CC BY
27
YAK 94:316.648-058.232.6 (571.1) ББК 63.3 (253) 612-282.2
И.В. КУРЫШЕВ
I.V. KURYSHEV
СОНИАЛЬНЫЕ НАСТРОЕНИЯ ЗАПАДНОСИБИРСКОГО КРЕСТЬЯНСТВА ЛЕТОМ-ОСЕНЬЮ 1918 ГОДА
SOCIAL MOOD WEST SIBERIAN PEASANTS IN THE SUMMER - AUTUMN OF 1918
В статье на основе комплексного анализа архивных документов и периодической печати рассматриваются составляющие компоненты социальных настроений крестьянства Западной Сибири летом - осенью 1918 г. Показаны предпосылки формирования крестьянского протеста, обусловленные политическими мероприятиями Временного Сибирского правительства, социальной атмосферой того времени.
On the basis of a comprehensive analysis of archival documents and periodicals are considered components of the components of social attitudes of the peasantry of Western Siberia in the summer - autumn 1918 year. Showing the prerequisites for the formation of peasant protest, due to the political events of the Siberian Provisional Government, the social atmosphere of the time.
Ключевые слова: социальные настроения, крестьянство, правительство, армия, налоги, аграрная политика, социальные конфликты.
Key words: social mood, the peasantry, the government, the army, taxes, agricultural policy, social conflicts.
Социальное настроение как доминанта общественного сознания, предвосхищающая реальное поведение людей, является целостной формой восприятия людьми их жизни как в личном, так и в общественном плане.
Актуальность изучения социальных настроений заключается, прежде всего, в том, что они концентрируют в себе и определяют созидательные (или разрушительные) силы общества. Социальные настроения играют чрезвычайно важную роль на современном этапе человеческой истории. Именно поэтому необходим постоянный научный анализ изменения социальных, массовых настроений, в том числе на различных этапах новейшей отечественной и региональной истории, с целью прогнозирования и целенаправленного формирования этих настроений и массового сознания в целом, а также предупреждения разрушительных социально-психологических проявлений.
Сплачивая людей, настроения лежат в основе массовых общественных движений современности, во многом определяя их действия.
Роль массовых настроений довольно активно рассматривалась в период подготовки и осуществления российской революции 1917 года. Например, в трудах В.И. Ленина содержится немало высказываний о роли настроений в поведении масс и борьбе классов, о динамике и формировании политических настроений различных слоев общества.
Однако законченного, целостного, концептуального оформления этого вопроса так и не произошло. Причиной этого явилось, очевидно, то, что научное внимание к проблематике социальных, массовых настроений в нашей стране было очень чувствительно к социальному заказу.
Основная цель данного исследования - выявить характеристики состояния и тенденции развития социальных, политических настроений западносибирского крестьянства на начальном этапе гражданской войны на Востоке России, летом - осенью 1918 г.
Одним из важнейших показателей взаимоотношений власти и социума в период открытого вооруженного противостояния являлись социальные на-
строения крестьянства Западной Сибири, которые проявились, прежде всего, в его отношении к текущему политическому моменту, Временному Сибирскому правительству, кампании по всеобщей мобилизации, осуществлению фискальной политики. Социальные настроения сибирской деревни в советской историографии гражданской войны рассматривались достаточно тенденциозно [16, с. 40-43], а в современной еще не стали предметом детального анализа на основе изучения центральных, региональных архивов, а также периодической печати [22].
Несмотря на пассивно-выжидательное, а порой и враждебное отношение сибирского крестьянства к падению Советской власти, оно проявило известную сдержанность и настороженность и в оценке уже первых мероприятий эсеро-меньшевистского Временного Сибирского правительства. Так, даже в одном из наиболее информированных, Томском уезде, из докладов инструкторов-информаторов информационно-агитационного отдела МВД выяснилось, что из 10 волостей, в которых они побывали в августе 1918 г., только 5 волостей определенно высказались в поддержку Временного Сибирского правительства. Остальные отнеслись к правительству неопределенно, проявив выжидательную позицию («Если правительство будет хорошо относиться к нам, - говорят крестьяне, - тогда мы его будем поддерживать») [18, л. 1об.]. Семь волостей однозначно высказались за мобилизацию молодых возрастов. Ответы же 3 остальных волостей различались между собой. В частности, Телеутская инородческая волость заявила, что она боится огнестрельного оружия и пойдет только охранять порядок, но не воевать. Крестьяне Бобарыкинской волости сказали, что «лучше повеситься, чем идти на войну». Петуховская волость, вообще, не высказала своего мнения о мобилизации [18, л. 1].
