CC BY
121
Вестник Челябинского государственного университета. 2012. № 5 (259). Филология. Искусствоведение. Вып. 63. С. 122-126.
О. Ю. Подъяпольская
СИСТЕМА ИНТЕРТЕКСТУАЛЬНЫХ СВЯЗЕЙ В РОМАНЕ НЕМЕЦКОЙ ПИСАТЕЛЬНИЦЫ К. ВОЛЬФ «МЕДЕЯ.»
Данная статья посвящена описанию системы интертекстуальных связей в романе немецкой писательницы К. Вольф, представляющем собой творческую переработку древнегреческого мифа о Золотом руне. Рассматриваются различные типы интертекстуальности, реализующиеся как на парадигматическом, так и на синтагматическом уровнях. Ассоциативные связи исследуемого произведения (парадигматический уровень) представлены интекстуальностью и архитекстуальностью, линейные связи (синтагматический уровень) - метатекстуальностью и гипертекстуальностью. Анализируются средства лингвистического воплощения данных типов интертекстуальных отношений.
Ключевые слова: постмодернистская литература, древнегреческий миф, интертекстуальность, интекстуальность, метатекстуальность, паратекстуальность, архитекстуальность, парадигматический уровень интертекстуальности, синтагматический уровень интертекстуальности.
Не угасающий интерес к феномену интертекстуальности как текстообразующей категории постмодернистского дискурса определяют актуальность настоящего исследования. Основу романа немецкой писательницы К. Вольф «Медея» составляет древнегреческий миф об аргонавтах («Миф о Золотом руне»), что отражает характерную для постмодернистской литературы тенденцию разработки традиционных сюжетов и образов мифологического происхождения. Творческой переработке подвергнуты также трагедии древнегреческого поэта-драматурга Еврипида и римского философа и писателя Сенеки, посвященные колхидской царевне Медее, возлюбленной аргонавта Ясона.
Роман достаточно сложен для восприятия, поскольку повествование представлено в форме потока сознания. Шесть голосов1, сменяя друг друга, вскрывают суть происходящих событий. Форма представления информации нарушает строгую хронологичность сюжетной линии: события представлены по отдельным отрывкам воспоминаний героев. Повествование то ретроспективно (обращено к прошлым событиям), то совпадает с моментом речи героев.
Интровертивная перспектива повествования (обращенность к миру мыслей героев) создает дополнительные трудности для читателя ввиду того, что многое не досказывается, умалчивается, передается с помощью намеков. Эксплицирование подобных моментов возможно во многом за счет обращения к упомянутым выше первоисточникам.
Интертекстуальность как способность текста аккумулировать информацию о предшествующих текстах (претекстах) мы, таким образом, рассматриваем как конститутивный признак произведения, поскольку именно данная текстовая категория за счет различного рода реминисценций организует текст романа в нечто целое, гомогенное, не позволяя ему распасться на отдельные разрозненные составляющие.
Опираясь на классификацию различных видов реализации интертекстуальных связей, разработанную Н. С. Олизько2 на материале постмодернистской литературы, мы выделяем в романе следующие типы интертекстуальности: интекстуальность, метатекстуальность, гипертекстуальность и архитекстуальность,
Основной разновидностью интертекстуальных связей в романе выступает интекстуаль-ность, реализующаяся посредством текстуальных включений, вносящих «в текст информацию о различных прецедентных феноменах», отражающих «цитатность мышления» - насыщенность произведений различными реминис-ценциями»3. Произведение К. Вольф является, по сути, продолжением трагедий Еврипида и Сенеки, интерпретировавших, в свою очередь, древнегреческий миф. Под продолжением мы вслед за Г. Г. Слышкиным подразумеваем «создание самостоятельного литературного произведения, действие которого разворачивается в «воображаемом мире», уже известном носителям культуры из произведений другого автора или мифологии»4.
