CC BY
255
60
ВЕСТНИК УДМУРТСКОГО УНИВЕРСИТЕТА
УДК 94:323.269.6 - 058.244(235.222) И.В. Курышев
КРЕСТЬЯНСКИЕ ВОССТАНИЯ В АЛТАЙСКОЙ ГУБЕРНИИ ЛЕТОМ - ОСЕНЬЮ 1918 г.: ОБЛИК И ПОВЕДЕНИЕ ПОВСТАНЦЕВ
На основе современных исследований и не введенных в научный оборот источников рассмотрено сопротивление крестьян Алтайской губернии политическим мероприятиям, проводимым Временным Сибирским правительством в августе-сентябре 1918 г., и прежде всего насильственной мобилизации, которое приняло массовый и упорный характер. Особое внимание уделено рассмотрению социального поведения и психологии повстанцев. Под влиянием репрессивных мероприятий, реализуемых Временным Сибирским правительством, произошел перелом в настроениях крестьян: активизировали свою деятельность большевистски настроенные фронтовики, которые вносили в стихийные действия крестьянских масс элементы организованности. Различные источники достоверно свидетельствуют об актах ярко выраженного деструктивного поведения противоборствующих сторон, как повстанцев, так и белых военных отрядов. Однако не только факты деструктивного поведения, но и попытки созидательной деятельности, организации самоуправления, проявления социальной активности характеризуют поведение крестьян-повстанцев. Рассмотрение темы агитации позволяет понять важнейшие сущностные стороны политического сознания ее субъектов - крестьян, участников повстанческого движения в 1918 г.
Ключевые слова: крестьянские восстания, село Шемонаиха, протест, поведение повстанцев, социальный конфликт, борьба с большевизмом, Славгородский уезд, крестьянство, буржуазия, белый террор, карательные экспедиции.
В конце лета - осенью 1918 г. в Алтайской губернии вспыхнули крупные крестьянские восстания, направленные против политики белых властей. По данным Ю. В. Журова, из 75 руководителей крестьянских восстаний в Сибири каждый третий был членом РКП (б) и каждый десятый - промышленным рабочим [13. С. 50-51]. На наш взгляд, масштабы участия большевиков и рабочих в руководстве повстанческим движением летом - осенью 1918 г. преувеличены автором.
П. М. Пахмурный, напротив, в своем исследовании подчеркивал стихийность возникновения Змеиногорского крестьянского восстания, его неподготовленность, политическую наивность крестьянства. Однако под влиянием репрессивных мероприятий Временного Сибирского правительства, как убедительно показал П. М. Пахмурный, произошел перелом в настроениях крестьян, активизировали свою деятельность большевистски настроенные фронтовики, которые вносили в стихийные действия крестьянских масс элементы организованности [14. С. 113-117].
В письме от 29 окт. 1918 г. члена Омского комитета РКП (б) А. А. Масленникова сообщалось: «В крестьянской среде... настроения ломаются в пользу Советской власти. Прокатываются волной стихийные крестьянские восстания в Славгородском, Тюкалинском, Павлодарском (от) Исилькуля, Змеи-ногорском, Кузнецком, на всем Алтае, в Мариинском уездах. Восстают ряд волостей, образуют революционные комитеты, но подавляются со страшной жестокостью. К сожалению, восстания начинаются без нашего руководства. (выделено мною. - И. К.) Поводы к ним - набор новобранцев, взыскания старых недоимок, ненависть к карательным отрядам и белочехам, выселения и т. д. Среди новобранцев настроение великолепное; они ждут призыва к восстанию и на фронте сдадутся» [7. С. 52]. Наиболее масштабный характер крестьянский протест против мобилизации в белую армию принял в Алтайской губернии, в том числе в силу бытовавших в ней и ранее многочисленных социальных противоречий и конфликтов.
В Змеиногорском уезде Алтайской губернии сопротивление мобилизации в белую армию приняло массовый и упорный характер. С середины августа по середину сентября 1918 г. продолжалось Змеиногорское крестьянское восстание, в котором, по данным Ю. В. Журова, принимало участие около одной тысячи вооруженных крестьян [12. С. 53]. Поводом к нему послужило практическое осуществление приказа Временного Сибирского правительства о мобилизации в белую армию молодежи, родившейся в 1897-1898 гг. Эпицентром восстания в данном районе стало село Шемонаиха, жители которого заявили, что не пропустят новобранцев из ближайших селений.