Характеризуя общее впечатление от Ново-Николаевского уезда, уездный инструктор констатировал, что « в уезде царит насилие, террор, грабежи и убийства», которые совершаются шайками грабителей и разбежавшихся красногвардейцев, поскольку собственных сил недостаточно, чтобы защитить население и оказать помощь существующей власти [18, л. 2]. По признанию инструктора-информатора, население здесь до сих пор не было уверено в падении Советской власти.
Признавая явную слабость, нелегитимность административно-политического аппарата Временного Сибирского правительства, инструктор отмечал, что «бороться с этим в виду недостатка вооруженных сил невозможно. Временное правительство признается во многих волостях, постольку, поскольку оно это требует. Инструктора с трудом добиваются признания Временного правительства, однако и после признания явно и открыто ведется агитация противоправительственная, а постановления правительства и земской управы не исполняются» [18, л. 2].
Резолюции, содержавшие в себе приветствия и заявления о поддержке в адрес Временного Сибирского правительства, как правило, заранее заготавливались инструкторами-информаторами МВД, которым не составляло большого труда убедить крестьян согласиться с предложенным текстом. Разумеется, находились и противники вынесения подобных сфальсифицированных резолюций. В частности, как отмечал инструктор по Ишимскому уезду Н. Удовицкий, «резолюцию я прочел, сход вполне согласился с предложенной резолюцией, но тут выступили «нетерпеливцы», очевидно, приверженцы большевиков и начали критиковать резолюцию, говоря, что приветствовать Временное правительство не за что, - мы его не знаем, и оно для нас пока ничего не сделало, - поддерживать его тоже не следует, так как, поддерживая его, мы должны поддерживать гражданскую войну» [7, л. 5].
И хотя большинство уездных крестьянских съездов, состоявшихся летом 1918 г., высказалось о признании власти Временного Сибирского правительства, однако по вопросу о создании регулярной сибирской армии приняло довольно осторожные и неопределенные резолюции [24, с. 188].
Обобщенные официальные сведения о социальных настроениях, отношении к правительственному курсу можно почерпнуть из отчетов по Западносибирскому подотделу информационно-агитационного отдела МВД, созданному Временным Сибирским правительством. В состав Западно-Сибирского подотдела входило 10 уездов Тобольской губернии, в том числе Тарский, Тобольский, Ялуторовский, Ишимский; 5 уездов Акмолинской области, в том числе Омский и Петропавловский; 5 уездов Семипалатинской области; всего - 20 уездов. Отчеты представили 46 информаторов по 14 уездам. По 6 уездам отчеты не были предоставлены. Отчеты и доклады о положении на местах подкреплялись подлинными протоколами, принятыми на съездах постановлениями. На основании изучения содержания протоколов можно сделать вывод, что главные вопросы, интересовавшие население, касались деятельности Временного Сибирского правительства, созыва Учредительного собрания - Сибирского и Всероссийского, создания Добровольческой армии и проведения мобилизации.
Таблица
Содержание протоколов информаторов по Западной Сибири (июль 1918 г.)
№ Основные вопросы, указанные в инструкции Количество протоколов В % отношении
11 За поддержку Временного Сибирского правительства 93 79
22 С выражением недоверия правительству 2 1,8
33 За Сибирское Учредительное собрание 64 60
44 За Всероссийское Учредит. Собрание 37 33
55 За Добровольческую армию 9 8
66 За мобилизацию 23 21,6
На основании этих данных чиновник информационно-агитационного отдела делал вывод о том, что интересы крестьян направлены в сторону обретения надежды «власти определенной и понятной уму простого человека», а также решения наиболее острых социальных проблем «хозяином земли Русской, Учредительным собранием» [2, л. 5об.].
