CC BY
19
долгожданной встрече рассказать ему о своей любви, о том, как она его ждала, и понимание, что он к ней не вернется, когда увидела рядом с ним другую женщину Нет большей трудности для женщины, чем питать любовь и предаваться смирению. Это отношения женщины и мужчины - абсолютное непонимание и в то же время идиллическое согласие. Мечта, которая может сбываться в какие-то моменты взаимной любви, но которая не может быть вечной. Они понимают друг друга с одного взгляда, с полуслова. Им не нужно слов. Они смотрят друг на друга и молчат В молчании было больше сказано, чем они сказали друг другу вслух. В повести «Абрисы» героиня понимает, что не имеет смысла расспрашивать мужа, где был, как выжил, как вышел «оттуда», рассказывать мужу, каким она подвергалась опасностям, когда отправилась искать его, как трудно живется ей с детьми в разрушенном доме. Она понимает, как тяжело ему, так как сама все это видела во время его поисков: «Ты о том, что пережито тобой. Я - о том, что видела - пережитое такими же, там же где и ты.... Все это надолго спрячем в сердце» [1, с. 115].
Печальная судьба женщины, когда мужчина лишен рыцарства: «- Говорят, ты искала меня? - Да, по-всякому было. - Как девочки? Все хорошо. Справляюсь. - Ну, ты всегда была сильной. - Я сегодня уже очень припозднилась. мои совсем одни на пустой улице. пора собираться...да... - «Бог да возблагодарит тебя.» [1, с. 115].
Мы чувствуем, как за внешним спокойствием героини плачет ее душа, и надеемся, что он ее позовет и проводит домой, но этого не случилось: «Да это уже и не нужно тебе - ни мое ожидание, ни мои долгие поиски тебя. Если оказалась ненужной любовь, зачем все остальное - не так ли? И с этим придется смириться и в этой, и, боюсь, в той жизни. Все проходит. Пройдет ли?» [1, с. 117]. Единственный выход для героини - это осознать свою индивидуальность. Это исполненная любви душа женщины, понимающая, что любовь не всегда длится вечно, и смертельно боявшаяся одиночества. Одиночество - единственно абсолютно неоспоримый факт, который человек старается отогнать от себя любыми средствами: шутит, болтает, делать вид, что много дел: «Любовь, как выяснилось, штука не заразная, но преходящая, как детские болячки. Не жалости же хочу от тебя? А то, что помню. Пусть это моим и останется. Да, ты живешь своей жизнью. И я проживаю свою. Да, ты любишь другую. И я люблю другого - того мальчика, что стоит под вечной зеленой сенью дерев моей памяти. Но - так же, как и вечность назад, ждущий меня. И только меня» [1, с. 76]. Героиня, как тонко чувствующий человек, не в силах удержаться от глубокой грусти от неотвратимости своей судьбы: «Люблю ли тебя? - Бесконечно. Жду ли тебя? - Жду. И вечно. Дорог Люблю. Холодно сердце твое для меня. Пепел кострища темнеет под тихим дождем. Я отпускаю твою душу. Незнакомых птиц я в сердце не держу» [1, с. 74]. В ее монологе звучит огромная боль, но в нем нет отрешенности, а есть вера - выстоять, одолеть, быть. Здесь сказывается характер героини, по-настоящему женский, сильный и гордый: «Сильная.. Сильная. .Что же. Сильная так сильная. Больше уже и не остается ничего. Лады. Будем жить дальше..Строить радость из малых ее осколков. Буду. Жить. И строить» [1, с. 115, 117]. Это попытка героини соткать в поэзию лоскуты своей жизни и осознать, что она остается без мужа, одна с детьми, и должна строить свою жизнь дальше. Стремление правдиво и точно отобразить внутренний мир героини, воссоздать подлинное состояние души в единстве с внешне развивающимися реалиями, мы полагаем, является психологической удачей в повести «Абрисы» чеченской писательницы Лулы Куни.
Гибель героини стала неожиданностью, в нее не верится до конца. Сюжет-но чувствовалось, что может произойти что-то с ней, но не хотелось думать, что это закончится ее смертью. Героиня, которая испытала все ужасы войны в поисках мужа, осталась живой, дождалась возвращения мужа, начала было дальше жить своей жизнью, погибает от руки федерала недалеко от своего дома.
Библиографический список
Она узнала его, убившего на глазах у нее людей, чудом сама оставшись живой, когда она искала своего мужа, и он узнал ее: «- Ну, следующего раза уже не будет.»[1, с. 126].
Падают звезды. Погасла в небе звезда. Девичьим смехом упали осколки на грудь, В замерзшем доме тоскует в потемках беда, Каждый себе выбирает по вере свой путь. Окончился бег
Возле порога родного - за ним тишина [3, с. 95].
