CC BY
92
УДК 81.42 ББК 81.2РУС-5
СИТУАЦИЯ И ТЕКСТ:
О ТИПОЛОГИИ ФАКТУАЛЬНЫХ ТЕКСТОВ
А.В. Глазков
Аннотация. В статье реализуется ситуационный подход к анализу нехудожественных фактуальных текстов. Исходя из принятых классификаций ситуаций и ситуационных типов, предлагаем рассматривать четыре типа текстов: 1) тексты, представляющие конкретную (актуальную) ситуацию; 2) тексты, представляющие конкретную (воспринятую) ситуацию с расширением во времени и / или модальности; 3) тексты, представляющие ситуационный тип с формированием потенциальной ситуации; 4) тексты, представляющие ситуационную модель. Автор статьи рассматривает примеры каждого из представленных типов и предлагает их лингвопрагматический анализ. Специфика анализа заключается в том, что он выполняется в системе ситуация-текст и ставит своей целью ответ на вопрос, как ситуация провоцирует создание именно такого текста. Для анализа выбраны тексты из системы Twitter, блоги, тексты уголовного законодательства, публицистические тексты.
Ключевые слова: лингвистика текста, нехудожественный текст, фактуальный текст, ситуация, ситуационный подход, типология текстов, прагматика
SITUATION AND TEXT: ON THE TYPOLOGY OF THE FACTUAL TEXTS
| A.V. Glazkov
Abstract. The article deals with the situational approach to the non-fiction factual texts analysis. Following the accepted classifications of the situations and situational types it is proposed to distinguish 4 kinds of texts: 1) texts representing a concrete (actual) situation; 2) texts representing a concrete (perceived) situation with extension in the time and / or modality; 3) texts representing situational type and allowing to form the concrete situation; 4) texts representing a situational model. The article presents examples of each of these texts types and proposes their lingua-pragmatic analysis. The peculiarity of the analysis consists in the fact that it is implemented in the "situation - text" system and claims to answer the question how the situation provokes to create this sort of texts. For the analysis the author has chosen texts from Twitter, blogs, crime code's texts, publicistic texts.
578
Keywords: Text linguistics, non-fiction text, factual text, situation, situational approach, typology of texts, pragmatics.
Термин фактуальный текст, который встречаем, например, у Женетта, призван противопоставлять фактуальные и фикциональные тексты по параметру, отражено в них реально происходившее или вымышленное. Однако в термине содержится, по мнению автора статьи, некоторая неточность. Факт не соотносится с текстом. Факт хорошо соотносим с предложением. Текст же соотносим с тем, что представляет собой множество связанных между собой фактов. Будем использовать для обозначения этого термин ситуация. При этом термин фактуальный текст будет обозначать такой текст, который имеет в качестве реальной основы реальную или возможную ситуацию.
Тот образ реальности, который имеем в своем сознании, дробится нами на ситуации. Как пишет Д. Маг-нуссон, "Situations present, at different levels of specification, the information that we handle, and they offer us the necessary feedback for building valid conceptions of the outer world as a basis for valid predictions about what will happen and what will be the outcome of our own behaviors" [1, с. 9]. Ситуация, получается, имеет черты единичного и общего: с одной стороны, имеем дело с одной, референтной ситуацией, но, с другой, она всегда типизируется нами как конкретный представитель какой-то обобщенной схемы. Первое называют конкретной ситуацией (Магнуссон делит их еще надвое: на актуальные
ситуации, представляющие собой часть пространства, открытого для чувственного восприятия, и на воспринятые ситуации, включающие в себя еще и момент интерпретации воспринятого), второе — ситуационным типом (Магнуссон) или ситуационной моделью (ван Дейк и Кинч) [2, с. 164165]. Полагаем, что возможно использование обоих терминов, поскольку типизация и моделирование — два разных процесса. Будем понимать под термином ситуационный тип обобщение ситуаций в одно целое, позволяющее идентифицировать ситуацию как вариант данного ситуационного типа. Моделирование — это следующий этап, требующий особой рефлексии. Ситуационная модель — это появившееся в результате рефлексии над ситуационным типом его осмысление, выражающееся в высказывании о ситуационном типе.
