CC BY
44
УДК 316.7
DOI 10.23672/SAE.2019.2019.43732
Троцук Ирина Владимировна
доктор социологических наук, профессор кафедры социологии, Российский университет дружбы народов [email protected]
Субботина Мария Владимировна
аспирантка кафедры социологии, Российский университет дружбы народов (РУДН) [email protected]
Irina V. Trotsuk
Doctor of Sociological Sciences, Professor of Department of Sociology, Russian Peoples Friendship University [email protected]
Maria V. Subbotina
Graduate student of Department of Sociology, Russian Peoples Friendship University [email protected]
Социологическая
трактовка понятии со сложной коннотацией: взаимосвязь героизма и счастья
Sociological interpretation
of the complex and connoted concepts: the relationship of heroism and happiness
Аннотация. Различия социологического дискурса и повседневного языка, как правило, сводятся к «масштабу» концептуальных обобщений, однако многие обыденные понятия используются и в социальных науках, сохраняя привычную неоднозначность и многослойность. В последние годы такими понятиями все увереннее становятся «счастье» (в психологическом контексте - как долг каждого, в социологическом - как критерий оценки благополучия целых сообществ и даже стран) и «героизм» (как метафора, идеал и формальное основание для социального признания). В статье представлен один из возможных подходов к поиску концептуальных и операциональных определений героизма -как взаимосвязанного со словом «счастье» в разных его интерпретациях и требующего дальнейших исследований своего смыслового наполнения в сочетании с оценками субъективного благополучия.
Ключевые слова: счастье, героизм, герой, субъективное благополучие, концептуальное определение, эмпирические индикаторы, социологический дискурс, повседневность, социологические исследования.
Annotation. The differences between sociological discourse and everyday talks are usually determined by the «scale» of conceptual generalizations; however, many everyday concepts are also used in social sciences while preserving their usual ambiguity. In recent years, «happiness» (in the psychological context, as a duty of everyone, and in the sociological context, as a criterion for assessing the well-being of whole communities and even countries) and «heroism» (as a metaphor, ideal, and formal basis for social recognition) have become such concepts. The article presents one of the possible approaches to the search for conceptual and empirical definitions of heroism as related to happiness in its various interpretations and as requiring further studies of its content in relation with assessments of subjective well-being.
Keywords: happiness, heroism, hero, subjective well-being. conceptual definition, empirical indicators. sociological discourse, everyday life, sociological studies.
Социологический дискурс нередко опирается на очень сложные обыденные понятия, полагая, что их неоднозначная научная концептуализация, в той или иной мере, компенсируется прозрачностью и очевидностью для любого человека, а потому инструментарий социологических исследований может использовать такие понятия как само собой разумеющиеся и даже как индикаторы неких социальных феноменов [см., напр.: 1]. К сожалению, это правило работает далеко не всегда, и самые яркие примеры подобных понятий, весьма неоднозначных в силу своей чрезмерной коннотированности, - это «счастье» и «героизм», которые сегодня часто встречаются как в социологических опросах, так
и в многочисленных медийных рейтингах и голосованиях. Так, например, в повседневной жизни мы обычно ассоциируем героизм с некоей вершиной мужества и добродетели, считаем его тем идеальным типом поведения, на который должен ориентироваться каждый человек, даже понимая свою неспособность достичь столь высокого уровня социального служения. Возникает ощущение, что героизм - это предельно простое понятие, отражающее способность человека на бескорыстный риск собственной жизнью и здоровьем во благо общества и/или разделяемых группой/сообществом ценностей. Однако, если даже не углубляться в изучение данного феномена, а просто задуматься о заключенных в нем
смыслах, станут очевидны многочисленные парадоксы и противоречия, которые вызывают интерес у исследователей и заставляют разрабатывать различные концептуальные и операциональные определения, призванные упростить (или, по крайней мере, прояснить) трактовку понятия «героизм». Кроме того, пониманию ряда сложнейших в интерпретационном плане феноменов иногда помогают попытки их определения через и во взаимосвязи с другими феноменами, особенно если речь идет о понятиях со сложной коннотацией. Героизм как объект социологического интереса предельно многогранен и потому взаимосвязан со многими социальными феноменами, одним из которых выступает счастье (некоторые стереотипные определения героизма прямо характеризуют его как способность отказаться от личного счастья во имя интересов других людей).
