CC BY
34
3. Р. Аглеева. Проблемы репрезентации синтаксических концептов в разноструктурных языках
Дискурсивный анализ. Концепт
УДК 81'367
3. Р. Аглеева
ПРОБЛЕМЫ РЕПРЕЗЕНТАЦИИ СИНТАКСИЧЕСКИХ КОНЦЕПТОВ В РАЗНОСТРУКТУРНЫХ ЯЗЫКАХ
В статье отмечается тождество основных структурных схем, представляющих базовые синтаксические концепты, в разноструктурных языках. Обращается внимание на наличие различий в системе структурных схем, репрезентирующих синтаксические концепты в татарском языке.
The article deals with the identity of fundamental structural schemes which are the basic syntactic concepts in the languages of different structure. We paid attention to points of difference in the system of structural schemes representing syntactic concepts in Tatar.
Ключевые слова: вербализация, средства репрезентации, синтаксические концепты, структурные схемы, синтаксические позиции, разноструктурные языки.
Keywords: verbalization, means of representation, syntactic concepts, structural schemes, syntactic positions, languages of different structure.
Как известно, любая информация, получаемая человеком извне, поступает в виде концептов, вербализующихся разными языковыми средствами, в том числе синтаксическими. Название «синтаксические концепты» достаточно условно. Так именуют обычные концепты, репрезентируемые синтаксическими структурами. Синтаксические концепты необходимы для того, чтобы представить естественным языковым кодом схематические отношения языка мысли, а затем уже с помощью синтаксических средств репрезентировать знания. Особая роль синтаксических концептов выявлена 3. Д. Поповой и И. А. Стер-ниным в монографии «Очерки по когнитивной лингвистике»: «Без синтаксических концептов семантическое пространство языка существовать не может, ибо знание набора концептов без знания видов отношений между ними лишает такое пространство жизни и движения» [1]. Эта работа была написана уже после выхода в свет монографии Г. А. Волохиной и 3. Д. Поповой «Синтаксические концепты русского простого предложения» [2], где были представлены базовые синтаксические концепты и структурные схемы простого предложения. Монография [3] стала толчком к изучению синтаксически репрезентируемых концептов. 3. Д. Поповой и И. А. Стер-ниным были предложены приёмы выявления син-
© Аглеева 3. Р., 2009
таксических концептов: (а) выделение устойчивых последовательностей словоформ субъектива и предикатива с их обязательными сопроводителями, (б) установление типовой пропозиции структурной схемы простого предложения (ССПП), (в) анализ варьирования лексем в составе высказываний с общей структурной схемой. Такого рода варьирование ведёт к расщеплению структурной схемы и формированию новых синтаксических концептов, семантики словоформ в рамках высказывания. Сопоставление синтаксических концептов разноструктурных языков (в нашем случае русского и татарского) позволяет сделать определённые выводы о наличии и функционировании в естественном языке структурных схем, репрезентирующих базовые концепты-универсалии.
Обратим внимание на важную для нас мысль 3. Д. Поповой: «ССПП чётко обозначает свой синтаксический концепт (типовую пропозицию) в том случае, когда входящие в неё словоформы употреблены в своём прямом значении. Но словоформы могут быть употреблены и в переносных значениях, и тогда выражение синтаксического концепта затемняется» [4]. Автор пишет о «затемнении» синтаксического концепта в случаях, когда субъектив и предикатив употреблены в переносном значении, это касается и синтаксических схем неиндоевропейских языков. Приведём две конструкции, в составе которых функционируют глаголы-полисеманты: Йорт яна (Дом горит) и Кызым яна (Моя дочь (вся) горит). Несмотря на внешнюю идентичность предикативов (яна), мы имеем дело с абсолютно разными синтаксическими концептами: если в первом случае концепт представляет ментальную репрезентацию отношений между субъектом действия и предикатом, то во втором случае это концепт «состояние» (физическое или физиологическое), представляющий типовую пропозицию «субъект претерпевает состояние». ССПП, репрезентирующая этот концепт, может быть как двухкомпонентной, так и трёхкомпонентной, когда хотят уточнить продолжительность этого состояния. Четырёхкомпонентна она в том случае, если необходимо выяснить причину указанного состояния. Особую роль в существовании и развитии данного синтаксического концепта играет предикативный центр, воплощённый в структурной синтаксической схеме предикативом, причём ССПП позволяет включить в качестве предикатива прилагательное, причастие и т. д. Валентность глагола гореть - яну (перен.), доминирующего в данной семантической ситуации, предполагает в качестве необходимого только один
актант: субъект (кто горит?). Один и тот же актант может допускать различные варианты лексического или фразеологического наполнения. Субъект в русском языке может быть вербализован любым одушевлённым или неодушевлённым именем существительным (горит лобик, лицо), субстантивированным прилагательным (больной), местоимением. В татарском же языке в силу особенностей падежной системы - начальным падежом или, как в данном контексте, притяжательной формой. За счёт этого возникает своего рода парадоксальное явление: при наличии двух словоформ (кызым яна) перевод на русский язык осуществляется тремя: моя дочь горит.