К. Вольф в целом следует за развитием сюжета греческого мифа и возникших на его основе трагедий, но при этом она полностью развенчивает их фантастичность, вскрывая вполне реальную подоплеку описываемых событий. Центральной проблемой романа выступает не безумная любовная страсть. Мифологическая история любви Медеи и Ясона является лишь фоном для целого ряда дискуссионных вопросов, таких как этические проблемы власти, свобода личности в тоталитарном обществе, трудности эмиграции, статус женщины в обществе и др.
Интекстуальность в романе реализуется за счет ссылок на мифологические прецедентные феномены, находящих конкретное воплощение в различного рода аллюзиях: в аллюзивных именах собственных, аллюзивных реалиях, аллюзивных фактах и аллюзивных сюжетах.
Используемые в романе аллюзивные имена собственные вызывают у читателя ассоциации с мифом-претекстом и его героями. Мы сталкиваемся с антропонимами (имя главной героини романа Медеи, имена аргонавтов (Ясон, Теламон), царей (Эет и Креонт) и др.) и с топонимами (упоминается Колхида - родина Медеи и место нахождения золотого руна, родной город Ясона Иолк и место пристанища Ясона и Медеи - Коринф на полуострове Пелопоннес)5.
Необходимо отметить, что использование в названии романа аллюзивного имени (имени волшебницы Медеи) является важным фактором активизации пресуппозиционной базы читателя за счет обращения к его «интертекстуальной энциклопедии» (термин У. Эко)6.
Следующий пример содержит упоминание Колхиды, Коринфа, а также имени аргонавта Ясона - сына царя Иолка, отправившегося в Колхиду за Золотым руном7. Повествование ведется от лица Медеи:
Ich hatte Kolchis nicht verlassen mussen. Nicht dem Jason zu seinem Vliefi verhelfen. Nicht die Meinen zum Mitkommen uberreden. Nicht diese lange schlimme Uberfahrt auf mich nehmen, nicht all diese Jahre als halb gefurchtete, halb verach-tete Barbarin in Korinth durchlebetf.
В романе К. Вольф присутствуют также аллюзивные реалии. К ним мы относим корабль аргонавтов «Арго», на борту которого Ясон собирает своих единомышленников-аргонав-тов, а также Золотое руно - шкуру овна, некогда спасшего дядю Ясона Фрикса, за которым Ясон и отправляется в опасное путешествие в Колхиду9. Об аллюзивности данных реалий
свидетельствует тот факт, что они получили статус крылатых выражений: золотым руном называют богатство, которым стремятся овладеть; аргонавтами - смелых мореплавателей, искателей приключений10.
Другой разновидностью аллюзии, встречаемой в романе, являются аллюзивные факты
- переосмысленные в романе мифологические факты. Аллюзивным мифологическим фактом, например, можно считать упоминание о том, что Медея оставила свою родину - Колхиду, последовав за возлюбленным. В интерпретации К. Вольф Медея сожалеет о том, что покинула свою страну (о чем свидетельствует предыдущая цитата). Причиной же побега оказывается вовсе не страстная любовь к Ясону, как это описывается в претекстах, а тщетность попыток изменить «прогнившую» политическую систему родной страны:
Ich bin mit Jason gegangen, weil ich in diesem verlorenen, verdorbenen Kolchis nicht bleiben konnte. Es war eine Flucht11.
Еще один аллюзивный факт: согласно легенде, чтобы задержать преследовавшего их царя Эета, Медея и Ясон убивают ее юного брата -Апсирта12. Однако из текста романа становится понятным, что в смерти брата Медея обвиняет отца, принесшего претендовавшего на престол сына в жертву:
Unser Vater konnte mir nicht in die Augen blik-ken bei den Totenritualen fur dich, seinen geopfer-ten Sohn13.
