CC BY
109
М.У. МЕДОВ,
докторант кафедры уголовной политики и организации предупреждения преступлений,
кандидат юридических наук (Академия управления МВД России)
M.U. MEDOV, PhD student, Candidate of Juridical Sciences. (the Academy of Managementof the Interior Ministry of Russia)
УДК 343.975
Социально-демографические факторы преступности на Северном Кавказе
Sociodemographic factors of criminality in North Caucasus
Статья посвящена изучению социально-демографических факторов преступности на Северном Кавказе, а также рассмотрению особенностей личности преступника и механизма преступного поведения.
Социально-демографические факторы преступности, личность преступника, механизм преступного поведения.
The article studies sociodemographic factors of criminality in North Caucasus. Features of criminal personality and mechanism of criminal behavior are analyzed.
Sociodemographic factors of criminality, criminal personality, mechanism of criminal behavior.
Преступность — это социальный феномен, порожденный обществом, социальными отношениями, условиями бытия. Поэтому исследование социальной напряженности помогает лучше понять состояние и тенденции преступности.
Одним из главных криминологических аспектов изучения преступности на Северном Кавказе является проблема факторов, влияющих на изучаемую нами сферу. В последнее время ученые все чаще отказываются от самого термина «причина» и причинного объяснения своего объекта, предпочитая выявлять факторы, воздействующие на объект исследования. Фактор преступности — явление (совокупность явлений), воздействующее на преступность (порождающее, способствующее или препятствующее ей) [4, с. 178]. Без знания факторов, так или иначе влияющих на преступность, невозможна адекватная социальная реакция общества, более или менее эффективный социальный контроль. В результате факторного анализа можно определить и относительную значимость каждого фактора в криминогенном комплексе отдельных видов преступлений, и учесть специфику социального детерминизма. Энрико Фер-ри, развивая этот подход, отмечал: «Считая, что
все поступки человека являются продуктом его физиологической и психической организации и физической социальной среды, в которой он растет, я различал три категории факторов преступности: антропологические, или индивидуальные, физические и социальные» [9, с. 306].
Фактор (с лат. — делающий, производящий) — движущая сила, причина какого-либо процесса, явления [7, с. 518]. Факторы преступности — источники движущих сил, которые могут порождать, определять преступность, но могут и противодействовать ей [4, с. 179].
В криминологии предприняты попытки разделить все факторы на криминогенные и антикриминогенные (Г.А. Аванесов) и классифицировать их. Некоторые ученые-криминологи полагают, что «оценка обстоятельств как криминогенных либо антикриминогенных всегда относительна... Детерминировать может взаимодействие и вполне положительных обстоятельств, а не только негативных» [3, с. 246]. Выделяются такие группы факторов, как: социально-демографические, связанные с урбанизацией, миграцией, изменениями половозрастных структур населения, и т. д.; экономические, связанные с проблемами производства, реализацией товаров, ценами; социальные и соци-
67
S н и о X
л
<
и н к
:|S
0
1
л
<
и н S
I
<
а
X о о
м
<
а С
и <
ш о а С и S а и и
У S
I—
о <
0
1
S
§
S а а
68
ально -психологические; организационно -правовые и др.
По мнению ученого Ю.А. Воронина, в порождении сложного явления преступности криминогенные факторы выступают в конечном счете как система взаимообусловливающих элементов, как динамичный криминогенный комплекс, связанный с экономикой, политикой, социальной жизнью и культурой конкретного общества [1, с. 97]. В современной России они представляют собой сложившуюся, устойчивую совокупность широкого спектра явлений, порождающих преступность и способствующих ее распространению во все сферы общественной жизни. Комплекс факторов детерминирован объективными противоречиями между экономическими потребностями населения и возможностями общества, различных социальных слоев, групп, коллективов и отдельных индивидуумов.
