CC BY
193Д.В. МАЛЫШЕВ
СИРИЙСКИЙ КРИЗИС И УГРОЗА РАДИКАЛИЗАЦИИ ЦЕНТРАЛЬНОЙ АЗИИ
Аннотация. В статье рассмотрено влияние современного кризиса на Ближнем Востоке (БВ), в частности в Сирии, на государства постсоветской Центральной Азии (ЦА). Определена негативная роль, которую играет террористическая структура «Исламское государство» как на БВ, так и в ЦА. Проанализирована ситуация в ЦА в свете сирийского кризиса, показаны основные направления деятельности террористических структур в этом регионе, выявлено негативное влияние базирующегося в Афганистане радикального исламизма на безопасность стран региона. Особое внимание уделено специфике проявления религиозного радикализма в каждом из пяти государств ЦА, их подходам к этой проблеме и путям противодействия террористической угрозе. Хронологические рамки исследования ограничены в основном 2015-2016 гг.
Abstract. The article analyzes the impact of the current crisis in the Middle East (ME), in particular, in Syria, on the post-Soviet states of Central Asia (CA). It emphasizes the negative role played by the terrorist organization «Islamic state» in the Middle East, as well as in Central Asia. The author analyzes the situation in Central Asia in the light of the Syrian crisis, examines the main directions of the activities of terrorist structures in this region, and reveals a negative impact of the radical Islamism based in Afghanistan on the security of the Central Asian states. Special attention is paid to the specifics of the manifestations of religious radicalism in each of the five Central Asian states and their approaches to the problem together with the elaboration of ways to counter a terrorist threat. The chronological framework of the study is limited basically to 2015-2016.
Ключевые слова: конфликт в Сирии, Ближний Восток, Центральная Азия, «Исламское государство», терроризм, радикализация, религиозный экстремизм.
Keywords: Syrian conflict, the Middle East, Central Asia, «Islamic state», terrorism, radicalization, religious extremism.
Введение
На протяжении последних лет в постсоветской Центральной Азии наблюдается тревожное явление: все большее число жителей региона направляются на Ближний Восток (БВ), где пополняют ряды запрещенной в России террористической организации «Исламское государство» (ИГ), известной ранее под наименованием «Исламское государство Ирака и Леванта» (ИГИЛ), по-арабски -ДАИШ (организация запрещена в РФ решением Верховного суда).
Предполагают, что за последние несколько лет от 2 тыс. до 4 тыс. выходцев из ЦА примкнули к ИГ или же иным способом поддерживают эту террористическую структуру. Мотивация таких новообращенных сторонников религиозного экстремизма различна. Но очевидно, что они отвергают устоявшуюся во всех цен-тральноазиатских государствах светскую альтернативу в пользу радикального ислама и ИГ в этом контексте привлекает не только боевиков, т.е. тех, кто готов и желает повоевать, но и тех, кто разделяет религиозные и идеологические установки ИГ.
Это создает реальную угрозу безопасности Центральной Азии, поскольку значительная часть подобных радикалов может вернуться (и уже возвращается) в родные места, где они будут готовы инициировать конфликты и антиправительственные выступления, тем более что этому благоприятствует кризисная ситуация в государствах центральноазиатского региона, испытывающих серьезные проблемы в социально-экономической и политической сферах. Низкий уровень жизни, широко распространенная коррупция, неограниченная власть местной администрации, нарушение прав человека - вот далеко не полный перечень проблем, создающих питательную почву для протестных настроений. Во всех странах отсутствует нормальное социальное обеспечение, и особенно это характерно для сельской местности. Да и в геополитическом плане
регион достаточно уязвим - он зажат между Россией, Китаем, Афганистаном и Ираном и нередко превращается в объект соперничества между различными внешними силами и структурами.
Не секрет, что активная вербовка в ряды экстремистов происходит по всему региону, прежде всего в мечетях и намазханах (молельных комнатах). Не последнюю роль в этом процессе в ЦА, как и в других регионах, играют Интернет и социальные сети. Привлекательность джихадизма в регионе ЦА связана и с несбывшимися ожиданиями политических и социальных перемен. Как отмечают эксперты Международной кризисной группы по предотвращению конфликтов, многие (не только в ЦА) видят в ИГ силу, «которая создаст и уже создает новый закон и освященный политический порядок» [Сирия зовет.., 2015, с. 2].
Таким образом, оценка событий последних лет на Ближнем Востоке, и особенно в Сирийской Арабской Республике (САР), роли в них ИГ и влияния всего этого на регион ЦА представляет интерес в плане понимания фактора радикального ислама как на постсоветском пространстве, так и в Европе, где этот феномен получил развитие вследствие инициированного «арабской весной» затянувшегося кризиса на Ближнем Востоке.
ИГ, конфликт в Сирии и ситуация в Афганистане versus ЦА
В Сирии военный конфликт, переросший в гражданскую войну, продолжается уже более пяти лет, оставаясь главной темой мировых новостей. И это неудивительно, поскольку зародившийся как локальный этот конфликт со временем превратился в международный. И дело здесь не только в том, что в урегулировании данного конфликта принимают участие мировые державы, являющиеся к тому же постоянными членами Совета Безопасности ООН. Серьезность ситуации состоит в том, что сирийская война так или иначе оказала и продолжает оказывать влияние на другие (помимо Ближнего Востока) регионы, включая и постсоветскую Центральную Азию. А та роль, которую в конфликте играет ставшая уже транснациональной группировка ИГ, придает ему особое значение.
Выступления оппозиции в Сирии начались еще в феврале 2011 г. Первоначально конфликт зарождался как сугубо внутренний - оппозиционные силы были недовольны всевластием правящей партии Арабского социалистического возрождения (БААС) и ее структур во главе с президентом Б. Асадом. Его оппоненты (в числе которых была и разгромленная режимом, но не ушедшая с политической арены Сирии организация «Братьев-мусульман») имели особые претензии к тому, что фактически все руководящие посты в стране занимали представители религиозного течения ала-витов, к которым принадлежит и Б. Асад.
Сирийский конфликт возник в ходе «арабской весны», является ее частью, но обладает собственной спецификой. Как отмечает один из авторов коллективного труда «Конфликты и войны XXI века: Ближний Восток и Северная Африка» Б. Долгов, «в таких странах, как Тунис, Египет, Йемен, причинами социального взрыва... были внутренние факторы. Что же касается Сирии, то здесь. главными причинами продолжающегося кризиса являются внешние факторы» [Долгов, 2015, с. 401].
Действительно, о своей поддержке сирийской оппозиции, которая в ноябре 2012 г. объединилась в Национальную коалицию сирийских революционных и оппозиционных сил (НКСРОС), объявили США, Турция, а также большинство стран ЕС, включая Англию и Францию. А аравийские монархии Персидского залива, прежде всего Саудовская Аравия и Катар, вообще признали НКСРОС в качестве законного представителя сирийского народа [Сирия: В чем суть.., 2013].
Введение в сирийский конфликт Военно-космических сил РФ (ВКС), которые были приглашены в Сирию по просьбе президента Б. Асада и приступили 30 сентября 2015 г. к бомбардировкам позиций террористических организаций на территории этой ближневосточной страны, кардинальным образом изменило общую ситуацию в регионе. Был в какой-то мере восстановлен баланс сил между сторонами противостояния и восполнен определенный дефицит в живой силе и технике правительственных войск, верных президенту Сирии. Преимущество в воздухе стало основным фактором приобретения армией САР стратегической инициативы, что
серьезно изменило расстановку сил в конфликте [Сатановский, 2016 а].
Однако сохранилась одна из его наиболее серьезных движущих сил - радикальные исламистские структуры, в первую очередь «Исламское государство» и «Джабхат ан-Нусра» (запрещены в России), продолжившие свою активную и деструктивную деятельность.
Что касается «Джабхат ан-Нусры», то ей удалось приобрести характер самой влиятельной после ИГ группировки, воюющей в Сирии. Эта террористическая структура возникла в январе 2012 г. при прямой поддержке иракской ячейки «Аль-Каиды» (запрещена в России) - организации «Исламское государство в Ираке», которой на тот момент руководил Абу Бакр аль-Багдади. Цель создания подобной структуры была в том, чтобы объединить разрозненные джихадистские группы в Сирии в одну боевую организацию. Признанным лидером «Джабхат ан-Нусры» стал Абу Мухаммад аль-Джулани, под руководством которого данная террористическая структура превратилась в одно из самых боеспособных формирований террористов в Сирии [Гасымов, 2015].
Но безусловным «лидером» во всех подобных процессах продолжает оставаться ИГ. По мнению авторов доклада международного дискуссионного клуба «Валдай» «Ближний Восток в эпоху испытаний: Травмы прошлого и вызовы будущего», «идейная привлекательность, а также широкое территориальное присутствие в Ираке и Сирии, дали возможность ДАИШ выйти за рамки обычной террористической организации... Задача ДАИШ заключается в использовании насилия для изменения общества» [Ближний Восток.., 2016, с. 17].
ИГ четко структурировано. Роль своеобразного халифа в нем играет уже упоминавшийся Абу Бакр аль-Багдади. В ИГ есть свое правительство, национальное собрание, наделенное функцией представительного органа, а также совещательный, или консультативный, совет - шура. Есть и высший судебный орган - шариатский суд. Все это придает созданному ИГ псевдогосударственному образованию видимость институционализации, которая проявляется в попытках формализировать, закрепить в обществе базирую-
щиеся на религиозной основе нормы права и морали. Этим ИГ отличается от других подобных ему радикально-исламистских структур, что делает его несравненно более опасным.
