CC BY
4Естествознание
в СИСТЕМЕ МЕЖНАУЧНЫХ СВЯЗЕЙ
А.С. Каменев
Синергетические аспекты эволюционной эпистемологии (биоэпистемология Конрада Лоренца в контексте дисциплин «Концепция современного естествознания» и «История и методология естествознания»)
В статье с использованием синергетической методологии рассматриваются общие принципы эволюционной эпистемологии на примере биоэпистемологических идей выдающегося австрийского ученого Конрада Лоренца. В работе выделяются общесистемные параллели между процессом получения и роста научного знания и эволюцией биологических видов.
Ключевые слова: эпистемология; эволюция; самоорганизация; информация; междисциплинарность; интегративность.
В неопозитивистской историко-методологической философской традиции при реконструкции процесса научного познания мира сложилось мнение о том, что, рассматривая и анализируя такие важные когнитивные и эпистемологические категории, как научная парадигма или научно-исследовательская программа, составляющие в некоторый исторический период концептуальный фундамент научной картины мира, более продуктивно использовать вполне конкретное понятие правдоподобия тех или иных научных теорий, чем обращаться к весьма абстрактной и неоднозначной категории истины. В современном естествознании детально разработаны статистические методы обоснования степени достоверности результатов эксперимента, принятые научным сообществом и обеспечивающие возможность достаточно надежного подтверждения уровня правдоподобия теорий (научная истина как статистически достоверная информация). В рамках эволюционно-синергетической парадигмы мышления понятие научного правдоподобия теоретических построений, введенное в историко-методологический обиход выдающимся философом Карлом
Поппером, соотносится с некоторыми общесистемными характеристиками процесса самоорганизации и саморазвития сложных неравновесных информационных систем и позволяет трактовать процесс познания мира в универсальных терминах синергетики (теории самоорганизации).
Целесообразность применения понятия правдоподобия к рассмотрению закономерностей развития науки имеет вполне определенное обоснование в реальной исторической практике производства научного знания, когда между конкурирующими теориями в информационной системе, называемой «наука», складывается ситуация, аналогичная видовой конкуренции в системе «биосфера», а успех теории решается «естественным» отбором той или иной теоретической схемы, которая оказалась, так сказать, лучше «приспособленной» к данной информационно-смысловой среде. Речь идет о более правдоподобной в данном временном срезе научной модели (или парадигме), обладающей более широкой объяснительной способностью (истинностным содержанием), чем другие конкурирующие построения, но совершенно не обязательно являющейся абсолютной истиной в философском смысле. Любое теоретическое построение, просто удовлетворительное или даже весьма плодотворное на некотором этапе, может со временем оказаться научным заблуждением и «вымрет» в результате отбора, т. е. при проверке фактами дальнейших наблюдений (как это было, например, с геоцентрической системой мира, с теориями калорической или электрической жидкостей, флогистона, теплорода, эфира и т. п.). Но оно неизбежно сыграет свою позитивную роль в деле производства и упорядочивания потока научной информации, так же как вымершие в ходе биологической эволюции виды организмов были необходимым субстратом для появления новых живых форм, оказавшихся более приспособленными к новым условиям среды обитания.
Такая модель производства и роста научного знания, отражающая некоторые универсальные общесистемные свойства любых саморазвивающихся систем, основанная на аналогиях, описывающих процесс биологической эволюции и естественного отбора, особенно продуктивно использует идеи постнеодарвинизма. Ярким представителем этого учения в ХХ веке был Конрад Уоддингтон, который в противоположность известному понятию «гомеостаз», отражающему стремление биологических систем к устойчивому состоянию, ввел в эволюционное мировоззрение понятие «гомеорез», определяющее внутреннюю способность живых систем развиваться по среднеустойчивому пучку траекторий (так называемому креоду). В современной эпистемологии эволюционные идеи такого плана нашли выражение в трудах философов науки второй половины ХХ века и постепенно вытеснили традиционные представления о науке как о процессе непрерывного и постепенного накопления знаний. В контексте учения Томаса Куна о научных парадигмах [1] понятие гомеостаз соответствует периоду так называемой «нормальной науки», а понятие «гомеорез» в контексте модели производства научного знания известного философа-методолога Имре Лакатоса соответствует процессу развития
большой научно-исследовательской программы, в которой взаимодействуют конкурирующие направления.
