CC BY
49
ний действующих в обществе субъектов. Бифуркационный сценарий процесса развития социального изменения общества целесообразно рассматривать по разным основаниям: на основании представлений о роли процессов самоорганизации и организации; на основании представлений о роли ценностей; на основании представлений о комплексе факторов: детерминизме, индетерминизме, выборе субъекта, ценностных ориентаций, оценок.
Раскрытие сущности и междисциплинарных связей понятий «социальные бифуркации» и «социальные конфликты» в контексте социальной синергетики позволит внести вклад в осмысление места и роли человека в кризисный, бифуркационный период развития трансформирующегося российского общества. Представляется актуальным раскрыть сущность и специфику нового междисциплинарного концепта «социальные бифуркации» в комплексе теорий и подходов: социальной философии, социальной синергетики, конфликтологии, моментно-интервальной концепции времени, теории принятия решения и др., и в итоге внести вклад в разработку адекватного категориального аппарата постнеклассической социологической науки. Построение авторской модели структуры и механизмов «социальных бифуркаций», внесет вклад в осмысление кризисного и переходного этапа развития общества и принятия соответствующих антикризисных решений.
Таким образом, исследование междисциплинарных связей и сущности концептов «социальные бифуркации» и «социальный конфликт» откроет новые направления развития исследований в философии и социологии, например, практически неисследованной остается проблема роли социального субъекта в выборе пути развития и изменения современного общества в системе нелинейности общественного развития; проблема сущности кризисного и посткризисного мышления, бифуркационные сценарии развития общества и др. Это позволит решать принципиально новые задачи, связанные с проблемой теоретического конструирования социальной реальности, проблемой решения конфликтных и противоречивых процессов развития общества.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Бевзенко, Л. Д. Социальная самоорганизация. Синергетическая парадигма: возможности социальных интерпретаций / Л. Д. Бевзенко. - Киев: Институт социологии НАН Украины, 2002. - 438 с.
2. Бородкин, Л. Методология анализа неустойчивых состояний в политико-исторических процессах // Международные процессы. - 2008. - Т. 6. - № 3.
3. Ельчанинов, М. С. Социальная синергетика и катастрофы России в эпоху модерна / М. С. Ельчанинов. -М., 2005. - 240 с. - (Синергетика в гуманитарных науках).
4. Кульпин, Э. С. Бифуркация Запад-Восток / Э. С. Кульпин. - М., 1996. // Российская эл. Библиотека «Эрудиция».
5. Ларченко, С. Г. Социальная напряженность в общественном развитии [Электронный ресурс] // Научная онлайн-библиотека ПОРТАЛУС. Рубрика философии. 2005. - Электрон. дан. - Режим доступа: portalus.ru.
6. Музыка, О. А. Линейная (классическая) и нелинейная (постнеклассическая) концепции социально-исторического процесса: сравнительный анализ / О. А. Музыка, Д. В. Ковтунова // Фундаментальные исследования. Раздел Философские науки. - 2012. - № 11. - Ч. 1. - С. 192-196.
7. Музыка, О. А. Социальная синергетика: методология, семантика, аксиология: учеб. пособие / О. А. Музыка. - Ростов н/Д.: Изд-во ЮФУ, 2010. - 288 с.
8. Московский Синергетический Форум [Электронный ресурс]. - Электрон. дан. - Режим доступа: http://www.synergetic.ru/
9. Попов, В. В. Вероятность и случайность в нелинейном развитии / В. В. Попов, Ю. Н. Усатова, Б. С. Щеглов // Фундаментальные исследования. Раздел Философские науки. - № 10. - Ч. 11. - С. 2559-2563.
10. Сыбенова, Н. Н. Социальный конфликт: синергетический анализ: автореф. дис. ... канд. филос. наук / Н. Н. Сыбенова. - Улан-Уде, 2011. - 22 с.
11. Точка бифуркации. Рецензия на: И. Валлерстайн. Конец знакомого мира: Социология XXI века: пер. с англ. / под ред. В. Иноземцева. - М.: Логос, 2003. - 368 с.
12. Фракталы и теория бифуркаций [Электронный ресурс]. - Электрон. дан. - Режим доступа: fractbifur.narod.ru/html/index3.html.
13. Черепанов, А. А. Проблема социального кризиса: философско-синергетический подход: автореф. дис. ... канд. филос. наук / А. А. Черепанов. - Тверь, 2006.