Исследователь У.М. Умаев отмечает: «...в лице населяющих его народов, как коренных, так и так называемых пришлых, точнее относящихся к классификации: выходцы из других стран, к таковым там относятся народы, группы которых относятся к четырем языковым семьям: Индоевропейской (1), Алтайской (2), Афроазийской (3) и Кавказской (4). К первой (Индоевроп.) семье относятся: армянская группа (самоназвание: хай или хайер), обосновавшиеся в основном в Ростовской области и в самом Ростове-на-Дону, в Краснодарском крае. К индоарийской группе проживающих на Северном Кавказе народов относятся цыгане (рома). Греческая группа — греки (балканские эллинес, малоазиатские — ромейос, ромеи), живущие в Ставропольском и Краснодарском Краях. К иранской группе относятся таты (буют тат), Южный Дагестан; персы (ирон, фарсиван) аварск. — каджары, компактно почти две сотни лет проживают в двух деревнях Кизлярского р-на Дагестана. К Алтайской семье, к тюркской группе относятся азербайджанцы (тюрки, тюр-келер), потомки туркмен, ассимилированные с азербайджанцами, обе населяют отдельные села в Южном Дагестане; к корейской группе относятся корейцы (коре Сарами, чосон Сарами), на Северном Кавказе проживающие в количестве 15 тыс. человек. В Афроазийскую семью, семитскую группу, входят живущие на Северном Кавказе горские евреи (джуху-рон), устаревшее — даг чуфут, Дербент, Махачкала, Нальчик, Владикавказ и аулы Маджалис, Мамраг, Жанжал-кала в Дагестане. Евреи (ив-рит-иегудим, идиш-ибрим) населяют Северный Кавказ в количестве 39 тыс. человек. Ассирийцы (атурая), айсоры — Краснодарский край, около 2 тыс. человек, Ростов. Картвельская семья. Картвельская группа, грузины (картвеле-би, маргули) сотни лет проживают в г. Кизляре,
Северный Дагестан. В состав коренных народов Северного Кавказа входят группы народов, относящихся к трем языковым семьям: Индоевропейской (1), Алтайской (2), Кавказской (3). К славянской группе индоевропейской семьи относятся русские (в том числе казаки) численностью 7289 тыс. человек, 59,9 % населения Северного Кавказа. Донское, Кубанское и Терское казачество там существуют с конца 18 в. К Иранской группе — осетины (ирон, дыгоре) численностью около 400 тыс. человек. К Тюркской группе относятся татары (татарлары), численностью 59 тыс. человек, в том числе этническая группа утар-алабугские татары (утарляр). Потомки юртовых (астраханских) татар, ногайцев, кочевых узбеков, туркмен и казахов (серкеш), смешавшись, образовали этническую общность (два приморских аула в Калмыкии — Халмг Тан-ги) в количестве около 500 тыс. человек. Кумыки (кумуклар), коренное население Дагестана. На Северном Кавказе проживает около 270 тыс. Карачаевцы (карачайлыла), коренное население Карачая (Южн. р-ны Карачаево-Черкесии), количество на Северном Кавказе — около 165 тыс. человек. Балкарцы (таулула, малкарлыла) населяют южные регионы Кабардино-Балкарской республики — Балкарию; локальные группы Балкарии: собственно балкарцы или малкар-цы, чегемцы (чегемлиле), баксанцы (бакъсан-лыла), бизингиевцы (бызынгылыла), холамцы (холамлыла). Этногенез Балкарии 4-х тыс. человек сложился на основных трех этнических компонентах: местный, аланский, кипчакский. Численность на Северном Кавказе — 71,5 тыс. человек. Ногайцы (ногъайлар) расселены в степях Северного Кавказа от Карачаево-Черкесии до Дагестана. Делятся на этнические группы (куп) — кыпчак, кенегес, канлы и т. д. общей численностью на Северном Кавказе — 70 тыс. человек. К монгольской группе алтайской семьи относятся калмыки (хальмгуд), основное население Республики Калмыкия Хальмг Тангч (52,6 %), подразделяются на субэтнические группы: дэрбет, торгуты, хошуты. В Кавказскую семью входят три группы народов Северного Кавказа. Дагестанская группа: аварцы (маару-лал), один из основных районов Дагестана, населяют 13 р-нов на западе республики (Авария), численность на территории Северного Кавказа — 550 тыс. человек. В состав Аварии в 20 в. вошли группы малочисленных этнических общностей (Андо-цезы и арчинцы), это — андиицы (андал), около 13 тыс. человек, арчинцы (аршиштиб), около 3 тыс. человек, ахвахцы (ашвадо) — 10 тыс. человек, багулалы (гантлиало), около 5 тыс. человек, бежтинцы (бежтини), около 6—7 тыс. человек, гинухцы (гьинзо), около 8 тыс. человек, годоберинцы (гъибдида), около 7 тыс. человек, гунзибцы (гьуезал), не больше 3 тыс. человек.
