CC BY
209
Н.И. Соловьянов
САКРАЛЬНЫЕ ПРЕДСТАВЛЕНИЯ ВОИНОВ РИМСКОЙ АРМИИ
Рассматривается религиозная жизнь воинов римской армии в 1-111 вв. Автор утверждает, что культы в армии не носили функционального характера.
Необходимость изучения такого аспекта истории Древнего Рима, как религия и культы римской армии вытекает из стоящей перед историками задачи всестороннего изучения античных цивилизаций. Характеристика официального пантеона богов, анализ культов, отправлявшихся солдатами, офицерами и ветеранами, выявление различных верований и суеверий - все это позволяет значительно дополнить картину религиозной жизни общества того времени, а также представить ее во всей сложности и многогранности.
«Разве не властвовал древний Молох? Разве Аполлон Дельфийский не был действительной силой в жизни древних греков? - писал К. Маркс. - ...Если кто-нибудь представляет себе, что обладает сотней талеров, если это представление не есть для него произвольное, субъективное представление, если он верит в него, - то для него эти сто воображаемых талеров имеют такое же значение, как сто действительных. Он, например, будет делать долги на основании своей фантазии, он будет действовать так, как действовало все человечество, делая долги за счет своих богов» (курсив мой. - Н.С.) [1. С. 232-233].
В письме Фридриху Энгельсу по поводу его штудий по военной истории Маркс отмечал, что «в истории армии с поразительной ясностью резюмируется вся история гражданского общества» [2. С. 154].
К тому же выявление факторов, определявших религиозное мировоззрение воинов и гражданского населения, дает дополнительные сведения для выяснения таких вопросов, как этнический состав войск, материальное положение воинов, взаимоотношения завоевателей с местными племенами и народами, романизация и эллинизация провинциалов.
Однако несмотря на то, что военная история Античности издавна привлекает внимание исследователей и за последние полтора столетия в нашей стране и за рубежом появились сотни публикаций по проблемам военной истории Рима, изучение весьма интересного аспекта одной из античных цивилизаций еще только начинается.
В потоке работ, в которых исследуются чисто военные вопросы - принципы комплектования и организации армии, дислокация частей, их этнический и социальный состав, тактика ведения боевых действий, вооружение, снаряжение, фортификация и т.д., - крайне редко встречаются работы, посвященные изучению религии армии, анализу культов, отправлявшихся солдатами и офицерами.
Первым обратился к проблемам армии и религии в Римской империи крупнейший специалист конца XIX в. по вопросам военной истории Рима Альфред фон Домашевский. В 1895 г. он опубликовал работу «Религия римской армии». По мнению историка, религия играла значительную роль в жизни армии. Боги и
их священные атрибуты сопровождали воинов повсюду: в походах, в бою, во время триумфов и в лагере. Они изображались на знаменах, их статуи, алтари и жертвенники устанавливались в лагерях вместе с aqvila и signa легионов. Для отправления культов воины объединялись в корпорации (scholae). Автор выделяет объединения офицерского состава (scholae principalum), среди которых - группы префектов и трибунов легионов, корникулариев, бенефициариев, знаменщиков, трубачей, хранителей оружия и др., выступавших как коллективы дедикантов. Существовали также корпорации воинов вспомогательных войск (декурионов, всадников кавалерийских кагорт, дупликариев нумеров) и, наконец, scholae speculatorum преторианской гвардии [3. С. 1-124].
Культы армии А. Домашевский подразделяет на официальные dis militaris и культы вспомогательных войск. К первым он относит богов, почитавшихся воинами легионов и изображавшихся на знаменах манипул. Статуи, алтари и жертвенники этих богов устанавливались в святилищах лагерей (das Fahnenheiligtum) вместе со статуями императоров и знаменами частей. К ним автор относит Юпитера, Юнону, Минерву, Марса, Викторию, Фортуну, Гонорату, Виртуту, Пиэтату, Boni Eventui, Дисциплину. Ко вторым - Геракла как главного покровителя вспомогательных когорт, Диану, Апполона, а также культы перегринальных богов (германских, кельтских, восточных, фракийских), почитавшихся, как считал А. Домашевский, воинами вспомогательных войск. Несмотря на солидные неточности, с точки зрения современных достижений антиковеде-ния, в определении культов, исследование Альфреда фон Домашевского явилось значительным шагом в изучении интересующей нас проблеммы. Достаточно отметить, что монография явилась первым и долгое время оставалась единственным исследованием подобного рода. В 1914 г. наш соотечественник, прошедший стажировку в Германии, А. Карышев опубликовал исследование «Отношение христиан первых трех веков к военной службе (до Константина Великого)». Автор утверждал, что христиане относились к службе в римской армии отрицательно [4].