Смерть героини звенит в наших ушах, как натянутая струна скрипки, и обрывается, как струнный звук лопнувшей струны. Мы чувствуем, как сжимается наше сердце от непреодолимой боли за героиню повести, за ее детей, и понимаем, что оборвалась не только жизнь героини и не просто представителя одной семьи, а жизнь многих женщин не только ее поколения в этой войне: «Сколько из них успокоилось под открытым небом: по обочинам дорог в лесах, около блокпостов, в заросших развалинах - замордованных, изнасилованных, принявших мученическую смерть, до последней секунды свято веривших, что Бог не допустит этого, что будет спасение. Не приходило спасение » [1, с. 90].
Трагическая смерть героини заставляет нас услышать и осмыслить, как хрупок мир, и мир людей зависит от каждого человека, чтобы каждый помнил о собственной ответственности за другого человека и никогда не смотрел на мир замутненным взором, а действовал по жизни честно и открыто.
В результате исследования повести «Абрисы» писательницы Лулы Куни пришли к выводам: знание истории и культуры своего народа, совершенное владение родным и русским языками, большой интерес к русской культуре и литературе во многом определили своеобразие ее повести «Абрисы». Нужно отметить, что идентичность чеченской писательницы транскультурная, а художественный билингвизм способствует сохранению своеобразия национальной культуры и ее вхождению в межкультурный диалог. Русскоязычие Лулы Куни не разрушает представления о ней как о ярко выраженной национальной писательнице, а лишь придает своеобразие ее творческой индивидуальности. Все в повести «Абрисы» слилось воедино: чувство национальной идентичности, национальный дух, самобытность чеченской культуры, влияние русской литературной традиции. Лула Куни обладает своеобразным стилем, открывая в русском языке новые возможности, тонкости, оттенки, а в тексте широко использует чеченские обороты, сравнения, которые органично входят в художественный текст. При этом интонация повествования писательницы сдержанна, лаконична скупа и предельно выразительна. Произведение «Абрисы» четко обозначило оттенки реалистической манеры Лулы Куни как писателя-психолога. Абрис событий вырисовывается в искренних внутренних монологах. В результате создается объемная полифоническая картина, каждая деталь которой мотивирована психологически убедительно. Лула Куни тонко и детально описывает все оттенки эмоционального состояния героини. Умение создать психологически верный сложный образ, выстроить многогранную композицию, имеющую при этом единый художественный центр (судьба главной героини), найти емкое и лаконично-выразительное словесное воплощение на русском языке задуманной идеи свидетельствует об особом мастерстве Лулы Куни. Искренность, мастерское владение техникой повествования, структурой и композицией повествовательного действия, психологически точно выверенной логикой поступков героини явились залогом успеха повести «Абрисы».
Все это свидетельствует о том, как могут взаимодействовать и быть неделимыми в литературном творчестве национальное и опыт других литератур и культур.
1. Куни Л. Абрисы. Грозный: Грозненский рабочий, 2015.
2. Алексеев М.П. Многоязычие и литературное творчество. Ленинград: Наука, 1981.
3. Мокаев М. Ночь одиночества. Литературная Кабардино-Балкария. 2019; № 6.
4. Бахтин М.М. Литературно-критические статьи. Москва: Художественная литература, 1986.
5. Михайловская Н.Г. О проблемах художественного двуязычия. Вопросы языкознания. 1997; № 2: 63 - 65.
References
1. Kuni L. Abrisy. Groznyj: Groznenskij rabochij, 2015.
2. Alekseev M.P. Mnogoyazychie i literaturnoe tvorchestvo. Leningrad: Nauka, 1981.
3. Mokaev M. Noch' odinochestva. Literaturnaya Kabardino-Balkariya. 2019; № 6.
4. Bahtin M.M. Literaturno-kriticheskie stat'i. Moskva: Hudozhestvennaya literatura, 1986.
5. Mihajlovskaya N.G. O problemah hudozhestvennogo dvuyazychiya. Voprosyyazykoznaniya. 1997; № 2: 63 - 65.
Статья поступила в редакцию 06.11.20
УДК 811.11
Khantakova V.M., Doctor of Sciences (Philology), Professor, Irkutsk State Agrarian University n.a. A.A. Ezhevsky (Irkutsk Russia), E-mail: [email protected] Kutimskaya A.Yu., postgraduate, Irkutsk State University; German and English teacher, Gymnasium 441 (Russia, Irkutsk), E-mail: [email protected]
SYNONYMY OF EPONYMOUS TERMS IN BANKING TERMINOLOGY. The article substantiates the need to refer to eponymous terms when describing objects, phenomena and processes that make up the content of banking. It is revealed that neither a proper name as an agent, nor the second component of a term as a factitive can, in isolation from each other, cover the objects of reality they describe, and discover their distinctive features and properties. The authors, establishing
the need for a dialogical relationship between the proper name and the second component in an eponymous term, come to the conclusion that the very nature of the semantic volume of an eponymous term is determined only on the basis of this relationship. The article substantiates the effectiveness of using the description of the semantic volume of eponymous terms through a variety of synonymic transformations that allow you to detect meaningful features hidden behind the combination of a proper name as an agent with its factitive. It is proved that in order to determine the semantic volume of eponymous terms, it is necessary to take into account the integrity of the concept of the described phenomenon, which is achieved by ordering semantic close terminological units.
