CC BY
53
Вестник ПСТГУ
Серия I: Богословие. Философия.
Религиоведение.
2019. Вып. 82. С. 111-127
БО!: 10.15382Миг1201982Л11-127
Аляев Геннадий Евгеньевич, д-р филос. наук, профессор, зав. кафедрой философии и социально-политических дисциплин Полтавского национального технического университета им. Юрия Кондратюка Украина, 36011, г. Полтава, Первомайский проспект, 24 gealyaev@gmail.com ОИСГО: 0000-0001-6713-2014
Резвых Татьяна Николаевна канд. филос. наук, препод. кафедры новых технологий в гуманитарном образовании Факультета доп. образования ПСТГУ Российская Федерация,109651 г. Москва, ул. Иловайская, д. 9, кв.2 hamster-70@mail.ru ОИСГО: 0000-0003-4429-5405
С. Л. Франк о религиозном смысле и нравственной основе демократии
Г. Е. Аляев, Т. Н. Резвых
Аннотация: Публикуется архивный текст С. Л. Франка, в котором демократия рассматривается с точки зрения ее онтологического смысла. В предисловии к публикации идеи текста анализируются в контексте эволюции взглядов Франка на демократию — от Первой русской революции до 1930-х гг. Публикуемый текст отражает этап, когда философ под воздействием событий 1917 г. приходит к идее двух сторон в демократии — созидательной и разрушительной — и настаивает на необходимости ее религиозно-нравственного обоснования. Текстологический анализ позволяет датировать публикуемый текст маем 1917-го г. и связать его с рядом статей Франка в еженедельнике «Русская свобода», а также с его публичной лекцией «Нравственные основы демократии» 6 мая 1917 г. Архивный текст, однако, отличается от опубликованных статей более выраженным теоретическим содержанием, стремлением выявить онтологические основания происходящих событий и уйти от текущей политики. В нем также гораздо рельефнее выразился религиозный характер общественного идеала русского философа. Идею религиозно обоснованного служения как фундамента общественного строительства Франк подробно развивает в своей социальной философии уже в 20-е гг., но впервые она появляется в статье «Демократия на распутье» и в публикуемом тексте «Нравственные основы демократии». Обоснование религиозного смысла демократии сочетается у Франка с утверждением безусловности принципа свободы совести и предупреждением о теократической опасности. Концепция демократии Франка сравнивается с идеями Вл. Соловьёва, С. Булгакова и П. Струве, а также с образом демократии для «новой Европы» Томаша Масарика, о встрече с которым Франк пишет в своих воспоминаниях.
* Работа выполнена по гранту Фонда развития ПСТГУ № 01-0718/н «С. Л.Франк между неокантианством и абсолютным реализмом: политика, культура, философия, религия».
Отмечено характерное для Франка использование художественных образов и поэтических метафор. В целом публикуемый текст позволяет дополнить представление об эволюции социально-философских идей С. Л. Франка и о разнообразии российских теорий демократии, а также актуализировать религиозно-нравственное понимание демократии, недостаток которого остро ощущается в современном мире.
Осмысление идеи демократии играло важную роль в эпоху русских революций начала ХХ века. Рисовались и обосновывались различные ее образы — от демократии конституционной до демократии пролетарской (которая, впрочем, адекватнее именовалась диктатурой пролетариата). За крайними линиями этого спектра идея демократии естественным образом трансформировалась в свое инобытие — либо в консервативное охранительство русского народа, либо в разнузданное бесчинство анархистской охлократии. Однако практическое испробование различных версий этой идеи, так или иначе положенной в качестве альтернативы самодержавному деспотизму, слишком опережало ее теоретическое осмысление и соревнование непредвзятых аргументов «за» и «против». Пафос и страсть, аффекты и инстинкты преобладали в конечном счете над осмотрительностью и трезвостью. В этих условиях российские теории демократии остались «за кадром» исторического процесса и только сейчас, может быть, могут сослужить какую-то практическую службу.
В этом смысле показательна судьба небольшого, затерявшегося в архиве, текста о демократии Семёна Людвиговича Франка.
Взгляды С. Л. Франка на демократию претерпели эволюцию. В Первой русской революции он видел два содружественных устремления — народную веру в осуществление «правды Божией», в установление справедливости и стремление интеллигенции к повышению общего уровня культуры — и рассматривал революцию как победу «национального чувства» в целом. Поэтому в 1906 г. Франк верил в победу самой широкой демократии на принципах всеобщего избирательного права и парламентаризма по образцу Англии, не сомневаясь, что «России суждено не только догнать, но и опередить в развитии демократии другие культурные страны»1, впрочем, опасаясь возможных крайностей «национального порыва к свободе»2.
После Февральской революции Франк уже сомневался не только в победе демократии, но и в ней самой. В апреле он писал, что демократия в России находится на распутье. Она может осуществить идеал народовластия как строительства высшей правды на земле, но может встать на путь материалистического жизнепонимания, ведущий к жестокой якобинской тирании некультурных масс. Таким образом, под одним именем демократии скрываются два разных идеала. К первому идеалу «влечет добрая, верующая, простая русская душа, народная религия и народный патриотизм, вера в правду и преданность родной земле — живущий в народном сознании идеал Святой Руси»3. На другой путь толкает
1 Франк С. Л. Молодая демократия // Свобода и культура. 1906. № 2 (10 апр.). С. 79.
2 Франк С. Л. Пред историческими днями // Дума. 1906. 27 апр. (10 мая). № 1. С. 2.
3 Франк С. Л. Демократия на распутье // Он же. Непрочитанное... Статьи, письма, воспоминания. М., 2001. С. 205.
стихия темного сознания, противоположная культурным устремлениям интеллигенции. Но Франк все еще верит в возможность победы первого пути. В этом вопросе с ним был солидарен С. Булгаков, тоже писавший о двух видах свободы4. П. Струве высказывался еще резче, написав, что бунт солдат «превратился не в славную революцию, а в грандиозный и позорный всероссийский погром»5.
