CC BY
41
Библиографический список
1. ГаКо, ф.205,оп. 3, д.290, л. 20
2. ГаКо, ф.205, оп. 3, д,290, л. 35
3. ГаКо, ф.205, ол. 3, д.290, л. 7 А
4. ГаКо, ф. 1026, оп. 1, д. 118, л. 3
5. ГаКо, ф.205, оп. 3, д.290, л. 4
6. ГаКо, ф.205, оп. 3, д.290, л. 33
7. ГаКо, ф.205, оп. 3, д.290, л. 48
8. ГаКо, ф. 1026, оп. 1, д.93, л. 33
9. Поволжский вестник, 1915,11 августа, №2667 -С.З.
10. ГаКо, ф.205, оп. 3, д.290, л. 76
11. ГаКо, ф. 205, оп. 3, д. 284, л. 6
12. Поволжский вестник, 1915,31 июля, №2659 -С.З.
13. ГаКо, ф. 205, оп. 3, д. 347, л. 3
14. ГаКо, ф.205, оп. 3, д.290, л. 74
15. ГаКо, ф.205, оп. 3, д.290, л. 96
16. ГаКо, ф.205, оп. 3, д.292, л. 14
17. ГаКо, ф. 1026, оп. 1, д. 104, л. 3 об. Прод
18. Басов Н. Ф. История социальной работы: Практикум. -М.: Издательско-торговая корпорация «Дашков и К», 2008. - 340 с.
19. ГаКо, ф.205, оп. 3, д.290, л. 27
20. ГаКо, ф.205, оп. 3, д.290, л. 40
21. ГаКо, ф. 1026, оп. 1,д.93,л. 18-19
22. ГаКо, ф. 1026, оп. 1, д.118, л. 20
23. ГаКо, ф. 1026, оп. 1, д. 110, л.28-2806
24. БердоваО.В. Культурная жизнь Костромской губернии в зеркале периодической печати конца XIX - начала XX века. - Кострома: Изд-во КГУ, 2002.-360 с.
25. Ковалева Л. Очерки из истории учебных заведений г. Костромы // Костромская страница, № 19.
А. М. ЖУРАВЛЕВ
СЕЛЬСКОЕ УЧИТЕЛЬСТВО И ВЛАСТЬ В УСЛОВИЯХ КОЛЛЕКТИВИЗАЦИИ ДЕРЕВНИ В 1927-1932 Г.Г.
Актуальность обращения к истории глубочайшего переворота жизни российской деревни в условиях её коллективизации в 1920-1930-е годы обусловлена огромным влиянием событий тех лет на весь последующий ход развития сараны, включая его современные тенденции. Сегодня обоснованно возрастает внимание к феномену советского социализма, к противоречивому опыту кардинального реформирования общественной жизни, к сложной и драматичной эпохе социалистической модернизации страны, одним из направлений которой являлась политика массовой коллективизации сельского хозяйства.
В обширной историографии коллективизации советской деревни до сих пор немало «белых пятен», дискуссионных проблем и разногласий. Многие из них связаны не только с оценочными подходами, нередко диаметрально противоположными, но и с недостаточной разработкой целых
направлений партийно-государственной политики в деревне, социального поведения отдельных слоев населения. До сих пор за пределами пристального внимания исследователей остаются многие вопросы, связанные с анализом роли интеллигенции, прежде всего сельской, в осуществлении государственного курса на коллективизацию деревни, с определением её места, статуса в изменяющемся социуме, в динамичной системе экономических, политических и культурных отношений на селе. В общих работах по истории колхозного строя в СССР освещение этих вопросов, как правило, не выходит за рамки отдельных примеров участия учителей в политических кампаниях, а в литературе по истории советской шю-лы внимание исследователей концентрируется, естественно, на профессиональной, учебно-воспитательной деятельности сельских педагогов.
В данной статье ставится задача проанализировать механизм взаимоотношений советской
274 Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова • 2008, том 14
©А.М. Журавлев, 2008
Сельское учительство и власть в условиях коллективизации деревни в 1927-1932 гг.
власти и учительской интеллигенции в условиях коллективизации деревни. Исследование проведено на материалах крупного региона страны -Верхнего Поволжья.
