CC BY
0о Корчагин Виталий Витальевич
кандидат психологических наук, доцент кафедры массовых коммуникаций и медиабизнеса, Финансовый университета при Правительстве Российской Федерации
125167, Москва, пр-кт Ленинградский, 49/2 E-mail: [email protected]
Мгеладзе Игорь Захарович
генеральный директор, ООО «Хаг»
127015, Москва, ул. Новодмитровская, 2, корп. 2 E-mail: [email protected]
Самосознание как объект манипуляции в современном медиапространстве
В статье исследуются психологические механизмы манипулятивного воздействия современного медиа-пространства на самосознание личности. Рассматривается влияние медиаконтента на ключевые когнитивные и аффективные компоненты самовосприятия, включая образ «Я», самооценку, идентичность и регуляцию поведения. Анализируются процессы формирования когнитивного диссонанса, информационной перегрузки и деформации восприятия реальности под влиянием бинарных оппозиций, конструируемых медийными дискурсами. Отмечается, что симулятивный характер медиаформатов способствует расщеплению идентичности, усилению фрагментарности самовосприятия и зависимости от внешней валидизации. Особое внимание уделяется влиянию гиперреальности, описанной Ж. Бодрийяром, на процесс интерио-ризации идеализированных образов, конструируемых медиасредой. Обсуждается воздействие социальных сетей, алгоритмических систем контент-подбора и визуальной культуры на стандартизацию нормативных ожиданий, изменение поведенческих паттернов и формирование неадаптивных стратегий саморегуляции. Описываются механизмы формирования тревожности, вины и стыда через процессы социального сравнения, оценочной зависимости и деформации критериев самопринятия. Подчеркивается, что медийное влияние способствует смещению мотивационно-ценностных ориентиров, трансформации субъективного восприятия успеха и утрате внутренней автономии личности. Делается вывод о необходимости развития медиаграмотности, критического мышления и психологической устойчивости как факторов, способных минимизировать негативные последствия манипулятивных стратегий в медиапространстве и способствовать сохранению целостности самосознания.
Ключевые слова: самосознание, медиа, манипуляции, когнитивный диссонанс, самооценка, тревожность, вина, стыд, социальная идентичность, бинарные оппозиции, внутренний конфликт.
Для цитирования: Корчагин В.В., Мгеладзе И.З. Самосознание как объект манипуляции в современном медиапространстве // Вопросы медиабизнеса. 2024. Т. 3. № 3. С. 77-87. DOI: 10.24412/3034-1930-2024-0240
Vitaly V. Korchagin
Candidate of Psychological Sciences,
Associate Professor of the Chair of Mass Communications and Media Business, Financial University under the Government of the Russian Federation
125167, Moscow, Leningradsky Avenue, 49/2 E-mail: [email protected]
Igor Z. Mgeladze
General Director, LLC «Hag»
127015, Moscow, Novodmitrovskaya str., 2/2. E-mail: [email protected]
Self-Consciousness as an Object of Manipulation in the Modern Media Space
The article explores the psychological mechanisms of manipulative influence exerted by the modern media environment on an individual's self-consciousness. It examines the impact of media content on key cognitive and affective components of self-perception, including self-image, self-esteem, identity, and behavioral regulation. The study analyzes the processes of cognitive dissonance formation, information overload, and the distortion of reality perception through binary oppositions constructed by media discourses. It is noted that the simulacral nature of media formats contributes to identity fragmentation, increased dependence on external validation, and the erosion of authentic self-awareness. Special attention is given to the influence of hyperreality, as described by J. Baudrillard, on the internalization of idealized images constructed by the media. The study discusses the effects of social networks, algorithmic content selection systems, and visual culture on the standardization of normative expectations, changes in behavioral patterns, and the formation of maladaptive self-regulation strategies. Mechanisms of anxiety, guilt, and shame formation are described in the context of social comparison, evaluative dependence, and the distortion of self-acceptance criteria. It is emphasized that media influence contributes to shifts in motivational and value orientations, transformations in subjective perceptions of success, and the loss of personal autonomy. The article concludes that the development of media literacy, critical thinking, and psychological resilience are essential factors in mitigating the negative consequences of manipulative media strategies and preserving the integrity of self-consciousness.
Keywords: self-consciousness, media, manipulation, cognitive dissonance, self-esteem, anxiety, guilt, shame, social identity, binary oppositions, internal conflict.
JEL Classification: D91, L82
For citation: Korchagin V.V., Mgeladze I.Z. Self-Consciousness as an Object of Manipulation in the Modern Media Space. Issues of Media Business, 2024, vol. 3, no. 3, pp. 77-87. DOI: 10.24412/3034-1930-2024-0240
В условиях стремительного развития информационных технологий и массового потребления
медийного контента самосознание индивида становится уязвимым для манипуляций. Усиливающийся информационный поток, поступающий через социальные сети, рекламные кампании и другие медиа-источники, погружает человека в гиперреальность, о которой писал Ж. Бодрийяр [2000]. В этой гиперреальности создаются копии без оригиналов, представляющие собой мифологемы и символические нарративы, что может существенно искажать восприятие личности и её реального места в мире.