С одной стороны, счастье, как и героизм, - казалось бы, очевидное понятие в обыденном дискурсе, с другой стороны, с научной точки зрения, это объемное и размытое понятие, требующее массы дополнительных уточнений, особенно, когда мы хотим использовать его в социологических опросах. Толковый словарь С.И. Ожегова определяет счастье как чувство и состояние полного, высшего удовлетворения, успех и удачу
[2]. Научные дефиниции «счастья» весьма разнообразны, поскольку опираются на обширный диапазон трактовок, которые учитывают религиозные, морально-этические, психологические, социально-экономические и философские аспекты счастья. Скажем, в философии счастье рассматривается как ощущение удовлетворенности жизнью в целом или как рефлексивная оценка человеком частоты и интенсивности положительных эмоций в ходе всей его жизни. Универсальным аспектом счастья в философии постулируется стремление к нему как изначально присущее каждому человеку и составляющее неотъемлемую часть его существования, а изменчивым аспектом - смысловое наполнение счастья в зависимости от поколенческой принадлежности человека, его образа жизни, общей жизненной стратегии, взглядов, установок, биографически детерминированной ситуации и т.д.
[3]. Психологическая трактовка счастья, напротив, не разводит эти два аспекта, а утверждает, что ощущение счастья зависит от психологического состояния, поэтому можно говорить о кратковременном переживании радости, душевном подъеме, ощущении прилива сил, а также об ожидании и предвкушении таких состояний как единственных доступных человеку форматах счастья [4].
Для социологии наиболее близки те междисциплинарные определения счастья, что характеризуют его как удовлетворенность своей жизнью, хотя различают виды этой удовлетворенности [5]:
- эпизодическое счастье в случае удачи, успеха, любого достижения желаемого;
- удовлетворенность как общая фоновая характеристика продолжительных периодов жизни,
общее ощущение собственной «счастливости» или рациональное признание своей жизни таковой по определенному набору критериев1.
Кроме того, для человека важно производить впечатление счастливого, потому что это социально одобряемое качество «нормального» члена общества.
Для многих исследователей счастье выступает синонимом субъективного благополучия, состояния удовлетворения всеми аспектами жизни [6], т.е. важно не только объективное наличие социальных благ и достижений, а их субъективная оценка как значимых. Соответственно, в социологии счастье нередко выступает как кратковременное чувство в конкретный период времени, поэтому столь важными оказываются мониторинговые «измерения» уровня счастья, а также изучение факторов, определяющих наличие или отсутствие ощущения счастья в конкретных условиях. Но в данной трактовке счастье оказывается связано с миром эмоций и мотиваций [7], и иногда исследователи пытаются дать определение счастья, обращаясь даже к иерархической модели потребностей человека А. Маслоу. Безусловно, эта иерархическая модель часто критикуется как утратившая свой эвристический потенциал в современном мире и даже как чрезмерно упростившая логику человеческой мотивации и поведения уже в момент своей разработки, однако нельзя не признать, что, как некая «идеальная модель» (в веберовском смысле), она все еще неплохо объясняет повседневные выборы людей и испытываемое ими ощущение счастья при удовлетворении потребностей каждого уровня, особенно, если эти запросы принимают острую форму: нам важно удовлетворить свои физиологические потребности, чувствовать себя в экзистенциальной и социальной безопасности, испытывать любовь, привязанность и принадлежность к социальной группе, где нас уважают и одобряют, и, скорее всего, лишь в таком спокойно-безопасном состоянии мы в полной мере способны испытывать эстетическое наслаждение и думать о самореализации и раскрытии собственного потенциала. Нередко именно те люди, что способны пренебречь самыми нижними или, напротив, самыми верхними уровнями потребностей ради безопасности других людей или общества в целом, и являются для нас героями.
Иными словами, «титул»/статус героя является социальной конструкцией - без внимания и признания обществом некоего поступка и/или решения героическим, феномен героизма просто невозможен: именно сообщество признает человека героем, а он, тем самым, удовлетворяет свою потребность в уважении. Кроме того, согласно пирамиде Маслоу, можно трактовать феномен героизма как высшую степень самореализации человека - через раскрытие им собственного
1 Статья подготовлена при поддержке РФФИ. Проект № 18-011-00993 «Счастье как междисциплинарный конструкт: варианты социологической концептуализации и операционализации».