Переход к политике «ликвидации кулачества как класса» поставил деревню, по существу, на грань гражданской войны, вовлекая в свою драматичную орбиту сельское учительство, усиливая процесс идейно-политической дифференциации в его среде. Материалы центральных и местных партийно-советских, профсоюзных организаций тех лет до предела «загружены» фактами не только активного участия учителей в колхозном строительстве, но и в антисоветской пропаганде, агитации против колхозов, хлебозаготовок идр.[1].
Особая чуткость сельских учителей к проблемам коллективизации определялась во многом их непосредственной связью с крестьянским хозяйством, в том числе и с теми хозяйствами, которые порой чисто по субъективным причинам объявлялись партийно-советскими функционерами «кулацкими». В 1927 г. пятая часть сельских учителей имела надельную землю, более половины из них были выходцами из потомственных крестьян [2].
В советской историографии 1970-х годов шла оживлённая дискуссия о сроках так называемого «окончательного перехода старых специалистов на идейные позиции Советской власти», в частности, в работах С. А. Федюкина, М. Е. Главацко-го, В. С. Волкова, В. Р. Веселова и др. историков. Сегодня эти споры, по мнению В. Р. Веселова, требуют серьёзного переосмысления не только в терминологическом плане, но по существу проблемы взаимоотношений интеллигенции и власти в 1930-е годы [3].
Мы разделяем мнение известного интеллигентов еда и считаем, что бесперспективно говорить по отношению большой социальной группе о каком-либо едином, «идейном переходе», ибо речь может идти лишь применительно к конкретному представителю данной группы, к его внутренним убеждениям. Здесь, воспользуемся выражением замечательного исследователя В. С. -Меметова, процесс шёл «поштучно», строго индивидуально не только в рядах так называемых «старых» специалистов, но в среде молодых специалистов, идейное формирование которых далеко не завершалось периодом вузовской учёбы.
На идейные позиции специалистов немалое
влияние оказывало отношение к ним властных структур, как на уровне центрального руководства, так и в масштабе непосредственного местного начальства. Надо отдать должное советскому руководству, с самого начала осознавшему настоятельную необходимость укрепления материально-правового положения учителя. Хрестоматийная формула основателя советского государства В. И. Ленина о том, что народный учитель должен быть поставлен на новую, социалистическую высоту, заканчивалась менее известным в литературе призывом работать «главное, главное и главное над поднятием его материального положения» [4].
Однако многие провозглашенные призывы большевистского руководства к заботе об учительстве носили декларативный характер и оставались зачастую только на бумаге. Положение учителей оставалось тяжёлым. Причём, вряд ли справедливо обвинять в этом советское руководство, ибо государство не имело реальной возможности в условиях гражданской войны и последующей разрухи обеспечить педагогическим работникам хотя бы прожиточный минимум. В первой половине 1920-х годов Костромской губком ВКП(б) сообщал в Секретариат ЦК партии о том, что «учителя нанимаются в пастухи, идут в батраки к кулаку, учительницы занимаются стиркой белья в богатых семьях, идут в няни» [5].
К концу 20-х годов положение начинает меняться. Во-первых, с завершением восстановительного периода расширяются материальнофинансовые возможности и резервы государства. Во-вторых, возрастает, как уже отмечалось выше, востребованность учительского труда в условиях интенсивных темпов культурного, колхозного строительства. На январском (1929 г.) пленуме Иваново-Вознесенского губ кома профсоюза работников просвещения (рабпроса) констатировалось, что выпускники педтехникумов не едут на работу в деревню из-за трудностей жизни и быта сельского учительства. В докладных с мест в высшие партийные и советские инстанции обращалось внимание на связь материального положения учителя с политической позицией педагога, который попадает в экономическую зависимость от кулака, оказывается беззащитным перед «сытым крестьянином» [6].
