CC BY
37
УДК 17.02
Н.К. ПОЗДНЯКОВ,
доктор филос. наук, проф.,
зав. каф. социально-гуманитарных
дисциплин НОУ ВПО «ОмГА»;
С.Н. РУБИН,
аспирант каф. социально-
гуманитарных
дисциплин НОУ ВПО «ОмГА»
СОЦИАЛЬНАЯ ОТВЕТСТВЕННОСТЬ (ИСТОРИКО-ФИЛОСОФСКИЙ АСПЕКТ)
В статье анализируются проблемы социальной ответственности, повышения ее роли в общественно-политической жизни. Авторы рассматривают социально-исторический аспект формирования чувства ответственности, устанавливают его связь с актуальными проблемами развития современного российского социума.
Social responsibility (historical and philosophical aspect)
The problems of social responsibility, growth of its role in social and political life are analysed in the article. The authors examine social and historical aspect of the sense of responsibility formation, form its bond with actual problems of the development of modern Russian society.
Июнь 2009 года входит в общественно-политическую летопись страны как особенная веха на пути ее трансформации. В.В. Путин на встрече с рядом российских руководителей и предпринимателей в городе Пегалево резко обозначил интегральную ценность социально-экономической жизни: во главу угла всех рассуждений о модернизации следует поставить ответственность, прежде всего - социальную ответственность новых центров власти (бизнесменов, предпринимателей, менеджеров). Это обращает к истории вопроса, в том числе по отношению к периодам развития «юного капитализма» в странах передовой демократии.
Социальная ответственность - категория философского анализа, характеризующая личность, социальные слои и группы с точки зрения выполнения ими общественных, социально-профессиональных, этико-моральных требований и обязательств [1, с. 238]. Речь идет об амбивалентном процессе: выраженной степени участия субъектов действия в собственном совершенствовании и в достижении социальной гармонии. При этом сопутствующими понятиями, конкретизирующими ответственность в направлении ее практической осуществимости, являются «долг» и «вина» (одновременно может быть указан синонимический ряд «справедливости», «добродетели», «совести», «взаимности», «солидарности» и т.д.).
Исторический урок понимания ответственности преподносит Б. Франклин в рассуждениях из «Автобиографии»: «...порочные деяния не потому вредны, что они запрещены, но они потому и запрещены, что вредны», следовательно «каждый должен быть заинтересован в том, чтобы быть добродетельным, если он желает быть постоянно счастливым даже в этом мире». Отсюда следует, что добродетель «окупает себя»: «честность - вот лучший политик» [2, с. 240]. В известных замечаниях К. Маркса в «Капитале» кредит рассматривается как политико-эконо-мическая оценка нравственности человека, т.е. как характеристическое качество, которому следует подражать. В свою очередь, Б. Франклин расценивает кредит как своего рода мерило добродетели, для него
идеальными являются действия, заслуживающие кредита. Открыв писчебумажную лавку, Б. Франклин, по его собственным словам, вел себя следующим образом: «Для того, чтобы обеспечить мой кредит и репутацию как торговца, я старался не только быть трудолюбивым и бережливым в действительности, но и избегать всякого внешнего проявления противоположных качеств». С современных позиций можно говорить о «кредите доверия», который приобретает весомость в социально-человеческом контексте. У Б. Франклина мы встречаем рассуждения, наполненные актуальным историзмом в отношении российских предпринимателей. «Я одевался просто, и меня никогда не видели в местах праздных развлечений. Я никогда не занимался ужением рыбы или охотой; книга, правда, иногда отрывала меня от моей работы [курсив - Н.П., С.Р.], но это... оставалось незамеченным, так что не вызывало сплетен» [2, с. 240].
Можно отметить, насколько переменчивой сегодня предстает шкала нравственно-этических ценностей и предпочтений, в частности, успехи в бизнесе обнаруживают исключительно внешне-показной характер: владелец масштабных природных минералов превращаются в заядлого охотника, другие представители финансовых удач становятся яхтсменами, поклонниками гольфа. Следует указать на сатирические примеры: известный миллиардер сжимает в руках журнал «Знамя» (до которого нет дела уже совсем обедневшей интеллигенции»), его соратник одет в нарочито дешевый костюм и все мысли посвящает развитию какой-либо спортивной федерации. Речь идет о создании видимости добродетели, которой реально недостаточно для общественной поддержки слоев и групп населения. Нормой поведения преуспевающих людей является праздность, причем демонстративного характера, который устраняет иллюзии об их социальной ответственности. То, что именует себя «Public relations», обязательно включает упоминание о праздной жене, зевающих швейцарах у входа в элитные клубы, паразитарного вида детях и родственниках.
