CC BY
5
Вестник ПСТГУ
Серия II: История. История Русской Православной Церкви.
Илюхина Ольга Александровна, аспирант кафедры истории России XIX — нач. ХХ века Исторического факультета МГУ им. М. В. Ломоносова Россия, г. Москва o.a.ilyukhina@yandex.ru https://orcid.org/0000-0001-8733-5177
2022. Вып. 109. С. 84-105
Б01: 10.15382Миг112022109.84-105
Социокультурный портрет профессоров
и преподавателей российских университетов и духовных академий — участников Всероссийского церковного собора 1917—1918 гг.
Аннотация: Данная статья посвящена составлению социокультурного портрета профессоров и преподавателей российских университетов и духовных академий — участников Поместного Собора 1917—1918 гг. Автор анализирует состав Предсоборного присутствия 1906 г., Предсоборного совета 1917 г. и обращает внимание на возрастающую роль профессоров в подготовке церковной реформы. Профессора, приглашенные по высочайшему повелению к работе над проектом будущего собора, обрели новый смысл своей деятельности, еще одну возможность для служения Церкви. Ведущие специалисты в различных областях богословских, исторических наук, права внесли в дискуссии общественных объединений, церковно-государственных форумов высокий научный уровень аргументации, построения концепций церковного развития. В работе Собора 1917 г. приняли участие 46 профессоров и преподавателей российских университетов и духовных академий. В статье анализируется социальный состав исследуемой группы, образование, ученые статусы. Автор делает вывод, что при наличии многих различий ученые тем не менее имели много общего. Происхождение (36 человек из 46 родились в семьях, принадлежавших к духовному сословию) и образование (35 из 46 обучались в духовных академиях) делали эту группу единым научным сообществом со схожими ценностями и представлениями. Это объясняет отсутствие конфликтов между профессорами и преподавателями университетов и духовных академий. Работа над подготовкой церковной реформы, внеинституциональное положение по отношению к церковной организации дали возможность им обрести новую корпоративную идентичность: на Соборе 1917 г. ученые ощутили себя церковной элитой, которая может и должна блюсти стержень новой экклесиологии — соборность.
Ключевые слова: Предсоборное присутствие 1906 г., Предсоборный совет 1917 г., Поместный собор 1917 г., российские университеты, духовные академии, профессора, просопография.
О. А. Илюхина
© Илюхина О. А., 2022.
Всероссийский церковный собор 1917—1918 гг. несомненно является беспрецедентным явлением в истории Русской Церкви по масштабу обсуждаемых вопросов и его составу. Одной из исключительных черт Собора исследователи называют широкое представительство мирян. Именно они составили большинство — 299 человек из 566 присутствующих1. Ни одна церковная группа не имела такого представительства.
Как следует из работы Г. Фриза, привлечение мирян к церковной реформе являлось объективной необходимостью и было обусловлено логикой развития церковно-государственных отношений в Синодальную эпоху: накопившиеся противоречия между светской и церковной властями, Синодом и епархиальными архиереями, архиереями и клиром могли быть разрешены только при участии не связанной с конфликтами «третьей силы» — мирян2. Как отмечает А. Л. Беглов, именно так и произошло — на Соборе миряне сыграли решающую роль в его консолидации. Представительство мирян способствовало преодолению разделений и подготовке проектов, которые учитывали не корпоративные, а общецерковные интересы3.
Очевидно, что в ситуации, когда соборные решения определяются не корпоративными договоренностями и интересами, а в результате текущей дискуссии многих участников, принципиально важна роль немногих докладчиков, которые могли бы в своих выступлениях квалифицированно представить собственную позицию и привлечь сторонников, т. е. тех, кто могли быть идеологами соборных решений. Особенно интересна роль тех из идеологов Собора, кто был мирянином и, соответственно, оставался равноудален от основных линий разделений между архиереями, монашествующими, белым духовенством. Представляется, что такими людьми могли быть профессора и преподаватели высших российских школ. Целью данной статьи является составление социокультурного портрета профессоров и преподавателей российских университетов и духовных академий — участников Поместного собора 1917-1918 гг.
Новые политические реалии меняющейся России начала XX в. сделали Поместный собор не только желаемым, но и совершенно необходимым мероприятием. Еще до того, как были получены все отзывы епархиальных архиереев о церковной реформе, в столице было принято высочайшее решение о создании особого присутствия для разработки проекта будущего собора, изучения поступивших откликов и подготовки материалов для его заседаний. Именно в рамках этого совещания профессора впервые были приглашены к обсуждению широкого спектра церковных проблем.
Согласно протоколам заседаний Предсоборного присутствия, за весь период его работы (с 6 марта по 15 декабря 1906 г.) в них приняли участие не менее
1 Мраморнов А. И. Поместный Собор Православной Российской Церкви 1917—1918 гг. // Православная энциклопедия. М., 2020. Т. 57. С. 375.
2 Freeze G. Parish Clergy in Nineteenth-Century Russia: Crisis, Reform, Counter-Reform. Princeton, 1983. P. 100-101.
3 Беглов А. Всероссийский церковный собор 1917-1918 гг. как явление соборной практики церкви // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. 2016. № 1 (34). С. 59.
75 человек4, включая специалистов, приглашенных на ограниченное количество совещаний по профильным темам. Из указанных 75 человек миряне составили большинство: в Присутствии работало 12 архиереев, 20 священников и, соответственно, 43 мирянина. Учитывая, что, согласно протокольным записям, на общих собраниях Присутствия могло находиться более 40 человек, это было уникальное явление в жизни Русской Церкви того времени. Впервые за всю Синодальную эпоху церковные проблемы обсуждались на столь широком форуме с привлечением большого количества мирян. В прессе публиковались статьи о работе присутствия, материалы по мере их готовности, что делало форум открытым для общественных дискуссий.
В состав Присутствия — форума экспертов — вошли известные общественные деятели, миссионеры, синодские чиновники, государственные деятели, но самую большую группу составили профессора университетов и академий — 25 человек, практически все ведущие церковные историки, канонисты того времени. Однако следует отметить, что первоначальный состав Присутствия, утвержденный императором, был гораздо скромнее — 33 человека5. Предполагалось, что в работе примут участие 10 архиереев, два чиновника — обер-прокурор и его заместитель, два священника, не работавших на тот момент в высшей школе, но известных своей широкой просветительской деятельностью, и 19 профессоров университетов и академий (включая В. О. Ключевского, который в заседаниях не участвовал). Из профессоров в священном сане были только четверо — остальные миряне.
К моменту созыва Предсоборного присутствия идея о необходимости участия клириков и мирян в церковной реформе дискутировалась в печати, в различных собраниях и, как представляется, стала привычной для широкой общественности. Таким образом, приглашение Синодом мирян в комиссию — это некая дань общественному мнению. Однако следует обратить внимание на то, что первоначально все миряне, исключая обер-прокурора и его заместителя, были профессорами и далее они составили самую большую группу среди участников форума. Приглашение Синодом мирян, коль скоро оно стало необходимо, имело тем не менее конкретную прагматичную цель: обеспечение научного сопровождения высококвалифицированными специалистами беспрецедентного для Русской Церкви проекта прежде всего профессорами высшей школы.