В настоящее время, по данным ООН, на верность ИГ присягнуло более 30 исламистских группировок по всему миру, действующих в том числе и в регионе ЦА, и в Афганистане. В докладе Генерального секретаря ООН Пан Ги Муна отмечалось, что из всех центральноазиатских стран наибольшую угрозу ИГ в данном сегменте несет Узбекистану [Пан Ги Мун.., 2016]. Тревогу вызывает и то, что ряды ИГ расширяются, и на место боевиков ИГ, погибших в Сирии и других «горячих точках», приходит новое пополнение. По данным частной аналитической компании «The Soufan Group» (SG), в одной только Сирии в рядах ИГ воюет порядка 12 тыс. иностранных бойцов из 81 страны. Число прибывших из республик бывшего Советского Союза составляет 4,7 тыс. человек. Что касается республик ЦА, то, по данным на 2015 г., в рядах ИГ воевало порядка 300 выходцев из Казахстана, 500 - из Кыргызстана, 386 - из Таджикистана, 360 - из Туркменистана и около 500 - из Узбекистана [Foreign fighters.., 2015, p. 9-10]. Таким образом, ИГ получило подпитку своей разрушительной деятельности со стороны сотен и даже тысяч иностранных приверженцев, в числе которых находились и выходцы из региона ЦА.
В январе 2015 г. присяга (байа) на верность ИГ прозвучала от ряда представителей крупнейшего объединения Южной и Центральной Азии - движения «Талибан». Вскоре было объявлено и о создании в Афганистане своеобразной провинции (вилаята) ИГ -Хорасана, границы которого ИГ рисует по территории Афганистана и Пакистана, а также по прилегающим к этим государствам районам Таджикистана, Туркменистана, Узбекистана, Китая (Синьцзян-Уйгурский автономный район, СУАР), Индии (северный штат Джамма и Кашмир) и Бангладеш [Хорасан, 2016]. По сути, Хорасан представляет собой некую виртуальную реальность, являясь конгломератом рассеянных на большом пространстве автономных образований, каждое из которых усматривает в сотрудничестве с ИГ возможность для осуществления собственных целей.
Управление вилаятом Хорасан осуществляет совет (шура), главное достоинство которого, с точки зрения руководства ИГ, состоит в возможности рекрутировать в короткие сроки в ряды террористической структуры новых боевиков [Zahid, Khan, 2016]. Причиной, по которой в рядах ИГ в Афганистане оказалось большое число выходцев из ЦА, объясняется тем, что талибы являются в основном пуштунами, а представители этнических меньшинств (узбеки, таджики, уйгуры, туркмены) в Афганистане и Пакистане испытывали на себе давление своеобразного «пуштунского шовинизма» внутри «Талибана». Поэтому-то «центральноазиаты» легко пошли на сотрудничество с ИГ, став своего рода мобилизационным ядром этой структуры в регионе ЦА и в афгано-пакистанской конфликтной зоне [Лукьянов, 2016].
Разумеется, разнообразные союзы и коалиции под эгидой ИГ едва ли стоит воспринимать как альянсы единомышленников, сплоченных общей идеей: все движения и организации, присягнувшие на верность ИГ, разрозненны и разобщены, в том числе по причине серьезных внутренних разногласий и противоречий. Так, в августе 2016 г. упоминавшаяся выше террористическая организация «Джабхат ан-Нусра» объявила о том, что более не является ячейкой «Аль-Каиды» и будет теперь действовать самостоятельно и под новым названием - «Джабхат Фатх аш-Шам» (Фронт помощи народу аш-Шама) (в России данная структура тоже признана террористической). Об этом объявил лидер организации Абу Мухам-мад аль-Джулани. Этим обозначился и определенный раскол внутри союзников ИГ, хотя, как отмечают многие эксперты, говорить о серьезном кризисе в данном сегменте радикального исламизма преждевременно [Атасунцев, Крючков, 2016].
Большое значение в данном контексте имеют вопросы о причинах продолжающегося функционирования ИГ и почему в ряды ИГ вовлекаются все новые сторонники из разных стран. По нашему мнению, для Европы одной из важнейших причин является общий кризис духовной культуры постиндустриального общества, на фоне которого возрастает привлекательность ислама, пусть даже в его радикально-экстремистском обличье. Так, во Франции в деятельности организаций исламистского толка стали
принимать участие молодые люди - выходцы из семей, принадлежащих к среднему классу (около 67%), представители которого на 80% позиционировали себя как атеисты [Rapport: Pourquoi..,
2014].
Есть и социальная причина. Как известно, на Западе степень интеграции в общество мусульманской молодежи, особенно мигрантов, крайне низкая. В результате неблагополучные подростки из бедных кварталов становятся легкой добычей для вербовщиков ИГ. Здесь также имеет место определенная романтика исламского братства, принадлежности к высокой идее и т.д. [Topping, Halliday,
2015].
Немаловажным фактором является и эффективность исламистской пропаганды, особенно со стороны ИГ. Вербовщики этой структуры апеллируют к самым разным мотивам, которыми руководствуются молодые люди. Но большинство жертв ИГ - молодые маргиналы европейских и ближневосточных городов и мегаполисов: осилившие только начальные ступени образования и не стремящиеся продолжить его, перебивающиеся сезонной работой или не имеющие даже и таковой, они располагаются на самой низшей ступени (на «дне») общества [Barluet, 2015]. Учитывают вербовщики ИГ и такие распространенные настроения, как неприязнь к армии и службам безопасности, враждебное восприятие любой связанной с государством структуры и ее «начальства», женоненавистничество и пр. [Hembrey, 2015].
Неудивительно, что проблеме ИГ уделяется все большее внимание не только в Европе, но и в России. Так, 16 октября 2015 г. президент РФ В.В. Путин в ходе заседания Совета глав государств СНГ заявил: «По разным оценкам, на стороне ИГ уже воюют от 5 до 7 тыс. выходцев из России и других стран СНГ. И мы, конечно, не можем допустить, чтобы они полученный сегодня в Сирии опыт позднее применяли бы у нас дома» [Заседание Совета.., 2015].
В рядах ИГ воюет и большое количество европейцев. По данным исследовательской службы Конгресса США, на апрель 2015 г. в рядах этой террористической структуры воевали около 40005000 европейцев [European fighters.., 2015, p. 1]. А еврокомиссар по
вопросам правосудия В. Юрова приводит еще более высокие цифры за тот же период - 5000-6000 человек []оигоуа, 2015].
Что касается своеобразного рейтинга европейских государств по числу их граждан, примкнувших к ИГ, то здесь на первом месте стоит Франция, далее Великобритания, немецкоязычные государства (прежде всего Германия и Австрия). Правда, тут определенную роль играет связь потенциальных боевиков с прежними странами проживания. Значительная часть террористов с австрийским гражданством происходит из чеченского или боснийского национальных сообществ [Казанцев, 2016, с. 19]. Таким образом, очевидно, что проблема, связанная с вербовкой новобранцев в ряды ИГ, является актуальной и для Европы.
Рассмотрим эту проблему подробнее применительно к региону ЦА.
Радикализация ислама в ЦА
Одной из главных угроз современности является терроризм, основным действующим лицом которого в последнее время стало ИГ. К сожалению, в орбиту активности данной структуры попали и государства постсоветской Центральной Азии.
Этот регион, называвшийся в советские времена Средней Азией (этот термин часто употребляется и в наши дни для придания более четкого очертания географическим рамкам региона, включающего теперь пять независимых республик, входивших до распада СССР в его состав), - крайне проблемный. Многие его болевые точки формировались на протяжении длительного исторического периода. Начало современному развитию центральноазиат-ских государств дал распад СССР в 1991 г. После этого руководство стран региона столкнулось не только с валом серьезнейших социально-экономических и политических проблем, но и с ростом религиозных настроений. Одновременно по всему региону, за исключением некоторых центров (как правило, столиц или крупных городов), быстрыми темпами шло обнищание населения. С каждым годом возрастала трудовая миграция в более богатые города России и Казахстана, особенно из Узбекистана, Кыргызстана и Таджикистана. Во всех пяти государствах постсоветской ЦА рели-
гия и религиозные структуры стали заполнять вакуум, возникший на месте некогда господствовавшей в СССР коммунистической идеологии. Процесс получил развитие главным образом вследствие социальной незащищенности основной массы населения, падения его доверия к органам государственной власти. На этом фоне особенно заманчиво выглядели агитационные обращения ИГ, в которых подчеркивалось, что самопровозглашенное «Исламское государство» нуждается не только в бойцах, но и в медсестрах, инженерах, учителях, т.е. в людях тех социальных категорий, которым не нашлось места в независимых, но обедневших государствах ЦА [«Исламское государство» начало.., 2016].
Среди десятков тысяч боевиков ИГ выходцы из ЦА пока составляют лишь небольшую часть - цифры колеблются от 2000 до 4000 человек [Растущее число.., 2015]. Тем не менее в Сирии погибли уже десятки (если не сотни) прибывших из этого региона, и об их смерти родственники нередко узнают из соцсетей или по телефону. Что касается отдельных этнических групп, то наибольший процент среди выходцев из ЦА в рядах ИГ составляют узбеки (причем как граждане Узбекистана, так и узбеки, живущие на юге Кыргызстана - в Ферганской долине, особенно в районе города Ош). В Таджикистане вербовка боевиков в ряды ИГ для отправки в Сирию наиболее активно ведется в Согдийской и Хатлонской областях; лишь из одного села Чоркишлок Исфаринского района Согдийской области Таджикистана в сентябре 2014 г. в Сирию уехали около 20 человек [Чоркишлок.., 2014].
Проблема противодействия террористам в ЦА состоит еще и в том, что силовики (особенно это характерно для Таджикистана и Кыргызстана) зачастую имеют весьма ограниченные возможности для выявления вербовщиков ИГ. Ежегодно десятки молодых людей уезжают из стран ЦА на обучение или стажировку в религиозные школы и вузы Египта, Саудовской Аравии, Бангладеш, а в последние годы и Катара. Там они становятся легкой добычей для различных джихадистских агитаторов и по возвращении на родину сами вербуют новых рекрутов для ИГ. Однако в ЦА в условиях светских режимов ячейки вербовщиков относительно немногочисленны и жестко засекречены. Как правило, агитация ведется в ос-
новном среди посещающих мечети, где формируются отдельные небольшие группы из числа верующих, готовых разделить идеи ИГ. При этом не каждый член группы знает о планах других участников или о связях отдельных участников группы с исламистами, воюющими с правительственными войсками в Сирии. Так, в одной ош-ской женской группе молящихся, насчитывающей до 30 участниц, лишь несколько человек выразили желание отправиться в Сирию, в то время как остальным ничего не было известно об их планах.