Key words: term, proper name, eponymous term, banking terminology, synonymy, meaning, sense.
В.М. Хантакоеа. д-р филол. наук, проф., Иркутский государственный аграрный университет имени А.А. Ежевского, г. Иркутск,
Е-mail: [email protected]
А.Ю. Кутимская, аспирант, Иркутский государственный университет, учитель немецкого/английского языков МБОУ «Гимназия № 44»
г. Иркутска, г. Иркутск, Е-mail: [email protected]
СИНОНОМИЯ ЭПОНИМНЫХ ТЕРМИНОВ В ТЕРМИНОЛОГИИ БАНКОВСКОГО ДЕЛА
В статье обосновывается необходимость обращения к эпонимным терминам при описании объектов, явлений и процессов, составляющих содержание понятия «банковское дело». Выявляется, что ни имя собственное как агенс, ни второй компонент термина как фактитив не могут в отрыве друг от друга охватить описываемые ими объекты реальной действительности, обнаружить их отличительные признаки и свойства. Авторы, устанавливая необходимость «диалогического» отношения имени собственного и второго компонента в эпонимном термине, приходят к выводу о том, что сама природа смыслового объема эпонимного термина определяется только исходя из этого отношения. Обосновывается эффективность применения описания смыслового объема эпонимных терминов через множество синонимических преобразований, которые позволяют обнаружить содержательные признаки, скрытые за сочетанием имени собственного как агенса с его фактитивом. Доказывается, что для определения смыслового объема эпонимных терминов необходимо учитывать целостность представления об описываемом явлении, которая достигается упорядочением близких в смысловом отношении терминологических единиц.
Ключевые слова: термин, имя собственное, эпонимный термин, терминология банковского дела, синонимия, значение, смысл.
Внимание исследователей к анализу эпонимных терминов, используемых для обозначения предметов, явлений, процессов, ситуаций в разных отраслях знания, обусловлено, несмотря на многочисленные работы, отсутствием на сегодняшний день исчерпывающего объяснения особенностей аккумулирования в их смысловом объеме признаков термина и имени собственного для передачи специальной информации. Пробелы в теоретическом осмыслении и выявлении структуры знания, которая стоит за эпонимными терминами, делают их неопределенными и малоинформативными, что является одной из объективных причин появления противоположных точек зрения о месте эпонимных терминов в ряду многочисленных разрядов специальной лексики и, следовательно, небезосновательных сомнений о терминологическом статусе этого разряда единиц. Именно поэтому нет основания игнорировать мнение о трудности оперировать в профессиональной сфере общения малоинформативными терминами, требующими «сложную расшифровку и исторический комментарий» [1, с. 189]. Всё это ведет к очевидному и объяснимому выводу об ограничении использования имен собственных для образования терминологических единиц (такие точки зрения имеют место в литературе).
Однако достаточно частое использование имени собственного для образования терминологических единиц в разных отраслях знания и на различных уровнях научного познания не позволяет также оставлять без внимания точку зрения о том, что имена собственные были и продолжают оставаться неисчерпаемым резервом образования терминов [2], причем в некоторых случаях даже средством конкретизации и уточнения их значений.
Научное познание и непрекращающаяся трансляция профессионально значимой информации через эпонимные термины в разных областях знания обусловливают дальнейшее изучение особенностей описываемого разряда терминов с выявлением корпуса, структуры и моделей их образования, специфики представления эпонимической и специальной информации в смысловом объеме рассматриваемых единиц, а также их отношения с другими разрядами специальной лексики. Исходная идея настоящей статьи заключается в том, что эпонимные термины как один из способов репрезентации профессиональных знаний человека об окружающем его мире наряду с другими разрядами терминологических единиц составляют терминосистему любой отрасли знания.
В связи с этим главной задачей исследования является выявление и описание смыслового объема эпонимных терминов, отличающего их от других терминов и тем самым демонстрирующего объективную необходимость их использования в научном описании исследуемой области знания.