УДК 316.3 ББК 87.22я73
В. В. Попов
СОЦИАЛЬНЫЙ СУБЪЕКТ, СОЦИАЛЬНО-ИСТОРИЧЕСКИЕ СОБЫТИЯ И ФАКТОР ТЕМПОРАЛЬНОСТИ
Аннотация. В статье рассматривается роль социального субъекта в рассмотрении структуры исторического процесса. Особое место уделяется изучению особенностей исторических и со-
циальных событий. Факторы темпоральности и оценки выходят на приоритетные позиции в исследовании.
Ключевые слова: социальный субъект; историческое событие; социальное событие; оценка; фактор темпоральности; деятельностный подход.
V. V. Popov
SOCIAL ACTORS, SOCIAL-HISTORICAL EVENTS AND FACTORS TEMPORALITY
Abstract. The article considers the role of the social subjects in consideration of the structure of the historical process. A special place is given to the study of the peculiarities of historical and social events. Factors temporality and evaluation overlook the priority position in the study.
Key words: social subject; a historical event; social event; evaluation; factor of temporality; action approach.
Историко-философские исследования, связанные с ретроспективным подходом к традиционно-философским проблемам показали, что достаточно интересные и значимые результаты появляются в рамках постнеклассического осмысления социальным субъектом не только настоящих проблем, но и различных фрагментов прошлого времени. Тем более, в процессе выработки концептуально-семантического аппарата, который является наиболее эффективным и адекватным для разрешения проблем, имевших место в прошлом, но не получивших развитие в настоящем. Подобная ситуация связана с тем, что, в данном случае, возможно не в полной мере учитывались внутренние интенции самого субъекта, связь познающего и деятельностного подходов к социальной реальности. А это предполагает уже не только проблему различных уровней оценки обращения как к историческим, так и к социальным событиям, но и выход на первый план комплексной оценки исторических и социальных событий в единой системе, связанной с ценностными и оценочными системами в корреляции, с системами, предполагающими измерительные процедуры. Так, О. А. Музыка и Д. В. Ковтунова отмечают: «В постнеклассическом дискурсе доминирующим становится мнение о том, что линейная концепция изучения социально-исторического процесса и социодинамики исчерпала свои эвристические возможности и требуется выработка новых адекватных подходов к анализу проблем общественного развития и направленности социально-исторического процесса, соответствующих времени кризиса, противоречий, трансформаций» [2, 193].
В этом аспекте немаловажным является тот факт, что именно в настоящем времени социальный субъект по праву может проверить достоверность не только разных исторических событий, но и обозначить их значимость для выстраивания, конструирования и представления в рамках социальных процессов, существующих и длящихся в настоящем времени социальных событий. Работа в данном направлении, конечно, во многом касается того, что исследователь-философ в подобных случаях обращается к методологическим и теоретическим основаниям исторического исследования. Подобное обращение к сегментам прошлого времени в рамках исследования различных процессов, как исторических, так и социальных для поиска наиболее эффективной оценки социальных событий, будет касаться поиска определённых социально-философских источников, которые будут отражать различные исторические ситуации, исторические события или комплексы событий, зафиксированные, например, в рамках определённого социально-философского текста.
При этом подобное переосмысление или осмысление проходит не только с позиции использования оценочного фактора социальным субъектом, но также фактора темпоральности. Социальный субъект вынужден фактор оценки соотносить с определённой темпоральной референцией, как минимум, установив эту референцию с точки зрения тех или иных моментов, зафиксированных в прошлом времени и в рамках длящегося настоящего времени. Поэтому вполне правомерно утверждение того, что получается действительно объективная системная оценка, которая отражает сами внутренние установки деятельностного и познающего социального объекта.
