CC BY
21
ФИЛОЛОГИЯ
З.Р. Аглеева
СИНТАКСИЧЕСКАЯ ИДИОМАТИКА КАК КОГНИТИВНО-СЕМАНТИЧЕСКАЯ ПРОБЛЕМА
Несмотря на значительность междисциплинарного потенциала когнитив ной науки, речемыслительные механизмы формирования языковой семантики все еще относятся к разряду до конца не разгаданных тайн. Среди многих причин тому - односторонний подход к решению столь актуальной для лин-гвокогнитивистики проблемы, поскольку в настоящее время преобладает лексикоцентрический принцип ее решения. Основные усилия когнитивных лингвистов направлены по линии «слово ^ концепт». Согласно же нашей точке зрения, столь масштабная проблема требует многоаспектного рассмотрения. Прежде всего, в зоне активного интереса должны оказаться единицы фраземики и грамматики: первые - в силу своего экспрессивно-оценочного статуса, вторые - как единицы построения когнитивных структур, важнейшими из которых являются концепты, формирующие национальную специфику концептосферы того или иного языка. Оба выделенных акцента в речемыслительной деятельности человека фокусируют в себе так называемые сложные концепты межуровневой репрезентации: средствами лексики, фраземики и синтаксиса. Без такого подхода языковая картина мира, о которой так много сегодня пишут, оказывается, к сожалению, лишь мозаичным отражением действительности.
Предметом нашего исследования являются иди-оматизированные синтаксические структуры, объективирующие сложные концепты фреймового типа, под которыми понимается мыслительный образ типовой денотативной ситуации достаточно широкого структурного диапазона: по горизонтальной оси - от обобщённых наглядных образов до логических понятий; по оси вертикальной - от эксплицитных поверхностных значений до выражения «невидимых» глубинных смыслов [1, с. 228].
В основе фразеологического решения проблем когнитивного синтаксиса лежит понятие синтаксического концепта, впервые введенное в нашу науку Г.А. Волохиной и З.Д. Поповой [3]. Исходной точкой его интерпретации служит теория про-
позиций, в которой мы различаем пропозиции переменные и типовые. Типовые пропозиции сообщают наиболее частотные ситуации, встречающиеся в когнитивном и коммуникативном опыте народа. «Типовые пропозиции, получившие закрепление в устойчивой структурной схеме, мы называем синтаксическими концептами. Структурные схемы простого предложения, наработанные говорящими для означивания синтаксических концептов, образуют синтаксическую систему конкретного языка, причем организуется эта система отношениями между синтаксическими концептами [3, с. 27]. Структурной схемой простого предложения (СС1 II I) является языковой знак, означаемым которого выступает типовая пропозиция в качестве некоего мыслительного конструкта номинируемой предложением обобщенной ситуации как фрагмента окружающего нас мира -внешнего или внутреннего, а означающим являются субъектив и предикатив в своих синтаксических позициях. Рассматривая соотношение позиционных схем и типовых пропозиций, следует отметить ограниченность последних. Структурные схемы простого предложения и представленные в них типовые пропозиции анализируются во многих работах, хотя далеко не во всех используется термин «синтаксический концепт» (Г.И. Володина, Е.Л. Козьмина, Н.А. Пешехонова и др.). Одно из основных положений, на котором основано понимание ССПП, состоит в утверждении, что «структурную схему простого предложения организуют не только подлежащее и сказуемое». Одна из целей введения нового понятия сформулирована З.Д. Поповой: «преодолеть традиционный, школьный подход к анализу членов предложения и научиться распознавать субъективы и предикативы в таких, например, схемах, как нам везет, ветром распахнуло окно...» [3]. Важным шагом для такого преодоления было выделение Г.А. Золотовой изосемичных лексических и синтаксических средств, репрезентирующих синтаксические концепты в рамках ССПП, и неизосемичных, являющихся отклонением от нормы и нередко ведущих
50
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 7, 2006
© З.Р. Аглеева, 2006
к созданию новых ССПП [5]. Исходным моментом для нашего исследования является составление реестра идиоматизированных синтаксических концептов. Для этого целесообразно отталкиваться от установленных в русском синтаксисе структурных схем простого предложения. Сколько их в русском языке? По данным Б.Ю. Норманна, в зависимости от уровня обобщения русисты выделяют от 5-6 до 50-60 структурных схем простого предложения1.