Представление ситуации в тексте С1П может быть осуществлено разными способами, но всегда это указание на факты, имеющие место или могущие возникнуть. Количество фактов и их плотность, соответствующие выбранной размерности1, могут быть различными. Если ситуация типична и как тип хорошо известна читателю, то ее представление может ограничиться одним предложением, если же она для читателя является новой, то есть представляет неизвестный тип, или содержит значительные отклонения от типичной модели, или сам тип содержит целый ряд
1 Под размерностью мы понимаем степень дробности отражения ситуации в тексте, текстовый масштаб (см. подробнее [3, с. 32]).
параметров, которые требуется заполнить конкретными фактами актуальной ситуации, то возможно значительное расширение объема текста.
Например, в Twitter читаем такой текст:
(1) В храме Хабаровской духовной семинарии замироточила икона Иннокентия Московского.
Сообщение оказывается вполне законченным, потому что полностью соответствует ситуационному типу. Параметрической является только информация о времени и месте. Безусловно, сообщение может быть расширено за счет добавления других фактов, но имеющееся вполне достаточно для читателя, которому известны факты мироточения икон. Если же предполагается, что читателю может быть неизвестно, что значить мирото-чить, потребуются указания на другие факты, текст расширится.
Представляя ситуацию, текст может базироваться более чем на одном ситуационном типе. Покажем 580 это на примере сообщения в Facebook журналиста Александра Морозова:
(2) Один раз за две недели вышел из своей норы в центр Вены - а там ад! Толпы, передвигаться приходится все время низко пригибаясь, «заны,-ривая», - как под пулями - потому что тысячи людей непрерывно фотографируют друг друга на айфоны, и ты все время попадаешь «<на линию огня»... Я там проскакал, как заяц, какими-то петлями несколько кварталов и в ужасе забился в какой-то случайный музей. Он стоял на отшибе, там никого не было, ни очереди, ни одного посетителя. Я спросил
у билетера: «Почем вход?» А он мне в ответ только одну длинную букву произнес: «ф-ф-ф-ф-ф!». Я уже обреченно спросил: <Фоти?» (поскольку я уже был в состоянии «зайца, попавшего под фары», то у меня разум помутился и я уже был готов поверить, что вход может стоить сорок евро)... но «ф-ф-ф-ф» - это оказалось <фри»...)... ужас, больше не пойду...
Здесь ироничный взгляд человека на туристическую Вену. Основным фактом является то, что люди фотографируют друг друга. Сравнив айфоны с оружием, а себя с зайцем, автор тем самым вписывает свою ситуацию в три ситуационных типа: один — это посещение города туристами, другой — война, третий — заяц под фарами. И все три отвечают одной задаче — представить читателю свое состояние при посещении центра Вены. Вспомним рассуждение М. Блэка о метафоре, когда он рассуждает об интеракционистском подходе. Согласно его концепции, маркером метафоры является нетипичный контекст фокусного слова, в котором оно расширяет свое значение в процессе метафоризации: «Механизм метафоры заключается в том, что к главному субъекту прилагается система «ассоциируемых импликаций», связанных со вспомогательным субъектом» [4, с. 67]. Нечто подобное встречаем и в тексте. Актуальная ситуация строится на базовом ситуационном типе, но к нему примешиваются другие ситуационные типы, маркированные употреблением языковых единиц в несвойственном им контексте. Нетипичные контексты требуют особой активности читателя, чтобы согласовать представленные факты. Безусловно, читатель не будет полагать, что герой оказывается на войне
или превращается в бегущего в свете фар зайца, но расширение значения за счет сопоставления с уклоняющемся от пуль человеком или перепуганным зайцем произойдет. Подобные приемы и повышают эффектность текста, и делают картину более рельефной.