Современное медиапространство, как отмечают постмодернистские мыслители, разрушает традиционные структуры восприятия реальности, трансформируя самосознание человека в динамический и подвижный конструкт. Ж. Лиотар в своей работе «Состояние постмодерна» указывал на утрату доверия к метанарративам — глобальным объяснительным системам, на которых строилась идентичность человека в прошлом. В постмодернистской реальности вместо устойчивых основ появляются множественные локальные «истины», что способствует фрагментации самосознания. Эта тенденция особенно ярко проявляется в медиапространстве, где личность вынуждена адаптироваться к многообразию цифровых идентичностей, отражающих различные аспекты её существования.
Ж. Делёз и Ф. Гваттари, развивая концепцию «ризомы», подчёркивали, что современное общество больше не подчиняется иерархическим и линейным структурам, а развивается в виде множества взаимосвязанных узлов. В медиапространстве это проявляется в виде сетевой природы контента, который воздействует на самосознание через децентрализованные потоки информации. Личность больше не воспринимается как единое и целостное «Я», но становится сетью пересекающихся нарративов, создаваемых медийными образами и симуляциями.
М. Фуко в своих исследованиях власти и знания указывал, что контроль над дискурсом становится основным инструментом управления личностью [Леонтьев, 1975]. Современные медиа, как носители этого дискурса, задают нормативы и стандарты, формируя представления о «нормальном» и «успешном» поведении. Это превращает самосознание в объект постоянного надзора, где индивид оценивает себя через внешние критерии, навязанные обществом. Например, популярность в социальных сетях, выражаемая количеством лайков и подписчиков, становится мерилом самооценки, что способствует возникновению зависимости от внешних оценок.
Постмодернистская мысль также обращает внимание на феномен «смерти автора», предложенный Р. Бартом, где создатель теряет контроль над произведением, а интерпретация переходит к аудитории. Аналогично этому, в медиапространстве личность теряет контроль над своим образом, который интерпретируется другими пользователями. Это создаёт дополнительный уровень неопределенности, где индивидуальное самосознание становится частью коллективного медийного дискурса.
Кроме того, постмодернизм рассматривает медийные образы как способ конструирования идентичности через повторяющиеся символы. У. Эко в своей работе «Отсутствующая структура» подчёркивал, что массовая культура создаёт коды, которые человек интериоризирует как часть своей идентичности. Например, визуальная культура, транслируемая через рекламу и кино, формирует стандарты красоты и успеха, которые воспринимаются как универсальные нормы. Эти нормы, в свою очередь, определяют когнитивные и эмоциональные аспекты самосознания, ограничивая свободу личности в интерпретации собственной жизни.
Таким образом, постмодернистская философия предоставляет ценную перспективу для анализа влияния медиа на самосознание. Отказ от единой истины, акцент на фрагментации и нелинейности, а также внимание к роли символов и дискурсов в конструировании реальности позволяют глубже понять, как современное медиапространство манипулирует восприятием личности. Эти идеи создают основу для исследования механизмов медийного воздействия, подчёркивая их комплексный и многослойный характер.
Самосознание, будучи многоуровневой системой, формируется через взаимодействие с внешней средой. Когда это взаимодействие приобретает симулятивный характер, как отмечал Бодрийяр, оно способно приводить к деструктивным изменениям на уровне как отдельных личностей, так и целых социальных групп. Медиа создают новые нормы и стандарты, которые трансформируют традиционные когнитивные конструкции человека, подрывая его аутентичность и внутреннюю устойчивость [Мымрин, 2014].
Цель данной статьи — исследование механизмов манипулятивного воздействия медиа на самосознание человека и выявление ключевых компонентов, подверженных этой трансформации.
В психологической науке самосознание рассматривается как специфическая форма сознания, направленная на осмысление не внешнего мира, а самого субъекта. Оно не является 79
врожденным и формируется в процессе личностного развития под влиянием как внутренних факторов, так и социальных взаимодействий [Рубинштейн, 2000]. Развитие самосознания начинается на ранних этапах онтогенеза, когда через телесные ощущения и взаимодействие с миром ребёнок начинает осознавать себя как отдельную личность [Сеченов, 2012. C. 23-24]. И.М. Сеченов подчеркивал, что формирование самосознания идет параллельно с развитием сознания, когда телесные ощущения помогают человеку разделять себя и внешний мир [Там же. С. 24]. Л.С. Выготский также отмечал ключевую роль речевого взаимодействия в этом процессе, которое способствует росту самостоятельности и изменению восприятия себя [Выготский, 2018. С. 101]. Однако в условиях современных медиа социальные взаимодействия всё больше перемещаются в виртуальное пространство, где мнение других выражается через лайки, комментарии и репо-сты. Эти виртуальные взаимодействия оказывают не меньшее влияние на самосознание, чем реальные социальные контакты, создавая новые формы идентификации и оценки [Овертон, 2018. C. 45].
Психоаналитический подход, основанный на работах З. Фрейда, утверждает, что медиа манипулируют через обращение к бессознательному. Например, визуальные символы и рекламные сообщения активируют скрытые желания и страхи. Ж. Лакан в свою очередь подчёркивал, что «зеркальный этап» развития человека становится основой для формирования самосознания через внешние образы. В современном медиапространстве этот процесс приобрёл гипертрофированный характер, так как человек всё больше осознаёт себя через медийные отражения.
