CC BY
138
исследователей Сев.-Вост. гос. ун-та. - Магадан : Кордис, 2009. - Вып. XV-XVI. - С. 20-22.
15. Нарбут, Е.В. Роман Э.М. Ремарка «Искра жизни» : путь к читателю [Текст] / Е.В. Нарбут // Э.М. Ремарк и лагерная литература : Сб. статей / Сост., отв. ред., авт. предисл. Р.Р. Чайковский. -Магадан : Кордис, 2003. - С. 9-18.
16. Чайковский, Р.Р. Золото ремарковского слова (предисловие редактора) [Текст] / Р.Р. Чайковский //
О.М. Фадеева; Афоризмы Э.М. Ремарка : (опыт сопоставит. словаря нем.-рус. вариантов) / отв. ред. Р.Р. Чайковский. - Магадан : Кордис, 2000. - С. 3.
17. Чайковский, Р.Р. Нищета перевода, или Нужно ли переводчику элементарное филологическое образование [Текст] / Р.Р. Чайковский // Перевод и переводчики : науч. альманах кафедры нем. яз. Сев.
УДК 81.00 ББК 81.00
междунар. ун-та (г. Магадан). - Вып. 2: Э.М. Ремарк I гл. ред. Р.Р. Чайковский. - Магадан : Кордис, 2GG1. - С. 99-111.
18. Чернега, Е.В. Хронология переводов романов
Э.М. Ремарка на английский язык [Текст] I Е.В. Чернега II Перевод и переводчикиі Науч. альманах кафедры нем. яз. Сев.-Вост. гос. ун-та (г. Магадан). - Вып. 7 : Теория и история перевода I гл. ред. Р.Р. Чайковский. - Магадан : Кордис, 2G11. -С. 66-71.
19. Эпштейн, М. Ход времени. Все эссе [Текст] : в 2 т.
I М. Эпштейн. - Екатеринбург : У-Фактория, 2GG5.
- Т. 2. Из Америки. - С. 43-46.
2Q. Mason, E.C. Rilke, Europe, and the English-Speaking World [Text] I E.C. Mason. - London : The Syndics of the Cambridge University, 1961. - 257 p.
Ю.М. Малинович, М.В. Малинович
синтаксис как отражение ДИНАМИКИ МЫШЛЕНИЯ и языкового сознания в онтогенезе
В статье обсуждаются некоторые проблемы синтаксиса в ретроспективе и перспективе. В частности: прототип семантико-синтаксической структуры предложения; логическая последовательность событий и ситуаций в актуальных высказываниях говорящего субъекта. Синтаксис расматривается как отражение динамики мышления и языкового сознания в онтогенезе.
Ключевые слова: синтаксис; ретроспектива; перспектива; прототип; структура предложения; порядок слов; отражение; динамика; мышление; языковое сознание; онтогенез
УаШ. Malinovich, M.V Malinovich
syntax as the reflection of dynamics of thinking and verbal THINKING STRuCTuRE IN ONTOGENESIS
In the paper some problems of syntax are discussed in retrospective and perspective. In particular the questionable information on the prototype of semantic and syntactic structure of the sentence is given. The logical succession of the events and situations in the actual utteranses of the speaker is being argued. The authors examine syntax as the reflection of dynamics of thinking and verbal thinking structure in ontogenesis.
Key words: syntax; retrospective; perspective; prototype; sentense-structure; event; situation; reflection; dynamics; thinking; verbal thinking; ontogenesis
Лингвистика, подобно другим наукам, была и остается познавательной. Это относится и к синтаксису естественного языка, традицион-
ныи анализ которого восходит к трудам отечественных и зарубежных психологов, логиков, лингвистов и пересекается в атрибутах человека: психика, сознание, мышление, язык.
«Традиционная наука», как отметил в свое время С. Прист, «является редукционистской» [Прист, 2000, с. 279]. Это утверждение с пол-
ным на то основанием можно отнести и к традиционному синтаксису. В связи с этим специальному рассмотрению подлежат некоторые общие и частные вопросы не традиционного синтаксиса.