Уполномоченный по охране государственного порядка в Семипалатинской области есаул Сидоров сообщал в телеграмме от 4 сент. 1918 г. командующему Степным корпусом: «В связи с набором новобранцев большевистская агитация в крупных селах некоторой части Семипалатинского и Змеиногорского уездов поставила себе задачу противодействовать сбору новобранцев, для чего в не-
которых селах организованы, преимущественно из петроградских коммунистов, военно-революционные штабы, которые терроризируют окрестное население, проводят мобилизацию 10 сроков для вооруженного восстания. Непокорные расстреливаются. Сельская интеллигенция и духовенство подвергаются ужасающим насилиям и террору. Центром и сборным пунктом для повстанческих банд служит село Шемонаиха, где возводятся окопы для охраны. У восставших есть разного рода оружие, бомбы и пулемет. Особое внимание агитационный штаб уделяет казачеству, которому предъявляет ультимативные требования присоединиться к восставшим. В случае отказа грозят повальным истреблением.» [5. Д. 64. Л. 103-103 об.].
Однако первоначально крестьяне, выразившие протест против мобилизации, пытались мирным путем урегулировать возникший социальный конфликт с уездным руководством. В частности, еще 27 авг. 1918 г. делегат народного собрания В. Цыкунов вручил уездным властям постановление Шемо-наевского народного собрания. 2 сентября змеиногорский уездный комиссар получил телеграмму от представителей народного собрания, объединившего 16 восставших сел. Повстанцы предлагали властям следующее: «Посылайте для мирного улаживания без вооружений и вооруженной силы представителя от правительства. Безопасность полная. Телеграф под контролем нашим, открыт свободно» [5. Д. 37. Л. 27]. Однако уездные и волостные власти Семипалатинской области, а также полковник Караев ходатайствовали о применении вооруженных сил против мятежников [5. Д. 42. Л. 37-37 об].
В качестве примера достойного поведения во время мобилизации кадетская газета представляла жителей Бухтарминского края, населенного зажиточным старожильческим крестьянством, старообрядцами [6].
Довольно подробно освещены мотивы протеста и особенности поведения повстанцев в ходе Змеиногорского восстания в воспоминаниях одного из участников повстанческо-партизанского движения - В. Цыкунова. Он, бывший малограмотный батрак, оказавшись на фронте, окунулся в революционную борьбу, был председателем военной секции Елабужского уездного совета рабоче-крестьянских и солдатских депутатов. Весной 1918 г. отправился в отпуск на родину, в село Шемо-наиху, получив задание от Змеиногорского совдепа организовать там большевистскую ячейку. Участвовал в социальных преобразованиях на родине.
Протестные настроения толпы, безусловно, фокусировались благодаря целенаправленной агитации местных большевиков. В. Цыкунов так вспоминал о своей бурной полемике с начальником уездной милиции Колобовым: «Ты, расскажи нам, сколько Сибирское правительство расстреляло рабочих и крестьян? Вот приказ, в котором говорится всех агитаторов и подстрекателей против мобилизации уничтожать на месте. Что же, можешь убивать! Получишь награду от своего правительства, но зато заслужишь суровую месть трудящихся. <...> Так знайте, предатели, наемники буржуазии, (Выделено мною - И. К.) только тогда вы возьмете нашу молодежь, когда пройдете по колена в нашей крови!
- Правильно! - загрохотал сход» [8. Кн. 8. Сент.-окт. С. 42].
Приведенный отрывок воспоминаний служит в качестве примера того, что каждое проявление открытого протеста неизменно сопровождает инвективизация речи. Вспыхнувший бунт, перерастая в восстание, закономерно предполагает состояние экзальтации, крайнего возбуждения участвующих в нем людей.