К аллюзивным фактам можно отнести также убийство Медеей из ревности дочери коринфского царя Креонта - Глауки с помощью отравленного пеплоса14. В романе принцесса покончила жизнь самоубийством. И на то есть масса причин: она покинута матерью после исчезновения старшей сестры, не любима отцом, ее мучает физический и душевный недуг, она разочарована в возлюбленном Ясоне и потеряла связь с понимающей ее Медеей. Следующая цитата описывает, как, обманув стражников, принцесса бросается в колодец. На осознанность действий Глауки указывает наречие «li-stig» / «хитро, лукаво»:
Dann sei sie (Glauke. - О. П.) auf einmal ganz ruhig geworden, als wisse sie nun, was zu tun sei <...>. Sie ging auf den Hof, hinter ihr die Magd und einige Wachen, die fuhrte sie listig in immer engen Kreisen bis in die Nahe des Brunnens. Zwei schnelle Schritte, und sie stand auf seinem Rand. Dann einen weiteren Schritt ins Leere hinein, in die Tiefe15.
Неповинна Медея и в смерти своих детей16. В романе о смерти сыновей она узнает в изгнании от дочери близкой подруги через много лет после их убийства жителями Коринфа. Коринфяне таким образом отомстили Медее, считая ее повинной во всех своих бедах:
Tot. Sie haben sie ermordet. Gesteinigt, sagt Arinna <...> Und die Korinther sollen immer noch nicht fertig sein mit mir. Was reden sie. Ich, Medea, hatte meine Kinder umgebracht. Ich, Medea, hatte mich an dem ungetreuen Jason mchen wol-
len17.
Как видно из примера, нереальность происходящего подчеркивается также с помощью сослагательного наклонения (Konjunktiv). На русский язык употребление конъюнктива может быть переведено с помощью модальных слов «оказывается», «якобы», что подчеркивает сомнительность утверждаемого: «Это, оказывается, я, Медея, убила своих детей. Я, Медея, якобы, хотела отомстить Ясону за его неверность».
К наиболее ярким аллюзивным сюжетам -заимствованиям мифологического сюжета - в романе относятся сцены прохождения Ясоном в Колхиде испытаний с целью получения руна: обуздание «медноногих, дышащих огнем быков», битва с закованными в броню воинами и страшным, извергающим пламя драконом, охранявшим руно18. Однако и они переосмыслены писательницей: Ясон сам признается в том, что «в азарте схватки всего не упомнишь». К тому же кое-что выдумано им в угоде толпе. Не последнюю роль в появлении легенды сыграла любящая все преувеличивать людская молва:
In meinem Traum sehe ich sie (die Schlange -О.П.) so, wie meine Mйnner sie beschrieben: mit drei Kopfen, dick wie der Stamm der Eiche, feuer-speiend sowieso. Ich mische mich da nicht ein, ich mag in meiner Kampferregung nicht alles wahrge-nommen haben <... >.
Viele Male habe ich es e^hlen mussen, wie ich das Vlies zu packen kriegte <...>, und jedes Mal hat sich die Geschichte ein wenig vemndert, so wie die Zuhorer es von mir erwarteten <... >. Es ist dazu gekommen, dass ich selbst nicht mehr ganau weifi, was ich da in dem Hein, an der Eiche mit jener Schlange erlebt habe, aber das will ja sowieso keiner mehr horen. Sie sitzen abends an den Lagerfeuer und singen von Jason dem Dra-chentoter <...>19.
Все вышеизложенное свидетельствует о том, что, заимствуя у мифа общеизвестные
факты, сюжетные линии, К. Вольф представляет их в совершенно новом свете. Писательница наглядно демонстрирует, как свойственно человеку создавать мифы, представляя вполне реальные события в сказочном, чудесном свете и предлагая тем самым выгодную для общества (и, в частности, для власти) интерпретацию событий.