Нельзя не отметить то, что возникающие вопросы, касающиеся корреляции концептов настоящего и прошлого в контексте обращения к социально-философским текстам, нередко имеют познавательный характер не только с позиции истории философии или истории, но и с точки зрения возможности нахождения именно адекватного соотнесения различных исторических и социальных событий, исторических и социальных процессов, исторических и социальных явлений с учётом различных сегментов, а именно прошлого и настоящего времени. Конечно, следует иметь ввиду и то, что подобные социально-философские источники будут получать своё переосмысление в рамках длящегося настоящего в пределах той реальной социальной действительности, которая имеет место в современном противоречивом развитии социума. Поэтому в данном случае сам деятельностный подход социального субъекта к тем социальным событиям, которые входят в его теоретико-познавательное поле, дают ему возможность подойти системно к анализу, например,
социальных ситуаций или социальных событий с позиции ценностного и темпорального факторов. В этой связи В.В. Попов и Б.С. Щеглов замечают, что «оценка связана с выбором не только эквивалента или критерия для сравнения, но и с выбором оценочных характеристик. Содержание эквивалентов, в определённой мере, должно быть тождественным содержанию оцениваемого объекта, то есть он должен заключать в себя те свойства или качества, которые имеются в объекте. То есть в каждой непосредственной ситуации это соответствие может быть различным, но сопоставление объекта и предполагаемого эквивалента может иметь смысл лишь в границах их определённого совпадения, так как при абсолютном несовпадении сравнение проводить просто бессмысленно» [3, 241].
Особо отметим, что в качестве подобного концептуального допущения относительно возможной значимости исторических событий или ситуаций необходима правильная оценка социальных событий или социальных ситуаций, реально происходящих в социуме и его противоречивых трансформациях. Социальный субъект реально выступает в качестве определённого носителя вполне конкретного социально-философского текста с позиции получения нового или приращения имеющегося исторического знания в некоторое новое знание с учётом определённых реалий настоящего времени.
При этом следует учитывать и тот момент, что подобный социальный субъект получает и дополнительную информацию относительно того социально-исторического знания, которым он, возможно, не обладал к настоящему времени, но которое он получит, переосмыслит и переработает. А следовательно, внесёт соответствующие коррективы как в социально-философские тексты, так и по отношению к оценке и комплексной оценки. Происходит сочетание темпоральности и ценностно-оценочного фактора относительно тех социальных процессов и социальных трансформаций, которые проходят не только в длящемся настоящем противоречивого развития социума, но и которое, возможно, будет определять непосредственно перспективы, тенденции и сценарии, касающиеся фрагмента будущего времени. Отметим, что, например, А. А. Ивин в этой связи отмечает, что «ни субъект, ни объект оценки, ни сам процесс этой оценки и даже не результат самой оценки по своему виду и характеру не эквивалентны объекту и субъекту познания и естественно полученным знаниям» [1, 112]. То есть можно говорить об определённой двойственности социального субъекта как в теоретико-познавательном, так и в деятельностном аспекте по отношению к оценке тех исторических и социальных событий, с которыми он имеет дело в реальной ситуации, развивающегося социума. Социальный субъект правомерен рассуждать относительно того, как наиболее эффективно провести оценку различных исторических событий, то есть обратиться к сегменту прошлого времени и, соответственно провести, определённую реконструкцию того знания, которое он имел к настоящему времени. Однако, с другой стороны, социальный субъект в русле подобной реконструкции находится в пределах вполне реальных социальных процессов и поэтому он не может учитывать не только сущность этих процессов, но и значимость или важность тех комплексов социальных событий, которые непосредственно входят в эти процессы.
Социальный субъект в контексте оценочного подхода к реконструкции исторического прошлого способен не только проводить интерпретацию тех или иных исторических событий и приводить в соответствие с достоверным знанием разнообразные представления о современных социальных событиях. Он также правомерен рассуждать о некоторой системе альтернатив и тенденций, которые фактически возможно начинались в сегменте прошлого времени и либо реализовались, либо не реализовались в настоящем времени. Из этого следует, что социальный субъект может продолжать подобные рассуждения относительно сегментов будущего времени. В данном случае это предполагает, что социальный субъект обращается к формированию некоторых мыслительных конструкций относительно сценариев будущего, намечает наиболее вероятные реализации альтернатив развития социальных процессов в будущем в соответствии со своим воображением, наблюдением, в соответствии с теми приоритетами, которые эти альтернативы получили в рамках длящегося настоящего времени.
Обратим внимание, что подобная двойственная ситуация социального субъекта является не только достаточно интересной в познавательном смысле, но и обладает определённой степенью сложности, так как, в подобном случае, социальный субъект фактически должен определить собственное восприятие различных комплексов исторических событий, которые произошли в сегменте прошлого времени. Перед ним возникает ряд проблем, которые требуют, возможно, даже не столько непосредственного разрешения, сколько определения стратегических направлений или подходов, что связано именно со стратегическим направлением реконструкции сегментов прошлого времени. Это действительно достаточно серьёзно, потому что, с одной стороны следует помнить, что любой исследователь желает воссоздать историческое прошлое насколько это возможно объективно и полно, но, с другой стороны, вполне естественно, что в воссоздании подобной картины исторического прошлого всегда будет иметься оттенок субъективности.