Проблема приобретала особый политический смысл. Неслучайно её рассмотрение шло на высшем уровне партийного и советского руковод-
Педагогика. Психология. Социальная работа. Ювенология. Социокинетика, № 3, 2008 2 7 5
ства страны. В 1926-1927 годы вопросы улучшения материально-правового положения учительства, особенно сельского, рассматривались на заседаниях Политбюро ЦК ВКП(б) с участием И. В. Сталина, на июльском (1928 г.) Пленуме ЦК партии [7]. 21 апреля 1926 г. СНК РСФСР принял постановление «О мерах по улучшению положения сельского учительства», в соответствии с которым педагоги обеспечивались за счёт местного бюджета бесплатными квартирами при школах, ежегодным двухмесячным отпуском, их дети освобождались от платы за школьное обучение и т.д. [8]. 3 июля 1929 г. принимается постановление ЦИК и СНК РСФСР «О пенсионном обеспечении работников просвещения за выслугу лет» [9]. Решением СНК РСФСР от 3 августа 1930 г. сельские учителя и члены их семей в условиях нормированного обеспечения продуктами питания и товарами приравниваются к промышленным рабочим, привилегированному в СССР классу [10].
Высокий уровень и содержательность принимаемых решений об улучшении материальноправового положения сельского учительства далеко не означал и их автоматическое и немедленное претворение в реальную практику жизни и быта учителей. Анализ материалов местных партийно-советских, профсоюзных организаций, контрольных органов, инспекторских проверок, типичного явления бюрократической работы тех лет, свидетельствует о многочисленных фактах нарушения, невыполнения принятых решений, несвоевременной выплаты заработной платы учителям, грубого произвола по отношению к правам педагога, оскорбления его чести и достоинства [11].
В ряде районов Верхнего Поволжья и других регионов имели место факты незаконного «раскулачивания» сельских учителей, обвинённых в связи с зажиточными хозяйствами. В своём постановлении «Об улучшении материального положения работников просвещения в деревне» от 3 августа 1930 г. СНК РСФСР вынужден был признать многие факты нарушений прав учителей, допускаемых отдельными советскими, хозяйственными органами и чиновниками, не всегда достаточное внимание к подобным фактам со стороны суда и прокуратуры [12].
Негативно влияла на самочувствие педагогической интеллигенции и эйфория массовых «чисток» государственных учреждений, развернувшаяся в 1920-1930-е годы по всей стране. Стре-
мясь не отстать от других ведомств, ряд чиновников отдела народного образования, профсоюзных лидеров стали распространять сомнительные методы «чисток» и на школы, педагогические коллективы. Одновременно в атмосфере поисков «врагов народа» росли настроения «спецеедства» среди отсталых слоев населения, значительная часть которого была элементарно неграмотной и видела порой в образованном человеке, специалисте представителя свергнутого класса господ, «эксплуататоров».
Усиливающаяся тенденция «наступления на интеллигенцию», спровоцированная классовым курсом правящего режима и получившая поддержку в отсталых, неграмотных слоях населения, заставила органы власти выступить с настойчивыми, хотя и явно запоздавшими во многих случаях, разъяснениями и осуждениями ревностных сторонников чисток рядов интеллигенции, чьи действия противоречили курсу на интенсивные темпы культурного, колхозного строительства, невозможного без вовлечения в эту работу интеллигенции, особенно её массового учительского отряда.
Рассматриваемый период являлся значимым этапом во взаимоотношениях советско-партийного режима и учительской интеллигенции. Эти взаимоотношения не были свободными от глубоких противоречий и деформаций. Вместе с тем, объективные потребности социально-экономического, политического и культурного развития страны требовали от властных органов внесения серьёзных коррективов в свои первоначальные замыслы, идеологические схемы, всё большего учёта реальной ситуации, насущных жизненных интересов учительской интеллигенции.
Развёртывая массированную идеологическую работу среди сельского учительства в условиях обострившейся политической ситуации в деревне руководство страны осознавало сложность и масштабность выдвигаемых задач формирования в лице учителя своего надёжного помощника в проведении коренного реформирования всего уклада сельской жизни. Понимание сложности задачи подсказывало правящему режиму выбор форм и средств идеологического воздействия на учительскую массу.