Разумеется, среди бизнес-класса можно встретить слой граждан, который приучен к методическим занятиям, отмечен склонностью к самоусовершенствованию. Но именно стремление к обогащению как единственной общественной обязанности переводит их жизненно-нравственные установки в ранг пренебрежительной снисходительности к понятиям долга и вины (хотя именно они являются подосновой ответственности личности). Во избежание излишней публицистичности обратимся к категорическому высказывании. М.М. Бахтина: «Личность должна стать сплошь ответственной: все ее моменты должны не только укладываться рядом во временном ряду ее жизни, но проникать друг друга в единстве вины и ответственности» [3, с. 7, 8]. М.М. Бахтин, разумеется, говорит об ответственности художника: «И нечего для оправдания безответственности ссылаться на «вдохновение». Это значит, что необходимо говорить о «правильном, не самозваном смысле всех старых вопросов.», но не истинный пафос «только в том, что и искусство и жизнь взаимно хотят облегчить свою задачу, снять свою ответственность, ибо легче творить не отвечая за жизнь.» [3, с.8]. И самое главное: «Искусство и жизнь не одно, но должно стать во мне единым, в единстве моей ответственности» [3, с. 8].
Определенная часть бизнес-элиты - своего рода артисты, «люди искусства». Прежде всего, для них характерны качества доброжелательности и простоты характера вне сферы предпринимательской деятельности. В кругу семьи, на отдыхе происходит снятие «парадной рабочей одежды», и уже один из самых богатых людей страны предстает в соседских, приятельских отношениях с народом, а именно играет на баяне и
рассказывает байки. Другой, в соответствии с рекомендациями имиджмейкеров, демонстрирует увлечения студенческой молодости. Показная неэгоистическая нравственность должна подчеркнуть непричастность к жестоким нравам бизнеса, исключить принадлежность к его самым темным сторонам и владению баснословным капиталом. В этом отношении полностью господствует «презентация», которую сегодня распространяют на все сферы жизнедеятельности, в том числе образовательную и научно-
исследовательскую. Между тем, в философском смысле история развития значения этого слова, знакомого еще римлянам, крайне поучительна. Согласно Х.-Г. Гадамеру, даже в коммерческом смысле правильнее говорить о репрезентации, т.е. не только о внешней представительности (весе, громадности, грандиозности), но об уровне и способности «осуществить собственное присутствие» как личностной образности, привнесении нового акцента. «Репрезентируемая личность» - лишь представляемое и замещаемое [4, с. 662]. Соответственно можно говорить о саморепрезентации как достижении способности «явственным образом» представить себя как человеческую личность. Но современные праздные люди (магнаты, олигархи, сверхбогачи) способны только на презентацию как демонстрацию внешнего исключительно количественного вида. И вновь М.М. Бахтин: все несобственное «выходит сделанным, а не созданным, стиль как совокупность убедительных и могучих приемов завершения выраждается в условную манеру» [3, с. 21]. М.М. Бахтин находит другие яркие определения манерного поведения: «не становящееся во времени внутреннее целое, данное, наличное целое... это дух, как он выгладит извне, в другом»; «выражение фиктивной души без места» [3, с. 95, 35].
Каким образом происходит историческое развитие социальной ответственности? Уже на примере воссозданной Гомером культуры можно отметить, отсутствие моральной ответственности - прежде всего неразличение умышленных и неумышленных поступков. Например, случайное убийство расценивается точно так же, как преднамеренное. Это говорит в пользу того, что ответственность подчинена гарантии существования окружающего мира на основах соперничества, но не сотрудничества. Власть наиболее ценит и оправдывает класс, в котором эгоистически и хищнически заинтересована. Соответственно утверждается «пожизненное» существование властвующей элиты, что резко понижает ответственность в следовании «неписанным законам». Чувство ответственности распространяется на низшие неформальные структуры жизни (среда близкого общения, семья, дружеский круг). Причем, служащие, мелкие предприниматели, частнопрактикующие лица также лишаются ответственности ввиду затерянности их трудового вклада в масштабах общественной системы. Только героические люди вне утверждений о бессмысленности попыток перемен готовы «взять на себя» ответственность и буквально переломить ход событий на «баррикадах».