Поэтому исследователь, в подобных случаях, должен наметить тот концептуально-семантический аппарат, с помощью которого он будет реконструировать само прошлое. Тогда в
русле данного исследования он может сопоставить свою позицию не только с позицией других исследователей, но и с теми реальными и объективными знаниями, которые имеются относительно этого прошлого события и которые случились в этом прошлом, тех исторических ситуаций, возможно получивших разрешение к настоящему времени.
В этой связи, исследователь предполагает, что сам сегмент «прошлое» представляет собой не только комплекс исторических событий, но это и комплекс локальных исторических ситуаций и исторических процессов. Подобные процессы, естественно, представляют собой те или иные конструкции и имеют внутреннюю структуру. В данном случае, с концептуальных позиций, исследователь должен достаточно чётко представлять себе семантические оттенки таких понятий, как «исторический случай», «историческое событие», «историческая ситуация» и так далее. Образуется своеобразное поле динамических концепций для воссоздания наиболее объективной и полной картины того, что не только случилось в прошлом и получило закрепление в определённой системе знания, но и имеет отношению к тем имеющимся в настоящем источникам, которые транслируют настоящее время.
Как следствие подобной ситуации - это применение определённой комплексной оценки по отношению к социально-философским источникам, отражающим подобные концептуальные оттенки прошлого с целью наиболее адекватной его реконструкции, представления и трансформации в комплексы как социальных событий, имеющих место в реальном социуме, так и относительно тех социальных процессов, которые характеризуют противоречивое развитие общества и соответственно структуры тех социальных процессов, которые в нём происходят. Рассматривая оценочный фактор по отношению к настоящему времени, социальный субъект, в первую очередь, конечно, применяет оценочный фактор именно по отношению к тем социальным событиям, которые и формируют наполненность реальных социальных процессов.
Конечно, социальный субъект обязан, в определённой степени, соблюдать некоторую концептуальную обособленность исторических событий, коррелирующих с прошлым временем и самой шкалой настоящего времени, хотя это достаточно затруднительно, так как он, во-первых, проводит реконструкцию исторических событий с позиции настоящего времени, а, с другой стороны, именно с позиции настоящего времени он и оценивает подобные исторические события. При этом В. В. Попов и Б. С. Щеглов, рассматривая подобные ситуации, весьма справедливо отмечают, что «при подобной интерпретации оценка будет выступать в качестве универсального свойства субъекта, выражающего продуктивно-функциональный характер субъектно-объектных взаимосвязей» [3, 182].
Обратим внимание и на то, что установление некоторой концептуальной обособленности событий с точки зрения исторического воспроизведения социальных событий настоящего, создаёт в определённом смысле парадоксальную ситуацию, связанную с тем, что сам социальный субъект, имея вполне конкретные результаты (и возможно эти результаты нельзя считать полными), тем не менее, способен наметить приоритетные тенденции, связанные с определением основных направлений по которым будет происходить приращение исторического и, соответственно, социально-философского знания. Поэтому воспроизведение исторических событий, которые были оценены относительно настоящего времени, вполне естественно могут иметь иную позицию, если будут оценены с позиции фактора оценки в сегменте будущего времени. Конечно, данный случай представляется весьма неоднозначным с теоретико-познавательных позиций, так как исследователь, который рассматривает подобный случай, имеет дело со спектром таких вопросов, которые касаются как применения концептуально-семантического аппарата относительно социально-философского исследования, так и реконструкции непосредственно тех или иных исторических знаний.
Следовательно, социальный субъект рассматривает концепты исторической ситуации и исторического события и как с позиции воспроизведения самого исторического прошлого, и непосредственно как некоторую информацию, которую он как воспринимает, так и воспринимает и перерабатывает. То есть, может происходить процесс приращения знания, а может и не происходить, так как по тем или иным причинам исследователь действительно создаёт определённую грань между реконструкцией прошлого и знанием, касающимся непосредственно уже не исторических, а социальных событий и соотносимых с теми социальными процессами, которые происходят в трансформациях современного общества.