Крестьянство Акмолинского уезда в большинстве своем отказывалось давать солдат до открытия Учредительного собрания и восстановления государственного порядка в стране. Так, 3 (16) августа 1918 г. на заседании Астраханской волостной земской управы крестьяне постановили: «1. Что мы для дачи своих молодых людей нести службу не отказываемся, потому, что в нашем государстве должна нестись служба, но только мы должны тогда давать своих детей нести службу, когда именно утвердится в нашем Всероссийском государстве полная народная власть, то есть один человек властитель всего государства, который будет избран всем народом, как хозяин в своем доме, а теперь мы не желаем отпустить своих детей на службу, потому что нам неизвестно, кто именно требует молодых людей и для какой цели, кому служить, кого защищать и с кем нести военную службу» [4, л. 28].
Семипалатинский областной инструктор-информатор В. Посельский на основе сводки информационно-агитационного отдела по области (в которой было охвачено 289 населенных пунктов) делал вывод о том, что характерными являются такие ответы: «Боевую армию упразднить навсегда», «население армии до Учредительного собрания не желает», «население желает твердой, гуманной народной власти». Исходя из присланных информаторами приговоров сельских сходов, он указывал на то, что по вопросу о войне с большевиками имеется 9 определенных ответов: за войну - 6; против войны - 3. По отношению к армии определенно высказалось только 53 схода: за принудительный всеобщий набор - 42; за добровольческую армию - 1; как установит Учредительное собрание - 1; за народную милицию - 3; полное отрицание армии - 6» [12, л. 11-12об.].
Обследовавший волости Акмолинского уезда инструктор-информатор А.И. Трусколявский указывал на объективные трудности своей деятельности, эгоизм и невежество местного крестьянства. «Здешний крестьянин, - писал он, - сам по себе настолько натура эгоистичная, что порою поражаешься, как низок в этом отношении может быть человек. Наилучшим показателем служит теперешний призыв молодых годов. Последний не мог пройти без трений не только по причине невежества и непонимания человеческих обязанностей, но и по причине того грубого эгоизма, недоверия, нескончаемых длинных счетов, дрязг и т. п., в рутине которых они погрязли. Несомненно, огромное разлагающее влияние оказывают солдаты-фронтовики (дезертиры), вкусившие сладость большевизма. Само же население уезда, ввиду отдаленности последнего от центра, не являясь очевидцем той анархии, тех бесчинств и произвола, которые царили при большевиках..., и, не видя в прошлом того, что могло бы обеспечить им спокойную жизнь и несколько облегчить ее, настолько изверилось, что убедить его в чем-либо стоит слишком больших усилий, а порой даже невозможно» [4, л. 59].
Аналогичные взгляды высказывались и в письме от 17 октября 1918г. уездного инструктора Г. Кроля акмолинскому областному инструктору Л.В. Чиркову: «Из личных бесед с крестьянами, проеханных мною волостей выражается большинством крестьян сильное недоверие к Временному Сибирскому правительству. В волостях - масса дезертиров. Ввиду отдаленности Акмолинского уезда от центра, население очень терроризировано темными слухами, исходящими от почитателей большевизма. Местные власти относятся к этому индифферентно. Крестьяне очень разуверены, и в чем-либо их убедить порою даже и невозможно.» [5, л. 65-65об.].
Среди инструкторов было распространено мнение, что «быть информаторами - должность очень опасная, так как приходится сталкиваться с крестьянами» [5, л. 65].
Инструктор-информатор по Ишимскому уезду, препровождая протокол крестьянского схода по Налобинской волости, в августе 1918 г. предупреждал вышестоящее начальство о том, что принятой сходом резолюции верить нельзя, так как «из разговоров заметно., что население крайне недоверчиво отнеслось к данному перевороту и Временному Сибирскому правительству..., хотя решило в своей резолюции признать такое» [8, л. 17].
Вышеуказанные факты достаточно достоверно отражают характерную социально-политическую тенденцию, заключавшуюся в том, что значительная часть крестьянства Западной Сибири существенно колебалась в оценке сущности Временного Сибирского правительства, либо выражала явное недоверие ему.
Инструкторы-информаторы МВД, побывавшие в различных уездах, отмечали не только пассивно-нейтральное отношение крестьянства к новой власти, но и нарастание негативных, враждебных настроений по отношению к ней. Так, по словам уездного инструктора-информатора Н.Г. Удовицкого, посетившего Истошенскую волость Ишимского уезда, «среди населения преобладают большевистские течения. Временное правительство не хотят признавать - в большинстве симпатизируют «Советам». Все как-то враждебно настроены против новой власти, а когда узнали, что готовятся призывные списки, то почти все заявили, что они никого не дадут, мотивируя свой отказ тем, что мы, мол, не знаем нового правительства, не знаем, куда оно ведет и откуда «оно» появилось. Говорят так: возьмут сначала молодых, там их побьют, а потом нас призовут, нас тоже побьют и таким образом нас всех уничтожат, - пусть нам скажут, зачем берут, кто берет, и кого они будут защищать?».