Отношение Франка к идее демократии в последующие годы определялось уже не только восприятием печального опыта российского большевизма, но и противоречивым опытом западной либеральной демократии и основывалось на разработанной им, вслед за Струве, концепции либерального консерватизма. Доказывая несостоятельность как либерализма, так и демократических и социальных теорий общества самих по себе, а также эклектического смешения этих принципов, Франк усматривает в демократической идее «своеволия массы» как высшей инстанции государственной жизни «зловредное, онтологически несостоятельное заблуждение»6. отвлеченным идеям власти народа и прав человека философ противопоставляет идею религиозного служения, а единственным действительно неотъемлемым правом человека называет «право требовать, чтобы ему было дано исполнить его обязанность» — «обязанность служения правде»1.
Кроме известных опубликованных работ осмыслению идеи демократии посвящен ряд текстов С. Л. Франка, сохранившихся в его архиве. Среди них — небольшой (5 страниц) рукописный текст, озаглавленный каталогизаторами «Религиозный смысл или нравственная основа демократии» (авторского названия текст не имеет), однако никак не атрибутированный. По характеру и форме написания рукопись похожа либо на неоконченную статью, либо на конспект лекции; она имеет правку, а также ряд вставок на полях, сделанных той же ручкой, какой написан основной текст, или карандашом.
В подавляющем большинстве материалы фонда Франка в Бахметевском архиве относятся к эмигрантскому периоду его жизни. однако уже начало данного текста — упоминание таких «злоб политического дня», как «коалиционное министерство, борьба за и против Гучкова и Милюкова, Керенского и Ленина», — явно переносит нас в бурные дни апреля — мая 1917 г.
В первые недели после Февральской революции П. Струве предпринял издание приложения к «Русской мысли» — политического еженедельника «Русская свобода», в котором Франк принял «самое деятельное участие» как редактор и как автор8. Известны четыре его статьи в этом издании: «Демократия на распутье» (№ 1), «Нравственный водораздел в русской революции» (№ 2), «О благородстве и низости в политике» (№ 3), «Мертвые молчат» (№ 7). Первый и второй номера вышли в апреле, третий — в начале мая, а седьмой «начат печатанием
4 Булгаков С. Н. О даре свободы // Русская свобода. 1917. № 2. С. 13.
5 Струве П. Б. В чем революция и контрреволюция? Несколько замечаний по поводу статьи И. О. Левина // Русская мысль. 1917. № 11-12. С. 58.
6 Франк С. Л. Духовные основы общества. Введение в социальную философию. Париж, 1930. С. 255.
7 Франк С. Л. Религиозные основы общественности // Путь. 1925. № 1 (сент.). С. 17.
8 Франк С. Л. Воспоминания о П. Б. Струве // Он же. Непрочитанное... Статьи, письма, воспоминания. М., 2001. С. 484.
7 июня»9. «Русская свобода» выходила до октября, однако больше статей Франка в ней нет. Первоначально философ с воодушевлением принялся за дело, напомнившее ему отмеченную романтическим подъемом «Полярную звезду» 1905— 1906 гг., однако со временем «острое чувство бесполезности» этого начинания и невозможности «листами "Русской Свободы" заткнуть прорвавшуюся плотину огромного бушующего потока»10 стало преобладать. Похоже, именно это духовное состояние выражено уже в первых словах архивного текста об «ощущении какой-то душевной, или, вернее, духовной, пустоты».
Сравнение архивной рукописи со статьями Франка из «Русской свободы», особенно с двумя первыми, позволяет установить между ними прямую связь. Уже в первой статье, говоря о «демократии на распутье», Франк подчеркивал, что «разногласие касается именно нравственного понимания смысла и назначения демократии»11. Развивая далее тему «нравственного водораздела» в русской революции, он выражал убеждение, что «скоро будут вскрыты и выражены глубочайшие нравственные и религиозные основы тех двух сил, которые мы пытались наметить»12. Таким образом, во второй статье буквально ставится задача, о положительном решении которой говорит название архивной рукописи. Это решение казалось тогда настоятельно необходимым для того, чтобы приобрести «действительную уверенность в светлом будущем нашей родины»13, хотя уже апрельский кризис, осмыслению которого посвящена статья «О благородстве и низости в политике», принуждал быть более осторожным, если не пессимистичным, в прогнозах.
Можно предположить, что архивный текст о религиозном смысле и нравственной основе демократии должен был стать продолжением серии статей Франка в «Русской свободе», однако почему-то не был завершен. Такая возможность косвенно подтверждается анализом переписки Франка с секретарем редакции «Русской мысли» А. П. Татариновой. Так, в письме от 24 июня, в связи с формированием сдвоенного выпуска № 10—11 «Русской свободы», Франк замечает: «В моей статье, т. обр., надобности нет», и далее сообщает о своем отъезде и о передаче своих обязанностей «в отношении текущих дел» А. С. Изгоеву14. Возможно, в июне 1917 г. философ всё еще собирался сказать печатно нечто положительное о нравственной основе русской демократии. Однако другие источники позволяют практически точно датировать исследуемый текст все-таки не июнем, а началом мая.
5 мая 1917 г., как раз в разгар правительственного кризиса, связанного с именами Гучкова и Милюкова, упоминаемыми в тексте, в кадетской газете «Речь» появилось объявление о предстоящей на следующий день лекции Франка «Нрав-
9 Колеров М. А. От марксизма к идеализму и церкви (1897—1927): Исследования. Материалы. Указатели. М., 2017. С. 303.
10 Франк С. Л. Воспоминания о П. Б. Струве. С. 484-485.
11 Франк С. Л. Демократия на распутье. С. 204.
12 Франк С. Л. Нравственный водораздел в русской революции // Он же. Непрочитанное. Статьи, письма, воспоминания. М., 2001. С. 214.
13 Там же.
14 Письма С. Л. Франка к А. П. Татариновой / Публ. А. А. Гапоненкова // Ежегодник рукописного отдела Пушкинского Дома на 2000 год. СПб., 2004. С. 378.
ственные основы демократии», которую устраивало Религиозно-философское общество15. На следующий день вместе с повтором объявления были опубликованы и краткие тезисы лекции. Вот этот газетный текст:
«6 Мая в зале Петровского училища (Фонтанка, 62), в 8 час. вечера состоится лекция проф. С. Л. Франка "Нравственные основы демократии".
Политические злобы дня и вечный смысл жизни. Цели демократии. Утилитарно-материалистическое и религиозно-нравственное оправдание демократии. Свобода совести как основа демократии. Возникновение современных демократий. Народовластие и личные свободы. Неразрешимость конфликта между ними при материалистическом понимании демократии. Добро и зло в современном социализме. Религиозно-нравственная постановка вопроса: служение индивидуальное и служение всенародное. Религиозная идея нации и государства. Религиозные пределы государства. Церковь и государство. Вопрос о государственном сознании русского народа. Нравственная мобилизация страны.