Активная инвариантная форма второго синтаксического концепта может быть представлена разным количеством позиций, хотя информационно достаточна и двухпозиционная структура. Наиболее частотное число компонентов в вариантах ССПП - от трёх до пяти: помимо обязательных, включающих отношение актантов, вероятными являются позиции (а) «степень интенсивности действия», (б) «причина происходящего действия», (в) «принадлежность объекта». Речевая реализация схемы потенциально предполагает включение в позиционную схему сир-констант: времени (в частности, продолжительности), расположения в пространстве (чаще ло-кума), принадлежности, причины и следствия происходящего. Не входят в ССПП модальная оценка происходящего и коннотативные моменты. Следует отметить, что возможно параллельное употребление синтаксического концепта признака объекта «КТО есть КАКОЙ», где также возможны позиционные варианты. Ср.: Девочка больна - двухпозиционный инвариант, но возможно и большее количество позиций. Эта структурная схема интересна тем, что в качестве компонента (причём и в актантной, и в сирконстан-тной позициях) возможны фраземы, характеризующие состояние больного, и фразеосинтакси-ческая идиома в чём душа (чья) держится (у кого). Идиоматизированная конструкция в чём душа держится характеризует хилого, больного человека. Возможно, значение данной фраземы навеяно пословицей В здоровом теле - здоровый дух, широко известной с давних времён. Авторы «Большого словаря крылатых слов русского языка» замечают: «Цитируется также по-латыни: Mens sana in corpore sano. Посл. возводят к "Сатирам" Ювенала: "Orandum est, ut sit mens sana in corpore sano! - Надо молить, чтобы ум (дух) был здравым в теле здоровом". По происхождению пословица, видимо, народная, но стала крылатой благодаря этому источнику. Физическое и душевное здоровье должны быть гармонически взаимосвязаны» [5]. Здоровое тело - это не только отсутствие болезней, но в народном представле-
нии еще и стать, физическая сила и выносливость. Если же тело тщедушно, «где же ещё и душе расположиться»? Интересны в этом плане рассуждения М. Михеева, подчёркивающего, что концепт «душа» может иметь значение 'необходимость достаточного пространства внутри': «- (И) 6 чём (только) душа держится: тут, как будто, предполагается, что для нормального самочувствия (внутри тела) душа человека должна быть окружена некой прочной, надёжной и достаточно просторной (поместительной внутри) оболочкой, где ей будет удобно расположиться (как человеку жить в удобной квартире), иначе душе как бы не за что "уцепиться", нечем "поддерживать себя" и даже незачем "держаться" за ту "жилплощадь", которую ей предоставляют (или которая ей досталась), нечего оставаться в ней: она может тогда куда-нибудь переселиться, покинув данную оболочку, и выбрать для себя более привлекательное, "богатое" пристанище) - ср. также еле-еле душа 6 теле ("он еле дышит"); или, с привлечением иного образа: его душа с трудом удерживает себя в теле, как птица внутри клетки, или возле этого тела, чтобы не "отлететь прочь", расставшись со своим неудобным жилищем)» [6]. Отсюда и фразеологическое значение данной фраземы. Она достаточно частотна и чаще всего употребляется именно в связи с пропозицией, передаваемой ССПП «КТО есть КАКОЙ». Употребление фраземы в последующих контекстах показывает, что фразеосинтаксическая идиома, соотносимая с придаточной частью сложноподчинённого предложения, заполняет собой одну позицию в структурной схеме, что отражается и в семантическом членении, и при анализе предложения в синтаксическом плане: Баргамот с бысоты сбоего роста, презрительно скосиб губы, смотрел на Гараську. Никто ему так не досаждал на Пушкарной, как этот пьянчужка. Так посмотришь, - в чём душа держится, а