потенциала, т.е. героизм представляет собой наивысшее проявление человеческих возможностей. В то же время, героизм нередко трактуется как способ достижения счастья. Например, в книге «Героизм и благополучие в XXI веке» утверждается, что героические поступки во благо других и преодоление себя могут сделать человека счастливым [12], и эта идея лежит в основе проекта Ф. Зимбардо «Героическое воображение» (https://www.heroicimagination.org).
Связь между героизмом и счастьем - частый сюжет в исследованиях альтруизма, где, в частности, рассматриваются разные типы героизма [11]:
- военный - человек рискует жизнью по долгу службы/согласно формальным предписаниям и самой сути своей работы/профессии/ситуации;
- гражданский - добровольный риск собственной жизнью гражданскими лицами, не при исполнении должностных обязанностей, а «по зову совести/сердца»;
- социальный - помощь нуждающимся, занятия благотворительностью и другие форматы социального служения/заботы без непосредственного риска жизнью и здоровьем.
Благотворительность, иногда, прямо называют «целенаправленным героизмом» [10], причем, постоянное участие в чьей-то жизни удовлетворяет потребность человека в любви и уважении, делая его счастливым: забота о других подпитывает самоуважение, а альтруистические жесты создают ощущение полноценной жизни, не ограниченной только накоплением и потребительством. Кроме того, нередко, в словарях по своему эмоциональному накалу понятия «счастье» и «героизм» рассматриваются как, по сути, синонимичные понятия: например, в электронном словаре. URL : https://thesaurus.plus/related /heroism/happiness#collocations в качестве общего синонима слов «heroism» (героизм) и «happiness» (счастье) предлагается слово «exaltation» (восторг, восторженное состояние, (само)возвеличивание, самозабвенный восторг).
Несомненно, не только благотворительная деятельность и иные формы помощи нуждающимся вызывают у окружающих чувства одобрения и уважения. Сегодня появилось множество способов добиться общественного признания, однако, массовый обмен информацией между людьми посредством Интернета породил и феномен «лжегероизма», который еще более тесно связан с ощущением счастья, чем «классический героизм», не столь тотально детерминированный жаждой общественного признания. Например, «лжегерои-благотворители» занимаются помощью другим исключительно напоказ, активно сообщая о своей благотворительности в социальных сетях и используя ее для формирования положительного имиджа и повышения своей популярности (часто в коммерческих целях получения рекламных контрактов и доходов), т.е., конструируют образ героического «благотвори-
теля», не соответствуя при этом главному критерию «настоящего героизма» - не испытывая искреннего желания помочь нуждающимся людям. «Лжегерои-вдохновители» с помощью Интернета призывают людей к рискованным поступкам, вдохновляя их якобы на столь важное «преодоление себя» во имя разных социальных ценностей, но на самом деле речь часто идет о бессмысленном физическом и/или психологическом риске. «Лжегероям-вдохновителям» удается призывать множество последователей совершать определенные действия, благодаря авторитету и имиджу, который они сформировали также благодаря Интернету. Безусловно, в перечисленных случаях «лжегероизма» именно «ореол героизма» позволяет людям чувствовать себя счастливыми.
Практически ни одна работа о героизме не обходится без упоминания книги Джозефа Кэмпбелла «Тысячеликий герой» и описанной им концепции «путешествия героя» [11], которое состоит из трех этапов:
- сначала «персонаж» вовлекается в приключения, на которые соглашается только под влиянием внешних обстоятельств, и здесь же герой встречает наставника;
- второй этап путешествия состоит из столкновений с врагами, в ходе которых герой находит союзников и с разной степенью успешности проходит испытания, а завершается этап тем, что герой с честью выходит из главного испытания, преодолевает кризис самоидентификации и получает искомую награду;
- третий этап пути - это дорога обратно в привычный мир и изменение его к лучшему, благодаря полученным в ходе путешествия знаниям.
Концепция «путешествия героя» обрела междисциплинарную популярность: в частности, она используется в психологии как инструмент, помогающий человеку обрести тот образ жизни, что соответствует его внутренним ценностям и интересам, ведет к упрочению социальных связей и новому осознанию «себя». Такие термины, как «психическое здоровье», «устойчивость», «подлинное счастье» и «удовлетворенность жизнью» часто рассматриваются как цели и этапы «путешествия» человека в поисках своего жизненного благополучия. Ссылаясь на концепцию К. Юнга [12], Кемпбелл утверждает, что странствия и подвиги героя отражают процесс становления личности: человеческое эго - своего рода активный субъект, который в мифах предстает как главный персонаж, его победа над врагами (чудовищами, стихиями и пр.) символизирует победу над нашими внутренними страхами и комплексами, а обретенная в конце странствий мудрость выражает идею окончательного становления самости. Впрочем, для Кэмпбелла «путешествие героя» - это не только метафора героического достижения поставленной цели в ходе преодоления трудностей, но и инструмент осознания и реализации собственного потенциа-
ла, поиск смысла жизни и обретение личной и социальной значимости [8].
