CC BY
148
20
Известия ДГПУ, №3, 2013
УДК 94(470.67)
СОЦИАЛЬНАЯ СТРУКТУРА И СОЦИАЛЬНЫЕ ОТНОШЕНИЯ НАРОДОВ ЗАПАДНОГО ДАГЕСТАНА В XVIII - ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XIX В.
© 2013 Магомедова Р.М., Амирова З.М., Гамзатова П.А.
Дагестанский государственный педагогический университет
На основе анализа широкого круга источников и литературы в статье рассматриваются социальные отношения и социальная структура народов Западного Дагестана в XVIII - первой половине XIX в.
Basing on the analysis of a variety of sources and literature, the authors of the article consider social relations and social structure of the Western Dagestan peoples in the period of the 18th -the first half of the 19th centuries.
Ключевые слова: Западный Дагестан, уздени, джамаат, община, беки, чанки, социальные отношения, социальная структура, лаги, тухум.
Keywords: Western Dagestan, uzdens, djamaat, community, beks, chanks, social relations, so-
cial structure, lags, tuhum.
Социальную структуру и социальные отношения народов Западного Дагестана целесообразно рассматривать на фоне подобных в области, так как в историческом плане происходящие здесь события были взаимозависимы и взаимообусловлены. Западный регион имел свои специфические особенности, на которые следует обратить особое внимание, чтобы выявить причинно-следственную взаимообусловленность социальных отношений с другими явлениями общественной жизни.
Как показывают источники, основным и численно превосходящим сословием вообще у горцев, и малочисленных народов Западного Дагестана в частности, были свободные общинники - уздени.
Собственность узденя находилась под юрисдикцией джамаата, чему были посвящены многие адатные нормы, вплоть до позволения убийства вора и грабителя без «канлы», т. е. без кровной мести.
Экономическая независимость узденя была обусловлена наличием частной собственности на движимое или недвижимое имущество. У исследуемых народов в большинстве случаев формой частной собственности были хутора, мелкий и крупный рогатый скот, сады, леса и т.д., то есть
имущество, посредством которого уздень извлекал экономическую выгоду и приобретал свободу. «В частной собственности находились все пахотные и часть сенокосных и садовые земли, доходы с которых служили источником существования большей части населения», - отмечает известный исследователь Х.-М. О. Хашаев [10. C. 155].
Уздени также являлись совладельцами общинных пастбищных и сенокосных угодий, что сильно «привязывало» их к джамаату.
В зависимости от ряда факторов и, прежде всего имущественного состояния, уздени дифференцировались на категории - богатые, средние и бедные. Часто от имущественного состояния зависел социальный статус узденя. Так, например, статус коренного жителя общины и недавно пришлого «апарага» (мигранта) не всегда зависели от их имущественного состояния, по крайней мере, в XVIII веке. Это в XIX веке нивелировались сословные отношения «и, тем не менее, богатые были первыми, а бедные последними: их мнение котировалось несравненно ниже: «от бедного человека пахнет» гласила пословица» [1. C. 138].
Общественные и гуманитарные науки •••
Если вопросы относительно социального статуса и юридических прав узденей вызывают меньше вопросов, то больше неясностей относительно сословия беков. Сложно определить, была ли такая категория вообще у этих народов, тем более в XVIII - начале XIX в.
«Дидойцы не отбывали никаких податей и повинностей в пользу представителей общества. Все население дидойских обществ представляло из себя лично свободных узденей...», - пишут С. А. Лугуев и Д. М. Магомедов [4. C. 59].
К тому же значительные имущественные различия предусматривают соответствующие социальные отношения, а с учетом доминирующих ментальных особенностей горцев трудно представить субординацию в таковых отношениях у местных народов. И.-Г. Гербер по этому поводу замечает, что у цунтинцев («Зонти») «податей никому не платят и прежде сего не платили, ибо оные всегда люди вольные бывали» [2. С. 112]. У такого народа вряд ли возможно значительное социальное расслоение, а тем более и наличие сословия беков и чанков.