Модель процесса саморазвития науки, основанная на аналогии с дарвиновской теорией биологической эволюции видов организмов, имеет своим источником также идеи К. Лоренца, Ж. Пиаже, Р. Фоллмера и К. Поппера. Она развивается некоторыми современными американскими философами (С. Тулмином, Д. Кемпбеллом, Д. Деннетом, К. Хукером, К Хахлвегом и др.), и известна под названием эволюционной эпистемологии или биоэпистемологии. Из такого системно-эволюционного по своей сути подхода к проблеме производства научной информации, дополненного современными синерге-тическими представлениями, следует, что позитивистский идеал «чистой» внеисторической науки, не замутненной примесями гуманитарного метанауч-ного мышления, в принципе недостижим. Реальная наука не может являться оторванным от истории самодовлеющим, социально независимым и замкнутым в себе способом создания и кумулятивного накопления достоверной и логически упорядоченной информации о мире. Она как составной элемент социально-культурной деятельности человечества существует и развивается в широком культурно-историческом контексте, взаимодействуя посредством сложнейшего комплекса обратных связей (как отдельный биоценоз с общей экосистемой) со всей системой культуры. А это неизбежно накладывает на нее печать соответствующей исторической эпохи.
В конце 80-х годов ХХ века это весьма перспективное и вполне реалистическое (с естественно-научной точки зрения) направление в философии познания стало набирать темп. Оно, как уже было сказано, основывалось на принципах универсального эволюционизма и трактовало процесс познания мира как необходимый этап общей биологической эволюции человека как вида. Основные принципы этого учения представляют собой эволюционное развитие знания, продолженное другими средствами, а процесс получения и накопления информации об окружающем мире предстает важнейшим фактором естественного отбора и выживания видов. С этими положениями так или иначе согласно большинство крупнейших современных представителей естественных наук, стоящих на позициях эволюционной системно-синерге-тической парадигмы и воспринимающих человека в качестве необходимого элемента такой цельной и неразрывной системы, какой является Вселенная.
Тот факт, что вид Homo sapiens, несмотря на отдельные ошибки и заблуждения, все же выжил в конкурентной борьбе с прочими гоминидами и продолжает интенсивно развиваться, используя всё новые и новые силы природы, свидетельствует о том, что система знаний, которой человечество оперирует в биосфере, его научная картина мира, его представления о своем месте в этом мире в целом соответствуют истинной (что бы под этим словом ни подразумевалось) реальности внешнего мира. «По мере эволюции, — пишет по этому поводу выдающийся современный английский физик Стивен Хокинг, —
развилась центральная нервная система. Существа, правильно осознававшие значение данных, предоставляемых органами чувств, и предпринимавшие соответствующие действия, имели больше шансов выжить и дать потомство. Человек вывел это свойство на новый уровень» [6: с. 143]. Прогрессивная эволюция вида Homo sapiens и прогрессивная эволюция его системы познания мира позволяют провести между этими двумя процессами аналогию, согласно которой развивающееся знание представляет собой непосредственное продолжение эволюционного развития и типы динамики этих двух процессов идентичны. Более того, исходя из общих законов синергетики, можно утверждать, что процессы саморазвития любых сложных открытых неравновесных (т. е. диссипативных) систем как физических и биологических, так и семиотических, неизбежно приводит к возникновению огромного качественного разнообразия типов, классов, видов, структур и т. д. Это касается биологических видов, физических сущностей или информационных структур, поскольку в основе этих процессов лежат фундаментальные законы самоорганизации, обусловливающие универсальный и в целом фактически единый тип динамики саморазвития всех элементов Вселенной.