Итак, догадываемся, что текст в прагматическом аспекте выстраивается на шкале от конкретной ситуации через ситуационный тип к ситуационной модели, а поэтому можно выстроить такую классификацию текстов:
1) тексты, представляющие конкретную (актуальную) ситуацию;
2) тексты, представляющие конкретную (воспринятую) ситуацию с расширением во времени и / или модальности;
3) тексты, представляющие ситуационный тип с формированием потенциальной ситуации;
4) тексты, представляющие ситуационную модель.
Поскольку ситуация от ситуационного типа отличается конкретностью, то в тексте, представляющем ситуацию, речь идет о конкретных событиях, отличающихся своей единичностью, в то время как ситуационный тип требует обобщенности, множественности. Из этого следует, что и фактическая информация представляется в данных типах текстов по-разному.
Тексты первого типа — это рассказы о том, что происходит в некоем «здесь и теперь». Типичным примером такого текста является репортаж или запись в блоге, где блоггер описывает свое актуальное состояние. Таков пример, взятый со странички Facebook литературного критика Евгении Вежлян:
(3) Я в Таллинне. Сижу наресепшн в ожидании ключей от своего номера В хостеле неплохо. Местами такой смешной «Симпсон-стайл» (не знаю, как обозначить по-другому). Гостиная украшена великами, подвешенными на крюках к потолку. Кухонька такая веселенькая. И никто, совсем никто и совсем никуда не торопится.
Автор рассказывает о том, что происходит с ним в тот момент, когда он пишет данный текст. Для рассказа он выбирает определенные факты, причем их выбор обусловлен тем, как эту ситуацию он хочет представить. Ситуация не может быть оторвана от ситуационного типа, который обязательно присутствует в тексте. Однако акцент делается на актуальном.
В данном случае у читателя должно возникнуть понимание того, что автору нравится то, где он находится. Автор находится вне дома (иначе не нужен хостел), а поэтому ситуационный тип — это путешествие, чужая страна. О чужой стране принято рассказывать «как они там живут», что и делается в тексте. Из первых двух предложений читатель узнает, где находится и что делает автор. Это необходимо, чтобы возник эффект актуальности. Далее из ситуации выбираются те факты, которые создадут эффект необычности: это и сложно понимаемый «Симпсон-стайл», и необычное украшение гостиницы, и общая оценка кухни, и общая неспешность. Все это необычно и вызывает у автора положительные эмоции. Невозможно сказать, видит ли все это автор, находясь в своем кресле, или увидел ранее, — в любом случае мы воспринимаем текст как актуальную ситуацию, участником которой является автор.
581
Особое внимание следует обратить на те референции, которые возникают в тексте. Они относятся к конкретным объектам. Если этого не будет, то читатель не будет относиться к автору как к участнику описываемому.
Характеристики, которыми наделяет автор объекты, носят уникальный характер. Особенно показательно здесь уже упомянутое выражение «Симпсон-стайл». Оно сопровождается авторской ремаркой не знаю, как обозначить по-другому. Это вскрывает спонтанность речи, пропускает читателя в авторскую мастерскую, где речь творится, взывает к сотрудничеству, чтобы читатель постарался понять, что значит только что возникшее выражение, не судил строго автора и, возможно, предложил свой, более подходящий вариант названия. Фактически же, автор здесь формирует концепт, который не имеет не только имени, но и четких характеристик. Возможно, автор даже сомневается, существует ли он вообще. В любом случае, это гораздо спп сложнее и интереснее (в плане тек-582 ста), чем подвешенные велики.
