CC BY
58
Вестник Челябинского государственного университета. 2011. № 2 (217). Философия. Социология. Культурология. Вып. 20. С. 44-50.
Г. Ю. Чернов
социальная «масса»: этимологический и семантико-философский анализ
Анализируются этимологические и семантико-философские основания многообразия исследовательских подходов к массовым явлениям в обществе.
Ключевые слова: социально-массовые явления, масса, этимология, семантика, философский анализ.
Роль языка в познании, включая и философское познание социально-массовых явлений (СМЯ), невозможно переоценить. Здесь мы полностью разделяем мнение ведущего специалиста в области философской эпистемологии Л. А. Ми-кешиной о том, что язык предстает не только системой знаков и их значений, в «мыслеоформляющей» и коммуникативной функциях, но и как культурно-историческая «универсальная среда», «горизонт онтологии» в целом, где человек познающий «преднаходит» себя и свою сущность1. «Горизонт» онтологии (или различных возможных онтологий) СМЯ во многом задается трактовкой основной терминологии, понятийного аппарата. Базовыми понятиями в данном случае выступают «масса», «массовое (-ые)», по отношению к которым остальные концепты и термины, характеризующие СМЯ, являются в той или иной степени производными.
Полисемантизм терминологии, касающейся СМЯ, отсутствие конвенциональных определений «массы», «массового», «массового сознания» и т. п. являются, с одной стороны, следствием недостаточной исследованности СМЯ, с другой — неизбежным итогом научной специализации и дифференциации, когда различные науки и научные школы предлагают свою логику понимания массового под углом зрения своего предмета исследования, что было подробно показано нами ранее2. Однако, отказываясь от монистической установки в трактовке «массы» и «массового», мы, тем не менее, не должны отрешаться от попыток нахождения возможного общего в разных подходах к СМЯ (в данном случае — семантического ядра понятий «масса», «массовое»), от изучения ключевых смыслов, границ употребления терминов, которые заданы, не в последнюю очередь, их исходными значениями, о которых призвана нам напомнить этимология.
Этимология трактуется как совокупность исследовательских приемов, направленных на рас-
крытие происхождения слов, а также как сам результат этого раскрытия, как происхождение слова. Зачастую исторические изменения слов затемняют первичную форму и значение слова, а знаковая природа слова определяет сложность реконструкции первичной мотивации, т. е. связи первичных формы и значения слова3. Поэтому этимологический анализ представляет собой проблему и требует основательного знания исторического и семантического контекстов употребления-трансформации терминов.
Реконструкция исходных значений используемых сегодня терминов, время и характер их проникновения из одного языка в другой, их возможная трансформация в иной языковой традиции, анализ соответствия современных значений термина его первоначальной трактовке -вот те задачи, которые необходимо нам решить в отношении терминов «масса» и «массовый». Разумеется, в решении этих задач мы сможем более уверенно двигаться лишь в семиосфере родного — русского — языка, более приблизительно касаясь лексики и семантики, касающихся СМЯ в других языках.
Сальвадор Джинер в работе «Массовое общество» отмечает, что термин «масса» имеет латинское происхождение и обозначал первоначально тесто, используемое для выпекания хлеба4. В таком значении масса понимается как нечто сплошное, сцепленное друг с другом, состояние целого, в котором уже не различимы ингредиенты, как слитность, каждая часть, доля которого повторяет свойства целого, включая вязкость, «привязанность» компонентов друг к другу.
Однако И. Х. Дворецкий указывает на, возможно, более древнее происхождение и более сложную исконную сеть значений «массы». Слово «масса» (massa) трактуется им как перешедшее в латынь из греческого и несущее следующие основные значения: 1) слиток, ком, глыба, кусок; 2) первичная материя, хаос5. Характерна
близость исходного смыслоупотребления «массы» пониманию «массы» С. Московичи как своеобразной «праматерии» социальных движений и страт, массы как исхода «социального», возвращения социума от дифференцировано-организо-ванного состояния к хаосу (источнику новых состояний, согласно современной синергетике) у Ж. Бодрийяра.