Шемонаевская и ближайшие к ней волости решили не отдавать призывников до тех пор, пока правительство не будет считаться с крестьянами и не созовет уездные и губернские съезды. Ощутив угрозу со стороны уездных властей, волостное собрание подтвердило свой отказ от мобилизации и поручило В. Цыкунову организовать вооруженный отряд из призывников. «Пусть уж лучше помрут за Советскую власть, чем за кучку грабителей», - говорили крестьяне [8. Кн. 8. Сент.-окт. С. 43]. Был организован военно-революционный штаб из 8 человек.
Для подавления крестьянского выступления в волость был направлен карательный отряд в количестве 40 человек, который схватил и бросил в каталажку более 20 местных крестьян, избив их шомполами. В это же время повстанцы, получив подкрепление из села Красный Яр в количестве 30 человек, разбились на четыре группы, и повели наступление на карателей.
В расправе с карателями особенно отличались фронтовики, разгоряченные схваткой, они, кто камнем, кто палкой наносили им смертельные удары. Двух карателей расстреляли даже старик Я. Д. Макаров и двенадцатилетний мальчик. Из отряда карателей остались в живых только трое раненых.
Факт жестокой расправы повстанцев над представителями белогвардейской власти, начальником участковой милиции Колобовым и одиннадцатью юнкерами, подтверждается в телеграмме от
5 сент. 1918 г. начальника Верхне-Убинского почтово-телеграфного отделения Цыкунова начальникам гарнизонов Усть-Каменогорска, Семипалатинска и Барнаула [5. Д. 64. Л. 107].
Повстанцами также были арестованы два офицера, как оказалось, направленные для проведения военно-полевого суда над бунтовщиками. Позднее выяснилось, что арестованных офицеров избили. Попытки повстанческого штаба найти виновников в данном самоуправстве не увенчались успехом. Руководители восставшего крестьянства В. Цыкунов и Борисов отдали распоряжение отвезти офицеров в больницу и сдать их под личную ответственность врача. В их отсутствие пленники стали жертвой стихийного насилия мятежников, обуреваемых жаждой мести. «В наше отсутствие, - вспоминал В. Цыкунов, - в Шемонаевку прибыл свежий партизанский отряд из села Жерновки. Партизаны жерновского отряда прослышали, что в больнице лежат два офицера, вытащили их оттуда, отвели на кладбище и живыми закопали в могилу. Вернувшись из разведки, мы узнали об этом, немедленно сместили командира отряда, а сам отряд распустили. Впоследствии белые, заняв Шемонаевку, заставили крестьян руками раскапывать могилу офицеров. Во время раскопки многие крестьяне были застрелены» [8. Кн. 8. Сент.-окт. С. 45-46].
Различные источники достоверно свидетельствуют о том, что акты ярко выраженного деструктивного поведения, в частности жестокого убийства белых офицеров, растерзания жертв, были характерны для многих крестьянских восстаний в Сибири.
По мнению В. Галина, именно характер «крестьянского бунта» стал основой невероятной жестокости к офицерам «крестьянской армии, одетой в солдатские шинели» [11. С. 194]. Действительно, через 2-3 года, когда вспыхнут крестьянские антикоммунистические восстания 1920-1921 гг., то же самое крестьяне начнут делать и с большевиками, когда те попытаются навести порядок в стране, подорванной длительной, непрерывной войной.
Однако не только факты деструктивного поведения, но и попытки созидательной деятельности, организации самоуправления, проявления социальной активности характеризуют поведение крестьян-повстанцев. Через неделю после начала восстания был созван съезд советов восставших волостей, куда съехалось около 100 делегатов, представителей 60 мятежных сел.
По свидетельству очевидцев, съезд проходил с большим энтузиазмом, приняв, однако, решение объявить мобилизацию 1897-1899 гг. с целью охраны революционного штаба. При такой постановке военного вопроса у В. Цыкунова возникли существенные разногласия и жаркие споры с повстанческим большинством. Он считал, что необходимо было создать сильный вооруженный отряд для совершения мелких, молниеносных налетов на части противника, и таким образом сеять панику, моральное разложение в его рядах, тем временем привлекая на свою сторону еще не охваченные восстанием села. По его словам, мятежники «не понимали того, что через месяц-два "дежурства" у штаба, когда люди находятся не на службе и не дома, надоедят каждому, и в отрядах начнется разложение» [8. Кн. 8. Сент.-окт. С. 46].