Наименее зажиточная категория узденей, которая также имела место в социальной структуре горцев, порой не имела возможности прокормить себя в течение года. Таких в обществе тоже было немало и они, как правило, уходили на отхожие промыслы на территорию Грузии. Однако независимо от имущественного состояния все уздени считались равными юридически, хотя авторитет каждой узденской семьи в джамаате порой зависел от ее материального состояния. Права и жизнь узденей и их собственность охранялись адатом и шариатом.
Итак, в исследуемый период о такой зажиточной категории, как беки и чанки, среди малочисленных народах Западного Дагестана говорить не приходится. Скорее, следует говорить о разбогатевшей за счет овцеводства части узденства и начавшихся процессах социального расслоения.
Более наглядное представление социальных отношений в обществах народов Западного Дагестана дают свидетельства русского историка XIX в. Н. Дубровина, который писал, что «среди вольных об-
21
ществ Дагестана не было никаких общественных различий: по правам и обязанностям - за исключением рабов все были равны между собою и, до подчинения некоторых из них власти Шамиля, они управлялись отдельно по обществам, руководствуясь при этом своими древними обычаями. Каждое селение, смотря по числу жителей, управлялось одним или несколькими старшинами (по-кумыкски карты - почтенные старики; по-аварски чукби и адильзаби - справедливые люди)» [3. C. 606].
Е. Марков в своих описаниях касательно народов Западного Дагестана также оставил более чем наглядные отзывы об их социальных отношениях. «. Наибы держат себя с народом необыкновенно просто и доступно. Это такие же дети гор, дети аула, как и все другие жители. Всякий босоногий бедняк смело подает ему руку и смело говорит с ним о своем деле... Ледяная стена чиновнического формализма и механической чиновничьей дисциплины, не имеющей ничего общего с плодотворною внутреннею дисциплиною духа, еще не успела стать здесь между управляющим и управляемым, не успела расколоть народ на два чуждых друг другу и друг друга непонимающих слоя - чиновника и обывателя...»[5. C. 427]. Итак, характер взаимоотношений в приведенных сюжетах не оставляет сомнений в отсутствии среди них сословной субординации. К тому же, если описываемые события хронологически относятся ко второй половине XIX века, то ретроспекция их на XVIII - начало XIX века даст еще более простую картину сословных отношений у горцев Западного Дагестана.
Еще одна примечательная особенность, которая проливает свет на социальные отношения горцев, и на которую обратил внимание Е. Марков: «Дагестанец умеет повиноваться, служить и молчать, но он повинуется не как раб, молчит и служит не как бессловесное животное. Богатство, почести, личный покой - еще не ценятся им выше чести человека, выше его нравственного долга. Богач, как и бедняк, не колеблясь, покидает свой дом, идет в изгнание, делается скитальцем - «канлы», чтобы только выполнить ту обязанность родовой чести, которая, по убеждению
22
Известия ДГПУ, №3, 2013
его, составляет непременный долг человека, уважающего себя и достойного уважения других. Человек здесь и умирает твердо, как муж, не торгуясь за свою жизнь, не входя в трусливые сделки с совестью» [5. C. 539-540].
Свободные и равные социальные отношения горцев были непривычны представителям интеллигенции, воспитанным на европейских традициях, что и стало для них предметом восхищения.
При рассмотрении социальных отношений пристального внимания заслуживает зависимая социальная прослойка рабов (лагов) у народов западного региона, где также существовали заметные различия в отношениях, как и у всех горцев Дагестана.
Актуальными являются вопросы: было ли в горских обществах Западного Дагестана сословие рабов, какую роль оно играло в экономике региона и ее место в социальных отношениях. На этот вопрос относительно лагского сословия всего Дагестана имеется ответ у известного исследователя М.-З. О. Османова, «что касается рабов, то они ни в коей степени не составляли ни основы производства, ни самостоятельного класса и даже сословия (только прослойку), к тому же постоянно уменьшающегося за счет перехода в сословие свободных крестьян» [7. C. 66].