Предсоборное присутствие начало работу в атмосфере общественного недоверия — его состав и порядок назначения (по представлению Святейшего Синода) не соответствовали ожиданиям6. Осознавали это и участники форума. Комментируя телеграмму в адрес императора о начале работы Присутствия, профессор Московского университета Е. Н. Трубецкой заметил о себе и коллегах: «Есть здесь представительство иерархии и клира, но мы, миряне, до некоторой сте-
4 Подсчеты сделаны по: Журналы и протоколы заседаний высочайше учрежденного Предсоборного присутствия (1906 г.). М., 2014. Т. 1— 4.
5 Высочайшие повеления // Церковные ведомости. 1906. № 3. С. 38.
6 Ореханов Ю. Л. Исторический контекст подготовки Поместного собора Русской Православной Церкви и генезис церковно-реформаторского движения (1905—1906 гг.): дис. ... канд. ист. наук. М., 2005. С. 144.
пени случайны в составе присутствия, мы не можем быть выразителями голоса всей Церкви»7. Трубецкой считал, что церковная реформа, ее обсуждение, должно начаться снизу — с епархиальных съездов, открытого обсуждения церковных вопросов в печати, а назначенные властью миряне не могут претендовать на роль представителей Церкви и, соответственно, выполнить поручение императора. Однако здесь же участники собрания получили и ответ на это от митрополита Антония (Вадковского), который напомнил о том, что миряне приглашались к подготовке отзывов епархиальных архиереев, а задача Присутствия — обработка собранных материалов8. Такой формальный подход вскрывает важную проблему: участники форума получили высшую императорскую санкцию на внеинсти-туциональное обсуждение проблем церковных институций. С одной стороны, это является еще одним свидетельством особой роли главы государства в делах Церкви, а с другой — заслуживает внимания ситуация, созданная государством и церковной иерархией: миряне, большая часть из которых профессора, были поставлены в особое положение людей, которым было разрешено то, что невозможно остальному церковному сообществу — официально работать над церковной реформой и надеяться, что их деятельность будет иметь результат.
Работа в Предсоборном присутствии началась с обсуждения принципов устройства, состава будущего собора. Предстояло решить, каким будет собор — чрезвычайным или рядовым; могут ли участвовать клирики и миряне в соборе и, если да, то с правом совещательного или решающего голоса; кто должен объявить созыв собора и председательствовать на нем? Очевидно, что все эти вопросы требовали обращения к каноническому наследию, изучению практики древней Церкви. Ключевой темой для дискуссий стала возможность применения канонов древней Церкви в современную реальность. Для профессоров проблема буквального соблюдения канонов или, наоборот, возможность их развития была научной.
Интересно посмотреть, как распределяются голоса профессоров по основным, наиболее болезненным вопросам. Так, все участники первого отдела единогласно проголосовали за приглашение клириков и мирян на будущий собор, но в ходе обсуждений и в отделе, и в общем собрании большинство поддержали особое право епископов принимать решения в церковных вопросах — 12 против 6 высказались за наделение клириков и мирян правом только совещательного голоса9. Таким образом, общее соотношение голосов сторонников совещательного голоса для мирян и решающего было 2/1. Важно отметить, что при этом соотношение голосов внутри групп университетских и академических ученых неодинаково: 4/1 среди представителей университетов и 4/3 среди членов академических корпораций. Аналогично распределяются голоса и по вопросу о наделении первого епископа особым статусом — наименовании его патриархом: 13 против 5 высказались «за»10. Однако, если из голосовавших университетских
7 Журналы и протоколы заседаний высочайше учрежденного Предсоборного присутствия (1906 г.): в 4 т. М., 2014. Т. 1. С. 15.
8 Там же.
9 Там же. С. 55-56; Т. 2. С. 313-350, 520.
10 Там же.
ученых за восстановление патриаршества проголосовали все, то среди академических единодушия меньше — 9 «за» и 5 «против». Из этого следует, что все профессора университетов поддержали увеличение власти епископов и именно их коллеги из академии оказались против восстановления патриаршества.
Предсоборное присутствие как форум экспертов, а не властная инстанция не могло принимать решения, а только готовило научное обоснование тех или иных проектов. По вопросу о составе собора в общем собрании пришли к такому заключению: «На соборе присутствуют, согласно церковному делению членов церкви, епископы, клирики и миряне. Что касается участников Собора от перечисленных учреждений и количества участников Собора, то разрешение этих вопросов предоставляется Святейшему Синоду»11. Присутствие признало, что клирики и миряне должны быть включены в состав Собора, а определение порядка набора оставило Синоду. Тем не менее важно, что в процессе обсуждения перечня церковных групп, от которых могли бы быть приглашены представители, появилось представление о том, что на Собор необходим отдельный набор экспертов от духовных академий как представителей особой группы ве-рующих12.
В 1906 г. казалось, что Собор будет созван в ближайшее время, однако Николай II отложил его в связи с увеличивавшейся политизацией общества и опасением создать повод для дополнительного разделения. Материалы работы Пред-соборного присутствия были переданы для обработки и упорядочения Предсо-борному совещанию, работавшему с 1912 по 1917 г. Предсоборное совещание имело совсем другой масштаб. Оно состояло из семи человек: архиепископа Сергия (Страгородского), архиепископа Антония (Храповицкого), С. Г. Рунке-вича — делопроизводителя и трех профессоров: протоиерея Тимофея Буткевича, М. А. Остроумова и И. И. Соколова.
Возможность создания нового большого форума появилась после Февральской революции, когда новые политические реалии сделали, во-первых, возможным созыв собора, а во-вторых, неактуальными многие из решений присутствия и совещания. Постановлением Святейшего Синода от 29 апреля 1917 г. был учрежден Предсоборный совет, задачей которого стала скорейшая подготовка Собора. В состав Совета вошли лица, приглашенные персонально (преимущественно профессора духовных академий и университетов и руководители синодских учреждений), избранные различными церковными институциями, организациями: епископы были выбраны епископатом, представителями от единоверцев, съезда духовенства и мирян13. Отметим, что из 93 членов Совета и приглашенных участников совещаний только 12 были архиереями, 31 — клириками и большинство, 50 человек — мирянами14. Предсоборный совет не мог
11 Журналы и протоколы заседаний... Т. 2. С. 350.
12 Там же. Т. 1. С. 58.
13 Мраморнов А. И. Предсоборный совет 1917 года — церковный ответ на вопросы секуляризировавшегося общества революционной России // Православие и современность: проблемы секуляризма и постсекуляризма: колл. монография. М.; Орел; Ливны, 2015. С. 287.
14 Члены и участники работы Предсоборного совета // Документы Священного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 гг.: в 19 т. М., 2012. Т. 1. Кн. 2. С. 1291-1311.
претендовать, как и Предсоборное присутствие, на выражение представлений полноты Церкви, однако тоже был компетентным собранием экспертов.
В состав Предсоборного совета вошли 20 профессоров. Важно отметить, что только четверо из них работали ранее в Присутствии. Два форума разделяло десять лет, за которые многое изменилось. Больше половины членов Предсоборного присутствия в 1906 г. были старше 50 лет (14 из 25 человек) — 7 из них уже умерли к 1917 г., другим, очевидно, было затруднительно принимать участие в работе подобных собраний вдали от постоянного места проживания. Меньшая часть, которой десять лет назад было от 39 до 49 лет, находилась теперь в возрасте своих старших коллег, приобрела новые статусы в науке и общественной жизни. Таким образом, произошла смена поколений ученых, принимавших участие в разработке реформы. Это можно считать одной из причин, объясняющей разницу между решениями Присутствия 1906 г. и Совета 1917 г.