Билеты от 1 до 3 руб. в книжных магазинах Вольфа (Невский, 13 и Гост. Двор, 18), Попова (Невский, 66) и при входе в зал с 7 час. вечера (Входные билеты по 50 коп.)»16.
Эти тезисы практически полностью отражают содержание и логику построения архивного текста. На основании этого можно с уверенностью определить его как конспект лекции 6 мая 1917 г. Мы, правда, не отбрасываем допущения, что Франк мог планировать использовать этот текст и для подготовки статьи, тем более, что некоторые его части звучат совсем не конспективно, однако его связь с упомянутой лекцией не вызывает сомнений. Это, как нам кажется, является основанием вернуть тексту и авторское название.
Как уже сказано, данный текст по идеям близок к статьям «Демократия на распутье» и «Нравственный водораздел в русской революции». Общим является выражение убежденности в кризисе руссоистской идеологии Французской революции, идеалов «свободы, равенства и братства»17, в крахе «социалистического движения как идейного направления»18 и многое другое. Однако этот текст имеет и некоторые отличия.
По мере того как становилась ясна перспектива поражения демократии, Франк все более задумывался над онтологическими основаниями происходящего и все дальше уходил от политики. Поэтому, по сравнению с предыдущими статьями из «Русской свободы», конспект лекции «Нравственные основы демократии» отличается более выраженным теоретическим содержанием (в нем частично сформулированы принципы, на которых Франк впоследствии построит свою социальную философию; с другой стороны, просматривается явное разви-
15 Речь. 1917. № 104 (5 мая). С. 1. См. также: Религиозно-философское общество в Санкт-Петербурге (Петрограде): История в материалах и документах: 1907-1917: в 3 т. / О. Т. Ерми-шин, О. А. Коростелев, Л. В. Хачатурян и др., сост., подгот. текста, вступ. ст. и примеч. М., 2009. Т. 3. С. 565.
16 Речь. 1917. № 105 (6 мая). С. 6.
17 Франк С. Л. Нравственный водораздел в русской революции. С. 208.
18 Там же. С. 209.
тие идей, сформулированных в ранней статье «Философские предпосылки деспотизма»), и в нем гораздо рельефнее выражается религиозный характер общественного идеала философа.
Уже в первой статье из «Русской свободы» демократия приобретает черты религиозного идеала: «Демократия может осуществлять религиозный идеал народовластия как всенародного свободного строительства высшей правды на земле»19. Осуществление «правды» связывается не с формой правления и избирательными принципами, а с перестройкой общества и человека на началах, относящихся к традиционным религиозным нормам (подчинения власти и соборности). В архивном тексте к этой идее добавляется обоснование свободы со ссылкой на английский пуританизм. Обычному, «материалистически-утилитарному» пониманию смысла демократии (народ как распорядитель жизненных благ), равно как и ее классовому обоснованию, Франк противопоставляет религиозно-нравственное понятие демократии, неразрывно связанное с идеей свободы совести.
Такое восприятие демократии было тесно связано с актуальной в период Первой мировой войны идеей значимости англо-русского сближения. Так, например, в № 5-6 «Русской мысли» (1917) вышла статья Булгакова «Человечность против человекобожия. Историческое оправдание англо-русского сближения». В ее основу была положена лекция в Московском обществе англо-русского сближения, которая должна была состояться в самый канун революции, но осталась непрочитанной.
Булгаков рассматривал две разновидности реформации — английскую и немецкую. В английском пуританизме, по Булгакову, присутствуют индивидуализм и ветхозаветное законничество, но нет уклона к человекобожию и богоборству. Вся английская культура определяется Реформацией, которая родилась «из могучего импульса свободы»20. Душу германства Булгаков видит в лютеровой версии Реформации — продолжении германской мистики. Булгаков обвиняет последнюю в стремлении оторвать человека от Церкви, подмене церковного самосознания личной настроенностью, мистическим самоуглублением. Россия, к несчастью, долго была зачарована Германией (от идеализма и до социал-демократии). От этого наваждения ей нужно освободиться и проникнуться дружбой к Англии. И не только потому, что союз Англии, Франции и России явится «основой европейского миродержавства и охраной Европы от новой угрозы»21, но и потому, что Россия должна научиться ценить религиозную стихию английского либерального духа, в котором «свобода консервативна, а консерватизм свободолюбив»22. Осмысляя исторические истоки современной демократии, Франк, подобно Булгакову, выводит демократию из идей пуританского движения в Англии.
Другими чертами намеченная в архивном тексте концепция Франка напоминает идею «христианской политики» Вл. Соловьёва (Франк и сам будет пи-
19 Франк С. Л. Демократия на распутье. С. 203.
20 Булгаков С. Н. Человечность против человекобожия. Историческое оправдание англорусского сближения // Русская мысль. 1917. № 5-6. С. 7.
21 Там же. С. 25.
22 Там же. С. 27.
сать о «христианской политике», но уже гораздо позже). Конспект проникнут ощущением сомнения в победе сил демократии. Франк пишет о пришедшей на смену единению ненависти, стремлении к сиюминутным интересам вместо общего дела. Это заставляет его акцентировать роль государства и Церкви. Сторонник равноправия Церкви и государства и категорический противник теократии, Франк тем не менее оказывается близок к соловьевскому идеалу «христианской политики». Он мыслит построяемое государство как «воплощение Правды» на земле путем «соборности», «свободного и всенародного служения». Но именно Соловьев выдвинул идею воплощения в истории Царства Божия как соединения свободы и власти; утверждал, что принцип служения есть единственно совершенный принцип политической деятельности23. Почти буквально читается Соловьев и в таком тезисе из конспекта Франка: «Государство как этический минимум».
Идею религиозно обоснованного служения как фундамента общественного строительства Франк подробно развивает в своей социальной философии уже в 20-е гг., но впервые она появляется именно здесь — в статье «Демократия на распутье» и в конспекте лекции «Нравственные основы демократии».
