпорация-государство — это государственное образование, в котором господствующие группы перенацеливаются на чисто экономические факторы и отбрасывают все, что связано с национальными и социальными факторами, т. е. происходят денационализация и десоциализация государства. Корпорация-государство — это административный аппарат, который стремится свести к минимуму издержки по содержанию территории и ее населения. Соблазн интеграции в западную элиту выявил готовность национальной элиты к собственной денационализации, иначе говоря, стремление поставить себя в независимое положение от интересов страны и чаяний народа. Деятельность этой элиты привела к упадку науки, свертыванию прикладных и фундаментальных исследований, деградации системы образования, работа которой продолжалась по инерции, без социально-экономической цели и смысла, примитивизации народного хозяйства в целом, утрате квалификации миллионами людей.
Отвечает ли ожиданиям и требованиям момента сегодняшняя элита? Думаем, что вопрос остается открытым. Во всяком случае, ее социальная практика негативно влияет на социум. Неудовлетворительность функциональности
элиты, готовящей стране судьбу сырьевого ресурса Запада, очевидна.
Полагаем, что методологически неоправданно совсем отказываться от осмысления элиты в парадигме должного, поскольку необходимые перемены никому, кроме нее, не под силу. Традиция в понимании элиты как образца лучшего, как поведенческого паттерна, задающего пример служения отечеству и народу, имеет большую историю. Как известно, прежде народы возлагали на национальную элиту свои лучшие надежды, элита была квинтэссенцией народного опыта, выразительницей воли нации и стремления к лучшему будущему. Все то, что обещали народам прогресс и просвещение, воплощалось в деятельности национальных элит. Принцип американского бизнеса «что хорошо для Рокфеллера — хорошо для США» в подражательной практике новых российских олигархов потерял свою руководящую силу. Интересы бизнеса и интересы страны и ее народа утратили свою взаимосвязь и взаимообусловленность.
Неоднородность элиты позволяет надеяться, что необходимые силы для конструктивных преобразований в стране есть. Так, М.Н. Афанасьев такого рода силы называет «элитами развития», под которыми он понимает рейтинговые и статусные верхи социальных групп развития, аналитически исключая из них олигархию государственных верховников и тесно связанных с ними глав крупных корпораций — сегодняшнюю элиту господства [2, с. 20]. Нам представляется, что следует различать элиту как наследие 1990-х и элиту в робкой динамике ее эволюции в сторону возникновения и укоренения групп развития.
Социальная среда зависит от господствующих паттернов коллективных представлений, моделей поведения и ментальных стереотипов. Ее развитие несколько запаздывает, как бы идет следом за смыслами, образцами, моделями, вырабатываемыми элитой. Поэтому вполне закономерно, что сегодняшняя социальная среда больна результатами действий элиты 1990-х. Урон, нанесенный социальной среде, измеряется потерей целого поколения. Не прошли даром годы жизни в условиях разрушенной мировоззренческой системы базовых ценностей, в особенности для молодежи. И теперь нужна не абстрактно «большая кропотливая работа»,
а целенаправленная социальная политика, чтобы исправить уродства социальной ткани, оздоровить общество, настроить его на самостоятельность, конструктивность и оптимизм. Социальная ткань имеет реактивную природу. Иначе говоря, социум развивается в заданных политикой рамках закона, допустимых моделях, определенном канале вариантов возможностей. Скажем, возникновение Федерации независимых профсоюзов РФ, независимых СМИ, Общества солдатских матерей, Общества защиты прав потребителей, даже трансформация преступных группировок в России происходила под влиянием как политических, так и экономических процессов. Распад СССР и последующие реформы были связаны с ослаблением роли государства, с утратой им ряда важных функций. В частности, децентрализация и перестройка силовых структур привели к ослаблению социальной защищенности и росту преступности [10, с. 94].
По мнению М.Н. Афанасьева, появление новых общественных объединений, «разнообразных профессиональных ассоциаций, товариществ собственников жилья и других соседских объединений, объединений людей в защиту своих прав и интересов, добровольных групп для занятий с детьми и молодежью» свидетельствует о проявлении позитивной тенденции в росте их числа и численности [2, с. 6]. Действительно, тенденция есть, но пока только тенденция. Народ все еще живет своей жизнью, точнее выживает, как может. Все еще не преодолено наследие 1990-х — маргинализация общества, рост безработицы, высокая смертность, криминализация обстановки в целом, рост количества преступлений против человека, наркоторговля, рост детской беспризорности.