При выделении семантических моделей фра-зеологизированных предложений нами учитывается когнитивно-семантическая структура пропозиции и категориально-лексическая семантика глаголов-предикатов, поскольку главным компонентом семантической модели, соотносимым с ситуацией, является предикат: «Семантическая модель в этом случае - горизонтальная развернутая структура типового содержания предложения, состоящая из компонентов, связанных типовыми отношениями. Эти компоненты также иерархически организованы: вершина - предикат, чаще всего глагол-предикат, а уточняют его актанты» [8, с. 13]. Образцом такого подхода к анализу синтаксического концепта может служить монография В.И. Казариной [6], где подробно описывается один концепт «физиологическое и психологическое состояние одушевленного существа», определяются в качестве его знака специализированные и неспециализированные ССПП. Выделяются следующие структурные схемы простого предложения, представляющие названный синтаксический концепт: «кому есть каково»; «кому есть жалко кого / что»; «кому (не) делается как»; «кому (не) быть в каком состоянии»; «кому (не) следует быть в каком состоянии»; «кому не следует бояться чего»; «кому (не) следует быть каким»; «кому быть в каком настроении»; «кому саднит что»; «у кого есть каково в какой части тела»; «у кого давит что»; «у кого какое состояние в какой части тела»; «у кого в каком состоянии что»; «у кого охватило каким состоянием что»; «кого знобит»; «кого охватило каким состоянием»; «кого тянет куда откуда»; «с кем есть каково»; «кто боится кого / чего»; «кто убивается из-за кого / из-за чего»; «кто беспокоится насчет чего»; «кто в каком состоянии от чего»; «кто радуется кому / чему»; «кто тоскует по кому / по чему»; «кто злится на кого / на что»; «кто беспокоится за кого / за что»; «кто гордится кем / чем»; «кто робеет перед кем»; «кто мучится с кем / с чем»; «кто убивается над кем»;
«кто беспокоится о ком / о чем»; «кто мается по ком». Анализ каждой ССПП (за редким исключением) идет по схеме: представление ССПП, ее формирование, предложенческие и структурно-семантические модификации, усложнение позиционной схемы высказывания, основанного на анализируемой структурной схеме. В отдельных случаях прослеживаются пути обогащения типовых пропозиций дополнительными смыслами (например, «кто тоскует по кому / по чему»), подвергается разбору лексическое наполнение ССПП (например, «кого охватило каким состоянием»; «кому (не) делается как»; «кого тянет куда откуда» и т.д.), оцениваются речевые модификации ССПП (например, «кто тоскует по кому / по чему»). В том же ракурсе исследуются и неспециализированные ССПП, используемые для выражения синтаксических концептов («субъект создает нечто», «субъект информирует некоторое лицо о каком-то событии»). Без выделение специализированных и неспециализированных ССПП, разумеется, не обойтись при установлении идиоматизированных синтаксических концептов. Однако для фразеолога также важно осмыслить и этноязыковую значимость синтаксического концепта. Анализ средств вербализации различных концептов и их соотнесенности с соответствующими лексико-семантическими полями убеждает в том, что даже в языках разных групп наряду с дивергентными явлениями встречается большое количество явлений конвергентных, несмотря на ярко выраженную национальную специфику синтаксических концептов, отражающую ценностно-смысловые приоритеты носителей данного языка и формирующую этнокультурное содержание их картины мира. «При том, что все народы под одним солнцем и луной и почти одинаковым небом ходят, вовлечены в единый мировой исторический процесс (и этот покров, крыша их объединяет и приравнивает друг другу), они ходят по разной земле и разный быт и историю имеют, - то есть, из разной почвы вырастают. А отсюда ценностные смыслы, общие для всех народов (жизнь, хлеб, свет, дом, семья, слово, стихотворение и т.д.), в разных комбинациях создают уникальные для той или иной лингвокультуры синтаксические концепты. Эта особая структура общих для всех народов ценностных элементов (они понимаются по-разному, имеют свой акцент) как раз и составляет национальный образ мира, или его упрощенную модель» [4, с. 46-47]. Карти-
ФИЛОЛОГИЯ
З.Р. Аглеева
на мира любого сообщества в целом организовывается языком как средством воплощения культурных установок, эталонов, символов и т.п. В таком картировании действительности трудно переоценить роль синтаксических концептов. Так, славянские языки разграничивают синтаксические концепты бытия объекта и небытия объекта при помощи структурных схем кто / что есть где и кого / чего нет где. В отдельных тюркских языках, в частности татарском, этот концепт разграничивается только на лексическом уровне с помощью лексем есть и нет: (Улмэктэптэ- букв. Он в школе и Ул мэктэптэ юк - букв. Он в школе нет; Балык елгада бар - букв. Рыба в реке есть и Балык елгада юк - букв. Рыба в реке нет).