Отметим, что социальный субъект естественно стремится дать весьма полную оценку историческим ситуациям. Однако, в данном случае, социальный субъект обязан не только показать своё видение подобной реконструкции сегмента прошлого времени, позволяющего эффективно применять оценочный фактор в рамках проводимой реконструкции, но и представить в качестве результата такой реконструкции некоторую систему ценностей и оценок, способных адекватно отразить не только те или иные сегменты прошлого времени, но и адекватно соотнести их с соответствующими социально-философскими или историческими источниками. Конечно, подобная ситуация предполагает, что внутренние мировоззренческие установки социального субъекта зани-
мают приоритетные позиции. Познавательно-деятельностный аспект по отношению к этой конструкции прошлого времени находится в конкретной оценочной системе, позволяющей не только оценивать исторические события или ситуации, но и выстраивать их определённую иерархию, обозначать субординационно-координационные связи и взаимодействия между ними, определять поле тех исторических событий, которые продолжили своё существование в рамках настоящего времени и которые, возможно, выступят в качестве перспектив по отношению к будущему времени.
То есть, сложность проблемы заключается в том, что подобная реконструкция, с позиции ценностно-оценочного фактора предполагает, что социальный субъект обязан постоянно коррелировать механизм подобной реконструкции со своими собственными ценностными ориентациями, установками, мотивами. Реконструируя прошлое, он должен параллельно представлять, как полученные результаты могут реализоваться уже в будущем времени, так как, в противном случае, решение общей проблемы будет носить половинчатый характер, так как не только сегмент будущего времени, но и длящееся настоящее, в определённом смысле, останутся вне подобной комплексной реконструкции. При этом, конечно, имея ввиду, что в русле исторической реконструкции полученная информация может быть действительно представлена с точки зрения комплексной оценки, естественно предположить, что эта комплексная оценка имеет определённую значимость или общезначимость для современного развития социума, причём эта значимость должна коррелировать с теми альтернативами развития социальных процессов, которые рассматриваются в качестве прогрессивного развития.
Исследовательская работа социального субъекта в направлении разностороннего исследования социума определяет акцент на соотношение объективных и субъективных моментов, касающихся тех социально-философских источников, которые отражают не только процесс реконструкции исторической действительности, но и весь тот комплекс знаний, которым социальный субъект располагает в пределах длящегося настоящего времени. Фактически социальный субъект исследует сегмент прошлого времени, но с позиции своих субъективных оценок и установок по отношению к используемым историческим или социально-философским источникам. Дискурс идёт о том, что происходит не непосредственное, а опосредованное обращение к имеющимся научным текстам. Отметим, что в подобной ситуации социальный субъект определяет не только комплекс социально-философских знаний, касающихся сегмента прошлого времени и относящихся к тому комплексу исторических событий, которые были в нём зафиксированы. Но и устанавливает некоторую корреляцию подобного комплекса относительно собственной точки зрения в соответствии с имеющимися у социального субъекта внутренними аксиологическими установками. В этом случае происходит процесс преобразования субъектом внутренних, связанных с тем, что, исследуя социально-философские источники, он с необходимостью приходит к изучению не просто сегмента будущего времени, а к изучению сценариев будущего времени с учётом имеющихся у него предпочтений относительно развития современного социума.
Конечно, социальный субъект не может не учитывать и объективные законы функционирования социума. Это даёт ему возможность отразить как внутренние собственные установки, так и сконцентрироваться в локальном исследовательском теоретико-познавательном поле, связанным с соотнесением собственного комплекса знаний с теми основными тенденциями, характеризующими не только исторический процесс, но и весь спектр локальных социальных процессов, которые характеризуют трансформационные моменты противоречивого развития современного социума. В данной ситуации перед социальным субъектом возникает вопрос, касающийся того, что представляемый процесс субъективации относительно понимания социально-философских источников получает различные интерпретации. Тем более, что, в подобных случаях, дискурс идёт относительно некоторых предварительных элементов информации об исторических ситуациях, процессах и событиях. Реально определяется некоторый, принятый группой социальных субъектов комплекс знаний, позволяющий адекватно описывать позицию каждого социального субъекта с точки зрения отношения к тем историческим и социальным процессам, которые не только включают в себя комплексы социальных и исторических событий, но и коррелируют с выбранной исследователями темпоральной референцией.