Одним из важных источников сведений о смысловом объеме языковых единиц и, следовательно, эпонимных терминов является обращение к связям слова с чем-то вне этого слова, т.е. к другим словам в системе языка, что отражает известную точку зрения о том, что «объяснить - значит свести к элементам, уже известным, а в лингвистике объяснить слово - значит свести его к другим словам...» [3, с 224]. Исходя из этого, при определении смыслового объема эпонимного термина, во многом создаваемого его отношениями с другими терминологическими единицами, представляется необходимым обратиться к выявлению их синонимических отношений в рамках одной и той же терминосистемы. И это вполне объяснимо, поскольку, во-первых, синонимия представляет один из видов семантических отношений между единицами языка и, во-вторых, выявление синонимических отношений между языковыми единицами есть, согласно выводам авторов семантических исследований в лингвистике, логике и аналитической философии, «основное орудие описания смысла» [4; 5; 6; 7]. Именно этот спо-
соб определения смыслового объема эпонимных терминов позволяет выявить их значимость, отличающую исследуемый разряд единиц от других терминов, и, следовательно, определиться со статусом эпонимных терминов в терминосисте-мах различных отраслей знания.
Материалом настоящего исследования избирается немецкая терминологическая система такой отрасли экономики, как банковское дело. При этом следует отметить, что описание взаимоотношения субъектов, объектов, процессов, составляющих содержание и специфику банковского дела, связанного с аккумулированием средств, кредитованием, проведением денежных расчетов, эмиссией денежных средств и ценных бумаг, а также операций с ними, является сложным, определенным образом структурированным и недостаточно изученным в лингвистической науке, но при этом важным образованием, оказывающим влияние на все сферы финансовой деятельности общества, направленной на устойчивое развитие экономики государства.
Объектом исследования в данной статье являются синонимические отношения эпонимных терминов в предметно-специальном языке «банковское дело». Для подтверждения исходной идеи использованы методы историко-описательно-го анализа и сравнения, метод компонентного анализа, контекстуального анализа эпонимных терминов, их дефиниции и толкования.
Анализ специальных работ, посвященных исследованию эпонимных терминов, позволяет констатировать, что при обращении к структуре эпонимного термина основное внимание уделяется не столько отношениям между компонентами термина, сколько его составляющим. Прежде всего, в эпонимном термине бросается в глаза имя собственное, обусловливающее в его смысловом объеме актуализацию содержательных признаков, связанных с историко-персонологи-ческой информацией носителя имени собственного. Так, например, за именами собственными Modigliani и Müller в эпонимном термине Modigliani-Müller-Theorem, используемым современным мышлением для обозначения структуры капитала, базовую основу которого составляет финансирование деятельности предприятия за счёт заёмного капитала (а не за счёт собственных источников средств), стоит информация об исследователях, получивших Нобелевскую премию (Ф. Модильяни был удостоен Нобелевской премии по экономике в 1985 году; М. Миллеру присуждена эта премия в 1990 году). При этом историко-персонологическая информация составляет лишь часть смыслового объема эпонимного термина, которая в большей степени соотносима лишь с тем содержанием, которое обнаруживается при рассмотрении имени собственного в собственно языковом и чисто референтном аспекте. Смысловой объем эпонимных терминов заполняется информацией об ученом или местности, где было выявлено и описано научное явление, однако это не устраняет информационную неопределенность, что свидетельствует о необходимости обращения к сочетанию имени собственного и второго компонента эпонимного термина, чтобы определить ценность сделанного открытия.
Вне связи имени собственного со второй частью эпонимного термина не учитываются содержательные признаки, которые обнаруживаются при употреблении имени собственного. А оно в этом случае приобретает способность наполняться разнородным и разнообразным содержанием, за счет которого значительно расширяется информационный объем эпонимного термина. Именно обращение к сочетанию имени собственного со вторым компонентом эпонимного термина позволяет констатировать, что имя собственное начинает выполнять функцию агенса, «источника энергии». За вторым же компонентом эпонимного термина закрепляется роль фактитива, т.е. участника ситуации, который не су-
ществовал до описываемого термином события [8, с. 72]. В эпонимном термине агенс и фактитив неотделимы друг от друга, так как ни имя собственное как агенс, ни фактитив не могут в своей изолированности охватить описываемые ими объекты реальной действительности, обнаружить их признаки и свойства. Для этого требуется их «диалогическое» отношение, вне этого отношения обозначаемый термином объект не воспринимается, поскольку сама природа смыслового объема термина определяется только исходя из этого отношения.