Каратинцы (ккаралал), не менее 5 тыс. человек; тындолы или тинанийцы (идеры), более 10 тыс. человек; хваршины (хваршал), около 10 тыс. человек; чамалалы (чама-ига), около 10—12 тыс. человек. Даргинцы (дарганти) — коренное население пяти р-нов центрального Дагестана. Также на территории Северного Кавказа проживает много даргинцев (в Ставропольском крае и в Калмыкии — Хальмг-Тангч). В субэтническую группу даргинцев входят: кайтагцы (хайдаклан), около 30 тыс. человек, кубачинцы (угбуганты), около18 тыс. человек. Общее число даргинцев на Северном Кавказе — около 380 тыс. человек. Лезгины (лезгияр), коренное население четырех р-нов Южного Дагестана, численность на Северном Кавказе — около 278 тыс. человек. Лакцы (лаккучу), коренное население 2-х р-нов Центрального Дагестана, на Северном Кавказе проживает около 95 тыс. человек. Табасаранцы (табасаран), коренное население трех р-нов Дагестана, численность на Северном Кавказе — 118 тыс. человек. Рутульцы (мухадар), коренное население 2-х р-нов Дагестана. Численность — около 17 тыс. человек (Северный Кавказ). Агул-цы (агулдере), два десятка аулов на юго-востоке Дагестана, около 20 тыс. человек (Северный Кавказ). Цахуры (йыхбы), цахурцы, населяют один из р-нов Дагестана, около 6 тыс. человек. В Нахскую (вайнахскую) группу Северо-Кавказской языковой семьи входят: чеченцы (нох-чий), коренное население республики Ичкерия. На Северном Кавказе проживают около 820 тыс. человек. Ингуши (галгай), основное население Республики Ингушетия, на Северном Кавказе насчитывается около 250 тыс. человек. Абхазо-адыгская группа: кабардинцы, адыгейцы (ады-ге), черкесы, их численность на Северном Кавказе — 390, 138, 55 тыс. человек, соответственно, абазины (абаза), проживают в основном в Карачаево-Черкесии и в р-не г. Кисловодска. Количество населения на Северном Кавказе — около 45 тыс. человек, шапсуги (шапсыг), около 4-х тыс. человек, абадзехи (абадзах), точное число не известно, около 4-х тыс. человек, темирго-евцы (къемгуй, чъемгуй) — около 37 тыс. человек. В этой статье мы перечислили почти все народы и народности, населяющие Северный Кавказ, коренных и потомков иммигрантов, столетиями сосуществовавшие в толерантности, взаимопо-читаемости и веротерпимости, несмотря на то, что там проживают народы только религии 4-х (основных) конфессий, а также огнепоклонники и приверженцы традиционных верований...» [8, с. 36-39].
Криминальная обстановка с 2000 по 2005 г. и с 2006 по 2012 г. на Северном Кавказе наиболее ярко характеризуется влиянием двух факторных групп с учетом специфики мирного сосуществования.