Важно понимать, что темп политических изменений обычно намного превышает темп изменений социальных структур. Общество в целом закономерно отстает от наиболее энергичной и продвинутой части общества, оставаясь в состоянии обнадеживающего выживания. И это, с одной стороны, является предпосылкой к дальнейшему движению по пути становления и развития самостоятельных, самоуправляющихся, демократических сообществ, активно выражающих свое мнение и готовых его отстаивать. С другой стороны, возможна консервация
несамостоятельности, канализация социальной энергии в борьбе за выживание, попытках остаться на плаву, что называется, сосредоточиться на хлебе насущном, оставаясь объектом манипуляций и эксплуатации.
Если мы хотим по-настоящему низовых самоорганизующихся социальных изменений, то необходимы: время, государственное кураторство в виде принятия своевременных законов, оперативного правового регулирования, государственного внимания и морального поощрения, а также регулирование бизнеса в плане смягчения жесткости в отношении возрастного ценза для старшего поколения при приеме на работу, ценза опыта работы для выпускников высших и профессиональных учебных заведений. О каком соблюдении прав в частных компаниях может идти речь, если даже в бюджетных организациях сотрудники отчуждены от управления собственным предприятием. Обществу солдатских матерей приходится быть в перманентном состоянии боевой готовности, ибо им неведомы планы политиков, а Обществу прав потребителей впору создавать школу опытного потребителя, так как тенденция отмены ГОСТов и сертификаций не обнадеживает простого покупателя. Давно, невзирая на то, «какое нынче время на дворе», выживают, как могут, сообщества родителей детей «с особенностями», как их называют политики, играющие в моду политкорректности. Государство должно задавать «правила игры». Но для этого власть и правящая элита должны определиться с проектом, который они собираются реализовать, в понятиях какой идеологии будут сформулированы базовые цели и ценности и какова стратегия их достижения. Нынешняя элита преследует свои экономические и политические интересы при отсутствии какого бы то ни было понимания своего общественного предназначения. С одной стороны, монополизм извлечения сверхприбыли сегодня настолько высок и узок, социальные издержки олигархии настолько велики и очевидны, что даже в тех самых группах, где концентрируются власть и капитал, большинство понимает патологический характер такого развития. С другой стороны, обнищание народа делает невозможным реализацию модернизационных планов.
Власть и правящая элита в сложившейся ситуации ответственны за решение насущных задач по стабилизации и тонкой настройке раз-балансированного социума. Если это не происходит, если интересы элиты расходятся с интересами народа, спасение обретается в бонапартизме как форме авторитарного правления, возникающего по воле народа. Элита ускользает от ответственной работы на благо целостного социума. Напряжение коллективной надежды, естественно, воплощается в лидере.
Анализируя варианты дальнейшего развития, связанные с авторитаризмом и бонапартизмом, мы обратили внимание на вывод М.Н. Афанасьева, что «консолидация отечественной элиты вокруг президента В. Путина — миф» [2, с. 6], т. е. элита настроена критично и не вполне готова поддержать его курс. Если вспомнить приход к власти В.В. Путина, то, полагаем, это была, безусловно, компромиссная фигура. Иначе говоря, для властной элиты этот лидер не являлся надэлитной фигурой. Этим объясняются те трудности, которые пришлось преодолевать власти в выстраивании властной вертикали, попытках укрепления и увеличения радиуса ее действия. Специалисты теряются в догадках, пытаясь понять, кого защищает режим: народ от дорвавшейся до власти олигар-хизированной элиты, элиту от народа либо никого, выполняя волю политического субъекта, неведомого российскому социуму.
Логика бонапартистской формы государственности требует задействовать все ресурсы власти для дисциплинирования, унифицирования социума, с одной стороны, с другой — социум, осознавая (медленно, с трудом), будет с необходимостью обращаться к рассматриваемой методологии консолидации, формулирования и отстаивания своих интересов — прежде всего экономических и, возможно, политических. Вероятность политических интересов зависит от мировоззренческой зрелости социума и ее элиты, ориентированной на развитие, ее способности противостоять технологиям манипулирования и деструкции. Принято думать, что предел своему развитию может положить само общество, определенным образом организованное, например тоталитарное, фундаменталистское — одним словом, закрытое общество. Однако в условиях современных глобализационных процессов эта
«добровольность» является, по меньшей мере, вынужденной.