скандалист пер6ый на 6сей окраине. Не чело6ек, а язба (Л. Андреев. Баргамот и Гараська); Продукты, получаемые ей по студенческой 400-грам-мо6ой продо6ольст6енной карточке, почему-то скоро заканчи6ались. И, когда бороться с голодом сил собсем не остабалось, Александра 6мес-те с подружкой Майкой отпраблялась сдабать кробь. Худенькие, бледные, в чём душа держится! (Анна Моисеева. Дар Победе); По дороге он как следует разглядел мадам (или мадемуазель -кто её знает, годами-то к тридцати, бидно) -барыня, да и только! Глазки чёрные, ротик красный, щёки то бледные, то пылают, 6от только худа больно, в чём душа держится. Кузьма любил женщин полных, 6 теле, наподобие господской кухарки, но от той 6ечно жареным пахнет и дымком отдает (Сергей Алексеев. Слово). Такие же варианты функционирования фразем воз-
3. Р. Аглеева. Проблемы репрезентации синтаксических концептов 6 разноструктурных языках
можны и достаточно употребительны и в татарском языке. Особенность этой фраземы заключается в том, что в метафорических текстах она может быть отнесена и к неодушевлённым существительным, тогда ССПП представляет собой вариант «ЧТО есть КАКОВО (КАКОЕ)»: Оцепенение настигло всё - глухое, обморочное, и старик уж не задышкой - им зашёлся, воздуха лишившим, онемением этим, в какое-то мгновение охватившим и его, человека, и всё живое вокруг и неживое, все звуки, движения, осокорёк молоденький, незнамо как занесённый сюда и вылезший за штакетником, только что шевеливший изреженными своими, в чём душа держится, листками, но замолкший враз, и даже чёрный этот, кривой, вразнобой глядящий штакетник... (Петр Краснов. Неть).
Как известно, синтаксическая система конкретного языка складывается из структурных схем простых предложений (ССПП), репрезентирующих определённые синтаксические концепты. Во многих языках имеются общие ССПП, обслуживающие один и тот же синтаксический концепт. Это говорит о раннем формировании синтаксического концепта. В первую очередь это структуры, репрезентирующие концепт «Бытие» («КТО есть ГДЕ», «КТО / ЧТО есть КАКОЙ / КАКОЕ», «КТО делает ЧТО»). Значительно более поздний по времени появления концепт «Небытие объекта» имеет тождественные репрезентирующие ССПП не во всех группах языков: ССПП типа «КОГО / ЧЕГО нет ГДЕ» (с актантом в родительном падеже) присуща славянским языкам, «КТО не делает ЧЕГО» (также с актантом в родительном падеже, но при отрицании) наличествует также в балтийских языках. А в тюркских языках данный синтаксический концепт передаётся другими ССПП. В частности, в татарском языке структурная схема «КОГО / ЧЕГО нет ГДЕ», противоположная схеме «КТО / ЧТО есть ГДЕ», отсутствует в представленном в славянских языках виде. Иной по сравнению с русским языком набор падежей, несовпадение их значений, наличие синтетических и аналитических падежей предопределили «судьбу» ССПП: учитывается важнейшая структурная особенность ССПП, представляющих концепт, - обязательное наличие генитива. Поэтому тождественная семантика передаётся иной схемой: «КТО / ЧТО нет ГДЕ» (Китап кибеттэ юк - (дословно *Кни-га в магазине нет) - Книги в магазине нет). Эта ССПП характерна для многих тюркских языков. Отсюда большое количество грамматических ошибок у начинающих изучать русский или любой другой язык, в котором частотна структурная схема «КОГО / ЧЕГО нет ГДЕ». Следует отметить, что это относится не только к настоящему времени, но и ко всей временной системе
(помним, что отсутствие вида в тюркских языках повлекло наличие большого количества времён глагола). Аналогичное наблюдается и в структурных схемах «У КОГО нет ЧЕГО / КОГО», «НЕ ХВАТАЕТ ЧЕГО» - отсутствие объекта в мыслительном пространстве воспринимающего лица передаётся ССПП «У КОГО КТО / ЧТО нет», «НЕ ХВАТАЕТ КТО / ЧТО».