Ключевым различием подходов Присутствия и Совета является отношение к церковным канонам. Характерным для работы Совета является высказывание профессора Петроградского университета протоиерея А. В. Смирнова на заседании второго отдела, посвященного организации высшего церковного управления: «Раз Предсоборный Совет решил допустить на Собор наравне с Епископами и клириков, и мирян, то тем самым решен вопрос и об участии их в церковном управлении, говорить об исключительных правах Епископов в этой области излишне»15. Не так важно, как докладчик в соответствии с духом времени выступает апологетом равенства клириков и мирян в правах управления с епископами, более значимо то, что стало возможным считать источником для решения церковной проблемы не только канон, но и современную ситуационную церковно-юридическую практику. Предсоборный совет стал для самого себя юридическим прецедентом.
Предсоборным советом была произведена редакция положения о выборах на собор 1907 г. В процессе его подготовки было решено, как и Предсоборным присутствием, ввести особую квоту для церковных ученых: митрополит Платон (Рождественский) предложил включить в состав собора представителей духовных академий16, а профессор Донского университета П. В. Верховской — от академии наук и университетов как «очагов русского просвещения»17. Комиссия, состоящая из профессора Петроградского университета В. Н. Бенешевича и профессора Киевской духовной академии Ф. И. Мищенко, завершила редактирование проекта «Положения о созыве собора»18.
Выборы на Собор проходили с 23 июля по 8 августа 1917 г. У ученых было несколько возможностей быть выбранными делегатами на Собор: 1) представителями епархий или отдельных групп верующих (например, единоверцы, представители армии и флота)19, и тогда бы это означало их личную популярность
15 Документы Священного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 гг. Т. 1. Кн. 1. С. 320.
16 Там же. С. 229-230.
17 Там же. С. 237.
18 Там же. С. 239.
19 Там же. Т. 1. Кн. 2. С. 1179, 1186.
у выборщиков; 2) делегатами от научных центров, для которых была выделена квота (по три делегата от каждой их четырех духовных академий и по одному от 11 университетов и академии наук)20. Наличие гарантированных уставом Собора 24 мест для российских ученых свидетельствует о востребованности работы специалистов высокой квалификации для проведения церковной реформы; 3) также ученые могли быть включены в состав собора по должности как члены Предсоборного совета21.
Всего в составе Собора (с учетом замен в ходе сессий) оказался 51 научный сотрудник духовных академий и университетов. Из них только пять человек не смогли принять участие в работе Собора:
1. Андреев Иван Димитриевич (Петроградский университет) — сложил полномочия по состоянию здоровья;
2. Верховской Павел Владимирович (Донской университет) — не прибыл из-за болезни дочери;
3. Скабалланович Михаил Николаевич (КДА) — признан выбывшим за неприбытием;
5. Темниковский Евгений Николаевич (Харьковский университет) — участвовал до 28 августа 1917 г., признан выбывшим;
6. Погодин Александр Львович (Харьковский университет) — участвовал до 28 августа 1917 г., признан выбывшим.
Соответственно в заседаниях Собора участвовало 46 человек: 8 священни-ков22 и 38 мирян. Профессора и преподаватели-миряне составили большинство данной группы. Интересно, что из 46 человек только 18 являлись участниками Предсоборного совета и вошли в состав Собора по должности. Другие 28 человек были избраны представителями от духовных академий, университетов, епархий и других церковных групп (табл. 1). Таким образом, при наличии преемственности состава между участниками Предсоборного совета и Собором имелось и существенное пополнение группы новыми участниками дискуссии. На новом этапе церковной реформы профессора и преподаватели оказались снова в обновленном составе.
В связи с расширением состава у младших преподавателей появилась возможность участвовать в дискуссиях. Если в Присутствии и Совете все ученые являлись профессорами, то на Соборе 39 человек из 46 были профессорами университетов и/или академий — 7 человек были только приват-доцентами (табл. 2).
20 Документы Священного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 гг. Т. 1. Кн. 2. С. 1186.
21 Там же. Т. 1. Кн. 1. С. 76-77.
22 Боголюбов Николай Михайлович, свящ. (Университет св. Владимира), Писарев Николай Николаевич, прот. (КазДА), Преображенский Алексий Феоктистович, прот. (СУ), Прилуцкий Василий Дмитриевич, прот. (КДА), Рождественский Александр Петрович, прот. (Предсоборный совет, проф. ПДА), Рождественский Димитрий Васильевич, прот. (МДА), Смирнов Александр Васильевич, прот. (Предсоборный совет, ПУ), Лепорский Петр Иванович, прот.
Таблица 1
Основание полномочий профессоров и преподавателей23
Представители Количество персон
члены Предсоборного совета, по должности 18
от духовных академий 10
от университетов 10
от епархий 5
от единоверцев 1
от военного и морского духовенства 1
от Российской академии наук 1
Всего 46
Таблица 2
Должность Количество
Приват-доцент 8
Экстраординарный профессор 15
Ординарный профессор 16
Заслуженный или сверхштатный профессор 6
Профессор богословия 3
26 человек из 46 соборян-ученых имели степень доктора наук. Среди них было семь докторов богословия, девять — церковной истории и пять — церковного права. Кроме того, представители исследуемой группы имели 18 степеней магистров богословия и одну магистерскую степень по церковной истории. Таким образом, большинство ученых степеней магистров и докторов — 40 из 49 — было получено по церковным специальностям.
Сопоставив количество профессорских ставок и имеющихся докторских степеней у исследуемой группы, 39 профессоров на 26 докторов наук, можно прийти к выводу, что 13 профессорских вакансий были заняты учеными с магистерской степенью. Вероятно, это связано с тем, что в начале XX в. состав пре-
23 Здесь и далее для подготовки статистики использовались след. издания: Список лиц, служащих по ведомству Министерства народного просвещения на 1917 г. Петроград, 1917; Биографические сведения о членах Поместного Собора // Священный Собор Православной Российской Церкви, 1917—1918 гг.: Обзор деяний / сост. А. Г. Кравецкий; под общ. ред. Г. Шульца. Кн. 1: Первая сессия. М., 2002; Голубцов С., протодиак. Московская Духовная академия в начале ХХ в.: Профессура и сотрудники. М., 1999; Волков В., Куликова М., Логинов В. Московские профессора XVIII — начала XX века: Гуманитарные и общественные науки. М., 2006; Профессора и доктора наук Саратовской области. 1909-1999. Саратов, 2000. Т. 1; Сетевой словарь профессоров и преподавателей Санкт-Петербургского университета (1819-1917). СПб., 2012-2014; Профессора Томского университета: Биографический словарь. Томск, 1996. Вып. 1; Профессора Пермского государственного университета (1916-2001). Пермь, 2001; Биографический словарь выпускников КДА. 1819-1920-е гг. Киев, 2015. Т. 1; Томсинов В. Российские правоведы XVШ—XX веков: Очерки жизни и творчества. М., 2007.