Между тем на подавление восстания атаман Б. В. Анненков направил карательный отряд, высадившийся в Убинском форпосте. Белогвардейцы начали атаковать повстанческие отряды с тыла, переодевшись в крестьянскую одежду. Под видом повстанцев значительная их часть прибыла в Убинку. По селу рассеялись шпионы, агитировавшие крестьян прекратить восстание и арестовать большевиков, смутивших народ, поскольку это выступление будет неизбежно подавлено. Под натиском хорошо вооруженных карателей в повстанческих рядах началась паника, отряд побежал с поля боя, отступавшие крестьяне разделились на несколько групп и бросились в сопки. Группе В. Цыку-нова удалось ночью переправиться через реку Убу и добраться до штаба в Шемонаихе.
Революционный повстанческий штаб постановил эвакуироваться в село Золотуху. Крестьяне, в спешке покидая Шемонаиху, бросали на произвол судьбы хозяйство, торопились скрыться в степях и спасти свои семьи.
На общем митинге восстание постановили прекратить. Крестьяне стали разъезжаться по своим селам. Повстанческое движение, лишенное каких-либо организационных рамок, вскоре превратилось в неуправляемую, аморфную, зараженную местническими настроениями стихию. Оно быстро лишилось того горячего энтузиазма, который возник из чувства социального протеста и первоначально питал этот мятеж. Разгоревшееся пламя крестьянской ярости быстро погасло. Шемонаевская ячейка большевиков из 9 человек, доехав до границы степи, решила скрываться в сопках.
Тем временем белогвардейские каратели, обуреваемые жаждой мести, развернули стихийный террор против сельского населения в целях его запугивания. Начальник карательного отряда полковник Войдылло, заняв село Золотуху, приказал казакам согнать крестьян в церковь, где под страхом
расстрела каждого пятого жителя потребовал выдать большевиков. В. Цыкунов свидетельствовал: «Некоторые слабодушные мужички при этих словах не выдержали, и собственные штаны превратили в отхожее место. По церкви пошла невыносимая вонь» [8. Кн. 9. Ноябрь С. 43]. По призыву местного священника испуганные крестьяне стали истово каяться в своем прегрешении против власти.
В селе Шемонаиха разведывательная команда Войдылло, согнав крестьян, принялась пороть и арестовывать их без разбора. Сельская каталажка была переполнена арестованными крестьянами. Утром 70 арестантов, окруженных плотным конвоем, повели на кладбище. Следом за ними двинулась плачущая толпа родственников. Каратели выстроили арестованных и приказали рыть руками себе могилу, затем их расстреляли, раненых порубили шашками. Толпа стонала. В Змеиногорске схваченных повстанцев сначала жестоко избивали шомполами, а затем спускали в заброшенную шахту [8. Кн. 9. Ноябрь. С. 45]. Натешившись над беспомощными крестьянами, каратели оставили в Шемонаихе около 60 белогвардейцев и уехали. Как вспоминал В. Цыкунов, «моим родственникам было сказано, что если я явлюсь на заимку, и они меня не выдадут, - все будут вырезаны, не только взрослые, но и младенцы» (Там же).
После жестокого подавления Шемонаихинского восстания повстанческое движение в Змеино-горском уезде резко пошло на спад, прекратилось до весны-лета 1919 г., возродившись уже в деятельности партизанских отрядов.
В советской историографии и публицистике деятельность участников повстанческо-партизанского движения романтизировалась, героизировалась, становилась своего рода объектом священного поклонения для многих поколений. Автор статьи о Шемонаевском восстании, опубликованной в 1920 г., выражая общественное мнение части крестьянства, расценивал деятельность повстанцев с точки зрения революционной нравственности как подвиг «борцов, справедливо хотевших поднять меч за правое дело свое, восстать против угнетателей, палачей» [2].