Следующим видом интертекстуальности в романе «Медея» является метатекстуалъ-ностъ. Под метатекстуальностью понимается авторский комментарий к собственному тексту, обнажающий приемы, отражающие процесс становления произведения20. В исследуемом произведении о наличии метатекстуальности свидетельствуют внетекстовые авторские комментарии в виде общего эпиграфа (высказывание Элизабет Ленк), эпиграфов к главам (высказывания Сенеки, Еврипида, Платона, Р. Жирара и др.), а также авторское предисловие к роману, где писательница поднимает проблему отношения к неоднозначной личности главной героини. Отдельные эпиграфы по главам задают общее настроение, ракурс интерпретации соответствующей главы романа. Так, эпиграф к первой главе настраивает читателя на восприятие Медеи как женщины, характер которой формировался в страданиях, а поступки продиктованы любовью:
Alles, was ich begangen habe bis jetzt,
nenne ich Liebeswerk ...
Medea bin ich jetzt,
gewachsen ist meine Natur durch Leiden.
Seneca, Medea21
Основным средством реализации метатекстуальности в романе являются атрибутированные цитаты, маркированные лексически (указание автора) и композиционно (вынесение на отдельную страницу). Кроме того, некоторые цитаты (как видно в том числе из приведенного примера) реализуют интекстуальные связи с претекстами - одноименными трагедиями Сенеки и Еврипида.
Еще одна разновидность интертекстуальных отношений, которую мы выделяем в романе - гипертекстуальность. Гипертекстуальность маркирует связь между произведениями данного автора, объединенными общим эстетико-философским содержанием и особенностями лингвистического построения22. Особенно явственно гипертекстуальные связи просматриваются между описываемым романом К. Вольф и ее повестью «Кассандра»23. Средством выражения гипертекстуальности в дан-
ных произведениях служат, прежде всего, ал-люзивные имена собственные - имена главных героинь. Образы обеих героинь заимствованы писательницей из древнегреческих мифов24. Их судьбы и характеры во многом схожи: и Медея и Кассандра - страстные женщины, сильные личности, не позволяющие никому говорить за себя и пытающиеся утвердиться в этом мире. И предсказательница Кассандра, и волшебница Медея переживают много страданий, виновниками которых являются мужчины: Медею предает возлюбленный, Кассандру оклеветал отвергнутый Аполлон. Обе женщины слывут безумными в глазах окружающих, у обеих -драматические судьбы.
Принципиально схожи и конфликты, лежащие в основе произведений: и Медея, пытавшаяся открыть правду о нравственном престу-плении25, ввергающем Коринф в бездну саморазрушения, и Кассандра, посмевшая предсказать правду о гибели Трои, - обе они пытаются противостоять жестокости и агрессии патриархального общества. И в каждом случае не воля богов, не слепое провидение, не безумная ревность приводят к трагедии, а нежелание людей мириться с горькой правдой.
Объединяющим моментом является также упоминание о кораблях, с которыми тесно связаны судьбы обеих героинь: взойдя на борт «Арго», Медея порвала связь с прошлым, с родиной, раз и навсегда изменила свою судьбу. Корабль с похищенной Еленой принес беды троянцам. Общим для обоих произведений является также использование внутреннего монолога в качестве формы повествования.
И, наконец, еще один вид интертекстуальных отношений - архитекстуальность
- реализуется посредством установления в отдельном тексте множества характеристик, типично ассоциируемых с тем или иным жанром26. Изложение в исследуемом романе древнегреческого мифа позволяет представить описываемые события как завершенные, что характерно для эпических произведений (эпическая дистанция). Однако построен роман во многом как драматическое произведение, предназначенное для сценического воплощения. Так, например, в начале романа приводится список персонажей с их краткой характеристикой. Кроме того, как упоминалось ранее, текст романа представлен в форме внутренних монологов героев, насыщенных экспрессивными разговорными структурами, что отражает мыслительный процесс и
создает иллюзию настоящего, иллюзию соприсутствия, характерную для сценических произведений. Таким образом, в романе мы наблюдаем взаимопроникновение эпического и драматического родов, свойственное для немецкоязычной литературы XX века.