Подобная схематика становления ответственности сопряжена с понятием долга. Современное выражение «с чувством выполненного долга» исторически означало, что делец, торговец, купец «засыпали спокойно», убедившись, что они не упустили самую малость сделать кому-либо добро. Конечно, речь не идет о безудержной благотворительности: мнение «не хочу» было сопряжено с правом «не могу, рассуждая разумно». При этом жесткое дисциплинирование и даже применение потогонной системы объявлялись общественным долгом и проявлением всеобщей ответственности, поскольку оберегали малообразованный трудовой люд от безрассудных действий.
Особое положение в понимании долга занимает аристократия по отношению к проявлениям богатства. То, что не соответствовало ее социальному положению (сердечные склонности, эганитарная произвольность), исключалось. Но это были именно отличительные качества родовой принадлежности и, прежде всего, внешняя безупречность. «Джентельмен улыбается, когда платит» - формула господской непринужденности в ведении дел и отдаче распоряжений. Подобного рода люди понимали, что именно от них ожидает общество и в этом усматривали свой долг (в отличие от современных нуворишей в блеске богатства). В позитивном варианте аристократические склонности приводили к отказу от барского образа жизни и порождали неприятие установки «делать деньги», в мотивах самоизоляции, неумолимого чувства исторического долга.
Историческая хроника чувства вины демонстрирует неоднозначность самого понятия. «Спокойная совесть» часто достигалась методом «найти вину», возложить ее на потерпевшего. Так, грабитель оправдывал свои действия тем, что решил наказать человека
за небрежное обращение с драгоценной вещью. Представители социального дна («социальной грязи») оказывались естественным образом виноватыми за свое неутешительное положение. Не случайно данный подход активно используется и в настоящее время: пришла эра равных возможностей, проигравший финиширует последним, зачем плодить благотворительность и т.д. Жизнь - это игра, и богатый человек только заслонил себя от того, кто претендует на его достижения. По этой причине соперничающая сторона всегда представляется агрессивной и виноватой. Соображения совести как способности со-вместно-ведать отходят на дальний план как исключительно несущественные или сакральные.
Рассмотрим ряд социальных коллизий на современном материале достижения ответственности в условиях общественной модернизации и радикальной социальности.
По мнению крупнейшего исследователя социально-этической ответственности Х. Ленка, моральные суждения и проблемы применительно к экономике редуцируются к обстоятельствам «несения», «возложения» ответственности, поскольку в гражданском отношении люди по-прежнему являются моральными существами. При этом социальная ответственность предполагает значительную область ответственностей, определяемую взаимными соглашениями, не обязательно касающихся здоровья и благосостояния других людей. Подобные морально нерелевантные ответственности могут войти в конфликт с нравственным долгом и, собственно, этическими обязательствами. Но моральная ответственность не считается важнее ответственности договорной, несмотря на то, что последняя имеет моральный обертон как дополнительная притягательность взаимосоглашений.
Может быть поставлен проблемный вопрос: все ли виды социально-этической ответственности, имеющей отношение к экономике, идентичны или взаимосвязаны? Корпоративная этика и этические регламенты в технологии могут вступать в конфликт друг с другом, во всяком случае, оставаться не примиренными. Но этические проблемы экономики шире, чем моральные аспекты технологии, в области менеджмента существует множество проблем, не связанных напрямую с технологическими факторами. Вместе с тем обе сферы в значительной степени пересекаются, и принятие экономических решений включает технологическую компоненту. Это значит, что проблематика этической релевантности в данных предметных уровнях близка друг другу.
Проблемы распределения ответственности заявляют себя в динамических индустриальных обществах и определяются технологическим базисом и прогрессирующей экономикой. Но персональная ответственность почти исчезает за действиями коллективных субъектов. Групповое поведение является, с одной стороны, аспектом жизнедеятельности корпорации, а с другой - действиями работников управления в условиях избранной стратегии и тактики конкурентной борьбы [5, с. 30, 31].