Инструктор отмечал непонимание смысла мобилизации крестьянами и резкое неприятие ими братоубийственной и беспощадной гражданской войны. «Вместе с этим возмущаются тем, - заключал он, - что идет гражданская война, сопоставляя такой случай: предположим, один сын у отца будет
в Красной Армии, а вот другого берут в Белую армию, и вот брат брату должен быть врагом, брат брата уничтожать. Из слов секретаря я вывел заключение, что здесь глубокое и сильное большевистское течение» [10, л. 5].
Резкий поворот вправо в аграрной политике Временного Сибирского правительства, как известно, проявился в принятии закона от 6 июля 1918 г. «О возвращении владельцам их имений», отмене всех льгот по отпуску леса из казенных дач для крестьянской бедноты, установленных Советской властью, повышению такс по продаже казенного леса. Пересматривались также в сторону увеличения нормы арендной платы за пользование крестьянами казенной землей, внедрялся режим полной свободы торговли. Белогвардейская администрация прилагала усилия по изъятию оружия из деревни.
Изменилась и налоговая политика. С осени 1917 г. деревня отвыкла от принудительного сбора налогов, практически прекратив их выплату. Государственные же поземельные налоги были отменены большевистским декретом о земле. Напротив, Временное сибирское правительство развернуло кампанию среди крестьян в пользу уплаты земельных и земских налогов.
В сентябре 1918 года Временное сибирское правительство издало распоряжение о сборе недоимок за 1915-1917 годы, которые в несколько раз превышали окладную подать. За уклонение от внесения многочисленных поборов следовали жесточайшие порки. Так, к январю 1919 года с крестьян Тарского уезда удалось выколотить 240 237 рублей оброчной и поземельной подати вместо положенных 380 826 рублей [1, с. 276].
Введение царских налогов вызвало такое озлобление крестьян, что уездные комиссары считали возможным массовое восстание. Местные власти уже с лета 1918 г. стали широко привлекать милицию к взысканию недоимок и составлению описей недоимщиков.
Крестьянство повсеместно стремилось избежать уплаты недоимок за 1917 - первую половину 1918 г. Значительная часть сельских обществ отказалась от раскладки поземельных налогов. «Крестьянство было убеждено, - справедливо отмечает В.М. Рынков, - что раз инициатива прекращения поземельных сборов в конце 1917 - первой половине 1918 г. исходила от государственной власти, каковой в то время являлись большевики, значит оно законно. В правосознании крестьянства сбор недоимок за этот период был противоправной акцией властей, так как придавал закону обратную силу. Неплатежеспособность сельского населения стала камнем преткновения, что многократно отмечалось и налоговыми чиновниками, и сторонними наблюдателями» [21, с. 97]. При этом, по мнению историка, действия правительства по реализации налогово-фискальной политики не привели к массовому активному сопротивлению, основными стали пассивные формы борьбы: отказ от раскладки налогов между хозяйствами, описи имущества недоимщиков. Можно согласиться с В.М. Рынковым, что открытые, вооруженные формы сопротивления налоговым сборам проявлялись только в тех случаях, когда они сопровождались другими насильственными мероприятиями, в частности, по борьбе с дезертирством новобранцев из армии, взиманием лесных штрафов. Несмотря на довольно широкий диапазон применения репрессивных мер при сборе поземельного налога, эти акции властей вызвали мощное вооруженное сопротивление только в Мариинском уезде Томской губернии, где сопровождались неправомерными с точки зрения крестьян действиями по взиманию лесных штрафов (Чумайское восстание).
В то же время значительные усилия по сбору налогов и недоимок, позволившие контрреволюционным правительствам собрать с крестьян около половины причитавшихся прямых налогов, подорвали поддержку белогвардейского режима. «Получив от поземельных сборов 1-3% бюджетных средств, - справедливо отмечает В.М. Рынков, - государство возбудило против себя недовольство многомиллионной массы крестьянства» [21, с. 98].