Один из создателей эволюционной эпистемологии, крупный и оригинальный австрийский философ Конрад Лоренц (1903-1989) больше известен современной читающей публике как выдающийся ученый-биолог. Он один из основоположников этологии — науки о поведении животных и человека, разработавший учение о формах и закономерностях инстинктивного поведения и его трансформации в онтогенезе и филогенезе, лауреат Нобелевской премии (1973). Как ученый, естествоиспытатель Лоренц выступает против субъективизма и метафизики в науке, ссылаясь на (восходящее еще к Декарту) утверждение выдающегося биолога и физиолога Ж. Моно, что краеугольным камнем научного метода является постулат объективности природы. В трактовке эмпирических фактов наблюдений он предостерегает против редукционизма, механицизма, телеологизма и поверхностных аналогий, обращая внимание, с одной стороны, на биологическое единство и эволюционное подобие всех живых существ, а с другой — на то, что область живой природы (и тем более социально-культурная сфера) настолько многообразны, что всегда можно найти убедительные с виду примеры, подкрепляющие любую гипотезу, особенно если рассматривать факты отдельно, в отрыве от системы как целого. «Сторонники одного из этих заблуждений, так называемого редукционизма, — пишет он, — придерживаются фикции непрерывности эволюционного процесса и полагают, что он может порождать лишь постепенные различия. Но, как мы знаем, каждый шаг эволюции создает не просто различие в степени, но различие в сущности.
Отдельные элементы общей системы можно понять лишь в их взаимодействии, иначе вообще ничего понять нельзя. Между тем структура взаимодействий инстинктивных и социально обусловленных способов поведения, составляющих
общественную жизнь человека, является сложнейшей системой, какую мы только знаем на Земле» [2: с. 279]. Эти идеи вполне вписываются в современные синергетические представления о нередуцируемом межэлементном синтезе всех структурных компонентов саморазвивающейся системы, которые находятся в сложном нелинейном взаимодействии и тем самым порождают неаддитивное системное целое.
Одной из самых фундаментальных сторон отношения человека к внешнему миру, считает Лоренц, является инстинктивное стремление к его познанию, которое служит механизмом упорядочивания хаоса окружающей нас природы и (так же как и у других существ, заполняющих биосферу) познание окружающей среды, которое является эволюционно выработанной основой для приспособления к ней. С этих позиций ученый постоянно проводит идею о том, что понимание когнитивных процессов, происходящих внутри познающего субъекта, должно строиться на естественно-научном фундаменте, в системном единстве со свойствами объекта познания и в соответствии с законами эволюции. «Неправомерно отделять друг от друга объект познания и орудие познания, — их следует рассматривать вместе как одно целое», — ссылается Лоренц в этой связи на слова уже упоминавшегося известного английского физика П.У. Бриджмена, разъясняющего суть отношения Н. Бора к проблеме наблюдателя в квантовой механике, но при этом он расширяет сферу применения идей Копенгагенской школы, вводя их в контекст общей эпистемологии и когнитивной психологии. Предпосылка возможности научного познания сущности когнитивных процессов состоит, по мнению Лоренца, в том, что всё человеческое познание возникает из процесса взаимодействия, в котором человек «как вполне реальная и активная живая система и как познающий субъект сталкивается с фактами столь же реального внешнего мира, составляющими объект его познания. Принятое за основу предположение, что познающий субъект и познаваемый объект в одном и том же смысле реальны, содержит соответственно предпосылку о том, что все, что отражается в нашем субъективном переживании, теснейшим образом сплетено с физиологическими процессами, поддающимися объективному исследованию, и основывается на них, более того, — таинственным образом тождественно с ними» [2: с. 246-247].