Актуальная ситуация не обязательно привязана к настоящему времени: она может быть и в прошлом, и даже в будущем. Примером может быть текст (2), где автор говорит о том, что с ним было в недавнем прошлом. Композиционно текст разделяется на две части, обе они создают актуальную ситуацию, но первая, где речь идет о фотографировании, в большей степени обобщена, здесь избираются не конкретные факты, а их типы, нет референции к конкретному здесь и теперь; вторая же в чистом виде актуальна, и достигается это за счет референции к единичным фак-
там и объектам. Показательно, что ассоциативные связи с другими ситуационными типами создаются именно в первой части, более обобщенной.
Чем больше текст привязан к актуальной ситуации, тем более релевантной оказывается истинность факта. Именно истинность, а не истина. Это значит, что, читая тексты данного типа, человек задается вопросом, насколько верно то, о чем в тексте написано.
Тексты второго типа также привязаны к конкретной ситуации, но они подразумевают расширение ее за счет обращения к другим временам и включение в ее состав возможных фактов. Такие тексты возможны благодаря более глубокой, чем в первом случае, обработке фактов и осознанию ситуации.
Приведем пример заметки, представляющей собой житейскую историю:
(4) Пара пенсионеров, живущая на Черкасщине, завела в доме дикую косулю. Их взрослые дети разъехались, поэтому игривая козочка для супругов стала истинным утешением.
Спит животное вместе с хозяйкой в одной постели. на улицу выходит редко. Особенно с тех пор, как однажды, сбежало в лес, попало в капкан и поранило ногу.
Бабушка, нашла, косулю, когда, гнала коров на, паст бище через лес. Животное было едва, живым, от истоще-ния. Хозяева предполагают, мать косули убили, охотники, п детеныши медленно умирал, от голода. Его отпаивали молоком из бутылочки. А уже вскоре он начал пить из кошачьей миски. На улицу косуля, которую хозяева назвали Цветок, выходит только для того, чтобы размять
мышцы и отведать свиного варева. Но от хозяев далеко не отходит.
На примере данного текста хорошо видно, как подбираются и, главное, компонуются факты для создания целостной ситуации. Прежде всего, мы видим факты обобщенные (подчеркнуты одной линией) и конкретные (подчеркнуты двойной линией). Они находятся примерно в равных соотношениях. Обобщенные факты вполне отвечают параметрам ситуационного типа «Человек держит в доме животное». Поскольку в данном случае ситуация нестандартна, требуется более подробный рассказ о том, где оно живет, как себя ведет, как кормится. История того, как животное попало в дом, требует уже совсем другого типа фактов — единичных, конкретных. И в этой части нарратив приближается к первому описанному нами типу текстов.
Текст строится таким образом, что в нем используются различные временные ходы. Уже в первом абзаце автор уходит в прошлое, чтобы мотивировать то, зачем (или, скорее, почему) пенсионеры держат дома косулю. Во втором абзаце переход в прошлое объясняет, почему косуля редко выходит на улицу (или ее редко выпускают?). Создание причинных отношений требует на просто хода в прошлое, а сопоставления прошлое — будущее, что здесь и имеет место. Чтобы не повторился тот факт, что косуля попала в капкан, нужно в будущем ограничить ее перемещение. И это воплощено в расширенном настоящем. Это логично в определенных ситуационных типах, это отвечает опыту как героев, так и автора и читателя.
Третий абзац уводит читателя в самое далекое историческое прошлое (как бабушка нашла косулю) и даже в доисторическое (как косуля могла потерять мать). И здесь конкретные факты строятся на основе ситуационного типа: создается возможная модель, которая представляется автору и героям наиболее вероятной. И опять же это предположение выстроено на сопоставлении прошлого и будущего, где будущее известно, а прошлое моделируется. Если такая модель представляется вероятной, то ситуация «принимает» ее, не вызывает возражений у читателя.
Еще один уход в план возможного видим в утверждении того, что косуля выходит только для того, чтобы размять мышцы, что представляет собой типичный пример антропоморфиза-ции реальности: человеку не дано понять, зачем косуля выходит на двор, для этого нужно было бы проникнуть во внутренний мир косули. Утверждение же основано на предположении, чем мотивировал бы свои действия человек, будь он на месте косули. .-_„
Итак, даже представленный не- 583 замысловатый текст формирует ситуацию иначе, чем это обнаружено в текстах первого типа. Налицо более сложная обработка образа реальности, проявляющаяся в использовании большего количества языковых возможностей.