Далее прошли две мировые войны. Поэтому следующее исследование по проблемам религии римской армии появилось в свет лишь в 1963 г. Это работа английского историка Дж. Ричмонда «Римская армия и римская религия» [5. С. 185-197]. Статья посвящена исследованию религиозной ситуации в римском гарнизоне, дислоцированном в Британии. Анализ эпиграфического и археологического материала, обнаруженного при раскопках римских поселений и укреплений на территории Англии, позволил автору утверждать, что официальные культы, отправлявшиеся в армии, были теснейшим образом связаны с выражением лояльности
к правящей династии, с культом живых и умерших императоров, с культами, олицетворяющими единство Римской империи.
В 1963 г. молодой ученый Г. А. Кошеленко опубликовал рецензию на статью Дж. Ричмонда, отметив важность поднятой проблемы для исследования социальной роли римской религии в период империи. Вместе с тем он отметил как недостаток работы «нарочитую абстрактизацию религиозных верований в армии от идеологических представлений и идеологической борьбы вне ее», а также недостаточное привлечение сравнительного материала по другим частям империи [6. С. 186-187]. Рецензия Г.А. Кошеленко на исследование Дж. Ричмонда также долгое время являлась единственной в советской историографии публикацией, непосредственно касающейся данной проблемы.
В 1960-1970-е гг. за рубежом появился еще ряд статей по проблемам религии римской армии. Исследования написаны в основном на материалах Британии. Большая часть из них носит фактологический характер. Более того, авторы, как и ранее Дж. Ричмонд, стремятся сузить проблему до чисто военных аспектов, не пытаясь связать религиозную ситуацию в армии с ситуацией в империи или в конкретных провинциях.
Из этих работ весьма интересен подход к религии римской армии Джона Хелгеланда. В отличие от других авторов Дж. Хелгеланд утверждает, что религия римской армии хотя и имела строгую регламентацию, все же не носила пропагандистского характера, т.е. была направлена не на перевоспитание перегринов, а на решение внутренних задач армии, идеологическую подготовку воинов, воспитание идеального солдата -дисциплинированного, бесстрашного, преданного Риму и императору [7-9].
В 1982 г. доктор исторических наук, профессор Геннадий Андреевич Кошеленко предложил заняться проблемами религии римской армии своему аспиранту, автору данной работы. За прошедшие с тех пор годы на основе анализа нарративных и эпиграфических источников по этой проблеме опубликован ряд научных статей, подготовлены и успешно защищены выпускниками КГПУ более десяти дипломных работ и опубликовано две монографии [10-18].
Отрадно отметить, что в 1990-х гг., также не без влияния проф. Г.А. Кошеленко, возникла и другая отечественная школа изучения проблем религии римской армии в Магнитогорском государственном педагогическом институте под руководством известного нумизмата профессора М.Г. Абрамзона. Естественно, его работы базируются в основном на изучении данных нумизматических источников и, к сожалению, пока носят лишь описательный характер [19, 20].
Нельзя не отметить, что столь важная проблема не затронута в общеисторических работах. Но в них вопросы о культах, почитавшихся воинами, рассматриваются в двух аспектах. Во-первых, в исследованиях, касающихся религиозной жизни провинциального мира римской империи, распространение среди местного покоренного населения римских, греческих, восточных и других перегринальных культов связывается, как правило, с присутствием оккупационных войск и наличием в их составе выходцев из тех частей антич-
ного мира, где они широко почитались. Во-вторых, при изучении этнического состава частей римских гарнизонов наличие посвящений воинов греческим, восточным, кельтским, германским, фракийским и другим местным божествам рассматривается как дополнительное свидетельство, подтверждающее присутствие в их составе выходцев из соответствующих регионов римского государства. Однако при отсутствии специальных исследований о характере культов в армии и этнической принадлежности дедикантов-вои-нов применение вышеназванной методики не всегда возможно.