«Русская грамматика-80» [7] относит к двух-компонентным без спрягаемой формы глагола пять типов предложений, в предикативную основу которых входит отрицательное слово (предложения со словом нет, с частицей ни, с местоимениями никого, ничего, с местоименными словами никакого, ни одного, ни малейшего, с отрицательным местоименным словом в сочетании с инфинитивом). Эти типы предложений реализуют ситуации «небытие объекта в мире» и «небытие разных актантов претерпеваемого пациенсом состояния». Часть подобных ССПП присутствует и в тюркских языках, но в предложениях, тождественных по семантике высказываниям с частицей ни, с местоимениями никого, ничего, с местоименными словами никакого, ни одного, ни малейшего, обязательно наличествует слово нет, а актант употребляется в форме начального падежа + -дэ / -та, что также связано с генитивны-ми конструкциями, то есть ССПП выглядит следующим образом: «КТО / ЧТО + -дэ / -та + нет». В разговорной татарской речи, под влиянием русского синтаксиса, возможны конструкции ни ки-тап, ни акча, ни балык и т. д., но они не являются типичными для носителей литературной формы языка. В речевых реализациях последней ССПП и в русском, и в татарском языках обнаруживается не более трёх вербализованных позиций, причём довольно часто позиция локатива остаётся незанятой, поскольку она, как правило, вытекает из ситуации или предыдущего контекста. Иногда ситуация позволяет оставить незанятой и позицию личностного локализатора «у кого».
При описании речемыслительной деятельности также наблюдаются расхождения в структурных схемах, связанных с выражением одного из актантов родительным падежом. Так, отрицание актантов речемыслительной деятельности приводит к изменению ССПП: «КТО / ЧТО + -дэ / -та + нет (не было)» (Суздэ булмады - дословно *И слово не было - И разговора не было)».
Обратимся ещё к одной очень частотной схеме - «У КОГО есть ЧТО». Эта бытийная по семантике схема выражает отношения принадлежности. По форме она полностью совпадает со схемой пространственной локализации объекта (У школы разбит сад). Но включение в схему имени лица (у кого) и принадлежащего лицу предмета (У меня есть книга) меняет смысл выражаемой пропозиции. «Этот же смысл можно выра-
зить в схеме Я ИМЕЮ КНИГУ, что мы наблюдаем в европейских языках: нем. Ich habe ein Buch, англ. 1 have a book. В германских языках, пишет Н. Д. Арутюнова, микромир изображается по имущественному принципу. Русские ССПП изображают отношения принадлежности как отношения пространственной смежности лица и предмета. Нет сомнения, что такое изображение отношений принадлежности отражает определённый взгляд древних славян на систему ценностей» [8]. В тюркских языках есть лишь один вариант выражения названного смысла: Миндэ бар китап (У меня есть книга).
Синтаксический концепт, сформировавшийся в концептосфере носителей языка, оказывает сильнейшее воздействие на развитие его структурных схем. Количество концептов, репрезентируемых ССПП, пока точно не установлено, но, вероятно, они носят универсальный характер, различаясь лишь набором структурных схем, так как эти концепты имеют глубинный характер.