подавательских корпораций существенно обновился24: политические чистки в высшей школе, сложности военного времени и эвакуации, открытие новых университетов сделали возможным продвижение на открывшиеся вакансии старших преподавателей — профессоров младших поколений исследователей, еще не подготовивших докторские работы.
Следует отметить, что к 1917 г. в университетах оформляются собственные научные традиции изучения наук, относившихся к ведению духовной школы. В соответствии с уставом 1863 г., вместо одной кафедры богословия в отечественных университетах были созданы сразу три — богословия (межфакультетская), церковного права (на юридическом факультете, с правом присуждения степени в университетах) и истории Церкви (на историко-филологическом, без права присуждения степени в университете). С момента создания кафедр стала очевидна проблема: нравственно-воспитательная задача преподавания богословия студентам университета мешала развитию собственной научной школы, а каноническое право и церковная история развивались как юридическая и историческая дисциплины, соответственно, на разных факультетах, вне богословского контекста и в отрыве друг от друга25. Университетские и академические традиции развивались во взаимодействии: практика совмещения преподавания в духовной школе и в университете, взаимообмен выпускниками на преподавательских вакансиях делали научное сообщество единым интеллектуальным пространством. Одновременно разные подходы к наукам в университетах и духовных академиях вызывали научное противостояние между специалистами и конфликты на личном уровне26.
Научные разногласия усугублялись и социальными различиями в положении сотрудников университетов и академий. На рубеже Х1Х-ХХ вв. профессорско-преподавательская корпорация университетов была представлена учеными, происходившими из семей потомственных дворян, представителей профессуры. Выходцы из духовного сословия в составе университетских корпораций к этому времени были скорее исключениями27. Университетские профессора имели высокий культурный уровень, большие оклады и, соответственно, более значимый статус в обществе. Профессора духовных академий — выходцы в основном из семей сельских священников — зачастую не обладали манерами, необходимыми для комфортного общения в обществе, имели низкие зарплаты (по сравнению с университетскими) и, соответственно, низкий уровень жизни. Все это спо-
24 Андреев А. Ю. Мобильность профессоров в университетской системе Российской империи XIX — начала XX в. // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2020. Вып. 97. С. 75-98.
25 Сухова Н. Ю. Церковная история как богословская дисциплина в контексте исторического образования в Синодальный период // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2012. Вып. 4 (47). С. 29-30; Она же. Церковное право в православных духовных академиях России: проблемы и традиции // Религии мира: История и современность. 2012. Т. 2010. С. 359.
26 Андреев А. Ю., Цыганков Д. А. Преподавание церковно-богословских дисциплин и подготовка историков в Императорском Московском университете // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2016. Вып. 1 (68). С. 55-56.
27 Иванов А. Е. Высшая школа России в конце XIX — начале XX в. М., 1991. С. 225-226.
собствовало развитию с конца XVIII в. и на протяжении всего XIX в. взаимного социокультурного отчуждения университетской профессуры и академической28. В начале XX в. наметилась определенная демократизация состава профессорско-преподавательской корпорации университетов, однако она шла медленно, и очевидно, что проблемы взаимоотношений сохранялись29.
Из работавших на Соборе 46 ученых 20 человек преподавали в университетах, 23 — в духовных академиях и еще три человека совмещали университет и академию. Представителей академической профессуры больше, но перевес незначителен (табл. 3). На Соборе оказались почти в равной пропорции исследователи, являющиеся представителями конфликтующих научных традиций — университетской и академической. Примечательно, что если провинциальные университеты были представлены в лучшем случае одним человеком и зачастую выпускником академии (Казанский, Киевский, Саратовский, Томский, Харьковский, Юрьевский), то сотрудники университетов Петрограда и Москвы присутствовали в количестве семи или пяти человек. Преподаватели, очевидно, проявили большую активность и были выбраны на Собор не только корпорациями университетов или вошли по должности как члены Предсоборного совета, но и епархиями либо другими столичными учреждениями. Профессора и преподаватели академий представлены в равном соотношении (по шесть человек) за исключением столичной Петроградской, представителей которой больше участвовало в Предсоборном совете — больше вошло по должности в Совете и на Собор. С одной стороны, очевидно, что у членов корпораций университетов и академий Петрограда и Москвы было больше возможностей для избрания на Собор, которыми они и воспользовались. С другой стороны, важно отметить и то, что именно преподаватели Московского университета оказались избранными от епархий в других регионах.
Таблица 3
Место работы Количество соборян Представители Примечание
КазДА 6 от академии — 3; от Казанской епархии — 1; члены Предсоборного совета — 2
КазУ 1 от университета Выпускник КазДА и КазУ
КДА 6 от академии — 3; члены Пред-соборного совета — 3
КиевУ 1 от университета Священник и выпускник МДА
28 Крылов А. О. Кафедры богословия в университетах Российской империи: Социокультурный контекст // Грамота. 2019. Т. 12. № 12. С. 54-61.
29 Иванов А. Е. Указ. соч. С. 225-226.
Место работы Количество соборян Представители Примечание
Совместители
МДА 6 от академии — 2; члены Предсоборного совета — 4 с университетами: Громогласов И. М. (МУ), Покровский А. И. (НУ), Попов И. В. (МУ)
от Таврической епархии — С. Н. Булгаков; Кроме того, два совместителя с МДА:
от Рижской епархии — А. И. Каэлас; И. М. Громогласов, И. В. Попов,
МУ 5 от Московской епархии — А. Ф. Одарченко, Е. Н. Трубецкой от МУ С. А. Котляревский — член Предсоборного совета А. И. Каэлас — выпускник МДА, А. Ф. Одарченко — выпускник СПбУ
Новороссийский университет 2 от университета — А. В. Флоровский; Покровский А. В. — член Предсоборного Совета Покровский А. В. — выпускник и совместитель с МДА
от академии — 3; от военного И. В. Соколов —
ПДА 8 и морского духовенства — 1; члены Предсоборного совета — 4 выпускник КазДА, остальные выпускники СПбДА
Пермский 1 от университета Н. Н. Фиолетов —
университет выпускник МУ
от университета — М. Д. Приселков, позже его
заменит А. М. Позднеев;
Петроградский университет 7 от РАН — Н. К. Никольский; от единоверцев — A. А. Ухтомский; B. Н. Бенешевич, прот. А. В. Смирнов, Б. А. Тураев — члены Предсоборного совета Три выпускника академий: СПбДА, КазДА, МДА
Саратовский университет 1 от университета Прот. А. Ф. Преображенский — выпускник КазДА
Томский университет 1 от университета П. А. Прокошев — выпускник КазДА
Харьковский 1 от Харьковской епархии (представитель университета М. И. Остроумов —
университет признан выбывшим и университет не произвел замену) выпускник МДА
Юрьевский 1 от университета М. Г. Красножен —
университет выпускник МУ
На рис. 1 представлена диаграмма распределения ученых по возрасту. Самым младшим из них является профессор северного Пермского университета Н. Н. Фиолетов (26 лет), а самым старшим — профессор Харьковского университета, участник Предсоборных присутствия и совещания М. А. Остроумов (69 лет). Большинству (35 из 46) ученых от 38 до 54 лет с очевидным преобладанием группы в возрасте 49—52 лет. Если учесть, что средний возраст соборян 46 лет30, то получается, что не менее половины ученых были старше основной массы соборян. Вместе с тем при разнице в возрасте в 15—20 и более лет очевидно, что в Соборе приняли участие одновременно поколения учеников и учителей, ученики участников подготовительных форумов. Например, трое соборян П. А. Прокошев (защита магистерской диссертации — 1895 г.), В. К. Соколов (1899) и П. Д. Лапин (1904) были учениками И. С. Бердникова, работавшего в Присутствии 1906 г. и умершего в 1915 г.