Подобная ситуация является неоднозначной и касается того, что реконструкция прошлого социальным субъектом связана не только со стрелой времени, но и, в конечном счёте, с определённым набором темпоральных индексов, которые и будут относиться к различным сегментам в рамках конкретных хронологий. Поэтому при определении субъективных аспектов интерпретации социально-философских источников необходимо обозначить некоторые пределы, которые в русле социально-философских исследований будут восприниматься всеми заинтересованными субъектами как граница настоящего времени. Необходимо иметь ввиду, что понимание настоящего времени как длящегося времени вовсе не означает того, что в границах этого длящегося времени не происходит фиксация отдельных моментов, по отношению к которым можно фиксировать различные социальные события и социальные процессы в зависимости от тех конкретных задач, которые ставятся исследователем.
Обратим внимание на то, что в подобных ситуациях исследователь сталкивается практически с парадигмальными моментами в отношении определения того концептуального аппарата, который он должен принимать в отношении проведения, как реконструкции прошлого, так и воспроизведения и воображения тех реальных альтернативных тенденций, которые приведут к построению различных сценариев будущего времени. Дело в том, что формирование определённого и адекватного концептуального аппарата, эффективного для проведения работы в данном направлении предполагает, что эта работа связана как с реконструкцией исторических процессов и обращением к ряду проблем философского рассмотрения исторического знания, так и, с другой стороны, непосредственно с социально-философским подходом к темпоральной референции.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Ивин, А. А. Логика оценок / А. А. Ивин. - М.: Изд-во Москов. гос. ун-та, 1970. - 302 с.
2. Музыка, О. А. Линейная (классическая) и нелинейная (постнеклассическая) концепции социально-исторического процесса: сравнительный анализ / О. А. Музыка, Д. В. Ковтунова //Фундаментальные исследования. - 2012. - № 11. - С. 192-196.
3. Попов, В. В. Теория рациональности / В. В. Попов, Б. С. Щеглов. - Ростов н/Д.: Изд-во ЮФУ, 2006. - 318 с.
УДК 130.122 ББК 87.2
Н. П. Чередникова
ЭСТЕТИЧЕСКОЕ ОТРАЖЕНИЕ ДЕЙСТВИТЕЛЬНОСТИ КАК ВАЖНЕЙШИЙ ФАКТОР ПОЗНАНИЯ
Аннотация. Статья освещает проблемы познания, как особую сферу человеческой деятельности. В работе раскрыты механизмы взаимоотношения рационального познания мира и его эстетического освоения, а также специфические особенности отражения и понимания мира посредством науки и эстетики.
Ключевые слова: наука, искусство, эстетика, рациональное познание, эстетическое чувство, эстетическое освоение, художественный образ, возвышенное, гуманистическое воспитание.
N. P. Cherednikova
AESTHETIC REFLECTION OF REALITY AS AN IMPORTANT FACTOR OF COGNITION
Abstract. The article highlights the problems of cognition as a special sphere of human activity. In this paper disclosed mechanisms relationships of rational cognition of the world and its aesthetic development, as well as the specific features of the reflection and understanding of the world through science and aesthetics.
Key words: science, art, aesthetics, rational cognition, aesthetic feeling, aesthetic assimilation, artistic image, the sublime, humanistic education.
Рассматривая эстетическое освоение действительности в качестве наиважнейшей формы познания мира, необходимо выяснить, в чем заключается познавательная функция искусства и какова роль познания в нем.
Эстетическое освоение действительности связано со своеобразным эмоционально-чувственным переживанием красоты или безобразия, совершенства или несовершенства, гармонии или дисгармонии вещей, событий, процессов окружающего нас мира (эстетическим отношением к ним). Возникая на основе чувственно-предметной деятельности, способность эстетически относиться к ее объектам как бы возвышается над утилитарно-потребительским подходом к их восприятию, оценке и использованию. Для эстетического освоения характерно специфическое (неутилитарное) наслаждение, которое доставляет человеку деятельность - ее предмет, процесс результат.
Какова же эволюция взаимоотношения познания мира и его эстетического освоения?
Если проследить эволюцию взаимоотношения познания мира и его эстетического освоения, то ясно видно, как близки они были на начальных этапах развития общества и как усложнялись связи между ними в дальнейшем. Уже в Древней Греции заметен переход от первоначального этапа насквозь эстетизированного познания мира к познанию так называемого классического периода (Аристотель), в значительной мере утратившему непосредственный чувственный характер. Схоластика средневековья еще больше увеличила разрыв между тем и другим. В эпоху Возрождения вновь возникает тяготение к чувственному, эстетическому постижению целостным человеком целостного мира. Тем не менее, не познание эстетизируется, а, напротив, сфера эстетического освое-