В классической грамматике многие аспекты синтаксической теории пранализирова-ны достаточно полно. Изучение же других осталось за рамками традиционного синтаксиса. Оказалось: синтаксис одновременно
конструктивен, функционален, семантичен и коммуникативен [Золотова, 1986]. Лингвистический анализ этих взаимодействующих координат в рамках одного предожения как категории вполне возможен. Категоризация синтаксиса, по свидетельству Е. Пельца [Пельц, 2001], - это идея, восходящая к трудам Э. Гуссерля. Данное обстоятельство имлици-рует необходимость обращения категорий к их семантико-синтаксическим прототипам.
В свете нетрадиционной теории синтаксиса - это новый ракурс обсуждения его проблем. В их числе и анализ объективно существующей взаимосвязи генезиса языка вообще, языкового сознания, мышления и теории синтаксиса в онтогенезе в часности.
Выявление прототипической основы семантико-синтаксической структуры предложения - это один из частных вопросов нетрадиционного синтаксиса. При этом необходимо отметить: проблема синтаксической реконструкции - одна из сложных и недостаточно полно освещенных в теории языка. В аспекте теории прототипа представление семантикосинтаксической структуры предложения как семиотического знака (семантика, синтакти-ка, прагматика) является инновационной составляющей современной лингвистики.
Рамки настоящей статьи не позволяют дать развернутую аргументацию некоторых обсуждаемых здесь положений. такая цель и не ставилась.
Объект представленных здесь рассуждений - попытка в первом приближении прона-лизировать динамику синтаксиса в объективно существующей взаимосвязи с сознанием, мышлением в ретроспективе и перспективе, что предполагает обращение к прототипической семантике.
Одним из первых, кто обратил внимание на проблемы взаимоотношения языка, мышления и сознания и роли знака в системе «язык-сознание», был С.Д. Кацнельсон. «Дело в том, - писал он, - что сознание невозможно без мышления, без процессов актуализации элементов сознания в интересах общественной практической деятельности и в интересах обогащения сознания и приумножения хранящихся в нем знаний. А мышление, в свою очередь, невозможно, по крайней мере в его важнейших проявлениях, без содействия языка» [Кацнельсон, 2001, с. 480].
Попытаемся выяснить эту взаимосвязь, руководствуясь следующими соображениями. Если существует тесная объективно существующая взаимосвязь между онтогенезом, филогенезом и глоттогенезом [Воронин, 1982, с. 135], то вполне логично прототипические структуры в синтаксисе выявить, обратившись к языку ребенка на самых ранних этапах овладения им языком, где связь когнитивной стратегии и вербальных коммуникативно значимых актов более чем очевидна. В качестве другого доказательства может быть принят следующий аргумент: «Язык так же древен, как и сознание; язык есть практическое, существующее и для других людей и лишь тем самым существующее также и для меня самого действительное сознание, и, подобно сознанию, язык возникает лишь из потребности, из настоятельной необходимости общения с другими людьми» [Маркс, т. 3, с. 29].
Приведенные выше, казалось бы совершенно различные аргументы, не являются теоретически несовместимыми. Они лишь дополняют друг друга.
Философы, продолжая этот аспект обсуждения проблемы языка и сознания в ретроспективе, отмечают два фактора, принципиально важных не только для философии в целом, но также и для теории познания и общей теории языка: «Просветленный ум прозревает симметрии, объемлет целостные предметы, обладающие более высоким статусом, нежели обычные предметы эмпирического изучения» [Автономова, 2001, с. 22]. И все это номинировалось слово-знаком.
Первоначально это были слово-знаки, в которых в сжатой еще логически не развернутой форме, заключалась вся информация. Объекты семиотики, как отметил академик Ю.С. Степанов, повсюду. «Но везде ее непосредственным предметом является информационная система, т. е. система, несущая информацию, и элементарное ядро такой системы - знаковая система. Каковы бы ни были такие системы - действуют ли они в обществе, в природе или человеке (его организме, мышлении и психике), - они предмет семиотики» [Степанов, 2001, с. 5]. Отметим: знаки были изначально экспонентами познания первыми людьми окружающего их мира.
Названные выше сущностные характеристики естественного языка отражают его пси-
хофизиологическую и социальную природу, что дает соответствующую ориентацию методологического порядка в направлении комплексного анализа языка вообще и синтаксиса в частности. Системный анализ предполагает учет взаимодействия языка, мышления, сознания и психики, а через отражательную способность последних - реальную или воображаемую действительность. таким образом, проблема субъекта и объекта познания получает трехстороннее взаимно детерминированное измерение, которое может быть прямонаправленным: от объективной реальности к психике человека, а через нее к языку и обратно направленным: от языка к психике индивида и через его психику к реальной действительности по принципу рефлекторного кольца в широком смысле этого слова. В этом суть восприятия мира человеком.