Самосознание можно рассматривать как многослойную систему, которая включает представления человека о себе, его роли в обществе и своих качествах [Рубинштейн, 2000]. Эти представления формируют образ «Я», тесно связанный с самооценкой, которая, в свою очередь, влияет на поведение человека. Ключевая функция самосознания — это интеграция различных аспектов личности для обеспечения внутренней согласованности [Леонтьев, 1975]. Человек стремится к целостному восприятию себя, избегая когнитивного диссонанса [Фестингер, 1957]. Этот процесс важен для адаптации, но также может быть использован для манипуляций: когда информация, не согласующаяся с существующими представлениями, подавляется или игнорируется.
Формирование самосознания включает несколько ключевых механизмов. Один из них — это принятие точки зрения других на себя. Согласно концепции В.В. Столина, индивид усваивает внешние оценки и стандарты через взаимодействие с окружающими [Столин, 1983. C. 45]. В детстве это происходит через родителей и значимых взрослых, чьи оценки формируют ожидания и уровни притязаний. Этот механизм играет важную роль на ранних этапах жизни, но продолжает функционировать и во взрослом возрасте, что делает человека восприимчивым к социальным оценкам.
Идентификация с другими также является важным механизмом формирования самосознания. Она включает процесс, через который индивид уподобляется другим, что особенно важно в формировании социальной идентичности [Mead, 1934]. В условиях медийного общества этот процесс приобретает новую форму, когда человек начинает идентифицировать себя не только с реальными людьми, но и с медийными персонажами или созданными в виртуальном пространстве образами. Еще один значимый компонент самосознания — это чувство себя как источника активности и ответственности. Экзистенциальное «Я», как его описывают Ж.П. Сартр отражает способность индивида осознавать свою свободу выбора и принимать ответственность за свои действия [Эриксон, 1968]. Однако манипуляции через медиа могут разрушать это чувство автономии, делая человека зависимым.
Для того чтобы глубже раскрыть психологическое содержание самосознания, необходимо структурировать его основные элементы и рассмотреть их специфику в контексте возможности манипуляции. Взаимосвязь между образом «Я», самооценкой и поведенческими стратегиями формирует основу, через которую медиа могут воздействовать на самосознание (табл. 1.).
Issues of Media Business 2024, vol. 3, no. 3
Таблица 1 — Модель трансформации элементов самосознания под влиянием манипуляций в современном медиапространстве
Когнитивная сфера (образ —Я) Эмоциональная Сфера (отношение к образу — Я) Поведенческая сфера (реакции)
Кср!< НКиз2 Личн. Когнит. конструкт ТрЛ- < ТрЖ4 Эмоциональный вес Птип5 II Пнов6 Поведенческий конфликт
Конструкт • все или ничего; • успех — провал; • красота — уродство; • идеал — недостаток. Тревожность (ситуативный страх) • ориентация на ситуацию угрозы (Я не соответствую). Изменение моделей манипуляции • имитирование поведенческих шаблонов из соцсетей; • конфликт между типичными и новыми моделями поведения; • навязанные культурные и социальные нормы.
Когнитивный диссонанс • я должен быть лучше; • деньги — это все; • популярность — это успех; • провал — это конец. Вина (моральный страх) • ориентация на внутриличностное одобрение. Необычность действий • несовпадение формы и содержания действия; • поведение под воздействием социальных установок.
Концентрация внимания • внимание на внешних признаках успеха; • суженое восприятие на идеализированных образах. Стыд (социальный страх) • ориентация на социальное одобрение; • ориентация на внешние оценки; • ориентация на внешние требования; Адаптация к манипулятивным воздействиям • навязывание новых ролей через социальные ожидания; • социальная мимикрия через подражание «успешным» образам.
Источник: составлено авторами
Когнитивная сфера самосознания охватывает представления человека о себе и своем месте в мире, что делает её одной из ключевых целей манипуляций в медиапространстве. Это пространство включает в себя важнейшие когнитивные конструкты, которые не только определяют восприятие реальности, но и оказывают влияние на формирование жизненных целей, решений и ценностных ориентиров. Влияние медиа на когнитивные установки проявляется через бинарные оппозиции, такие как «успех — провал», «красота — уродство», «идеал — недостаток» [Бо-дрийяр, 2000]. Эти оппозиции задают стандарты, формируя восприятие собственного «Я» через призму внешних ожиданий и норм, навязываемых медийной культурой.
Современное медиапространство не просто воздействует на когнитивные структуры личности, но и изменяет принципы формирования индивидуального восприятия реальности. Основой для этого является феномен, который можно назвать «деконструкцией реальности» — процессом, в рамках которого традиционные представления и нормы уступают место «медиасозданным конструкциям». Согласно идеям Ж. Лиотара, в условиях постмодерна утрачивается доверие к великим нарративам, что открывает возможности для формирования новых дискурсов, предлагаемых медиа [Кассирер, 1999].
Например, противопоставление «успех — провал» усиливается за счет визуального контента, транслируемого через социальные сети, где каждый элемент образа создается в соответствии с ожиданиями аудитории. Это ведет к так называемому «эффекту зеркальной симуляции», когда человек осознает себя только через призму одобрения других, утрачивая способность формировать независимые когнитивные конструкции.