Так же, как и в земледелии, подневольный труд не был востребован в скотоводстве. Строго была регламентирована пастьба общинного скота джамаатом; община из своей среды назначала пастуха или чабана за определенную плату для пастьбы скота. Поэтому и в этой отрасли хозяйства не применялся труд военнопленных. С учетом всех этих причин и факторов в исследуемых обществах (Дидо, Капуча, Анцух) не сложилась прослойка - «лаг» и «хъазахъ». Относительно одного из коренных этносов - цезов - известный исследователь Е. М. Шиллинг замечает, что «деления на узденей и рабов из бывших пленных не было, все считались равно свободными» [11. C. 28].
Как свидетельствуют источники, в некоторых обществах Западного Дагестана, кроме вышеназванных, социальная прослойка лагов все-таки имелась. Основными источниками невольничества в Даге-
стане были захват во время войны и набегов, покупка на невольничьих рынках и естественный прирост.
Раб в отдельных случаях не образовывал отдельный тухум, он принимался в тот или иной тухум, где выполнял различные подсобные работы по указанию хозяина. Так, Д. М. Магомедов и С. А. Лугуев о статусе военнопленного в Капуча писали: «... в Капуча военнопленный, т.е. «хъазахъ», до определенного времени жил у хозяина» [4. C. 59]. Раб, естественно, был лишен каких-либо политических и юридических прав; он не имел права голосовать на сходах джамаата, присягать и быть соприсягателем, быть должностным лицом в джамаате и совладельцем общинных пастбищ.
Поскольку он считался членом семьи (в тех обществах, где такое было принято), производство и потребление были совместными, и надо полагать, что он (лагъ) фактически выступает как собственник наравне с членами семьи, хотя юридически эти права не были закреплены за ним. Он, как и любой член семьи, был заинтересован в поднятии экономики хозяйства. Зависимость его выражалась в том, что он выполнял волю своего хозяина.
Наряду с тем, что пленных принимали в один из тухумов, их также заселяли недалеко от основного поселения, где им выделяли землю из общинных фондов, они имели право разводить скот и т.д. В результате этого на территории Западного Дагестана возникают новые поселения зависимого сословия. Находясь в своих поселениях, они обязаны были исполнять требования своих хозяев. Такое же положение было у селения Уздал-россо, которому джамаат сел. Гоцатль выделил место под селение, за это они делали «г1ерт1ал» (кувшины) [9]. В отдельных сельских обществах лаги жили компактно в одном из кварталов, обычно на краю аула. В настоящее время во всех почти аулах сохранились названия тухумов зависимого происхождения. Так, в селении Тлондада зависимый тухум назывался «Гьач1ема».
В отношении к лагской прослойке в обществах западного региона наблюдалась существенная разница от внутреннего Дагестана. В западном регионе фактор территориальной близости к Грузии имел
Общественные и гуманитарные науки •••
важное значение, в том плане, что торгово-экономические отношения и традиционные дружеские связи не позволяли этим народам грубо относиться к военнопленным. К тому же родня похищенного через свои каналы искала своего родственника, а с учетом этого обстоятельства пленника продавали во внутренний Дагестан через оживленный андийский рынок. Таким образом, в западном регионе не только отсутствовало жестокое отношение к военнопленным, но и не было выраженных различий в социальных отношениях, как это наблюдалось в обществах внутреннего Дагестана. Буферная зона, смешанные этнические отношения, торгово-экономические контакты как с внутренним Дагестаном, так и с Грузией были тому причиной.
Подтверждением вышесказанного являются факты из полевых исследований, когда в отдельных обществах западного региона представители лагской прослойки достигали уровня управления общинами.
В их собственности было сосредоточено большое количество скота, а также пахотные земельные участки. Так, в с. Тлядал состоятельный тухум Осиял-Мусалал был основан одним из представителей пленных, которому сельчане выделили все необходимое для ведения своего хозяйства.
К тому же представители этого тухума длительное время управляли джамаатом [8].
Со второй половины XIX в. в связи с втягиванием экономики горцев в общероссийские рыночные отношения прослеживаются более выраженные процессы социального расслоения у горцев Западного Дагестана. Такие процессы интенсивно происходили в Ункратлинском союзе обществ, в силу того, что сюда социальные отношения были привнесены из Аварского ханства в более ранний период.