Как средство картирования языковой картины мира синтаксические концепты должны изучаться и на материале отдельных языков, поскольку это приводит к интересным размышлениям по поводу взаимосвязи глубинных и поверхностных структур. Ещё более важно исследование их в плане сопоставительном, так как это помогает, кроме всего прочего, и в плане методическом преодолеть интерференцию на грамматическом уровне.
«Всё великое может быть сказано человеком или народом только по-своему и всё гениальное родится именно в лоне национального опыта, духа, уклада. Денационализируясь, человек теряет доступ к глубочайшим колодцам духа и к священным огням жизни, ибо эти колодцы и эти огни всегда национальны: в них заложены и живут целые века всенародного труда, страдания, борьбы, созерцания, молитвы и мысли» - это высказывание И. А. Ильина как нельзя лучше подтверждает мысль о необходимости глубокого изучения и сопоставления языков, так как языки разнострук-турные позволяют увидеть не только конвергентное и дивергентное в них, отметить наличие одних категорий и отсутствие других, но главное -увидеть, насколько богатая палитра средств выражения коммуникативных намерений существует в разных языках. И ни в коем случае не должно возникать мыслей о том, что один язык беднее другого только потому, что в нём нет тех или иных категорий. Каждый язык, имеющий историю, выживший в условиях жёсткой конкуренции, сохранивший свою этнонациональную специфику, находит средства выражения знаний о предметах, явлениях действительности, формулирования взаимосвязей и т. д. Предложенная 3. Д. Поповой и Г. А. Волохиной теория синтаксических концептов помогает отчётливее осознать взаимосвязь
национальных языковых систем с механизмами отражения действительности. Так же, как в процессе номинации разных смыслов одной и той концептуальной структуры наше языковое сознание подбирает разные лексемы, так же подбираются и различные синтаксические структуры.
Примечания
1. Попова 3. Д, Стернин И. А. Очерки по когнитивной лингвистике. Воронеж: Истоки, 2001. C. 81.
2. Волохина Г. А, Попова 3. Д. Синтаксические концепты русского простого предложения. Воронеж, 1999.
3. Там же.
4. Берков В. П., Мокиенко В. М, Шулежкова С. Г. Большой словарь крылатых слов русского языка. М.: Изд-во «Русские словари»: ООО «Изд-во Астрель»: ООО «Изд-во АСТ», 2000. С. 173.
5. Михеев М. Отражение слова «душа» в наивной мифологии русского языка (опыт размытого описания образной коннотативной семантики) // Фразеология в контексте культуры. М.: Ин-т языкознания, 1999. С. 76.
6. Попова 3. Д. Синтаксические концепты в структуре представления знаний // Вестник ВГУ. Серия «Гуманитарные науки». 2000. № 1. С. 148.
7. Русская грамматика. Ч. II. М.: Наука, 1980.
8. Берков В. П., Мокиенко В. М, Шулежкова С. Г. Указ. соч. С. 174.
УДК 81'42
Н. Ф. Алефиренко
МЕДИАДИСКУРС - MODUS VIVENDI НА РУБЕЖЕ XX-XXI вв.
Автор статьи исходит из предположения о том, что сущность словоупотребления в СМИ определяется коммуникативно-прагматической природой ре-чемыслительной базы, реализующейся в разного рода медиадискурсах. Делается вывод о значимости композиционно-стилистической составляющей меди-адискурса как оформляющей общую картину когнитивной деятельности в соответствии с типом ме-диадискурса и разновидностью речевого жанра.
The author of the article comes from the suggestion that the essence of word usage in mass media is defined by communicative-pragmatic nature of the thinking-in-words base, realizing in different kinds of mediadiscourse. The conclusion is made about the value of the composite-stylistic component of mediadiscourse as arranging general picture of cognitive activity in accordance with the type of mediadiscourse and the specificity of the speech genre.
Ключевые слова: медиадискурс, коммуникативное событие, актуализация дискурса, когнитивно-синер-гетическая обработка информации, культура как текст, культура перформативного существования.
Keywords: mediadiscourse, communicative event, actualization of discourse, cognitive-synergetic processing of information, Culture as a text, culture of the performative existence.
© Алефиренко H. Ф., 2009