1. Общие факторы (внешние), воздействующие на рост преступности в Северо-Кавказском регионе, в том числе:
а) социально-демографические;
б) экономические;
в) социокультурные;
г) организационно-правовые.
2. Специальные факторы (внутренние), непосредственно оказывающие воздействие на рост преступности в Северо-Кавказском регионе.
Социально-демографические факторы — численность, плотность, половозрастной, национальный состав, миграция населения, соотношение групп населения по социально-профессиональному и семейному положению, размер территории и др.
После распада Советского Союза Северный Кавказ превратился в приграничную территорию Российской Федерации. Подобные изменения не могли не отразиться на различных сторонах жизни региона. Не стала исключением и демографическая ситуация.
По данным государственной статистики в 2000 г. в пределах Южного федерального округа, который практически до 2010 г. охватывал весь Северный Кавказ, проживало 21,6 млн человек [8]. До 2003 г. — 21,4 млн человек. Происходило снижение рождаемости и повышение смертности, что привело к устойчивому сокращению естественного прироста населения на Северном Кавказе. По официальным данным Росстата за последний период прослеживается тенденция естественного прироста населения. С 2004 г. количество жителей в Южном федеральном округе стало увеличиваться и к концу 2005 г. достигло 22,8 млн человек. На 1 января 2011 г. в Южном федеральном округе проживает 22,962 млн человек (из них в Северо-Кавказском федеральном округе (далее — СКФО) — 9,255 млн человек). Численность населения по сравнению с 2001 г. увеличилась в ЮФО на более чем 200 тыс. человек (в СКФО — на 200 тыс. человек, т. е. наблюдается рост населения в ЮФО за счет территорий ныне входящих в Северо-Кавказский федеральный округ). Эту тенденцию нельзя признать стабильной.
Таким образом, территория региона разделяется по показателю естественного прироста на две не равные по числу субъектов зоны [5]. Первая зона — это «островки» относительного демографического благополучия, для которых, однако, характерно постепенное сокращение естественного прироста. Сюда входили Республика Дагестан, Республика Ингушетия, Республика Северная Осетия — Алания, Карачаево-Черкесская Республика. В этих регионах естественный прирост хотя и сокращался, но оставался положительным до последнего времени. В 2000 г. эта зона сократилась и включала только Ингушетию,
69
S н и о X
л
<
и н к
:|S
0 X
л
<
и н S
1
<
а
X О
о
м
<
а С
и <
ш о а С и S а и и
У S
I—
о <
0
1
S
§
S а а
70
Дагестан и Кабардино-Балкарскую Республику, где рождаемость по-прежнему превышает смертность. В настоящее время рождаемость в Ингушетии самая высокая по России [2]. Несмотря на сложную социально-экономическую ситуацию, рождаемость в данных республиках отмечалась в два раза более высокая, чем в среднем по стране. Сохранение данного уровня в этих регионах объясняется, по мнению ученого А.А. Ма-гомедова, традициями некоторых народов [5, с. 149]. Следует также учесть, что именно в Дагестане и Ингушетии отмечается и минимальная смертность, которая в 2—3 раза ниже, чем в среднем по стране и соседних субъектах Федерации.
Во вторую зону входят «депрессивные» в демографическом отношении регионы. В них набирает силу тенденция сокращения показателей естественного прироста. Зона постепенно расширяется, охватывая семь регионов Северного Кавказа. Наиболее интенсивно сокращается естественный прирост в русскоязычных субъектах — в Астраханской области, Краснодарском крае, Ростовской области, на Ставрополье, в Адыгее. Недавно депопуляция охватила также Карачаево-Черкесскую Республику и Республику Северную Осетию — Аланию — ранее демографически благополучные территории.