С точки зрения референтной концепции предложения возможно использование ССПП и для передачи семантической структуры сложного предложения, когда в идентичных синтаксических позициях могут оказаться как синтаксемы и предикативные единицы, так и синтаксические илиомы. Занять предикативным единицам и фра-зеологизированным конструкциям определенную синтаксическую позицию позволяет прежде всего валентность глагольной лексемы. Поэтому, справедливо уделяя большое внимание лексическим средствам вербализации синтаксических концептов, нельзя забывать и о возможности манифестации синтаксических концептов идиомати-зированными конструкциями. Особенно важно это учитывать, если речь идет о дивергентных явлениях (в частности, при лакунарных синтаксических концептах в том или ином языке). «Несомненно, что наличие фразеосхем и идиоматических структур усложняет устройство синтаксических полей концептов за счет их взаимодействия еще в плане выражения» [3, с. 171].
Конечно, идиоматизированные конструкции не могут претендовать на центральное место в вербализации того или иного синтаксического концепта, но на периферии русского синтаксиса, где обычно располагаются модификации основной структуры и где происходит перекрещивание концептов, роль этих структур значительна. Так, пропозиция концепта «Самостоятельное перемещение агенса» имеет пять смыслов: агенс -перемещение - пространственные ориентиры (локативы): исходный пункт - конечный пункт -трасса перемещения, но может быть представлена и трехпозиционной схемой описаний перемещения, которая наиболее адекватно передается
на лексическом уровне, когда как высшая степень точности возможно употребление Nomina locia, уточняющих наречий, указательных местоимений, количественно-именных сочетаний. Однако когда речь идет о приблизительности, о неточности цели перемещения, пространственных ориентиров, вполне уместны фразеологизированные конструкции. Когда имеется в виду компонент направление, взаимозаменяемы синтаксические идиомы куда глаза глядят, куда ноги несут, куда попало и устаревшее куда очи несут, созданные по одной модели и частотные в разговорной речи и в фольклорном дискурсе: идти, двигаться, не выбирая пути, без особого направления, куда попало' и претерпевшие одинаковую трансформацию: бежать надо куда попало [Отслушал Еме-льян речи царские, повернулся, пошел домой. «Ну, думает, пришел мой конец теперь». Пришел домой к жене и говорит: - Ну, - говорит, - собирайся, жена: бежать надо куда попало, а то ни за что пропадем. (Толстой Л. Работник Емельян и пустой барабан)]; еду - куда глаза глядят [Не помню, как меня везли первую станцию. Слуга приятеля моего, рассказав все происшедшее, простился со мною, а я теперь еду, по пословице -куда глаза глядят. (Радищев А. Путешествие из Петербурга в Москву). Говоря о неизвестном или неопределенном месте пребывания, часто употребляем конструкции где попало, где бог пошлет: (1) перезимуем где бог пошлет [Рябов нахмурился и насмешливо ответил: - Килевой корабль дело доброе, да не для всякой работы. На килевом по нашему следу за плоскодонкой не вдруг пойдешь. Килевой корабль особую гавань требует, а мы от взводня везде укроемся и перезимуем где бог пошлет (Герман Ю. Россия молодая)]; (2) бежать надо куда попало [Отслушал Емельян речи царские, повернулся, пошел домой. «Ну, думает, пришел мой конец теперь». Пришел домой к жене и говорит: - Ну, - говорит, - собирайся, жена: бежать надо куда попало, а то ни за что пропадем (Толстой Л. Работник Емельян и пустой барабан)]; еду - куда глаза глядят [Не помню, как меня везли первую станцию. Слуга приятеля моего, рассказав все происшедшее, простился со мною, а я теперь еду, по пословице - куда глаза глядят (Радищев А. Путешествие из Петербурга в Москву)]. Локальный компонент структурной схемы может быть представлен и ФЕ каким ветром занесло? (кого куда] в значении при каких обстоятельствах
52
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 7, 2006