Применительно к коллективным действиям Х. Ленк выделяет два класса проблем распределения ответственности: проблема аттрибуции и дистрибуции ответственности внутри организации, применительно к внутрикорпоративному разделению работы и ролей; проблема аттрибуции ответственности в случае некорпоративных действий множества индивидов применительно к динамике рынка и технологий. Обе проблемы предстают важнейшими, причем не только на основе системно-технологических явлений и процессов. Одновременно сверхиндустриализованное общество порождает ряд этических проблем, связанных с технологическим прогрессом. В силу ряда
специфических факторов это требует развития более широких социально-этических перспектив.
В историческом ключе этика антропоцентрична и ориентируется на нормативные действия и взаимодействия с их последствиями. Современные корпорации могут быть интенциональны на новом уровне «причастности», структурированном и интерпретированном символически и семантически. Но их действия вполне «реальны» по
результатам, в частности, социальным. Подобная корпоративная ответственность не эквивалентна прямой персональной ответственности, какую могут иметь лишь конкретные индивиды. Моральная ответственность традиционно приписывается исключительно физическим лицам, и все, что относится к ответственности, определяется только в персоналистических терминах. Это ставит принципиальные барьеры на пути понимания и объяснения аттрибуции моральной ответственности корпораций.
Ответственность «вообще» должны соблюдать не только корпорации и институции, но также государство и его высший политический класс. Корпоративную ответственность следует соединять с индивидуальными ответственностями тех, кто наделен полномочием принимать решения (собственно, это и будут ответственные решения). Данное положение верно для больших социально-технологических проектов, преимущественно инициируемых самим государством, но необходим не только юридический, но и моральный баланс сил, подобно традиционному разделению властей на законодательную, исполнительную и судебную.
Для Х. Ленка центральный пункт проблемы распределения ответственности - это вопрос нормативной и дескриптивной распределимости в терминах теории деятельности и вопрос возможности адекватной редукции коллективной ответственности к индивидуальным субъектам. Так, ответственность каждого в коллективе должна соответствовать его ролевому положению и степени влияния. Вместе с тем важен конкретный род ответственности: юридическая ответственность, компенсация или нормальная ответственность (в первом случае распределить ответственность легче, чем во втором). Следует также различать достаточные и необходимые условия наступивших последствий или нанесения ущерба при анализе ошибочных действий или бездействия ответственных лиц. Например, их бездействие может быть признано достаточным условием возникновения нежелательных последствий или ущерба в том случае, если неукоснительное совершение действий предотвратило бы негативные последствия [5, с. 33].
В терминах моральной ответственности ситуацию можно определить следующим образом: расширение сферы индивидуальной ответственности должно сочетаться с развитием социально-пропорционированной со-ответственности, а также с аналитической и институциональной разработкой корпоративной ответственности и развитием нового типа социально-морального чувства. Только на этом пути можно управлять структурами каузальных сетей и последствий действий, идет ли речь об индивидуальных, стратегических, коллективных или корпоративных действих.
Это значит, что этика и социальная философия должны принять вызов, который им адресуют модернизационные возможности и новые системные сети, что не отрицает традиционную базовую интуицию этики и морали (необходимо вспомнить принцип этического «благоговения перед всем живым» А. Швейцера).
Разумно экстраполировать конституционные права человека, сформулированные как запрещающие и защищающие, возложив на человечество коллективную ответственность за то, чтобы жизнь не была уничтожена. Человеческий индивид несет не только «негативную ответственность» за то, чтобы оставить будущим поколениям приемлемые условия жизни, он не должен допускать тотальной эксплуатации невосстановимых сырьевых ресурсов и ему следует воздерживаться от опустошения и разрушения окружающей среды. Коллективная обязанность и ответственность означают: активно работать на благо человечества, чтобы оно могло существовать в достойных условиях. Отсюда - императив целостности и продолжения существования homo sapiens, которые предстают как высшая ценность и стратегическая цель в глобальных этических системах.
В этом отношении проявляет себя проблема расширения, связанная с ответственностью риска и обращенная к операциональным моделям распределения ответственности применительно к прагматическим действиям. Операциональные
процедуры, меры и следствия предполагают юридические санкции, финансовые стимулы, которые заставляют отказываться от рискованных производств и усиливают институциональные меры общественного и морального поощрения, гарантии права собственности и защиту общественного достояния. В юридическом смысле законов, предписаний, декретов и запретов необходимо издать столько, сколько этого требует глобальный мир.