В Кыргызстане и Казахстане ячейки вербовщиков действуют даже несмотря на то, что силовые структуры до определенной степени осведомлены об агитации исламистов. Такие международные религиозные объединения, запрещенные по обвинению в террористической деятельности в России, Казахстане и ряде других государств, как «Хизб ут-Тахрир аль-Ислами» (Партия исламского освобождения) и «Джамаат Таблиг» («Пропаганда веры»), пока играют в ЦА лишь вспомогательную роль, однако это не исключает радикализации их приверженцев. Ни одна из этих двух структур, по всей видимости, не участвует напрямую в вербовке в Сирию. Однако можно предположить, что иногда они непреднамеренно становятся тем промежуточным звеном, которое открывает дорогу к насилию под религиозными лозунгами. Члены «Джамаат Таб-лиг», как правило, отрицают участие своей организации в призывах к джихаду. В то же время один из ведущих членов «Хизб-ут-Тахрир аль-Ислами», действующей на юге Кыргызстана, заявил, что не осуждает джихадистов и что участие в джихаде - «личный выбор каждого» [Сирия зовет.., 2015, с. 7].
Определенные опасения вызывает и тот факт, что в связи с эскалацией конфликта в Сирии, где велики роль и влияние ИГ, в ЦА активизировались региональные террористические структуры. Одной из них является Исламское движение Узбекистана (ИДУ) (другое название - Исламская партия Туркестана (ИПТ)), созданное в 1996 г. Тахиром Юлдашевым (Мухаммад Тахир Фарук), который погиб в августе 2009 г. в Пакистане в результате авианалета. После смерти своего главаря ИДУ несколько ослабло, но тем не менее сохранило свою структуру. Под контролем ИДУ находится ряд группировок, в частности «Джамаат Ансарулла», созданная в 2010 г.
участником ИДУ А. Табаровым (известен также как мулла Амрид-дин, командующий антиправительственными войсками во время гражданской войны в Таджикистане в 1992-1997 гг.; в январе 2016 г. министр внутренних дел Таджикистана Р. Рахимзода сообщил о ликвидации А. Табарова) [В Афганистане убит.., 2016]. Новым главой ИДУ стал Усман Адил, который погиб в 2012 г. на территории Афганистана. После его смерти структуру возглавил Усман Гази, по инициативе которого в марте 2015 г. группировка принесла присягу представителю ИГ в провинции Хорасан Хафизу Саиду Хану. В итоге ИДУ стало играть роль некоего посредника между боевиками, которые получают первичный опыт в Афганистане и Пакистане, и теми, кто потом уже окончательно оттачивает свой боевой опыт в Сирии.
Еще одной немаловажной проблемой для ЦА является возвращение домой боевиков, воевавших в рядах ИГ в Сирии, что в перспективе может дестабилизировать всю ситуацию в регионе. Это отмечается даже на уровне официальных лиц. В частности, генеральный секретарь Организации Договора о коллективной безопасности (ОДКБ) Н. Бордюжа заявил: «У нас есть информация, что на территории Афганистана уже сегодня есть вооруженные отряды из числа выходцев из наших государств, которые просто ждут команды для начала активной деятельности по дестабилизации обстановки в наших странах» [Бордюжа.., 2014].
То, что джихадисты планируют активизировать свою деятельность - вплоть до свержения правительств в центральноазиат-ских государствах, - подтвердилось рядом уголовных дел, в частности в Таджикистане и Кыргызстане, где были раскрыты заговоры, предполагавшие взрывы бомб в Бишкеке и Душанбе, а также подрывы стратегически важных дорожных туннелей в горах Таджикистана [2епп, 2013].
Нельзя не отметить, что правительства стран ЦА в целом достаточно жестко реагируют на негативные тенденции, связанные с активизацией радикального исламизма. Так, в Таджикистане и Казахстане была введена уголовная ответственность за участие в боевых действиях за границей. Соответствующие изменения были внесены в Уголовные кодексы Таджикистана и Казахстана в июле
2014 г. [Закон Республики Таджикистан.., 2014; Назарбаев подписал.., 2014]. Узбекистан ужесточил наказание для граждан, которые прошли обучение и подготовку в лагерях террористов за пределами страны.
Закон, подписанный бывшим президентом Узбекистана И. Каримовым, предусматривает наказание в виде штрафа в размере шестисот минимальных размеров заработной платы (это около 58 млн сумов, или 900 тыс. руб.) либо лишение свободы на срок до семи лет. Помимо этого в Уголовный кодекс Узбекистана была внесена поправка, предусматривающая уголовную ответственность за недонесение о готовящемся теракте. Наказание за это не менее строгое: от пяти до семи лет лишения свободы [Кожемякин, 2014]. Все эти факты четко свидетельствуют о том, что республики ЦА осознали огромную опасность, которая исходит от базирующихся в САР экстремистов ИГ, и полны решимости противостоять распространению их влияния.
Да и сами события военного конфликта в Сирии оказывают все большее воздействие на государства центральноазиатского региона. Не секрет, что, например, северо-западная часть Сирии, в частности районы близ г. Алеппо, является местом наибольшей активности различных террористических групп, включая ИГ, в рядах которых сражаются выходцы из стран СНГ. Сам Алеппо стал ключевым опорным пунктом боевиков запрещенной в России группировки «Джабхат ан-Нусра» (новое название, как уже отмечалось выше, - «Джабхат Фатх аш-Шам»), которая вербовала и вербует новых боевиков в России, Кыргызстане, Узбекистане и Таджикистане.
Важно, на наш взгляд, и то, что в самой Центральной Азии отношение к событиям в Сирии далеко не однозначное. Через Интернет и социальные сети во многих странах ЦА формируется негативное отношение к официальному Дамаску, его президенту Б. Асаду и поддерживающим его российским ВКС. Немаловажную роль здесь играют спонсоры сирийской оппозиции (а фактически и ИГ) - Саудовская Аравия и Катар, имеющие определенное влияние на население ЦА [Сирийская война.., 2016].
ИГ прибегает к различным формам агитации в ЦА. В ход идут, например, видеоролики, распространяемые через Интернет и социальные сети, в которых отцы семейств агитируют вступать в ИГ целыми семьями. Так, в начале 2016 г. были опубликованы два видеоролика: в одном 60-летний узбекский боевик рьяно призывает узбеков всех возрастов перебираться на территории, контролируемые ИГ. Во втором два казахских боевика и их сыновья призывают мусульман Казахстана покинуть свою страну и присоединиться к ним в Сирии. Видео было выпущено медиагруппой «Furat Media», которая вещает в том числе и на русском языке. Данный канал, ролики которого активно размещаются на YouTube, стал своеобразным рупором джихадистов на русском языке [Furat Mediа.., 2015]. Опасность подобной пропаганды очевидна: в видеороликах дается четкий посыл - семьям можно и даже нужно перебираться на территории, подконтрольные ИГ. Еще один тренд видеоагитации: в рядах ИГ воюют подростки-боевики из Центральной Азии, и даже дети младшего возраста вовлекаются в «джихад» - это нормальное явление с точки зрения авторов агитационных роликов. В одном из видеороликов маленький казах даже произносит угрозы в адрес президента Н.А. Назарбаева. Не последнюю роль в подобной пропаганде играет служба Telegram, что также служит подтверждением тезиса о широком распространении идей ИГ в СМИ [Паражчук, 2016].
При этом в последнее время набирает силу и другая тенденция, о которой уже говорилось выше, - после ряда поражений ИГ и связанных с ним структур, в том числе из-за успешных действий ВКС России в Сирии, многие боевики, ранее воевавшие в рядах исламистов, начинают возвращаться на родину, что грозит изменить более или менее благополучную ситуацию в регионе на крайне неблагополучную: к озлобленным вернувшимся мигрантам, которые по тем или иным причинам не смогли обустроиться вне своей страны, добавляется «горючий материал» - бывшие боевики, имеющие немалый опыт участия в боевых действиях, в основной массе не видевшие в жизни ничего, кроме войны, и априори ненавидящие любую власть, особенно светскую.
В этой связи стоит обратить внимание на негативное влияние, которое некоторые страны Персидского залива оказывают на религиозную ситуацию в ЦА. Известно, например, что в Саудовской Аравии живет большая группа потомков этнических узбеков. Часть их переселилась на Аравийский полуостров после подавления в царской России восстания 1916 г., а часть бежала в этот ближневосточный регион в 1930-е годы, после того как советская власть разгромила в Туркестане басмаческое движение. Своеобразный ренессанс обосновавшихся на Ближнем Востоке выходцев из ЦА пришелся на 1980-е годы. Именно тогда саудиты активно задействовали потомков тех первых переселенцев для борьбы с советскими войсками в Афганистане, которые, как известно, были выведены оттуда в 1989 г. Однако каналы взаимодействия между этническими узбеками и таджиками, оказавшимися по разные стороны границы, уже были налажены, и по этим каналам саудовские эмиссары стали активно проникать в страны постсоветской ЦА.
Что касается Сирии, то планировавшуюся здесь саудовскими властями смену режима - замену клана Асадов на просаудовских суннитских политиков - не удалось осуществить, во-первых, из-за того, что армия и спецслужбы остались верны сирийскому президенту, и, во-вторых, благодаря помощи, оказанной Сирии со стороны России и ее ВКС, что позволило законной сирийской власти не только держаться на плаву, но и успешно отражать атаки поддерживаемых Саудовской Аравией террористических групп. Однако угроза нанесения России очередного «удара в спину» - через дестабилизацию обстановки в ЦА руками боевиков, ранее получивших богатый боевой опыт в войне в Сирии, - по-прежнему сохраняется. По мнению российского востоковеда Е. Сатановского, «приближение "центральноазиатской весны" может значительно повысить уровень угрозы для Москвы, Астаны, Ташкента со стороны Эр-Рияда» [Сатановский, 2016 б].