Другими словами, необходимо обращение к более широкому контексту (в данном случае к фактитиву), находящемуся вне имени собственного и наполняющему его новыми содержательными признаками. Так, в роли агенса имена собственные Modigliani и Müller становятся мощным средством отсылки к признакам именуемого объекта и накапливают неизмеримо больше информации, чем сообщение о человеке или местности. Имя собственное как агенс в сочетании с фактитивом (в данном случае с термином Theorem) предстает уже в ином свете, высвечивая те содержательные особенности, которые проявляются при его употреблении с фактитивом в составе эпонимного термина. Имя собственное, как бы «выбрасывая» в смысловой объем эпонимного термина, в состав которого оно входит, историко-персонологическую информацию, начинает в сочетании с фактитивом актуализировать другие содержательные признаки, позволяющие понять факторы, от которых зависит оптимальная структура капитала. Речь идет о таких содержательных признаках как «предпочтительность для предприятия наличия определённой доли заёмного капитала», «нежелательность для предприятия чрезмерного использования заёмного капитала», «своя оптимальная структура капитала для предприятия» [9]. Так, в смысловом объеме эпонимного термина происходит стабилизация содержательных признаков, ассоциируемых с именем собственным, составляя то, что Н.Д. Арутюнова, называет «скрытой дескрипцией» [10, с. 330].
Установлено, что наиболее активным периодом для развития эпонимов считается период становления той или иной области научной деятельности [11]. И это неслучайно, поскольку на начальном этапе становления научной отрасли, несмотря на опыт в других отраслях знания, еще не усовершенствована технология создания терминологических единиц для раскрытия и фиксации передаваемых смыслов. К тому же, чаще всего открытие, как бы долго к нему не шли и как бы продолжительно не велись изыскания и расчеты, напоминает момент взрыва, перехода из одного состояния в другое. В таких случаях для передачи глубинных и профессиональных смыслов обращаются, как правило, к уже существующей смысловой организации в виде словарей и каталогов. В случае если таковых еще нет, что является обычным явлением на начальном этапе становления отрасли знания, в процессе номинации нового используется нередко имя исследователя. Здесь начинают актуализироваться также прямое авторство и признание личных заслуг личности, внесшей вклад в установление или открытие новых закономерностей изучаемых объектов и явлений подобно выбрасыванию на поверхность «великих людей» во времена исторически взрывных эпох. Так, содержание имени собственного меняется, проходя изменения от конкретного и индивидуального (наименования лица) к абстрактному и общему (обозначение объекта или процесса в экономической теории), в результате которых оно наполняется в составе эпонимного термина новым содержанием, приобретая новые функции. В смысловом объеме эпонимного термина происходит соединение историко-персонологической информации и терминологической информации, превращающее эпонимный термин в необходимый элемент терминологии изучаемой отрасли знания. Следует отметить, что в эпонимных терминах, относящихся к терминосистеме «банковское дело», используются не только антропонимы, но и топонимы, в основном названия городов, например, Tokio-Runde, Genfer-Schema, Beríin-Daríehein.
Для выявления смысла эпонимных терминов представляется целесообразным использовать практику толкования слов в толковых словарях, в которых, несмотря на ограничение объема, называются синонимичные варианты толкований, поскольку «то, что обычно называется толкованием значения высказывания, есть просто произнесение синонима, формулируемого более ясным языком, чем оригинал» [12, с. 199]. Следовательно, чем больше синонимов, тем четче и полнее объясним смысл термина. Получается, что как бы подробно не был описан эпонимный термин изолированно, вне связи со своими синонимами, его смысловой объем останется не полностью выявленным. Неслучайно поэтому для обозначения модели ценообразования опционов, предусматривающей возможность досрочного исполнения, при котором цена базового контракта может изменяться только в двух направлениях за время жизни опциона - вверх или вниз на определенные величины, используются наряду с эпонимным термином Cox-Ross-Rubinstein-Modell его синонимы CRR-Modell, Optionspreismodell и Bino-mialmodell. Более того, определение термина в словарных статьях часто происходит посредством отсылки к его синонимам, которая чаще всего осуществляется использованием другого термина в скобках, ср.:
«Binomialmodell ein von Cox, Ross und Rubinstein 1979 entwickeltes Modell (Optionspreismodell) zur Bewertung von Optionen. Dieses Modell unterstellt im Gegensatz zum Black-Scholes-Modell eine diskrete ZufallsgróBe und diskrete Zeitfolge» [13].
Вербализация содержания терминов с привлечением других синонимичных терминологических единиц имеет место в научных и профессиональных текстах. Так, в статье на английском языке для описания алгоритма установления цен
на опционы избирается термин binomial model, который здесь же уточняется отсылкой к его эпонимному синониму Cox-Ross-Rubinstein option model, который вводится в текст словосочетанием «known as»: «In this example, we derived call and put option price using the binomial model, also known as the Cox-Ross-Rubinstein option model» [14].