Когнитивный конструкт самореализации ослабевает под давлением конструктов идеализации (Кср < НКиз), особенно в условиях тотального воздействия медиа. Современные медиа транслируют и поддерживают образы «успешных» людей, где акцент делается на материальном благополучии, статусе и популярности. Эти процессы могут быть объяснены через призму психоаналитической теории. Зигмунд Фрейд подчеркивал роль бессознательных желаний в поведении человека, а медиапространство активно использует эту идею, апеллируя к архетипическим образам. Например, реклама и социальные сети обращаются к потребности в принятии, любви и успехе, предлагая символические решения этих потребностей через продукты или лайки. Таким образом, манипуляция самосознанием базируется на управлении эмоциональной и когнитивной сферой, что усиливает зависимость личности от медийных стимулов. Как показали исследования
1 Кж — когнитивный личностный конструкт самореализации.
2 Кс — когнитивный личностный конструкт идеализации.
3 ТрЛ — тревожность личностная.
4 ТрЖ — тревожность жизненная (страх возникшей трудности).
5 Птип — типовые поведенческие модели.
6 Пнов — новые поведенческие модели.
Ш. Зубова, общество погружается в систему цифрового контроля, где успех оценивается через внешние символы и показатели, что заставляет индивида сфокусироваться на внешней идеализации и игнорировать свои подлинные желания [Зубов, 2020]. Например, вместо того чтобы развивать профессиональные навыки и следовать своим внутренним целям, человек начинает стремиться к соответствию стандартам внешней привлекательности или материального успеха, что отражается в его когнитивных установках и поведении.
Использование манипулятивных технологий в медиапространстве также может определять дуальное восприятию реальности «всё или ничего», где успех представляется как мгновенное и абсолютное достижение, а провал — как катастрофа. Как подчёркивает М. Розенберг, стремление к мгновенному достижения результата формирует завышенные ожидания, особенно у молодежи, воспринимающей эти образы как стандартные паттерны поведения [Розенберг, 2019]. Постоянное сравнение себя с идеализированными образами (будь то карьера, внешность или стиль жизни) формирует у человека устойчивое ощущение несоответствия.
Конструкт «красота — уродство» особенно актуален в контексте визуальной культуры, распространяемой через социальные сети и рекламу. Медиа активно продвигают стандарты идеальной внешности, тем самым формируя убеждение, что для того, чтобы быть успешными и принятыми обществом, необходимо соответствовать этим стандартам. Как отмечает С. Тиггеманн в своих исследованиях, регулярное воздействие медийных образов красоты способствует формированию негативного восприятия собственного тела и повышает риск развития расстройств, связанных с восприятием телесного «Я», таких как дисморфофобия [Tiggemann, 2003].
Конструкт «идеал — недостаток» прежде всего связан с восприятием себя через противопоставление своим реальным качествам и идеализированным стандартам, транслируемым медиа. Постоянное сравнение себя с навязанными идеальными формирует у индивида устойчивое ощущение несоответствия этим стандартам. Согласно Дж. Миду, человек осознает себя через «обобщённого другого», то есть через призму общественных ожиданий и норм. Это постоянное давление внешних образов создает необходимые условия для образования внутренних конфликтов, когда реальные достижения не соответствуют навязанным идеалам [Mead, 1934].
Медиа активно транслируют образы, где материальное благополучие и популярность являются основными показателями успеха. Это приводит к усилению когнитивных установок, таких как «деньги — это всё» и «популярность — это успех». Индивид начинает воспринимать любой провал как окончательную неудачу, что закрепляет установку «провал — это конец». Страх перед ошибками и несоответствием этим стандартам приводит к хроническому внутреннему напряжению. Как показывают исследования Л. Фестингера, когнитивный диссонанс особенно остро ощущается, когда человек осознает, что не может соответствовать тем нормам и стандартам, которые транслируют медиа [Фестингер, 1957]. Это приводит к снижению самооценки и глубокой внутренней неудовлетворённости своей жизнью.
Современные медиа, используя визуальные образы и символы, активно направляют внимание индивидов на внешние признаки успеха, такие как богатство, социальный статус или количество подписчиков в социальных сетях. Это воздействие значительно изменяет когнитивную структуру восприятия, заставляя человека ориентироваться в свой деятельности прежде всего на социальное одобрение [Леонтьев, 1975]. Согласно теории внимания У. Джеймса, внимание можно рассматривать как процесс, в котором человек фокусирует свои умственные ресурсы на конкретных объектах или событиях, игнорируя при этом другие стимулы [Джеймс, 2011. C. 4861]. В условиях медиа воздействия внимание индивида все чаще сосредотачивается на внешних символах успеха, которые заменяют внутренние достижения, что ведет к когнитивной фиксации на видимых результатах. В этом контексте можно говорить о том, что человек действует в соответствии с теорией аттенюатора Э. Трисмана, согласно которой внимание фильтрует стимулы в зависимости от их значимости для субъекта [Джеймс, 2011. C. 48-61]. Медийные образы выступают в качестве фильтров, которые определяют, на что будет обращено внимание индивида [Рубинштейн, 2000].