Нельзя забывать и о таком факторе, во многом определяющем геополитическую обстановку в ЦА, как движение «Талибан», которое вопреки ожиданиям нисколько не ослабило своего давления на регион. В конце мая 2016 г. появилась информация о гибели лидера «Талибана» муллы Ахтара Мухаммада Мансура на границе
Афганистана и Пакистана. Новым руководителем движения через несколько дней был объявлен богослов Хайбатулла Ахундзада (в связи с его фамилией было много разговоров о его таджикском происхождении, но многие специалисты по Афганистану, например Омар Нессер, считают это маловероятным - у пуштунов в Афганистане бывают таджикские имена) [Крючков, 2016]. «Талибан» в итоге оправился от перенесенных потрясений и уже в начале октября 2016 г. развернул массированное наступление на г. Кундуз в одноименной провинции на севере Афганистана. Талибы в 2015 г. уже захватывали этот город и даже удерживали в течение нескольких дней. Безусловно, данная ситуация наряду с ростом влияния ИГ в регионе и боевиками, возвращающимися домой с войны в Сирии, еще больше дестабилизирует ситуацию в ЦА.
Да и число боевиков «Исламского государства» в Афганистане также неуклонно возрастает, что представляет для ЦА несомненную угрозу. Как отмечает директор Второго департамента Азии МИД РФ З. Кабулов, «в Афганистане более 10 тысяч боевиков "Исламского государства". Но год назад была максимум сотня иги-ловцев. Такие темпы роста за год впечатляют. Афганское крыло ИГ однозначно заточено под Среднюю Азию, среди них порой рабочий язык даже русский. Их однозначно готовят для Средней Азии, для России» [Афганское крыло.., 2016].
Таким образом, регион ЦА с разных сторон зажат между различными экстремистскими структурами, и между пятью цен-тральноазиатскими странами, несмотря на некоторые общие тенденции, наблюдаются определенные различия в плане борьбы и противодействия негативным проявлениям радикального исламизма.
Воздействие сирийского кризиса и ИГ на ЦА: страновое измерение
В каждой республике ЦА радикализация религиозной сферы проявлялась по-разному. В наибольшей степени этому явлению оказались подвержены Узбекистан, Таджикистан и Кыргызстан, в меньшей степени - Казахстан и Туркменистан. Но во всех странах рост радикальных настроений, спровоцированных, в числе проче-
го, конфликтом в Сирии и влиянием ИГ, так или иначе имел место, что побуждало власти к жесткому противодействию.
Республика Казахстан
Республика Казахстан (РК) традиционно считалась практически самой спокойной страной в регионе. Казахстан избежал каких-то серьезных кризисных потрясений и конфликтов - в отличие от Таджикистана с его гражданской войной 1992-1997 гг., Узбекистана, где в 2005 г. имели место столкновения на религиозной и этнической почве в Андижане, или же Кыргызстана, пережившего два государственных переворота в 2005 и 2010 гг., а также массовые этнические столкновения на юге страны вслед за «революцией» 2010 г.
Все 25 лет независимости Казахстаном бессменно управляет первый и пока единственный президент Н.А. Назарбаев. Казахстан не граничит с Афганистаном, что в контексте ситуации в ЦА является фактором стабильности. За годы независимого развития стране удалось добиться устойчивого экономического роста, а обладание весомыми запасами стратегически важных природных ресурсов (прежде всего нефть, газ и уран) позволяет решать и экономические, и социальные проблемы.
Но последние годы показали, что в Казахстане не все так гладко, как это кажется на первый взгляд. С 2008 г. в Мангистау-ской области перманентными стали выступления нефтяников, которые избрали город Жанаозень основным центром своих социальных протестов. Обращает на себя внимание и то, что в последнее время протестные настроения в Казахстане приобретают не только социальный, но и религиозный характер. Это говорит о том, что при всем стремлении властей не афишировать проблему религиозного экстремизма она становится для Казахстана весьма актуальной.
Нельзя сказать, что для противодействия этой угрозе в Казахстане ничего не делается. В республике принята Госпрограмма по борьбе с религиозным экстремизмом и терроризмом на 2013-2017 гг. На ее реализацию из бюджета РК планировалось потратить около 196 млрд тенге (более 1,5 млрд долл. США). Что касается информа-
ционно-пропагандистской работы в рамках этой программы, то ею охвачено уже более 200 тыс. человек [Около 200 млрд тенге.., 2013].
Казахстан является страной с доминирующим мусульманским большинством, где более 70% населения причисляют себя к последователям ислама [Итоги национальной переписи.., 2011, с. 25]. Однако нужно заметить, что в отличие от многих стран с мусульманским большинством, в том числе от соседей по региону ЦА, в Казахстане радикальные религиозные идеи распространены достаточно слабо. Так, только около 2% мусульман допускают, что нападения на граждан в целях защиты ислама могут быть оправданы, а 10% хотят, чтобы шариат в стране стал официальным (в Кыргызстане, например, эти цифры - 10 и 35% соответственно) [The world's Muslims.., 2013, p. 15, 29].
Тем не менее в Казахстане имеются определенные внутренние предпосылки для радикализации граждан на мусульманской почве. Так, по данным на 2015 г., более 500 человек находятся в исправительных учреждениях республики по обвинению в терроризме и причастности к религиозным экстремистским организациям; не менее 300 казахстанцев выехали на территории Сирии и Ирака, где влились в ряды ИГ [В Казахстане сотни.., 2013]. При этом, правда, стоит добавить, что большая часть казахстанцев -членов экстремистских организаций, действующих на Ближнем Востоке, прошла процесс радикализации у себя на родине: они не участвовали в каких-либо международных террористических организациях, не приобретали боевого опыта в зоне военных конфликтов, например на территории Афганистана, Чечни или бывшей Югославии.
Здесь нужно отметить, что в целом в Казахстане наблюдалось даже снижение уровня насильственного экстремизма. Так, в публикуемом с 2002 г. американским Институтом экономики и мира Глобальном индексе терроризма фиксируется, что в Казахстане в период с 2012 по 2015 г. влияние терроризма снизилось с 2,8 балла (47-е место из 162) до 1,9 балла (83-е место) [Global terrorism.., 2012, p. 4; Global terrorism.., 2015, p. 10]. Это, однако, не означает, что террористическая угроза перестала быть актуальной для Казахстана, особенно на фоне последних событий в Сирии и глобального роста
джихадистских настроений. Поэтому возникает закономерный вопрос о причинах роста экстремизма в этой внешне благополучной центральноазиатской стране.
На официальном уровне казахстанские власти ссылаются на ряд внешних и внутренних факторов: близость Казахстана к очагам вооруженных конфликтов с участием радикальных религиозных группировок, интернет-пропаганда экстремизма из-за рубежа, сложные социально-экономические проблемы внутри страны и низкий уровень религиозной грамотности населения [Государственная программа.., 2013]. Казахстанские политологи М. Шибутов и В. Абрамов основное внимание акцентируют на внутренних факторах - в частности, на общем процессе исламизации населения, росте социального неравенства, низких доходах населения, падении уровня профессионализма в правоохранительных структурах [Шибутов, Абрамов, 2012].
К этому можно добавить и такую проблему современного Казахстана, как явно обозначившийся процесс сращивания криминальных структур с джихадистским подпольем, например, в плане совместного использования рынка оружия. Говорить, что процесс этот полностью завершился, на наш взгляд, пока преждевременно, но в целом подобные явления должны стать предметом специального исследования.
Еще в 2011 г. в Актюбинской области была проведена контртеррористическая операция, в ходе которой девять экстремистов погибли при перестрелке со спецназом. Тогда власти объявили, что все экстремисты были приверженцами радикального ислама, но при этом не брезговали и криминалом - торговали нефтью, которую добывали, делая незаконные врезки в трубопроводы. В последующие годы власти вынуждены были подтвердить, что экстремисты действительно получают прибыль от нелегальной торговли нефтью. Помимо этого источника дохода использовался и амалият (араб. «военный трофей»): этим термином исламисты-радикалы на Ближнем Востоке называют изъятие имущества у неверных для нужд джихада [Исаев, 2016]. Громкое дело, связанное с криминалом такого рода, имело место в том же 2011 г. в Атырауской области, где было задержано несколько десятков экстремистов. Нужно заметить,
что своеобразной «школой» для экстремистов в Казахстане все чаще становятся исправительные учреждения: большинство участников экстремистских объединений были ранее судимыми, отбывшими наказание в местах лишения свободы.
Центром деятельности джихадистов, налаживающих связи с криминальнами структурами, становится Актюбинская область (Западный Казахстан). Там экстремисты постепенно приобретают статус реальной политической силы, обладающей собственной экономической базой и практикой «решения вопросов» [Широков, 2016 а]. И это не просто внутренняя проблема Казахстана. Опыт Ближнего Востока свидетельствует о том, что при определенных условиях региональные противоречия могут обернуться затяжным кровопролитным конфликтом.
По мысли казахстанского социолога С. Бейсембаева, сплетение криминала с радикальной идеологией «является социальным феноменом, требующим длительного изучения и всестороннего анализа. При анализе данной проблематики следует учитывать также другой аспект, связанный с молодежной криминальной субкультурой, выступающей почвой для сращивания криминала и джихадистской идеологии» [Бейсембаев, 2016]. И, добавим, также безусловно необходимы целые программы по декриминализации населения, в особенности молодежи.
События последнего времени свидетельствуют о том, что Казахстан постепенно утрачивает статус самой благополучной, с точки зрения противодействия радикальному исламизму, республики ЦА, а хрупкий мир в Казахстане подвергается разнообразным испытаниям на прочность. Так, в феврале 2016 г. массовые беспорядки на межнациональной почве (между местными турками и казахами) вспыхнули в Джамбульской области на юге Казахстана, где по тревоге даже были подняты войска [На юге Казахстана.., 2016]. В конце июля - начале августа 2016 г. столкновения произошли уже в г. Чимкенте - теперь между таджиками и казахами (после того, как таджикский мальчик был обвинен в попытке изнасилования казахской девочки). Все эти события не имели явно выраженного религиозного характера, а представляли собой скорее этносоциальные противоречия. Но в условиях неустойчивого положения в
стране подобные события могут быть использованы в том числе и религиозными экстремистами.