Примечательно, что у римлян существовал и другой, внешне в большей степени соответствующий современным трактовкам социальной массы термин multitudo, обозначающий множество людей (вещей), толпу, «чернь», а также рядовой состав войска (либо многочисленную армию)5. Тогда обнаруживается, что, если massa характеризует скорее качество взаимодействия элементов: слитность, целостность, однородность, невыявленность отдельного, дискретного, то multitudo в большей степени отражает количественные характеристики объекта — множественность подобных друг другу его элементов, но также и качество — подобие (т. е. применительно к человеческой массе, отдельная персона тождественна другой, не индивидуализирована, не заслуживает интереса, поскольку речь идет об антропологически элементарном, низком — «простецах», «черни»).
Язык римлян содержал и другие слова, обозначавшие вариации социальных множеств, толпы, как, например: agmen — войско, многолюдство, движущаяся толпа; caterva — полк, полчище, множество, толпа людей; cohors (co-hors) — многолюдство, толпа людей, вереница, воинская когорта; crebritas — множество, частота, густота, плотность (например, в контексте hostes crebri cadunt — «враги нападают плотными массами»)6. Однако за пределами своей языковой среды эти термины не оставили такого следа и такого числа заимствований, как это случилось с massa (ср. масса (рус.) — la masse (фр.) — die Masse (нем.) — a mass (англ.) и отчасти — с multitudо (ср. англ. multitudе)7.
Эволюция языка на родине латыни, в самой Италии, по-видимому, ведет к более широкому использованию когда-то заимствованного у греков massa, к расширению сети его значений, из которых современные лингвисты выделяют как первое, основное «масса, множество (вещей, людей)» и как дополнительное «масса, тесто, смесь»8, т. е. именно то значение, которое акцентирует С. Джинер и которое применительно к людской массе можно было бы интерпре-
тировать, в духе Б. А. Грушина, как «гетерогенность» ее состава.
До времен российского Просвещения, которое у нас по сравнению с Европой в целом запаздывало, говорить об активном вхождении термина «масса» в русский лексикон не приходится. Касательно словаря социально-массовых явлений (СМЯ) в более широком диапазоне, отметим, что слово «толпа» (в самом общем значении «собрание народа»), широко использующееся и сегодня, является, по-видимому, исконно древнеславянским, непроизводным от терминов каких-либо других европейских или иных языков. Его использование отмечается историками и лингвистами уже на рубеже Х1-ХП веков, в частности, в знаменитой «Повести временных лет» и позднее в «Великих Четьях-Минеях»9.
Первое, отмеченное нами, упоминание «массы» в справочных источниках эпохи русского Просвещения находим в «Новом словотолкова-теле» 1804 г., аналоге нынешних словарей иностранных слов. «Масса» преподносится здесь в переводе с французского, а не с греческого или латыни, т. е. как бы «из вторых рук». Тем не менее, семантика «массы» в академическом источнике начала XIX века оказывается весьма «созвучна» современным ее трактовкам: «под сим словом вообще подразумевается: 1) груда, куча, количество многих частей одного или различного рода, составляющих вместе тело или целое. Масса камней, золота, воздуха, капитала и проч.; 2) в живописи: многие части, составляющие одно целое...»10.
Словарь В. И. Даля, первое издание которого выходило в 1863-1866 гг., отражает состояние лексики российского общества первой половины XIX в. Термин «масса», с указанием на его латинское происхождение, уже включен В. И. Далем в состав употребительной лексики россиян в следующем значении (с забавной рекомендацией «лучше маса»): «вещество, тело, материя; толща, совокупность вещества в известном теле, вещественность его; купеческ. все имущество несостоятельного должника». «Масса» тяготеет и к понятию «множество» (Даль приводит пример: «Маса товара, куча, пропасть»). Понятие «массовый» в словаре отсутствует, зато находим термин «массивный», т. е., согласно В. И. Далю, «вальяжный, толстый и прочный; грубой отделки; топорный, тяжелый на вид; величественный по толще размеров»11. Близкими по смыслу являются включенные в словарь и отражающие
разновидности контактной социальной массы, массы как физического скопления индивидов термины «сбор, собранье», «толпа». Сбор, собранье — это «совокупленье чего-либо однородного в одно место, с какой-либо особою целью; сходьбище людей, с разной целью», толпа — «скопище, сборище, сходьбище, толкотня, множество
^ 12
сошедшихся вместе людей»12.