Под влиянием вооруженного крестьянского выступления в селе Шемонаихе в окрестных волостях и селах произошло усиление дезертирства. По сведениям начальника гарнизона Змеиногорска, в конце сентября 1918 г. в городе и уезде находилось около тысячи дезертиров, скрывавшихся по заимкам. В 35-50 верстах к северо-западу от Змеиногорска, в Курьинской волости, собравшиеся из разных частей новобранцы вооружились, отказались повиноваться и терроризировали представителей местной власти, вынужденных бежать в г. Змеиногорск [5. Д. 45. Л. 195].
Антиправительственное выступление в Змеиногорском уезде вызвало волнения среди крестьянства Семипалатинского и частично Устькаменогорского уездов, которые были быстро подавлены.
Информационная служба МВД Временного Сибирского правительства параллельно с агитаци-онно-информаторской работой вела на местах борьбу с большевизмом. Семипалатинский областной инструктор-информатор В. Посельский на основании ряда фактов сделал вывод, что «в подавляющем большинстве сельское население было враждебно настроено по адресу большевиков, но не большевизма. Программу большевиков население признает лучшей из всех партийных программ, но находит, что люди, взявшиеся за осуществление программы, проявили недобросовестное отношение к делу (меньшевики), а иногда неспособность наладить жизнь, согласно программы» [1. Л. 3 об.]. Однако совершенно иначе обстояло дело в тех случаях, когда борьба с большевиками осуществлялась сугубо репрессивными методами. «Правда, население проявляет полную покорность, - проницательно заключал В. Посельский, - выполняет беспрекословно все требования, предписания и распоряжения агентов власти, но это только наружная, показная сторона дела. В действительности, применение репрессий дает обратный результат - укрепляет в населении убеждение, что правда на стороне большевиков. Получается, таким образом, не успокоение, а иллюзия успокоения, так как под наружной покорностью скрывается затаенная злоба. Не нужно быть пророком, чтобы предугадать возможные последствия такого успокоения - при первом удобном случае может произойти вспышка бунтарства в гораздо более грандиозных размерах, чем это было в Змеиногорском, Славгородском, Мариинском и других уездах» [1. Л. 5].
Семипалатинский информатор также отмечал, что при видимом успокоении в Змеиногорском уезде существует большевистский штаб, зорко охраняемый от постороннего глаза самими крестьянами. Он предполагал обнаружить этот штаб, постепенно парализовать его деятельность, охватив его кольцом информационной блокады. Осуществить данную задачу агенту власти помешала ликвидация института инструкторов-информаторов МВД, проведенная вскоре Временным Сибирским правительством.
Мощные стихийные волнения, вызванные недовольством мобилизацией в белую армию, возникли и в Славгородском уезде Алтайской губернии (село Черный Дол), а также соседнем Павлодар-
ском уезде Семипалатинской области. Стихийность выступления здесь сочеталась с элементами организованных действий со стороны местной большевистской ячейки, скрывавшихся красноармейцев и мадьяр.
Славгородский уезд в ходе столыпинских аграрных преобразований оказался подвергнут значительной социальной поляризации; наряду с прослойкой зажиточного крестьянства, торговцев и середняков здесь выделялась большая группа закабаленной долгами бедноты. Эта крестьянская беднота представляла собой типичную социомаргинальную группировку, склонную к деструктивным действиям и насильственному разрешению болезненных социальных конфликтов и противоречий.
По воспоминаниям одного из местных большевиков С. Г. Светлова (Топтыгина), ему после побега белых удалось организовать в селе Черный Дол (Архангельское) подпольный большевистский комитет по борьбе с Временным Сибирским правительством. Он состоял из местных чернодольских крестьян: Червонного, Митро, Сипко, Теребило, Заровнего, Загрудного, Буряка, а также жителей поселков Андреевка и Максимовка - Фисенко, Татаевского [3. С. 152].
Социально-психологическую среду для развития протестного поведения подготовили расправы и бесчинства, по выражению С. Г. Светлова (Топтыгина), «остервенелых славгородских торговцев», кулаков, попов и карателей, которые вылавливали и зверски убивали скрывавшихся членов Совета, красногвардейцев и вообще лиц, сочувствующих Советской власти. «Особенно бесчинствовали солдаты интервентов, - вспоминал С. Г. Светлов (Топтыгин), - которые в пьяном виде насиловали женщин и девушек, отбирали швейные машины, одежду и другое имущество, которое продавали на базарах, и вырученные деньги тут же пропивали» [3. С. 152].