Аналогичной является ситуация использования термина das Cox-Ross-Ru-binstein-Modell в другом немецкоязычном тексте, в котором толкование эпонимного термина также дополняется отсылкой к его синонимам CRR-Modell и Binomialmodell: «Das Cox-Ross-Rubinstein-Modell (kurz CRR-Modell, oft auch: Binomialmodell) ist ein diskretes Modell für die Modellierung von Wertpapier- und Aktienkursentwicklungen [13].
Для создания эпонимного термина Cox-Ross-Rubinstein-Modell использованы имена ученых Дж. Кокса, Шт. Росса и М. Рубинштейна, рассчитавших и описавших в 1979 году способ моделирования и прогнозирования будущих цен. Имена собственные Cox, Ross, Rubinstein в функции агенса, сочетаясь с фактитивом Modell, образуют смысловой объем эпонимного термина. Историко-персонологи-ческая информация, находящаяся в фокусе внимания при обращении к эпоним-ному термину получает «переосмысление», дополняя (расширяя или уточняя) его смысловой объем такими содержательными признаками, как «Bewertung von Optionen», «Modellierung von Wertpapier- und Aktienkursentwicklungen», «diskret», которые тем не менее могут оставаться скрытыми для реципиентов, которые незнакомы с экономической теорией и моделями ценообразования опционов. Сочетание историко-персонологической информации, связанной с именами ученых Дж. Кокса, Шт. Росса и М. Рубинштейна, с фактитивом Modell отражает экспертные знания, которыми обладают все члены научного и профессионального сообщества, что позволяет только отчасти согласиться с точкой зрения о недостаточной мотивированности эпонимных терминов и связанных с этим фактом сложностей их исследования [15].
Обращение к синонимам эпонимного термина Cox-Ross-Rubinstein-Mod-ell позволяет не только определить место термина в терминосистеме «банковское дело». Исследование синонимических отношений позволяет расширить и конкретизировать смысловое наполнение эпонимного термина Cox-Ross-Rubin-stein-Modell, поскольку значения синонимов в той или иной степени соответствуют его содержательным признакам. Так, отношением с Binomialmodell смысловой объем эпонимного термина Cox-Ross-Rubinstein-Modell уточняется значением «двунаправленность опциона: вверх или вниз на определенные величины». Это актуализируется словом binomial, образованным от латинского «binominis», который в сочетании со словом Modell обозначает «стоимость опционов, включая опционы на фондовые индексы, валютные опционы, опционы на фьючерсы», которая может варьироваться в двух направлениях. Семантическим отношением эпонимного термина Cox-Ross-Rubinstein-Modell с другим синонимичным термином Optionspreismodell обнаруживается семантический признак «стоимость опционов (например, опционов на фондовые индексы, валютных опционов, опционов на фьючерсы).
Обратимся к следующему синониму эпонимного термина Cox-Ross-Ru-binstein-Modell. Это аббревиатура CRR-Modell, образованная сокращением имен собственных Cox, Ross, Rubinstein и читаемая по алфавитному названию начальных букв слов, входящих в эпонимный термин. Аргументом в пользу признания эпонимного термина и его аббревиатуры как синонимичных терминов является, прежде всего, отсылка в дефинициях терминов к аббревиатуре, например, «Das Binomialmodell ist auch unter dem Namen Cox-Ross-Rubinstein-Modell oder CRR-Modell bekannt» [13]. Другим аргументом является существование в языковой системе аббревиатур как отдельного класса слов, имеющего подклассы и свои морфологические особенности. Назначением таких сокращений были и остаются экономия места на носителе текстовой информации и быстрота написания. Следующим аргументом в пользу рассмотрения Cox-Ross-Rubinstein-Modell и CRR-Modell в качестве синонимов является отношение формы и содержания языкового знака. Форма и содержание находятся в диалектически противоречивом взаимодействии, которое заключается в том, что изменение формы следует за изменением содержания, что позволяет квалифицировать Cox-Ross-Rubinstein-Modell и CRR-Modell как синонимы. Их отношения основываются на различиях полной и краткой форм, обусловливающих сферу применения. Так, аббревиатура CRR-Modell может быть предпочтительным термином в математических описаниях и формулах с характерными для них краткостью и точностью изложения содержания. То обстоятельство, что наряду с эпонимным термином Cox-Ross-Rubinstein-Mod-ell существует востребованная аббревиатура CRR-Modell (о чем свидетельствуют дефиниции терминов, тексты с математическими подсчетами и формулами) еще раз доказывает её необходимость в терминологии «банковское дело», в частности и терминологический статус эпонимных терминов вообще.