Из сказанного становится очевидным, что в языке элиты данной эпохи использование «массы» по отношению к человеческим скоплениям, коллективностям либо в значении «народонаселение, неэлиты» не отмечается. Однако слово «масса» проникает в язык, получает хождение и определенное толкование, начинается его непростая судьба в российской семиосфере.
Знаменитый словарь Брокгауза и Ефрона, в известной степени отражающий изменения в актуальном словаре россиян за полустолетие после публикации фундаментального труда В. И. Даля, на рубеже XIX-XX вв., отмечен печатью технократизма и позитивизма. Общее понятие массы либо понятия социальной, человеческой массы в нем отсутствуют, однако даны относительно подробные статьи на темы «масса крови», «бумажная масса», «масса тела»13. Зато статья в XXXIII томе данного словаря, посвященная толпе, замечательна тем, что отражает и комментирует взгляды, содержащиеся в только что вышедших и весьма передовых на тот момент работах представителей социально-психологической школы исследования социально-массовых явлений Г. Тарда (1892), Г. Лебона (1895), Н. К. Михайловского (1882)14. «Толпа» характеризуется как выражение самой случайной связи людей, объединенных в данном пространстве чисто временным, преходящим интересом. Важным признаком толпы служит то, что люди, вошедшие в ее состав, лишены всякой внутренней организации. Например, «полк никто не назовет толпой», но если солдаты полка образуют группу зевак, выбежав поглазеть на пожар, то тем самым образуют толпу15. Это — шаг к более специализированному, менее «широкому», чем это было задано древнерусской традицией и лексиконом российского Просвещения первой половины XIX в., употреблению термина «толпа», по крайней мере, в языке досоветской, и, спустя время, постсоветской науки.
Примечательно, что в «левой» по содержанию, изданной в первом десятилетии ХХ в. под редакцией С. Н. Южакова «Большой энциклопе-
дии», в которой приводятся статьи о народовольцах, социал-демократах, например о Л. Мартове (Цедербауме), и где можно было бы ожидать статьи о «народных массах», самоё упоминание о них отсутствует, как и о любой «массе» вообще («зазор» между «массагетами» и «маститом»)16. Наконец, изданный накануне революции том 28 «Энциклопедического словаря Русского Библиографического Института Гранат» (1915) социальную массу также «игнорирует», давая определения лишь физической массы как «меры неподатливости тела по отношению к действую-
^ 17
щей на него силе»17.
Можно ли на этом основании утверждать, что термин «масса» применительно к социальной жизни не был в употреблении? Полагаем, что нет, но употреблялся он в основном в кругах левой интеллегенции, проникая вторично из переводной марксистской литературы, формируя относительно новое значение — «широкие слои трудящихся», «пролетарские массы», «активизированные неэлиты». Далее, уже в СССР. словарь социально-массовых явлений эволюционировал в этом направлении и породил целую новоявленную традицию в истолковании «массы», точнее — «масс», в СССР и странах «социалистического содружества», так что можно говорить о марксистко-ленинской парадигме СМЯ, поскольку более полувека значительная часть мирового научного сообщества исповедовала, славила, занималась «наведением порядка» в «саду» марксистско-ленинской мысли по поводу массы и масс (т. е. тем, что Т. Кун именует «нормальной наукой»).