На анализе обратнонаправленной связи строится вся прагматика языка, в первую очередь, в аспекте выяснения так называемой его воздействующей силы. Следовательно, общефилософская проблема субъекта и объекта в лингвистике значительно усложняется, ибо здесь субъект выступает в двух функциях одновременно - как субъект и как и объект познания.
точкой отсчета познавательного процесса, как известно, явилась эмоция удивления и страха. И. Кант, анализируя эмоцию удивления с целью выявления связи двух или нескольких эмпирически гетерогенных законов в одном объединяющим их принципе, охарактеризовал ее следующим образом: «Удивление (замешательство от какой-то неожиданности) - это такое возбуждение чувства, которое сначала задерживает игру мысли, и потому бывает неприятным, но зато потом содействует приливу мыслей для неожиданных представлений и потому становится приятным...» [Кант, 1966, с. 507]. Эмоциональный знак чувства, в данном случае удивление, Кант рассматривает как самодавлеющую величину вне зависимости от прагматической целесообразности деятельности, в том числе и познавательной. Позволим себе утверждать: дело здесь не только и не столько в том, что эмоции тормозят естественную игру мысли (правильнее было бы сказать - активную мыслительную деятельность), а как раз наоборот: начало интенсивной познавательной деятельности направ-
лено на установление определенных свойств и качеств объекта и причинно-следственных отношений. Результатом этого является процесс порождения семантико-синтаксической структуры предложения, а также дискурса и текста, в которых он реально функционирует. Было бы неправомерно утверждать что выдвижение на первое место в предложении когнитивного компонента коммуникативно значимой информации связано только с эмоционально значимым миром человека. Эмоционально детерминированная препозиция того или иного семантически значимого компонента является лишь одним из частных случаев реализации когнитивной стратегии говорящего при помощи рематически-тематической организации порядка слов в европейских языках. Эта функция имеет семантически диффузный характер. Она позволяет реализовать эмоционально-экспрессивный смысл предложения и актуально значимое выделение семантически релевантных компонентов информации, содержащихся в нем.
Продолжим обсуждение проблемы генезиса мышления и сознания. Если язык также древен как и сознание, то правомерно обратиться к понятию их изоморфизма и подобия окружающего физического и ментального миров человека. Данное обстоятельство позволяет считать: в мышлении и сознании современного человека присутствуют на подсознательном уровне реликты его древнего состояния и восприятия мира. Психологи, исследуя вербальное, а особенно невербальное творчество человека, также отмечают присутствие в нем элементов прошлого бессознательного.
Установление и поиск протототипических структур в языке вообще, и в синтаксисе в частности в ретроспективе и перспективе, невозможен без обращения к речевой деятельности ребенка, эмоциональный мир которого формировался постепенно и изучен еще недостаточно.
Эмоционально-экспрессивные формы синтаксической системы языковой структуры -это тот случай, когда происходит постоянное воспроизведение и развитие генетически древних вербальных структур. Об этом однозначно свидетельствуют опыты по диссолюции сознания современного человека, проведенные Д.Л. Спиваком с целью установления генетически древних вербальных структур. Они
позволили установить, что подавление языковых средств происходит у большинства испытуемых по четкой схеме: развернутые синтаксически усложненные высказывания уступают по ходу диссолюции место простым и неполным предложениям. При углублении такого состояния испытуемые отвечали на вопрос экспериментатора словами-предложениями, т. е. словознаками (курсив наш - М.В., Ю.М.) эмоционально-оценочного содержания. Это однозначное свидетельство того, что на глубинных уровнях сознания и языка сохраняются исторически древние языковые структуры. В них соположение слов и интонация берут на себя преобладающее число синтаксических функций, и все уровни языковой структуры: от генетически древних до современных, работают синхронно [Спивак, 1986].
