CC BY
37
УДК 94 (470+571)
ИЗ ИСТОРИИ РАЗВИТИЯ СОЦИАЛЬНЫХ ОТНОШЕНИЙ И ПРИНЦИПОВ САМОУПРАВЛЕНИЯ У ЧЕЧЕНЦЕВ И ДАГЕСТАНЦЕВ В XVIII-XIX веках
© 2009 г. У.М. Дендиев
Чеченский государственный университет, Chechen State University,
ул. Шерипова, 32, г. Грозный, 364907, Sheripov St., 32, Grozny, 364907,
admin@chesu. ru admin@chesu.ru
Установлено, что основными сословиями в чеченском и дагестанском обществах были свободные люди — «уздени», которые в разное время становились более или менее зажиточными. Наряду с ними существенную роль в обществе играло мусульманское духовенство. Небольшую прослойку зависимого сословия общества составляли «лаги» (дагестанцев) и «лаи» (чеченцев), у которых они находились в более привилегированном положении, чем в Дагестане. Наиболее важные вопросы, касающиеся одного или нескольких джамаатов (общества), решались на общем сходе. Были специальные места, где они собирались для разрешения конфликтных ситуаций.
Ключевые слова: сословие, духовенство, самоуправление, джамаат.
In present he main gentry in Chechen is and Dagestan is society were the free people — "uzdeni", who in different time became stratified to more or less prosperous sections of population made "Lagi" (Dagestan's) and "Lai" (Chechen s), which were in privileged position, than Dagestan. The most important question, concerning one or several Jamaat, were solving in general gathering. There were special places, were got together Jamaat and solved arguable questions, and conflicts.
Keywords: estate, clergy, self-management, Jamaat.
Социальные отношения во многом определяют уровень общественно-экономического развития общества, в том числе конфликтогенных факторов, и в этой связи сравнительный анализ социальных отношений во многом способствует прояснению миротворческих традиций двух народов. Самоуправление в свою очередь определяет способность общества контролировать и регламентировать конфликтные взаимоотношения внутри себя.
Примечательной особенностью развития социальных отношений Чечни и Дагестана в исследуемый период было то, что преобладающей частью общества являлись вольные хлебопашцы - уздени. «Вследствие того, что подавляющая часть чеченского крестьянства была со-словно свободной и экономически самостоятельной, она считала себя принадлежавшей к благородному сословию - „оьзда нах" (узденство). Чеченцы, все как один, заявляли - „мы уздени". Это было формой социального самоутверждения и отражением того факта, что они не покорились горским князьям» [1, с. 60].
Другой исследователь чеченского общества XIX в. А.П. Берже, обращая внимание на сословное равноправие между чеченцами, также отмечал: «В образе жизни между зажиточным и бедным чеченцем почти нет никакой разницы: преимущество одного пред другим выражается отчасти в одеянии, более же всего в оружии и лошади» [2, с. 88].
Слово «оьзда нах» у чеченцев имеет несколько другое значение, чем у соседних народов. И если у соседей узденство делилось на степени, то у чеченцев же все люди стояли на одной степени узденства, различаясь между собой только качествами: умом, богатством, щедростью, храбростью и т.д. Слово «уздень», заимствован-
ное ими от соседей, означает у чеченцев: «человек свободный, вольный и независимый. По понятиям об уз-денстве, чеченец не мог подчинить себя другому лицу, ибо тогда узденство его теряло значение» [3, с. 17].
Примерно то же самое мы можем найти у Н. Дубровина, который писал буквально следующее: «Все чеченцы пользуются одинаковыми правами и составляют один общий класс узденей, без всякого подразделения на сословия... „Мы все уздени", - говорят чеченцы, понимая под этим словом зависящих только от себя. Слово „уздень" на чеченском языке произносится „езюдан" и происходит от слов „езю" и „дан" -себя, т.е. независящий от других» [4, с. 112].
Однако здесь же следует отметить, что во второй половине XIX в. в социальной стратификации узден-ского сословия Чечни происходят существенные изменения и оно начинает делиться на три категории: «тоьлла нах» - сильные люди, «юккъера нах» - средние люди и «лахара нах» - низшие люди. При этом все они могли являться узденями («оьзда нах»), т.е. благородными, свободными» [1, с. 332-333].
Обязательным условием для того чтобы считаться узденем, было право на владение землей в пределах данного общества и обладание этой землей. Традиционная чеченская сельская община - джамаат, включала в себя всех свободных лиц и, как правило, лаи таким правом не обладали.