В толковых словарях и справочных изданиях сталинской эпохи можно обнаружить несколько важных изменений: 1) активное, акцентированное применение «массы» к описанию социальных явлений; 2) появление множества неологизмов («массовик», «массовка», «массобоязнь» и т. п.), а также новых трактовок «массового». Причем, если в первом издании БСЭ под редакцией О. Ю. Шмидта мы не найдем информации ни о социальной массе, ни даже о толпе (есть лишь «масса физическая» и «массы воз-душные»)18, то богатейший материал для анализа сдвигов в лексике и семантике СМЯ дает, отражая колорит сталинского времени, издание «Толкового словаря» Д. Н. Ушакова 1938 г. В разделе «масса» в качестве основных значений выделяются именно трактовки социальной массы: «1. Множество, большое количество. М. на-
роду. 2. Широкие круги трудящихся, населения. Не отрываться от масс... Советы являются наиболее мощными органами революционной борьбы масс (Сталин)»19. И только далее следуют: «3. Груда, громада. 4. Смесь, тестообразное вещество, являющееся полуфабрикатом в различных производствах. 5. Весомость и инерция,
19
свойственные материи и энергии»19.
Характерна и иерархия основных значений понятий «массовый», «массовое»: «1. Совершаемый массами. Свойственный очень многим, массе людей. 2. Производимый в большом количестве, массами. Массовое производство. Массовые аресты коммунистов в Германии. 3. Относящийся к массе [т. е. к «широким слоям трудящихся»]. 4. Производимый для широких масс, общедоступный (нов.) Массовая литература. Массовые зрелища. 5. Принадлежащий к массам (нов.) Книга рассчитана на массового читателя.»20. Такой набор комментариев отражает формирующуюся в словаре советской эпохи своеобразную моду на термины (социальная) «масса», «массы» и их производные, на формирование и закрепление в повседневном и научном языке ряда их новых значений, неологизмов. Весьма характерной является попытка включения в состав «новояза» сталинской эпохи термина «массобоязнь» (с примечанием «новое, неодобрительное») в значении
«нежелание построить работу на тесном обще-
20
нии с массами, на тесной связи с массами»20.
30-е гг. ХХ в.— это не только время формирования социумов массового типа (массово-демократических и тоталитарных), но и активизации работы языка (языков народов, вступивших или вступающих в стадию зрелого индустриального общества) по фиксации новых, социально значимых явлений, характеризуемых как «массовые». Для значительной части научной элиты, философов тема «массового» становится магистральной (Х. Ортега-и-Гассет, К. Ясперс, Г. Маркузе и др.). Так, К. Ясперс в датированной 1932 г. работе «Духовная ситуация времени» дает экзистенциальную характеристику формирующегося «массового общества» и приводит варианты употребления термина «масса» применительно к социальным феноменам: 1) «масса» как синоним «толпы»; 2) как синоним «публики», т. е. секторов общественности, группировок общественного мнения, возникающих вокруг различных «публицистов» и изданий в эпоху печатных СМИ и радио; 3) масса как новая доминантная, господствующая сила современного общества,
его анонимный демиург; как большинство, чьи воля и свойства имеют отныне решающее значение в обществе21. Однако подобные трактовки массы явно отторгаются набирающей силу в советской общественной науке, политической риторике и примыкающем к ним языкознании марксистско-ленинско-сталинской парадигмой «народных масс» — творцов истории.
Народопоклончество, массопочитание, ритуальный «священный трепет» перед коллективностями — характерные спутники взглядов авторов разделов и статей в научных справочных изданиях и даже толковых словарях советской эпохи. Характерным образчиком служит здесь статья Б. Ф. Поршнева в «Советской исторической энциклопедии» (1966), где дается классическая для той поры характеристика сущности и роли «народных масс». «Народные массы» — это непосредственные производители материальных ценностей, трудящиеся; в антагонистических обществах — эксплуатируемые классы, в социалистическом обществе — рабочие, крестьяне, интеллигенция. Им присуща двойственная созидательная роль: во-первых, их трудом создаются все материальные блага и многие духовные ценности общества; во-вторых, их классовая (особенно революционная) борьба служит проявлением действенной исторической роли масс в антагонистических обществах. Именно народные массы обеспечивают прогрессивное развитие общества, причем характеристика их роли в истории «неразрывно связана с положением о прогрессивном возрастании роли народных масс при переходе от одной формации к следующей»22. Характерно, что «старая» традиция а 1а Маркс-Ленин, а точнее а 1а их наукообразные толкователи-эпигоны советской эпохи, продолжает жить и получает представительство в современных (по времени публикации, 2001 г.) специализированных справочных изданиях, в том числе в весьма солидных по редактуре и составу авторов. Так, В. Ж. Келле, один из философских «классиков» советской эпохи и темы «общественного сознания», отождествляет массу («массы») с классами, социальными группами общества, а «массовость» трактует как степень распространенности в обществе (как широкую распространенность)23.