В качестве примера можно привести события мая 2016 г., когда в некоторых городах Казахстана, включая и столицу - Астану, произошли массовые беспорядки. Их участники выступили с протестом против внесения новых поправок в Земельный кодекс республики (некоторые средства массовой информации назвали это «битвой за землю») [Гришин, 2016]. Власти квалифицировали беспорядки как попытку государственного переворота, объявив позднее, что в Алма-Ате были обнаружены схроны с оружием, «коктейлями Молотова» и другими боеприпасами. В связи с массовостью протестных выступлений СМИ заговорили даже о «казахстанском майдане». Однако власти предприняли решительные превентивные меры, было задержано несколько десятков человек. «Цветная революция» в Казахстане не прошла, что говорит об эффективности государственных и правоохранительных структур республики. Тем не менее, по мысли казахстанских экспертов, из-за нерешенности ряда социальных проблем, в том числе касающихся и землепользования, подобные выступления будут повторяться [Досым Сатпаев.., 2016].
Самым серьезным инцидентом, связанным с действиями экстремистского подполья в Казахстане, стали события в г. Актобе (Актюбинске) в июне 2016 г., развивавшиеся по классическим сценариям ближневосточных конфликтов времен «арабской весны» и недавних вылазок экстремистов в ряде европейских городов: 5 июня неизвестные, ограбившие до этого оружейные магазины, атаковали отделы полиции в разных частях Актобе, а позже попытались захватить заложников у расположения воинской части Национальной гвардии. В официальном заявлении МВД республики впоследствии говорилось: «Предположительно, нападавшие являются радикальными приверженцами нетрадиционных религиозных течений» [Широков, 2016 б]. Характерно, что теракт по схожему сценарию уже имел место в Казахстане в ноябре 2011 г. в г. Тараз на юге республики.
Через несколько дней по всей стране прокатилась волна арестов тех, кто подозревался в связях с экстремистами или в участии в
«группе революционных радикалов». Одновременно из Астаны стали поступать сообщения об арестах высокопоставленных чиновников по обвинению в подготовке госпереворота.
В Актобе был объявлен режим антитеррористической операции, людям даже рекомендовалось по возможности не выходить на улицу. Ситуацию взял под личный контроль президент Н.А. Назарбаев. Через несколько дней власти смогли подавить мятеж, но в целом нужно признать, что всплеск подобных радикальных настроений, безусловно, имеет далеко идущие последствия.
В организации беспорядков Комитет национальной безопасности (КНБ) Казахстана обвинил бывшего владельца завода «Шым-кентпиво» Т. Тулешова, который на тот момент находился в следственном изоляторе [Спецслужбы Казахстана.., 2016]. В любом случае слаженность, с которой действовали террористы, и то, что многим из них удалось уйти, свидетельствует о растущей опасности, связанной с подъемом экстремистской деятельности в Казахстане.
События в Актобе показали, что Казахстан не застрахован от действий террористического экстремистского бандподполья, а на территории страны существуют «спящие» ячейки радикалов, готовых к новым выступлениям. Многие российские эксперты указывают и на опасность действующего в Казахстане салафитского подполья, которое идейно и финансово спонсируется определенными кругами арабского Востока [Лукьянов, Яновская, 2016]. В июле 2016 г. в Казахстане вновь была предпринята попытка теракта - на этот раз уже в Алма-Ате, где нападавший пытался обстрелять здание УВД в центре города. Позднее было названо имя нападавшего -Р. Кулекбаев; он долгое время находился в местах лишения свободы, где и попал под влияние салафитов.
Тем не менее пока властям республики удается удерживать ситуацию под контролем, но необходимо предпринять срочные меры для преодоления дальнейшего распространения подобной угрозы по всей территории республики.
Республика Узбекистан
Это крупное центральноазиатское государство имеет значительно большие по сравнению с Казахстаном предпосылки для
роста радикальных исламистских настроений. Во многом такая угроза обусловлена, во-первых, непосредственным соседством Узбекистана с Афганистаном, где узбекская диаспора по численности занимает третье место после пуштунов и таджиков. Одним из влиятельных полевых командиров в Афганистане является этнический узбек А.Р. Дустум, воевавший с советскими войсками еще в 1980-е годы прошлого века. Во-вторых, в Узбекистане существуют также исторические предпосылки религиозного сопротивления: узбеками были большинство басмачей, воевавших с советской властью в 1920-х - начале 1930-х годов ХХ в. В-третьих, если не в самом Узбекистане, то за его пределами - в Афганистане и Пакистане - имеются организационно сформировавшиеся структуры радикально-исламистского толка, состоящие в основном из узбеков (наиболее известный пример - Исламское движение Узбекистана (ИДУ)).
До недавнего времени властям Узбекистана удавалась достаточно действенно противостоять деятельности радикальных структур на территории страны. Руководство республики успешно выдержало испытание Баткенскими событиями 1999-2000 гг. и восстанием в Андижане в 2005 г. Неуверенность относительно будущего Узбекистана возникла в период смены власти в этой стране, вслед за кончиной в начале сентября 2016 г. первого президента республики Ислама Каримова. Но пока все говорит о том, что общее положение дел в Узбекистане не изменилось кардинально в худшую сторону и прогнозировавшееся рядом экспертов «исламистское восстание», к счастью, не произошло.
Из недавних событий в республике, связанных с экстремизмом, можно выделить следующие. В августе 2016 г. в аэропорту г. Наманган задержали партию упакованных в шоколадные конфеты флеш-карт, содержавших экстремистские видеоматериалы. За год до этого, в августе 2015 г., в том же аэропорту был задержан агент, который пытался ввезти в страну пропагандистские материалы ИГ и ИДУ. По официальным данным, только в 2015 г. было выявлено более 1200 случаев попытки провоза в страну материалов экстремистского содержания. В конце апреля 2016 г. в Уголовный кодекс Узбекистана были внесены поправки, ужесточающие наказания за распространение идей религиозного экстремизма: теперь ав-
торы и распространители подобных материалов могут быть лишены свободы на срок от пяти до восьми лет [Джихад в шоколаде.., 2016].
И такое ужесточение законодательства Узбекистана не случайно. Из всех народов, проживающих в ЦА, именно узбеки сохраняют первенство по количеству участников экстремистских группировок, действующих за рубежом - от Афганистана и Пакистана до Сирии и Йемена. Одним из основных объяснений этого помимо уже озвученных выше, на наш взгляд, является то, что узбеки - самая крупная по численности этническая группа в регионе. Известно, что узбеки давно уже участвуют в боевых действиях в Сирии и Ираке, многие из них состоят в ИГ. Точное их число узнать практически невозможно, цифры разнятся от нескольких сотен до нескольких тысяч. При этом среди боевиков очень высок и уровень смертности, что еще больше затрудняет подсчеты [Панниер, Толи-бов, Клевцова, 2016].
Есть в Узбекистане и другая проблема. В республике, несмотря на сложившийся жесткий режим, существуют коррумпированные чиновники и военные, которые за плату фактически помогают террористам. В частности, в июле 2016 г. Маргиланский городской суд приговорил подполковника милиции О. Солиева к шести годам лишения свободы за продажу выездных виз, что позволило новобранцам ИГ отправиться в Сирию и Ирак, чтобы влиться в ряды этой транснациональной преступной группировки. Сам подполковник, что характерно, возглавлял Управление въезда, выезда и гражданства (УВВИГ) при МВД Узбекистана. Согласно официальной информации, следствие доказало, что он брал взятки от вербовщиков ИГ. Дело подполковника оказалось не единственным: вскоре уголовные дела были заведены еще против ряда сотрудников паспортных столов шести районов Ферганской области -за взятки при оформлении права выезда из Узбекистана [В Марги-лане осужден.., 2016].
Конечно, пока еще неясно, каким будет дальнейшее развитие Узбекистана после смерти Ислама Каримова. Но главные вызовы остаются прежними - приграничные конфликты и влиятельное исламистское подполье, которое по-прежнему обладает в стране достаточной силой.
Республика Кыргызстан
Кыргызстан - одна из наиболее проблемных стран региона, пережившая два государственных переворота - в 2005 и 2010 гг. Сложный этнический состав населения де-факто способствует расколу страны по линии «север-юг». К этому добавляются жесткая клановость и семейственность, богатая история этнических столкновений, которые перманентно возникают со времен Ошской резни 1990 г., и непростые отношения с соседями - прежде всего с Таджикистаном и Узбекистаном, а также проблемы, связанные со значительным ростом радикальных исламистских настроений, дальнейшим падением уровня жизни, массовой миграцией, недоверием к власти, серьезным расколом в обществе.
В контексте нашей темы нужно отметить, что в Кыргызстане, не избежавшем негативных явлений, связанных с ростом исламистского экстремизма, имеется своя специфика.
Кыргызстан - единственная страна на постсоветском пространстве, где разрешена деятельность религиозного движения «Таблиг Джамаат» (иначе - «Джамаат Таблиг»). Основанное еще в 1926 г. в индийской провинции Меват богословом М.М. Ильясом, движение было запрещено во многих странах, включая и Россию (в 2009 г. решением Верховного суда РФ). Тем не менее многие видные российские востоковеды, в числе которых и член-корреспондент РАН В.В. Наумкин, считают, что экстремизм в деятельности «Джамаат Таблиг» несколько преувеличен. Эта структура, по словам Наумкина, «всегда занималась исключительно пропагандой и никогда не была замечена в каких-то террористических, экстремистских действиях» [«Таблиг Джамаат» запрещен.., 2009].