Рассмотрим еще один типичный пример ситуации, основанной на описании объекта наблюдения. Здесь автор скрыт, но представленный рассказ есть результат его наблюдений.
(5) Старый город (первоначальное место основания монастыря) имеет форму неправильного пятиугольника
с периметром сторон несколько более 500 метров. В центре участка на самом высоком месте размещается главная монастырская площадь с собором и звонницей. По периметру стен расположены остальные корпуса. В древности обычно не делалась вертикальная планировка застраиваемых участков. Здания как бы вписывались в естественный рельеф, сливаясь с природным окружением. Стены Ипатьевского монастыря также следуют за естественным рельефом, имеющим склоны на восток к реке Костроме и на юг к речке Игу-менке. Каменные стены Старого города сооружены в 1586—1590 годах на средства бояр Годуновых — Бориса и Дмитрия. Высота их первоначально была около б метров, а толщина у основания — 3 метра.
Жанр путеводителя (а фрагмент взят именно из такого текста) подразумевает, что в процессе чтения читатель будет производить те же действия, что и автор, поскольку они отражают логику осмотра сооружения.
584 В этом находит свое воплощение иконичность текста. Польская исследовательница Анна Душак определяет ее как иконическую диаграматич-ность и пишет, что «диаграматич-ность между означаемым и означающим появляется в том, что когерентной последовательности тем в макроструктуре текста отвечает аналогичное устройство его поверхностной структуры; в то же время устройство макроструктуры должно являть собой диаграматическое отражение последовательности когнитивных схем, а следовательно, реального развития событий» [5, с. 45]. В определенный момент, однако, автор отказывается
от заданной иконичности и совершает исторический экскурс, объясняя, на каком принципе возводились постройки в древности, чтобы читатель увидел отражение в современности. Приведенные факты носят обобщенный характер, а поэтому их легко применить и к увиденному сегодня. А вот последние сообщаемые исторические сведения представляют собой конкретные факты того, на чьи средства возводились стены. Конкретные факты как бы остаются в своем времени. Обратим внимание, что их знание плохо вписывается в образ современности, а упоминание о них могло бы быть исключено без нарушения логики изложения.
Третий и четвертый типы текстов исходят от ситуационного типа, а не от ситуации, то есть он является основанием, исходной точкой текста.
Третий тип сам не фиксирует конкретную ситуацию, но конкретная ситуация может быть приложена к тексту, что находит отражения в различного рода инструктивных текстах.
Инструкция возникает в случае, когда автор знает, как делать что-либо, а читатель — нет. Автор тем самым излагает свой собственный опыт, делится им. Как справедливо отмечает М. Писаренко, «характерной особенностью текста инструкции является приоритет говорящего, который определяется его знаниями в данной области, и заинтересованность адресата в получении знаний» [6, с. 9]. Выбираемые факты относятся к прошлому автора, но они призваны формировать будущее читателя. Собственно инструктивный текст точно задает последовательность действий читателя, который должен в результате этих действий
прийти к желаемому результату. Тем самым происходит формирование пространства и времени, в котором окажется читатель.
Самое главное в лингвистическом плане то, что такой текст возникает раньше референций, необходимых для выполнения действия. Именно поэтому чтение текста без тех предметов, к которым должны относиться референции, в значительной мере бессмысленно. Например, можно читать, как обучаться игре на гитаре, но при отсутствии самой гитары обучение будет крайне неэффективным. Впрочем, если я собираюсь положить у себя в комнате ламинат или испечь торт, я могу ознакомиться с инструкцией, чтобы понять, смогу я достичь должного результата или нет. В моем сознании будут выстроены образы моих возможных действий, возникнут референции, я должен буду добиться понимания, как делать что-либо.