Взаимная детерминация синтаксиса и интонации структурирует смысл, в данном случае дискретный смысл эмоций человека. «Однако на этой синтаксической почве просодия стоит лишь одной ногой, выплясывая другой свой древний и примитивный биологический танец» [Болинджер, 1972, с. 229]. Этот древний биологический танец, надо полагать, восходит к тому древнему состоянию языка и психофизиологической организации человека, когда коммуникативная часть языка строилась преимущественно на просодике. В пользу последнего утверждения свидетельствует тот факт, что интонация является первым аспектом семантической структуры, усваиваемой ребенком.
В онтогенезе его речевой деятельности сначала оречевляется самый значительно информативный элемент ситуации, в терминологии Л.С. Выготского - психологическое сказуемое, а остальная часть - психологическое подлежащее только подразумевается. Здесь необходимо отметить, что экспериментальные исследования, проведенные в 30-е гг. прошлого столетия под руководством Л.С. Выготского, позволили установить взаимосвязь развития мышления и речи, что «.речевые структуры, усваиваемые ребенком, становятся основными структурами его мышления» [Выготский, 1956, с. 146]. «На первом этапе развития речи наблюдается психологический тип речи по принципу вычленения нового из данного» [Ахутина, 1988, с. 6]. При этом речь сопровождает указание, а потом заменяет его.
Для ребенка, как отмечает Ж. Делез, «первое приближние к языку» - это освоение его «как модели предшествующего», указывание «на целый мир всего, что уже есть .» Все это воздействует на него в качестве орудия именования и «требует от него вовлечения даже до того», когда он начинает по настоящему понимать. «Этому голосу определенным образом доступны все отношения организованного языка». Ребенок, в дальнейших рассуждениях Делеза, «денотирует или хороший объект как таковой, или, напротив, как интрое-цируемые объекты». Он кое-что «сигнифицирует» в своем сознании. Этим кое-что являются «все понятия и классы», структурирующие «область предсуществования» и манифестирующие «эмоциональные вариации целой личности (голос, который любит и успокаивает, упрекает и бранит, который сам жалуется на раны или исчезает и хранит молчание . это еще только пред-смысл...» [Делез, 1998, с. 255].
Анализируя процесс становления речи у ребенка, Е.И. Исенина приходит к следующему выводу: смысло-семантическая дословесная система средств коммуникации формируется у ребенка в процессе общения с матерью. Уже в первые полгода жизни он может выражать свои эмоциональные состояния к окружающему его миру посредством невербальных знаков, например, гуление, крики, гуканье, являющимися эмоциональной вокализацией. «Это общая социальная коммуникативнопредметная деятельность служит для выражения чувств, представлений об окружающем мире и о себе, соответствующих уровню общепсихического развития ребенка» [Исенина, 1986, с. 59]. Динамика постепенного формирования мышления и сознания ребенка идет в направлении от алиментарных эмоций к ментально значимым. Сравнивая рассуждения ж. Делеза и Е.И. Исениной, нетрудно заметить: они созвучны в том, что генезис мышления двухуровневый.
Философы языка подразделяют его (мышление) на первичное и вторичное. Первичное - не обязательно «отягощено» материей языковых знаков, потому что «мысль уже существует, живет и развивается самостоятельно, не стиснутая языковыми рамками(авербальноемышление)». Вторичное же мышление, по мнению лингвистов, - это
уровень «внутрен-ней речи» [Кривоносов, 2006, с. 302]. Двухуровневый статус мышления позволяет приблизиться и к проблеме синтаксиса, отражающего динамику мышления и языкового сознания, а также к проблемному вопросу о порядке слов в структуре высказывания и текста в целом. Эта теоретически значимая ситуация обсуждается длительное время специалистами по индоевропейским языкам. В 1891 г. Я. Вакерна-гелем [Wackemagel, 1891] была опубликована статья «Об одном законе индоевропейского порядка слов». В русскоязычном переводе К.Г. Красухина этот закон интерпретируется расширительно. Суть его заключается в следующем: безударные члены предложения (местоимения, союзы и частицы) стремятся на второе место в предложении, тогда как первый член предложения ударен [Красухин, 2005, с. 128, 134].
Насколько нам известно, в традиционном синтаксисе этот закон не обсуждался. Сама же проблема порядка слов присутствует во многих работах лингвистов [Мейе, 1911; Уоткинс, 1988; Дресслер, 1988; Пауль, 1956 и др.] как чисто линвистическая проблема без обращения к понятиям: языковое сознание, мышление, логика мышления и целый ряд других сопряженных с ними понятий, что характерно для традиционного языкознания. Фиксировались только изменения порядка слов в структуре предложения в направлении «объект -глагол» (OV) к структуре «глагол - объект» (УО). Препозиция первого (объект-глагол) -это не случайное явление. Оно есть отражение структуры языкового сознания в его динамике, когда первоначально фиксировались объекты онтологически более высокого статуса.