Таким образом, интегративная философская позиция биолога и физиолога Лоренца состоит в том, что рефлектирующее живое существо, как открытая система, в процессе своего саморазвития (так же как и целый биологический вид в процессе эволюции, т. е. онтогенетически и филогенетически) формируется окружающей средой, вырабатывает и закрепляет оптимальные приспособительные реакции и формы жизнедеятельности, обусловливающие долговременное и устойчивое существование в биосфере. Развивая дальше этот подход и перенося эту методологию на человека, мы таким путем приходим к естественно-научному подтверждению представлений психолога и психоаналитика К.Г. Юнга об архетипах — как первообразах коллективного бессознательного.
Они составляют фундаментальный сакрально-когнитивный комплекс универсальных, подсознательных, генетически закрепленных ментальных структур, которые выработаны в результате уже не только биологической, но и культурной эволюции человеческого сообщества и располагаются на самом глубинном уровне в иерархии отношений человека и природы.
В своей эволюционной теории познания, основывающейся на системном подходе, Конрад Лоренц широко использует такие фундаментальные категории постнеклассической парадигмы, как информация, диссипация, самоорганизация, обратная связь. Это позволяет ему рассматривать закономерности процесса становления и развития когнитивных способностей человека на междисциплинарном уровне, привлекая понятийный аппарат таких наук, как кибернетика и синергетика. Универсальность этого подхода обусловлена глубокими аналогиями и подобием функционирования любых сложных открытых самоорганизующихся систем. Все органические (живые) системы, замечает Лоренц, отличаются от неорганических тем, что они способны приобретать энергию из внешней среды при помощи сложных специальных структур своего тела. Они способны превращать эту энергию в информацию, они противостоят диссипации, хаосу и распаду, они «пожирают отрицательную энтропию», — приводит он в этой связи известное определение Э. Шредингера [7].
Процесс познания (или когнитивные действия в самом широком смысле, — будь то отображение человеком мира в понятиях и образах или инстинктивно закрепленное либо рефлекторно выработанное отношение животных к известным ситуациям, будь то даже примитивные физиологические реакции низших организмов на особенности окружающей среды) Лоренц напрямую связывает со способностью организмов любого уровня сложности получать информацию из окружающей среды, перерабатывать ее на своем уровне и затем правильно использовать. Такое поведение лежит в основе приспособляемости видов к среде обитания и способствует успеху в борьбе за существование. В сравнительном исследовании строения, онтогенеза и филогенеза когнитивных механизмов, формируемых у живых организмов различного уровня сложности, К. Лоренц обращает внимание на то, что процессы приобретения, накопления и адекватного использования информации, обеспечивающей сохранение данного вида в биосфере, так же как и все прочие процессы жизнедеятельности организмов, неоднозначны, многослойны и сложно переплетены между собой. Тем не менее достоверные данные современной биологии и физиологии, по мнению Лоренца, свидетельствуют о многом.
Во-первых, простые и простейшие живые системы вполне способны функционировать самостоятельно, простейшие организмы также всегда были жизнеспособны, поскольку в противном случае из них никогда не возникли бы более высокоорганизованные формы. По отношению к когнитивному процессу это, на наш взгляд, можно интерпретировать так, что самые архаичные элементы матрицы архетипа оказались настолько целесообразными
и конструктивными, что не только «сумели» выполнить свою адаптационную функцию достаточно успешно для биологического вида, но и обладали необходимым информационным потенциалом для организации более сложных когнитивных структур.
Во-вторых, новая и более сложная функция почти всегда возникает посредством интеграции из нескольких уже имевшихся ранее простых функций, которые и по отдельности, независимо от этой позднейшей интеграции, продолжают функционировать; они не исчезают, не теряют своего значения, но, будучи необходимыми элементами нового единства, приобретают новое качество системного характера.
Это мы интерпретируем так, что в результате самоорганизации первичных когнитивных элементов (элементарных знаний, умений и т. д.) в систему более высокого уровня сложности они вступают в новые отношения и в более сложной обстановке проявляют такие свойства, которые не проявлялись (за ненадобностью) в тех простых ситуациях, в которых они первоначально возникли и формировались.