Заслуживает отдельного внимания демографическая ситуация в Чеченской Республике. По оценке Госкомстата России в 2000 г. здесь проживало около 767,9 тыс. человек [6, с. 5]. По нашим оценкам, численность населения сократилась с 1989 г. примерно на 187,2 тыс. человек в результате сокращения естественного прироста и за счет миграционного оттока. Если не учитывать компенсирующие показатели рождаемости, то данная цифра существенно возрастет. До 2003 г. снижение достигло 621 тыс. человек. Однако в 2004 г., 2005 г., и 2012 г. наблюдается резкий рост населения: соответственно, 1 млн 121 тыс. человек 1 млн 141 тыс. чел. и 1 млн 476 тыс. чел.
Таким образом, для всех субъектов Северного Кавказа характерен постепенный естественный прирост населения, увеличение рождаемости и сокращение смертности. Притом что несколько лет назад показатели были противоположны. Если в 1991 г. количество детского населения составляло 26,3 % населения региона, то всего через семь лет, в 1998 г. — только 24 %, в 2012 г. — уже 27,1 %. Подобная динамика отмечается, к сожалению, не во всех субъектах Северного Кавказа. Смертность выросла среди трудоспособного населения, что может привести в некоторых рассматриваемых нами субъектах к сокращению доли этой возрастной группы. Например, в Кабардино-Балкарии она сократилась с 55,3 % в 1991 г. до 54,2 % в 2012 г. Следует признать, что практически прекратилось увеличение доли этой возрастной группы в Карачае-
во-Черкесии и Ростовской области. Пока данное явление на Северном Кавказе не является повсеместным. Это может отразиться не только на дисбалансе на региональных и местных рынках труда, но и на пенсионной системе. Сейчас происходит сокращение рабочих мест учителей, так как вследствие нарушения баланса между возрастными группами населения наблюдается недобор первоклассников во многих школах, особенно в сельской местности.
Усиливающимся фактором преступности последних лет становятся невиданные ранее масштабы миграционных процессов, которые осложняют и дестабилизируют социокультурное устройство государств. В этих условиях обостряется проблема социокультурной идентификации и адаптации личности в обществе, что неблагоприятно сказывается на показателях преступности [10].
Ранее эти процессы регулировались с помощью института прописки, отсутствия рынка жилья, а также с помощью различных льгот и коэффициентов зарплат в разных регионах страны. Такая система затрудняла передвижение по стране и позволяла осуществлять необходимый социальный контроль. Сегодня резко обострилась проблема «русскоязычных» беженцев. Кроме того, в Россию приезжают все больше представителей южных и азиатских республик бывшего СССР. Возникают этнические разногласия, что влияет на рост преступности.
По мнению многих исследователей и социологов, последствия увеличения миграционных потоков — это нагрузка на рынки труда, осложнение социально-экономической ситуации и обострение криминогенной обстановки. Действительно, на Северный Кавказ пришлось около 20 % от всего миграционного прироста России. Вместе с тем отметим, что с демографической точки зрения для многих регионов Северного Кавказа миграция — это, бесспорно, благо, поскольку она выступает в роли амортизатора негативных демографических последствий снижения естественного прироста в большинстве регионов. Вместе с тем усиление миграционных потоков связано с ростом преступности, так как у мигрантов возникает немало социально-экономических, социально-психологических, организационных проблем, связанных с интеграцией в новую для них общность. Возникают конфликты традиций, ценностей национально-культурной и социально-государственной среды.
Основными регионами исхода стали «горячие точки» — Чеченская Республика, Северная Осетия, Республика Ингушетия и страны Закавказья. Существенная доля выходцев из районов латентных или потенциальных очагов межнациональных конфликтов — Дагестана, Казахстана, стран Средней Азии. Кроме того, часть
мигрантов покинули приграничные с Чеченской Республикой территории Ставропольского края — Курский, Нефтекумский, Степновский и Левокумский районы. Так, в пограничных с Чеченской Республикой административных районах Ставропольского края на протяжении 90-х гг. XX в. происходил отток населения. Из приграничных населенных пунктов население интенсивно выезжало, и территория границы постепенно становится безлюдной.