Всех противников призыва, согласно приказу генерала Гришина-Алмазова, предписывалось расстреливать, что вызвало еще большее возмущение крестьян. Чернодольский большевистский подпольный комитет дал указание всем уездным подпольным ячейкам «новобранцев в город Славгород белым не давать, а требовать от славгородского воинского начальника обмундирования и снаряжения на места» [3. С. 152]. Чернодольские крестьяне отказались выполнить приказ о мобилизации и стали останавливать проезжавших мимо призывников из окрестных сел.
Ряд членов подпольного комитета (Светлов (Топтыгин), Загрудный, Заровный) были арестованы белогвардейскими офицерами и отправлены в г. Славгород, что в еще большей степени обострило протестные настроения повстанцев. По призыву подпольного комитета вооруженная толпа из 1000 крестьян-мятежников из окрестных сел, разделившись на четыре части, двинулась к Славгороду. Ранним утром 2 сент. 1918 г. повстанцы ворвались в город; некоторые из них пробрались к тюрьме, остальные врывались в дома представителей буржуазии, зажиточных слоев, уничтожая их как ярых врагов рабочих и крестьян. В частности, ими был схвачен и убит владелец паровой мельницы, бывший городской голова Фрей. В славгородской тюрьме по заранее намеченному плану произошло вооруженное восстание, восставшими были захвачены врасплох и уничтожены тюремная стража и офицерство [3. С. 154].
Повстанцы организовали военно-революционный штаб в селе Черный Дол, который издал несколько воззваний с призывом к крестьянам и рабочим восставать против Временного Сибирского правительства и «белой гвардии», а также разослал агитаторов по уезду. В этих воззваниях довольно четко прослеживаются эмоционально выраженные чувства сильной неприязни, ненависти к офицерству, чиновничеству. По мнению повстанцев, они представляли Временное Сибирское правительство, деятельность которого восставшими ассоциировалась с восстановлением отвергнутого народными массами дореволюционного устройства [3. С. 158].
С помощью контент-анализа нами предпринята попытка учесть все темы, поднимавшиеся в ходе агитации Славгородского рабоче-крестьянского штаба. Общепризнанно, что тема занимает центральное место среди категорий анализа. Признаками ее в тексте могут выступать отдельные слова, суждения, простые предложения и т. д. [10. С. 186].
Прежде всего выявим ведущие темы, которые в статистическом выражении являются своеобразным стержнем повстанческой агитации. На первом месте среди них находятся призывы к свержению ненавистного офицерства, чиновничества и прочих «прихвостней Временного сибирского правительства»; далее - призывы к протесту против мобилизации, отказу от уплаты налогов и выполнения различных повинностей [7. С. 158-160].
Рассмотрение темы агитации позволяет понять важнейшие сущностные стороны политического сознания ее субъектов - крестьян, участников повстанческого движения в 1918 г. В частности, отчетливо выражена его доминантная деструктивность. Однако при этом, на наш взгляд, мотивации боль-
шевистских агитаторов в известной степени способствовали усилению крестьянского движения в крупных очагах протестного поведения сельских жителей.
Восставшие крестьяне, красногвардейцы, выпущенные из тюрьмы, при участии мадьяр захватили г. Славгород, в нем - склад с оружием и оттеснили незначительный отряд местного гарнизона из 20 человек, бежавший в степь [5. Д. 45. Л. 9, 12]. По сведению военных властей, в охваченном восстанием Славгороде начались погромы магазинов и пожары.
Начальник службы эксплуатации Кулундинской железной дороги (ст. Купино) сообщал в Омск о диверсионных действиях повстанцев на железной дороге, снятии рельсов и порче железнодорожного телеграфа [5. Д. 45. Л. 8]. Восстание быстро распространялось по всему Славгородскому уезду. В телеграмме полковника Булатова от 4 сент. 1918 г. командующему Степным корпусом указывалось, что в повстанческом движении в Славгородском уезде принимало участие до 10 тысяч крестьян [5. Д. 45. Л. 24-24 об].