В-третьих, новые системные свойства, возникающие в соответствующей интегративной структуре высшего уровня, сами по себе полностью отсутствуют в составляющих эту структуру отдельных элементах, подсистемах или низших организмах (в этом проявляется так называемый эффект сборки, хорошо известный в синергетике).
Смысл этого утверждения (которое в целом вытекает из предыдущего) мы видим в том, что сложность системного целого, как следует из принципов синергетики, не выводится аддитивно из характеристик составляющих элементов и несоизмерима с ними (так называемый эффект сборки) — это совершенно новая (в данном случае когнитивная) реальность.
В-четвертых, источником информации для организмов является окружающая среда, а механизм усвоения организмом полезной информации и накапливания ее обеспечивается путем проб и ошибок, и в процессе естественного отбора закрепляется в геноме. Когнитивный механизм генома обеспечивает некоторый оптимальный уровень приспособляемости организмов к изменениям внешней среды и способствует их выживанию.
Это положение, перенесенное на познавательную деятельность человека, очевидно, иллюстрирует кибернетическую природу взаимодействия познающего разума с внешней средой, и возникающие модели (запечатленные в виде текстов различного типа) выступают в качестве обратной связи информационного характера. Адекватность этих моделей (т. е. их соответствие реальности) проверяется в праксисе культуры и обусловливает устойчивость траектории развития общества.
Реакция генома на быстрые и медленные изменения условий в окружающей среде различна. Лоренц указывает, что по отношению к быстрым и кратковременным изменениям условий среды в геноме вырабатываются структуры,
обеспечивающие прием и оценку информации, но не накапливающие ее, а только отвечающие за ситуативно адекватную реакцию организма, поскольку множество кратковременных факторов, совместимых с существованием данного вида, слабо влияют на эволюционный процесс. «Когнитивный механизм генома, — пишет он, — не в состоянии справиться с быстрыми изменениями окружающей среды. В самом деле, он ничего не может «узнать» об успехе какого-либо из своих экспериментов, прежде чем не пройдет свой жизненный путь, по меньшей мере, одно поколение» [2: с. 482]. Что же касается медленных изменений условий в среде обитания, то при самой широкой их вариации геном организмов, в силу особенностей своих механизмов реакции на внешнюю информацию, успевает вырабатывать приспособления, проходящие апробацию на нескольких поколениях организмов в процессе отбора и эволюции. «На языке современной кибернетики можно сказать, — пишет Лоренц, — что продолжительность поколения есть "время запаздывания", которое должно пройти, прежде чем когнитивный механизм генома начнет реагировать на внешнее влияние» [2: с. 482]. Можно заключить, что подобная динамика свойственна и развитию системы наших знаний, процессу смены научных парадигм и формированию научных сообществ.
Особенность человека и его принципиальное отличие от других животных состоит в том, что помимо общих для всех организмов когнитивных свойств и процессов биологического и физиологического характера, обеспечивших в течение миллионов лет развитие виду Homo sapiens, он занял прочное место в биосфере. У него выработались когнитивные свойства более высокого уровня, связанные с появлением способностей к абстрактному понятийному мышлению. Эти способности сформировались еще на архаических этапах истории человека и продолжают неуклонно развиваться в процессе социально-культурной эволюции, увеличивая степень приспособляемости вида к условиям внешней среды.
Отмечая эти специфические именно для человеческой среды новые возможности для резкого ускорения эволюции под давлением не только биологического, но и уже «интеллектуального» отбора (то, что в социально-когнитивной модели академика Н.Н. Моисеева называется системой «Учитель» [4]), Лоренц пишет: «Даже если один-единственный индивид приобретает какую-то важную для сохранения вида особенность или способность, она тотчас становится достоянием всей популяции; именно это обусловливает ускорение исторического становления во много тысяч раз, вошедшее в мир вместе с понятийным мышлением. Процессы приспособления, требовавшие прежде целых геологических эпох, теперь могут происходить в течение нескольких поколений. На эволюцию, на филогенез, протекающий медленно, почти незаметно в сравнении с новыми процессами, отныне накладывается история; над филогенетически возникшим сокровищем наследственной массы возвышается громадное здание исторически приобретенной и традиционно передаваемой культуры.