В Кыргызстане за открытую деятельность «Джамаат Таблиг» выступает даже президент страны А.Ш. Атамбаев, а пост главы Духовного управления мусульман Кыргызстана (ДУМК) занимает бывший «таблиговский» амир Максат ажы Токтомушев. У «табли-говцев» много последователей, их можно определить даже по одежде: мужчины носят дамбалы (серое одеяние до колен и шаровары до щиколоток), женщины - хиджабы. Конечно, в свете последних событий в Кыргызстане все больше экспертов говорят об опасности деятельности «Джамаат Таблиг». Но пока ни высшие эшелоны вла-
сти, ни сам президент, который очень любит цитировать Коран, вероятно, не готовы к тому, чтобы запретить эту организацию. По словам общественного деятеля Кыргызстана А. Турдукулова, «сам президент на протяжении последних лет пытается заигрывать с исламистами, каждый раз приводя цитаты из Корана» [Маматаев, 2016].
В последнее время республика все чаще сталкивается с возрастающей опасностью распространения влияния ИГ. 16 июля 2015 г. в центре Бишкека Государственный комитет национальной безопасности (ГКНБ) Кыргызстана провел спецоперацию, в ходе которой, по официальной версии, были убиты четыре боевика, предположительно принадлежавшие к ИГ. Лидером этой ячейки был назван гражданин Казахстана Ж. Амиров; в разгромленном здании на улице Темирова был найден черный флаг ИГ [Кыргызстан.., 2015].
В июне 2016 г. в Бишкеке были задержаны четверо членов экстремистской организации «Жайшуль Махди» («Армия праведного искупителя ислама», или «Армия праведного правителя»). Эта организация уже давно занимается в Кыргызстане террористической деятельностью (крупный теракт был осуществлен ею 30 ноября 2010 г. у Дворца спорта в Бишкеке) и с 2012 г. запрещена в республике. Лидером группировки называют арестованного Б. Ма-мытова, которого кыргызские власти обвиняют в связях с ИГ, в подготовке и осуществлении ряда терактов, а также в разбойной деятельности, целью которой являлся сбор средств для отправки новых боевиков в Сирию [Шарипов, 2016 б].
Тем не менее, по признанию самих правоохранительных органов Кыргызстана, число граждан, которые пытаются выехать из страны для участия в боевых действиях в Сирии, остается довольно существенным. Особую значимость в данной связи приобретает Ферганская долина и ее город Ош, аэропорт которого используется экстремистами для транзита на Ближний Восток. Определенную роль в предотвращении радикализации молодежи пытается играть ДУМК, которое за один только 2015 г. провело в молодежной среде 818 мероприятий и разъяснительных бесед по предотвращению экстремизма [Шарипов, 2016 а]. Тем не менее ситуация в Кыргызстане остается напряженной, в известной мере даже взрывоопасной.
Республика Таджикистан
Таджикистан, как и Кыргызстан, принадлежит к числу наиболее проблемных стран региона ЦА. Кровавый след в новейшей истории страны оставила гражданская война 1992-1997 гг., последствия которой до сих пор не преодолены полностью. Крайне низкий уровень жизни, катастрофическая нехватка рабочих мест, массовая трудовая миграция - вот далеко не полный перечень тех социальных проблем, которые имеют место в республике. Есть и другие сложности: непростые отношения с соседями (особенно с Узбекистаном), нерешенные пограничные споры, огромная для маленькой страны (около 1344 км) и плохо защищенная граница с Афганистаном (притом что таджики - второй по численности после пуштунов этнос, проживающий в основном на севере Афганистана, вблизи границы с Таджикистаном по реке Пяндж). В Таджикистане сильны исламские традиции, хотя власти повсеместно пытаются их сдерживать - запрещены хиджабы, госслужащие в рабочее время не имеют права осуществлять намаз, ношение бороды разрешено только с 45 лет.
До недавнего времени Таджикистан был единственным государством в регионе и одним из немногих в мире, где была официально зарегистрирована исламская партия - Партия исламского возрождения Таджикистана (ПИВТ), несколько представителей которой даже были в высшем законодательном органе республики. Но в августе 2015 г. ПИВТ была запрещена, что в сентябре 2015 г. спровоцировало мятеж, который возглавил замминистра обороны Таджикистана А. Назарзода, в бытность свою в роли полевого командира Объединенной таджикской оппозиции (в годы гражданской войны) именовавшийся Х. Халимом. Мятеж Назарзоды был подавлен, но эти события обозначили целый комплекс проблем, требующих внимания. Как показала дальнейшая практика, простым директивным запрещением ПИВТ проблема религиозного экстремизма не решается.
Таджикистан, как и другие государства ЦА, ощущает негативное влияние сирийского конфликта и деятельности «Исламского государства». Влияние ИГ, особенно на молодых таджиков, к сожалению, продолжает неуклонно расти. Так, в мае 2016 г. был
вынесен приговор двум сторонникам ИГ, которые обвинялись в покушении на президента страны Э. Рахмона в сентябре 2015 г. и в подготовке терактов в Худжанде и Вахдате. В мае 2016 г. также был проведен общереспубликанский референдум, по итогам которого в стране запретили создание политических партий и объединений религиозного и националистического характера [Кравченко, 2016].
Серьезную обеспокоенность вызывает то, что армия Таджикистана является самой слабой в регионе. Единственная надежда -на российскую 201-ю базу и на участие Таджикистана в ОДКБ. Но нерешенность многих внутренних проблем, в частности повальная бедность населения, создает для страны новые и новые трудности и остается питательной средой для деятельности террористов.
Власти пытаются жестко реагировать на любые попытки своих граждан вступить в контакт с радикальным исламом. В июне 2016 г. были вынесены пожизненные приговоры двум заместителям живущего в эмиграции руководителя ПИВТ М. Кабири -С. Хусайни и М. Хаиту, которые обвинялись также в причастности к мятежу А. Назарзоды. Другие члены ПИВТ были приговорены к различным (и достаточно длительным) срокам заключения [Подробности: Приговор.., 2016]. Одновременно были арестованы и многие родственники М. Кабири.
Таджикский след четко обозначился в Сирии, в рядах ИГ. Так, еще в апреле 2016 г. сообщалось о том, что в Сирии убит молодой таджик А. Азимов, которого как эмиссара «Исламского государства» подозревали в вербовке сотен своих земляков в ряды данной организации [В Сирии убит.., 2016].
Приверженность экстремистским идеям демонстрируют и представители правоохранительных структур Таджикистана. В частности, в мае 2015 г. появилась информация, что бывший командир таджикского ОМОНа полковник Г. Халимов бежал из страны и в Сирии примкнул к ИГ. Это был офицер, в течение трех лет возглавлявший республиканский ОМОН и имевший множество государственных наград. Полковника не устроило, в частности, то, что в стране мужчины не могут свободно носить бороды, а женщины -хиджабы. Через Интернет он призывал бывших сослуживцев последовать его примеру [Командир.., 2015]. Позже, после гибели вы-
ходца из Панкисского ущелья Грузии Умара аль-Шишани, который являлся одним из командующих отрядами ИГ, Г. Халимов, взявший себе прозвище аль-Таджики, занял его место. Таким образом, выходцы из Таджикистана уже начали своеобразное восхождение по карьерной лестнице внутри ИГ, что создает для республики еще большую опасность.
В августе 2016 г. на севере Таджикистана, в Худжанде, были задержаны 30 человек по обвинению в терроризме и экстремизме. А в общей сложности, по информации правоохранительных органов Таджикистана, на севере республики были задержаны около 460 человек по обвинению в связях с запрещенными в стране экстремистскими организациями «Салафия» и «Хизб ут-Тахрир» [В Худжанде 30 человек.., 2016]. Тогда же на учет в Худжанде взяли 643 женщин и девушек, носивших диктуемые исламским каноном специальные одежды («сатри аврат») [В городе Худжанде.., 2016]. Кроме того, в республике госслужащим запретили посещать пятничные молитвы, а более 1500 мечетей по всей стране были либо снесены, либо отданы под места общественного пользования.
Но, несмотря на принимаемые меры, ситуация продолжает оставаться напряженной. Так, по данным, обнародованным в конце сентября 2016 г. министром внутренних дел Таджикистана Р. Ра-химзодой, с начала 2015 г. в республику было экстрадировано более 150 таджикских граждан, обвиняемых в терроризме и экстремизме и являющихся активными членами ряда террористических организаций, включая ИГ. По словам министра, на родину их вернули из России, Кыргызстана, Казахстана, Турции и Сирии. По другим данным, предоставленным правоохранительными органами Таджикистана, более 1100 граждан страны отправились в Сирию и Ирак для участия в боевых действиях, и около 300 из них погибло [В Таджикистан с 2015 года.., 2016].
Республика Туркменистан
В отличие от центральноазиатских стран, о которых шла речь выше, Туркменистан избежал в своей новейшей истории каких-либо серьезных политических потрясений. Страна является крайне закрытой, и любая информация о ней носит очень скудный
характер. Официальные власти не допускают даже намека на информацию о каких-то кризисных явлениях. И тем не менее определенные проблемы, аналогичные тем, о которых в контексте нашей темы говорилось выше, здесь тоже имеются. Так, у Туркменистана достаточно протяженная (745 км) граница с Афганистаном, в котором как раз вдоль границы проживает около 1 млн этнических туркменов. Из трех стран ЦА, граничащих с Афганистаном, Туркменистан имеет наименее защищенную границу [Ба-лиев, 2015], что порождает серьезные вызовы безопасности страны.
В феврале 2015 г. боевики ИГ и отряды талибов начали скапливаться на границе Афганистана с Туркменистаном. Основной целью игиловцев и талибов стала граничащая с Туркменистаном афганская провинция Фарьяб. В июне 2015 г. в районе туркменского поселка Тагтабазар в Марыйском вилаяте произошли столкновения, в ходе которых погибли 12 туркменских военнослужащих [ Ашхабад.., 2015]. Таким образом, Туркменистан явно начал ощущать на себе угрозу со стороны ИГ и соседнего государства.
В мае 2016 г. на севере Афганистана вблизи границы с Туркменистаном началась операция по ликвидации боевиков, командование которой осуществлял первый заместитель президента Афганистана генерал Абдул Рашид Дустум. По его информации, операция закончилась успешно [На северо-западе Афганистана.., 2016], но данный факт свидетельствует, что боевые действия в сопредельном государстве уже подошли непосредственно к границам Туркменистана.