Кроме того, постоянная концентрация внимания на внешних символах успеха изменяет устойчивость и распределяемость внимания, как подчеркивает моторная теория Т. Рибо. Человек становится зависимым от внешних стимулов и перестает уделять внимание внутренним аспектам своей жизни и работы, что приводит к нарушению когнитивного баланса и неспособности воспринимать свои реальные достижения [Овертон, 2018]. Исследования Д. Канемана, посвященные ресурсам внимания, также указывают на ограниченность человеческих когнитивных ресурсов. Постоянное внимание к внешним аспектам успеха приводит к исчерпанию этих ресурсов, что может выражаться в снижении концентрации на важных задачах и увеличении тревожности 82 [там же].
Issues of Media Business 2024, vol. 3, no. 3
Таким образом, когнитивная сфера самосознания, формируемая под воздействием медиа, претерпевает значительные изменения. В условиях постоянного сравнения с медийными образами человек начинает терять собственные ориентиры, заменяя их внешними стандартами. Эта трансформация приводит к снижению личной удовлетворённости, усилению внутреннего конфликта и появлению когнитивного диссонанса, что в конечном счёте ослабляет способность индивида к самореализации и адекватной оценке своих возможностей.
Эмоциональная сфера самосознания (отношение к образу — Я)
Эмоциональная сфера самосознания играет ключевую роль в формировании отношения человека к своему «образу Я» и регулирует поведение через самооценку. Она тесно связана с когнитивными процессами, которые влияют на восприятие реальности. Под воздействием медиа эмоциональная сфера подвергается сильному влиянию, что приводит к появлению таких переживаний, как тревожность, вина и стыд. Эти эмоции выступают в роли инструментов манипуляции, усиливая внутренний конфликт и зависимость от внешних оценок. Одним из наиболее тонких механизмов воздействия является создание «эмоциональных ловушек», где медиа активно апеллируют к страхам и желаниям аудитории. Например, чрезмерное использование негативных новостей усиливает тревожность, а идеализированные образы формируют чувство стыда за собственные недостатки. Эти эмоции становятся основой для формирования глубокой эмоциональной зависимости, когда человек начинает измерять собственную ценность исключительно через призму внешних критериев. Подобные механизмы были подробно описаны в исследованиях о влиянии социальных сетей на психическое здоровье молодёжи. Эмоциональная уязвимость человека в условиях воздействия медиа также связана с феноменом «эмоциональной фрагментации». Этот термин можно использовать для обозначения состояния, при котором человек испытывает широкий спектр эмоций, часто противоречащих друг другу. Например, навязываемые медийные образы одновременно вызывают стремление к достижению идеалов и чувство неудовлетворенности от их недостижимости. Это явление усиливается через эффекты «социального сравнения», которые являются ключевыми для взаимодействий в социальных сетях.
Тревожность, вина и стыд, как уже было отмечено, образуют эмоциональную триаду, усиливающую зависимость человека от внешних оценок. Однако важно подчеркнуть, что эти эмоции также усиливают эффект «подчинения норме», когда индивид стремится соответствовать стандартам, даже если они противоречат его внутренним убеждениям. Подобное состояние приводит к формированию хронической социальной тревожности, что усиливает склонность к самокритике и снижению уровня уверенности в себе.
В соответствии с моделями психологической регуляции, эмоции выполняют функцию непроизвольной адаптации к ситуации. Как подчёркивает В. Вундт, эмоция — это активность, синтезирующая психическое событие, что позволяет человеку удерживать цельность представлений о себе и мире [там же]. Когда человек сталкивается с противоречием между своими реальными возможностями и навязанными медийными стандартами, эмоциональная сфера пытается интегрировать эти противоречия, но при этом создаёт напряжение. Личностную тревожность (ТрЛ) трансформируется в жизненную тревожность (ТрЖ), когда угроза охватывает более широкие аспекты жизни — потерю социального статуса, здоровья или финансового благополучия. Постоянные сообщения о рисках создают иллюзию, что человек не контролирует свою жизнь, что снижает его адаптационные возможности в будущем. Субъект манипуляции начинает ощущать незащищённость перед возможными потерями, будь то материальное благополучие или социальное признание. Эта форма жизненной тревожности закрепляет когнитивный диссонанс, так как идеализированные образы, транслируемые медиа, становятся труднодостижимыми и усиливают внутреннее напряжение, что создает необходимые основания для формирования чувства вины.
Вина возникает как эмоциональная реакция на несоответствие моральным и социальным ожиданиям, продвигаемым медиа. Это чувство формируется, когда индивид осознаёт, что не соответствует навязанным стандартам успеха или социальной нормы. В медийном пространстве успешность измеряется количеством материальных благ и признанием со стороны общества. Человек, не достигший этих идеалов, начинает ощущать вину за свои «неудачи», что порождает постоянное внутреннее напряжение и снижает самооценку [Мымрин, 2014].
Вина не является простым следствием ошибки, она трансформируется в моральный страх перед неспособностью соответствовать ожиданиям. Этот моральный страх создаёт не только эмоциональную уязвимость, но и закрепляет в психике индивида деструктивные когнитивные искажения, когда человек начинает оценивать свои достижения исключительно через призму g^ внешних стандартов, что усиливает эмоциональный конфликт и порождает стыд [Mead, 1934].