Х. Ленк резюмирует свои рассуждения:
1. Проблемы моральной релевантности в экономике настолько взаимосвязаны, что представляется неадекватным полностью разделять их, в особенности там, где речь идет об ответственности и контроле за технологическим и экономическим развитием. Этика экономики шире, чем этика технологии.
2. Процессы производства, потребления и рыночного обмена так же, как технологическое и экономическое развитие в целом, - это процессы, в которых множество агентов взаимодействует в параллельных или пересекающихся измерениях. Технические, экономические, социальные и политические факторы могут быть отделены друг от друга лишь с аналитической точки зрения. Следовательно, адекватна может быть лишь интегративная, междисциплинарная перспектива.
3. Релевантные деятели и единицы деятельности - предприниматели и предприятия, при их социо-экономическом характере представляют собой социо-технические системы деятельности; это институционализованные формы деятельности, нормативно определенные и ценностно ориентированные. Всякая техническая и всякая экономическая деятельность, и, прежде всего, предпринимательская, есть a fortiori социальное действие, и судить о нем следует с точки зрения социальной и моральной ответственности.
4. В технике и в экономике на первый план выдвигаются разные ценности и нормы. В технологии главными ориентирами служат осуществимость, безопасность и функциональная операбельность. Напротив, в экономике наиболее важные ценности -прибыльность и маркетабельность. С другой стороны, некоторые ведущие ценности, такие как осуществимость, функциональность, эффективность и энергосбережение, в обеих областях совпадают.
5. Проблемы координации и дистрибуции деятельностей, равно как и ответственностей за виды деятельности и их результаты, существуют в обеих областях. В этом случае приходится иметь дело с результатами несогласованных действий, как, например, транспортные пробки или социальные проблемы, связанные с окружающей средой.
6. Помимо прочего, немалый интерес представляет взаимопересечение нормативных
и
дескриптивных, или теоретических, вопросов в обеих областях.
7. То же относится к зависимости от индивидуальных деятелей и институциональных или коллективных структур или организаций. Здесь могут обнаружиться различия в акцентах, перспективах и соответствующих лидирующих ценностях [5, с. 38-41].
Только на практике можно провести границу между работой преподавательского персонала и исследователей в области этики бизнеса, с одной стороны, и инженерной этики - с другой. В целом этические феномены в технологии и экономике настолько взаимосвязаны, что могут быть отделены друг от друга только аналитически. В индустриальном социуме экономическую этику нельзя анализировать изолированно, не принимая в расчет инженерную этику, и наоборот: этические проблемы технологии в современном обществае всегда тесно связаны с этическими вопросами экономики и социальной справедливости. Подобные проблемные вопросы отражены в фундаментальных философских работах. «... технократы - демагоги чистой воды, а, следовательно, люди неточные и ненадежные, - отмечает Х. Ортега-и-Гассет, - Однако человеческая жизнь - это
не только борьба с материей, но и борьба человека со своим духом» [6, с. 232]. В отношении социальной стороны дела выразительно говорит И.А. Ильин: «.человек без чувства ответственности и чести не способен ни к личному, ни к общественному самоуправлению, а потому не способен к демократии» [7, с. 31].
Библиографический список
1. Ответственность // Словарь по этике. - М. : Политиздат, 1983. - С. 238.
2. Оссовская, М. Рыцарь и буржуа : исследования по теории морали / М. Оссовская. -М. : Прогресс, 1987. - С. 240.
3. Бахтин, М. М. Эстетика словесного творчества / М.М. Бахтин. - М. : Искусство, 1988. - С. 7, 8.
4. Гадамер, Х. Г. Истина и метод / Х.-Г. Гадамер. - М. : Прогресс, 1988. - С. 662.
5. Ленк, Х. Проблемы ответственности в этике экономики и технологии / Х. Ленк. // Вопросы философии. - 1998. - № 11. - С. 30, 31.
6. Ортега-и-Гассет, Х. Размышления о технике / Х. Ортега-и-Гассет. // Ортега-и-Гассет. Избранные труды. - М. : Изд-во «Весь Мир», 2000. - С. 232.
7. Ильин, И. А. О грядущей России / И.А. Ильин. - М. : Лиана, 1993. - С. 31.
Рецензент: В. А. Евдокимов, д-р полит. наук, профессор