Учитывая серьезные масштабы разгорающегося восстания, полковник Булатов для его ликвидации предлагал поголовное уничтожение деревень [5. Д. 45. Л. 40]. В качестве факторов, которые способствовали расширению восстания, этот представитель военных властей указывал на алкоголизацию населения и усиленную агитацию против призыва.
Повстанческое же руководство в своем воззвании к сельским жителям Алтайской губернии обозначило социально-психологические мотивы вооруженного крестьянского протеста следующим образом: «Гнет населения захватчиков власти Временного Правительства, издевательство над трудящимися, введение николаевского жандармского режима, мобилизация наших детей на убийство в интересах капиталистов, вынудила нас, крестьян Славгородского уезда, по примеру прочих местностей встать на защиту своих прав и интересов, свергнуть ярмо капиталистов в лице самозваного Временного Правительства с их слугами чехословаками» [5. Д. 45. Л. 45].
В ответ военные власти Временного Сибирского правительства приняли жестокие репрессивные меры по подавлению крестьянских восстаний [5. Д. 45. Л. 53]. На местах развернулся настоящий белый террор. На подавление Чернодольского восстания был направлен отряд атамана Б. В. Анненкова. Дотла был сожжен белыми поселок Гусиная Ляга. Многие повстанцы, а также один из их руководителей, Фесенко, оборонявшие эту заставу, были жестоко изрублены белыми.
Несмотря на превосходство противника в вооружении, повстанцы решили днем перейти в наступление на окопавшихся анненковцев, но под пулеметным огнем с флангов вынуждены были отступить. Вскоре они дрогнули и побежали [9. С. 164]. Повстанческий фронт был прорван.
Снабженный чрезвычайными полномочиями Анненков ревностно приступил к водворению порядка в Славгородском уезде. В деревнях стали разыскивать скрывавшихся повстанцев, в поимке которых деятельную помощь карателям оказывали попы, кулаки и торговцы. В телеграмме от 18 сент. 1918 г. командиру Степного корпуса атаман Анненков докладывал: «Линия железной дороги от Та-тарска до Славгорода исправлена. Охранение ведется самими крестьянами. .На всех домах выставляются белые флаги, с подписью приговоры о желании сел принять присягу на верность Временному Правительству. Уезд приступает к сбору недоимок. В Славгороде за один день собраны недоимки за 5 лет» [5. Д. 17. Л. 294].
Под влиянием карательной операции Анненкова репрессивная политика военных властей приняла масштабные размеры, порождая повсеместно грубый произвол и беззаконие. Аресты, порка и расстрелы крестьян стали обычным явлением в таких районах [9. С. 166]. Энергичнее заработала гарнизонная контрразведка. По примеру Анненкова начальники районной милиции по своему усмотрению начали облагать деревни и целые волости контрибуцией.
В частности, как вспоминал И. И. Романенко, в середине сентября 1918 г. карательный отряд в сопровождении попа Андрея Гарнизовского вновь посетил село Черный Дол. В ходе произведенного дознания была расстреляна группа крестьян из 16 человек. При этом на село была наложена контрибуция в 500 тыс. рублей с предложением выплатить ее в трехдневный срок. Собрав крестьян на сход, каратели требовали выдачи сочувствующих большевикам крестьян, организаторов восстания. Они схватили бывшего начальника повстанческого штаба Р. Г. Буряка. Тут же на крестьянском сходе местный священник Лисицкий подал командиру карательного отряда, поручику Полянскому, список местных большевиков с 63 фамилиями, где значился и Буряк. Каратели подвергли Буряка жестоким пыткам, ему выкололи глаза, отрезали нос, уши, раны посыпали солью, затем вывезли в Славгород и там убили [4. С. 69].