Попытка коррекции представлений о социальной массе, соответствующей содержанию современных научных разработок, содержится в статье Б. А. Грушина в «Новой философской энци-
клопедии» (2001). Здесь масса (как субъект-носитель «массового сознания») рассматривается как неклассическая социальная группа (гетерогенная по составу, стохастическая, вероятностная по формам проявления). К разновидностям «масс» Б. А. Грушин относит участников социальных движений, различные аудитории, толпы болельщиков, потребителей «социально окра-
24
шенных» товаров и т. п.24
О том, что понятие социальной массы и соответствующий ему термин все более обретают самостоятельный статус в современном русском языке, свидетельствует отдельная статья на эту тему в «Большой энциклопедии» (2006)25. Однако весьма неудачной представляется попытка анонимного автора статьи противопоставить «массу» «толпе» и «публике», тогда как логичнее (и в духе Тарда — Лебона, и К. Ясперса, и Б. А. Грушина) было бы рассматривать две последние как разновидности первой.
Своеобразный итог двухвековой эволюции значений терминов «масса» и «массовое» в российском языковом континууме подводят, как представляется, статьи в толковом словаре С. И. Ожегова и Н. Ю. Шведовой (издание 1999 г.). Здесь мы находим толкования «массы» и близкие изначальным, греко-латинским, и связанные с трансформациями в русской языковой среде, с семантическими новообразованиями советского тоталитаризма, и отражающие новые реалии «массовой» индустриальной эпохи. Основные значения «массы», фиксируемые российскими лингвистами на рубеже XX-XXI вв. таковы: 1) тестообразное бесформенное вещество, густая смесь [ср. гр.-рим. первоматерия, тесто, смесь]; 2) совокупность чего-нибудь, а также что-нибудь большое, сосредоточенное в одном месте; 3) множество, большое количество кого-нибудь, чего-нибудь (масса народу; масса усилий); 4) широкие слои трудящегося населения [новое значение, наследие советской эпохи] (воля масс; оторваться от масс). Правда, здесь недостает новейших специализированных трактовок массы (Б. А. Грушин, Е. И. Кукушкина, Л. И. Насонова и др.), но консерватизм и инерционность семантики, ориентация на язык большинства, а не представителей «высоколобых» научных элит нормальны для подобных изданий. «Массовый (-ое, -ая)» трактуется авторами словаря как: совершаемый большим количеством людей, свойственный массе людей; производимый в большом количестве,
распространяющийся на множество, многих (массовое производство); предназначенный для широких масс (товары массового спроса); принадлежащий к широким кругам населения (массовый читатель [т. е. средний, обычный, неэли-тарный])26.