На борьбу с экстремистскими настроениями в Туркменистане привлекли даже имамов. В середине июля 2016 г. Центральный комитет (Генгеши) по делам религий при правительстве Туркменистана разослал указание, согласно которому руководители нижестоящих советов и имамы мечетей должны усилить просветительскую работу среди прихожан и местного населения. Цель ее состоит в информировании мусульман о действиях экстремистов, которые пропагандируют продвижение радикального ислама в качестве настоящей и чистой религии [Аннаев, 2016]. Надо иметь в виду, что в Туркменистане имамы всех уровней назначаются госу-
дарством и данное указание следует в русле государственной политики по противодействию экстремистской деятельности.
В заключение хотелось бы отметить, что на регион ЦА оказывают серьезное воздействие многие мировые события. На этом фоне война в Сирии и связанная с ней активизация деятельности ИГ рассматриваются в ЦА как едва ли не первостепенные по значимости угрозы. От того, удастся ли странам региона создать противовес подобным угрозам, отразить вызовы радикального исламизма, зависит не только их будущее развитие, но и безопасность ЦА и всего постсоветского пространства.
Список литературы
Аннаев Д. Туркменские имамы ведут борьбу против радикального ислама // InoZpress. - Бишкек, 2016. - 17.08. - Режим доступа: http://inoz press. kg/news/view/id/49215 (Дата обращения - 09.11.2016).
Атасунцев А., Крючков И. Передел сирийского джихада / / Газета. ru. - М., 2016. - 14.08. - Режим доступа: https://www.gazeta.ru/politics/ 2016/08/13_a_10124159.shtml (Дата обращения - 09.11.2016).
Афганское крыло «Исламского государства» однозначно заточено под Среднюю Азию // CA-News. - Бишкек, 2016. - 20.04. - Режим доступа: http://www.ca-news.Org/print:1185136/ (Дата обращения - 09.11.2016).
Ашхабад: «Груз 200» // Хроника Туркменистана. - Ашхабад, 2015. -06.07. - Режим доступа: http://www.chrono-tm.org/2015/07/ashhabad-gruz-200 (Дата обращения - 09.11.2016).
Балиев А. Туркменистан: Угроза с юга / / Фонд стратегической культуры. - М., 2015. - 28.02. - Режим доступа: http://www.fondsk.ru/ news/2015/02/28/turkmenistan-ugroza-s-uga-31970.html (Дата обращения -09.11.2016).
Бейсембаев С. Специфика и факторы радикализации молодежи в условиях Казахстана / / Central Asian Bureau for analitical reporting. - Астана, 2016. - 27.07. - Режим доступа: http://cabar.asia/ru/serik-bejsembaev-spetsifika-i-faktory-radikalizatsii-molodezhi-v-usloviyah-kazahstana (Дата обращения - 09.11.2016).
Ближний Восток в эпоху испытаний: Травмы прошлого и вызовы будущего / Наумкин В.В., Кузнецов В.А., Сухов Н.В., Звягельская И.Д.; Международный дискуссионный клуб «Валдай». - М., 2016. - 32 с. - Режим доступа: http: / / ru.valdaiclub.com/a/ reports/blizhniy-vostok-v-epokhu-ispy taniy (Дата обращения - 09.11.2016).
Бордюжа: Боевики ИГ из стран ОДКБ могут дестабилизировать ситуацию // РИА. - М., 2014. - 28.10. - Режим доступа: https://ria.ru/ world/20141028/1030623357.html (Дата обращения - 09.11.2016).
В Афганистане убит лидер запрещенной таджикской группировки // Радио Азаттык. - Бишкек, 2016. - 26.01. - Режим доступа: http:// rus.azattyk.org/a/27511213.html (Дата обращения - 09.11.2016).
В городе Худжанде взяли на учет женщин, носящих сатр // Авеста. -Душанбе, 2016. - 19.08. - Режим доступа: http://avesta.tj/2016/08/19/v-gorode-hudzhande-vzyali-na-uchet-zhenshhin-nosyashhih-satr (Дата обращения - 09.11.2016).
В Казахстане сотни человек сидят за экстремизм и терроризм / / Tengrinews. - Астана, 2013. - 26.02. - Режим доступа: https://tengrinews.kz/ kazakhstan_news/v-kazahstane-sotni-chelovek-sidyat-za-ekstremizm-i-terrori zm-229238 (Дата обращения - 09.11.2016).
В Маргилане осужден милиционер, выпускавший из страны сторонников ИГ // Sputnik. - Ташкент, 2016. - 08.07. - Режим доступа: http:// ru.sputniknews-uz.com/society/20160708/3260662.html (Дата обращения -09.11.2016).
В Сирии убит таджикский эмиссар «Исламского государства» / / CA-News. - Бишкек, 2016. - 22.04. - Режим доступа: http://www.ca-news.org/print:1185458 (По подписке).
В Таджикистан с 2015 года экстрадировано более 150 членов террористических организаций // Фергана. - М., 2016. - 20.09. - Режим доступа: http://www.fergananews.com/news/25354 (Дата обращения - 09.11.2016).
В Худжанде 30 человек задержаны за терроризм и экстремизм / / CA-News. - Бишкек, 2016. - 19.08. - Режим доступа: http://ca-news.org/ news:1324240 (По подписке).
Гасымов К. Джихад без особых причин // Lenta.ru. - М., 2015. -27.10. - Режим доступа: https://lenta.ru/articles/2015/10/27/evilones/ (Дата обращения - 09.11.2016).
Государственная программа по противодействию религиозному экстремизму и терроризму в Республике Казахстан на 2013-2017 годы // Параграф. - Астана, 2013. - 24.09. - Режим доступа: http://online. zakon. kz/Document/?doc_id=31451218#sub_id=300 (Дата обращения - 09.11.2016).
Гришин А. Казахстан: Битва за землю // ЦентрАзия. - М., 2016. -23.05. - Режим доступа: http://www.centrasia.ru/newsA.php?st=1463985360 (Дата обращения - 09.11.2016).
Джихад в шоколаде: Узбекистан борется с импортом экстремизма // 365 info.kz. Аналитика. Расследования. Новости. - Бишкек, 2016. - 19.08. -
Режим доступа: https://365info. kz/2016/08/dzhihad-vmesto-shokolada/ (Дата обращения - 09.11.2016).
Долгов Б. Сирийский конфликт // Конфликты и войны XXI века: Ближний Восток и Северная Африка / РАН. ИВ. - М., 2015. - С. 401-421.
Досым Сатпаев: Недовольство в Казахстане будет нарастать / / EurAsia Daily. - М., 2016. - 23.05. - Режим доступа: https://eadaily.com/ru/ news/2016/05/23/dosym-satpaev-nedovolstvo-v-kazahstane-budet-narastat (Дата обращения - 09.11.2016).
Закон Республики Таджикистан о внесении изменений и дополнений в Уголовный кодекс Республики Таджикистан // СоюзПравоИнформ. -Душанбе, 2014. - 26.07. - Режим доступа: http://base.spinform.ru/show_ doc.fwx?rgn=69815 (Дата обращения - 09.11.2016).
Заседание Совета глав государств СНГ // Президент России. - М.,
2015. - 16.10. - Режим доступа: http://kremlin.ru/events/president/ news/50515 (Дата обращения - 09.11.2016).
Исаев А. «Армия Махди»: Третье пришествие / / Дело. - Бишкек,
2016. - 29.06. - Режим доступа: http://delo.kg/index.php/2011-08-04-18-06-33/9604 (Дата обращения - 09.11.2016).
«Исламское государство» начало вербовать джихадистов за еду / / Lenta.ru. - М., 2016. - 07.06. - Режим доступа: https://lenta.ru/news/2016/ 06/07/will_wage_jihad_for_food (Дата обращения - 09.11.2016).
Итоги национальной переписи населения Республики Казахстан 2009 года: Аналитический отчет / Агентство Республики Казахстан по статистике. - Астана, 2011. - 66 с.
Казанцев А. Проблема вербовки и возврата боевиков-террористов: Опыт Европы и перспективы России / РСМД. - М.: Спецкнига, 2016. - 40 с.
Кожемякин С. За недонесение накажут // Правда. - М., 2014. - 12.02. -Режим доступа: https://kprf.ru/pravda/issues/2014/14/article-46631/ (Дата обращения - 09.11.2016).
Командир таджикского ОМОНа стал боевиком «Исламского государства» // LifeNews. - М., 2015. - 29.05. - Режим доступа: http://lifenews. ru/news/154749 (Дата обращения - 09.11.2016).
Кравченко Л. Таджикистан: Очерк с российской стороны / Центр Сулакшина. - М., 2016. - 01.06. - Режим доступа: http://rusrand.ru/analy tics/tadjikistan-ocherk-s-rossiyskoy-storony (Дата обращения - 09.11.2016).
Крючков И. Руководство «Талибана» меняет роли // Газета. ru. - М., 2016. - 25.05. - Режим доступа: https://www.gazeta.ru/politics/2016/ 05/25_a_8264831.shtml (Дата обращения - 09.11.2016).
Кыргызстан: Власти утверждают, что обезврежена именно ячейка ИГИЛ // EurasiaNet. - Бишкек, 2015. - 22.07. - Режим доступа: http:// russian.eurasianet.org/node/62311 (Дата обращения - 09.11.2016).
Лукьянов Г. ИГ в Афганистане: Реальная угроза для региона? // РСМД. - М., 2016. - 13.09. - Режим доступа: http://russiancouncil.ru/inner/ ?id_4=8111#top-content (Дата обращения - 09.11.2016).
Лукьянов Г., Яновская М. Российский эксперт - о салафитах в Казахстане: Кто, где, когда и что делать // Фергана. - М., 2016. - 24.06. - Режим доступа: http://www.fergananews.com/articles/9006 (Дата обращения -09.11.2016).
Маматаев А. Тихий легион: В Кыргызстане разрастается религиозное движение «Таблиг Джамаат» // Фергана. - М., 2016. - 02.07. - Режим доступа: http://www.fergananews.com/articles/9015 (Дата обращения -09.11.2016).