В западносибирской деревне усиливалось социальное напряжение, порождая социальные конфликты, связанные со стремлением к насильствен-
ным действиям с применением оружия. В совокупности все эти обстоятельства являлись составными факторами, повлиявшими на формирование про-тестных представлений и поведения крестьян. Это подразумевает наличие в менталитете крестьянского населения не только выражения критического отношения к курсу правительства и несогласия с ним, но и способность к замене ряда негативных обстоятельств жизнедеятельности новыми.
Характеризуя положение на местах в Петропавловском, Курганском, Челябинском и Златоустовском уездах в ходе поездки с 13 по 26 августа 1918 г. исполняющий обязанности товарища министра внутренних дел отмечал неудовлетворительное состояние системы органов власти и управления, что, несомненно, создавало благоприятную среду для всплеска социальных конфликтов. В докладе министру внутренних дел он писал: «Волостная и сельская администрация, свыкшаяся за время господства советской власти с бесправием и с безответственностью, остается до сих пор распущенной, неисполнительной и чувствует себя безнаказанно. Контрольный аппарат уездных центров, да и губернских не налажен, руководительство их на местах не чувствуется. Между тем в селах на почве земельного вопроса в связи с законом Сибирского правительства о денационализации назревают опасные осложнения. Там, где имеются частновладельческие земли, крестьянство настроено враждебно к этому закону. В некоторых волостях возобновились самовольные аресты частновладельцев, захват их заимок, живого и мертвого инвентаря, порубка леса, и были уже случаи сожжения заимок. Распоряжения властей, направленные к охране законных интересов владельцев, например, о передаче им неиспользованных сенокосов, пашен не исполняются [11, л. 1-1об.]».
Давая отрицательную оценку местной жизни, товарищ министра внутренних дел с проницательностью заключал, что власти, «изжив большевизм, немедленно столкнутся с жесточайшим анархизмом, если теперь же, пока не поздно, решительно не станут на путь строительства административно-хозяйственного аппарата, контроля за ним на местах и охраны законности и порядка» [11, л. 2].
Особенно обострились социальные конфликты в связи с возвращением частновладельческих земель в Курганском, а также Ишимском (в южной части) уездах. Так, в телеграмме от 5 августа 1918 г. курганский уездный комиссар Алексеев отмечал: «Настроение крестьян в районах расположения частновладельческих земель крайне враждебное, опять начинаются захваты частновладельческого скота, изгнание владельцев заимок и поджоги последних, устраиваются волостные солдатские собрания, которые выносят резолюции - не давать солдат в случае мобилизации, не давать подвод для проезда мобилизованных, отказываются платить сборы. „.В уезд командирован во главе помощника начальника милиции отряд 30 человек чехов и милиционеров для дознания, ареста виновных, возврата захваченного скота. Настаиваю на необходимости немедленного введения в уезде военного положения, издании обязательного постановления о воспрещении всяких собраний, сходбищ, изъятии некоторых дел о преступлениях, проступках из общей подсудности подчиненным их административному разрешению или военному суду...» [19, с. 162-163].
По сообщению земско-кооперативной газеты «Сибирская земская деревня», летом 1918 г. на юге Ишимского уезда произошли аграрные волнения. Справедливости ради следует сказать, что еще раньше, в феврале 1918 г., при Советской власти, когда развернулась национализация частновладельческих имений, некоторые из них, например, имение Поликарпа Макеева в селе Пресновском Соколовской волости, подверглись разграблению как со стороны богатых, так и бедных крестьян [14, л. 1-5].
При этом крестьяне при хищении имущества П.Ф. Макеева, собравшись в пьяную толпу, оказали сопротивление местным милиционерам и солдатам, пытавшимся произвести у них обыск по распоряжению районного земельно-
го комитета. Впоследствии, по приходу к власти белых, следственное дело по разграблению имущества Макеева 9 августа 1918 г. было вновь направлено Омским окружным судом для рассмотрения мировому судье 1 участка Петропавловского уезда [14, л. 1].
По ликвидации Советской власти на ранее национализированные частновладельческие имения предъявили права их прежние юридические владельцы. В свою очередь, и крестьяне, получившие землю имений в надел, ее не уступали, всячески защищая свои обретенные в ходе революционных преобразований земельные права. «В результате, - как подчеркивала «Сибирская земская деревня», - будучи яблоком раздора, имения несут большой ущерб: лес вырубается, живой и мертвый инвентарь имений расхищается, не щадятся даже имения, признанные культурными хозяйствами, и по последнему разъяснению правительства, переходящие в ведение земства» [17].