Тексты инструкции обладают высокой иллокутивной силой. Это понятно, ибо автор должен убедить читателя, что выполнение действий указанным образом — путь к достижению цели. Я могу прочитать фразу Укладка ламината своими руками не так сложна, как могло бы показаться. Она провоцирует меня, чтобы читать дальше и понять, что и я вполне способен к этой, как считает автор, несложной работе. Иллокутивная сила проявляется, таким образом, не столько в прямой императивности, сколько в передаваемой читателю уверенности, что выбранная модель деятельности приведет к успеху. Как верно отмечает С. Кана-щук, «структура текстов инструкций, с одной стороны, продиктована логи-
кой потенциальной целевой аудитории, с другой стороны, эта структура сама выстраивает логику мышления читателей» [7, с. 22].
Текст инструкции создает ситуацию прежде всего в сознании читающего, который может перенести ее в реальность, выполнив какое-либо действие, но это последнее уже выходит за рамки текста, а относится к сфере нелингвистической деятельности человека. Перлокутивная сила текста состоит именно в том, чтобы создать в сознании человека ситуацию или ее элемент. У читателя должно возникнуть понимание того, что следует сделать. Если этого не происходит, то не возникнет и понимания, а следовательно, и сложно говорить о воплощении в реальность в том виде, в каком это запланировано автором.
Обычно автор выстраивает ситуацию в соответствии с хронологией фактов. Такое расположение назовем сукцессивным, оно полностью формирует последовательность действий при выполнении действия. Однако инструктивный текст может содержать и признаки симультанного текста. Фактически симультанность как бы расщепляет ситуацию, вводя в нее в качестве возможной другую. Поскольку факт не существует сам по себе, он вступает в системные отношения с другими фактами в рамках ситуации. Поскольку он существует как ментальное образование, он может провоцировать появление других фактов, в том числе связанных с ним именно в ментальной плоскости, в том числе в других временах и в разных модальностях. И все эти факты, даже противоречащие друг другу, невозможные в одно время в одном месте, сосуществуют в си-
585
туации. Покажем на примере небольшого фрагмента из текста путеводителя по Московскому Кремлю.
(6) Мы начнем прогулку от ст. м. Александровский сад. Необходимо выйти из метро в Александровский сад по направлению к кассам Кремля. Кассы Кремля находятся возле Кутафьей башни. От этой небольшой башни ведет в Кремль Троицкий мост. Если же Вы вдруг не увидите сразу небольшую Кутафью башню, то ориентиром может быть - Троицкая башня, которую на заметить просто невозможно. Это самая высокая башня Московского Кремля.
Автор предлагает читателю двигаться по определенному маршруту. Он выбирает из собственного опыта факты, которые существенны для совершающего пешую прогулку. Однако, видимо, тот же опыт подсказывает, что на определенном этапе может произойти сбой: можно не найти Кутафью башню. В этом месте и происходит расщепление ситуации: читатель либо обнару-586 жит ее, либо нет. А на практике один читатель обнаружит, а другой — нет, то есть они окажутся в двух разных ситуациях. Симультанность в тексте возникает из-за того, что в реальности это невозможно, однако в ментальном поле противоречия не возникает.
Подытоживая, скажем, что тексты этого подтипа выбирают факты с учетом их возможной повторяемости: автор уже прошел путь и приглашает пройти его таким же образом своего читателя. Если у автора есть основание говорить о некоторых возможных участках этого пути, возникает симультанность, но и она подчинена идее повторяемости.
Четвертый тип характеризуется тем, что он не формирует возможную ситуацию. Он описывает то, что может произойти, и если это происходит, оно может быть описано таким текстом. Такой тип текстов иллюстрируется текстами законодательства. Покажем это на примерах фрагментов статей из уголовного законодательства разных стран. В польском Уголовном кодексе читаем:
(7) КЬв zabiera w се1иprzywlaszcze-п1а cudzq rzecz ги^втц, pвdlega ka-^е pвzbawienia wвlnosci вd 3 miesiqcy do ШЬ 5.