Аналогичное положение наблюдалось в соседних с Чечней обществах горного Дагестана, где узденями являлись все свободные землепашцы, которые, так же как в Чечне, обладали своими пахотными и иными земледельческими угодьями. «В нагорной части Дагестана - в Аварии, Даргинии..наиболее многочислен-
ный слой крестьянского населения составляли уздени, которые считались равными между собой» [5, с. 104].
Несколько иная картина традиционно сложилась в плоскостной части Дагестана, где сословие узденей подразделялось на отдельные прослойки: сала-уздени (первостепенные уздени), догерек-уздени (круглые уздени), азат-уздени (вольноотпущенники) [5, с. 103].
Наряду с узденством значительную роль в общественной жизни исследуемых народов играло мусульманское духовенство. Однако в дагестанском обществе его влияние было гораздо сильнее, чем в чеченском, в связи с тем, что исламская религия и идеология в Чечню проникли гораздо позже, чем в Дагестан. Об этом свидетельствуют многие авторы XIX в. Так, например, известный чеченский исследователь У Лаудаев относительно причин проникновения ислама в Чечню писал: «Между тем беспорядки в Чечне увеличивались и дошли до крайнего предела; терпение обижаемых вышло из границ. Народ искал спасения, откуда бы оно не появилось. Решаются, наконец, на последнее средство - принять магометанскую веру, в надежде, что шариат восстановит спокойствие в крае, коим наслаждались их мусульманские соседи, и чеченцы принимают ислам» [6, с. 27]. Под соседями У Лаудаев имеет в виду дагестанцев, от которых последние приняли магометанство [6, с. 28].
Помимо узденства и мусульманского духовенства небольшую в численном отношении прослойку как в Чечне, так и Дагестане составляла зависимая часть -лаги (у чеченцев - лаи). Относительно источников становления прослойки зависимых людей исследователь М. Мамакаев отмечает, что в Чечне категория зависимых людей и рабов («лай») исторически формировалась прежде всего за счет пленных, захваченных у соседних народов и в силу разного рода причин оставшихся невыкупленными... «Еще один источник формирования сословия зависимых людей - эксплуатация слабых и беззащитных людей из числа самих чеченцев, прежде всего детей-сирот» [7, с. 48-49].
Однако число неравноправных представителей в чеченском обществе было невелико и в 60-х гг. XIX в., по разным оценкам, составило не более 300-400 лично зависимых людей [1, с. 334].
Соответственно в Дагестане число зависимых людей во второй половине XIX в. было также невелико и составляло в 1866 г. 598 человек [8].
Необходимо отметить также, что зависимое сословие в чеченском обществе находилось в гораздо более привилегированном положении, чем в соседних дагестанских обществах. Если в Дагестане по отношению к «лагам» позволялось оскорбительное отношение, то в соседней Чечне лаев считали членами своей фамилии и относились к ним соответственно. Так, в XIX в. У Лаудаев, сопоставляя рабское сословие чеченских и соседних народов, писал: «Рабство чеченских холопов было на других условиях, чем у соседних горских племен. У этих холопы или рабы составляли низший класс народа; чеченцы же, всегда стремившиеся к равенству, не отказывали в нем и холопам. Тогда как у других горцев холопы составляли особую категорию
людей, у чеченцев они составляли младших членов семейства. Рабовладельцы прочих племен селили своих холопов жилищем вокруг себя, и холопы, пропитывая свои семейства, несли еще рабочую повинность; у чеченцев же они жили в домах своих господ и пользовались их пищею и обувью. Почти всегда владелец и холоп работали вместе. В отношении к посторонним людям у чеченцев холопы были почти равны с народом; одно только название лай (рай) отличало его от других жителей.» [6, с. 52]. И, напротив, в дагестанских обществах отношение к лагскому сословию было подчеркнуто неуважительным. Так, например, в сел. Мехельта Гумбетовского общества после пятничного намаза чауш подходил к представителю лагского сословия и напоминал ему, что тот происходит не от свободного сословия [9].
Таким образом, в горских обществах Дагестана в отличие от Чечни отношение к лагскому сословию было негативным.
В непосредственной зависимости от социальных отношений у дагестанских и чеченского народов была система самоуправления. Еще в начале XIX в. превалирующую роль в ней играли адатные (обычно правовые) нормы и меньшую - шариатские: «Тяжбы и спорные вопросы решались в Чечне советом старейшин. Причем решения совета старейшин не всегда приводились в исполнение, а нарушались зажиточными и состоятельными. „Кулачное право" - право сильного и влиятельного - брало верх. Сходки сопровождались шумом, криком и нередко оканчивались жесточайшими драками. Часто ссоры принимали такие размеры, что все население делилось на две враждебные половины; побежденная часть вынуждена была оставить свое местожительство и селиться на новых местах» [3, с. 21].