Основополагающим принципом работы ср-ганов власти среди учительства стал дифференцированный подход к различным отрядам интеллигенции, строгий учёт её социально-професси-
27 Вестник КГУ им. Н.А. Некрасова • 2008, том 14
Реализация идей педагогики прагматизма в советской школе
ональной, идейно-политической неоднородности, а также специфики региона. Оценивая реальную ситуацию неготовности большей части сельского учительства к активному восприятию курса на коллективизацию деревни, большевистское руководство делает ставку на партийно-комсомольское ядро интеллигенции, максимально укрепляя его, стимулируя его деятельность как непосредственно по линии партийных, комсомольских комитетов, так и через ячейки и фракции ВКП(б) в органах народного образования, профсоюзе работников просвещения, периодическую печать и др.
По отношению к беспартийному учительству используются широкие формы политической агитации через различные съезды, конференции, объединения, совещания, печать и др.
Эффективность идеологической работы среди учительства во многом зависела от её взаимосвязи с решением социальных вопросов, организации бьгга сельских учителей, создания нормальных условий работы, обеспечения прожиточного минимума, элементарных гражданских прав. Многочисленные факты грубого нарушения прав сельских педагогов со стороны властных структур, низкий уровень материального обеспечения педагогов осложняли существенным образом отношения интеллигенции и власти. Правящему режиму потребовалось немало времени для осознания не только на уровне высших инстанций, но и в низовом его звене необходимости решительного изменения ситуации в сторону укрепления материального положения сельского учителя, его правового статуса, создания условий для повышения профессионального, культурного уровня педагога. Противоречивый опыт идеологической, социальной работы среди учительства в 1920-1930-е годы, как на общерос-
сийском, так и на региональном уровнях требует своего дальнейшего исследования в контексте актуальных задач реформирования российского общества.
Библиографический список
1. Российский государственный архив социально-политической истории (РГАСПИ), ф. 17, оп. 69, д. 395, л. 177; Государственный архив Российской федерации (ГАРФ), ф. 5462, оп. 10, д. 193, л.л. 7,44; Государственный архив Ивановской области (ГАИО), ф. 230, оп. 1, д. 4, л. 317.
2. Всесоюзная школьная перепись 15 декабря 1927 г.-М., 1930, т. 1,ч. 2-3, с. 30-31.
3. См. подробнее: Веселов В.Р. Интеллигенция и провинция в исторической судьбе России -Кострома, 2001. - С. 93-94.
4. Ленин В.И. Полн. собр. соч. Т. 45. - С. 365366.
5. РГАСПИ,ф. 17,оп. 67, д. 109, л. 154-156; оп. 60, д. 29, л. 68.
6. РГАСПИ, ф. 17, оп. 67, д. 109, лл. 133,155, 156; ГАРФ, ф. 5462, оп. 10, д. 209, л л. 17-20.
7. РГАСПИ, ф. 17, оп. 2, д. 375, л. 62; ГАРФ, ф. 5462,оп. 18, д. 17, л.л. 2-13; д. 35, л. 14.
8. См.: Собрание Узаконений и Распоряжений Рабочего и Крестьянского правительства РСФСР, 1926, № 26, с. 207.
9. Известия цИк и ВЦИК, 1929,17 июля.
10. Всеобуч, политехнизация, ликбез. -М.-Л., 1931.-С. 264-265.
11. РГАСПИ, ф. 17, оп. 21, д. 3759, лл. 50-51; д. 3406, л. 4; д. 45, лл. 9,56; ГАИО, ф. 110, оп. 1, д. 26, л.76;ф. 230, оп. 1,д.21,л. 1.
12. См.: Всеобуч, политехнизация, ликбез. -М., 1931.-С. 264.
Е.В. АНДРЕЕВА
РЕАЛИЗАЦИЯ ИДЕИ ПЕДАГОГИКИ ПРАГМАТИЗМА В СОВЕТСКОЙ ШКОЛЕ
В отечественной науке существуют различные мнения о влиянии идей прагматической педагогики на советскую школу. Одни ученые утверждают, что идеи прагматизма не использовались в педагогической практике отечественной
школы. Анализ государственных документов в сфере образования, научных публикаций позволяет нам считать, что реализация некоторых праг-матистских методик в советской школе осуществлялась.
©Е.В. Андреева, 2008 277