Обоснование религиозного смысла демократии, с одной стороны, а с другой — противопоставление безусловности принципа свободы совести теократической опасности (которую, кстати, Франк предвидел и в «притязаниях Социалистической церкви»), заставляет здесь вспомнить и еще одного мыслителя, встреча с которым как раз в эти революционные дни оставила у Франка глубокое впечатление. В «Воспоминаниях о П. Б. Струве» он описал приезд весной 1917 г. в Петербург «знаменитого чешского философа и политика» Томаша Масарика, точнее, завтрак в его честь, устроенный Струве в Европейской гостинице с участием ряда общественных деятелей и философов. «Масарик поразил нас контрастом, — вспоминал Франк, — между его духовной направленностью и нашей. Одобряя стремление к религиозному возрождению русской интеллигенции, он горячо предупреждал нас против опасности "клерикализма" — главного врага прогресса и культуры. Написав книгу по истории русской мысли24, Масарик, как тут обнаружилось, ничего по существу не понимал в наших духовно-общественных нуждах; некоторые из нас в вежливой форме дали ему это понять»25.
Из воспоминаний Т. Г. Масарика известно, что он приехал в Петроград 16 мая 1917 г.26, т. е. 3 мая по действовавшему еще в России старому стилю. Это подтверждается и его письмом Э. Радлову от 6 мая, где он сообщает, что «приехал на длительное время в Петроград»27. Основной целью его приезда была работа
23 Соловьев В. С. Великий спор и христианская политика // Сочинения: в 2 т. Т. 1: Философская публицистика. М., 1989. С. 66.
24 Франк имеет в виду книгу «Россия и Европа», впервые опубликованную в 1913 г. на немецком языке («Rußland und Europa. Studien über die geistigen Strömungen in Rußland»).
25 Франк С. Л. Воспоминания о П. Б. Струве. С. 486.
26 Масарик Т. Г. Мировая революция. Воспоминания / Пер. Н. Ф. Мельниковой-Папоушек. Прага, 1926. Т. 1. С. 149.
27 Фирсов Е. Ф. Т. Г. Масарик в России и борьба за независимость чехов и словаков. М., 2012. С. 185.
по формированию чешского военного корпуса, однако при этом он встречался со многими политиками и дипломатами, выступал на митингах, писал статьи и даже новую книгу. Он тоже вспоминал, что «встречался со Струве и другими кадетами», «возобновил сношения с университетскими и академическими кругами», «устраивал публичные лекции или широкие собрания с выдающимися или влиятельными лицами»28.
Скорее всего, «встреча со Струве и другими кадетами» за завтраком в гостинице Европейской состоялась уже после лекции Франка 6 мая, однако близость тематики при явном расхождении оценок и устремлений позволяет гипотетически рассматривать наш архивный текст как упреждающий «ответ Масарику», а также усмотреть среди тех, кто «в вежливой форме» пытался вразумить чешского гостя, прежде всего самого Франка с его тезисами о религиозно-нравственной основе демократии.
Русскую историю Масарик рассматривал как перманентное воплощение це-зарепапизма, осуществляемого при помощи Церкви, т. е. своеобразной теократии, душившей народную свободу и творившей «белый террор»29. Религиозный характер русской философии был антипатичен Масарику, ибо высшей точкой развития он считал западноевропейскую философию, понимаемую им как проект, направленный против теологии30. Научно-критически мыслящий человек не только не признает посредников между Богом и человеком, но не верит и в откровение. В «России и Европе» Масарик осуждает обращение к религии в русской интеллигенции в начале века, вызвавшее ее отход от революции, особенно выделяя «перебежчиков из лагеря марксистов» как «наиболее громогласных глашатаев этих течений»31. А в написанной в 1917-1918 гг. в России книге «Новая Европа» Масарик резко отозвался об излишней церковности русского народа и о полном отсутствии национального начала в русской интеллигенции32. Несмотря на выраженную в лекции «Нравственная основа демократии» симпатию к английскому пуританизму, Франк вряд ли мог согласиться с наполняющими всю эту книгу инвективами Масарика против немецкой культуры, в которой он видел лишь пронизанный теократией мессианизм33.
Масарик выводил современные ему политические устройства в Европе из средневековой теократии (высшей точкой развития которой для него была Германская империя, созданная Бисмарком), в противовес которой в «Новой Европе» он выдвигает идею демократической реконструкции Европы. Если прежние государства были построены на теократии, то новую Европу нужно строить на принципах демократии, основанной на «этической основе человечности»34. Эта позиция не могла удовлетворить Франка, в начале 1917 г. увидевшего опасные стороны демократии в России, а в середине 1920-х гг. осознавшего, что Россия
28 Масарик Т. Г. Указ. соч. С. 151.
29 Он же. Россия и Европа. СПб., 2000. С. 189.
30 Там же. С. 198, 205.
31 Там же. С. 191.
32 Masarik T. G. Das neue Europa. Berlin, 1922. S. 81.
33 Ibid. S. 31.
34 Ibid. S. 131.
вовсе не является исключением, и что кризис демократии — часть общекультурного кризиса в Европе.
Как и во многих других текстах Франка, в «Нравственных основах демократии» логический анализ подкрепляется художественными образами. На этот раз Франк обращается к образу из пьесы Г. Ибсена «Враг народа», к стихам Лермонтова, Блока, Некрасова и Тютчева. Лермонтов помогает Франку описать то состояние внутренней бессмысленности при внешней бурной деятельности, о котором он говорит в начале текста: «...царствует в душе какой-то холод тайный, когда огонь горит в крови» («Дума»). Из Блока почти полностью использовано стихотворение «Рожденные в года глухие.», имеющее в виду, как замечает Франк, революцию 1905 года, но «с большим правом — нынешнюю».
Кстати, при общей тяге Франка к поэзии цитирование Александра Блока скорее следует считать исключением. Это исключение, возможно, связано с эпизодом, о котором Франк пишет в «Воспоминаниях о П. Б. Струве». Вспоминая историю с Лигой русской культуры, которую П. Б. Струве организовывал в мае — начале июня 1917 г. («этому доброму начинанию, как и многим другим, суждено было вскоре потонуть в водовороте политического безумия того времени»35), Франк пишет о переписке Струве с Блоком по поводу его участия в Лиге, об отказе Блока и об обсуждении этого вопроса со Струве36. Иначе говоря, имя Блока как раз в мае — июне 1917 г. было у Франка «на слуху», что, возможно, и поспособствовало обращению к его произведению (впрочем, безусловно, на тот момент актуальному и пророческому).