Синтактико-семантическая парадигма различных коммуникативно значимых типов предложений, например, германских языков, формировалась в течение длительного времени. Она есть результат исторического развития, в процессе которого не только определн-ная синтаксическая позиция, но также и другие - морфологические, лексические, интонационные характеристики - конституировали смысл предложения. И здесь мы вполне закономерно и совершенно объективно подошли к другой очень важной теоретической посылке объяснительной силы, имеющей место в си-
стеме порядка слов и его функций в исторической ретроспективе, а именно: к изменениям в синтаксисе предложения и сдвигам в порядке слов от структуры «объект-глагол» (OV) к структуре «глагол-объект» (VO).
В.П. Леман, анализируя изменения в структуре предложения после распада пртоиндоев-ропейского языка на диалекты, причину сдвига в порядке слов от типа OV к типу VO объясняет следствием развития субъектной характеристики у глагола в общеиндоевропейском языке позднего периода [Леман, 1988]. Динамика субъектных качеств у глагола происходила также и по линии дифференциции модальных значений, что следует из рассуждений В. Дресслера относительно реконструкции индоевропейского синтаксиса. «Начальное положение глагола», по его рассуждениям, предпочтительно в «древних индоевропейских языках при императиве, конъюнктиве, оптативе...» Это, как он дальше размышляет, относится к эмфатическим высказываниям и восклицаниям с начальной позицией глагола [Дресслер, 1988, с. 420].
Определенные закономерности выдвижения глагола на первое место отмечены Г. Паулем для ранних стадий развития синтаксиса немецкого языка.
«Die Anfangsstellung des Verb. gilt jetzt wie schon in der alteren Zeit fur die Satzfrage (Warst du schon in Berlin?), dann auch fur die aus der Satzfrage hervorgegangenen Konstruktionen (Bedingungssatz, Wunschsatz)» [Paul, 1956. S. 70].
Возвращаясь к обсуждению обозначенной нами проблемы, сделаем акцент: прояснение сознания наступает только тогда, когда мыслящее тело природы (термин картезианцев) поднимается с уровня простейших биологических ощущений и потребностей (в терминах Л.С. Выготского - алиментарных эмоций) [Выготский, 1984] до уровня осознания своего «Я» и знания путем предицирования. Оно первоначально заключалось в простейшем связывании ситуаций, детерминированных конкретными потребностями сохранения и дальнейшего существования. Это объективно предопределяло согласованность действий с себе подобными. Именно с предицирования начинаются муки мыслящей материи, способствовавшие отчуждению предметной деятельности и замене предметов слово-знаком
любой степени сложности как одной из ступеней абстрактного мышления. За ним следует тексто-знак. Таким образом осущестляется процесс речепорождения.
В сознании закрепляются противоположные понятия, отражающие положение дел в окружающем человека мире; фиксируются объекты онтологически более высокого и менее высокого статуса в их бинарной оппозиции типа «свет и тьма», «добро и зло», «любовь» и «ненависть», «жизнь и смерть». Это своего рода архетип-эталон первичного образа, постоянно извлекаемого из генетически наследованной памяти. Этот факт напрямую корреспондирует с тем, что фиксируется в сознании ребенка, когда превалируют элементы комфортабельной для него ситуации, например, ласковый голос матери. Это и является «сквозным» параметром всех психических процессов, взаимосвязанных с восприятием и памятью [Веккер, 1998].
В языковом сознании постепенно форми-рутся логическая закономерность событий с их причинно-следственной связью: Сверкнула молния и послышались раскаты грома (в структуре русского языкового сознания) и: Man sieht den Blitz, bevor man den Donner hort [Schmidt, 1962. S. 142]. Приведем еще ряд примеров из русского, немецкого и английского языков:
Приходили гости, пили, ели, дрались (М. Горький); ... und dann offnete sich leise die Tur und auf der Schwelle erschien ein Wanderer aus der Nacht (Unterm Zaun); He rose, crossed to the writing table, wrote out a cheque and handed it to the other man (A. Christie).