Впервые это было убедительно показано в монографии болгарского исследователя Маргариты Таче-вой-Хитовой «История восточных культов в Нижней Мезии и Фракии V в. до н.э. - IV в. н.э.», в которой автор доказывает, что далеко не всегда проникновение восточных культов было связано с деятельностью римских гарнизонов и присутствием в них восточных элементов, как обычно утверждалось в литературе прошлых лет [21].
На современном этапе в разработке интересующей нас проблемы наметились три направления: во-первых, изучение отдельных культов, почитавшихся воинами в пределах всей империи (М. Шпайдель и А. Дмитриева-Милчева); во-вторых, исследование культов римской армии в конкретных провинциях, которое представлено работами английских историков, написанных в основном на материалах римской Британии, и Н. И. Со-ловьянова; в-третьих, анализ пантеона римской армии на основе одного типа источников (М.Г. Абрамзон).
Большинство публикаций по проблемам религии римской армии носит пока описательный характер. Их авторы выясняют, каким богам поклонялись римские воины, но не почему. Красноярская же школа изначально поставила перед собой задачу: выявить факторы, определявшие религиозное мировоззрение воинов в различных регионах римской державы в разные хронологические периоды ее истории. Первостепенное значение для решения поставленной задачи имеют эпиграфические памятники: посвятительные и надгробные надписи и вотивные рельефы воинов. Они дают сведения о всех родах войск, социальных и этнических слоях римской армии. И хотя различные рода войск в них представлены крайне не однородно (в худшем положении находятся воины римских провинциальных флотилий), все же их можно признать достаточно представительными.
К тому же именно надписи, в отличие от нарративных источников, созданных весьма образованными людьми античной цивилизации для широкого читателя, несут в себе наименьшую долю субъективизма и потому заслуживают наибольшего доверия.
Несмотря на то, что в среде исследователей-архео-логов достаточно распространено мнение, что именно материальные памятники несут в себе наименьшую долю дезинформации (к тому же они количественно превосходят все остальные виды источников по древним и древнейшим периодам истории человечества, с чем в принципе нельзя не согласиться), использование их в качестве основных для решения частных исторических вопросов крайне проблематично.
На мой взгляд, использование анэпиграфичных археологических памятников для характеристики культов римской армии ограничивается, главным образом тем, что в большинстве случаев невозможно определить, имеет ли данный предмет какое-либо отношение к армии, или не имеет. Ведь в местах дислокации войск, рядом с римскими лагерями и кастеллами проживало и гражданское население: купцы, скупавшие военную добычу, в том числе и пленников; ремесленники, обслуживавшие легионеров; маркитанки и, наконец, местное покоренное население. Не менее субьективны и данные нумизматических памятников, чеканка которых постоянно находилась, находится и будет находиться под контролем верховных властей.
Поэтому сведения нарративных, археологических и нумизматических источников вполне могут быть использованы для решения вспомогательных задач: уточнения дислокации частей римского гарнизона, характеристики религиозной ситуации в провинциях, выявления региональных особенностей тех или иных культов. В решении же основной задачи исследования по выявлению факторов, определявших религиозное мировоззрение воинов римской армии, на мой взгляд, следует опираться на данные эпиграфических источников.
Основная масса эпиграфических памятников взята из многотомного «Корпуса латинских надписей» (CIL), «Собрания латинских надписей» Е. Дессо (E. Dessau. Inscriptiones latine selecte) и периодических специальных эпиграфических изданий (Нумизматика и эпиграфика. Москва; E Année épigraphique. Paris; Archäologisch-epigraphische Mitteilungen aus Österreich-Ungarn. Wien etc.). При работе над провинциями Балканского полуострова использовались региональные собрания надписей, подготовленные румынскими и болгарскими исследователями (Inscriptiile din Scytia Minor. Bucuresti; Michailov G. Inscriptiones Graecae in Bulgaria repertae. Serdicae; Геров Б. Проучвания върху западно-тракий-ските земи през римско време // ГСУФФ и ГСУФЗФ; Он же. Романизмът между Дунава и Балкана // ГСУИФФ и ГСУФФ), а также их публикации в местных периодических изданиях.
За двадцать лет работы мною собрано и проанализировано более шести тысяч эпиграфических памятников, поставленных воинами и ветеранами римских легионов, вспомогательных войск и ветеранами в разных частях римской державы от Британии до Евфрата и от Рейна до Северной Африки. Это позволило утверждать, что в республиканскую эпоху говорить о каком-либо особом пантеоне римской армии не представляется возможным. До реформ Гая Мария римская держава не имела профессиональной армии. Армия была не-отемлемой частью гражданской общины (civitas). Даже специфические военные божества (dis militaribus) почитались всеми гражданами.