Наконец, Тютчев интересует его здесь не своим «космическим чувством», а тоже своим политическим пророчеством, написанным по поводу предыдущей немецкой (т. е. франко-прусской) войны и ее идеологического обоснования Бисмарком. Это пророчество, а точнее идеал объединения не «железом и кровью», а «любовью», является основой политической философии и социальной этики самого философа. При всем своем реализме и трезвомыслии Франк всегда оставался все-таки идеалистом.
С. Л. Франк [Нравственная основа демократии]37
[1] Ко всем тревогам, сомнениям и нравственным волнениям нашего тяжелого времени у многих присоединяется еще одно особое нравственное мучение: ощущение какой-то душевной или, вернее, духовной пустоты, отсутствие живой и ясно осознанной связи страстных, волнующих злоб политического дня с высшими, религиозными и нравственными запросами нашего духа, с вечным, абсолютным смыслом нашей жизни. — Продолжение или прекращение
35 Франк C. Л. Воспоминания о П. Б. Струве. С. 485-486.
36 Там же. С. 485.
37 Печатается по: Bakhmeteff Archive of Russian and East European History and Culture, Rare Book & Manuscript Library, Columbia University, New York, S. L. Frank Papers. Box 12. Religioznyi smysl ili nravstvennaia osnova demokratii.
войны38, коалиционное министерство39, борьба за и против Гучкова и Милюкова, Керенского и Ленина — как связать все эти острые тревоги с глубокими личными, интимными сторонами нашей жизни? Какой внутренний смысл, в конце концов, таится во всем этом? И мучительно ощущаешь какую-то вульгаризацию, какую-то идейную мелкость, плоскодонность всей нашей бурной нынешней жизни, отсутствие в ней, при огромности размаха вширь, сколько-нибудь заметного захвата вглубь. Лермонт[ов]: «...царствует в душе какой-то холод тайный, когда огонь горит в крови»40. А современный] поэт гов[орит] об этой душевной пустоте (имея в виду рев[олюцию] 1905, с большим правом — нынешнюю):
Испепеляющие годы! Безумья ль в вас, надежды ль весть? От дней войны, от дней свободы — Кровавый отсвет в лицах есть. Есть немота — то гул набата Заставил заградить уста. В сердцах, восторженных когда-то, Есть роковая пустота41.
Счастливы неофиты, у которых от слов «свобода», равенство, демократия, социализм зажигается сердце и трепещет восторгом душа. Но таких теперь, по кр[айней] мере в образованных кругах общества, немного. «Св[обода], рав[енство], братство» — этим лозунгам уже почти полтораста лет. Европ[ейская] и русск[ая] общественная] мысль слишком много пережила, чтобы веровать в них религиозно. Но и социализм за свои 60—70 л. успел уже состариться, захворать и истрепаться. Вечные идеи и истины протухающие (Штокман)42.
38 Примерно в эти же дни Франк писал, что «здоровый национальный инстинкт. видит в Германии главного и самого опасного врага освобожденной родины и среди хаоса внутреннего переворота спешно организует страну для борьбы с ним» (Франк С. Л. Демократия на распутье. С. 201).
39 Речь идет о первом коалиционном Временном правительстве (с вхождением в него шести министров-социалистов), которое было создано 5 (18) мая 1917 г. после выхода из правительства А. И. Гучкова (30 апреля) и П. Н. Милюкова (3 мая). Военным и морским министром вместо Гучкова стал А. Ф. Керенский.
40 Строки из стихотворения М. Ю. Лермонтова «Дума» (1838). Позднее Франк цитировал эти строки и в книге «Крушение кумиров» (см.: Франк С. Л. Крушение кумиров // Сочинения. М., 1990. С. 164).
41 Строки из стихотворения А. Блока «Рожденные в года глухие.» (1914). Первая строфа (Рожденные в года глухие / Пути не помнят своего. / Мы — дети страшных лет России — / Забыть не в силах ничего) написана, но зачеркнута. Последняя строфа использована в конце текста, но также зачеркнута (см. примеч. 52).
42 Слова главного героя пьесы Генрика Ибсена «Враг народа» доктора Штокмана: «Но истины вовсе не такие живучие Мафусаилы, как люди воображают. Нормальная истина живет, скажем, ну, лет семнадцать-восемнадцать, самое большее — двадцать, редко дольше. Но такие пожилые истины всегда ужасно худосочны. И все-таки большинство именно тогда только и начинает заниматься ими и рекомендовать их обществу в качестве здоровой духовной пищи. Но такая пища малопитательна, могу вас уверить, как врач я в этом сведущ. Все эти истины, признанные большинством, похожи на прошлогоднее копченое мясо, на прогорклые, зат-
Между тем — грозность момента. Готовность умереть за идеал. Умирать можно только за абсолютный смысл, за веру.
Попытка уяснить смысл демократии. Религиозн[ая] цель или основа демократии.
Господствующ[ее] поним[ание] смысла демократии — материалистически-утилитарное. Народ должен стать хозяином, чтобы распоряжаться [2] в жизни, долж[ен] стать распорядителем жизненн[ых] благ и их источников. Корень — идея самодержавия народа, souverainité du peuple, и вместе с тем идея блага народа. — Не буду критиковать пока по существу. Но как обосновать демократию на этом? Всякий строй определен волей народа (избрание романовской династии); демокр[атия] — строй, основанн[ый] на самоопределении] и постоянн[ой] самодеятельности народа.
— Учение о классовой борьбе, как обоснование] демократии; нисш[ие] классы не доверяют друг[им] классам и хотят сами распоряжаться. — Но 1) уч[ение] о класс[овой] борьбе, как абсолютн[ая] доктрина, есть догмат, принятый инстинктами народн[ых] масс. В какой мере он верен? Во вс[яком] случае, это далеко не очевидно. Что антагонизм есть — бесспорно, но так же бесспорно, что есть внеклассов[ые] силы — напр. церковь, интеллигенция etc. 2) Но если эта теория верна, то на ней нельзя построить демократию. Чистая идея классов[ой] борьбы соверш[енно] несовместима с демократ[ией], как мирным сотрудничеством] и единством всего народа. Это есть идея разрушительная, что мы и видим теперь. 3) Допустим, что др[угие] классы всегда эксплуат[аторские]. Но может ли народ знать пути и средства осущ[ествления] блага? К догмату самодержавия народа должен присоединиться догмат непогрешимости43. Народ не может устроить свою судьбу так, как ее могут44 устр[оить] мудрецы и специалисты. С эт[ой] т[очки] зр[ения] идеал — просвещ[енный] деспотизм — Ренан45, Вел[икий] Инкв[изитор] Дост[оевского]. Народ фактически] никогда сам не управл[яет], а лишь избирает, доверяет; правят всегда политики, следовательно,] другой
хлые, заплесневевшие окорока. От них-то и делается нравственная цинга, свирепствующая повсюду в общественной жизни» (Ибсен Г. Враг народа: Пьеса // Собр. соч.: в 4 т. М., 1957. Т. 3. С. 603).