Этимологический и семантико-философский анализ эволюции понятия «масса» в российской семиосфере позволяет сделать ряд выводов:
1) «масса» социальная, применительно к человеческим коллективностям — термин и понятие современного словаря, сформировавшиеся в эпохи индустриального и постиндустриального обществ, отражающие потребность в обозначении реалий последних;
2) заимствование термина «масса» из латыни и начало его активного употребления в составе русской лексики произошло в первой половине XIX в., в то время как «толпа» — исконно русский термин с древнеславянскими корнями, употреблявшийся уже в XI-XII вв.;
3) первоначально будучи коннотациями, вспомогательными значениями «массы», ее социальные и «антропные» значения (применительно к обществу и человеку) постепенно начинают доминировать над иными, господствующими ранее (физическими, техническими, «вещными») в обыденном и научном лексиконе россиян;
4) в советскую эпоху отечественной истории сформировались новые семантические ветви употребления «массы», «массового», тесно связанные с коммунистическими идеологема-ми и пропагандистской риторикой, положением
о решающей роли масс в историческом процессе («народные массы», «массы трудящихся, пролетариата» и т. п.). В узком смысле можно говорить о доминировании в науке данной эпохи марксистко-ленинской, преимущественно эгалитарной парадигмы истолкования «масс» и их исторической роли;
5) характерные для советского периода элиминация достижений западной мысли из арсенала знаний о СМЯ, длительное игнорирование или недопонимание новых семантических модусов и концептов «массы» (в особенности у Х. Ортеги-и-Гассета, К. Ясперса, Ж. Бодрийяра) вели и все еще ведут к обеднению дискурса, затрудняют использование понятия «масса» в качестве родового, «материнского» по отношению к отдельным модусам «массы» (толпа, публика, аудитория, «человек-масса», «класс нормальных потребителей» и т. п.);
6) прогрессирующее расширение сети значений «массы» привело к ситуации, описанной Ж.-П. Сартром: «слово приобрело такой широкий и пространный смысл, что, в сущности, уже ничего ровным счетом не означает»27. Однако речь должна идти не об элиминации данного термина как чрезмерно полисемантичного или
об искусственном секвестровании ряда его значений; важно, чтобы эти значения не были надуманными и отражали реальные объекты, а не носили характера сугубо виртуальных, сконструированных симулякров. Императивом становится требование прояснения контекста употребления «массы», «массового»;
7) этимология термина задает метафизический масштаб и потенциал понятия «масса», вариации его значений, отражаемые впоследствии в разных научных подходах к СМЯ: «количе-ственность»; «однородность»; «перемешивание» (стирание границ и различий между вступившими во взаимодействие ингредиентами, редукция личностей до состояния частиц толпы, «человека-массы»); «хаос» (первобытной протосоциальности; новейший «хаос» кануна бифуркации, перехода к новому состоянию социального или его полному распаду); «неэлитарность, типичность»;
8) опасность смысловой эклектики в употреблении «массы» и его производных исходит не только из многообразия научных построений и различных исследовательских программ, но и из языковой традиции, по отношению к которой язык научных кругов не является чем-то закрытым. В значительной мере само мышление ученых управляется эпистемами, характерной для эпохи либо сообщества семантикой понятийного аппарата. Словарь «массового» задает диапазон возможных смыслоупотреблений, формирует различные семантические «ветви», которых множество, но множество ограниченное, конечное. Именно из этого источника должна черпать свои модусы значений формирующаяся наука о социально-массовых явлениях;
9) язык следует (а научный язык — должен следовать) за развивающимся объектом, обладая в то же время определенной автономией и инерцией, отражая заложенный в соответствующей объекту терминологии этимологически-семан-тический потенциал; помня об этом, важно не переусердствовать в умножении семантических модусов «массы» и не создавать новояза для научных маргиналов.
Примечания
1 См.: Микешина, Л. А. Философия познания: диалог и синтез подходов // Вопр. философии. 2001. № 4. С. 81.
2 См.: Чернов, Г. Ю. Социально-массовые явления: исследовательские подходы. Дубна : Феникс+, 2002. 208 с.
3 См.: Варбот, Ж. Ж. Этимология // Лингвистический энциклопедический словарь / гл. ред. В. Н. Ярцева. М. : Сов. энцикл., 1990. С. 596-597.
4 См.: Giner, S. Mass Society. N. Y., San-Francisco, 1976. XVI. Р. 25.
5 См.: Дворецкий, И. Х. Латинско-русский словарь. 2-е изд., перераб. и доп. М. : Рус. яз., 1976. С. 653.
6 См.: Целларий Христофор. Краткий латинский лексикон с российским и немецким переводом. М. : Синодал. тип., 1810. Стлб. 8, 47, 63, 72; Дворецкий, И. Х. Указ. соч. С. 50, 164-165, 201, 269.