Стыд является социальным страхом и формируется как эмоциональная реакция на внешний контроль и социальные оценки. В условиях медийной экспозиции, особенно в социальных сетях, стыд возникает, когда человек осознаёт, что его внешность или поведение не соответствуют установленным стандартам. Современные медиа транслируют идеализированные образы, создавая давление на индивида. Чувство стыда за внешность или несоответствие стандартам усиливается за счёт постоянного мониторинга со стороны общества [Рубинштейн, 2000. С. 60].
А. Мымрин отмечает, что стыд в этом контексте становится не просто переживанием, а механизмом контроля, который заставляет человека адаптироваться к внешним требованиям [Мымрин, 2014]. Например, навязывание стандартов красоты через медиа формирует у человека чрезмерное стремление к самоконтролю, что приводит к социальной тревожности и боязни быть отвергнутым.
Тревожность, вина и стыд формируют триаду эмоциональной дестабилизации, на которую активно воздействуют медиа. Эти эмоции усиливают когнитивный диссонанс, порождая у человека чувство несоответствия между «Я-реальным» и «Я-идеальным» [Фестингер, 1957]. Страх в этом контексте выступает как сигнальная система, но вместо того, чтобы помогать адаптироваться, он используется медиа для контроля и манипуляции [Бодрийяр, 2000]. Этот процесс приводит к развитию невротических состояний, о чём писал К. Ясперс в своей концепции «невротической триады», что делает индивида уязвимым перед внешними манипуляциями и снижает его психологическую устойчивость [Эриксон, 1968].
Поведенческая сфера самосознания
Поведенческая сфера самосознания представляет собой динамический элемент, который претерпевает изменения под влиянием медийного давления и социальных ожиданий. Важной характеристикой поведенческой сферы является её способность адаптироваться и трансформироваться в ответ на внешние и внутренние стимулы, формируя различные поведенческие стратегии в зависимости от контекста.
Одним из ключевых аспектов изменения поведенческой сферы является конфликт между типичными (Птип) и новыми (Пнов) моделями поведения, что отражает столкновение устоявшихся поведенческих стратегий и новых, продвигаемых через социальные сети и медийные каналы.
Медиа активно транслируют новые модели поведения, часто ассоциирующиеся с успехом и признанием, которые вступают в противоречие с традиционными или типичными поведенческими нормами. Это противоречие может быть объяснено через теорию социального научения А. Бандуры, где моделирование поведения играет центральную роль. Например, наблюдение за «успешным» образом жизни в соцсетях заставляет людей подражать этим моделям, что формирует феномен «парадоксального подчинения». Здесь человек адаптируется к внешним ожиданиям, однако внутренне испытывает фрустрацию от невозможности достигнуть идеализированных стандартов. Этот процесс усиливается через механизмы социальной мимикрии, где индивиды начинают копировать даже те аспекты поведения, которые не соответствуют их реальным целям и потребностям. По словам А. Бандуры, процесс моделирования поведения является основой для социального научения [Адлер, 2019]. Это значит, что индивиды, особенно молодёжь, наблюдают и имитируют поведенческие шаблоны, которые они видят в медиа и социальных сетях. Однако это приводит к конфликту между тем, что человек привык воспринимать как «нормальное» поведение, и тем, что навязывается как «новая норма». Имитирование поведенческих шаблонов из соцсетей — например, демонстрация «успешного» образа жизни — становится частью повседневного поведения, что ведет к когнитивному и эмоциональному конфликту, когда реальная жизнь индивида не соответствует этим образом.
Влияние медиа на поведение можно охарактеризовать как «парадоксальное подчинение». С одной стороны, человек адаптируется к новым социальным нормам, создаваемым медиа, демонстрируя поведение, соответствующее общественным ожиданиям. С другой стороны, это подчинение сопровождается внутренним конфликтом, так как реальная жизнь часто не соответствует транслируемым идеалам. Например, стремление демонстрировать «успешный образ» в социальных сетях заставляет людей совершать действия, которые не имеют отношения к их реальным целям и потребностям.
Кроме того, важно отметить влияние медиа на формирование «социальной мимикрии» — процесса, при котором индивид копирует поведенческие модели, представленные в медиа. Этот механизм позволяет человеку адаптироваться к социальным ожиданиям, но одновременно од с этим приводит к утрате подлинного самовыражения. Таким образом, поведение становится реакцией на внешние стимулы, а не результатом внутреннего выбора.
Issues of Media Business 2024, 3, 3
Под влиянием социальных установок действия человека начинают проявлять необычность, которая выражается в несоответствии формы и содержания. Здесь речь идет о том, что индивид начинает выполнять действия, которые внешне соответствуют определенным социальным ожиданиям, однако внутренние мотивы и цели этих действий могут значительно отличаться.
Классическим примером такого несоответствия может быть поведение в социальных сетях: человек может демонстрировать определённые поведенческие шаблоны, которые на самом деле не имеют связи с его внутренними убеждениями. Важным компонентом здесь выступает теория Э. Гоффмана о «сценическом поведении», где индивид, подобно актёру, разыгрывает роль, которая ему приписывается обществом, скрывая за этой ролью своё подлинное «Я» [Рубинштейн, 2000. С. 60].