Речь идет о том, что тот, кто возьмет в целях присвоения чужую вещь, будет подвергнут наказанию. Текст не описывает факт, который произошел, в нем говорится о факте, который может произойти. Если случится такое, о чем можно будет сказать данным предложением, то читатель констатирует совершение преступления.
В тексте Уголовного кодекса РФ говорится несколько иначе.
(8) Кража, то есть тайное хищение чужого имущества, - наказывается штрафом...
Точно так же текст обращен к некоему возможному будущему событию, однако он строится на основании отвлеченных понятий, а поэтому концептуализация несколько усложняет процесс чтения: некое действие должно быть квалифицировано как хищение, затем к нему прилагается атрибут тайное, это складывается в понятие кража, что и далее приводит к необходимости наказания. В польской версии ста-
тьи концептуализация, впрочем, тоже присутствует, но только в названии — kradziez 'кража'.
В обоих случаях тексты составлены так, что отсутствует референция к конкретным предметам или лицам, однако она готова возникнуть. Мы предлагаем такую ситуацию называть отложенной референцией. Можно сказать, что текст ждет, когда возникнет ситуация, которая приложится к нему, чтобы появились необходимые референции.
Обратим внимание на обобщенность, подчеркиваемую либо пассивным залогом наказывается (русский текст), либо конструкцией, подразумевающей пассивность podlega karze 'подлежит наказанию'. Кроме того, предложения выстроены таким образом, что в них отсутствует временная динамика, хотя и говорится о двух фактах — совершении преступления и получении наказания за него, которые не синхронны. Это тоже приводит к обобщенности, которая ослабевает, например, в чешской традиции написания подобных текстов:
(9) Kdo si prisvoji cizi ьёс tim, ze se ji zmocni, a byl za takovy ein v poslednich trech letech odsouzen nebo potrestan, bude potrestan od^tim svobody na sest mёsicй az tri leta.
Это происходит за счет использования форм совершенного вида, соответственно будущего времени, что создает идею временной последовательности: кто совершит преступление, будет наказан.
Приведенные примеры в любом случае отражают сукцессивность — факты следуют один за другим. Однако в данном типе текстов это, ско-
рее, редкость. Обычно же здесь встречается симультанность.
Рассмотрим пример из уголовного законодательства Германии, в котором речь также идет о краже.
(10) Wer eine fremde bewegliche Sache einem anderen in der Absicht wegnimmt, die Sache sich oder einem Dritten rechtswidrig zuzueignen, wird mit Freiheitsstrafe bis zu fünf Jahren oder mit Geldstrafe bestraft.
Здесь возникает информация о том, в чьих интересах совершается кража, и указываются сам правонарушитель и третье лицо. Как и в примере [7], ситуация расщепляется на две, но если там одна была предпочтительная, а другая возникала в крайнем случае, то здесь речь идет о двух равнозначных ситуациях, поскольку референция, как мы говорили, наступает позже, а не в момент создания текста и перед ним. Таким образом, факты, маркирующие различные ситуации, приобретают параметрический характер.
Итак, в данной статье представлен небольшой обзор фактуальных текстов, находящихся в тех или иных отношениях к отраженным в них ситуациям. Классификация, предложенная в статье, может быть более дробной, но, по мнению автора, выделение указанных четырех типов должно задавать основные векторы исследования нехудожественных фак-туальных текстов. Не исключаем возможности приложения классификации и к анализу художественных текстов, поскольку, как не раз указывалось в разных исследованиях, различия между фикциональностью и фак-туальностью очень невелики, хотя согласимся с мнением Дж. Серля, счи-
587
тающего «всякий вымысел ... не-серь-езной симуляцией не-вымышленных утверждений» [8, с. 407], однако это уже предмет новых рассуждений.