Но и после Югуртинских войн религиозная ситуация в армии практически не изменилась. Если фактически части римской армии формировались и содержались разными полководцами, то в религиозном отношении воины по-прежнему считали себя, и фактически были, гражданами, находящимися на военной службе, выполнявшими свой долг перед Отчизной, борясь с ее врагами, как внешними, так и внутренними.
Для периода Республики характерно обратное. Именно захватнические войны и участвовавшие в них легионеры способствовали расширению римского пантеона и эволюции римского религиозного сознания наряду с другими факторами: миграционные контакты населения средиземноморского региона, международная торговля, развитие классического рабства. Но вои-тельный фактор среди них был определяющим, т. к. торговцы шли вслед за воинами, скупая военную добычу, войны же были и основными поставщиками рабов, наряду с пиратской работорговлей. Важнейшую роль в этих процессах играл обряд еуосайо deorum. Так было, вероятно, в период борьбы с этрусским военнорелигиозным союзом. Капитолийская триада, гладиаторские бои как элемент погребального культа гадания по поведению птиц и внутренностям жертвенных животных имеют явно этрусское происхождение. То же можно сказать и о периоде войн с италийской федерацией за господство в Средней Италии. Марс, как известно, имеет сабинское происхождение.
Гораздо большее влияние на римский пантеон и римское религиозное сознание оказало включение в состав римской державы эллинских колоний Южной Италии и Сицилии, а также завоевание самой Эллады, когда эллины стали греками. Высшая римская элита активно принялась осваивать эллинскую культуру, учась у знаменитейших философов и риторов. Рабы-греки, превосходящие в культурном отношении своих хозяев, стали неотъемлемой частью педагогической системы Римской республики. Греки-вольноотпущенники создавали свои школы в Риме и Италии, а также выступали в качестве наемных домашних учителей и воспитателей.
Именно греки внесли в римский культ антропоморфизм. В Риме появились статуи прекрасных богов как вывезенные из Греции, так и скопированные с греческих образцов или изготовленные греческими мастерами, проживавшими в Риме и Италии. Появились ордерные храмовые постройки. В результате сложился единый греко-римский пантеон 12 старших богов. Этот процесс продолжался и в период поздней Республики, когда римляне вторглись в Восточное Средиземноморье. Однако восточные заимствования в республиканский период не имели таких последствий, как греческие. Дело в том, что большинство восточных культов носило оргиастический характер, что противоречило римскому религиозному сознанию. Храмы восточным богам строились лишь из «боязливого уважения» и только за границей Города. Для отправления культа привозились восточные жрецы. Им выделялось все необходимое для отправления культа за высокими заборами, окружавшими иноземные храмы. Самим римлянам отправление этих культов категорически запрещалось. Восточные же культы, проникавшие в Рим неофициальным путем, в результате миграций населения и торговых связей запрещались. Их приверженцы подвергались гонениям. Так было, например, с приверженцами культа Вакха (восточная разновидность культа Диониса) еще во время Пунических войн. Отправление культа было запрещено, а его приверженцы были казнены или изгнаны.
Ситуация начала меняться, да и то крайне медленно, в эпоху Империи, когда появились новые факторы,
ставшие причиной изменений в римском религиозном сознании и как следствие в римском пантеоне.
Прежде всего, это возникновение культа живых и умерших императоров. Начавшись с посмертного апофеоза Цезаря, культ распространился на его последователей уже прижизненно. Впоследствии начали обожествляться матери правящих императоров и их жены. В честь них строились храмы, возводились алтари и жертвенники, создавались коллегии почитателей (друзей) Августа и его приемников, ставились вотивные рельефы и надписи за их здравие, благополучие и согласие самым могущественным божествам римского пантеона.
Другим важным фактором стало реальное освоение римлянами ранее завоеванных ими территорий. Армия была выведена Августом из Италии на постоянные места дислокации в пограничные императорские провинции. Это значительно повысило безопасность для жителей провинций как местных, так и пришлых, и прежде всего римлян и италийцев. Миграция гражданского населения приводила к неофициальному распространению по всей территории Империи перегриналь-ных культов: восточных, кельтских, фракийских.