Для прекращения аграрных беспорядков и разъяснительной работы с населением на места были посланы отряды чехословаков. Столкновения с властями отмечались также во время изъятия оружия у крестьянского населения. В частности, 29 июня 1918 г. при изъятии винтовок в земской управе секретарь Теплодубровской волостной земской управы А.С. Дуплянкин и житель того же села Д.С. Заборский пытались оказать сопротивление начальнику милиции 6 участка Ишимского уезда Корытову и начальнику чехословацкого отряда, коменданту ст. Петухово Мильфайту, обзывая их «кадетами, буржуями» [13, л. 8-9; 23-23об.; 36-37об.].
Начальник гарнизона г. Ишима в телеграмме от 16 июля 1918 г. убедительно просил начальника гарнизона г. Петропавловска полковника Вой-дылло послать отряд казаков для подавления вооруженных большевистских банд, образовавшихся их крестьян Сладковской волости в количестве 100 человек [20, л. 96].
Западносибирская печать кооперативного и социалистического направлений с тревогой писала о социальной поляризации, смутных настроениях деревни, в том числе по поводу проводимой Временным Сибирским правительством мобилизации. Так, в корреспонденции из села Травинского Каменского уезда отмечалось: «Пошла в народе смута: одни стоят за одно правительство, другие за другое. Проезжал через село отряд красной гвардии, нашлись сторонники, которые присоединились к нему. Вслед за красной гвардией проходил отряд Временного правительства, были добровольцы и для этого отряда. Особенно трудно жить в настоящее время сельским должностным лицам. Нередко приходится слышать разговоры: надо побить сельские и волостные власти, а также и попов, и почтовых служащих: они белогвардейцы, предали нас. Почты нам не надо: она возит пакеты, которые объявляют мобилизацию.» [выделено мною. - И.К.] [23].
Инструктор-информатор МВД по Акмолинскому уезду А.Н. Кцоев в отчете от 12 октября 1918 г. так характеризовал отношение местного населения к власти, его политические симпатии и предпочтения: «.Население объеханных мною волостей можно разделить на две резко противоположные категории: так, население волостей, расположенных ближе к городу, более лояльно, тогда как население более отдаленных волостей можно назвать протестантским против всякой власти, особенно против Временного правительства. Нельзя, конечно, в этом обвинять все население этих волостей огульно, так как имущие обыватели и там тоже лояльны, и, возможно, их там не меньшинство, но они на сходе молчат, а более зажиточные даже не желают посещать сходы, что объясняется боязнью мести; особенно боятся поджогов, так как пожары там - явление не редкое. Таким образом, выкрики, слышные на сходах, произносятся большею частью малоимущими обывателями, в большинстве малоимущими молодыми людьми» [6, л. 12].
Еще 28 июня 1918 г. Западно-Сибирский комиссариат Временного Сибирского правительства обнародовал воззвание к крестьянам, в котором подчеркивалось, что главной задачей правительства является освобождение
Сибири от большевистской неволи и приобщение ее через Сибирское Учредительное собрание к государственной жизни [15, с. 148-149].
Однако, как показали дальнейшие события, формирование белой армии на добровольческих началах осуществлялось с большим трудом, наталкивалось на вполне объяснимое нежелание крестьян воевать со своими же собратьями, отвлекаясь от насущных хозяйственных потребностей и забот.
Доминирующие в начале гражданской войны в крестьянском социуме социальные настроения характеризовались относительно высокими показателями социальных страхов, фрустрации, невроза, что создавало объективные предпосылки к сдвигам в сторону бессознательной доминанты массового поведения.
Реальные социальные политические настроения, являясь важнейшим критерием оценки состояния крестьянского социума Западной Сибири, его готовности к действиям в конкретной ситуации, имели предпосылки проявления в массовом поведении деструктивного характера.
В обстановке роста недовольства крестьян на политические и экономические права, завоеванные в ходе социальной революции 1917 г., 31 июля 1918 г. Временное Сибирское правительство издало приказ о наборе в Народную армию молодежи 1898-1899 годов рождения. Распоряжение о мобилизации вызвало бурное негодование крестьян. «Не хотим воевать», «Война нужна капиталистам», - возмущались крестьяне, собравшиеся на сходе в селе Чуртан-ском Ишимского уезда [9, л. 10].