Следует отметить, что концепция «путешествия героя» используется сценаристами при создании кинофильмов, например, «мономиф» Кэмпбелла как универсальная структура путешествия архе-типического героя, лег в основу сценарной концепции путешествия героя Кристофера Воглера, повлиявшей на мировую кинодраматургию [13]. Кинематографическое искусство создало собственные выразительные средства, которые основаны на особенностях нашего восприятия и технических возможностях камеры и позволяют максимально убедительно и зрелищно визуализировать все этапы «путешествия героя» во внешнем мире и к осознанию себя: кинематографические планы (отношение ключевого объекта к фону, изменения расстояния между камерой и объектом съемки, общий план - полусредний, средний, укрупненный и крупный и т.д.), переходы между ними, кадрами и эпизодами (технические и визуально-ассоциативного плана), движения камеры и ее «точки зрения», монтаж, организация времени и пространства (используются метафоры, заимствованные из художественной литературы).
Однако не только визуальные способы применяются в кинематографе, чтобы оказать визуальное и мотивационно-ценностное воздействие на зрителя. Существуют разные сценарные модели, которые базируются как на концепции «путешествие героя», так на других психологических теориях, в том числе структурной модели психики З. Фрейду (эго - герой, оно - зло, которое нужно победить, супер-эго - наставник, помогающий герою) или аналитической психологии К. Юнга с архетипами (структурными элементами коллективного бессознательного) [12]. Иными словами, визуальные образы и грамотное построение сценария, основанное на глубоком понимании психологии, дают кинофильмам возможность оказывать влияние на зрителя, заставляя его идентифицировать себя с киногероем, и испытывать те же переживания, что и персонаж на экране (если идентификации не происходит, фильм, скорее всего, ждет коммерческих крах). Таким образом, буквально, «проживая» с героем его сюжетную линию, зритель освобождается от внутренних переживаний и испытывает схожие с персонажем чувства, испытывая чувство счастья, как и реальный герой, преодолевающий аналогичные сложности в действительности. Отражение феномена героизма в кинематографе и ощущение зрителем счастья в процессе просмотра фильма (и идентификации себя с персонажем) помогают увидеть еще одну грань взаимосвязи феноменов героизма и счастья: кинематограф - это симуляция реальности, как любое другое искусство, это симулякр в положительном смысле, т.е. не подделка, а воплощение воображения, способ создавать новое, опираясь на «старое» - объективную реальность. Человек, как правило, предпочитает смотреть те фильмы, в которых персонажи преодолевают (метафорически) те же проблемы и препятствия внешнего и внутреннего свойства,
что и сам зритель, поэтому психологи утверждают, что выбор фильмов может многое рассказать о человеке - о его внутренних проблемах и восприятии социальных проблем [13]. Такой подход может быть интересен для социологов как своеобразная реализация проективных методик в изучении счастья и героизма.
Тем не менее, опираясь на перечисленные выше концепции и трактовки в теоретической интерпретации героизма, социологам, все же, необходимо четко развести разные типы героизма в интересах его эмпирической интерпретации и прикладного изучения. Так, З. Франко, К. Блау и П. Зимбардо [9] попытались внести семантическую ясность в понятие «героизм», обозначив типы ситуаций, в которых этот термин используется в повседневной жизни и в исследователь -ской практике. Они предложили различать 12 героических подтипов и ситуаций, которые «требуют» героических поступков: разработанная классификация включает в себя военный и гражданский героизм (две формы героизма, связанного с риском для жизни и здоровья), а также десять вариантов социального героизма в соответствующих ситуациях (табл. 1). Авторы честно признают, что, как большинства аналогичных априорных и неформальных классификаций, их «реестр» героических типажей несколько произволен и отражает их личные пристрастия, однако нельзя не признать, что предложенная типология и лежащая в ее основе логика заслуживают внимания, пусть и с критическими уточнениями.