Медиа, таким образом, создают давление на индивида, вынуждая его демонстрировать общественно одобряемое поведение, даже если оно не соответствует его реальным потребностям и целям. Такой разрыв между формой (поведение) и содержанием (внутренние мотивы) может приводить к снижению уровня самооценки и ощущения «истинности» своего «Я».
Медиа не только навязывают новые модели поведения, но и создают условия для того, чтобы человек начал адаптироваться к этим моделям через процесс социальной мимикрии — подражание успешным образам, которые часто демонстрируются через социальные сети и рекламные кампании. Как отмечает А. Адлер в своей теории о стремлении к превосходству, человек адаптируется к новым социальным ролям через стремление к признанию и социальному одобрению [Адлер, 2019]. Этот процесс усиливается медиа, предлагающими ролевые модели, которые должны стать эталонами для подражания.
Социальная мимикрия, как адаптационный механизм, позволяет человеку избежать внутреннего конфликта и стремления к подлинному выражению себя [Зубов, 2020]. Однако, как подчеркивает А. Маслоу, такая адаптация лишает человека возможности достичь самореализации, так как его поведение становится реакцией на внешние стимулы, а не отражением внутренних потребностей [Леонтьев, 1975].
Современные медиа не только трансформируют поведение субъекта медиа воздействия, но и способствуют интериоризации культурных и социальных норм, которые зачастую противоречат внутренним убеждениям человека. Этот аспект особенно заметен в формировании гендер-ных стереотипов или норм поведения, связанных с карьерой и социальным статусом. К. Роджерс в своей гуманистической теории личности указывает, что навязывание внешних норм ведет к утрате аутентичности и снижению уровня личной удовлетворенности [Роджерс, 1994]. Когда поведение человека перестает быть выражением его подлинного «Я», он начинает испытывать внутренний дискомфорт и тревожность [Мымрин, 2014].
Таким образом, поведенческая сфера самосознания формируется как результат адаптации и сопротивления внешним стимулам. Медиа, трансформируя модели поведения, создают условия для конфликтов между типичными и новыми моделями, навязывая культурные и социальные нормы. Индивид вынужден балансировать между стремлением к социальной адаптации и необходимостью сохранять свою индивидуальность, что нередко приводит к дезадаптивным формам поведения и внутреннему конфликту.
Манипуляция самосознанием через медиа затрагивает не только индивидуальный уровень, но и имеет широкие социальные последствия. Эти последствия становятся заметными в формировании новых моделей поведения, усилении информационной изоляции и поляризации общества. Рассмотрим ключевые из них.
Манипуляция самосознанием через медиа оказывает масштабное воздействие на социальную структуру. Одним из ключевых последствий является феномен «информационной изоляции». Это явление описывается как формирование так называемых «информационных пузырей», когда алгоритмы медийных платформ предоставляют пользователям только ту информацию, которая соответствует их существующим убеждениям. Как показывают исследования Э.Паризера, подобная изоляция усиливает поляризацию общества, способствуя росту радикализации и снижению уровня межгруппового понимания.
Помимо этого, чрезмерная зависимость от медийных стандартов формирует уязвимость к психологическим расстройствам, таким как депрессия и тревожность. Особенно сильно это проявляется среди подростков и молодёжи, чьё самосознание находится в стадии активного формирования. Например, стандарты внешности, транслируемые через социальные сети, усиливают недовольство собой, что приводит к снижению самооценки и росту случаев расстройств пищевого поведения.
На макроуровне это приводит к разрушению социальной сплочённости, так как медиа не только создают новые нормы поведения, но и выступают инструментом управления массовы-
ми движениями. Особенно ярко это проявляется в политической сфере, где использование фей-ковых новостей и сенсационных заголовков становится способом манипуляции общественным мнением. Таким образом, социальные последствия манипуляции самосознанием затрагивают как отдельного индивида, так и общество в целом.
Этические аспекты манипуляции самосознанием требуют комплексного рассмотрения. Современные медиа обладают мощным инструментарием для управления восприятием и поведением, что ставит перед обществом вопросы о границах допустимого. Например, использование эмоционального воздействия для коммерческой выгоды, продвижение нереалистичных стандартов красоты или формирование искажённого представления о реальности — всё это вызывает глубокие моральные вопросы.
Как подчёркивал М. Фуко, дискурс является средством власти, а в современном медиапро-странстве он превращается в инструмент манипуляции массовым сознанием. Регулирование медийного воздействия должно включать прозрачность алгоритмов, используемых социальными сетями. Такие компании, как Facebook или Instagram, часто формируют информационное поле пользователей на основе их предыдущих действий, усиливая эффект информационных пузырей и создавая закрытую среду для восприятия альтернативных взглядов.
Другой важный аспект — это необходимость развития медиаграмотности среди пользователей. Образовательные программы, направленные на обучение критическому анализу информации, могут помочь людям распознавать манипулятивные техники, используемые в новостях, рекламе или социальных сетях. Более того, инициативы по созданию независимых платформ для проверки фактов, такие как фактчекинг-проекты, могут сыграть ключевую роль в снижении распространения дезинформации.