Рис. 1. Возраст профессоров и преподавателей
За всем этим стоят разница в научном и житейском опыте, неодинаковые представления о научных методах, неодинаковые социальные статусы, что могло бы привести, учитывая большее число соборян (по сравнению с предсоборными органами), к многочисленным конфликтам. Взаимодействие столь разных людей могло бы стать контрпродуктивным. Однако таких прецедентов не было в течение всех трех сессий: профессора и преподаватели продолжали совместную работу и принимали важные решения.
Очевидно, следует искать то, что было общим для исследуемой группы. В первую очередь важно изучить социальный состав профессорско-преподавательской группы на Соборе. И здесь наблюдается интересная ситуация: 36 человек из 46 происходили из духовного сословия, причем из 20 университетских преподавателей 12 были из семей духовенства. Три преподавателя приняли священный сан: священник Николай Михайлович Боголюбов (Университет св. Владимира),
30 Мраморнов А. И. Поместный Собор Православной Российской Церкви 1917—1918 гг. С. 376.
протоиерей Алексий Феоктистович Преображенский (Саратовский университет), протоиерей Александр Васильевич Смирнов (Петроградский университет). Еще три человека были совместителями (университет и академия), прошли обучение в семинарии и духовной академии, а двое из них — также выходцы из духовного сословия.
Лишь небольшая часть соборян принадлежала к другим сословиям: дворяне А. Ф. Одарченко, князь Е. Н. Трубецкой, Б. А. Тураев, князь А. А. Ухтомский; по одному представителю мы находим из крестьян — А. А. Каэлас (закончил духовную школу), из мещан — Ф. М. Россейкин (также закончил МДА), из семьи преподавателя — А. И. Покровский, из военных — М. Г. Красножен, из семьи судебного пристава — В. Н. Бенешевич. В семье действительного статского советника, члена Судебной палаты родился С. А. Котляревский. Всего 10 человек.
Представляется важным обратить внимание на место рождения изучаемых персон. В столице — Санкт-Петербурге, старой столице и значимом культурном центре — Москве, в относящихся к ним губерниях родились только шесть человек из 46, остальные 40 профессоров и преподавателей — в провинции. Из них 21 человек родился в сельской местности и, соответственно, были выходцами из наиболее бедных и незащищенных слоев населения.
Анализ данных об образовании профессоров и преподавателей университетов и академий показывает, что 35 человек получили высшее образование в духовных академиях (табл. 4). При этом максимум выпускников (11 человек) наблюдается у новообразованной Казанской академии, что, собственно, соответствует ее образовательной активности на рубеже Х1Х—ХХ вв. Четыре выпускника академий имели дополнительно и университетское образование, которое сделало для них возможным быть в составе обеих корпораций. 11 человек получили только университетское образование: по пять из них закончили Московский и Петроградский университеты и один — Новороссийский. Таким образом, можно утверждать, что большинство получило образование в академиях, наиболее доступное для детей из небогатых семей из духовного сословия, проживающих в селе или небольшом городе. Духовная академия в данном случае выполнила роль социального лифта для талантливых детей из провинции. Вместе тем очевидна ведущая роль конкретных научных центров —Петрограда (15 человек), Москвы (12 человек) и Казани (12 человек).
Таблица 4
Место обучения Количество персон Примечание
КазДА 11
КазУ 1 до этого закончил КазДА
КДА 5
МДА 6
МУ 7 2 из них закончили МДА
СПбДА 9
СПбУ 6 1 закончил МДА
Новороссийский университет 1
Таким образом, можно утверждать, что соборяне — профессора и преподаватели — представляли собой достаточно однородную по своему происхождению и образованию группу лиц: университеты были представлены персонами, близкими по социальному статусу и жизненному опыту академическим ученым. В этом видится одна из причин отсутствия конфликтов между членами университетской и академической корпораций.
Другой важной объединяющей идеей стал сам Собор и жизненная необходимость церковной реформы. Статистика участия профессоров и преподавателей в работе пленарных заседаний показывает, что количество участников каждой сессии из профессоров и преподавателей сокращается от первой к третьей так же, как и общее число соборян, в связи с ухудшавшейся политической обстановкой в стране (табл. 5). Почти все они, 45 человек, приняли участие в первой сессии, хотя она совпадает с началом учебного года — наиболее напряженным временем для педагогических работников, а также для большинства, не проживающих в Москве постоянно, сложностями, связанными с отрывом от семей, от текущей педагогической и научной работы. Очевидна высокая мотивация героев данного исследования: «дело церковного строительства» оказалось для них важнее всего того, что составляло их жизнь до созыва Собора.
Таблица 5
Участие в работе сессий
Сессия собора Сроки сессий Количество профессоров и преподавателей, принявших участие в работе сессии Общее количество соборян, принявших участие в пленарных заседаниях1 Средняя посещаемость заседаний2
Первая 15 (28)августа — 9 (22) декабря 1917 г. 45 533 363
Вторая 20 января (3 февраля) — 7 (20) апреля 1918 г. 22 330 245
Третья 19 июня (2 июля) — 7 (20) сентября 1918 г. 20 227 162
Все сессии 16
Работа собора была организована по отделам, в которые могли записаться в начале его работы все желающие. Тремя наиболее популярными среди профессоров и преподавателей стали:
Отдел о высшем церковном управлении, куда записалось 29 человек (сотрудников университетов из них — 14, примерно равное соотношение интересов представителей университетской и академической корпорации);
Отдел о духовных академиях — 25 человек (сотрудников университетов из них — 4). Двое из них являются совместителями: Попов Иван Васильевич, Гро-
31 Мраморнов А. И. Поместный Собор Православной Российской Церкви 1917—1918 гг. С. 376.
32 Там же.
могласов Илья Михайлович, один священник — Николай Михайлович Боголюбов, а Н. К. Никольский родился в семье священника. Данная тема интересна преимущественно сотрудникам духовных академий;
Отдел о правовом положении Церкви в государстве — 23 записавшихся, из которых представителей университетов — 13 человек. Также примерно равное соотношение интересов.