Рассмотренные формы интертекстуальности представляют собой явления разноуровневого порядка. В виде архи- и интекстуаль-ности реализуется парадигматическое измерение интертекстуальности, устанавливающее ассоциативные связи отдельного текста с пре-текстами (в том числе в виде жанровых прототипов (архитекстуальность)). Мета- и гипертекстуальность репрезентируют синтагматический уровень интертекстуальных связей. На синтагматическом уровне формируются линейные отношения между частями отдельного произведения или несколькими произведения-
27
ми данного автора2'.
Вышеизложенное, таким образом, дает нам право утверждать, что в романе К. Вольф «Медея» реализуется система интертекстуальных отношений, определяющая целостность и связность текста посредством внутритекстового диалога и диалога с другими текстами как на парадигматическом, так и на синтагматическом уровнях. Данные моменты в совокупности формируют программу интерпретации, способствующую адекватному восприятию текста читателем.
Примечания
1 Роман имеет подзаголовок <^йттеп» / «Голоса».
2 См.: Олизько, Н. С. Интертекстуальность как системообразующая категория постмодернистского дискурса (на материале произведений Дж. Барта) : дис. ... канд. филол. наук. Челябинск, 2002.
3 Там же. С. 89.
4 Слышкин, Г. Г. Прецедентный текст : структура концепта и способы аппеляции к нему // Проблемы речевой коммуникации : межвуз. сб. науч. тр. Саратов : Изд-во Саратов. ун-та. 2000. С. 65.
5 См.: Кун, Н. А. Легенды и мифы Древней Греции. Челябинск : Юж.-Урал. кн. изд-во, 1981. С.214-248.
6 См.: Постмодернизм : энциклопедия / сост.
А. А. Грицанов, М. А. Можейко. М. : Интер-прессервис; Кн. дом, 2001. С. 335.
7 См.: Кун, Н. А. Указ. соч. С. 216-219.
8 Wolf, Ch. Medea : Stimmen. Luchtenhard Litera-turverlag, 1996. С. 113.
9 См.: Кун, Н. А. Указ. соч. С. 214-217.
10 См.: Ашукин, Н. С. Крылатые слова. Литературные цитаты. Образные выражения / Н. С. Ашукин, М. Г. Ашукина; отв. ред.
В. П. Вомперский. М. : Правда, 1986. С. 247.
11 Wolf, Ch. Указ. соч. С. 104-105.
12 См.: Кун, Н. А. Указ. соч. С. 239.
13 Wolf, Ch. Указ. соч. С. 104-105.
14 См.: Кун, Н. А. Указ. соч. С. 247.
15 Wolf, Ch. Указ. соч. С. 230.
16 Как предполагается, первым убийство мальчиков приписал их матери Еврипид. См.: Кун, Н. А. Указ. соч. С. 247.
17 Wolf, Ch. Указ. соч. С. 236.
18 См.: Кун, Н. А. Указ. соч. С.231, 237-238.
19 Wolf, Ch. Указ. соч. 56-57.
20 См.: Олизько, Н. С. Указ. соч. С. 71.
21 Wolf, Ch. Указ. соч. С. 11.
22 См.: Олизько, Н. С. Указ. соч. С. 56.
23 Wolf, Ch. Kassandra und Voraussetzungen einer Erzahlung. Luchterhand Literaturverlag, 1990.
24 Кассандра - провидица, дочь царя Трои -Приама. См.: Ашукин, Н. С. Указ. соч. С. 300.
25 Речь идет о тайном жертвоприношении старшей дочери царя Креонта. См.: Wolf, Ch. Указ. соч. С. 130-131.
26 См.: Олизько, Н. С. Указ. соч. С. 115.
27 За основу при разграничении парадигматического и синтагматического измерения интертекстуальных связей принимается концепция интертекстуальности, разработанная немецкими учеными Л. Вильске и В.-Д. Краузе. См.: Wilske L. Intertextualitat als allgemeine und spe-zielle Texteigenschaft / L. Wilske, W.-D. Krause // Wiss. z.d. Pad. Hochsch. Potsdam. 1987. Jahrgang 31. Heft 5.