43 Еще в 1907 г. Франк писал: «Таким образом, подлинная и глубочайшая предпосылка деспотизма лежит в идее непогрешимости, в своеобразном, по существу мистическом сознании обладания абсолютной истиной» (Франк С. Л. Философские предпосылки деспотизма // Он же. Непрочитанное. Статьи, письма, воспоминания. М., 2001. С. 150).
44 В рукописи — «может».
45 Ср.: «Обратимся, наконец, к аналогичной по основной идее "мечте" скептического философа Ренана. Каста мудрецов, владеющая секретом могущественных разрушительных орудий и веществ, с помощью этой силы держит в слепом повиновении невежественную толпу, руководит ею и направляет ее по пути развития человечности и культуры. Все споры и раздоры прекращены, исчезло и влияние на общественную жизнь глупцов, честолюбцев, исчезла всякая случайность, и человечество твердой и мудрой рукой направлено к верной цели» (Франк C. Л. Философские предпосылки деспотизма. С. 149—150). Речь идет о тексте Э. Ренана «Философские диалоги и отрывки» («Dialogues et fragments philosophiques», 1876).
класс. — С точк[и] зр[ения] утилитарной целесообразности46 верно ук[азание] Платона: дети и выбор между кондитером и врачом47.
Все эти возраж[ения] прот[ив] демокр[атии] очень сильны, но уничтожаются] одним — идеей свободы человеч[еской] совести. Но эта идея обусл[овлена] религ[иозно]-нравств[енным] пон[ятием] демокр[атии] — Челов[ек] и народ призван, чтобы творить Добро, осуществлять] Правду; худо или хорошо он это делает, он не вправе отказаться от него. — Свобода нужна для исполнения долга, для служения. Каждый должен нести ответственность и потому должен быть свободным. Так определяется 1) свобода личная — совести, слова, собраний; но и 2) свобода народа, т. е. власть народа или его самоопределение. — Рабство полезное, но безнравственное состояние; лучше заблуждаться и гибнуть, чем терять человеч[еское] достоинство, перестать быть образом и подобием Бога.
[3] Возникнов[ение] современных] демократий. — Исторические факты свидетельствую] о победоносности именно этого обоснов[ания] демократии. — Монархомахи конца XVI века48; великая английск[ая] революция и пуританское движение; зарождение американской демократии из пуританского движения и Декларация прав человека; перенесение этого идеала во Францию.
В этом — и залог устойчивости демократии. — Конфликт между народовластием и личной свободой, между самоопределением] народа и самоопределением] личности. Опасность деспотизма и анархии (у нас — последняя). Непреодолимость их при материалист[ическом] поним[ании] демократии — столкновение двух хозяев; сепаратизм и централизм одинаково обоснованны и — насильственны. Согла-симость при идеале служения: служение индивидуальное и служение всенародное. Целое и части внутренне согласованны, когда целое служит той же идее, что и части. Мотивированность здесь и личной свободы (без свободы нет личности), и согласованности, как необходимого условия осуществл[ения] целей всенародных. — Разрешение конкретное принадлежит нравственному и религиозному такту.
Отношение с этой точки зр[ения] к социализму. Социализм ненависти и зависти, и социализм справедливости и человечности. Добро социализма — в отрицании эгоизма и утвержд[ении] солидарности или соборности. Зло — в утверждении эгоизма и раздора (класс[овая] борьба), в мечте сотворить добро средствами зла. Социализм есть демократия в социальн[ом] отношении, и обоснование его такое же.
46 Об «утилитарном мотиве», который «дает самый сильный и убедительный аргумент в пользу деспотизма», Франк также писал еще в статье 1907 г. (см.: Франк С. Л. Философские предпосылки деспотизма. С. 143).
47 Различая в государственном управлении заботу о высшем благе и угодничество, Сократ в споре с Горгием приводит такое сравнение: «За врачебным искусством укрылось поварское дело и прикидывается, будто знает лучшие для тела кушанья, так что если бы пришлось повару и врачу спорить, кто из них двоих знает толк в полезных и вредных кушаньях, а спор бы их решали дети или столь же безрассудные взрослые, то врач умер бы с голоду» (Платон. Гор-гий // Собр. соч.: в 4 т. М., 1990. Т. 1. С. 498).
48 Имеются в виду публицисты XVI в., выступавшие в эпоху религиозных войн во Франции, Нидерландах, Германии, Испании против абсолютизма. В качестве противовеса абсолютизму рассматривали сословные права, вольности городов, представительные органы.
Идея соборного служения — основа демократии. Человечество? Но оно — лишь идеал, к[ото]рый долж[ен] быть осуществлен. Конкретный организм — нация. Нация, как живая личность, с душой, совестью и назначением. Религиозная идея национальности — идея призвания, назначения нации. Нации — не самоцель, а средство, но [4] живое и духовное, свободн[ое] средство, как и единичн[ая] личность. Утилитарно-эгоистический национализм — национализм звериный; религиозно-обоснов[анный] национализм — нация, как носитель всечеловеческого достояния. Ложность этич[еского] критерия для национальных интересов; эти интересы — прежде всего, самоопределение] нации — священны, как личная честь; они — абсолютные блага. — Самоубийство и умаление личности недопустимы. — Всечеловеческое братство, как братство личностей, а не как смешение в одну кучу малых куч людской пыли.
Идея государства. Организм, личность должны иметь волевой центр. Жизнь, как единство духа, внутреннего бытия и практического творчества. Нравственный идеал государства, как единства воли национального организма. Бессилие парализованного организма. Бессмысленность и бесплодность духовного бытия при его невоплощенности. Опасность безволия, действенной расслабленности. — Религиозн[ый] предел государства.