Очевидно, что ученые выбрали то, что соответствовало их жизненному пути, роду занятий. В связи с этим особенно примечательно то, как заявили о своей роли в работе Собора профессора духовных академий. В их приветствии Собору, зачитанном мирянином (а не монахом, священником), профессором Киевской духовной академии В. З. Завитневичем, выражена главная цель присутствия академических ученых: квалифицированная защита, разъяснение и применение важнейшего принципа бытия Церкви — соборности. Профессор Завитневич подчеркнул, что «соборность — это есть душа Православной Церкви, это есть биение пульса церковного организма, его жизненный нерв, от движения которого зависит самая жизнь Церкви; движется этот нерв — и жизнь Церкви поддерживается, замирает это движение — и жизнь Церкви замирает»33. Современное «небывалое нравственное разложение», «страшный аморализм» он связал с тем, что «остановилась работа центрального винта нашего церковно-общественного механизма»34, т. е. нарушен принцип соборности. Но представители богословской науки имеют особую, отличную от большинства возможность для анализа действительности, церковных проблем: «Все это ясно видят, все это понимают; но это особенно ясно, это особенно понятно для нас — представителей богословской науки, имеющих возможность глубже, всестороннее постигнуть как самое существо начала соборности, так и все следствия его практического осуществления в жизни»35. В заключение Завитневич выразил готовность церковной ученой элиты отстаивать то, что должно определить будущее Церкви и, соответственно, изменить нравственный облик дорогого отечества: «...мы и испытываем нравственную потребность засвидетельствовать пред этим высоким собранием воодушевляющие нас чувства, присоединяя уверение, что теперь, как и в будущем, по мере нашего разумения, насколько это будет зависеть от нашей доброй воли, мы не перестанем работать как для теоретического уяснения начала соборности, так и для практического осуществления его в жизни»36. Профессор В. З. Завит-невич был участником всех двух предсоборных форумов — Присутствия 1906 г. и Совета 1917 г., после которых продолжил работу на Соборе. Таким образом, он посвятил церковной реформе более 10 лет своей жизни, что свидетельствует об особой значимости этого дела для него.
В конце XIX — начале XX в. ряд процессов свидетельствует о том, что в церковной среде формируется особая социальная группа — профессора и преподаватели духовных академий, не принимающие монашеский постриг или свя-
33 Документы Священного Собора Православной Российской Церкви 1917—1918 гг. Т. 5. С. 43.
34 Там же.
35 Там же.
36 Там же. С. 44.
щенный сан. Конфликт ученого монашества и профессоров-мирян, борьба академических корпораций за введение принципов университетской автономии (свобода исследования и преподавания, присуждения ученых степеней) в жизнь высшей духовной школы, за повышение уровня оплаты труда сотрудников академий до университетского, взаимная неприязнь университетских и академических профессоров позволяют говорить о том, что такая группа не является только конструктом исследователей, а действительно существует, идентифицируется современниками как нечто цельное и особое.
Эти люди особенно дорожили своей свободой. Очень показательна записка в ВЧК протоиерея П. В. Верховского, участника Предсоборного совета, автора проекта решений Собора о правовом положении Церкви в государстве. В 1917 г. мирянин, а в 1922 г. священник, допрашиваемый новой властью, протоиерей П. Верховской объяснял, почему он не принял священный сан до революции: «Я отлично помню, что раньше меня удерживало от принятия священства между прочим именно то, что я неизбежно подпал бы архиерейскому самовластию, правительственному гнету, обратился бы в духовного чиновника, обязанного быть проводником определенной политики. Достаточно вспомнить сколько было прежде так называемых табельных и викториальных дней, т. е. царских праздников, в которые для проповеди была всего только одна тема и сколько на них написано было талантливых образцов! От всего этого я был свободен как профессор, а с революцией все это отпало»37. Задача записки — доказать аполитичность духовенства, и это отражается на стиле и подборе фактов, но тем не менее мысль о том, что ученый был более свободен, чем священник, — принципиально важна.
В начале XX в. открывается много новых учреждений высшего образования, относящихся как к разным государственным ведомствам, так и являющихся частными школами — таким образом, конфликт с руководством академии или университетом не обязательно приводил к завершению ученой карьеры. Так, например, уволенный за вольномыслие из Санкт-Петербургской духовной академии В. Н. Бенешевич продолжил преподавать на Высших женских курсах. В то же время священник был более жестко встроен в церковную структуру, и конфликт, несогласие с епархиальным начальством могло привести к утрате самого дорого для него — священного сана. Церковные ученые-миряне действительно могли более свободно действовать, делиться своими взглядами.
Интересно отметить некоторые вехи развития самосознания профессоров духовных школ. В. А. Тарасова указывает на то, что они в начале XX в. осознают себя церковной ученой элитой и ощущают внутреннее духовное родство с русской интеллигенцией, стремятся стать более открытыми, причастными всему образованному обществу38. Очевидно, что формируется новая социальная общность ученых духовных академий и близких им людей из университетов, которая стремится найти свою нишу в меняющейся социальной структуре империи.
37 Записка протоиерея П. В. Верховского в приложение к протоколу допроса // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2012. Вып. 5 (48). С. 94.
38 Тарасова В. А. Высшая духовная школа России в конце XIX — начале XX века: история императорских православных духовных академий. М., 2005. С. 194.
Как нельзя кстати для этого процесса оказались и действия государства. Приглашение Синодом профессоров к разработке церковной реформы как ученых экспертов было прагматично: предполагалось функциональное участие в рамках выполнения конкретной поставленной Синодом задачи. Однако государственный и синодский заказ, приглашение профессоров к разработке церковной реформы способствовали осознанию ими своего особого положения в главном деле Церкви начала XX в. — борьбе за соборность. Следует отметить, что если среди церковных ученых могли быть разногласия о научных методах, принципах работы духовной школы, частных вопросах церковной реформы, то относительно того, что церковная реформа необходима, что именно они могут и должны определить и объяснить, что такое соборность, — разногласия не было. Это была та идея, с которой все соглашались. Можно говорить о том, что соборность стала той идеей, которая способствовала в начале XX в. обретению академической профессурой коллективной идентичности.
Факт участия в работе Поместного Собора, особый принцип набора делегатов от академий и университетов в таком случае утверждал и закреплял за учеными особое положение в Церкви. Из 88 архиереев — участников Собора (включая тех, кто был рукоположен уже в ходе его проведения) — только у троих не было высшего образования, все остальные были выпускниками высших школ империи. Из 85 архиереев с высшим образованием 18 имели магистерскую степень, а лишь двое были докторами наук — архиепископ Псковский Арсений (Стадницкий) и митрополит Киевский Владимир (Богоявленский). В то же время на Соборе присутствовало еще не менее 34 докторов наук, 25 из которых являлись сотрудниками университетов и духовных академий. С развитием церковных институций, духовного образования, очевидно, произошла дифференциация служений — административного и интеллектуального. Если епископы Древней Церкви были и главами общин, и интеллектуальной элитой своей эпохи, то в Новое время ученое служение оказалось отделено от административного.
Рецепцию церковных постановлений в масштабе страны обеспечивает государство. Изменение политической обстановки, утрата Церковью поддержки нового революционного правительства привели к тому, что лишь небольшая часть соборных решений была введена в церковную практику. Многие из соборных проектов не могли быть осуществлены при новом политическом режиме.
Самих соборян ожидала нелегкая судьба. Как окончился земной путь М. Г. Красножена, М. А. Остроумова и В. К. Соколова неизвестно, об остальных можно сказать следующее.
Пять человек перешли в своем желании реформировать Церковь некоторую «точку невозврата» и оказались за ее пределами — в обновленчестве с параллельной церковной организацией и иерархией на канонической территории Московского патриархата. Это В. А. Керенский, А. И. Покровский, В. Д. Попов, прот. Д. В. Рождественский, Б. В. Титлинов. Еще четверо соборян уехали в эмиграцию: С. Н. Булгаков (стал священником), А. Ф. Одарченко, прот. А. П. Рождественский, А. В. Флоровский.