Вероятность, что новые знания будут забыты, не больше, чем вероятность обратной рудиментации телесного органа со сравнимым значением для сохранения
вида. Кумулируемая традиция означает не более и не менее как наследование приобретенных признаков» [2: с. 222].
Таким образом, междисциплинарный интегративный подход представителей естествознания — биолога К. Лоренца и математика Н.Н. Моисеева приводит к тем же выводам, к которым пришли гуманитарии — психолог К.Г. Юнг, видевший в культурной деятельности человека антиэнтропийное начало [8], и филолог и культуролог Ю.М. Лотман, определивший человеческую культуру как «устройство, вырабатывающее и передающее информацию», которая запечатлена в текстах, образующих семиотическое пространство культуры или семиосферу [3].
Важным понятием в эволюционном учении Лоренца (которое также продуктивно в эволюционной эпистемологии) является понятие фульгура-ции [2: с. 270], — резкого «творческого» скачка в развитии неравновесной системы, который выводит ее на новый уровень сложности, повышая качество адаптации к внешним условиям. Это, согласно Лоренцу, тоже универсальный процесс, характерный как для биологических видов, так и для информационных и культурных систем. «Возникновение время от времени тех сложных систем, которые мы вместе с историками называем высокими культурами, — пишет он, — было, вероятно, следствием фульгураций, аналогичным тем шагам эволюции, которые привели к возникновению видов животных» [2: с. 401]. Этот скачок не выводится логически из предыдущего состояния этой системы, хотя в некоторой степени и обусловлен им и подготавливался всем предшествующим периодом ее существования и развития. Это понятие вполне коррелирует с известным в неравновесной динамике и синергетике понятием бифуркации (раздвоении) — резком изменении траектории развития нелинейной системы, которое не выводится причинно-следственным образом из предыдущего состояния и необратимо выводит эту систему на новую траекторию эволюции. Эта необратимость порождает так называемую «стрелу времени», в результате чего все «решения» эволюции не могут быть отменены дальнейшим развитием системы и, будучи соответствующими условиям внешней среды (биологической, культурной, информационной и т. п.), могут закрепиться в генетической памяти этой системы и обеспечить прогрессивное развитие биологического вида, культурной формации, научной теории и т. д. В противном случае эти фульгурации необратимо исчезают, — таким путем проявляет себя естественный отбор.
В таких же понятиях (базовых для эволюционной эпистемологии) можно интерпретировать разработанную Т. Куном уже упоминавшуюся модель эволюции научного знания как процесс смены господствующих парадигм (см. [1]), что обычно (если когнитивный резонанс охватывает всю культурную среду) трактуется как научные революции. Так, в XVI-XVII веках произошла первая (ко-перниканско-кеплеровская) научная революция и стала развиваться классическая ньютоновско-лапласовская наука и философский детерминизм, а в начале ХХ века произошла фульгурация, известная как переход к неклассической науке и философии, связанный с квантовой механикой и теорией относительности.
Такой необратимый во времени ход научного познания М. Мамардашвили по аналогии определил термином «стрела познания».
В своих исследованиях Лоренц постоянно проводит мысль о том, что законы становления и развития человеческого познания — это естественно-научные законы, такие как законы биологической эволюции и естественного отбора, законы кибернетики и управления, оптимальной устойчивости и самоорганизации сложных открытых систем, находящихся в постоянном взаимообмене с внешней средой, и они, как и все прочие объективные законы природы, познаются научными методами. «Для естествоиспытателя, — пишет К. Лоренц, — человек — живое существо, получившее свои свойства и способности, в том числе высокую способность к познанию, от эволюции, от длившейся эонами процесса становления, в течение которого все организмы сталкивались с условиями действительности и — как мы обычно говорим — приспосабливались к ним. Эта эволюция есть процесс познания, потому что любое приспособление к определенным условиям внешнего мира означает, что органическая система получает некоторое количество информации об этих условиях» [2: с. 248].