После начала Кавказской войны и создания единого военно-теократического государства в горном Дагестане и Чечне - Имамат, общественная и частная жизнь больше регламентировалась шариатскими нормами. По этому поводу известный российский правовед XIX в. писал: «Но всего сильнее стало сказываться влияние шариата на обычное право дагестанских племен с того момента, когда Шамиль запретил применение в судах иного права, кроме того, выразителем которого являются сочинения Шафиитских законоведов...» [10, с. 481].
Необходимо заметить, что в дагестанских обществах в силу того, что здесь исламская религия закрепилась раньше, в системе самоуправления большую роль играло мусульманское духовенство. И, напротив, в чеченском обществе в исследуемый период духовенство играло заметно меньшую роль. Так, относительно XIX в. в «Истории Чечни» отмечается, что «всё внутреннее управление в чеченских селениях осуществлялось „выборными стариками" во главе со старшиной. „Выборные" избирались каждой группой родственных семей или тейповых групп селения, что не позволяло старшинам сосредоточивать в своих руках чрезмерные полномочия» [1, с. 64].
Это было следствием того, что, по свидетельству А.П. Берже, «Ислам водворился между чеченцами не
далее начала прошедшего столетия (XVIII в. - У.Д.). В настоящее время все чеченцы принадлежат к суннитскому толку Шафиэ, за исключением одного Брагун-скаго общества на Сунже» [2, с. 84].
Примерно также утверждает современный исследователь А. Зелькина: «Ислам стал официальной религией практически всех чеченских тукхумов только к концу первой половины XVIII в.» [11, с. 22].
Проникновение исламской религии в чеченское общество тоже представляло затяжной и болезненный процесс, «.так как многое, приписываемое Кораном, не согласовывалось с их обычаями; многое, допускаемое обычаями, противоречило учению Магомета. Наконец, после многих совещаний было решено согласовать народные обычаи с догматами Корана, где это оказывалось возможным, не слишком впрочем затрагивая свойственного народу разгула и самоуправства, обратившегося в его любимую стихию. Таким образом, произошел адат» [2, с. 93].
Итак, у чеченцев было введено законодательство, составленное из двух противоположных элементов: шариата, основанного на общих правилах нравственности и религии, и адата, на обычаях народа. «Адат распространялся и усиливался каждый раз, как шариат приходил в ослабление, и, наоборот, адат падал и был отменяем каждый раз, когда шариат находил ревностных проповедников и последователей» [2, с. 93].
Таким образом, в XIX в. общественная и частная жизнь в чеченском обществе, так же как и в дагестанском, с переменным успехом регламентировалась адатом и шариатом.
В общественной и политической жизни вольных обществ Дагестана большую роль играли джамаат-ские сходы. Как и в Чечне, здесь он собирался всем джамаатом, «каждый присутствующий на джамаате имеет право подавать свое мнение, но старшины только могут решать дело. По принятии какого-либо решения, оно обыкновенно тотчас же приводится в исполнение и все находившиеся на джамаате отправляются, куда им предводители назначат» [12].
Однако русский офицер А. Мочульский немного упростил исполнительскую дисциплину в горских обществах относительно послушности горцев своих старшин.
Публичность принимаемых решений, напротив, являлась свидетельством того, что все представители джамаата должны быть согласны с принимаемым решением, в противном случае оно не будет обязательным для исполнения.
Во второй половине XIX в. в Чечне, как и в Дагестане, общественная жизнь более активно стала регламентироваться мусульманским духовенством. После окончания Кавказской войны общественная жизнь в чеченском и дагестанском обществах стала трансформироваться, местные адаты стали постепенно утрачивать свои позиции под влиянием русских законов. Однако этот процесс происходил долго и болезненно для местного населения; народ, который веками решал свои взаимоотношения по адатам и шариату, с трудом привыкал к российским законам.
Учитывая это обстоятельство, на первых порах российские власти сохраняли среди местных народов адатное и шариатское судопроизводство и «.по проекту бывшего начальника левого фланга Кавказской линии (нынешнего Наместника), Генерал-Адъютанта Князя Барятинского, основанному на просьбы всех обществ покорных чеченцев, в 1852 году по Высочайшему соизволению, был учрежден в крепости Грозной чеченский суд (Мэхкеме-Чачани). Этот суд, под председательством штаб-офицера, составляют: кадий, решающий дела по шариату, и три старика, знающие адат, для разбирательства дела по адату. В Мэхкеме имеется книга для записи приговоров его, за исполнением которых наблюдает Управление Чеченского народа» [2, с. 103]. При этом российское законодательство разграничивало компетенции адата и шариата в осуществлении правосудия. Так, адату были подсудны «преимущественно дела о воровстве, обиде женщин, поджогах и поранениях. Затем дела об убийстве, о разделе имений, о брачных разводах и т.п. разбирались шариатом» [2, с. 105].