Также следует учитывать роль государства и общественных организаций в создании нормативной базы, регулирующей медийное воздействие. Например, ограничения на использование манипулятивных практик в рекламе, а также введение обязательных этических стандартов для журналистов и контент-мейкеров, могут снизить негативное воздействие на аудиторию.
Таким образом, этика в сфере медиа должна строиться на балансе между свободой выражения и ответственностью за влияние, оказываемое на самосознание и поведение аудитории. Этот подход обеспечит гармонизацию отношений между медиа и обществом, минимизируя риск манипуляции и разрушения личной идентичности.
Под воздействием медиа на всех уровнях самосознания формируется сложная и противоречивая картина. Когнитивные искажения, усиленные внешними стандартами, эмоции, управляемые страхами и виной, а также поведенческая зависимость от навязанных ролей создают условия, при которых личность теряет связь с собственным аутентичным «Я». В результате человек становится уязвимым к манипуляциям, его самооценка и восприятие себя искажаются под влиянием внешних факторов, что усиливает эрозию верхних слове личности, и как следствие возникает гипертрофированное желание превосходства, где обнажаются теневые стороны человека. В этом контексте важно не только осознать масштабы этих изменений, но и искать пути восстановления внутренней целостности человека. Именно в таких условиях современное медиапростран-ство оказывает глубокое воздействие на каждый аспект самосознания.
Литература
Адлер А. Индивидуальная психология. СПб.: Питер, 2019. 251 с.
Бодрийяр Ж. Симулякры и симуляция. М.: Академический проект, 2000. 270 с.
Выготский Л.С. Мышление и речь. М.: Лабиринт, 2018. 352 с.
Джеймс У. Психология. М.: Прогресс, 2011. 728 с.
Зубов Ш. Эпоха капитализма надзора. М.: Наука, 2020. 565 с.
Кассирер Э. Человек и миф. М.: Прогресс, 1999. 432 с.
Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М.: Прогресс, 1975. 304 с.
Мымрин А.В. Психологические подходы к оценке и коррекции страха // Инициативы XXI века. 2014. № 1. С. 45-48. Овертон Дж. Техника изменения сознания. М.: Альпина Паблишер, 2018. 360 с. Роджерс К. Взгляд на психотерапию. М.: Прогресс, 1994. 280 с. Розенберг М. Техники медиа манипуляции. М.: Технологии, 2019. 400 с. 86 Рубинштейн С.Л. Основы общей психологии. М.: Прогресс, 2000. 720 с. Сеченов И.М. Рефлексы головного мозга. М.: Лань, 2012. 288 с.
Issues of Media Business 2024, 3, 3
Столин В.В. Самосознание личности. М.: МГУ, 1983. 256 с. Фестингер Л. Когнитивный диссонанс. М.: Прогресс, 1957. 368 с. Эриксон Э. Идентичность: юность и кризис. М.: Прогресс, 1968. 336 с. Mead G.H. Mind, Self and Society. University of Chicago Press, 1934. 400 p.
Tiggemann M. Media exposure, body dissatisfaction and disordered eating: Television and magazines are not the same! // European Eating Disorders Re-view: The Professional Journal of the Eating Disorders Association, 2003, vol. 11, no. 5, pp. 418-430.
References
Adler A. Individual Psychology. St. Petersburg: Piter, 2019, 251 p. (In Russian)
Baudrillard J. Simulacra and Simulation. Moscow: Academic Project, 2000, 270 p. (In Russian)
Cassirer E. Man and Myth. Moscow: Progress, 1999, 432 p. (In Russian)
Erikson E. Identity: youth and crisis. Moscow: Progress, 1968, 336 p. (In Rus-sian)
Festinger L. Cognitive dissonance. Moscow: Progress, 1957, 368 p. (In Russian)
James W. Psychology. Moscow: Progress, 2011, 728 p. (In Russian)
Leontiev A. Activity. Consciousness. Personality. Moscow: Progress, 1975, 304 p. (In Russian) Mead G.H. Mind, Self and Society. University of Chicago Press, 1934, 400 p.
Mymrin A.V. Psychological approaches to the assessment and correction of fear. Initiatives of the XXI century, 2014, no. 1, pp. 45-48. (In Russian)
Overton J. Technique of changing consciousness. Moscow: Alpina Publisher, 2018, 360 p. (In Russian) Rogers K. A look at psychotherapy. Moscow: Progress, 1994, 280 p. (In Rus-sian) Rosenberg M. Media manipulation techniques. Moscow: Technologies, 2019, 400 p. (In Russian) Rubinstein S.L. Fundamentals of general psychology. Moscow: Progress, 2000, 720 p. (In Russian) Sechenov I.M. Reflexes of the brain. Moscow: Lan, 2012, 288 p. (In Russian)
Stolin V.V. Self-awareness of the personality. Moscow: Moscow State University, 1983, 256 p. (In Russian)
Tiggemann M. Media exposure, body dissatisfaction and disordered eating: Tele-vision and magazines are not the same! European Eating Disorders Review: The Professional Journal of the Eating Disorders Association, 2003, vol. 11, no. 5, pp. 418-430.
Vygotsky L. Thinking and Speech. Moscow: Labyrinth, 2018, 352 p. (In Russian) Zubov Sh. The Era of Surveillance Capitalism. Moscow: Nauka, 2020, 565 p. (In Russian)