На северо-западе Афганистана возобновилась операция против «Талибана» / / CA-News. - Бишкек, 2016. - 10.05. - Режим доступа: http:// ca-news.org/print:1186941 (По подписке).
На юге Казахстана начались массовые беспорядки / / REGNUM. -Астана, 2016. - 17.02. - Режим доступа: https://regnum.ru/news/accidents/ 2080702.html (Дата обращения - 09.11.2016).
Назарбаев подписал новый Уголовный кодекс Казахстана // REGNUM. - Астана, 2014. - 03.07. - Режим доступа: https://regnum.ru/ news/1821767.html (Дата обращения - 09.11.2016).
Около 200 млрд тенге потратят на борьбу с терроризмом // Капитал. - Астана, 2013. - 24.05. - Режим доступа: https://kapital.kz/gosu darstvo/ 16010/okolo-200-mlrd-tenge-potratyat-na-borbu-s-terrorizmom. html (Дата обращения - 09.11.2016).
Пан Ги Мун представил доклад об угрозе со стороны ИГ // Взгляд. -М., 2016. - 07.06. - Режим доступа: http://vz.ru/news/2016/6/7/814752.html (Дата обращения - 09.11.2016).
Панниер Б., Толибов С., Клевцова А. Узбекские боевики: От Афганистана до Сирии // Радио Азаттык. - Бишкек, 2016. - 15.07. - Режим доступа: http: / / rus.azattyq.org/a/boeviki-iz-uzbekistana-syria-ig/27859628.html (Дата обращения - 09.11.2016).
Паражчук Й. ИГ зазывает из Центральной Азии в «семейном формате» // Радио Азаттык. - Бишкек, 2016. - 02.04. - Режим доступа: http:// rus.azattyq.org/a/centralnaya-azia-verbovka-islamistami/27650123.html (Дата обращения - 09.11.2016).
Подробности: Приговор главам ПИВТ: От 2 лет до пожизненного // CentralAsia TV. - Душанбе, 2016. - 02.06. - Режим доступа: http://catv24.
com/podrobnosti-prigovor-glavam-pivt-ot-2-let-do-pozhiznennogo (Дата обращения - 09.11.2016).
Растущее число выходцев из Центральной Азии, сражающихся на стороне ИГ, преувеличено // Stan Radar. - Бишкек, 2015. - 03.02. - Режим доступа: http:/ /stanradar.com/news/full/14873-rastuschee-chislo-vyhodtsev-iz-tsentralnoj-azii-srazhajuschihsja-na-storone-ig-preuvelicheno. html (Дата обращения - 09.11.2016).
Сатановский Е. Ближнее будущее Ближнего Востока: Активность игроков в регионе будет зависеть от цен на нефть // ВПК. - М., 2016 а. -29.06. - Режим доступа: http://vpk-news.ru/articles/31214 (Дата обращения -09.11.2016).
Сатановский Е. Трудовые будни салафитов: Саудовская Аравия готовит почву в Средней Азии // ВПК. - М., 2016 б. - 25.05. - Режим доступа: http://vpk-news.ru/articles/30763 (Дата обращения - 09.11.2016).
Сирийская война и интересы стран Центральной Азии // Информационно-аналитический центр. - М., 2016. - 24.08. - Режим доступа: http://ia-centr.ru/expert/23844 (Дата обращения - 09.11.2016).
Сирия зовет: Радикализация в Центральной Азии / International crisis group. - Бишкек; Брюссель, 2015. - 18 с. - Режим доступа: https: / / www.crisisgroup.org/ ru/ europe-central-asia/central-asia/syria-calling-radicali sation-central-asia (Дата обращения - 09.11.2016).
Сирия: В чем суть конфликта / РИА. - М., 2013. - 26.08. - Режим доступа: https://ria.ru/world/20130826/958749095.html (Дата обращения -09.11.2016).
Спецслужбы Казахстана заявили о срыве госпереворота // Взгляд. -М., 2016. - 06.06. - Режим доступа: http://www.vz.ru/news/2016/6/6/ 814599.html (Дата обращения - 09.11.2016).
«Таблиг Джамаат» запрещен в России / / IslamNews. - М., 2009. -07.05. - Режим доступа: http://www.islamnews.ru/news-18587.html (Дата обращения - 09.11.2016).
Хорасан // Шиитская энциклопедия. - М., 2016. - Режим доступа: http://www.shiizm.ru/2442 (Дата обращения - 09.11.2016).
Чоркишлок: Родина 20 участников сирийской войны // Радио Озо-ди. - Душанбе, 2014. - 25.09. - Режим доступа: http://rus.ozodi.org/a/chor qishloq-20-jihadists-in-syria-/26606148.html (Дата обращения - 09.11.2016).
Шарипов С. В Кыргызстане задерживают «джихадистов» / / InoZ-press. - Бишкек, 2016 а. - 12.08. - Режим доступа: http://inozpress.kg/news/ view /id/49231 (Дата обращения - 09.11.2016).
Шарипов С. В Кыргызстане обезврежена предполагаемая экстремистская группировка // InoZpress. - Бишкек, 2016 б. - 01.07. - Режим доступа: http://inozpress.kg/news/view/id/48889 (Дата обращения - 09.11.2016).
Шибутов М., Абрамов В. Терроризм в Казахстане: 2011-2012 годы // Центр стратегической конъюктуры. - М., 2012. - 12.11. - Режим доступа: http://conjuncture.ru/shibutov_report_27-1-2012 (Дата обращения -09.11.2016).
Широков А. Бандформирование: Религиозные экстремисты в Казахстане сращиваются с криминалом // Lenta.ru. - М., 2016 а. - 18.08. - Режим доступа: https://lenta.ru/articles/2016/08/18/w_kazakhstan (Дата обращения - 09.11.2016).
Широков А. Теракт безответственности: Как экстремисты напали на казахстанский Актюбинск / / Lenta.ru. - М., 2016 б. - 05.06. - Режим доступа: https://lenta.ru/articles/2016/06/06/aktobe (Дата обращения - 09.11.2016).
Barluet A. La Défense préoccupée par les menaces de radicalisation dans les armées // Le Figaro. - P., 2015. - 16.07. - Mode of access: http://www. lefigaro.fr/actualite-france/2015/07/16/01016-20150716ARTFIG00323-la-defen se-preoccupee-par-les-menaces-de-radicalisation-dans-les-armees.php (Дата обращения - 09.11.2016).
European fighters in Syria and Iraq: Assessments, responses, and issues for the United States / Archick K., Belkin P., Blanchard Ch.M., Humud C.E., Mix D.E.; Congressional Research Service. - Wash., 2015. - 27.04. - 42 p. - Mode of access: http://www.fas.org/sgp/crs/row/R44003.pdf (Дата обращения -09.11.2016).
Foreign fighters: An udated assessment of the flow of foreign fighters into Syria and Iraq / The Soufan Group. - N.Y., 2015. - 25 p. - Mode of access: http://soufangroup.com/wp-content/uploads/2015/12/TSG_ForeignFighters Update_FINAL3.pdf (Дата обращения - 09.11.2016).
Furat Mediа - рупор джихадистов на русском языке / РИА. - М., 2015. - 17.07. - Режим доступа: https://ria.ru/analytics/20150717/1134310785. html (Дата обращения - 09.11.2016).
Global terrorism index 2012 / Institute for economics and peace (IEP). -N.Y., 2012. - 55 p. - Mode of access: http://reliefweb.int/sites/reliefweb.int/ files/resources/2012-Global-Terrorism-Index-Report.pdf (Дата обращения -09.11.2016).
Global terrorism index 2015 / Institute for economics and peace (IEP). -N.Y., 2015. - 108 p. - Mode of access: http://economicsandpeace.org/wp-content/uploads/2015/11/2015-Global-Terrorism-Index-Report.pdf (Дата обращения - 09.11.2016).
Hembrey J. ISIS recruits: Radicalized young women motivated by ideology, sense of adventure // CBC News. - Toronto, 2015. - 27.02. - Mode of access: http: / / www.cbc.ca/news/isis-recruits-radicalized-young-women-moti vated-by-ideology-sense-of-adventure-1.2973691 (Дата обращения -09.11.2016).
Jourova V. Près de 6000 Européens sont partis faire le djihad / Interviewé par P. Gonzales // Le Figaro. - P., 2015. - 12.04. - Mode of access: http://www. lefigaro. fr/international/2015/04/12/01003-20150412ARTFIG001 28-vera-jourova-pres-de-6000-europeens-sont-partis-faire-le-djihad.php (Дата обращения - 09.11.2016).
Rapport: Pourquoi ces jeunes sont attirés par le jihad // Le Parisien. - P., 2014. - 17.11. - Mode of access: http://www.leparisien.fr/faits-divers/rapport-pourquoi-ces-jeunes-sont-attires-par-le-jihad-17-11-2014-4299381.php (Дата обращения - 09.11.2016).
The world's Muslims: Religion, politics and society / Pew research center. - Wash., 2013. - 226 p. - Mode of access: http://www.pewforum. org/ files/2013/04/worlds-muslims-religion-politics-society-full-report.pdf (Дата обращения - 09.11.2016).
Topping A., Halliday J. Who is Mohammed Emwazi? From shy, football-loving boy to Isis killer // The Guardian. - L., 2015. - 02.03. - Mode of access: https://www.theguardian.com/uk-news/2015/mar/02/ who-is-mohammed-emwazi-from-lovely-boy-to-islamic-state-executioner (Дата обращения -09.11.2016).
Zahid F., Khan M.I. Prospects for the Islamic State in Pakistan / Hudson Institute. - Wash., 2016. - 29.04. - Mode of access: http://www.hudson.org/ research/12453-prospects-of-the-islamic-state-in-pakistan (Дата обращения -09.11.2016).
Zenn J. Afghan and Syrian links to Central Asian jihadism // The Jamestown Foundation. - Wash., 2013. - 29.10. - Mode of access: https://james town.org/program/afghan-and-syrian-links-to-central-asian-jihadism (Дата обращения - 09.11.2016).