В Ункратлинском союзе в середине XIX в. выделялась группа обогатившихся узденей, которые отчасти пользовались трудом зависимого сословия. Их состояние составляли большие стада овец и пастбищные земельные угодья. Но их, по сравнению с другими категориями узденей, в союзе Ункратль было немного, и, по данным на конец XIX в., их число составляло 72 хозяйства [12]. По обществам наиболее крупные овцеводы распределя-
23
лись: в с. Саситли - 5 чел., в с. Кеды и Сильди - по 6 чел., в с. Гакко - 4, в с. Митрада, Н. Хваршины, В. Хваршины, Сихалах - по одному [13].
Подытоживая вышесказанное, можно сделать следующие выводы:
Социальная структура горцев Западного Дагестана в XVIII - начале XIX в. была не столь сложной и представляла в основном сословием свободных узденей. Экономическая свобода узденей выражалась в наличии у них частной собственности в виде хуторов, скота, земли, лесов и другого имущества посредством извлечения выгоды. Собственность их находилась под юрисдикцией обычного права. Политическая свобода узденей состояла в их праве решать все вопросы касательно внутренних порядков джамаата и строить взаимоотношения с соседними обществами.
Таким образом, можно сказать, что сословие беков или состоятельных представителей у исследуемых народов в XVIII в. не сложилось. Об этом наглядно свидетельствуют описания сословных отношений в работах как непосредственных очевидцев, так и авторов более позднего периода.
Отношение к рабам принципиально отличалось у исследуемых народов от таковых во внутреннем Дагестане. Тому были свои причины: во-первых, наличие в достаточном количестве невозделанных земель для обеспечения не только местных жителей, но и военнопленных. Во-вторых, подневольный труд не был востребован из-за отсутствия особо крупных земельных владений в союзах сельских обществ, а относительно небольшие участки способны были обработать члены семьи узденя. Немаловажным был фактор географической близости с Грузией, когда пленных не обращали в рабов, а через рынок в Анди продавали во внутренний Дагестан и другие регионы.
Западный регион представлял собой буферную зону между внутренним Дагестаном и Грузией, где исторически наблюдалось смешение представителей разных этносов, в том числе с грузинской территории, внутренних дагестанских обществ, а также местных этнических групп. В результате в этом регионе не так остро стояли проблемы между узденями и соци-
24
Известия ДГПУ, №3, 2013
альной прослойки лагов-рабов. По этой имели возможность добиться успехов в причине для рабов-лагов «социальные социально-экономи-ческих областях. лифты» вполне были реальны, так как они
Примечания
1. Агларов М. А. Сельская община в Нагорном Дагестане в XVII - начале XIX в. М. : Наука, 1988.
2. Гербер И.-Г. Описание стран и народов вдоль западного берега Каспийского моря. 1728 г. // ИГЭД. М., 1958. 3. Дубровин Н. История войны и владычества русских на Кавказе. Очерк Кавказа и народов его населяющих. В 6 кн. Книга I. СПб., 1871. 4. Лугуев С. А., Магомедов Д. М. Дидойцы (цезы). Историко-этнографическое исследование. XIX - начало XX в. Махачкала, 2000. 5. Марков Е. Л. Очерки Кавказа. СПб., М., 1887. 6. Марков Е. Л. Очерки Кавказа. Картины Кавказской жизни, природы и истории. СПб., М., 1904. 7. Османов М.-З. О. Обычное право как инструмент организации и правового регулирования хозяйственной жизни общины Дагестана XVII - XIX вв. // Вестник Института ИАЭ. 2006. № 3. 8. Полевой материал. Алиева Айшат Шахбановна 1898 г.р. с. Тлядал Цунтинского района. 2008 г. 9. Полевой материал. Гимбатов Магомед-Камиль. Сел. Узден-россо. 2013 г. 10. Хашаев X. О. Общественный строй Дагестана в XIX в. М., 1961. 11. Шиллинг Е.М. Народы андо-цезской группы // Панек Л.Б., Шиллинг Е.М. Сборник по этнографии Дагестана. Махачкала, 1996. 12. ЦГА РД. Ф. 21. Оп. 5. Д. 111. Л. 300. 13. ЦГА РД. Ф. 21. Оп.5. Д. 111. Л. 12-145.