С одной стороны, неримское население Империи стало активно почитать богов греко-римского пантеона, с другой - римско-италийские переселенцы и особенно их потомки стали обращаться к местным культам, объединяясь в совместные культовые коллегии с перегринами. Наиболее чтимые провинциальные боги стали включаться в официальный римский пантеон. Примеры тому - кельтский Кампестер, фракийский Герой-всадник, памятники которым встречаются как в Малой Азии, так и в Британии, уже не говоря о дунайско-рейнском регионе и Италии. То же можно сказать и о восточных культах Кибелы, Долихена, Сераписа и Изиды, Сабазия, Митры и др. Так начался, по мнению Ю.К. Колоссовской, процесс «ренационализации» римской культуры.
Армия способствовала распространению культов провинциальных богов среди гражданского населения.
Легионеры, не имея официального права жениться, заводили гражданских жен на местах службы. Часто эти связи сохранялись на всю жизнь. Эпиграфические памятники показывают, что воины, выходя в отставку, тут же оформляли брак и усыновляли взрослых сыновей, давая им свои имена и право на наследство и, соответственно, римское гражданство. Вряд ли это были чужие дети. Это, так сказать, внешняя сторона явления. Не менее важные процессы протекали и в римских военных лагерях.
Стал формироваться и пантеон собственно армии со специфическим набором культов, в который входили боги-покровители римской державы и императоров, военные божества, различные божества-целители, а также повелители местных природных явлений, от которых зависело самочувствие и здоровье воинов.
Среди культов, почитавшихся воинами, наиболее популярны были культы живых и умерших императоров
и членов их семей. На втором месте - культы старших богов римского пантеона - Юпитера, Юноны, Минервы, Нептуна, Марса, Вулкана, Меркурия, Дианы и Аполлона. Они почитались как боги-покровители Отечества, императоров, военные и заздравные божества в различных сочетаниях с греческими, восточными и местными богами. Культы Весты, Венеры и Цереры вообще не упоминались в вотивных памятниках воинов.
За ними следовали культы младших богов римского пантеона, таких как Янус, Сатурн, Солнце, Рома, Луна, Либер, Плутон, Диана, Сильван, нимфы, Фортуна, Салюта, Фатум, Фелицитата, Виктория, Немезида, Мир, богиня Удачи и Счастливого исхода (Bonus Eventus), Добрая Богиня (Bona Dea), Гении, Лары и Маны.
Помимо отправления культов, высшие должностные лица армии из патрицианских родов выполняли обязанности жрецов этих богов. Греческие боги почитались лишь в романизированных вариантах в сочетании с божествами высшего римского пантеона, а чаще их наименования применялись воинами как эквиваленты римских богов в грекоязычных надписях. То же можно сказать и о восточных божествах, и о почитании местных перегринальных культов. Следует отметить, что воины, отправляя культы богов, не входящих в официальный римский пантеон, не были их жрецами, даже если входили в состав их культовых коллегий.
Таким образом, религия римской армии не носила пропагандистского характера. Пантеон богов определялся конкретно-историческими факторами, имевшими место в империи эпохи принципата, а также непосредственными жизненными потребностями и бытом воинов. Главными факторами, определявшими их религиозное мировоззрение, являлись: религиозная политика императорского Рима, военный быт армии, этническое происхождение воинов и, наконец, определяемая, в свою очередь, местными традициями и религиозной политикой императорского дома религиозная ситуация в провинциях, в которых несли службу воины. Из всего многообразия функций богов греко-римского пантеона (природных, хозяйственных, семейных, военных, государственных и т.д.) воины отдавали предпочтение богам, обладавшим врачевательными (заздравными), вои-тельными и государственными функциями. Эти культы отправлялись воинами всех родов войск, имевшими различное этническое происхождение и занимавшими должности от простых воинов до командиров легионов, когорт, флота. Культы богов-покровителей хозяйственной деятельности, покровители городов и сел, семейные божества не обладали большим влиянием на воинов действительной службы. Возможно, что именно тесная связь между армией и императорами, зависимость материального положения воинов от благо -склонности царствующих династий, находившая отражение и в сфере религиозных представлений, была одной из причин, препятствовавших проникновению в среду воинов римской армии I—III вв. христианских религиозных представлений.
ЛИТЕРАТУРА
1. Маркс К. Различие между натурфилософией Демокрита и натурфилософией Эпикура / К. Маркс, Ф. Энгельс // Сочинения. - 2-е изд. - М.,
1955. - Т. 40. - С. 232-233.