В заключение отметим, что выявление и объяснение термина, в том числе и эпонимного, есть по сути «вставление» этого термина в ряд с другими в рамках одной и той же терминологии, т.е. смысловой объем термина создается его семантическими отношениями с другими терминами, причем не только синонимическими, как было показано в настоящей статье. Это могут быть и другие типы семантических отношений, например, антонимические, ср.: Dieses Modell unterstellt im Gegensatz zum Black-Scholes-Modell eine diskrete Zufallsgröße und
diskrete Zeitfolge [13], что требует дальнейших исследований, которые могут составить предмет рассуждений в других работах. Таким образом, проанализированный нами материал показывает, что описание объектов, явлений и процессов, составляющих содержание банковского дела, не является полным без учета эпонимных терминов, что свидетельствует не об избыточности, а, напротив, о необходимости эпонимных терминов в терминологии банковского дела (несмотря на их небольшое количество), усвоение которых необходимо для всех, кто занимается научной деятельностью в сфере экономики и банковскими операциями на профессиональном уровне.
Результатом исследования эпонимных терминов является вывод об их терминологическом статусе. При описании эпонимных терминов не представляется целесообразным рассматривать историко-персонологическую информацию
Библиографический список
в отрыве от второго компонента эпонимного термина, его фактитива. Только в единстве они создают сумму знаний, заложенных в эпонимном термине. Одним из способов выявления смыслового объема эпонимных терминов (в принципе, как и других терминов) является описание множества их синонимических преобразований, которые дают возможность обнаружить содержательные признаки, скрытые за сочетанием имени собственного как агенса с его фактитивом. Итак, вследствие указанного особо важными при выявлении смыслового объема эпо-нимных терминов являются следующие факторы: внимание к сочетанию имени собственного со вторым компонентом эпонимного термина, смысловая аттракция, являющаяся результатом отсылки к его синонимам, целостность представления об описываемом явлении, достигаемая упорядочением синонимичных терминологических единиц.
1. Реформатский А.А. Мысли о терминологии. Современные проблемы русской терминологии. Москва: Наука, 1986: 163 - 198.
2. Суперанская А.В., Подольская Н.В., Васильева Н.В. Общая терминология. Терминологическая деятельность. Москва: Едиториал УРСС, 2005.
3. Соссюр Ф. де. Курс общей лингвистики. Труды по языкознанию. Москва: Прогресс, 1977: 31 - 274.
4. Мельчук И.А. Опыт теории лингвистических моделей «Смысл <=> Текст». Москва: Школа «Языки русской культуры», 1999.
5. Падучева Е.В. Некоторые проблемы моделирования соответствия между текстом и смыслом в языке. Известия АН СССР. Серия: литература и язык. 1975; Т. 34, № 6: 548 - 559.
6. Вейнрейх У Опыт семантической теории. Новое в зарубежной лингвистике. Москва: Прогресс, 1981; Выпуск Х: Лингвистическая семантика: 50 - 176.
7. Quine W. Bemerkungen über Existenz und Notwendigkeit. Zur Philosophie der idealen Sprache. München: Deutscher Taschenbuchverlag. Wissenschaftliche Reihe, 1972: 34 - 52.
8. Васильева Н.В., Виноградов В.А. Заметки об эпонимах. Современные тенденции в лексикологии, терминоведении и теории LSP: сборник научных трудов. Посвящается 80-летию Владимира Моисеевича Лейчика. Москва: Издательство МГОУ 2009: 72 -74.
9. Miller-theorem. Available at: https://de.m.wikipedia.org/wiki/Modigliani-Miller-Theorem
10. Арутюнова Н.Д. Семантическая структура и функции субъекта. Известия АН СССР. Серия: литература и язык. 1979; Т. 38, № 4: 323 - 334.
11. Новинская Н.В. К вопросу об особенностях эпонимической лексики. Синергетика в общественных и естественных науках: материалы Международной междисциплинарной научной конференции с элементами научной школы для молодежи. Тверь: Тверской государственный университет, 2015: 165 - 167.
12. Quine W. On what there. Semantics and the philosophy of language. Urbana, 1952: 189 - 206.
13. Cox-Ross-Rubinstein-Modell. Available at: https://de.wikipedia.org/wiki/Cox-Ross-Rubinstein-Modell
14. Электронный ежедневник в Excel. Available at: http://www.excel-enjxyztnczmodeling.com/examples/example_007.htm
15. Кербер Е.В., Шуйцева И.А. Особенности эпонимов в немецкой экономической терминологии. Филологические науки. Вопросы теории и практики: в 2 ч. 2017; Выпуск 9 (75), Ч. 2: 123 - 125.
References
1. Reformatskij A.A. Mysli o terminologii. Sovremennye problemy russkoj terminologii. Moskva: Nauka, 1986: 163 - 198.
2. Superanskaya A.V., Podol'skaya N.V., Vasil'eva N.V. Obschaya terminologiya. Terminologicheskaya deyatel'nost'. Moskva: Editorial URSS, 2005.