Двойственность между духовной и действенной жизнью, трудности их взаимоотношения. Церковь и государство. Две опасности: поглощения церкви государством и государства церковью. Опасность подчинения высшего единства духа волевому единству, и обратно — опасность отрицания неизбежной раздельности волевого единства от духовного. Во внешних условиях русск[ой] жизни царит первая опасность (при старом строе — м. б. и при новом?). Но глубже опасность обратная, царящая во внутренних условиях русск[ой] жизни — в русск[ом] мiросозерцании — опасность теократии, поглощения практического] действ[ительного] единства единством веры. Притязания Социалистической] церкви: она отрицает государство, она хочет или сама быть государством, или уединиться и из обособления разрушать профанное, светское государство. Захват власти и боязнь власти. — Безнравственность этого отношения: аскетическая святость и действенное участие в греховной жизни. Государство, как этический минимум49.
[5] Вопрос о государственном сознании русского народа. — Мнимая безгосударственность — не похвала, а клевета на русск[ий] народ. Безгосуд[арственность] есть безответственность, действ[ительная] дряблость, фальшивая мечтательность — «суждены нам благие порывы, но свершить ничего не дано»50. Историч[еская] ложность: создание величайшего государства, смутн[ое] время, Петр Великий. — Русск[ое] государственное] созн[ание]
49 Ср. у Вл. Соловьева: «...право (то, что требуется юридическим законом) есть низший предел, или некоторый минимум нравственности, равно для всех обязательный» (Соловьев В. С. Право и нравственность // Собр. соч. 2-е изд. СПб., 1914. Т. 8. С. 542). Впрочем, Франк мог иметь в виду и Г. Еллинека; конспектируя в 1905 г. одну из его работ, Франк отмечал: «Jellinek'у принадл[ежит] известн[ая] фраза: «Das Recht ist nichts Anderes, als das ethische Minimum» (Bakhmeteff Archive of Russian and East European History and Culture, Rare Book & Manuscript Library, Columbia University, New York, S. L. Frank Papers. Box 15. B13).
50 Строка из стихотворения Н. А. Некрасова «Рыцарь на час» (1863).
ослабело, теперь снова куется в испытаниях — только бы выковалось раньше, чем погибнет государство.
Таков религиозн[ый] смысл, или нравств[енная] основа демократии. Она основана на идее свободы совести, понятой не внешне-политически, а внутренне, религиозно и на идее соборности или всечеловечности51. Демократия есть организация свободного и всенародного служения правде, воплощения Правды на земле. Путь ее — укрепление единства национального сознания и самоотверженное сплочение личностей вокруг волевого центра нации — государства. — Это мы все начинаем бессознательно чувствовать теперь. Все т[ак] наз[ываемые] тактические или практически]-политические] разногл[асия] сводятся к разногл[асию] между этим великим, вдохновл[яющим] идеалом и грубым материалистическим] мiропон[иманием], ведущ[им] к разложению и гибели. — Уже совершается и должна быть сознат[ельно] осущ[ествлена] мобилизация нравственных сил страны. Борьба против разрушительных идей и тенденций уже идет; но классов[ая] и политическая] ненависть с одной стороны мож[ет] вызвать такую же ненависть с другой. Наша задача — не усиливать, а ослаблять эту ненависть, направляя все силы на борьбу со злом. Наша задача теперь — спасти саму идею демократии. Не возбуждение страстей, а спокойствие — но не индиффер[ентности] или оптимизма, а спокойствие решимости, к[ото]рое м[ожет] б[ыть] окажется даже спокойствием отчаяния на тонущем корабле. Этим мы спасем не только свою честь, но и поможем грядущему поколению перенести тяжесть воссоздания государства, не пасть под бременем позора52. Против вихря насилия и ненависти слева легко может поднять[ся] враждебный, но внутренне родственный ему вихрь справа. И если неудача на войне, то идеал насилия, «железа и крови», легко может восторжествовать над идеалом добра. Среди напирающих на нас, извне и извнутри, сил зла мы должны спокойно, не скрывая трагизма положения, провозглашать и осуществлять идеал, возвещ[енный] русск[им] поэтом в отв[ет] на лозунг Бисмарка: «Единство — возгласил оракул наших дней — Быть может спаяно железом лишь и кровью. А мы попробуем спаять его любовью, а там увидим, что прочней»53.
51 Идея грядущей культуры как соборной, в духе Ф. М. Достоевского, была чрезвычайно популярна в Серебряном веке. Ср., напр.: Иванов Вяч. Старая или новая вера? // Собр. соч. Брюссель, 1979. Т. 3. С. 320.
51 Далее зачеркнуто: Тогда мы сможем с спок[ойной] совестью сказать о себе трагич[еские] слова, к[ото]рыми совр[еменный] поэт определяет поколение людей, обреченных на гибель: И пусть над нашим смертным ложем Взовьется с криком воронье, — Те, кто достойней, Боже, Боже, Да узрят царствие Твое! (см. примеч. 41).
53 Строки из стихотворения Ф. И. Тютчева «Два единства» (1870) — реакции на спровоцированную канцлером Пруссии О. фон Бисмарком Франко-прусскую войну (август 1870 — февраль 1871), которой предшествовала Австро-прусская война (1866) и за которой последовало объединение Германии и создание Германской империи (см.: Аксаков И. С. Биография Федора Ивановича Тютчева. М., 1886. С. 210—211).
Ключевые слова: С. Л. Франк, демократия, свобода, право, служение, революция, нравственность, религиозный общественный идеал, социализм, идея
государства.
Список литературы
Аксаков И. С. Биография Федора Ивановича Тютчева. М., 1886.
Булгаков С. Н. О даре свободы // Русская свобода. 1917. № 2. С. 12-15.
Булгаков С. Н. Человечность против человекобожия. Историческое оправдание англорусского сближения // Русская мысль. 1917. № 5-6. С. 1-32.
Ибсен Г. Враг народа. Пьеса // Собр. соч.: в 4 т. М., 1957. Т. 3. С. 530-632.
Иванов Вяч. Старая или новая вера? // Собр. соч. Брюссель, 1979. Т. 3. С. 311-320.
Колеров М. А. От марксизма к идеализму и церкви (1897-1927): Исследования. Материалы. Указатели. М., 2017.
Масарик Т. Россия и Европа. СПб., 2000.