В целом среди причин, заставивших мигрантов покинуть прежние места жительства, преобладают стрессовые факторы — криминогенная обстановка, ущемление прав по этническому или религиозному принципу, начало военных действий, стихийные бедствия, отсутствие работы и сложное материальное положение. По относительным показателям максимальную нагрузку такой «вынужденной миграции» испытывают Северная Осетия, Ставропольский край, а также Республика Ингушетия, что не снижает миграционной напряженности в других регионах Северного Кавказа. Нападение бандитских формирований на приграничные районы Дагестана в 1999 г. оставило без крова около 17 тыс. человек, многие из которых стали вынужденными переселенцами.
Миграционные потоки оказывают существенное влияние на этнический состав населения, обостряют межнациональные отношения и формируют негативные стереотипы. Эти процессы протекают на фоне резкого снижения уровня жизни большинства коренных народов. В некоторых российских регионах напряженность и недовольство населения иногда перерастают в открытые выступления, протесты и насильственные действия.
Вместе с тем необходимо отметить, что рост межэтнической напряженности на Северном
Список литературы
1. Воронин Ю.А. Комплексная программа борьбы с преступностью // Вопросы борьбы с преступностью. 1988. Вып. 7.
2. Гришин А. Безработицу вылечат минералкой // Московский комсомолец. 2006. 20 марта.
3. Криминология / под ред. А.И. Долговой. М., 2002.
4. Криминология: словарь / под общ. ред. В.П. Сальникова. СПб., 1999.
5. Магомедов А.А. Вопросы социально-демографического развития Северного Кавказа // Проблемы населения и рынков труда России и Кавказского региона. Ставрополь, 1998.
6. Основные показатели социально-экономического положения Российской Федера-
Кавказе связан с несколькими причинами. Во-первых, многие мигранты не имеют возможности легализовать свое правовое положение, получить прописку, зарегистрировать свои домовладения, купленные на основании устной договоренности «ручных сделок» и др. Власти, препятствуя легализации мигрантов, зачастую сами обостряют межнациональное противостояние. Во-вторых, сказывается деятельность политических и этнополитических объединений в русскоязычных регионах и национальных движений и обществ в республиках Северного Кавказа. В-третьих, играет роль экономическая стратификация населения, конкуренция за рабочие места и землю, что является особо актуальным для сельскохозяйственного региона. В-четвертых, наблюдается острый дефицит потребительских товаров в районах вселения мигрантов. Кроме того, некоторая часть коренного населения иногда связывает с мигрантами рост преступности и появление новых видов преступлений (распространение наркотиков и др.). В-пятых, происходит интенсивная миграция и высокая рождаемость этнических мигрантов, в том числе месхетинских турок, армян, курдов на фоне депопуляции других этнических групп, прежде всего славян. В данной связи опасность представляет не столько приток различных этнических групп в русскоязычные регионы, сколько отток русских из северокавказских национальных республик, что усиливает моноэтничность населения, изменяет этническую конфигурацию. В-шестых, наблюдается вполне закономерное изменение условий жизни в процессе увеличения диаспор иной культуры и религии. В подобных условиях обычные бытовые проблемы часто приобретают ярко выраженную этническую окраску.
ции в I полугодии 2000 года // Рос. газ. 2000. 1 авг.
7. Словарь иностранных слов. 15-е изд. М., 1998.
8. Умаев У.М. Путь Востока. Культурная, этническая и религиозная идентичность: мат. VII Молодежной науч. конф. по проблемам философии, религии, культуры Востока. СПб., 2004.
9. Ферри Э. Уголовная социология. М., 1910.
10. Чирков Д.К. и др. Об особенностях преступности мигрантов-иностранцев в Российской Федерации // Национальная безопасность. 2013. № 3.
E-mail: [email protected]
71