2. Маркс К. Письмо Ф. Энгельсу 25 сентября 1857 г. / К. Маркс, Ф. Энгельс / Сочинения. - 2-е изд. - М., 1955. - Т. 29.
3. Domaszevski A. Die Religion des römischen Heers / A. Domaszevski // Westdeutsche Zeitschrift fur Geschichte und Kunst. — Bd. 14 (1895). - S. 1—
124.
4. Карышев А. Отношение христиан первых трех веков к военной службе (до Константина Великого) / А. Карышев. — Рязань, 1914.
5. RichmondI.A. The Roman Armi and Roman Religion / I.A. Richmond // Bulletin of Yohn Rylands. — 1963. — № 45. — P. 185—197.
6. Кошеленко Г.А. Римская армия и римская религия / Г. А. Кошеленко // Вопросы истории. — 1963. — № 9. — С. 18—187.
7. Speidel M. Religion of Iuppiter Dolichenus in the Roman Armi / M. Speidel // Etudes préliminares aux religion orientalis dans l Ëmpire romein. —
1977. — Bd. 63.
8. Speidel M., Dimitrova-Milceva A. The Cult of Genii in the Roman Army and a New Militari Deity / M. Speidel, A. Dimitrova-Milceva // ANRW. —
1978. — Ti. II. — Bd. 16. — Hbd. 2. — P. 1542—1555.
9. Birley E. The Religion of the Roman Armi: 1895—1997 / E. Birley // ANRW. — 1978. — Ti. II. — Bd. 16. — Hbd. 2. — P. 1506—1541.
10. Соловьянов Н.И. О культе бога-всадника на Балканах / Н.И. Соловьянов // Этногенез, ранняя этническая история и культура славян. — М.: Ин-т славяноведения АН СССР, 1985.
11. Соловьянов Н.И. О культах римской армии в Нижней Мезии и Фракии в I—III вв. н. э. / Н.И. Соловьянов // Проблемы идеологии и культуры в раннеклассовых формациях. — М.: МГПИ им. Ленина, 1986.
12. Соловьянов Н.И. О культах римской армии в Нижней Мезии и Фракии I—III вв. / Н.И. Соловьянов // Хозяйство и культура доклассовых и раннеклассовых обществ. — М.: Ин-т археологии АН СССР, 1986.
13. Соловьянов Н.И. Религия римской армии (к постановке проблемы) / Н.И. Соловьянов // Тез. докл. X Всесоюзной авторско-читательской конференции Вестника древней истории. — М.: Ин-т всеобщей истории АН СССР, 1987.
14. Соловьянов Н.И. Рецензия на книгу: Тачева-Хитова М. История на източните культове в Долна Мезия и Тракия V в. пр. н. э — IV в. от н. э. / Н.И. Соловьянов // Советская археология. — 1987. — № 1.
15. Григорьев Д.В., Соловьянов Н.И. К проблеме изучения фракийской религии в доримский период / Д.В. Григорьев, Н.И. Соловьянов // Соци-
ально-идеологические проблемы истории древнего мира и средних веков. — Красноярск, 1998.
16. Соловьянов Н.И. Римская армия и жречество / Н.И. Соловьянов // VI чтения памяти профессора В.Д. Блаватского. — М.: Институт археологии РАН, 1999.
17. Соловьянов Н.И. Религиозная практика римских воинов в I—III вв. / Н.И. Соловьянов. — Красноярск: КГПУ, 2006. — 144 с.
18. Соловьянов Н.И. Римское религиозное сознание и его отражение в пантеоне армии в I—III вв. / Н.И. Соловьянов. — Красноярск: КГПУ, 2007. — 283 с.
19. Абрамзон М.Г. Культы римской армии и их отображение в монетной чеканке периода Империи / М.Г. Абрамзон // Проблемы истории, философии, культуры. — Магнитогорск: Изд-во МГПИ, 1994.
20. Абрамзон М.Г. Религия римской армии по данным нумизматики / М.Г. Абрамзон // Монеты как средство пропаганды официальной полити-
ки римской империи. — М.: Наука, 1995. — С. 261—290.
21. Тачева-Хитова М. История на източните культове в Долна Мизия и Тракия V в. пр. н. э — IV в. от н. э. / М. Тачева-Хитова. — София: БАН, 1982.
Статья представлена научной редакцией «История» 10 апреля 2008 г.