Для того чтобы более наглядно представить общественное устройство горцев, приведем выдержку из работы У Лаудаева относительно чеченцев в XVIII в.: «Эти воинственные люди расправлялись между собою силою оружия; дерущихся разнимали, мирили и улаживали дело домашним образом. Но подобный третейский суд мог быть применяем только между однофамильцами, старший в роде был уважаем своею фа-милиею. Он решал домашние несогласия и споры, он был и отцом фамилии, и наставником, и начальником.
В случае спора двух фамилий, старшие в роде советовались, как бы уладить дело, уславливались, и никто им не противоречил. Но, размножившись, народ стал иметь более тяжб, как поземельных, так и по воровству, по увозу женщин и проч. Тогда суд старшего в фамилии стал уже недостаточным. Тогда старики всех окрестных фамилий стали собираться для совещания о прекращении беспорядков в стране. На Совете ими определялось, какое возмездие должно следовать за различные преступления. Старики возвращались домой, объявляли фамилиям изустно свои постановления и заставляли их клясться свято исполнять их. Постановления эти чеченцы называли „эдиль", или „адиль", т.е. обычай. Это же выражается словом „адат"» [6, с. 24-25]. Если учесть, что после описанных событий прошло немногим более века, то можно утверждать о большом прогрессе правосознания народов Дагестана и Чечни.
Резюмируя вышесказанное, можно отметить, что основными сословиями в дагестанском и чеченском обществах в исследуемый период были свободные уздени, которые не всегда представляли однородную массу и в разное время расслаивались в более или менее зажиточные слои. Наряду с узденями существенную роль в обществе играло мусульманское духовенство. Небольшая прослойка зависимого сословия лаги (у чеченцев «лай») также входила в структуру общества. Однако лаи в чеченском обществе находи-
лись в гораздо более привилегированном положении, чем в Дагестане.
С начала XIX в. адатные нормы больше регулировали общественную и частную жизнь, а в связи с антиколониальной борьбой горцев Дагестана и Чечни -роль шариата в регламентации общественной жизни резко возрастает.
К концу Кавказской войны российские власти ввели унифицированные порядки и законы среди народов Дагестана и Чечни. Хотя эти порядки были основаны на адатах и шариате, горцы тяжело привыкали к ним.
Традиционно у народов Чечни и Дагестана сложилось так, что наиболее важные вопросы, касающиеся одного джамаата (общества), нескольких джамаатов или международные проблемы, решались на общем сходе. Были специальные места, где собирались джа-мааты. На таких сходах решались не только актуальные проблемы, но также принимались адаты, касающиеся всего джамаата. В каждом округе как в Дагестане, так и в Чечне были джамааты, которые снискали себе репутацию безупречных в морально-нравственном отношении. К таким обществам при решении спорных ситуаций и конфликтных случаев обращались все окрестные джамааты в качестве посредников.
Литература
1. Ахмадов Я.З., Хасмагомадов ЭХ. История Чечни в XIX-XX веках. М., 2005.
2. Берже А.П. Чечня и Чеченцы. Тифлис, 1859.
3. Материалы по истории Дагестана и Чечни / сост. А.М. Бушуев, Р.М. Магомедов. Махачкала, 1940.
4. Дубровин Н. История войны и владычества русских на Кавказе: в 6 т. Т. 1, кн. 1. СПб., 1871.
5. История народов Северного Кавказа. Конец XVIII в. -1917 г. М., 1988.
6. Лаудаев У. Чеченское племя // ССКГ. Вып. 6. Тифлис, 1872.
7. Мамакаев М. Чеченский тайп в период его разложения. Грозный, 1973.
8. Статистические сведения о Кавказских горцах, состоящих в военно-народном управлении // ССКГ. Вып. 1. Тифлис, 1868. С. 49.
9. Информатор Магомедов Абдулахит, сел. Шабдух Гумбе-товского района РД, 1924 г.р.
10. Ковалевский М. Закон и обычай на Кавказе. Майкоп, 2006. Т. 2.
11. Зелькина А. Ислам в Чечне до российского завоевания // Народы Кавказа. М., 2002.
12. Записки бывшего офицера генерального штаба Мочуль-ского «Война на Кавказе и Дагестане». 1844 г. РФ ИИАЭ ДНЦ РАН. Ф. 1. Оп. 1. Д. 1245.
Поступила в редакцию 14 мая 2009 г.