нащук // Язык и культура. - Томск, 2011. - № 4. - С.21-29.
Женетт, Ж. Фигуры. В 2-х т. Т. 1 [Текст] / Ж. Женетт. - М.: Изд-во им. Сабашниковых, 1998. - 472 с.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ И ИСТОЧНИКОВ
1. Magnusson, D. Wanted: A psychology of situations [Text] / D. Magnusson // Towards a psychology of situations: an interactional perspective. - Hillsdale (N. J.): Erlbaum, 1981. - P. 9-32.
2. Дейк, Т. Стратегии понимания связного текста [Текст] / Т. Дейк, В. Кинч // Новое в зарубежной лингвистике. Вып. XXIII. Когнитивные аспекты языка - М.: «Прогресс», 1988. - С.153-211.
3. Глазков, А.В. Размерность и ее функция в создании текста [Текст] / А.В. Глазков // Вестник Московского городского педагогического университета. Серия: Филологическое образование. - 2013. - № 2 (11).
- С. 26-33.
4. Блэк, М. Метафора [Текст] / М. Блэк // Теория метафоры. - М.: Прогресс, 1990.
- С.153-172.
5. DuszakA. Tekst, dyskurs, komunikacja mi^-dzykulturowa. - Warszawa: Wydawnictwo naukowe PWN, 1998.
6. Писаренко, М.С. Коммуникативно-праг-gQQ матическая и структурно-семантическая
характеристика текста инструкции: авто-реф. дис. ... канд. филол. наук. - Белгород, 2008. - 21 с.
7. Канащук, С.А. Структурные, стилистические и коммуникативные особенности текстов дискурса инструкций на современном этапе развития [Текст] / С.А. Ка-
REFERENCES
1. Bljek M., "Metafora", in: Teorija metafory, Moscow, Progress, 1990, pp. 153-172. (in Russian)
2. Dejk T., Kinch V., "Strategii ponimanija sv-jaznogo teksta", in: Novoe v zarubezhnoj lingvistike. Vyp. XXIII. Kognitivnye aspekty jazyka, Moscow, Progress, 1988, pp. 153211. (in Russian)
3. Duszak A., Tekst, dyskurs, komunikacja miç-dzykulturowa, Warszawa, Wydawnictwo naukowe PWN, 1998.
4. Glazkov A.V., Razmernost i ee funkcija v sozdanii teksta, Vestnik Moskovskogo gorod-skogo pedagogicheskogo universiteta. Seri-ja: Filologicheskoe obrazovanie, 2013, No. 2 (11), pp. 26-33. (in Russian)
5. Kanashhuk S.A., Strukturnye, stilisticheskie i kommunikativnye osobennosti tekstov diskursa instrukcij na sovremennom jetape razvitija, Jazyk i kultura, Tomsk, 2011, No. 4, pp. 21-29. (in Russian)
6. Magnusson D., "Wanted: A psychology of situations", in: Towards a psychology of situations: an interactional perspective, Hillsdale (N. J.), Erlbaum, 1981, pp. 9-32.
7. Pisarenko M.S., Kommunikativno-pragma-ticheskaja i strukturno-semanticheskaja ha-rakteristika teksta instrukcii, Extended abstract of PhD dissertation (Philology), Belgorod, 2008, 21 p. (in Russian)
8. Zhenett Zh., Figury, V 2 vols., Vol. 1, Moscow, 1998, 472 p. (in Russian)
Глазков Алексей Владимирович, кандидат филологических наук, доцент, кафедра политических и общественных коммуникаций, Российская академия народного хозяйства и государственной службы при Президенте РФ; докторант, кафедра русского языка, Московский педагогический государственный университет, [email protected] Glazkov A.V., PhD in Philology, Associate Professor, Political and Public Communications Department, Russian Presidential Academy of National Economy and Public Administration; Post-graduate Student, Russian Language Department, Moscow State University of Education, alexy.glazkow@ gmail.com