Адаптация организмов к условиям внешней среды, эволюционное изменение и саморазвитие биологических видов в процессе их естественного отбора под давлением постоянно меняющихся условий внешней среды свидетельствуют о непрерывном, хотя и медленном, процессе самоорганизации новых структур (от примитивных реакций простейших организмов до когнитивной логико-модельной и философски-рефлексивной деятельности разума), который происходит на всех уровнях живого, проявляясь как в генотипе, так и в фенотипе, — и это отражает единство и взаимосвязь биосферы и элементов, ее составляющих. «Уже в развитии строения тела, в морфогенезе, — пишет Лоренц, — возникают образы внешнего мира. <...> Устройство органов чувств и центральной нервной системы позволяет живым существам получать сведения об определенных существенных для них условиях внешнего мира и реагировать на них таким образом, чтобы сохранить жизнь.
Мы, люди, обязаны всем, что знаем о реальном мире, где мы живем, эво-люционно возникшему аппарату получения информации, сообщающему нам существенные для нас сведения; и хотя этот аппарат гораздо сложнее того, который вызывает реакцию избегания препятствий у инфузории туфельки, в основе его лежат те же принципы. Ничто могущее быть предметом естествознания не познается иным путем» [2: с. 249].
Лоренц не напрасно подчеркивает, что речь идет именно о тех предметах и явлениях, которые мы традиционно относим к сфере естественных наук, т. е. о регулярно и устойчиво повторяющихся явлениях природы. Подобно таким исследователям, как К.Г. Юнг, К. Леви-Стросс, Д. Кемпбелл, Ж. Пиаже и др., Лоренц считает, что свое отношение к объектам внешнего мира человек основывает (чаще всего неосознанно) на фундаментальных архетипах порядка (числе, геометрических структурах, причинно-следственных связях, подобии, аналогиях и т. д.),
которые формировались на протяжении долгого процесса биологической эволюции и проверены, так сказать, «на прочность», естественным отбором. В процессе познания (т. е. получения информации как обыденного уровня, так и научного масштаба) люди широко (сознательно и автоматически) используют универсальный метод проб и ошибок, анализа, синтеза и прочих методов логической интерпретации, но особые достижения в познании самого фундаментального уровня природы, т. е. самое яркое проявление прогрессивной эволюции знания, связаны с использованием принципов математического моделирования. Известные представители эволюционной эпистемологии по этому поводу замечают: «На этом пути мы стремимся получить доступ к таким сферам реальности, которые ранее находились за пределами наших приборных и/или теоретических и/или концептуальных возможностей» [5: с. 189]. Этот подход в целом (т. е. на практике), особенно при изучении объектов микромира и мегамира, приводит к успеху, поскольку «Книга Природы», как считал Галилей, видимо, в самом деле «написана» на языке математики, — т. е. природу в определенном смысле можно рассматривать как семиотическую реальность, допускающую рационально-логические принципы описания и интерпретации и имитационно-математическое моделирование.