7 См.: Рейф, Ф. Новые параллельные словари языков русского, французского, немецкого и английского : в 4 ч. Ч. 1. Русский словарь. 4-е изд. СПб., 1877. С. 307.
8 См.: Скворцова, Н. А. Итало-русский словарь : 55 тыс. слов / Н. А. Скворцова, Б. М. Майзель. 2-е изд. М. : Сов. энцикл., 1972. С. 501.
9 См.: Срезневский, И. И. Словарь древнерусского языка. Т. 3, ч. 2. М. : Книга, 1989. Ст. 1046. (Репринт)
10 Новый словотолкователь, расположенный по алфавиту. Ч. 2. От К до Н. СПб. : Император.Акад. наук, 1804. Стлб. 681.
11 Даль, В. И. Толковый словарь живого великорусского языка : в 4 т. Т. 2. : И-О. М. : Рус. яз., 1989. С. 303.
12 Даль, В. И. Толковый словарь живого великорусского языка : в 4 т. Т. 4. : Р-V. М. : Рус. яз., 1991. C. 141.
13 См.: Энциклопедический словарь / издатели: Ф. А. Брокгауз, И. А. Ефрон. СПб. : Типо-литография И. А. Ефрона, 1896. Т. XVniA C. 760-761.
14 В скобках указаны годы публикации ключевых работ по психологии толпы названных авторов в России.
15 См.: Толпа // Энциклопедический словарь. Т. XXXIII / издатели: Ф. А. Брокгауз, И. А. Ефрон. СПб. : Издат. дело, 1901. С. 441.
16 Большая энциклопедия / под ред. С. Н. Южакова. Т. 21 (доп.). СПб. : Издание Книгоиздат. товарищества «Просвещение», б. г. C. 766-767.
17 Масса // Энциклопедический словарь Русского Библиографического института «Гранат». 11-е изд., стер. Т. 28. М. : Ред. и экспедиция «Русского Библиографического института “Гранат”», 1915. Ст. 306-307.
18 Большая советская энциклопедия / гл. ред. О. Ю. Шмидт. Т. 38. М. : ОГИЗ, 1938. 832 ст.
19 Толковый словарь русского языка / под ред. Д. Н. Ушакова. Т. II. М. : Гос. изд-во иностр. и нац. слов., 1938. Ст. 154.
20 Толковый словарь русского языка / под ред. Д. Н. Ушакова. Т. II. С. 155.
21 См.: Ясперс, К. Духовная ситуация времени / К. Ясперс, Ж. Бодрийар //Ясперс К., Бодрийар Ж. Призрак толпы / К. Ясперс, Ж. Бодрийар. М. : Алгоритм, 2008. С. 44.
22 Поршнев, Б. Ф. Народ // Советская историческая энциклопедия / гл. ред. Е. М. Жуков. Т. 9. М. : Сов. энцикл., 1966. Стлб. 908-910.
23 См.: Келле, В. Ж. Массовое сознание // Философский словарь / под ред. И. Т. Фролова. 7-е изд., перераб. и доп. М. : Республика, 2001. С. 315-316.
24 См.: Грушин, Б. А. Массовое сознание // Новая философская энциклопедия : в 4 т. / Ин-т философии РАН, Нац. общ. науч. фонд. Т. II. М. : Мысль, 2001. С. 503-504.
25 См.: Масса // Большая энциклопедия : в 62 т. Т. 28. М. : Терра, 2006. С. 237.
26 Ожегов, С. И. Толковый словарь русского языка / С. И. Ожегов, Н. Ю. Шведова ; РАН, Ин-т рус. яз. им. В. В. Виноградова. 4-е изд., доп. М. : Азбуковник, 1999. С. 344.
27 Сартр, Ж.-П. Экзистенциализм — это гуманизм [Электронный ресурс] // Скепсис : науч.-просвет. журн. URL: http://scepsis.ru/library/id_545.html