Следует понимать, что в катастрофических ситуациях, будь то кризис, война или стихийное бедствие, решение проблем, связанных с выживанием социума, расстановкой приоритетов, в условиях необходимости принятия быстрых оперативных решений, власть должна быть сконцентрированной, предельно профессионализированной, в то же время не теряющей стратегических ориентиров. «По-видимому, России требуется просвещенная деспотия, которая была бы способна привести страну к подлинной демократии, — полагает профессор А. Хиль-Роблес. — В такой огромной и необъятной державе, где столько культур, столько народностей, столько истории, демократия может либо получить импульс сверху, от государственной бюрократии, либо она просто окажется невозможной, ибо народ не сумеет перейти к ней сам. Поэтому на политических руководителях России лежит огромная ответственность. Любой ваш политик, который сумеет заложить прочные основы великой демократической России, почитаемой в соседних и прочих странах, будет прославлен навсегда» [9]. Р. Арон в свое время писал, что если нужен авторитарный режим, чтобы спасти Францию, пусть он приходит; примиримся с ним, ненавидя его [1, с. 168]. Бонапартизм как один из видов авторитарной власти, возникающий в результате революционного катаклизма, направлен на стабилизацию, урегулирование, социальное руководство и модернизацию разрушенного социума.
Таким образом, мы полагаем, что современная ситуация вполне может быть квалифицирована как объективно соответствующая генезису бонапартизма. В логике бонапартизма недостаточность и некоторая неустойчивость власти вынуждают лидера принимать решения от имени народа, через голову партий, элитных групп и т. п. Происходит новое структурирование социума, формирование новой элиты, способной выражать и защищать интересы нации. Задается новый формат элитного консенсуса.
Спецификой современного бонапартизма, мы полагаем, является поливалентность тенденций его развития. Такая неоднозначность, непредопределенность означает, что в условиях существенных социально-политических
трансформаций возможна реализация, по крайней мере, трех вариантов развития социума. Таковыми, по нашему мнению, являются:
♦ модернизация жизни общества и страны в целом,
♦ консервация наличного состояния социума,
♦ дальнейшая эскалация деструктивных социально-экономических изменений.
По сути эту «трехвалентность» бонапартизма можно редуцировать к амбивалентности его тенденций: либо прорыв к оздоравли-вающемуся социуму, модернизированному с хорошим прогнозом поступательного развития, либо дальнейшая деградация и распад. Это заставляет общество быть в высшей степени небезразличным к стратегии, идеологии и проекту нового бонапарта.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
1. Арон, Р. Мемуары: 50 лет размышлений о политике [Текст] / Р. Арон. — М.: Ладомир, 2002.
2. Афанасьев, М.Н. Российские элиты развития: запрос на новый курс [Текст] / М.Н. Афанасьев. — М.: Фонд «Либеральная миссия», 2009.
3. Сироткин, В. Бонапартизм: пришел ли он в Россию? [Текст] / В. Сироткин // Россия XXI. — 1993. — № 11-12. - С. 82-95.
4. Вахитов, Р.Р. От термидора к бонапартизму: логика либеральной контрреволюции [Текст] / Р.Р. Вахитов // Восток. - 2004. - Май (№ 5 (17)).
5. Какая элита нужна России? [Электронный ресурс]: «круглый стол» Фонда исторической перспективы. - Режим доступа: http://www.perspektivy.info/ ргМ.рИр?ГО=36284
6. Крыштановская, О. Российская элита на переходе [Электронный ресурс]. - Режим доступа: ЫХр:// www.polit.ru/lectures/2008/07/31/ rus_elita.html.
7. Люкс, Л. «Веймарская Россия?» — заметки об одном спорном понятии [Текст] / Л. Люкс // Вопр. филос. - 2008. - № 2. - С. 29-41.
8. Медушевский, А. Бонапартистская модель власти в России [Текст] / А. Медушевский // Конституционное право: Восточноевроп. обозр. -2000. -№ 4(33) / - 2001. № 1 (34). - С. 161-167.
9. Просвещенная деспотия как демократический проект [Электронный ресурс]: интервью с профессором Альваро Хиль-Роблесом // Неприкосновенный запас. - 2009. - № 5 (67). - Режим доступа: http:// magazines.russ.ru/nz/2009/5/pr20.html.
10. Крыштановская, О. Нелегальные структуры в России [Текст] / О. Крыштановская // Социол. ис-след. - 1995. - № 8.
11. Lord, C. The Modern Prince: what leaders need to know now [Text] / С. Lord. - New Haven; London: Yale University Press, 2003.