3. Sossyur F. de. Kurs obschej lingvistiki. Trudy po yazykoznaniyu. Moskva: Progress, 1977: 31 - 274.
4. Mel'chuk I.A. Opyt teoriilingvisticheskih modelej «Smysl <=> Tekst». Moskva: Shkola «Yazyki russkoj kul'tury», 1999.
5. Paducheva E.V. Nekotorye problemy modelirovaniya sootvetstviya mezhdu tekstom i smyslom v yazyke. Izvestiya AN SSSR. Seriya: literatura i yazyk. 1975; T. 34, № 6: 548 - 559.
6. Vejnrejh U. Opyt semanticheskoj teorii. Novoe v zarubezhnoj lingvistike. Moskva: Progress, 1981; Vypusk H: Lingvisticheskaya semantika: 50 - 176.
7. Quine W. Bemerkungen über Existenz und Notwendigkeit. Zur Philosophie der idealen Sprache. München: Deutscher Taschenbuchverlag. Wissenschaftliche Reihe, 1972: 34 - 52.
8. Vasil'eva N.V., Vinogradov V.A. Zametki ob 'eponimah. Sovremennye tendencii v leksikologii, terminovedenii i teorii LSP: sbornik nauchnyh trudov. Posvyaschaetsya 80-letiyu Vladimira Moiseevicha Lejchika. Moskva: Izdatel'stvo MGOU, 2009: 72 -74.
9. Miller-theorem. Available at: https://de.rn.wikipedia.org/wiki/Modigliani-Miller-Theorem
10. Arutyunova N.D. Semanticheskaya struktura i funkcii sub'ekta. Izvestiya AN SSSR. Seriya: literatura i yazyk. 1979; T. 38, № 4: 323 - 334.
11. Novinskaya N.V. K voprosu ob osobennostyah 'eponimicheskoj leksiki. Sinergetika v obschestvennyh i estestvennyh naukah: materialy Mezhdunarodnoj mezhdisciplinarnoj nauchnoj konferencii s 'elementami nauchnoj shkoly dlya molodezhi. Tver': Tverskoj gosudarstvennyj universitet, 2015: 165 - 167.
12. Quine W. On what there. Semantics and the philosophy of language. Urbana, 1952: 189 - 206.
13. Cox-Ross-Rubinstein-Modell. Available at: https://de.wikipedia.org/wiki/Cox-Ross-Rubinstein-Modell
14. 'Elekironnyj ezhednevnik v Excel. Available at: http://www.excel-enjxyztnczmodeling.com/examples/example_007.htm
15. Kerber E.V., Shujceva I.A. Osobennosti 'eponimov v nemeckoj 'ekonomicheskoj terminologii. Filologicheskienauki. Voprosy teoriiiprakiiki: v 2 ch. 2017; Vypusk 9 (75), Ch. 2: 123 - 125.
Статья поступила в редакцию 11.11.20
УДК 81-13
Chernykh O.Yu, Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Foreign Philology Department, Moscow City University (Moscow, Russia), E-mail: [email protected].
MAIN TENDENCIES OF GENDER CONSTRUCTION IN MODERN SOCIETY. The article is dedicated to the question of gender construction in the 21 century. The author analyzes the current development of scientific knowledge about gender. Four components and sources of gender construction are identified. The main means of gender construction are rituals и institutional reflexivity. There are examples of blurring ritualized gender boundaries with the help of mass media in the article. The article analyzes the ritualization and institutionalization of gender in the modern world. Methods of deconstructing the traditional binary male-female opposition using various institutions are described. Methods of creating a pluralistic gender model using language tools are highlighted and analyzed. The conclusion is made about the discursive movement of individual sexual behavior features from the category of deviation to the category of norm. Key words: gender, social constructivism, gender construction, rituals, institutional reflexivity, socialization.
О.Ю. Черных, канд. филол. наук, доц., Московский городской педагогический университет, г. Москва, E-mail: [email protected]
ОСНОВНЫЕ ТЕНДЕНЦИИ КОНСТРУИРОВАНИЯ ГЕНДЕРА В СОВРЕМЕННОМ МИРЕ
В данной статье дается анализ современного развития научного знания о гендере. Обосновывается идея о том, что гендер является социальным конструктом. Отмечаются четыре составляющих и источника гендерного конструирования. Анализируется ритуализация и институционализация пола в современном мире. Приводятся примеры размывания ритуализированных гендерных границ за счет средств медиадискурса. Описываются способы деконструкции традиционной бинарной оппозиции мужское - женское при помощи различных институтов. Выделяются и описываются способы создания плюралистической генедерной модели при помощи языковых средств. Делается вывод о дискурсивном перемещении особенностей сексуального поведения индивидов из категории девиации в категорию нормы.
Ключевые слова: гендер, социоконструктивизм, конструирование гендера, институционализация пола, ритуализация пола, социализация.