Notes
1. Aglarov M. A. The rural community in the mountainous Dagestan in the 17th -theearly 19th cc. M : Nauka. 1988. 2. Dubrovin N. The history of the war and the Russian domination in the Caucasus. Sketch of the Caucasus and its peoples.6 Books The book 1, SPb., 1871. 3. Luguev S. A., D. Ma-
gomedov M. Didoys (tsezes). Historical-ethnographic research. The 19th - the beginning of the 20th cc. Makhachkala, 2000. 4 Markov. E. L. Essays on The Caucasus. SPb., M., 1887. 5. Markov. E. L. Essays on The Caucasus. Picture of Caucasian life, nature and history. SPb., M., 1904. 6. Osmanov M-Z. A. Customary law as the instrument of the organization and legal regulation of economic life of the community of Dagestanin the 17th - 19th cc. // Bulletin of the Institute of HAE. 2006. # 3. 7. Gerber I.G. The Description of the peoples and countries along the Western shore of the Caspian sea. 1728 // IGED. M., 1958. 8. Khashaev Kh. O. Social system of Dagestan in the 19th century.
M., 1961. 9. Schilling EM Peoples of the Ando-tsezian group // Panek L.B.., Schilling E.M. Collection on the Ethnography of Dagestan. Makhachkala, 1996. 10. Field material. Alieva Ayshat Shakhba-
novna, born in 1898. The village of Tlyandal, Tsunta district. 2008 11. Field material. Gimbatov Ma-gomed-Kamil. The village of Uzden-Rosso. 2013 12. CSA RD. F. 21. Op. 5. D. 111. L. 300. 13.
CSA RD F. 21. Оp.5. D. 111. L. 12-145.
Primechanija
1. Aglarov M. A. Sel'skaja obshhina v Nagornom Dagestane v XVII - nachale XIX v. M. : Nauka. 1988.
2. Gerber I.-G. Opisanie stran i narodov vdol' zapadnogo berega Kaspijskogo morja. 1728 g. //
IGJeD. M., 1958. 3. Dubrovin N. Istorija vojny i vladychestva russkih na Kavkaze. Ocherk Kavkaza i narodov ego naseljajushhih. V 6 kn. Kniga I. SPb., 1871. 4. Luguev S. A., Magomedov D. M. Didojcy (cezy). Istoriko-jetnograficheskoe issledovanie. XIX - nachalo XX v. Mahachkala, 2000. 5. Markov E. L. Ocherki Kavkaza. SPb., M., 1887. 6. Markov E. L. Ocherki Kavkaza. Kartiny Kavkazskoj zhizni,
prirody i istorii. SPb., M., 1904. 7. Osmanov M.-Z. O. Obychnoe pravo kak instrument organizacii i
pravovogo regulirovanija hozjajstvennoj zhizni obshhiny Dagestana HVII - H1H vv. // Vestnik Institu-ta lAJe. 2006. № 3. 8. Polevoj material. Alieva Ajshat Shahbanovna 1898 g.r. s.Tljadal Cuntinskogo rajona. 2008 g. 9. Polevoj material. Gimbatov Magomed-Kamil'. Sel. Uzden-rosso. 2013 g. 10. Ha-shaev X. O. Obshhestvennyj stroj Dagestana v XIX v. M., 1961. 11. Shilling E.M. Narody ando-cezskoj gruppy // Panek L.B., Shilling E.M. Sbornik po jetnografii Dagestana. Mahachkala, 1996. 12. CGA RD. F. 21. Op. 5. D. 111. L. 300. 13. CGARD. F. 21. Op.5. D. 111. L. 12-145.
Публикация подготовлена при финансовой поддержке проекта РГНФ № 13-10-18005 «Этнокультурные процессы у народов Дагестана: Традиции, новации и инновации».
Статья поступила в редакцию 15.06.2013 г.