Следовательно, логика синтаксиса естественного языка непосредственно отражает разные формы и ступени познания в семантико-синтаксической структуре языковых единиц.
Продолжая проблему изоморфизма структуры внешнего мира и внутреннего ментального мира человека, отметим: его психофизиологическая составляющая дает веские основания психологам анализировать все проявления взаимодействия организма с окружающей средой.
Сознание человека с опорой на восприятие структурирует систему соотнесенных между собой категорий, отражающих внешний мир. В бинарно-оппозитивных сочетаниях синтак-
тика знаков подчинена семантике. Синтаксически «сильную» позицию занимает онтологически доминирующее понятие. Союз «и» является коннектором, объединяющим два начала в их семантически значимой мерной позиции, где маркером «сильной» позиции является именование объектов более высокого онтологического статуса. Такая постоянно повторяющаяся в языковой практике закономерность является свидетельством генетически унаследованной первоначально на бессознательном уровне информации о целостности мира и его сохранениия. Это специфический семантико-синтаксический архетип. В нем отражено не только мифологическое и поэтическое восприятие мира, но также и восприятие его целостности в сознании и мышлении человека.
Суть когнитивной стратегии состоит в том, что в центре внимания говорящего оказываются объекты или события, привлекшие его внимание какими-то свойствами или качествами. Здесь уместно вспомнить о первичной эмоции удивления как точки отсчета незнания. Эмоция удивления, страха явилась первой интеллектуальной эмоцией говорящего, что связано в первую очередь с когнитивной стратегией говорящего. Если первоначально однословное высказывание, сопровождаемое жестом, представляло собой и номинацию и предикацию одновременно, то в дальнейшем эта когнитивная стратегия также определяет порядок следования компонентов в предложении, в результате чего усложнаяет-ся семантико-синтаксическая структура предложения в направлении от семантически и синтаксически автономного слова, функционирующего первоначально на уровне предложения, к многословному предложению. Жест, другими словами знак, заменяется дейктиче-ски ориентированными классами слов, среди которых доминирует когнитивно нагруженное дейктическое местоимение «это» (русский язык), das (немецкий язык), it, this - that, these - those (английский язык).
Синтаксис естественного языка, таким образом, постоянно вступает в конфликт с ико-ническими нормами. Это свидетельствует не об их нарушении, а о том, что они несовершенны. Конфликт состоит здесь в том, что синтаксис естественного языка, как это не парадоксально, более консервативен. Отра-
жая нормы современного языка, он соединяет в себе два диалектически противоречивых свойства - быть одновременно и источником инноваций, и хранителем более древних состояний языка.
Библиографический список
1. Автономова, Н.С. Актуальное прошлое : структурализм и евразийство [Текст] / Н.С. Автономова // Структура и целостность : Об интеллектуальных истоках структурализма в Центральной и Восточной Европе. 1920-1930-е гг. / П. Серио; авториз. пер. с франц. Н.А. Автономовой. - М. : Языки славянской культуры, 2001. - С. 9-29.
2. Ахутина, Т.В. Семантический синтаксис и ориентация на порядок слов в онтогенезе [Текст] / Т.В. Ахутина, Б.М. Величковский., В. Кемпе // Семантика речевой деятельности (на материале онтогенеза) : сб. - М. : Ин-т языкозн. АН СССР, 1988.
- С. 5-19.
3. Болинджер, Д. Интонация как универсалия [Текст] / Д. Болинджер // Принципы типологического анализа языков различного строя. - М. : Наука, 1972.
- С. 214-230.
4. Веккер, Л.М Психика и реальность: единая теория психических процессов [Текст] / Л.М. Веккер.
- М. : Смысл, 1998. - 685 с.
5. Воронин, С.В. Основы фоносемантики [Текст] / С.В. Воронин. - Л. : Изд-во Ленингр. ун-та, 1982.
- 239 с.
6. Выготский, Л.С. Избранные психологические исследования. Мышление и речь. Проблемы психологического развития ребенка [Текст] / Л.С. Выготский - М. : Изд-во Академии педагогических наук РСФСР. 1956. - 517 с.
7. Выготский, Л.С. Учение об эмоциях. Историкопсихологическое исследование [Текст] / Л.С. Выготский // Собрание сочинений. - М. : Педагогика, 1984. - Т. 6. Научное наследство.- 397 с.