Можно создать и иные классификации героизма, основываясь и/или принимая во внимание такой критерий, как испытывает ли человек ощущение счастья (может ли назвать себя счастливым) после совершения героического поступка. Например, в разработанной нами классификации, которая содержит следующие типы героев -герой-воин, герой-спасатель, герой-благотворитель, герой-вдохновитель, герой-авантюрист и герой-демонстратор [14], можно сделать уточнение, что при совершении героического поступка счастье испытывают следующие типы: герой-спасатель (самоактуализация через спасение человеческой жизни и последующее социальное признание), герой-благотворитель (помощь нуждающимся, ощущение чувства возвышенного социального служения без корыстных интересов, но с последующим социальным признанием), герой-вдохновитель (возможность сделать жизнь других людей лучше и изменить социальную действительность) и герой-авантюрист (самоактуализация). В то же время, вероятно, счастье как эмоциональное переживание и социальная удовлетворенность в меньшей степени встроено в такие типы героического поведения, как герой-воин (героизм по долгу службы, необходимость отнимать жизни других людей во имя защиты родины) и герой-демонстратор (тип, пересекающийся и даже накладывающийся на типах «лжегероизма» - «героические» поступки напоказ, не приносящие полноценного удовлетворения).
Таблица 1
Типы героев и ситуации, провоцирующие героические действия
Тип риска Героический подтип Определение/ситуация
Физическая опасность Военные герои и герои по долгу службы Люди, участвующие в военных или спасательных операциях, которые постоянно оказываются в условиях повышенного риска. Героические поступки должны выходить за рамки долга
Гражданские герои -подвергающие себя риску не по долгу службы Гражданские лица, которые стремятся спасти других от физических травм или смерти, сознательно подвергая свою жизнь опасности
Социальная жертва Религиозные деятели Посвящение себя религии, пожизненное религиозное служение, воплощающее высшие принципы или открывающее новую религиозную/духовную основу. Часто: служение наставником или примером покаяния
Политико-религиозные деятели Религиозные лидеры, занимающиеся политикой, чтобы реализовать изменения, или политики, которые имеют религиозные взгляды, которые определяют их политическую деятельность
Мученики Религиозные или политические деятели, которые сознательно (иногда преднамеренно) ставят свою жизнь под угрозу во имя идеи или чтобы привлечь внимание к несправедливости
Политические или военные лидеры Обычно возглавляют нацию или группу в сложный период (война или катастрофа). Служат объединению нации, обеспечивают общее видение проблемы и воплощают качества, которые считаются необходимыми для выживания группы
Авантюрист/исследователь/ первооткрыватель Люди, которые исследуют неизвестные географические районы или используют новые и неизученные методы
Герои науки (совершающие открытия) Люди, которые исследуют неизвестные области науки, новые методы исследования или открывают новые данные, ценные для человечества
Добрый самаритянин Люди, которые делают шаг, чтобы помочь нуждающимся (похоже на альтруизм). Их деятельность может подразумевать или нет непосредственный физический риск
Преодолевший трудности/ неожиданный победитель Люди, которые, невзирая на инвалидность или неблагоприятные условия, преуспели, став социальным и моральным ориентиром для других
Бюрократические герои Сотрудники крупных организаций, участвующие в спорных ситуациях. Как правило, имеют принципиальную позицию, несмотря на давление со стороны, отказываются соответствовать шаблону или слепо подчиняться тем, кто выше по статусу
Информаторы Люди, которые знают о незаконной или неэтичной деятельности и сообщают о ней публично, чтобы добиться изменения ситуации, без ожидания вознаграждения и/или невзирая на негативные последствия для себя
Безусловно, это лишь гипотеза, которая требует не менее серьезной эмпирической проверки, чем исследование Франко, Блау и Зимбардо, которые для подтверждения своей классификации
Литература:
1. Бергер П.Л. Приглашение в социологию: Гуманистическая перспектива. М. : Аспект-Пресс, 1996.
2. Ожегов С.И. Толковый словарь русского языка / С.И. Ожегов, Н.Ю. Шведова. М. : Азъ, 1994.
3. Намлинская О.О. «Экономика счастья» как актуальная проблема эволюции национальной экономики // Региональные проблемы преобразования экономики. 2014. № 3.