объект оказался в этом месте. И.В. Захарченко дает семантизацию фразеологизма, включая и сведения, отображающие знание об общем контексте речи: «Имеется в виду удивление говорящего, причиной которого стали неожиданная встреча с лицом или группой лиц [У] или их неожиданное появление в каком-л. месте [Ъ], которое часто считается отдаленным, мало и редко посещаемым. Словарная статья включает и формулу, подсказывающую, какой лексико-синтакси-ческий состав ФЕ как микротекста может быть развернут в тексте: Каким ветром занесло" [У-а в Ъ] ? [2, с. 318]. Синтаксические идиомы, таким образом, могут быть взаимозаменяемы. Таковыми являются, например, синтаксические идиомы куда глаза глядят, куда ноги несут, куда попало и устаревшее куда очи несут. Созданы они по одной модели, достаточно частотны в разговорном и фольклорном дискурсе: идти, двигаться, не выбирая пути, без особого направления, куда попало" и претерпевшие одинаковую трансформацию. Компоненты направление и место могут вербализоваться и ФЕ куда Макар телят не гонял, куда ворон костей не заносил, где Макар телят не пас. Идиомы эти частотны и в других славянских языках. Так, в белорусском они представлены вариантными и синонимичными синтаксическими идиомами; ср.: Дзе зязюлi не кукуюць; Дзе камар козы пасе; Дзе саболi пас-вяць; Дзе чортхамуты не вешае и т.п.
Достаточно полно описаны в работах последних лет иконичные и изосемичные позиционные и структурные схемы. Неиконичные и не-изосемичные схемы не рассмотрены в системе, хотя именно они являются наиболее сложными для восприятия представителями других языков: без необходимых комментариев сложно уяснить модификацию указанного выше концепта в приведенном контексте: Леонид. Я говорю: поедем на островок. Надя (прилегая). Ах, да куда вам угодно!Хоть на край света! Только бы с вами... Ведите куда хотите. Леонид. Надя, ты такая добрая, такая миленькая, что мне кажется, я заплачу, глядя на тебя. (Подходят к лодке.) Прощай, Лиза. (Островский А. Воспитанница). Сложности вызывает и тот факт, что, помимо основных значений, указанных в толковых словарях различного типа, фразеологизированные конструкции очень часто употребляются в индивидуально-авторском значении, что создает дополнительные трудности для восприятия текста, так как сна-
чала приходится преодолевать пересечение лексических компонентов синтаксической идиомы, а затем и смену синтаксических концептов. Так, если приводимая ниже цитата из комедии Н.В. Гоголя точно соответствует указанному во фразеологическом словаре значению «о совершенно непристойном, безобразном поведении»: Умный человек - или пьяница, или рожу такую состроит, что хоть святых выноси (Гоголь Н. Ревизор), то употребление этой ФЕ в предложении Тут пошел такой в башенке пляс, хоть образа выноси из дому (Ремезов А. Зайка) представляет собой наложение значений. А в двух последующих предложениях (в иной синтаксической позиции) эта же синтаксическая идиома уже употребляется в ином значении: Ох, и тошно жить нынче на Руси -На Святой Руси - хоть святых выноси! Шилом бреемся, дымом греемся, Лишь на Бога мы и надеемся, Да только наш Господь - иже в небеси, А на Святой Руси - хоть святых выноси! (Не-стеренко Ю. Плач скомороха); - Вот-вот, сам запутался и меня пытаешься запутать, - проворчал аптекарь. - Умные все стали, хоть святых выноси (Саломатин А. Рыцарь сновидений).
Наблюдения над становлением и функционированием фразеологизированных конструкций, над их семантикой убеждают в особой значимости этих единиц для когнитивного синтаксиса и необходимости разностороннего анализа их как одного из средств репрезентации синтаксических концептов.
Примечание
1 Выявлением семантических моделей предложений, описанием компонентов базовых семантических моделей занимается и проблемная группа «Русский глагол» кафедры современного русского языка Уральского государственного университета, разработавшая проспект «Семантические модели русских глагольных предложений: экспериментальный синтаксический словарь» (общая редакция Л.Г. Бабенко).