Крестьянское население Славгородского уезда осенью 1918 г. было терроризировано и запугано белогвардейскими отрядами, однако впоследствии, весной - осенью 1919 г., оно приняло активное участие в партизанском движении, храбро сражаясь против колчаковцев в армии Е. М. Мамонтова. Белогвардейским властям лишь на короткое время удалось потушить пламя крестьянских волнений, которое разгорелось с еще большей яростью уже весной следующего 1919 г.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ И ИСТОЧНИКОВ
1. Государственный архив Российской Федерации (далее - ГАРФ). Ф. 1700. Оп.7. Д. 74. Л. 3, Л. 3 об, Л. 5.
2. Красный маяк (Змеиногорск). 1920. 25 апреля.
3. Партизанское движение в Западной Сибири (1918-1920 гг.). Документы и материалы. Новосибирск, 1959. 830 с.
4. Романенко И. И. Славгородское восстание // Незабываемое. Барнаул, 1960. С. 61-84.
5. Российский государственный военный архив (далее - РГВА). Ф.39498. Оп.1. Д. 17. Л. 294; Д. 37. Л. 27; Д. 42. Л. 37-37об; Д. 45. Л. 9, Л. 12, Л. 8, Л. 24-24об, Л. 40, Л. 45, Л. 53, Л. 195; Д. 64. Л. 103-103 об, Л. 107.
6. Свободная речь (Семипалатинск). 1918. 19 сентября (2 октября).
7. Сибирское бюро ЦК РКП (б). 1918-1920 гг. Сборник документов. Ч. 1. Новосибирск, 1978. 350 с.
8. Цыкунов В. В огне // Сибирские огни. 1930. Кн. 8. Сент.-окт. С. 30-50; Кн. 9. Ноябрь. С. 43-55.
9. Чуев Т. Чернодольское восстание // Сибирские огни. 1926. № 5-6. С. 164-166.
10. Буховец О. Г. Ментальность и социальное поведение крестьян // Менталитет и аграрное развитие России (Х1Х-ХХ вв.): материалы Междунар. конф. М., 1996. С. 183-193.
11. Галин В. В. Интервенция и гражданская война. М., 2004. 608 с.
12. Журов Ю. В. Крестьянство Сибири в годы гражданской войны (1918-1920 гг.): автореф. дис. ... д-ра ист. наук. Томск, 1975. 87 с.
13. Крестьянство Сибири в период строительства социализма (1917-1937 гг.). Новосибирск, 1983. 388 с.
14. Пахмурный П. М. Коммунистическая партия - организатор партизанского движения в Казахстане. Алма-Ата, 1965. 453 с.
Поступила в редакцию 30.01.14
I. V. Kuryshev
PEASANT UPRISINGS IN THE ALTAI PROVINCE IN SUMMER-AUTUMN 1918: THE APPEARANCE AND BEHAVIOR OF INSURGENTS
The purpose of this paper is to research on the basis of modern studies and sources, not placed yet in the scientific area, the resistance of the peasants in Altai province against the politics of Siberian Provisional Government in August - September 1918, especially against the forced conscription that had a massive and persistent character. The special attention is paid to the consideration of social behavior and psychology of rebels. After the repressions of Provisional Siberian Government the turning point occurred in the mentality of peasants. The Bolshevik-minded veterans intensified their activities and organized the peasants. Various sources reflect the destructive policy of both opposing sides - rebels and White military units. However, not only the facts of destructive behavior but also attempts to creativity, self organization, manifestations of social activity characterize the behavior of peasant rebels. The consideration of topic «propaganda» allows us to understand the essential aspects of the political consciousness of peasants and the insurgency in 1918.
Keywords: peasants revolts, village Shemonaikha, protest, peasants behavior, social conflict, struggle against Bolshevism, Slavgorodskiy district, peasantry, bourgeoisie, White Terror, punitive expedition.
Курышев Игорь Владимирович, кандидат исторических наук, доцент, заведующий кафедрой истории и социально-гуманитарных наук
ФГБОУ ВПО «Ишимский государственный педагогический институт им. П.П. Ершова» 627750, Россия, Тюменская область, г. Ишим, ул. Ленина, 1 E-mail: [email protected]
Kuryshev I.V.,
Candidate of History, Associate Professor, Head of Department of History and Social Sciences and Humanities
Ishim State Teachers Training Institute
627750, Russia, Tyumen region, Ishim, Lenina, st., 1
E-mail: [email protected]