Остальные 34 человека остались в новой России. 18 человек смогли продолжить работу в период установления нового политического режима в стране в ка-
честве научных работников, сотрудников музеев, переводчиков и скончались в связи с преклонным возрастом или от болезни (возможно это объясняется тем, что большая часть участников собора — профессоров и преподавателей — были людьми старше 40 лет и, очевидно, сложности нового времени переживались ими тяжело).
10 человек подвергались арестам, заключениям в тюрьму и ссылкам, в большинстве случаев по обвинению за «контрреволюционную деятельность», под чем понималась, надо полагать, верность Церкви. Шесть человек отстаивали свои убеждения до конца, за что были приговорены к высшей мере наказания и расстреляны: В. Н. Бенешевич, С. С. Глаголев, И. М. Громогласов, И. А. Карабинов, С. А. Котляревский, И. В. Попов. Илья Громогласов и Иван Попов были прославлены как новомученики Русской Церковью.
Подводя итог исследованию, следует отметить, что начало XX в. — время, когда в дискуссии о церковной реформе включались ученые — профессора и преподаватели российских университетов и духовных академий. Профессора, приглашенные по высочайшему повелению к работе над проектом будущего собора, обрели новый смысл своей деятельности, еще одну возможность для служения Церкви. Ведущие специалисты в различных областях богословских, исторических наук, права — именно они внесли в дискуссии общественных объединений, церковно-государственных форумов высокий научный уровень аргументации, построения концепций церковного развития. Профессора, преимущественно миряне, являлись более свободными и независимыми людьми, чем духовенство. Это давало им возможность откровеннее, но при этом квалифицированно свидетельствовать о церковных проблемах и предлагать те или иные нормы для устроения жизни своей Поместной Церкви в меняющейся политической реальности.
За время подготовки собора 1906—1917 гг. сменилось несколько поколений исследователей, вошли в научное сообщество новые люди. В работе Собора 1917 г. приняли участие 46 профессоров и преподавателей российских университетов и духовных академий. Они обладали высоким научным статусом, выражавшимся в докторских степенях и занимаемых профессорских ставках. Их теоретические научные представления были подкреплены житейским опытом, важность которого тем более значима, что большинство героев исследования прошли большой путь выходцев из небогатых семей провинциального духовенства до вершин ученой карьеры и членов общецерковного форума, на котором принимались актуальные для всей Поместной Церкви решения. Таким образом, в качестве участников Собора представители изучаемой группы могли продемонстрировать не только теоретические познания, но и понимание существующих условий жизни в разных регионах страны, некоторый реализм.
Несмотря на то что ученые на Соборе были представителями разных поколений исследователей, научных школ, они имели и некоторые общие черты и устремления. Происхождение (36 человек из 46 родились в семьях, принадлежавших к духовному сословию) и образование (35 из 46 обучались в духовных академиях) делали эту группу единым научным сообществом со схожими ценностями и представлениями. Это объясняет отсутствие конфликтов между про-
фессорами и преподавателями университетов и духовных академий. Работа над подготовкой церковной реформы, внеинституциональное положение по отношению к церковной организации дали возможность им обрести новую корпоративную идентичность: на Соборе 1917 г. ученые ощутили себя церковной элитой, которая может и должна блюсти стержень новой экклесиологии — соборность.
Список литературы
Андреев А. Ю. Мобильность профессоров в университетской системе Российской империи XIX — начала XX в. // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2020. Вып. 97. С. 75-98. Андреев А. Ю., Цыганков Д. А. Преподавание церковно-богословских дисциплин и подготовка историков в Императорском Московском университете // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2016. Вып. 1 (68). С. 45-64. Беглов А. Всероссийский церковный собор 1917-1918 гг. как явление соборной практики церкви // Государство, религия, церковь в России и за рубежом. 2016. № 1 (34). С. 51-73.
Биографические сведения о членах Поместного Собора // Священный Собор Православной Российской Церкви, 1917-1918 гг.: Обзор деяний / сост. А. Г. Кравецкий; под общ. ред. Г. Шульца. Кн. 1: Первая сессия. М., 2002. Биографический словарь выпускников Киевской духовной академии 1819— 1920-е гг. /
сост. В. И. Ульяновский. Т. 1. Киев, 2014. Волков В., Куликова М., Логинов В. Московские профессора XVIII — начала XX века.
Гуманитарные и общественные науки. М., 2006. Голубцов С., протодиак. Московская Духовная Академия в начале ХХ в.: Профессура и сотрудники. М., 1999.
Документы Священного Собора Православной Российской Церкви 1917-1918 гг. Т. 1.
М., 2012; Т. 5. М., 2015. Журналы и протоколы заседаний высочайше учрежденного Предсоборного присутствия
(1906 г.). Т. 1- 4. М., 2014. Записка протоиерея П. В. Верховского в приложение к протоколу допроса // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2012. Вып. 5 (48). С. 92-99.
Иванов А. Е. Высшая школа России в конце XIX — начале XX в. М., 1991. Крылов А. О. Кафедры богословия в университетах Российской империи. Социокультурный контекст // Грамота. 2019. Т. 12. Вып. 12. С. 54-61. Мраморнов А. И. Поместный Собор Православной Российской Церкви 1917-1918 гг. //
Православная энциклопедия. М., 2020. Т. 57. С. 367-389. Мраморнов А. И. Предсоборный совет 1917 года — церковный ответ на вопросы секуляризировавшегося общества революционной России // Православие и современность: проблемы секуляризма и постсекуляризма: колл. монография. М., 2015. С. 286-300. Профессора и доктора наук Саратовской области. 1909-1999. Саратов, 2000. Т. 1. Профессора Пермского государственного университета (1916-2001). Пермь, 2001. Профессора Томского университета: Биографический словарь. Томск, 1996. Вып. 1. Сетевой словарь профессоров и преподавателей Санкт-Петербургского университета
(1819-1917). СПб., 2012-2014. Сухова Н. Ю. Церковная история как богословская дисциплина в контексте исторического образования в Синодальный период // Вестник ПСТГУ. Сер. II: История. История Русской Православной Церкви. 2012. Вып. 4 (47). С. 23-39.
Сухова Н. Ю. Церковное право в православных духовных академиях России: проблемы и
традиции // Религии мира: История и современность. 2012. Т. 2010. С. 346—386. Тарасова В. А. Высшая духовная школа России в конце XIX — начале XX века: история
императорских православных духовных академий. М., 2005. Томсинов В. Российские правоведы XVIII—XX веков: Очерки жизни и творчества. М., 2007.
Freeze G. Parish Clergy in Nineteenth-Century Russia: Crisis, Reform, Counter-Reform. Princeton, 1983.
Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo gumanitarnogo universiteta. Seriia II: Istoriia. Istoriia Russkoi Pravoslavnoi Tserkvi. 2022. Vol. 109. P. 84-105 DOI: 10.15382/sturII2022109.84-105
Olga Iliukhina, Graduate Student, Department of Russian History of the 19th — Early 20th Century, Faculty of History, Lomonosov Moscow State University Russia, Moscow o.a.ilyukhina@yandex.ru https://orcid.org/0000-0001-8733-5177
Sociocultural Portrait of Professors
and Lecturers of Russian Universities and Spiritual Academies Who Participated in the Local Council of the Orthodox Church of Russia, 1917-1918
O. Iliukhina
Abstract: This article is devoted to making a sociocultural portrait of professors and lecturers of Russian universities and theological academies who were participants of the Local Council of the Orthodox Church of Russia in 1917-1918. The author analyses the composition of the Pre-Council Commission of 1906, the Pre-Council Commission of 1917 and draws attention to the increasing role of professors in the preparation of the Church reform. The professors who were invited to work on the project of the future Council found a new meaning for their activities and one more opportunity to serve the Church. Leading experts in various fields of theological science, historical science, and law created in the discussions ofpublic associations, church-state forums a high scientific level of argumentation and the construction of concepts of Church development. 46 professors and lecturers of Russian universities and theological academies took part in the work of the Council in 1917. The article analyses the social composition of the group, their education, and academic statuses. The author concludes that despite the differences, scholars nevertheless had a great deal in common. Origin (36 out of 46 people were born in families belonging to the clergy) and education (35 out of 46 people studied in theological academies) made this group an integrated scientific community with similar values and ideas. This explains the absence of major conflicts between professors and lecturers of universities and theological academies. The work on the
preparation of the Church reform, the non-institutional position in relation to the Church organisation made it possible for them to acquire a new corporate identity: at the Council of 1917, scholars identified themselveas as the Church elite, which was to maintain the core of the new ecclesiology — conciliarity (sobornost').
Keywords: Pre-Council Commission of 1906, Pre-Council Commission of 1917, Local Council of Orthodox Church of Russia in 1917—1918, Russian universities, theological academies, professors, prosopography.
References
Andreev A. (2020) "Mobil'nost' professorov v universitetskoi sisteme Rossiiskoi imperii XIX — nachala XX vv." Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo gumanitarnogo universiteta. Se-riia II: Istoriia. Istoriia Russkoi Pravoslavnoi Tserkvi, 2020, vol. 97, pp. 68—93 (in Russian).
Andreev A., Tsigankov D. (2016) "Prepodavanie tserkovno-bogoslovskikh distsiplin i podgotovka istorikov v Imperatorskom Moskovskom universitete". Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikho-novskogo gumanitarnogo universiteta. Seriia II: Istoriia. Istoriia Russkoi Pravoslavnoi Tserkvi, 2016, vol. 1 (68), pp. 45-64 (in Russian).
Beglov A. (2016) "Vserossiiskii tserkovnyi sobor 1917-1918 gg. kak iavlenie sobornoi prakti-ki tserkvi". Gosudarstvo, religiia, tserkov' v Rossii i za rubezhom, 2016, no. 1 (34), pp. 51-73 (in Russian).
Biriukova Iu. (ed.) (2012) "Zapiska protoiereia P. V. Verkhovskogo v prilozhenie k protokolu doprosa". Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo gumanitarnogo universiteta. Seriia II: Istoriia. Istoriia Russkoi Pravoslavnoi Tserkvi, 2012, vol. 5 (48), pp. 92-99 (in Russian).
Fominykh S. (ed.) (1996) Professora Tomskogo universiteta. Biograficheskii slovar'. Tomsk, vol. 1 (in Russian).
Freeze G. (1983) Parish Clergy in Nineteenth-Century Russia: Crisis, Reform, Counter-Reform. Princeton.
Ganelin R., Dvornichenko A. (eds) (2012-2014) Setevoi slovar'professorov i prepodavatelei Sankt-Peterburgskogo universiteta (1819—1917). St. Petersburg (in Russian).
Golubtsov S. (1999) Moskovskaia Dukhovnaia Akademiia v nachale XXv. Professura i sotrudniki. Moscow (in Russian).
Ivanov A. (1991) Vysshaia shkola Rossii v kontseXIX — nachaleXXveka. Moscow (in Russian).
Kolcherin A., Mramornov A. (2015) Dokumenty Sviashchennogo Sobora Pravoslavnoi Rossiiskoi Tserkvi 1917—1918gg. Vol. 5, Moscow (in Russian).
Kravetskii A., Shul'ts G. (eds) (2002) "Biograficheskie svedeniia o chlenakh Pomestnogo Sobora", in Sviashchennyi Sobor Pravoslavnoi Rossiiskoi Tserkvi, 1917—1918 gg.: Obzor deianii, vol. 1. Moscow (in Russian).
Krylov A. (2019) "Kafedry bogosloviia v universitetakh Rossiiskoi imperii. Sotsiokul'turnyi kontekst". Gramota, 2019, vol. 12, pp. 54-61 (in Russian).
Malanin V. (ed.) (2001) Professora Permskogo gosudarstvennogo universiteta (1916—2001). Perm (in Russian).
Mramornov A. (ed.) (2012) Dokumenty Sviashchennogo Sobora Pravoslavnoi Rossiiskoi Tserkvi 1917—1918gg., vol.1, Moscow (in Russian).
Mramornov A. (ed.) (2015) "Predsobornyi sovet 1917 goda — tserkovnyi otvet na voprosy sekuliarizirovavshegosia obshchestva revoliutsionnoi Rossii, in Pravoslavie i sovremennost': problemy sekuliarizma ipostsekuliarizma. Moscow, pp. 286-300 (in Russian).
Mramornov A. (ed.) (2020) "Pomestnyi Sobor Pravoslavnoi Rossiiskoi Tserkvi 1917-1918 gg.", in Pravoslavnaia entsiklopediia, vol. 57, Moscow, pp. 367-389 (in Russian).
Solov'ev I. (ed.) (2014) Zhurnaly i protokoly zasedanii vysochaishe uchrezhdennogo Predsobor-nogoprisutstviia (1906g.) Moscow, vols 1—4 (in Russian).
Sukhova N. (2012) " Tserkovnoe pravo v pravoslavnykh dukhovnykh akademiiakh Rossii: problemy i traditsii". Religii mira. Istoriia i sovremennost', 2012, vol. 2010, pp. 346—386 (in Russian).
Sukhova N. (2012) "Tserkovnaia istoriia kak bogoslovskaia distsiplina v kontekste istorichesko-go obrazovaniia v Sinodal'nyi period". Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo gumani-tarnogo universiteta. Seriia II: Istoriia. Istoriia Russkoi Pravoslavnoi Tserkvi, 2012, vol. 4 (47), pp. 23-39 (in Russian).
Tarasova V. (2005) Vysshaia dukhovnaia shkola Rossii v kontse XIX — nachale XX veka: istoriia imperatorskikh pravoslavnykh dukhovnykh akademii. Moscow (in Russian).
Tomsinov V. (2007) Rossiiskie pravovedy XVIII—XX vekov. Ocherki zhizni i tvorchestva. Moscow (in Russian).
Trubetskov D. (ed.) (2000) Professora i doktora nauk Saratovskoïoblasti. 1909—1999. Saratov, vol. 1 (in Russian).
Ul'ianovskii V. (ed.) (2014) Biograficheskii slovar' vypusknikov Kievskoi dukhovnoi akademii 1819— 1920-egg. Vol. 1, Kyiv (in Russian).
Volkov V., Kulikova M., Loginov V. (eds) (2006) Moskovskie professora XVIII — nachala XX vekov. Gumanitarnye i obshchestvennye nauki. Moscow (in Russian).
Статья поступила в редакцию 07.04.2022
The article was submitted 07.04.2022