4. Veenhoven R. Questions on happiness: Classical topics, modern answers, blind spots // F. Strack, M. Argyle, N. Schwarz (Eds.) Subjective Well-Being: An Interdisciplinary Perspective. Oxford : Pergamon Press, 1991.
типов героизма и сопоставления феноменов героизма и альтруизма опросили несколько тысяч респондентов.
Literature:
1. Berger P.L. Invitation to Sociology: A Humanistic Perspective. M. : Aspect-Press, 1996.
2. Ozhegov S.I. Explanatory Dictionary of the Russian Language / S.I. Ozhegov, N.Yu. Shvedova M. : Az, 1994.
3. Namlinskaya O.O. «Economics of happiness» as an urgent problem of the national economy evolution // Regional Problems of Economic Transformations. 2014. № 3.
4. Veenhoven R. Questions on happiness: Classical topics, modern an-swers, blind spots // F. Strack, M. Argyle, N. Schwarz (Eds.) Subjective Well-Being: An Interdisciplinary Perspective. Oxford : Pergamon Press, 1991.
5. Каретко М.А. О счастье // Вопросы психологии. 1992. № 1-2.
6. Ortiz-Ospina E. Happiness and life satisfaction / E. Ortiz-Ospina, M. Roser. URL : https://ourworldin-data.org/happiness-and-life-satisfaction
7. Качур Н.В. Эволюция социологической интерпретации счастья // Известия Саратовского университета. Серия: Социология. Политология. 2013. Т. 13. № 4.
8. Heroism and Wellbeing in the 21st Century. Applied and Emerging Perspectives / O. Efthimiou, S.T. Allison, Z.E. Franco (Eds.). New York : Routledge, 2018.
9. Franco Z. A conceptual analysis and differentiation between heroic action and altruism / Z. Franco, K. Blau, Zimbardo P. Heroism // Review of General Psychology. 2011. Vol.15. № 2.
10. Bronk K. The intersection of purpose and heroism: A study of exemplars / K. Bronk, B. Riches // S.T. Allison, G.R. Goethals, R.M. Kramer (Eds.). Handbook of Heroism and Heroic Leadership. New York : Routledge, 2017.
11. Кэмпбелл Д. Тысячеликий герой. К.-М. : Ваклер; Рефл-бук; АСТ, 1997.
12. Юнг К.Г. Очерки по психологии бессознательного. М. : Когито-Центр, 2010.
13. Салахиева-Талал Т. Психология в кино: Создание героев и историй. М. : Альпина нон-фикшн, 2019.
14. Троцук И.В. Оценка влияния кинематографа на социальные представления о героизме: апробация одного подхода / И.В. Троцук, М.В. Субботина // Коммуникология. 2018. Т. 6. № 4.
5. Karetko M.A. On happiness // Issues of Psychology. 1992. № 1-2.
6. Ortiz-Ospina E. Happiness and life satisfaction / E. Ortiz-Ospina, M. Roser. URL : https://ourworl dindata.org/happiness-and-life-satisfaction
7. Kachur N.V. The evolution of the sociological interpretation of happiness // Proceedings of the Saratov University. Series: Sociology. Political Science. 2013. Vol. 13. № 4.
8. Heroism and Wellbeing in the 21st Century. Applied and Emerging Perspectives / O. Efthimiou, S.T. Allison, Z.E. Franco (Eds.). New York : Routledge, 2018.
9. Franco Z. A conceptual analysis and differentiation between heroic action and altruism / Z. Franco, K. Blau, Zimbardo P. Heroism // Review of General Psychology. 2011. Vol. 15. № 2.
10. Bronk K. The intersection of purpose and heroism: A study of exemplars / K. Bronk, B. Riches // S.T. Allison, G.R. Goethals, R.M. Kramer (Eds.). Handbook of Heroism and Heroic Leadership. New York : Routledge, 2017.
11. Campbell J. The Hero with a Thousand Faces. Kiev-Moscow: Wackler; Refl-book; AST, 1997.
12. Jung C.G. Essays on Psychology of the Unconscious. M. : Kogito-Center, 2010.
13. Salakhieva-Talal T. Psychology in the Cinema: Creating Heroes and Stories. Moscow: Alpina non-fiction, 2019.
14. Trotsuk I.V. Assessment of the cinematographic influence on the social representations of heroism: Approbation of an approach / I.V. Trotsuk, M.V. Subbotina // Communicology. 2018. Vol. 6. № 4.