Многих новобранцев крестьяне спрятали на дальних заимках и пашнях. Волнения охватили значительную часть Западной Сибири, повсеместно высвечивая нарастание протестных настроений в крестьянской среде. В телеграмме от 5 сентября 1918 г. оберкваркора 2-го Степного корпуса отмечалось, что в связи с призывом новобранцев и благодаря сильной большевистской агитации возникли беспорядки в Татарском, Тюкалинском, Кокчетавском, Атбасарском, Павлодарском, Славгородском, Змеиногорском уездах. .Среди восставших было выявлено заметное количество вооруженных мадьяр и немцев-колонистов [3, л. 258]. Крестьянский протест все явственнее высвечивал себя в вооруженных крестьянских восстаниях, охвативших Акмолинскую область, Томскую, Алтайскую, Енисейскую губернии.
Литература
1. Борьба за власть Советов в Тобольской (Тюменской) губернии (1917-
1920 гг.) : сб. документальных материалов [Текст] / П.И. Рощевский. -
Свердловск, 1967. - 428 с.
2. Государственный архив Российской Федерации (ГА РФ). Ф. 1561. Оп. 1. Д. 40.
3. ГА РФ. Ф. 1561. Оп. 1. Д. 45.
4. ГА РФ. Ф. 1561. Оп. 1. Д. 67.
5. ГА РФ. Ф. 1561. Оп. 1. Д. 70.
6. ГА РФ. Ф. 1561. Оп. 1. Д. 71.
7. ГА РФ. Ф. 1561. Оп. 1. Д. 260.
8. ГА РФ. Ф. 1561. Оп. 1. Д. 263.
9. ГА РФ. Ф. 1561. Оп. 1. Д. 265.
10. ГА РФ. Ф. 1561. Оп. 1. Д. 273.
11. ГА РФ. Ф. 1700. Оп. 5. Д. 43.
12. ГА РФ. Ф. 1700. Оп. 7. Д. 74.
13. Государственное бюджетное учреждение Тюменской области «Государственный архив в г. Ишиме» (далее - ГБУТО «ГА в г. Ишиме»). Ф. 73. Оп. 1. Д. 2.
14. ГБУТО «ГА в г. Ишиме». Ф. 73. Оп. 1. Д. 5.
15. Западно-Сибирский комиссариат Временного Сибирского правительства (26 мая - 30 июня 1918 г.) : сб. документов и материалов [Текст] / сост., отв. ред. В.И. Шишкин. - Новосибирск, 2005. - 246 с.
16. Крестьянство Сибири в период строительства социализма. 1917-1937 гг. [Текст] / Н.Я. Гущин. - Новосибирск : Наука, 1983. - 388 с.
17. «Н.К.» Ишимский уезд. Аграрные волнения [Текст] // Сибирская земская деревня (Тобольск). - 1918. - 7 сент. (25 авг.).
18. ОГКУ «Государственный архив Томской области» (далее - ОГКУ ГАТО). Ф. Р. 1362. Оп. 1. Д. 179.
19. Партизанщина в Тобольской губернии (материалы по истории партизанского движения в Сибири при Колчаке. С предисл. С. Пионтковского и Н. Авдеева [Текст] / С. Пионтковский, Н. Авдеев // Пролетарская революция. - 1923. - № 8.
20. Российский государственный военный архив (РГВА). Ф. 39498. Оп. 1. Д. 6.
21. Рынков, В.М. Финансовая политика антибольшевистских правительств востока России (вторая половина 1918 - начало 1920 г.) [Текст] : монография / В.М. Рынков. - Новосибирск, 2006. - 211 с.
22. Рынков, В.М. Социальная политика антибольшевистских режимов на востоке России (вторая половина 1918-1919 г.) [Текст] / В.М. Рынков. - Новосибирск : б. и., 2008. - 440 с.
23. Сельский. Деревня о мобилизации. С. Травинское [Текст] // Каменская мысль (Камень-на-Оби). - 1918. - 27 сент.
24. Съезды, конференции и совещания социально-классовых, политических, религиозных, национальных организаций в Тобольской губернии (март 1917 -ноябрь 1918 гг.) [Текст] / Э.И. Черняк, Т.В. Якимова. - Томск,1992. - 207 с.