Масарик Т. Г. Мировая революция. Воспоминания / Пер. Н. Ф. Мельниковой-Папоушек. Т. 1. Прага, 1926.
Письма С. Л. Франка к А. П. Татариновой / Публ. А. А. Гапоненкова // Ежегодник рукописного отдела Пушкинского Дома на 2000 год. СПб., 2004. С. 368-382.
Платон. Горгий // Собр. соч.: в 4 т. М.: Мысль, 1990. Т. 1. С. 477-574.
Религиозно-философское общество в Санкт-Петербурге (Петрограде): История в материалах и документах: 1907-1917: в 3 т. / О. Т. Ермишин, О. А. Коростелев, Л. В. Хачатурян и др. сост., подгот. текста, вступ. ст. и примеч. М., 2009. Т. 3.
Соловьев В. С. Великий спор и христианская политика // Соч.: в 2 т. Т. 1: Философская публицистика. М., 1989. С. 59-173.
Соловьев В. С. Право и нравственность // Собр. соч. 2-е изд. СПб., 1914. Т. 8. С. 519658.
Струве П. Б. В чем революция и контрреволюция? Несколько замечаний по поводу статьи И. О. Левина // Русская мысль. 1917. № 11-12. С. 57-61.
Фирсов Е. Ф. Т. Г. Масарик в России и борьба за независимость чехов и словаков. М., 2012.
Франк С. Л. Воспоминания о П. Б. Струве // Франк С. Л. Непрочитанное... Статьи, письма, воспоминания. М., 2001. С. 394-582.
Франк С. Л. Демократия на распутье // Франк С. Л. Непрочитанное. Статьи, письма, воспоминания. М., 2001. С. 200-206.
Франк С. Л. Духовные основы общества. Введение в социальную философию. Париж, 1930.
Франк С. Л. Крушение кумиров // Сочинения. М., 1990. С. 111-180.
Франк С. Л. Молодая демократия // Свобода и культура. 1906. № 2 (10 апр.). С. 67-82.
Франк С. Л. Нравственный водораздел в русской революции // Франк С. Л. Непрочитанное... Статьи, письма, воспоминания. М., 2001. С. 207-214.
Франк С. Л. Пред историческими днями // Дума. 1906. 27 апр. (10 мая). № 1. С. 2.
Франк С. Л. Религиозные основы общественности // Путь. 1925. № 1 (сент.). С. 9-30.
Франк С. Л. Философские предпосылки деспотизма // Франк С. Л. Непрочитанное. Статьи, письма, воспоминания. М., 2001. С. 137-165.
Masarik T. G. Das neue Europa. Berlin, 1922.
Vestnik Pravoslavnogo Sviato-Tikhonovskogo
gumanitarnogo universiteta.
Seriia I: Bogoslovie. Filosofiia. Religiovedenie.
2019. Vol. 82. P. 111-127
DOI: 10.15382/sturI201982.111-127
Gennadii Aliaiev, Doctor of Sciences in Philosophy, Professor,
Poltava National Technical University, 24 Pervomaisky Prosp., 36011, Poltava, Ukraine gealyaev@gmail.com ORCID: 0000-0001-6713-2014
Tatyana Rezvykh, Candidate of Sciences in Philosophy, St. Tikhon's Orthodox University for the Humanities, 9/2 Ilovaiskaya Str., 109651, Moscow, Russian Federation hamster-70@mail.ru ORCID: 0000-0003-4429-5405
Simon Frank: On Religious Meaning and Moral Foundation of Democracy
G. Aliaiev, Т. Rezvych
Abstract: This publication introduces the archival text by S.L. Frank, which treats democracy from the standpoint of its ontological meaning. The introduction of the publication analyses the ideas of the text in context of the evolution of Frank's ideas on democracy: from the first Russian revolution to the 1930s. The text published here reflects the stage when the philosopher, influenced by the events of 1917, comes to the idea of two sides in democracy, the creating and the destructing, and insists on necessity of its religious and moral substantiation. Textological analysis allows us to date this text to May 1917 and link it with several articles by Frank in the weekly periodical Russian Freedom (Russ. Русская свобода), as well as with his public lecture Moral Grounds of Democracy (Нравственные основы демократии) of May 6, 1917. The archival text, however, is different from the published articles in that it has a more articulated theoretical content, the desire to indentify ontological grounds of the current events and withdraw from current politics. The text is also much more articulate as to the religious ideal of the Russian philosopher. Frank elaborates in his social philosophy the idea of religiously substantiated service as the foundation of social construction already in the 1920s, but for the first time it appears in the article Democracy at Crossroads (Демократия на распутье) and in the text Moral Foundations of Democracy (Нравственные основы демократии) published here. Providing grounds for the religious sense of democracy is combined in Frank's works with asserting the absolute character of the principle of the freedom of conscience and warning about the danger of theocracy. Frank's conception of democracy is compared with ideas of Vl. Solovyev, S. Bulgakov, P. Struve, as well as with the image of democracy for the "new Europe" by T. Masarik, a meeting with whom is described in Frank's memoirs. One should also note the use of imagery and poetic metaphors, typical of Frank. On the whole, this text complements the study of Frank's socio-philosophical ideas and of the variety of Russian theories of
democracy. It also makes topical the religious and ethical understanding of democracy, the lack of which is seen so vividly in the contemporary world.
Keywords: democracy, freedom, law, liberty, service, revolution, moral, religious and social ideal, socialism, idea of state, Semyon Frank.
References
Kolerov M. (2017) Ot marksizma k idealizmu i tserkvi [From Marxism to Idealism and Church].
Moscow (in Russian) Masarik T. (1922) Das neue Europa. Berlin.
Masarik T. (1926) Mirovaia revolutsiia. Vospominaniia [Revolution all over the World]. Prague (in Russian)
Masarik T. (2000) Rossiia i Evropa [Russia and Europe]. St Petersburg (in Russian) Ermishin O., Korostelev O., Khachaturian L. (eds.) (2009) Religiozno-filosofskoe obschestvo v Sankt-Peterburge (Petrograde) [Religious and Philosophical Society in St Petersburg (Petrograd)], vol. 3. Moscow (in Russian). Firsov E. (2012) T. G. Masarik v Rossii i bor'ba za nezavisimost' chekhov i slovakov [T. Masarik in Russia and Struggle for Independence of Czechs and Slovaks]. Moscow (in Russian).