Библиографический список
1. Алефиренко Н. Ф. Язык, познание и культура. - Волгоград: Перемена, 2006.
2. Большой фразеологический словарь русского языка. Значение. Употребление. Культурологический комментарий / Отв. ред. В.Н. Телия. - М., 2006.
3. ВолохинаГ.А., ПоповаЗ.Д. Синтаксические концепты русского простого предложения. - Воронеж, 1999.
ФИЛОЛОГИЯ
Л.Н. Ваулина
4. Гачев Г. Национальные образы мира. -М., 1988.
5. Золотова Г.А. Коммуникативные аспекты русского синтаксиса. - М., 1982.
6. Казарина В.И. Синтаксический концепт «состояние» в современном русском языке. - Елец, 2002.
7. ПешехоноваН.А. Особенности структурной
схемой «Кому надо созидать что» // Русский синтаксис в лингвистике третьего тысячелетия. - Воронеж, 2006. - С. 276-218.
8. Семантические модели русских глагольных предложений: экспериментальный синтаксический словарь / Под ред. Л.Г. Бабенко. - Екатеринбург, 1998.
Л.Н. Ваулина
МОДАЛЬНЫЕ ХАРАКТЕРИСТИКИ МЕЖКУЛЬТУРНОЙ КОММУНИКАЦИИ
Преамбула. Теоретические и практические вопросы межкультурной коммуникации приобретают все большую значимость в связи с возрастанием количества ситуаций межкультурного общения в современном мире. Коммуниканты кодируют и декодируют множество субъективных смыслов, обусловленных как их индивидуальностью, так и родной лингвокультурой. В статье ставится вопрос об актуальности разработки семантической концепции субъективной модальности и изучении ее прагматических аспектов для межкультурной коммуникации.
Расширение международных контактов, миграционные процессы вызывают в последние годы теоретический и практический интерес к проблемам межкультурной коммуникации. Межкультурные исследования проводятся в области культурологии, психологии, педагогики, социологии, лингвистики.
В настоящее время термин «межкультурная коммуникация» употребляется для обозначения:
- процесса общения и взаимодействия между людьми и группами, относящимися к различным лингвокультурам;
- науки, разрабатывающей, обосновывающей и внедряющей комплекс мер, позволяющей осознать происходящее при столкновении с инокуль-турными проявлениями и разрешать возникающие межкультурные недоразумения и конфликты;
- учебную дисциплину, направленную на формирование практических навыков и умений в общении с носителями иных лингвокультур.
Для данной статьи представляет интерес, в первую очередь, роль субъективной модальности в процессе взаимопонимания и взаимодействия партнеров по коммуникации, являющихся носителями различных лингвокультур. Этот вопрос в настоящее время практически не разработан. Но он представляет интерес, так как выражение средств субъективной модальности в ее широком понимании может способствовать, с одной стороны, дальнейшему развитию теории «модальной личности», в соответствии с которой предпринимается попытка выделения определен-
ного психологического склада личности, характерной для того или иного общества и обусловливающего поведенческие особенности его членов [11, с. 8; 15, с. 61]. С другой стороны, это позволило бы в рамках межкультурной коммуникации как учебной дисциплины и на межкультурных тренингах наряду с культурной сенсибилизацией способствовать формированию качеств личности, необходимых для конструктивного межкультурного взаимодействия, а также выявлять те качества, которые могут вести к межкультурным недоразумениям и конфликтам.
Понятие «модальность» играет важную роль в философии, логике и лингвистике.
В философии феномен модальности впервые (без введения термина) описывается Аристотелем, различающим такие категории, как «возможно», «невозможно», «случайно», необходимо». Они получили дальнейшее развитие среди его учеников и средневековых схоластов.
Особенно часто понятие «модальность» в философской литературе и в логике употребляется в связи с дискуссией о предложенном Кантом учении о «модальности суждения». По Канту, модальность является выражением отношения всего суждения к возможности познания. Он разделяет суждения на ассерторические (суждения действительности), аподиктические (суждения необходимости) и проблематические (суждения возможности) [21, с. 14; 17, с. 381]. Теория Канта лежит в основе описания свойств модальности в современной модальной логике.
54
Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова ♦ № 7, 2006
© Л.Н. Ваулина, 2006