Другое дело — познание самого человека, его психики, особенностей его социального и культурного развития, системы его религиозных, этических, эстетических и прочих ценностей. Здесь, т. е. в сфере гуманитарного знания, ситуация гораздо сложнее, хотя для всестороннего познания таких «объектов» принципы биоэпистемологии и естествознания также могут иметь определенное подспорье. В свете современной науки есть ряд достаточно веских оснований считать многие явления культуры (вроде бы никак не сводимые к биологии и эволюции) эпифеноменами процесса универсального эволюционизма Вселенной, куда биологическая эволюция человека как вида входит в качестве важного (а в рамках антропного принципа, может быть, и целеопределяющего) начала. Таким образом, Конрад Лоренц, основываясь на естественно-научной методологии, рассматривает человеческое познание (в цельной системе со всеми прочими приспособительными функциями) как один из факторов, способствующих выживанию человека как вида в биосфере и его дальнейшего саморазвития в процессе биологической эволюции. «Такая гносеологическая позиция, — заключает он, — происходит от знания того, что наш познавательный аппарат есть предмет реальной действительности, получивший свою нынешнюю форму в "столкновении" со столь же реальными предметами и в "приспособлении" к ним. На этом знании основана наша убежденность в том, что всем сообщениям нашего познавательного аппарата о внешней действительности соответствует нечто реальное» [2: с. 396]. Используя и преобразуя этот реальный материал внешнего мира, человек в процессе своего развития и познания строит не менее реальную структуру — свою культуру, которая, хотя и не могла бы существовать без природы как основы жизни всех организмов, но отнюдь не сводится только к ней, а составляет сущность более высокой степени организации и уровня информационной упорядоченности, и она,
в некотором смысле, выводит человечество за пределы биосферы. Вполне в духе идей В.И. Вернадского, А. Бергсона, П. Тейяра де Шардена, Э. Леруа, составляющих основу учения о ноосфере, Лоренц замечает, что если бы мы хотели дать определение жизни, то в него без сомнения необходимо включить функцию приобретения, хранения и передачи биологической информации, а также соответствующие структурные механизмы для осуществления этих функций. Но для определения того, что составляет человеческую, т. е. духовную жизнь, этого недостаточно. «Можно без всякого преувеличения утверждать, — пишет он, — что духовная жизнь человека есть новый вид жизни» [2: с. 396].
Литература
1. Кун Т. Структура научных революций. М.: АСТ, 2001. 608 с.
2. Лоренц К. Оборотная сторона зеркала. М.: Республика, 1998. 393 с.
3. Лотман Ю.М. Семиосфера. СПб.: Искусство, 2001. 704 с.
4. Моисеев Н.Н. Расставание с простотой. М.: АГРАФ, 1998. 480 с.
5. Хахлвег К., Хукер К. Эволюционная эпистемология и философия науки // Современная философия науки. М.: Логос, 1996. 400 с.
6. Хокинг С. Черные дыры и молодые Вселенные. СПб.: Амфора, 2001. 189 с.
7. Шредингер Э. Что такое жизнь. С точки зрения физика. М.: Атомиздат, 1972. 88 с.
8. Юнг К.Г. Психология бессознательного. М.: Канон, 1994. 320 с.
Literatura
1. Kun T. Struktura nauchny'x revolyucij. M.: AST, 2001. 608 s.
2. LorenczK. Oborotnaya storona zerkala. M.: Respublika, 1998. 393 s.
3. Lotman Yu.M. Semiosfera. SPb.: Iskusstvo, 2001. 704 s.
4. MoiseevN.N. Rasstavanie s prostotoj. M.: AGRAF, 1998. 480 s.
5. XaxlvegK., Xuker K. E'volyucionnaya e'pistemologiya i filosofiya nauki // Sovre-mennaya filosofiya nauki. M.: Logos, 1996. 400 s.
6. Xoking S. Cherny'e dy'ry' i molody'e Vselenny'e. SPb.: Amfora, 2001. 189 s.
7. ShredingerE'. Chto takoe zhizn'. S tochki zreniya fizika. M.: Atomizdat, 1972. 88 s.
8. YungK.G. Psixologiya bessoznatel'nogo. M.: Kanon, 1994. 320 s.
A.S. Kamenev
Synergistic Aspects of Evolutionary Epistemology (Konrad Lorenz's Bioepistemology in the Context of Disciplines "Concept of Modern Natural Science" and "History and Methodology of Natural Science")
In this article, the author, using synergetic methodology, considers the general principles of evolutionary epistemology on the example of bioepistemological ideas of eminent Austrian scientist Konrad Lorenz. The paper highlighted the system-wide parallels between the process of obtaining and growth of scientific knowledge and the evolution of biological species.
Keywords: epistemology; evolution; self-organization; information; interdisciplina-rity; integrativity.