8. Делез, Ж. Логика смысла : ТЪеайит рЫ^орЫсит [Текст] / Ж. Делез; пер. с фр. М. Фуко.- М., Екатеринбург : Раритет, Деловая книга, 1988. - 480 с.
9. Дресслер, В. К вопросу о реконструкции индоевропейского синтаксиса [Текст] / В. Дресслер // Новое в зарубежной лингвистике / пер. с нем. В.А. Матвиенко и Л.И. Щеголевой. - М. : Прогресс, 1988.
- Вып. 21. Новое в современной индоевропеистике. - С. 409-432.
10. Золотова, Г.А. О перспективах синтаксических исследований [Текст] / Г. А. Золотова. - М. : АН СССР Сер. лит. и яз., 1986. - Т. 45. № 6. - С. 500-514.
УДК 81.00 ББК 81.00
11. Исенина, Е.И. Дословный период развития речи у детей [Текст] I Е.И. Исенина. - Cаратов : Изд. Саратовского ун-та, 1986. - 161 с.
12. Кант, И. Сочинения [Текст] I И. Кант. - М. : Мысль, 1966. - Т. 6. - 744 с.
13. Красухин, К.Г. Очерки по реконструкции индоевропейского синтаксиса [Текст] I К.Г. Красухин. -М. : Наука, 2GG5. - 239 с.
14. Кривоносов, А.Т. Мышление. Язык и крушение мифов о «Лингвистической относительности», «языковой картине мира» и «марксистско-ленинском языкознании» [Текст] I А.Т. Кривоносов. - М.-Нью-Йорк, 2GG6. - 82G с.
15. Малинович, М.В. Логика событий и логика синтаксиса [Текст] I М.В. Малинович, Ю.М. Малинович
II Вопросы грамматической и лексической типологии. Проблемы преподавания иностранных языков в высшей и средней школе і материалы между-нар. конф. «21-е Дульзоновские чтения» (Часть II).
- Томск, 1998. - С. 76-81.
16. Малинович, Ю.М. Функционально-семантические категории бинарной оппозиции (лингвофилософский очерк) [Текст] I Ю.М. Малинович II Текстовая реализация функционально-семантических категорий и полей. - Ростов нУД. : ИПО ПИ ЮФУ, 2G11.
- С. 5G-69.
17. Маркс, К. Немецкая идеология [Текст] : Соч. I К. Маркс, Ф. Энгельс. - 2-е изд. - Т. 3. - 544 с.
18. Мейе, А. Введение в сравнительное изучение индоевропейских языков [Текст] I А. Мейе, Пер. Д. Ку-дрявского. - М.; Л. : Соцэкгиз, 1938. - 5G9 с.
19. Пельц, Е. Семиотика и логика [Текст] I Е. Пельц II Семиотика : Антология I сост. Ю.С. Степанов. - 2-е изд., испр. и доп. - М.-Екатеринбург : Академический Проект; Деловая книга, 2GG1. - С. 151-164.
2Q. Прист, С. Теория Сознания [Текст] I С. Прист; пер. с анг. А.Ф. Грязнова. - М. : Идея-Пресс, Дом интеллектуальной книги, 2GGG. - 288 с.
21. Спивак, Д.Л. Лингвистика измененных состояний сознания [Текст] I Д.Л. Спивак. - Л. : Наука, 1986.
- 91 с.
22. Степанов, Ю.С. Вводная статья. В мире семиотики [Текст] / Ю.С. Степанов // Cемиотика : Антология I сост. Ю.С. Степанов. - 2-е изд., испр. и доп. -М.-Екатеринбург : Академический Проект; Деловая книга, 2GG1. - С. 5-41.
23. Уоткинс, К. Аспекты индоевропейской поэтики [Текст] / К. Уоткинс I пер. с англ. Е.И. Ветровой II Новое в зарубежной лингвистике. - М. : Прогресс, 1988. - Вып. 21. Новое в современной индоевропеистике. - С. 451-472.
М.В. Малинович, Ю.М. Малинович
универсальные смыслы и категории В ЯЗЫКЕ: классические традиции. современность. перспективы
В статье рассматриваются теоретические основания в изучении проблемы универсальных смыслов и фундаментальных категорий в естественном языке. Данная проблематичная
